Виктор Потиевский. «Мертвое ущелье». 17 страница

Развязал промокший вещмешок. Сели, перекусили консервами.

— А что мы свернули? Нам все-таки надо держаться поближе к передовой. Так, командир, или не так?

— Так, Ира. Только прежде всего нам сейчас надо сообщить нашим, что мост взорван. Это, может быть, очень важно знать командарму. Мост-то стратегический. Он взорван, а об этом наши не знают. А пока мы доберемся до наших... Да и где сейчас штаб армии — неизвестно, и позиции уже многие поменялись. Так что нам нужно одно. Соображаешь?

— Соображаю. Нужна рация. А где ее взять? Уж не в том ли немецком батальоне связи?

— Где же еще? В том самом.

— Так туда мы все время и сворачиваем?

— Туда.

— Чувствую, будет тебе работы не меньше, чем с мостом. А я с тобой, как бесплатное приложение.

— Не скромничай. Ты отлично поработала. И тогда на рации, и немца переводила, помнишь, того Берга?

— Помню...

— А зенитку как наводила? Если б не ты... Мне без тебя бы никак! Так что зря ты, Ира, себя так... Приложением назвала... Зря. Это я тебе говорю.

— Спасибо. Только, пожалуйста, не оставляй меня в резерве, я ведь помогу, не подведу.

— Без резерва тоже нельзя. Вон спроси у нашего командарма: может он без резерва воевать? Он скажет, что не может. Вот и я не могу, хоть я и не командарм. Мне тоже резерв нужен. Вон у меня какой резерв... Симпатичный,— Игнат улыбнулся.

Ирина покраснела.

К расположению немецких связистов подошли около семнадцати часов. Кони очень помогли выиграть время. И вообще, за эти сутки два новых друга — кони не раз выручали разведчиков, унося их от смертельной опасности. Умные, все понимающие, добрые и тихие животные. Иногда поражающие своей выносливостью, терпением, своей удивительной скромностью по отношению к человеку.

Подходя к связистам, коней оставили на почтительном расстоянии от объекта.

Радистку Игнат решил замаскировать на дереве. Так безопаснее. Прифронтовой лес полон немецких солдат. И сейчас день, а не ночь.

Оборудовал ей сиденье из еловых лап, укрепив их между сучьями. Подвесил ременные петли за верхний сук, чтобы девушка могла спать сидя, продев руки в петли и пропуская ремни под мышками. В густых ветвях старой ели на, довольно большой высоте радистку совсем не было видно.

На территорию батальона Игнат проник без осложнений, как и в первый раз. Здесь ходили солдаты и офицеры, в том числе появились солдаты в такой же десантно-маскировочной форме, какую носил Игнат. Так что при необходимости он мог пройти и не таясь. Но, конечно, чтобы его видели только издали. Вблизи — опасно. В небольших частях офицеры и даже солдаты нередко знают друг друга в лицо.

Лучше было бы взять с собой Ирину, она быстрей определит, какой автофургон им нужен, где можно найти необходимую аппаратуру. Но даже при ее знании языка, риск был бы очень велик. Во-первых,— женщина, и сразу к ней пристальное внимание. Во-вторых,— еще хуже, чем, во-первых — черноволосая, раскосая и красивая. Любой встретивший ее офицер обратит на нее внимание и отметит, что нигде в округе такой девушки не встречал. Скорей всего, остановится, заговорит. А у Иры — иностранный акцент. Для немца такой акцент заметен сразу. Ведь она радистка-переводчица, а не агентурный разведчик с безупречным знанием языка. Их и готовят совершенно по-разному. Игнат теперь знал про все это. Так что брать ее нельзя, разве что при самом безвыходном положении. Если не удастся найти и утащить полевую переносную рацию.

Стоя в темном простенке конюшни, еще и поросшем кустами, Игнат наблюдал, он следил за автофургонами с антеннами, за людьми, входившими и выходившими из них. Он засек время смены часовых-эсэсовцев у каждой такой спецавтомашины.

