– Антон, – всё, что смогла вымолвить я, остановившись в считанном полуметре от капельницы. Ближе я подойти, к сожалению, не смогла. Парень так и не отрывал взгляда от меня, будто ища во мне что-то, чего не знала я, и почему-то было странное ощущение равнодушия и отрешенности. И шло это всё от него, а не от меня. – Я…
– Ты не поняла? – в какой-то момент его бледные губы сжались в одну тонкую полоску, а глаза резко потемнели. Он сжал свободной рукой край простыни, всё также не отрываясь от моего лица. Я опешила и мысленно отшатнулась. Его голос пугал холодом и тем самым равнодушием, которого я так боялась от него услышать. – Я не хочу тебя видеть. Ты это хотела услышать? Это? – парень перешёл на крик, а аппарат, мерящий его сердцебиение, начал неугомонно пикать.
– Что ты такое несёшь, Антон? – всхлипнув, я начала медленно оседать на холодный кафельный пол, теряя координацию движений и вообще координацию чего-либо. Он убивал меня словами. Морально я не могла этого перенести. Снова.
«Он винит меня. Он ненавидит меня. Это я во всём виновата», – мысленно проговаривала я в который раз. Стараясь это не озвучивать.
– Кто пустил её? – таким же резким тоном заявил Антон, сквозь боль, отражённую на его лице, приподнимаясь с кровати. Я закрыла глаза. Мне было настолько не по себе, что я едва осознавала, где сейчас находилась, с кем разговаривала и из-за чего мысленно терялась. Ну, сколько уже можно? Я не выдержу всего этого. Теперь понятно, почему меня к нему не пускала Ирина Геннадьевна. Он не хотел видеть меня. Всё, это действительно конец, и надеяться больше не на что. – Я же просил… не пускать её! – он запнулся, но я уже этому не придала абсолютно никакого значения. Будь, что будет. Я больше не буду бороться. Устала, слишком устала от всего этого.
В палату, в один какой-то миг, ворвались Ирина Геннадьевна, Роман и следом за ними молоденькая медсестра со шприцом в руках. Она смерила меня самым обыкновенным взглядом, а потом посмотрела на Антона, вероятно оценивая обстановку происходящего.
– Я же сказала тебе, Лика, – женщина подошла ко мне, протянув руку, чтобы я поднялась с холодного пола, но я лишь отвернулась от неё, стараясь не вникать в смысл её слов. А зачем? – Вставай, а то простудишься.
– Не стоит беспокоиться обо мне, – прохрипела я и с огромным усилием встала на ноги. – Не стоит этого делать, – даже не посмотрев в ту сторону, где находился тот самый человек, я направилась к выходу.
– Лика, постой, – это был Рома, но я не обернулась, просто вышла из помещения и хлопнула дверью, оставляя за ней то, чем дорожила больше всего на свете.
Того, в кого влюбилась с первого дня, как увидела, хотя поспешно и довольно-таки долго отрицала это. И того, кто подарил мне действительно яркие краски, с помощью которых я смогла раскрасить, хоть и ненадолго, свою скучную и обыденную жизнь.
<center>***</center>
Медсестра ввела то самое лекарство, которое находилось в шприце, в трубку, ведущую к капельнице и, проверив с особой точностью все приборы, которые стояли вокруг кровати пациента, вышла из палаты. Ирина Геннадьевна, постояв пару минут и оповестив сына о том, что будет сидеть в коридоре, на всякий случай, также покинула помещение. Стрельцов же, тяжело вздохнув, опустился на край кровати, где лежал его лучший друг. Они остались вдвоём, что давало просто огромнейший стимул поговорить с глазу на глаз.
– Ты что натворил, идиот? – с какой-то непонятной для блондина досадой бросил Роман и посмотрел на него практически равнодушно, но точно не обыденно, с невероятной усмешкой, как это бывало раньше. – Зачем ты с ней так? Не думаешь, что эта история снова повторяется?
– Так будет лучше, – кратко ответил Антон, наблюдая за разворачивавшимся пейзажем за окном, где падали крупные хлопья снега, окрашивая деревья в белые цвета, а бескрайнее небо затягивалось чёрным полотном.
