Драко Малфой и Его Неизвестная Судьба 7 страница

Глава 22. Поймать снитч!

Драко обожал квиддичные матчи. Он любил летать на метле, но квиддич и полёт были вещами совершенно разными. Ничто не могло сравниться с квиддичем. Ничто.

Под приветственный шум толпы, он вышел на поле в своей сшитой на заказ слизеринской форме. Его волосы были прилизаны ещё сильнее обычного, чтобы не падали на глаза и не мешали ему, а кожаные сапоги были начищены до блеска. По толпе пробежал потрясённый шепоток, когда все увидели «Ртуть» в его руках. Метла была выполнена из светлой, до совершенства отполированной березы, а на ручке красовался серебряный лейбл и серийный номер. Драко не без самодовольства представил, как солнечные лучи отражаются от его волос и новой метлы.

Он наслаждался вниманием толпы и со злой ухмылкой окидывал её взглядом, пока шел к центру поля вместе со своей командой. Всё же он с досадой ощутил, что его заслоняют более высокие игроки их команды. Конечно, Драко больше не был низеньким худым мальчиком, как на втором курсе, но его невысокий рост становился ещё заметнее по сравнению с массивными фигурами Крэбба и Гойла, которые шли по обеим сторонам него. Притчат, их новый вратарь, был младшекурсником и единственным в команде, не возвышавшимся над Драко как башня. Они усмехнулись друг другу и обратили своё внимание на читавшую свою обычную нотацию мадам Хуч, которая продолжала бросать на слизеринцев многозначительные взгляды каждый раз, когда упоминала честную игру. Стоящие напротив них рэйвенкловцы слушали её речь внимательно, как всегда горя желанием почерпнуть как можно больше сведений, пусть даже таких бесполезных и скучных.

Драко кожей чувствовал сотни глаз, устремлённых на него, и с мальчишеской радостью упивался тем, что находится в центре внимания. Конечно, внимание толпы немного сместилось, когда капитаны — Дэвис и Пьюси — вышли вперед и обменялись довольно дружеским (по слизеринским меркам) рукопожатием. Стадион огласился приветственными криками. Раздался свисток, и Драко легко взмыл к небу на своей «Ртути».

«Ртуть» отзывалась на малейшее движение и сразу же разогналась до невероятной скорости. К счастью, Снейп дал ему разрешение тренироваться во внеурочное время, чтобы он смог привыкнуть к такой метле после стольких лет полета на более медленной. Драко дерзко ухмыльнулся Чанг и, подлетев к середине поля, начал оглядываться в поисках снитча.

Матч комментировал Дин Томас. Он был гораздо более непредубежденным и беспристрастным, чем Ли Джордан. Стоит отметить, и менее привлекательным, но Драко, по правде говоря, это мало волновало, пока тот не начал поливать грязью слизеринскую команду, как это делал Джордан.

Чанг подлетела к нему слева и тоже начала оглядываться в поисках снитча.

Драко даже не удостоил её взглядом. Неужели она всерьёз думает, что у неё есть какие-то шансы против него? Вот ненормальная!

Он усмехнулся и, чтобы увернуться от бладжера, посланного в его сторону отбивалой Рэйвенкло, ушёл в сложное спиралевидное пике, которое никогда не сумел бы выполнить на своём старом Нимбусе. Аккуратно выровнявшись, Драко довольно скривил губы из-за безупречного исполнения маневра и как раз вовремя отлетел в другую часть поля, чтобы не попасться на пути другого бладжера, которого послал Гойл, пытаясь вышибить Чанг из метлы. Ловец Рэйвенкло успела, хотя и еле-еле, увернуться, но ее команда всё равно разыграла штрафной. Несправедливо!

Недовольно вздохнув, Драко отвернулся и начал облетать поле, пока Чанг, всё ещё дрожа, пыталась успокоиться. К вящему восторгу хихикающих третьекурсниц, он пролетел мимо слизеринской трибуны. Панси совсем не по-женски засвистела ему, и Драко специально для неё выполнил небольшой пируэт в воздухе, и младшекурсницы завизжали. Пролетая около трибуны Гриффиндора, он, разумеется, не забыл злорадно ухмыльнуться Поттеру, а у трибуны Рэйвенкло проигнорировал неприязненное шипенье в его сторону. А ещё Слизерин называют факультетом змей!