По конфигурации антенн он предположил, что приемо-передающие радиостанции, где есть передатчик с ключом, вполне могут быть в тех двух автофургонах, что стоят в двухстах метрах от него, причем, одна машина рядом с другой, и охраняет их один часовой.

Разведчик до мелочей продумал путь, по которому он пройдет к машинам вдвоем с радисткой. Он не особенно надеялся, что найдет портативную рацию. От заграждения — к конюшне, оттуда так же скрытно за стеной сарая-склада, а уже оттуда рукой подать — метров сорок. Эти метры можно пройти не таясь, к машинам, к часовому, его не видно с большинства территории части — заслоняют фургоны, которые он охраняет.

Ирина с ним заговорит по-немецки, он обратит на необычную девушку внимание, ну и Игнат использует это. В общем, план уже был. Только надо было угадать момент и получить у судьбы те самые тридцать-тридцать пять секунд, чтобы никого не было поблизости в эти секунды, когда он вместе с радисткой пойдет открыто к машинам. Сорок метров. Всего полминуты.

Игнат заметил, что часовые у машин не кричали: «Хальт!» тем, кто шел к машине, а только проверяли пропуска. Значит, Ирина должна сделать вид, что извлекает из кармана пропуск, Игнат сделает то же самое, и в этот момент девушка, улыбаясь, скажет немцу что-нибудь вроде того: «Вот и гроза уже прошла... или: «Хороший дождичек был...»

Игнат, наблюдая больше двух часов, установил: смена — через два часа. Внутрь этих двух автофургонов вошел только один человек, капитан в армейской форме связиста. И через полчаса вышел. Всего один человек за два часа. Значит, пропуска не у многих. Значит, туда часто не ходят немцы. И все это значит, что можно выбрать момент, чтобы никто не подходил к часовому около минуты (это с подстраховкой, с запасом). Конечно, внутри автофургона может оказаться не один и не два немца, а несколько. Но что ж тут поделаешь. Тот, кто там постоянно работает, все равно всегда там остается. Может, даже и на ночь. Но ночь уже не интересует разведчиков. Они не могут ждать ночи. Передний край грохочет вовсю, и, как казалось уже теперь Игнату, грохот приближается...

. КЛЮЧ

— Итак, Семен Петрович? — Плахотин по обыкновению стоял перед столом, когда завершал оперативные совещания или военный совет армии.

— Почти все пехотные части генерала Майера уничтожены. Остатки танковой группы, потерявшей около двух третей машин, сосредоточились вот здесь в квадрате 112 «б». Цель сосредоточения — прорыв из мешка обратно. Это реальный, как, видимо, считает Майер, шанс вывести остатки войск из-под удара, спасти от уничтожения.

— Вы проверили все имеющиеся сведения о брошенных им на помощь резервах?

— Так точно, товарищ командующий. Эти две дивизии — только называются так. В каждой меньше половины состава. У немцев не было возможности их пополнить. Перебросили с Семеновского плацдарма. Оттуда вывели, сюда бросили, чтобы спасти части Майера. А пополнить-то нечем. Их вообще надо было переформировывать. Но резервов у противника здесь нет. Так что мы крепко держим котел, вот здесь все наши заслоны,— начштаба провел указкой по карте,— тут надежно, Иван Тимофеевич.

— Начальник разведки, есть новости?

— За последний час все подтверждается, товарищ командующий. Все так, как доложил начальник штаба.

— Хорошо. Значит, завершаем, Семен Петрович?

— Завершаем, товарищ командующий. Через двадцать минут — наносим удар тяжелой артиллерией по танкам Майера. Разведка подтверждает, что они начнут прорываться в девятнадцать ноль-ноль, я вам докладывал. Сейчас — восемнадцать. Так что мы их накроем вовремя. И еще дополнительно, приказ передан в 31-й корпусной артполк — сто пятьдесят двух миллиметровых гаубиц. Огонь полка тоже будет входить в удар. А после этого начинаем наступление, все точно, как в приказе.