Удивительный контраст, который казался ему чем-то особенным. Антон уже практически засыпал. Вероятнее всего, та самая медсестра ввела ему снотворное, но так казалось ещё лучше. Уснул – и ничего не чувствуешь. Ни стука собственного сердца, ни боли, которая буквально пожирала парня изнутри. Ничего. Абсолютно.
– Ну, вот, опять, Прокопов. Старая шарманка, – устало проговорил брюнет, проведя ладонью по лицу. – Ты хоть понимаешь, что ты сейчас наделал? Или совсем мозги вышиб, что не осознаёшь этого?
– Отстань от меня, – голос парня походил на какой-то едва различимый шёпот, смешанный с хрипотцой. Совершенно не осталось былого настроения, с тех пор, как ушла Розанова, а может быть, просто действовало снотворное. – В этот раз я прекрасно знаю, что для неё будет лучше.
– Ты ничего не знаешь, Антон. Совершенно ничего не знаешь, – Стрельцов помотал головой, не понимая намерений своего лучшего друга. – Делаешь так, как твоей душе угодно, не думая о других людях, которые действительно переживают за тебя. Она винит себя за то, что случилось с тобой.
– Винит? – парень перевёл взгляд на Романа. – Не может этого быть.
– Можно вопрос на чистоту: твои анализы куплены? Ты действительно был пьян в тот момент? – вопрос заставил блондина вздрогнуть и снова отвести глаза. Сомнения у брюнета улетучились. – Понятно, значит, Лика была права, а я ей внушил совершенно обратное, идиот.
– Да, они куплены. Я был пьян, – слова сорвались с его губ довольно-таки уверенно, что поразило Романа. – Это тебя интересовало, да? Можешь теперь пойти и растрезвонить куда угодно, может быть, меня загребут, хотя у них это вряд ли это получится. Кому в тюрьме нужен инвалид?
– Успокойся, не собираюсь я никому говорить, – устало ответил он. – Просто ты снова упустил то, что могло сделать тебя счастливым, и в этот раз, уже, вероятнее всего, навсегда… Стоп, что ты сейчас сказал? – Стрельцов вскинул брови и поражённо уставился на парня, лежащего на кровати с непроницаемым лицом. Как он был уверен: слух его подводит, и ему послышалось.
– Вот тебе и ответ, почему я так поступил с Аликой, – пробормотал Прокопов с горькой усмешкой на губах. – Врачи говорят – семьдесят пять процентов из ста, что я останусь инвалидом, так как у меня сильно повреждён позвоночник, поэтому ей действительно будет лучше так, как сейчас. Зачем я ей? У неё вся жизнь впереди, я ничего не смогу ей дать, прикованный к коляске. К тому же я просил мать не пускать её ко мне, но всё получилось так, как я совершенно не планировал.
– Блять, я не знал, Антон, – парень не ожидал услышать от него подобного, отчего и становилось не по себе. И только сейчас он понял смысл поступков своего лучшего друга. В какой-то мере он действительно поступал правильно. – Но, несмотря на это, ты должен ей сказать правду. Может, ещё не всё так плохо, и ты сможешь ходить. Наши врачи, сам знаешь, какие они. Скажут одно, а на самом деле всё по-другому.
– Нет, – громко воскликнул блондин, снова пытаясь приподняться с кровати, но ему в этот раз этого не удалось, так как Стрельцов заставил его лечь. – Я через пару дней улетаю за границу. На лечение, практически на полгода, чему поспособствовал мой отец, поэтому не стоит этого делать. Всё уже решено. Надеюсь, она найдёт того, кто сделает её действительно счастливой…
<center>***</center>
После того, как я покинула больницу, я бродила по многочисленным улицам Москвы, полностью игнорируя входящие звонки отца, которые повторялись за эти пять часов неоднократно, также как и всех проходящих мимо меня людей. Что-то внутри надломилось. А вернее, уже не надломилось, а сломалось, раскрошилось, взорвалось и развеялось прахом. Ничего не хотелось, став последней и самой крайней точкой. Всё, действительно всё, и почему-то я осознавала это.
Я больше не хотела думать или что-либо предпринимать, как уже и думала ранее. Просто погрузилась в себя и закрылась ото всех, полностью замораживая свои эмоции. Так будет проще. Я не сомневалась.
Я забуду. Точно забуду, и станет легче, когда-нибудь...