Он провел немало времени, облетая поле в поисках снитча, спрашивая себя, когда же чёртов мячик соизволит появиться. К этому моменту счёт на табло был примерно равным, хотя было заметно, что слизеринский вратарь уже начинает утомляться. Драко выругался и, поджав губы, покачал головой. Они не должны проиграть. Они не проиграют, чёрт возьми!

Вдруг он боковым зрением заметил вспышку золота и, резко развернув метлу, устремился за снитчем так быстро, что от сильного встречного ветра заслезились глаза. Снитч, словно дразня его, мгновение колебался на месте, затем резко сменил направление и на сумасшедшей скорости полетел прочь. Чанг заметила стремительные движения Драко и села ему на хвост на расстоянии длины метлы. Снитч устремился вниз, но они, не отставая, помчались за ним. Рэйвенкловка выжимала из своей метлы всё, что могла, даже цеплялась за локоть Драко, пока они летели к земле.

Драко обхватил метлу ногами и наклонил её набок, напрягая сильные мышцы бедер, живота и спины, пытаясь изменить траекторию падения. Получилось! Он выбросил руку вперёд и с ликующим криком схватил снитч.

Громко крича, он выполнил небольшую петлю в воздухе и вытянул руку, демонстрируя толпе крылатый мячик. Слизеринцы одобрительно заревели, а Панси пронзительно засвистела. Чанг, все еще по инерции летя, замедлилась и сошла на землю с раздосадованной гримаской на лице. Драко последовал за ней и эффектным спиралевидным маневром опустился на землю. Празднование победы в первой игре сезона наверняка продлиться до утра.

Пока товарищи по команде хлопали его по спине, Драко с ликованием думал, что, возможно, весь учебный год будет таким же удачным, как и первая игра.

Глава 23. Трудиться, как пчёлка.

Драко отложил тяжёлый том в сторону и, откинувшись на спинку стула, помассировал уставшие глаза.

Он похоронил себя в этих чёртовых пыльных книгах только из-за своих проектов. Если бы ему не нужно было беспокоиться о своём будущем — а эти исследования нужны были для изобретения новых зелий, о чём он давно мечтал — он ни за что не сидел бы здесь, как какой-то книжный червь, подобно грязнокровке Грэйнджер…

Конечно, в работе над своими проектами ему здорово помогало то, что он был помощником в лаборатории Снейпа (а неофициально — его подмастерьем) и имел доступ к компонентам зелий и советам признанного мастера в области зельеварения.

— Ты всё еще здесь? Ты пропустил завтрак, Драко! Почему ты не бережёшь себя?!

Драко поднял глаза и увидел Панси, смотрящую на него с неодобрением. Он небрежно взмахнул рукой.

— Да не трясись так, Панси. Я просто немного заработался.

Она покачала головой и уселась напротив него. Мадам Пинс бросила них мимолётный взгляд и отошла к другой части библиотеки, чтобы помочь четверокурснику Хаффлпаффа, беспомощно оглядывающемуся по сторонам.

— Драко, твоё «немного заработался» продолжается уже слишком долго. Мне кажется, ты даже не заметил День Всех Святых. Ты даже не издевался вместе со мной над хаффлпаффцами!

— Я же помог распланировать те шутки, разве нет?

— Дело не в этом, — сказала она терпеливо. — Ты слишком много работаешь. Я волнуюсь — мы все волнуемся — что ты слишком перегружаешь себя учёбой и работой над своими проектами. Это не похоже на тебя. Постоянная работа и никаких развлечений делают Драко очень скучным мальчиком.

Драко, закатив глаза, сладко потянулся и, сплетя пальцы вместе, заложил их за голову.

— Постоянная работа и никаких развлечений сделают Драко богатым и успешным мальчиком. У меня нет времени для развлечений и игр, Пэнс. Из-за учебы, обязанностей префекта, тренировок по квиддичу, рабской работы на Снейпа и моих собственных проектов я действительно не имею времени для шуток и тому подобного. Ты же знаешь это, Панси.

Но Паркинсон и не думала отставать, и сразу же возразила:

— Что я знаю — это то, что ты должен наконец передохнуть и развлечься. Ну, или переспать с кем-нибудь.