— Хорошо. Докладывайте о ходе операции постоянно.

— Слушаюсь, товарищ командующий.

— Все свободны.

В кабинет вошел майор — армейский связист:

— Разрешите, товарищ командующий, обратиться к начальнику разведки?

— Обращайтесь.

— Товарищ подполковник, вам радиограмма. Открытой морзянкой.

— Давайте.

Подполковник пробежал глазами ровные буквы на узком белом листке и заулыбался.

— Разрешите, товарищ командующий?

— Что там?

— Нам подарок от Серого,— он протянул радиограмму.

«Около шестнадцати часов нами взорван железнодорожный мост через Журавлинку, расположенный вблизи деревни Кубликово. Серый».

— Да, хороший подарок, И, главное — вовремя. Сейчас немцам этот мост ой как нужен. А у нашей авиации и так полно работы. А тут вот как! Уже взорван. Когда вернется — представьте к ордену Красного Знамени.

— Слушаюсь, товарищ командующий.

В кабинете командарма кроме начальника разведки задержался майор-связист, и начальник штаба вернулся от двери.

— Он что, радистку свою нашел?

— Так точно, товарищ командующий,— доложил майор,— ее почерк.

— Без шифра, говорите? Значит, некогда было?

— Да, товарищ командующий. Наверняка.

— Радистку тоже представьте к ордену. И тоже — Красного Знамени.

...Когда из-за стены конюшни Ирина увидела автофургоны, намеченные старшим сержантом для нападения, она сразу же подтвердила правильность выбора. В одном из них обязательно будет передатчик. Или в обоих.

Мимо фургонов, к деревянному дому-штабу, прошла группа офицеров. Разведчики видели их со спины, но все равно, несмотря на расстояние — более двухсот метров, даже со спины Игнат почти узнал его. «Неужели он?!» На шее разведчика напряглись и набухли жилы, сердце заколотилось. «Спокойно. Мы здесь для другого дела, даже если это он... Спокойно».

Часового-эсэсовца отсюда не было видно — заслоняли фургоны, но по кивку офицера в черной форме и по жестам остальных было понятно, что часовой отдал им честь.

Разведчики переждали, пока пройдет группа, и двинулись вдоль стены.

В тот момент, когда они пошли по открытому участку, поблизости никого не было. Они не спеша шагали к фургонам, поглядывая друг на друга, как будто переговаривались. Вдалеке проходили по своим делам и офицеры, и солдаты, но поблизости — никого. Разведчики все время думали об одном: не появился бы кто рядом, особенно, когда они подойдут к часовому.

Заметили, что тот еще издали наблюдает за ними. Конечно, не совсем обычная пара: в десантной форме мужчина и с ним девушка. Мужчина-десантник — дело обычное. А женщина — редкость. Да еще такая... Восточная.

Солдат смотрел на Ирину во все глаза. Подходя, она улыбнулась. Снисходительно-небрежно. Немец остался невозмутимым и продолжал пялиться.

— Герр, зольдат... — Она улыбалась этому немцу, внешне сияющая, раскрепощенная, внутренне сжатая, как пружина. Она сказала ему, что сегодня к вечеру погода улучшилась, и снова улыбка озарила ее лицо. Немец кивнул. Это она сказала подходя.

У Игната «шмайссер» висел за спиной, у радистки оружия на виду не было. «Парабеллум» спрятан под курткой.

Они уже подошли. Оба доставали пропуска, когда девушка снова произнесла:

— Герр, зольдат...

Немец повернулся лицом к ней, Игнат оказался сбоку...

В секунды тело часового разведчик затащил под машину, загородил железной бочкой, что была рядом, и, не теряя драгоценного времени, поднялся по ступенькам в фургон. Радистка вошла следом внутрь.

Два солдата, сидевшие за приборами, обернулись, с интересом и некоторой тревогой уставились на вошедших.

— Солдаты! — сказала Ирина. — Нас сопровождает ваш командир, он сейчас войдет. Просим вас на минуту оторваться от работы, небольшая проверка.