========== Глава 27. Проиграла. ==========
Бросив беглый взгляд вокруг и поняв, что время уже довольно-таки позднее, я поспешила вернуться домой. Странно, но в который раз я замечала какое-то странное движение, и меня не покидало ощущение, что за мной следят.
Собрав в кулак последние силы, я направилась по освещённому тротуару, прекрасно осознавая, что нахожусь приблизительно в двух кварталах от собственного дома.
– Лика, привет, – услышала я за своей спиной, когда вошла во двор.
До подъезда мне оставалось буквально пара метров. Я обернулась и увидела среднего роста светловолосую девушку в тёмно-синем пуховике, ярко контрастирующим с её белой кожей. Я знала её. Абсолютно точно знала.
– Света? – это была моя одноклассница, которая говорила мне про Антона всякие гадости несколько месяцев назад и то, что они помолвлены с Юлией, что вскоре оказалось несусветной ложью. После этого мы с ней практически не общались, за исключением одного урока по биологии, когда вместе делали лабораторную работу и то только из-за того, что учительница поспособствовала этому. – Что ты здесь делаешь?
– Хороший вопрос, – она усмехнулась и возобновила свой шаг, остановившись на расстоянии вытянутой руки от меня. – Решила доделать то, что не смогла сделать тогда. Тебя удовлетворит такой ответ? – после этих слов из-за угла вырулили два высоких парня в тёмных куртках и в капюшонах, закрывавших «добрую» половину их лица. Они остановились за спиной девушки, явно чего-то ожидая. Мне захотелось поскорее покинуть это место и закрыться дома. Неприятное, гложущее изнутри чувство не переставало покидать меня.
– Что ты несёшь? – совершенно спокойно спросила я, но внутри мои органы, вероятно, устроили карнавал, да и сегодняшние события добавляли масла в огонь. – Говори, что тебе нужно, и уходи. Меня дома уже давно ждут.
– Милая Лика, в которую так сильно влюбился наш неповторимый Антон, – сладко начала она, отчего я поморщилась. Блондинка сейчас не была похожа на ту девушку, которую я обычно видела в школе. – И что он в тебе нашёл? Ты же простушка: ни лица, ни тела…
– Иди к чёрту, Свет. Мне не до твоих россказней и оскорблений. Говори, что тебе нужно, и проваливай. Мне сейчас совершенно не до тебя, – я отмахнулась от неё, словно от назойливой мухи, поворачиваясь по направлению к подъезду.
– Не груби, сука, тебе мало было тогда, после бала? Сейчас повторим, – ядовито выплюнула она и подошла совсем вплотную ко мне. И вот тогда всё встало на свои законные места – я нашла ту, которая устроила то несостоявшееся изнасилование. Никогда бы не подумала, что Миронова на это способна. Но, как говорится, в тихом омуте черти водятся, поэтому это вовсе неудивительно. – Теперь-то тебя некому защищать, да? Антон в больнице, причём из-за тебя. Маленькая девочка осталась одна, а это значит, что мне никто не помешает осуществить то, что я когда-то задумала. Если бы ты не появилась в день в нашей школе, у меня был бы шанс…
– Ты влюблена в него, – констатировала очевидный факт я и почему-то усмехнулась. – Вот кто пустил слухи про его мать с той неудачной фотографией, вот кто спланировал нападение на меня. Это всё ты! Ты испортила жизнь Ирине Геннадьевне, ты испортила жизнь мне, стерва! – мой голос перешёл на крик, и я готова была порвать эту Свету на множество частей. Гнев взбурлил во мне с новой силой, а глаза заволокла красная пелена.
– Закрой рот! Да, это всё я, довольна?! – закричала в ответ она, наступая на меня. – Сейчас я завершу то, что не смогла сделать тогда. Мальчики, она ваша…
– Чья она? – теперь за моей спиной стоял Роман, которому я обрадовалась, словно манне небесной, а также ещё три незнакомых мне парня, а вернее два, так как в одном я узнала нашего одноклассника – Матвея, который аккомпанировал мне на том самом осеннем балу. Он подмигнул мне и уставился на Миронову, чуть прищурив глаза. – Я думаю, на тебя найдут управу за всё то, что ты натворила, съехавшая дура.
– Ты получил моё сообщение. Слава Богу, – выдохнула я, когда Стрельцов поравнялся со мной.