— Это предложение? — игриво протянул Драко, изогнув бровь. Возможно, он и был геем, но был готов флиртовать с кем угодно. Конечно, это было все в шутку, и Панси об этом знала. Однако остальные посетители библиотеки, сидевшие поблизости, этого не знали и начали хихикать.

Панси же, наоборот, нахмурилась.

— Не смеши меня. Ты должен сделать передышку и как следует разлечься. И если ты не сделаешь этого, то я заставлю тебя пожалеть, Драко Люциус Огастус Малфой.

Он неловко поёжился из-за употребления своего полного имени, но лишь пренебрежительно фыркнул.

— Да? И как же ты это сделаешь? — Драко насмешливо усмехнулся и снова уткнулся в книгу, подчёркнуто игнорируя кипящую от возмущения девочку. Наконец она встала и, вздёрнув подбородок, понеслась прочь, почти растоптав первокурсника Рэйвенкло, который еле успел увернуться.

Драко с нехорошим предчувствием проводил её взглядом, но, покачав головой, снова вернулся к книге. Время — деньги, а ему были необходимы и то, и другое. Панси просто должна это понять и смириться.

Глава 24. Шутка Панси.

Драко сбросил мантию и повалился на свою кровать, неудержимо зевая, рискуя вывихнуть себе челюсть. Он лениво снял ботинки, носки, брюки и рубашку и бросил их на пол. Одежда стесняла, душила его, и он решил спать без неё, к тому же, ему безумно не хотелось вставать и проходить целых четыре фута, чтобы достать пижаму из гардероба. Подумаешь… Он спал голым вовсе не в первый раз и потому знал, что домовые эльфы позаботятся о температуре комнаты. Он же слишком устал, чтобы что-то делать. Его глаза слипались.

Ему пришлось задержаться у Снейпа, чтобы помочь ему приготовить Волчью Отраву, по-видимому, для профессора Люпина. Драко не нравилось, что в Хогвартсе преподаёт оборотень, но Люпин был, конечно же, лучше Квирелла с Тёмным Лордом в тюрбане, самовлюблённого мошенника Локхарта, Упивающегося Смертью под оборотным зельем и параноидального экс-аврора Моуди, презиравшего слизеринцев. Последнего Драко ненавидел больше всех. Да как посмел этот… этот недочеловек превратить его в мерзкого гадкого хорька? Конечно, это сделал Барти Крауч-младший, но тот позорный инцидент всё равно ассоциировался у него именно с Моуди. Всё равно настоящий Моуди относился к нему не многим лучше, неотступно следуя за ним, смотря на него тем жутким глазом, будто он в любую секунду собирался совершить преступление. Даже оборотень был лучше того ограниченного, узколобого олигофрена.

И если Волчья отрава воспрепятствует профессору ЗОТС стать кошмарным чудовищем, желающим разорвать своих студентов на части, Драко будет очень стараться, чтобы зелье было сварено в совершенстве. Для его приготовления требовалось много волшебной энергии, сосредоточенности, внимания и навыка; он был впечатлен, что до этого времени Снейп готовил его в одиночку. Было намного легче сварить его в четыре руки, но даже при таком раскладе это было довольно трудно.

Драко, выгибая спину, сонно потянулся и, накрывшись одеялами, закрыл глаза.

Он уснул сразу же.

Его сон был так крепок, что он не услышал ни тихого шума отодвигаемых камней, когда вход в его комнату был открыт, ни звука осторожных шагов. Драко спал.

Он просыпался гораздо медленнее, чем засыпал. Тёплые солнечные лучи падали на его лицо, и Драко, недовольно поморщившись, сонно приоткрыл глаза и прищурился из-за яркого света. Ему было так тепло и спалось так хорошо, а это глупое солнце всё испортило! Но он всё равно ещё поспит…

Драко перевернулся на бок и, обхватив талию своего соседа по постели в поисках тепла и уюта, прижался к нему и закрыл глаза снова.

Он распахнул их секунду спустя. Сосед? Какой ещё сосед?!

Драко отдернул руку и сразу же понял, что лежит не на своей кровати и что настоящий владелец этой самой кровати всё еще в ней находится. Потребовалось громадное усилие, чтобы сдержать девичий крик, возникший в горле. «Гребаные рогатые жабы!» — выругался он про себя, лишившись дара речи. Но любопытство всё же взяло верх, и он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть своего соседа.