За эти секунды, небрежно разглядывая приборы и агрегаты, разведчик подошел почти вплотную к немцам, до одного оставался примерно метр, до другого — еще меньше.

— Просим встать! — произнесла радистка, и оба немца поднялись. Игнат понял, почему их не обеспокоило нечистое немецкое произношение девушки: они видели, что она с востока (может, японка или кореянка, они все говорят с акцентом).

Едва солдаты-операторы, настороженно глядя на гостей, встали, как разведчик молниеносно ножом, спрятанным в рукаве, ударил одного и тут же рванул другого к себе, приставив нож ему к горлу.

— Где передатчик с ключом?

Немец смотрел на девушку широко раскрытыми глазами.

— Отвечай быстро! Ну? Иначе умрешь!

— Вот! — показал он на створку приборного шкафа.

— Ключ от замка?

— В столе.

— Достань и открой передатчик.

Игнат отпустил его и не спускал с него глаз. Немец взял ключ, отпер и откинул панель шкафа приемопередающей радиостанции.

Ирина схватилась за ручку настройки, включив тумблер «питание». Быстро установила волну и положила руку на ключ. Немецкий ключ передатчика немного отличался от наших, но только немного. Казалось, целую вечность рука Ирины не касалась ключа. Но теперь — вот он — ключ передатчика, ключ к связи, ключ к победе...

Отстучала позывные вызова. Тотчас приняла ответ: в штабе армии радисты дежурили круглосуточно, потому что всегда кто-то был в поиске, в разведке. И не одна группа с рацией, а несколько.

Открытым текстом отстучала радиограмму, получила подтверждение о ее приеме, механически выключила рацию.

. ЛИЦОМ К ЛИЦУ

Обыскали помещение, нашли три гранаты и два автомата. Один Ирина надела за спину, из второго Игнат забрал затвор.

Немца связали, заткнули в рот кляп,— не хотелось без надобности брать грех на душу. Тем более, что он не отобрал у них ни одной секунды...

Рукояткой «парабеллума» Игнат разбил приборы, радиолампы, все, что можно было разбить, и разведчики собрались было уходить, как вдруг снаружи послышались шаги. Игнат услышал их раньше и дал знать Ирине. Она отступила в глубь фургона, за металлический шкаф с радиоблоками, взяла наизготовку автомат — на крайний случай. Потому что Игнат предупредил: стрелять нельзя.

Он встал с ножом в руке сбоку от входа за металлическим выступом. Выступ заслонял разведчика и давал выигрыш в две-три секунды,— только сделав шаг в глубь фургона, входящий смог бы увидеть его.

Конечно, в какой-то степени фургон был для них ловушкой, оба понимали это. Но, с другой стороны — фургон был и защитой: если войдут один, два или три человека, с ними можно справиться и без выстрелов, а фургон скроет от окружающих все, что произошло внутри.

Дверь отворилась и решительным шагом хозяина внутрь вошел длинный человек в черной эсэсовской форме. Входя, он пригнул немного голову, чтобы высокой тульей фуражки не задеть за притолоку, и шагнул в глубь салона.

Два узких окошечка с решетками почти под самым потолком давали очень мало света. Лампочки освещения горели непосредственно у приборов. И во всем помещении царил полумрак.

Разведчик мгновенно узнал вошедшего. Это был он, тот самый человек, который выдавал себя за «лейтенанта Галкина» там, в отряде Топоркова. Он был в форме оберштурмбанфюрера СС.

Быстро и сильно Игнат нанес удар, целясь ножом в шею. Немец почувствовал движение за спиной, чуть присел, поворачиваясь, молниеносно вскинул левую руку вверх, принял удар на локоть и отработанным приемом, резким крутящим движением той же руки выбил нож. Правой в то же время выдернул из кобуры «парабеллум». Но едва успел его выхватить, как разведчик хлестким выбросом ноги ударил немца по правой руке. Удар пришелся носком сапога по кисти, и тяжелый пистолет с глухим стуком отлетел к стенке фургона.