Как только я заметила, что что-то не так, первым, кто попался на глаза в моей телефонной книжке и первым, которого я действительно хорошо знала, а также знала, что он не подведёт, был Роман. Это случилось ещё тогда, когда я шла по улице. Всё-таки шестое чувство меня не обмануло.
– Да, правильно сделала, что написала мне, – ответил брюнет. – Теперь, я думаю, тебе стоит пойти домой. Мы с ней разберёмся и отправим, куда следует.
– Нет, – чётко ответила я, плотно сжимая руки в кулаки. – Я хочу сама это сделать.
– Да что ты можешь? – Света откинула голову назад и громко, надрывисто рассмеялась. – Ты ничего не докажешь, поняла? Ничего!
– Уверена? – я была не настолько глупа, как ей это казалось, поэтому достала из кармана и нажала на «паузу». Запись была сохранена, как и прямое доказательство того, что виновата во всём она. – Я, может быть, как ты говоришь, сука. Но уж слишком умная и образованная для суки, по сравнению с тобой.
– Что? – в этот момент Миронова действительно растерялась и открыла рот в недоумении. Такой я её ещё ни разу не видела. Слишком растерянная и подавленная, в один миг потерявшая всю свою былую уверенность и превосходство над соперником, а я лишь улыбнулась, когда те два парня, что пришли с ней, быстро скрылись, оставив девушку совершенно одну. – Ты собралась рассказать обо мне, да? Пожалуйста, валяй.
– Ты действительно идиотка, Света, – проговорила я, подходя к ней ближе. Роман держался чуть поодаль, на случай «неожиданной смены настроения» с её стороны. – Если я это сделаю и сообщу в соответствующие органы, тебя могут выкинуть из гимназии, и все пути к получению высшего образования будут тебе закрыты. Также, если копнуть глубже, тебя могут посадить. Ты правда хочешь этого?
– Нет, – глаза девушки подозрительно сверкнули в свете уличных фонарей, но так же быстро потухли. Её плечи резко дёрнулись, а рот сжался в одну длинную, тонкую полоску.
– Тогда ты сделаешь то, что я тебе скажу, поняла? Прежде чем что-либо сделать, лучше сначала сотню раз подумать. Вон, твои дружки убежали, а ты одна осталась, так что тебе стоит принять моё предложение.
– Да, пошла ты, – прошипела сквозь зубы Миронова, а на щеках заблестели слёзы. – Ты забрала его у меня, а теперь ещё чего-то требуешь? От меня?
– Тебе стоит это сделать, если не хочешь загреметь по полной программе. У моего отца куча связей, и скажи «спасибо», что я ещё ничего ему не рассказала. Если я это сделаю, тебе будет очень плохо, и то, что я сказала ранее, является всего лишь цветочками по сравнению с тем, что может тебя ожидать в дальнейшем…
<center>***</center>
Апрель плавно уступал место последнему и совершенно тёплому весеннему месяцу – маю. На горизонте маячили предстоящий «Последний звонок», выпускной и экзамены, среди которых есть такие, как английский язык и литература. Всё-таки, я решила поступать на лингвистический факультет в МГЛУ*, как когда-то хотела мама…
– Мама, – это слово сорвалось с моих губ прежде, чем я это осознала. Я подняла голубые глаза, подведённые чёрной жидкой подводкой по верхнему веку с маленькой «стрелкой», и взглянула в зеркало, висящее в школьном женском туалете. Теперь на меня смотрела девушка с волосами, едва достающими до ключиц. Я обстригла их пару недель назад, и почему-то мне было абсолютно не жалко эти двадцать сантиметров. Мне давно уже хотелось что-нибудь изменить в себе, чтобы ничто не напоминало о событиях, которые я так яростно старалась забыть и испепелить в своей памяти. – Где же ты, когда так сильно нужна? – она ведь мне ещё ни разу не позвонила с того момента, как покинула, да и я не горела желанием звонить ей первой.
Отца я не спрашивала, точнее, старалась этого не делать, так как он приходил в невероятное бешенство, когда я упоминала о матери. Он до сих пор ещё любил её.
– Лика Розанова? – дверь туалета распахнулась, и в помещение зашла рыжеволосая девочка, смутно знакомая мне. Эти серые глаза, сверкающие и немного необычные. Эти веснушки… – Тебя просили зайти в кабинет директора.