Поттер.

Драко не был уверен, что именно он чувствует — удивление или ироничное осознание нелепости их положения. Конечно же, это был Поттер, его личное проклятие, кто же ещё кроме него? Лицо гриффиндорца было более уязвимым во сне, непривычно беззащитным без больших (и, по мнению Драко, крайне неприглядных) очков. Но, несмотря на уязвимость, в каждой черточке этого лица были видны сила и характер.

Драко недовольно вздохнул.

Его собственное лицо было чересчур узким, подбородок слишком заостренным, скулы чрезмерно высокими, а кожа излишне мягкой, для того чтобы его могли считать красивым по мужским меркам. Симпатичный. Именно это ужасное слово было наиболее используемой характеристикой его внешности. Реже использовали более лестное — «сногсшибательный» или повышающее его самолюбие — «великолепный».

Он всегда думал, что Поттер был ужасно обычным и совсем не выглядящим, как положено герою, но с более близкого расстояния — он раньше и подумать не мог, что сможет смотреть на него с такого расстояния — оказалось, что он был красив.

Драко никогда не представлял, чтобы когда-нибудь употребит это описание по отношению к Поттеру. Раздражающий, толстоголовый, лицемерный, никчёмный, несправедливо удачливый, потрясающий игрок в квиддич, но, ни в коем случае, не красивый. Но он был красив. Сильный подбородок, прямой нос. Полные — но не чересчур — губы, выглядевшие очень мягкими. Смугло-золотистая кожа. Блестящие непослушные темные волосы и длинные чёрные ресницы. Типичное для ловца телосложение. Поттер определенно был привлекателен и стоил второго взгляда. Или даже долгого рассмотрения. Именно таким образом и уставился на него Драко, хотя он ничего не мог с собой поделать. Поттер лежал, запутавшись в простыни, и его простая хлопковая пижама была наполовину расстегнутой, открывая взору золотистую кожу и даже плоский смуглый сосок. Драко, как загипнотизированный, наклонился вперед, соблазнённый теплым, мускусным ароматом спящего парня. Его губы были всего в пару дюймах от того красивого соска, когда до него дошло, что он собирался сделать. Драко, как ошпаренный, резко поднял голову, тяжело дыша от адреналина и сильного беспокойства.

Что он делал?! Он что, спятил? Он отодвинулся от Поттера, который что-то пробормотал и, немного передвинув руку (мускулистую и красивую, не говоря уже о загаре, необыкновенно контрастирующим с белыми простынями), продолжил спать. И, груди Цирцеи, он должен прекратить так думать о Поттере! Драко боязливо посмотрел по сторонам, благодаря всех богов, которых смог вспомнить, хотя и не верил ни в одного из них, что Поттер имеет собственную комнату, и что придурок не проснулся. Он осторожно сполз с кровати и отошёл подальше, всё ещё нервничая. Да и кто может его в этом обвинить? Он проснулся совершенно голый в кровати ни кого иного, как Гарри Поттера, и не имел никакого представления о том, каким образом здесь оказался. Любой сойдет от такого с ума!

И он свернет шею тому, кто это сделал, как только найдёт выход из этой ситуации! А выход искать нужно — не хватало ещё, чтобы его застукали голым в комнате Поттера. Вот будет позорище! Драко на цыпочках прошёл к гардеробу и быстро выбрал кое-какую одежду. Надев её, он брезгливо поморщился. Эта одежда была абсолютно отвратительна и уродовала его изящное стройное тело. Решив сжечь шмотки при первой возможности, Драко вышел из спальни.

Гостиная Поттера была похожа на его собственную, если не учитывать того, что убранство было выполнено в гриффиндорских цветах с небольшими бронзовыми вставками. Мебель же была сделана из прекрасного вишневого дерева и хорошо гармонировала с обоями. Комнаты Поттера, конечно же, были больше, чем его. Неудивительно. Разве у Драко могло быть что-то лучшее, чем у великого Золотого Мальчика? Разумеется, Поттер обставил его даже в такой мелочи. Он же был любимчиком Дамблдора, и его обожал весь проклятый волшебный мир.

Драко горько усмехнулся и, подойдя к письменному столу, начал в нем копаться, зная, что другой такой возможности вряд ли когда-нибудь представится, но не нашёл ничего даже чуточку интересного. Услышав шум из спальни, он нервно подскочил. Он был разочарован, что не может больше шпионить, но понимал, что надо уйти побыстрее, пока его не застукали.

Он вышел из комнат Поттера, удивленно отметив, что они охраняются портретом. Все знали, что портреты были очень ненадежны, потому что их обитатели могли уйти в любое время, оставив людей без доступа внутрь комнаты. На этом портрете был изображён рыцарь, спящий у яблони. Герб на его щите показался Драко неопределённо знакомым, но он никак не мог припомнить, какому семейству он принадлежал.

Пожав плечами, Драко улыбнулся, радуясь своему успешному бегству, и завернул в один из коридоров, надеясь, что, в конечном счете, встретит что-то знакомое. Он и правда смог найти дорогу в подземелья. Но он весь путь размышлял, у кого же хватило мозгов и смелости не только похитить его из комнаты, но и заполучить пароль Поттера.

Эта загадка была решена, как только Драко увидел самодовольное выражение на лице Панси, прежде чем она успела сменить его на изумление и любопытство. Игнорируя ее неискренние вопросы, он, нахмурившись, сердито потопал к своей комнате, приостановившись лишь для того, чтобы закатать слишком длинные рукава позаимствованной рубашки.

Драко немедленно начал планировать свою месть, но какой-то крошечной частью своего разума продолжал думать, заметит ли Поттер его запах или немного тёплые простыни на другой половине постели, когда проснётся.

Глава 25. Бог любит троицу

.

Драко, переступая порог Большого Зала, чуть не столкнулся с зазевавшейся хаффлпафкой. Впившись в наглую девчонку уничтожающим взглядом, он довольно подметил, что та побледнела от испуга и постаралась стать как можно меньше.

Драко усмехнулся и бодро прошёл к слизеринцам и, как обычно, усевшись между Крэббом и Гойлом, с удовольствием обнаружил, что Панси сидит в другом конце стола. Ее волосы были ярко-оранжевого, почти красного цвета; многие сказали бы — цвета волос Уизли. Это было его местью — и замечательной местью, учитывая, сколько времени и сил Паркинсон тратила на укладку своих тёмных волос. В утро, когда Панси впервые увидела во что превратились её драгоценные волосы, она закатила такую истерику... Это нужно было видеть…

Он в тот день надрывался от смеха из-за того, что Панси с красным от унижения и гнева лицом волей-неволей пришла в Большой Зал на ленч. Она и так пропустила завтрак — то ли потому что струсила предстать в таком виде перед всей школой, то ли отчаянно пыталась свести этот цвет. Драко знал, что она даже ходила к своему любимому Мастеру Зелий, но Снейп сказал ей, что нужно дождаться, пока цвет не исчезнет сам, иначе зелья могут произвести негативный эффект — она же не хочет зелёных в горошек волос?

С тех пор прошло два дня, и разбирательства из-за шутки поутихли, поэтому завтрак проходил относительно тихо. Он перебросился с Крэббом и Гойлом парой слов и, ухмыляясь, смотрел на Забини, который заботливо пододвигал тарелку с грейпфрутами к Трэйси Дэвис, сумевшей охомутать печально известного плэйбоя Слизерина. Три мальчика засмеялись, глядя на это, и Блейз, бросив на них негодующий взгляд, снова повернулся к симпатичной кареглазой брюнетке. Драко отметил для себя, что уж лучше спрыгнуть с Астрономической Башни, чем вести себя как Забини, после чего с аппетитом принялся за бекон.

Он как раз успел съесть второй кусочек, когда на его тарелку упал Ежедневный Пророк. Скривившись от досады, он взял газету и вилкой очистил её от еды. Проклятые почтовые совы приносили одни неприятности! Вот его Гриндлоу был обучен помещать почту перед локтем хозяина или на его колени, не то, что эти невоспитанные совы, всегда бросавшие почту в самых неудобных для получателя местах.

Драко, хмурясь, быстро просмотрел газету.

— Эй, послушайте-ка! — Он прочистил горло и начал громко зачитывать статью. Достаточно скоро его слушал весь слизеринский стол и даже несколько рэйвенкловцев. — «НАПАДЕНИЕ НА ТОР!

Гластонберийский Тор, один из старейших и мощнейших волшебных мест в мире, вчера вечером подвергся нападению и разграблению. Тор — место погребения самых знаменитых ведьм и волшебников в истории, включая Мерлина, четырёх основателей Хогвартса, Нострадамуса, Клиодны и многих других известных лиц. Могилы этих великих исторических фигур полностью раскопаны, а большинство древних артефактов в склепах украдены или разрушены.

Сторож древнего захоронения, Грант Хорнби, был найден мертвым. Причины смерти пока не установлены, но, скорее всего, это смертельное проклятие. В небе над Тором в течение шести часов после нападения висела Темная метка. Несколько главных Обливиэйторов Министерства чистят память магглов, увидевших метку.

Корнелиус Фадж, министр магии, настроен очень решительно:

«Это ужасная трагедия для культуры всего Волшебного народа. Преступники будут пойманы и жестоко наказаны. Министерство задействовало два подразделения авроров, и несколько Невыразимых уже ищут какие-либо волшебные подписи на месте происшествия. И, к слову, замечу, что это событие никоим образом не означает, что Сами-Знаете-Кто вернулся».

Всё же, не все согласны с министром.

Глава отдела магических катастроф, Кайен Коуджил, находящийся, как известно, в разногласиях с министром, дал нам интервью:

«Мы координируем наши действия с отделом защиты магического правопорядка, чтобы раскрыть это дело как можно быстрее. У нас есть детальное описание преступников, которое нам дал свидетель произошедшего –— маггл. И, судя по его показаниям, я не думаю, что мы сможем арестовать кого-либо за неделю. Это нападение — дело рук Упивающихся Смертью. Мне не разрешают официально заявить, что их возглавляет Сами-Знаете-Кто, но я знаю, что это не неорганизованные преступники. Уверен, вы понимаете, о чем я.

Руководитель музея волшебных артефактов, Элизабет Фоссет приехала на место происшествия, чтобы помочь восстановить поврежденные артефакты. Конечно, украденные волшебные экспонаты уже не вернуть, но судя по словам Фоссет и ее команды, состоящей только из опытных профессионалов, большинство артефактов, разрушенных во время нападения, возможно реставрировать и возвратить им их первоначальный облик. Фоссет заявила, что Гластонберийский Тор вернется к своей прежней славе к концу года, реставрационные работы уже ведутся.

Люциус Малфой, услышав об этом ужасном происшествии, пожертвовал более трёхсот галеонов для реконструкции Тора. Он объяснил свою щедрость такими словами:

«Это часть нашего наследия, которое мы не должны растерять. Никакое богатство в мире не заменит историю, которая была потеряна, когда Гластонберийский Тор подвергся нападению, и я не могу стоять в стороне, не участвуя в восстановлении нашей истории, нашего наследия».

Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, школы Волшебства и Колдовства, сделал вклад в размере пятисот галеонов.

Дамблдор, победитель Гриндельвальда в 1945 году, сказал лишь такие слова:

«В эти тёмные времена ведьмы и волшебники делают всё, что могут, чтобы помочь волшебному миру. Я — старый человек, и просто помогаю, чем могу».

Было сделано ещё несколько менее значительных пожертвований — волшебное население изо всех сил старается восстановить повреждения, причиненные этим ужасным нападением».

— Мда, — проговорил Крэбб, насупив брови.

Драко только покачал головой, поражаясь лицемерию отца. Конечно же, сам Люциус и помог разрушить Тор.

— Чёрт возьми. Не могу поверить, что они разграбили могилу Мерлина.

Все — даже те слизеринцы, семьи которых служили Сами-Знаете-Кому — мрачно переглянулись. Убивать магглов — это одно, но разрушать важнейшую часть истории волшебного мира? Это уж слишком.

Драко пролистал газету и поразился, увидев другую статью, не менее интересную для него, чем первая. Статья была в светской колонке, прямо между объявлением о свадьбе Стивена Слага с Лидией Джиггер и бала какой-то дебютантки.

Драко уставился на строчки, не в силах оторвать взгляда.

Лукреция Малфой родилась 22 ноября, весила 6 фунтов и 12 унций и была совершенно здоровой малышкой. Очевидно, беременность Нарциссы была ускорена с помощью тёмной магии, и Люциус, скорее всего, был взбешен, что не сумел получить нового наследника. Но вовсе не это потрясло Драко.

Малышка. У него есть младшая сестра.

Драко свернул газету и снова принялся за еду, молча пожелав девочке удачи. Он надеялся, что у Лукреции будет нормальное детство. Это было слишком большой редкостью в семействе Малфоев.

Он никак не мог поверить, что в мире теперь существует ещё один Малфой, наверное, похожий на него, только крохотный. И девочка.

Разумеется, Драко знал, что, как говорят магглы, «бог любит троицу». Две неожиданности — пробуждение с Поттером и рождение сестрёнки — уже случились. Остаётся лишь надеяться, что последняя новость не убьёт его.

Глава 26. Отработка с Поттером. Петтигрю

.

В складской комнате Драко привычными движениями перебирал многочисленные скляночки в поисках лавандового масла. Наконец, с триумфальным «Есть!» он схватил большую стеклянную бутылку и вернулся в классную комнату зелий к своему котлу. Он находился здесь якобы для того, чтобы следить за отработкой, но на самом деле занимался своим проектом. Его экспериментальное зелье по плану должно заставить выпившего изменять цвет кожи в зависимости от настроения. Это была первая попытка Драко изобрести зелье и, принимая во внимание то, что он с раннего детства только и делал, что менял с помощью зелий цвет кожи Пионы, домовых эльфов, а один раз в результате несчастного случая даже отца, было логично начинать именно с этого.

Драко отмерил чуть-чуть лавандового масла, краешком глаза следя за нагревающимися чарами, которые он выполнил на котле ранее. Ему пришлось оставить зелье без присмотра, пока он ходил в складскую, но, кажется, всё шло хорошо.

Он только отложил бутылку с маслом в сторону, когда раздался стук.

— Войдите, — бросил он, зная, кто это, и внутренне собравшись.

Дверь со скрипом открылась. В комнату вошёл Поттер и, оглядевшись, уставился на него своими зелёными глазищами.

— Малфой. Что ты здесь делаешь? Где Снейп?

Драко усмехнулся ему через плечо и начал аккуратно рубить грибы.

— У Снейпа есть дела поважнее, чем нянчиться с тобой, Поттер. Контролировать твою отработку буду я.

Поттер сокрушенно застонал и подошёл к его котлу.

— И что именно я должен делать?

Драко резко обернулся.

— Во-первых, не приближайся к моему котлу, — зелья и Поттер были понятиями несовместимыми, и Драко не хотелось искушать судьбу. Мальчик-Который-Выжил был чуть лучше в зельях, чем Лонгботтом, но это не говорило о многом. — Снейп специально для тебя оставил жуков-вонючек. Ты должен их перемолоть. Вручную, Поттер. Волшебство испортит ингредиенты.

С недовольным ворчанием, Поттер закатил рукава и принялся за дело.

Он был одет по-маггловски — в узкие голубые брюки, кажется, из хлопка, и приталенную зелёную хлопковую рубашку с длинными рукавами. Эта одежда была менее безвкусной, чем тот ужас, который Драко откопал в гардеробе Поттера, хотя, наверное, хорошо, что он позаимствовал более неприглядную одежду — вероятность того, что её пропажу заметят, была меньше.

Драко с любопытством осмотрел маггловский наряд. Интересно, как он в нём будет смотреться? Одежда магглов была более откровенной, чем мантии, к которым он так привык, и Драко не отказался бы похвастаться своими ногами и задницей — в конце концов, они были совершенно безупречны.

Наконец, здравый смысл взял верх, и он заставил себя сконцентрироваться на работе, пока не провалил весь проект. Закончив с грибами, он начал сосредоточенно толочь сосновые орешки под аккомпанемент недовольного бурчания Поттера.

Конечно же, Снейп дал Золотому мальчику самую противную, самую мерзкую и кропотливую работу, но не сказать, что это не было заслуженно — Поттеру не стоило называть Мастера Зелий сальноволосым уродом, когда Снейп стоял прямо за ним. Разумеется, тот об этом не знал. Драко весь день ходил в приподнятом настроении, вспоминая лицо Поттера, когда он понял, что «сальноволосый урод» всё услышал.

Дата добавления: 2015-10-21