Эсэсовец сделал выпад, рассекая ребром ладони воздух. Удар предназначался в шею, но, резко присев, Игнат от него уклонился.

Они стояли друг против друга. Немец тоже давно узнал старшего сержанта. Оба молодые, сильные, тренированные. Игнат был сильнее, может быть, даже быстрее немца, но тот лучше владел приемами рукопашного боя, почти автоматически уходил от ударов и отражал их. Борьба шла на равных.

Ирину немец не видел, видел только связанного солдата и второго — мертвого. Радистка затаилась за приборным шкафом, каждую секунду ища момент, чтобы помочь командиру. Однако она помнила, что Игнат запретил стрелять в любом случае. И вдруг поняла, что немец-то этого не знает.

— Хальт! Хэндэ хох! — ее окрик был резким, неожиданным.

Немец обернулся, увидел перед собой дуло «шмайссера», на миг замер в оцепенении... В ту же секунду Игнат схватил с пола свою финку и всадил ее немцу между лопатками. Тот тяжело, с каким-то рычанием вздохнул и осел на пол...

Через несколько секунд старший сержант, мило беседуя с радисткой, не спеша, но все-таки довольно быстро шагал через тот самый открытый участок территории, где они были на виду. Зайдя за склады, Игнат с Ириной проскользнули к конюшне, оттуда к ограждению. Но едва прошли его, следя за часовым, шагающим в сотне метров от них, как услышали выстрел. Звучный, глуховато-раскатистый хлопок — выстрел из «парабеллума».

Оба были уже у первых деревьев. Прижавшись к стволам, разведчики замерли. Отсюда была хорошо видна территория части. Не вся, конечно. Но автофургоны видны были.

И вот из-за этих фургонов на открытое место, пошатываясь, вышел тот самый оберштурмбанфюрер. В руке у него был пистолет. Он поднял руку с «парабеллумом» и еще дважды выстрелил вверх. К нему уже спешили люди.

Игнат видел, как два офицера подбежали первыми, хотели подхватить эсэсовца под руки, но он властным движением отстранил их и рукой показал на конюшню и склады, дескать, туда побежали. Офицеры бросились к конюшне, к длинному подбежали другие, но и тут он не упал, а оперся на их плечи и с их помощью пошел...

— Ну и здоровье у него,— сквозь зубы процедил Игнат,— надо было проверить, добить. Но кто ж мог

знать?..

— Да ладно, Игнат. Ты ему так саданул ножом... Действительно, кто ж мог предположить, что он такой живучий? Так что нечего и расстраиваться.

Этот разговор происходил далеко в лесу, когда разведчики уже спешились, проскакав на конях большое расстояние, давно удалившись от опасного места, от возможности преследования.

— Ты слышишь, Ира?

— Слышу, конечно, слышу...

Сквозь давно уже приблизившийся рокот переднего края стал отчетливо слышен лязг танковых гусениц. День уже клонился к вечеру, но было совершенно светло. Разведчики затаились в кустах неподалеку от дороги. Они были в немецкой форме, и любой наш солдат мог полоснуть по ним из автомата. Они об этом помнили.

По дороге форсированным маршем шла колонна наших «тридцатьчетверок». Рядом шагала пехота. Танки обгоняли пехотинцев, уходили вперед.

Молодой полный пехотный лейтенант остановился, подтягивая свою растянувшуюся роту.

Игнат спрятал свою шапку с немецкой кокардой и шагнул из кустов к офицеру:

— Товарищ старший лейтенант!

Тот обернулся, увидев немецкую маскировочную десантную форму, автоматически потянулся к кобуре.

— Мы разведчики. Я — командир разведгруппы. Со мной радистка. Прошу срочно доложить в разведотдел штаба генерала Плахотина, что Углов с радисткой прибыл.

— Егоров! Ко мне!

Подбежали старшина и еще два солдата.

— Где радистка?

— Ирина! Выходи.

Через полчаса они уже сидели в палатке одной из пехотных частей армии, ели борщ и отвечали на множество вопросов Хохлова.

Игнат и Хохлов выпили по сто «наркомовских» граммов, и не спеша все трое беседовали.

— А ты знаешь, Станислав Иванович, я его все-таки встретил. И упустил...

— Кого?

— Того самого «Галкина»!,.

— «Галкина»?

— Да, его. Не Галкин он, конечно...

— Конечно.

— Он был в форме оберштурмбанфюрера СС.

— Дослужился, сволочь! А где ж ты?..

— Прямо в фургон зашел, где рация была. Мы оттуда передавали, а он зашел... Правда, Ира все уже отстучала. Она вообще молодец. А тут жизнь мне спасла.

— Да ну тебя, Игнат... — Она смутилась и смолкла.

— Спасла, спасла. «Хальт!» — говорит, «Хэндэ хох!» Он и застыл. Я всадил ему финку меж лопаток!..

— А говоришь, упустил! Кокнул ведь!

— Кокнуть-то кокнул. Да очухался он. Я видел издалека, как он вышел, стрелял вверх, потом его увели. С помощью, но шел сам. Живучий, гад!..

— Да... Ну да черт с ним. Еще сдохнет.

— Дай-то бог, Станислав Иванович.

Игнат сидел, довольный и расстроенный. Все выполнил, даже с лихвой, но этого типа упустил.

Он не знал фамилии немца, не мог знать. Хартман же его фамилию знал, хотя это ничего не меняло.

И оба они не предполагали, даже не могли вообразить себе, что среди длинных и сложных дорог войны, среди тысяч встреч людей знакомых и незнакомых, друзей-фронтовиков и врагов смертельных, их встреча, неожиданная и опасная, произошедшая в спецавтофургоне, будет не последняя.

Последняя встреча впереди.

Часть 4. МЕРТВОЕ УЩЕЛЬЕ

. СУДЬБА ПОЛЬСКОГО КАПИТАНА

Игнат выбрался из сугроба, отряхнулся, протер снегом лицо. Затем тщательно и глубоко, вдалеке от места отдыха, закопал в снегу парашют. Позавтракал консервами, согрел чай на спиртовке и собрался в дорогу.

«Шмайссер» висел за спиной, в кобуре — под меховой курткой — «парабеллум», еще в потайном кармане — «вальтер». Шесть гранат: две «лимонки» и четыре немецких — с длинными деревянным ручками. Ну и, конечно, два ножа: один — на поясе, а другой — в тайничке под курткой, сзади. Вся одежда — немецкая: меховая куртка, брюки, десантная шапочка с отворотами на застежках, сапоги, даже белье. Здесь это было необходимо. Кокарды на шапке и других знаков различия, естественно, не было. Война уже давно кончилась, шел декабрь тысяча девятьсот сорок седьмого года.

Утро выдалось чистое, светлое и казалось не очень морозным — не было ветра. Большое, желтое, багровеющее по краям солнце, медленно поднималось из-за хребта, высвечивая вишневым цветом заснеженные зубцы гор. Оно пробуждало утонувшие в сугробах сосняки и густые смешанные леса, где голые клены и рябины жались от холода к невозмутимым пихтам, елям, голым, но несокрушимым дубам.

Его выбросили ночью. Здесь, в этих горах, где полновластно царствовали банды, парашют мог «засветить» его. Никто не должен знать о его выброске. Он пришел сюда и все. Пришел одному ему ведомыми путями. В общем, легенда была. Как будто надежная.

Встреч с бандитами надо было искать в районе Мертвого ущелья. Там, по данным нашей контрразведки, находились их база или базы.

Однако спешить нельзя было. Ясный день и безметельная ночь сохраняли его следы, и те, кого он искал, могли по следу прийти к месту его выброски. Там следы обрывались, и было ясно, что он «прилетел». Даже если бы и не нашли парашют. Да и парашют очень легко найти. Опять же — по следам.

Игнат вслушивался в тревожную тишину горного леса и не спеша шел на лыжах. Пока — никаких признаков человека. Но зато немало следов звериных.

Вот прошел небольшой табун кабанов, через километр — встретился след оленя. И всюду — волчьи следы. Здесь немало волков. Это для Игната всегда хороший признак.

Другого десантника нельзя сбросить ночью. То есть, можно, но очень опасно: лес, горы, вполне вероятно получить травму при приземлении. Но Игнату тьма была союзницей.

Продуктов взял на четыре дня. Если растянуть — хватит на неделю.

Карты с собой Игнат не взял — выучил ее наизусть. До Мертвого ущелья оставалось часа два пути, и он решил больше к нему не приближаться. Надо было ждать снегопада.

Снег пошел только на другой день к вечеру, так что пришлось еще раз переночевать в сугробе до встречи с бандеровцами. Но так оно и лучше. Все-таки после двух таких ночевок у него будет помятый вид, что весьма кстати.

По снежной целине на поиск к Мертвому ущелью Игнат двинулся незадолго до рассвета. Однако еще было совсем темно, и его не могли заметить. Если только — услышать, но это — исключалось. Он шел бесшумно.

Когда он спустился в Мертвое ущелье, оно поразило его. Даже ему, лесному человеку, стало жутковато. До двух метров от земли, в полной темноте, светились на склонах стволы елей и сосен. Их голубое призрачное сияние то исчезало, то возникало снова. Игната предупредили об этом странном явлении, рассказали о страшных легендах, связанных с ущельем. Предполагалось, что в нем выделяются какие-то газы, быть может, опасные.

Снег продолжал падать, поземка крутилась и свистела, змеясь по склонам. Потому и решил он обследовать ущелье — следов не найдут. Уже с рассветом их не будет.

На одном из склонов, поросшем старым сосняком, разведчик уловил запах дыма. Такой слабый, что даже Игнат его едва ощутил. Игнат пошел на запах, через километр обнаружил источник: дыма фактически не было, им только попахивало. Его источало отверстие в земле, на крутом склоне, похожее на дверной проем, но раза в полтора меньше — туда можно войти только согнувшись. Метров с пятидесяти Игнат долго и напряженно смотрел туда и все-таки различил в глубине проема сидящего с оружием человека. Тот сидел боком, держа на коленях автомат или карабин — точно никак не разглядеть. «Вот, значит, где их лежбище, или одно из них. Ладно. Теперь знаю...»

Он разыскал проезжую дорогу, что проходила по дну ущелья, и с самыми первыми бликами рассвета двинулся по этой дороге через ущелье, которое тянулось километров на пять.

И здесь с первых шагов уловил юн запах светящихся газов. Поначалу запах был слабым, да и все его внимание привлекало свечение. Но запах не проходил. Он то слабел, то усиливался, но не исчезал. Неприятный, но терпимый, чуть тухловатый запах...

Светало. Через двадцать минут скольжения на лыжах по дороге Игнат звериным чутьем уловил, что за ним наблюдают. Через минуту его громко окликнули:

— Эй, ты! — крикнул хриплый раздраженный голос,— стой!

Разведчик слышал, как щелкнул затвор «шмайссера».

Он остановился, выжидательно глядя в сторону выкрика.

Из лесочка, нависающего над дорогой, спустились двое. Один был в длинной нашей офицерской шинели без ремня, другой — в черных куртке и брюках ОУНовца и шапке такой же почти, как у Игната, только черного цвета. У обоих одежда без знаков различия и сильно поношенная. Тот, что в шинели, был без шапки, густая жесткая черная шевелюра заменяла ее.

Подошли, держа Игната под дулами автоматов. Затем черноволосый шагнул к нему вплотную, а второй — ОУНовец — настороженно уставил на разведчика злобный взгляд и ствол своего «шмайссера».

Черноволосый обыскал, причем очень грамотно, и взял все оружие. Все, кроме одного ножа,— не нашел. Когда обнаружил чисто спрятанный «вальтер», произнес: «Ого!», но больше ничего не сказал.

— Иди! — буркнул ОУНовец, ткнул Игната дулом в спину, и черноволосый тоже вскинул автомат.

Игната повели прямо к проему, который он высмотрел ночью. Часовой у входа встал, отдавая честь, ОУНовец кивнул в ответ — он был, видимо, старшим по положению.

Пять шагов по узкому подземелью и Игнат оказался в небольшой землянке, точнее пещере. На табуретке за столом сидел узколицый усатый человек в кителе польского капитана. На столе и на полках горели три толстые стеариновые свечи. Сбоку была самодельная затворенная деревянная дверь, ведущая, видимо, в другое помещение.

— Кто такой? Что здесь шляешься? — голос поляка был резким, пронзительным, тон его обращения был похож не на вопрос, а на обвинение. По тону капитана Игнат почувствовал, что этот нервный может его вообще расстрелять без всяких вопросов и ответов.

Игнат несколько секунд помолчал, затем негромко и спокойно сказал:

— Я бы хотел говорить с самым главным у вас, с командиром, господин капитан.

— А я что тебе, не командир? Пся крев!

— Если вы, господин капитан...

— Говори: пан капитан!

— Если вы, пан капитан, самый главный, то вы и нужны мне.

— А у тебя что, к нам — ультиматум? Почему тебе нужен самый главный? От кого ты?

Голос капитана стал тихим и вкрадчивым, и разведчик еще более ощутил близкую опасность.

— У меня не ультиматум. Но предложение есть. Думаю, оно заинтересует вас. Я ни от кого, я от самого себя.

— Ах ты от самого себя? А кто ты такой, чтобы ставить условия? Принц уэльский? Или принц датский Гамлет? — капитан засмеялся,— пся крев, да я поручу допросить тебя сержанту и заранее прикажу после допроса расстрелять! — Он снова засмеялся.

— Пан капитан! — Это вмешался в разговор ОУНовец, он и черноволосый стояли поодаль,— может, подождем Вороного?

— Молчать! — Капитан вскочил, замер как истукан и деревянным голосом произнес, обращаясь к двоим своим помощникам. — Вам известно, что пан командир будет только завтра, но я уже сегодня разберусь с этим лазутчиком. На то я и его заместитель. И пра-а-шу не вмешиваться!

ОУНовец и черноволосый молча вытянулись. — Так какое у тебя предложение к нам?

— Я бы хотел о нем доложить командиру, пан капитан.

— Так, так... Значит, только пану командиру, говоришь?.. Так, так... А как ты сюда попал? Каким путем, я тебя спрашиваю, ты попал сюда? Может, тебя энкавэдэ с самолета сбросило? Отвечай!

— Я пришел пешком.

— Откуда?

— Последнее время воевал против русских в отряде Зарудного. В Карпатах.

— Знаю. Это около трехсот километров отсюда. Думаешь, нельзя проверить? Можно. Я проверю. А что проверять? И так ясно, что ты лазутчик! Не ты ли выдал Зарудного, сволочь?! Отвечай!

— Я был на базе, когда отряд окружили войска. Кто-то выдал. Но те, кто выдал, не вернулись в отряд.

— А ты знаешь, кто не вернулся?

— Знаю. Но их на задании было четыре группы. Всего двадцать пять человек. Кто-то из них.

— Врешь ты все, пся крев! Какое оружие вы у него взяли?

— «Шмайссер», «парабеллум», «вальтер», шесть гранат и нож.

— Хорошо обыскали?

— Так точно, пан капитан! Ничего больше нет.

— Вооружился ты крепко. Может, нас разгромить собирался? А?

— Я, пан капитан, со времен войны, как служил у немцев, привык с собой носить все это оружие. Всегда пригодится.

— Теперь тебе оно уже не пригодится! Кто тебя подослал? Отвечай, сволочь!

Дата добавления: 2015-10-21