И тут я вспомнила её. Это она несколько месяцев назад свела меня с Антоном в кабинете биологии. Но вот в данный момент мне меньше всего хотелось думать о последнем. Я старалась забыть его за это время, но у меня едва ли это получалось.
– Ты у нас местный посыльный? – я слегка улыбнулась и, одёрнув подол бежевого шифонового платья, схватила с подоконника сумку с учебниками и направилась к Ирине Геннадьевне.
Да, после того, как Светлана Миронова во всём созналась, что как раз-таки и являлось моим предложением к ней – она всё рассказывает, а я не заявляю на неё в соответствующее учреждение. После этого Ирину Геннадьевну восстановили, а Миронова перевелась в другую школу, также прихватив с собой Клару Васильевну, которая участвовала в заговоре с той самой фальшивой фотографией. После всего этого оказалось, что она является Светке тётей. Что и требовалось доказать.
– Нет, просто я снова попалась под руку, – девочка также улыбнулась мне в ответ.
Я пошла на второй этаж, а она убежала в сторону спортивного зала.
Да, я выиграла в том, что было нужно всем, но я потеряла то, что нужно было мне.
Антон не связывался со мной с того момента, как я покинула больницу, ещё в декабре. Как я узнала после, он улетел в Израиль – лечиться, и до сих пор не возвращался. С ним также отправилась и Маша, когда меня он не захотел ни видеть, ни слышать. Я не знала, что с ним, как он, и от этого становилось еще больнее. Разлука в целых четыре месяца убивала меня как морально, так и физически.
Я взглядом окинула дверь, ведущую в офис Прокоповой и, громко выдохнув, стукнула пару раз кулачком по деревянной поверхности. Услышав громкое: «Входите», я нажала на ручку и вошла в помещение.
<i>*МГЛУ – Московский Государственный Лингвистический Университет.
Лика после стрижки: http://vk.com/photo-48269766_322213249</i>
========== Глава 28. Маков цвет. ==========
Ирина Геннадьевна, как обычно, восседала в своём кресле и перебирала многочисленные бумаги. Данная картина стала для меня давно привычной за восемь месяцев учёбы в этой школе, так как мои появления в кабинете директора было довольно-таки частым, особенно после того, как Антон уехал из города. Женщина n-ое количество раз со мной разговаривала, извинялась за свою так называемую оплошность и, в какой-то мере, подбадривала, но постоянное напоминание о том, кого я так пыталась забыть, резало по сердцу в сотни раз больнее. Намного больнее, чем когда Антон выставил меня за дверь палаты и не пожелал больше видеть. После этого я пыталась до него дозвониться, узнать причину его решения, но он не брал трубку, а потом и вовсе сменил номер. Я потеряла какую-либо надежду и в глубине души всё же смирилась с его решением, что далось мне совершенно нелегко.
– Вы что-то хотели? – я скинула сумку с плеча и уселась напротив директрисы, подперев подбородок руками. – У меня урок скоро начнётся, я не хотела бы опоздать и получить неуд за контрольную работу.
– Конечно, – Ирина Геннадьевна сегодня была на странность в невероятном расположении духа и улыбалась, чего я не видела ни разу в последнее время. Она сложила бумаги в вместе и, скрепив листы степлером, отложила в сторону. – Я официально сниму тебя с последних занятий, и никакого неуда у тебя не будет, не беспокойся.
– Зачем? – скептически поинтересовалась я и резко выпрямилась. Мне не особо нравилось её предложение, но я промолчала.
– Как «зачем»? – удивилась женщина и широко распахнула глаза. Я вскинула левую бровь вверх, задавая немой вопрос, а вернее, совершенно не понимая, о чём она толкует, и развела руки в стороны. – Сегодня четвёртое мая, твой День Рождения! Неужели ты забыла?
– Эм, – протянула я, прокручивая в голове её последние слова и сопоставляя очевидные факты. Действительно, сегодня был мой День Рождения, о чём я совершенно не вспомнила. – Возможно, – неуверенно закончила я.
– Ты просто невероятная растяпа, Розанова, – Ирина Геннадьевна покачала головой и поднялась из-за стола. – Как можно забыть такое событие?
– Можно, – твёрдо проговорила я и посмотрела в окно, где ярко светило весеннее солнце. Сегодняшняя погода не соответствовала моему настроению ни на минуту с самого утра. – Мне особо не до этого было. На носу экзамены и ещё… – я осеклась, не заканчивая предложение, хотя она прекрасно поняла, что являлось причиной. Главной причиной.
– Лика, – спокойно начала директриса и, взяв свою сумку, подошла ко мне, положив ладонь на плечо. Я почувствовала её тепло, и на глаза навернулись слёзы при вспоминании событий давно минувших дней. – Путь истинной любви никогда не бывал гладким, как когда-то сказал Шекспир.
– О чём вы? – я вскинула голову, пристально посмотрев в её светло-карие глаза, так похожие на глаза Антона. – Зачем вы снова и снова вселяете в меня эту чёртову надежду? Всё кончено, хватит с меня. Я долго надеялась, ничего уже не изменится!
– Хорошо, – тихо ответила она. – Давай закроем эту тему, но обещай, что сейчас пойдёшь со мной, договорились? Твой отец уже стоит около ворот и ждёт нас, – пару месяцев назад они начали встречаться, что было ещё большим шоком для меня. Сначала я бесилась и долгое время игнорировала отца, но потом остыла и смирилась с его решением. Ирина Геннадьевна – хорошая женщина, а ему я действительно желаю счастья. Пусть не с матерью, но всё же. Он не должен находиться один всю свою оставшуюся жизнь. Ирина сделает его счастливым, в этом я больше не сомневалась.
– Хорошо, – неохотно ответила я, семеня вслед за ней. Меня не покидало странное предчувствие.
– Детка, – я заметила своего отца около ворот гимназии и улыбнулась, видя его впервые за эти две недели. Он только сегодня вернулся из очередной командировки и обещал, что всё лето будет дома в заслуженном отпуске. – С Днём Рождения! Прости, что не поздравил раньше, чем это было нужно, – он нахмурился от своих же слов.
– Ничего страшного, ты же всё равно здесь, – я крепко обняла его. – Спасибо большое за то, что смог приехать.
– Как же я мог пропустить День Рождения моей малышки? – папа отпустил меня и, поцеловав в щёку Ирину Геннадьевну, подтолкнул в сторону своей машины. – Восемнадцать… – мечтательно начал он. – Совсем большая стала.
– Папа, – покраснев, произнесла я, усаживаясь на заднее сидение. Он никогда не изменится. – Куда мы едем? – меня волновал именно этот вопрос, который появился ещё в кабинете директрисы.
Он подмигнул мне в зеркало заднего вида и вырулил со школьной парковки, заставляя ещё больше погрузиться в собственные мысли, тем самым не давая ответа. Меня это окончательно добило, и я лишь прикрыла глаза, мысленно молясь, чтобы это не был какой-нибудь ресторан с заоблачными ценами.
<center>***</center>
– Зачем мы приехали в аэропорт? – резко подавшись вперёд, проговорила я, скептически оглядываясь по сторонам. – Что вы задумали? – отец повернулся ко мне, и уголки его губ поползли вниз. – Пап, – меня насторожило выражение, которое приняло его лицо. – Мне повторить ранее поставленный вопрос?
– Выходи из машины и иди к главному входу, сама всё увидишь. Мы здесь подождём, – всё, что ответил он и отвернулся, уставившись в окно.
– Я не понимаю, – мой голос дрогнул, и мысленно я предполагала, что меня там может ожидать, но не хотела верить собственной интуиции, которая в самых важных случаях жизни подводила меня и бессовестно смеялась над моими же провалами. Сейчас же я решила сделать так, как он говорил, и вышла из автомобиля, ещё раз обернувшись на отца, но он не удостоил меня взглядом. Я вздохнула и направилась к главному входу.
Люди семенили везде и всюду. Последний рейс только что приземлился, и теперь в зале ожидания, а также за его пределами, находились родственники и друзья прилетевших. Я остановилась в метрах десяти от дверей и пристально уставилась на них, совершенно не понимая, кого же я всё-таки ищу.
И тут мои ноги в буквальном смысле подкосились, но я всё же переборола себя и не упала на пропитанный солнцем асфальт. Мои глаза расширились, а чёртовы предательские слёзы покатились по щекам. Я не верила, не верила собственным глазам, да и уже давно потеряла надежду увидеть того, кого люблю. Того, кто впустил в мою скучную и обыденную жизнь яркий огонёк, взбунтовал и изменил, помогая расправить крылья и взлететь. Всего лишь на какое-то время, пока не обрезал их. Безжалостно.
Антон Прокопов стоял в нескольких метрах от меня и оглядывался по сторонам. Несмотря на красную бейсболку, прикрывающую лицо, я узнала его. Безоговорочно и бесспорно. Его точёные скулы были покрыты трёхдневной щетиной, и за то время, что я его не видела, он вырос, возмужал. Изменился. Как и, собственно, я.
Они знали, что он приедет, и послали встречать его меня.
Только один вопрос: «Зачем»?
Парень снял с себя кепку и заметил меня. Я почувствовала его пронзительный взгляд на себе, но не шелохнулась и не пошла к нему навстречу. Я стояла и не прекращала этот странный зрительный контакт. Мне даже показалось, что я перестала дышать, и ещё мгновение – я задохнусь.
Было такое ощущение, будто он вспоминает то, что сделал со мной тогда, в больнице, а я стояла с каменным лицом, по которому катились слёзы. Я не злилась, не радовалась. Ничего. Ощущая лишь мокрые дорожки. Всё.
Стук сердца. Громко и быстро.
Прокопов бросает свою дорожную сумку на грязный асфальт и мгновение – он стоит передо мной, всё также не сводя взгляда. Его ладони, которые дарили мне когда-то невероятные ощущения, медленно и осторожно тянутся ко мне, к моему лицу и обхватывают его в районе щёк. Всё также, не сводя золотисто-карих глаз, в которых я когда-то терялась.
Я до сих пор не верила в происходящее. Возможно, это мираж, или я совсем умом тронулась, продолжая видеть галлюцинации.
– Лика, – шепчет он, и я вижу на его щеках те же самые мокрые дорожки, которые открывают передо мной что-то новое, и я осознаю – правда. Истинная правда.
– Нет, – также шепчу я, стараясь вырваться из его тёплой хватки. Тело начинает слушаться, и я начинаю мотать головой в разные стороны. – Меня прежней давно уже нет. Ты уничтожил её ещё тогда…
– Нам нужно поговорить. Я должен тебе всё рассказать. Должен, – его голос хриплый. Я так давно его не слышала, отчего по спине начинают бегать мурашки. Я тосковала по нему. Очень сильно.
– Зачем, Антон? – разговор постепенно переходит в нужное русло, полное эмоций. Внутри разгорается пламя, так похожее на маков цвет. Такое же яркое и необузданное. На место хладнокровия приходит злость, но не ненависть. Его я никогда не смогу возненавидеть, как бы я не пыталась. – Ты и так меня сломал, выбросил, словно ненужную игрушку, а я ведь до сих пор виню себя, ты это понимаешь? Я даже не смогла с тобой толком попрощаться. Ты уехал, а я всё эти чёртовы четыре месяца не находила себе покоя! – все те стены, которые я когда-то возвела, начали рушиться, словно были выстроены из хрупкого песка. Эмоции взяли надо мной верх. Я такая слабая…
– Я должен тебе всё объяснить, – не унимался Антон. – Ты не всё знаешь. Прошу, выслушай, а потом решай, как поступать.
– Это ты попросил Ирину, чтобы она привезла меня? – пытаясь изобразить искомое равнодушие, произнесла я, сложив руки на груди. Но на самом деле внутри творилось невероятно что. Таких эмоций я ещё никогда не испытывала. – Хорошо, всё равно уже хуже быть не может. Но пообещай мне одно, – мой голос оставлял желать лучшего. – Когда я тебя выслушаю, ты больше никогда не приблизишься ко мне, – эти слова мне дались через невыносимую боль, но я больше не хотела наступать на те же грабли. Слишком много страданий мне принёс этот парень. Хватит.
– Хорошо, – согласился он, возвращаясь за своей сумкой. А внутри всё переворачивалось.
<center>***</center>
Я выбрала самое обычное кафе, которое было поблизости, так как потом узнала, что мой отец и Ирина Геннадьевна вовсе не стали меня ждать, а уехали, как только я вышла из машины, объясняя это тем, что мы должны раз и навсегда выяснить свои отношения и не мучить друг друга.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |