Молчание.
У нее все немного плыло перед глазами, которые, как она с ужасом ощущала, были красными и опухшими.
В общем, она чувствовала себя совершенно уставшей, и это никак не придавало ей уверенности.
Во всяком случае, у нее не было сил объясняться с мужем.
Он же, как всегда, выглядел великолепно: его твердое, красивое лицо, как назло, казалось ей необыкновенно привлекательным.
Сердце ее тоскливо сжалось.
Неужели он всегда будет так действовать на нее?
— Что с тобой? — спросил он тихо, нарушив, наконец затянувшееся молчание.
Она подняла на него грустный взгляд – он внимательно смотрел на нее.
Он совсем не сердится.
Он действительно взволнован, но от этого она почему-то почувствовала еще большую подавленность.
Ей нечего было ответить ему, и она снова низко опустила голову, чтобы избежать его взгляда.
— Ты что такая бледная, устала? — спросил он ласково, не дождавшись ответа на свой первый вопрос.
Затем, вслед за ее молчанием, он со вздохом добавил:
— Знаю, я свинья, эгоист, каких свет не видывал, но не так уж я плох, чтобы не понимать, что с тобой что-то случилось… В чем дело, что произошло?
От слабости Гермиона задрожала и чуть не разревелась.
В его словах было столько ласки и заботы, что ей захотелось броситься к нему на грудь, обвить руками его шею, утешиться в его объятиях.
В глазах ее стояли слезы, и она была бесконечно рада, что могла спрятать лицо за длинными волосами.
Слава богу, в коридоре было темно – он освещен только узкой полоской света из-за двери в спальню.
— Это я виноват? — спросил Малфой хрипло, — Что с тобой? — сейчас в его голосе слышалось нетерпение.
Он не сделал ни единого движения ей навстречу, не стал касаться ее.
Он просто стоял в двух шагах, смотрел на ее опущенную голову и ждал, что она, наконец, объяснит, что происходит.
Внутри у нее все ходуном ходило.
Она боялась, что не выдержит и выдаст себя, что Драко заметит, как ее колотит.
Он пришел так внезапно – она не успела психологически подготовиться, собраться, но сейчас ей нужно сделать это во что бы то ни стало.
Она глубоко вздохнула – затем подняла на него глаза, на этот раз более уверенно.
— Просто я очень устала, Драко, — ответила она тихо, — Ты здесь ни при чем, абсолютно ни при чем.
Собственный голос показался ей чужим и странным: может быть, она умерла?
Да нет, мертвым не бывает так больно, как ей сейчас.
Мертвым легче.
Лицо Малфоя было хмурым, поза напряженной.
Он был озадачен ее поведением и чувствовал себя не в своей тарелке.
Он всегда стремился к тому, чтобы весь ход его жизни был предельно отлажен, и ненавидел неловкие, неясные положения.
На душе у него полегчало.
А она с тайным разочарованием наблюдала, как быстро сходит с него напряжение: лицо повеселело, черты разгладились, а во взгляде снова появилась обычная спокойная надменность.
Но когда он обнял ее за плечи и прижал к себе, она не сопротивлялась.
Ей необходима была его поддержка.
Конечно, у него было свое, неверное представление о том, что с ней происходит, но она ощущала такую беспомощность, что была рада любым крохам его внимания.
— Я такой бесчувственный, — сказал он шутливо, стараясь рассмешить ее и разрядить обстановку.
Он наклонился и нежно потерся щекой о ее щеку.
От него пахло ее любимой мужской туалетной водой.
Как любила она этот изысканный легкий аромат!
Никаким другим одеколоном или духами Драко никогда не пользовался, и этот запах ассоциировался у нее только с ним.
Она обняла его за талию и тонкими пальцами стала поглаживать разгоряченную кожу под шелковой рубашкой.
– Я, дурак, извини меня. Как ты терпишь мои выходки?
Мне помогает любовь, ответила она мысленно.
В порыве любви и благодарности она уткнулась лицом в его теплую шею, губами слегка дотронулась до его кожи.
Глаза ее были полузакрыты, близость его доставляла ей огромную радость.
Драко задрожал и еще крепче обнял ее, губы его нашли ее губы, и они слились в долгом, мучительно-сладком поцелуе, которого оба так страстно желали.
— Ты ужинала? — спросил он, оторвавшись от нее.
— Нет, а ты?
— Тоже нет, — он нажал выключатель и маленькие лампочки встроенные в потолок, начали друг за другом загораться.
— Сейчас я что-нибудь приготовлю, — спохватилась Гермиона.
— Нет, — отрезал он, — Собирайся, мы едем в ресторан.
— У нас свидание? — хихикнула Гермиона.
— Да.
***
Гермиона проснулась.
Мягкий свет осеннего утра просачивался сквозь занавес.
Драко был рядом – он обнял ее сзади, будто прикрывая своим сильным мускулистым телом от внешнего мира.
Она чувствовала на волосах еле ощутимый теплый ветерок – дыхание Драко, который еще спал.
Он совершенно расслабился во сне, руки его стали приятно тяжелыми.
В спальне было так жарко от камина, что тела у обоих были влажными от пота, хотя накрыты они были всего лишь тонкой простынкой – об этом, должно быть, позаботился Драко, когда после бурной ночи, она уснула.
Долго ли он еще не спал после того, как заснула она?
Тихонечко высвободившись из рук мужа и скользнув на край постели, Гермиона откинула назад волосы, села и начала собираться с мыслями.
Такая спальня могла принадлежать только Малфою.
Вчера после ресторана, они еще долго гуляли в парке, а вернулись в Мэнор очень поздно.
Ее платье валялось на полу рядом с кроватью.
Девушка наклонилась, чтобы поднять его, но, не дотянувшись, встала, немного изгибаясь, чтобы разошлись онемевшие мышцы.
После любовной ночи она чувствовала себя разбитой и вялой.
— Что ты делаешь? — раздался сонный голос парня.
Она обернулась.
Он лежал в той же позе, как и несколько минут назад.
Вид у него был совершенно заспанный, и Гермиона невольно улыбнулась – в неярком свете он был ужасно похож на мальчишку.
— Подняла платье. И вспоминаю, где мой халат.
— Ну, что мы будем делать сегодня? — тихо спросил он, когда Гермиона голышом подошла к шкафу.
Она ведь забрала отсюда только половину вещей.
— Не знаю, — честно ответила она, натягивая водолазку, а сверху джинсовый сарафан.
Малфой растянулся на подушках, мрачно изучая ее профиль, и произнес:
— Гермиона, тебя в обычные дни иногда трудно понять, а сейчас уж совсем ничего не добьешься, в глазах пустота какая-то.
Конечно пустота.
Твоя дочь спит в соседней комнате.
А я не могу сказать тебе об этом.
И мне очень трудно.
Она покачала головой и натянуто улыбнулась.
Как ни странно Гермиона и Драко провели прекрасный день, взяв с собой малышку Кристабель.
Они покатались в парке на аттракционах, а потом совершили поход по магазинам.
Кристабель заметно выросла за лето, и Гермиона посчитала, что девочке на зиму нужны новые вещи.
Согласившись, Драко посоветовал жене тоже «порадовать душу» и прикупить новых шмоток.
Малышка ликовала, а Малфой лишь обреченно вздыхал, когда девочки заходили в очередной бутик.
После шопинга, они пообедали в хорошем семейном французском ресторане.
Малфой внес в Мэнор бесчисленное количество свертков.
На лице его было недоуменное выражение – он и представить себе не мог, сколько покупок может сделать женщина с ребенком за несколько часов.
После ужина Гермиона и Драко сидели в библиотеке и разговаривали.
Сначала она рассказала про Шанталя, про его мирное соглашение.
Драко сидел хмуро, обдумывая такой ход, но в итоге согласился.
Гермиона рассказала про свой новый дар, но в подробности с Пэнси вдаваться не стала.
Потом, она поведала ему о Люциусе и о книге.
Теперь они сидели и думали, что это может быть.
— Может, это какой-то дневник? — предположил блондин.
— Нет, — Гермиона покачала головой, — Он сказал книга. Нужно искать книгу.
— Но я понятия не имею, что это за книга.
— Книга стучала. Значит она волшебная, — начала мыслить девушка, — Значит, она как то связана с магией, с твоим домом может, с твоей семьей…
— Конечно! — оборвал ее муж, — Это семейный Кодекс! Вот что просил найти отец. Книгу спрятали перед началом войны. И с тех пор ее никто не доставал. Вот только понять не могу, как и чем она нам поможет?
— Давай поищем ее, — предложила она.
— Не надо искать. Она сама сейчас появится. Я, Драко Люциус Малфой, законный наследник… — начал он твердым голосом.
Произнеся заклинание, через пару мгновений книга лежала на столе.
Они начали листать ее, изучая каждую страницу.
Гермиона задумалась.
В книге не было указано ничего особенного.
Правила.
Обряды.
Семейные традиции.
Свадьбы.
Похороны и так далее.
Но Драко остановился на одной странице.
Гермиона всмотрелась в нее.
«Каждый из членов семьи Малфой внесен в эту книгу. Рождение, свадьба, развод, похороны – все и всё магическим образом попадает в Кодекс. Все предки, отпрыски, дети, родители…»
— Мы с тобой тут тоже должны быть, — Драко начал переворачивать страницы, — Я же говорил!
«Свадьба сына Люциуса Малфоя – Драко Малфой и Гермиона Малфой (Грейнджер) – 2003 год, август месяц, 29 числа, …»
— Забавно, — улыбнулась Гермиона.
Блондин продолжил листать книгу, останавливаясь на разделе «Наследники».
— Скоро наши дети тоже тут появятся, — он улыбнулся сам себе, продолжая листать книгу.
Гермиону осенило.
Наследники.
Вот почему Люциус сказал найти книгу.
Вот почему Пэнси тогда прогнала их с Кристабель из библиотеки.
О Мерлин.
Гермиона оторвалась от мыслей, но было поздно.
Драко поднял на нее непонимающий взгляд.
На раскрытой странице, каллиграфическим почерком красовалась надпись:
«Дочь Драко Малфоя, Кристабель Малфой – 2001 год, апрель месяц, …»
Твою.
Мать.
Что.
Сейчас.
Будет.
Именно об этом успела подумать Гермиона, перед тем как Драко прокричал на весь дом имя Пэнси…
----------------------------
Ребят, оставляйте отзывы и критику!!!
Мне это очень помогает)))))
КСТАТИ!
Конец фанфика не за горами, поэтому МНЕ ОЧЕНЬ важны ваши отзывы, от этого зависит будет все ХепиЭнд или все будет совсем плохо...
Поэтому ЖДУ!!! Люблю =***
Глава 37 Правда.
ВСЕМ спасибо за столько отзывов!!!
Мне так приятно!!!
Приятного прочтения!!!
--------------
Пэнси появилась сразу.
Увидев Кодекс, она замерла.
Посмотрела сначала на растерянную Гермиону, потом на ничего не понимающего Драко.
Паркинсон чувствуя, что ее колени дрожат, опустилась на диван и сказала:
— Ты помнишь, тем летом я сказала тебе, что принимаю противозачаточные таблетки?
— Да… — ошеломленный таким вопросом, Драко напрягся.
— Доктор посоветовал мне их, когда я еще встречалась с Фредериком, — Пэнси не решалась взглянуть на него, — Но, когда мы с ним расстались, я перестала их пить.
— Перестала? — эхом повторил Малфой.
Гермиона с ужасом наблюдала за мужем.
— Я не думала, что что-то может произойти, если я пропущу принимать таблетки на пару недель. К сожалению, я не понимала, насколько все серьезно.
— Что ты имеешь в виду?!
— Не кричи на меня. Я не знала, что мы с тобой переспим. А потом… потом я забеременела.
Гермиона видела, что Пэнси даются слова с трудом.
Призрак отвела взгляд и снова заговорила:
— Я узнала о том, что у меня будет ребенок не сразу… Меня тошнило по утрам, а потом я сходила к врачу… Драко, Кристабель твоя дочь.
Драко не верил своим ушам.
Не в состоянии произнести ни слова, он молча сверлил ее горящими от гнева глазами.
Ну, вот и все.
Вот она и сказала ему.
Пэнси почувствовала грустное облегчение и как-то сразу поникла.
Но Драко не испытал ни малейшего облегчения.
Гермиона увидела, как холодная снисходительная маска сошла с его лица, как его серые глаза сузились от гнева, а ленивая поза сменилась настороженной и натянутой.
Руки его напряглись, сжались в кулаки, спина прогнулась, как перед прыжком, лицо побагровело от ярости.
Пэнси встала с дивана.
Она начала отступать назад, и умоляюще сказала:
— Драко я…
— Ты… дрянь!… — прошептал он, и Пэнси чуть не упала, отступая назад, а Драко, рыча от ярости, накинулся на нее и припечатал к стене.
Наверное, она не успела сосредоточиться, подумала Гермиона, ведь Пэнси призрак, ее не так легко взять руками.
Или Малфой был настолько зол, что ему было плевать призрак она, или нет.
— Это получилось случайно, Драко, я хотела тебе рассказать…
Но он не слушал – пальцы его больно сжимали ее хрупкие плечи, глаза его сверлили ее лицо.
— Почему ты молчала?! — прорычал он и тяжело тряхнул ее.
Гермионе казалось, что она видит перед собой совершенно незнакомого человека.
Лицо его было искажено злобой, челюсти плотно сжаты, губы яростно искривлены.
— Драко, я не хотела портить тебе жизнь.. Я хотела тебе сказать… Даже Гермиона просила рассказать тебе и…
— Что?! — он отпустил Пэнси, и повернулся к жене.
Малфой в два шага достиг ее и сжал ей запястья.
Она застонала, стараясь высвободиться из его рук, но он схватил ее еще крепче.
— Ты знала?! Я тебе доверял! — прошептал он хрипло, так что было трудно разобрать слова.
— Нет! Я узнала несколько дней назад! Клянусь!
— Ты… Ты обманула меня! — он тряхнул ее за запястья, — Я ведь доверял… доверял тебе!
Он уже совершенно не контролировал себя, и Гермиона с ужасом увидела, как он занес над ней руку, и поняла по выражению его побелевшего лица, что он не остановится ни перед чем.
— Не трогай меня… — взмолилась она.
От страха она прикрыла глаза рукой и вся съежилась.
Внезапно ее захлестнула горячая волна, которая с невероятной быстротой прокатилась по всему телу от ног к голове и с ревом обрушилась на виски и уши, так что она перестала воспринимать то, что с ней происходило.
Ей все вдруг стало безразлично – и Драко, и Пэнси, и боль в руке.
Ее начало колотить сильнейшей дрожью.
Давление крови, приливающей к голове, все усиливалось, перед глазами запрыгали яркие цветовые пятна, распадающиеся на миллионы маленьких искорок.
Гермиона слабо застонала.
Больше она ничего не помнила, абсолютно ничего.
Ее обступила полная темнота, но она испытала смутное облегчение от такого исхода.
Безжизненное тело Гермионы медленно оседало на пол.
Поддерживая ее, Малфой смотрел на нее завороженным взглядом.
Ему стало страшно, когда он увидел, как тяжело повисла ее освободившаяся рука.
Глубокая тишина в комнате отдавалась в его ушах навязчивым звоном.
С содроганием и ужасом подумал он о том, что только что чуть не совершил отвратительный, непростительный поступок – правая рука его все еще была занесена для удара.
Сейчас его охватило одно единственное чувство – глубочайшее отвращение к себе.
Глядя на лежащую у его ног девушку, на волосы, он судорожно вздохнул, сел на колени рядом, мягко перевернул ее и отвел от лица ее руку, которой она хотела от него защититься.
Пэнси, наблюдавшая за всей этой картиной, прикрыла рот рукой.
— Гермиона… — позвал он хриплым, сдавленным голосом.
Драко был в полном отчаянии оттого, что смог такое допустить.
Затем, вздохнув поглубже и проклиная себя, он поднял на руки и перенес на диван ее худенькое тело, обмякшее и потому тяжелое.
Никогда раньше не видел он ее такой больной и беззащитной.
Он снова почувствовал острое отвращение к себе, понимая, что, именно благодаря ему была она сейчас в таком состоянии.
Что же я наделал!
Он начал осторожно растирать ей руки, но, казалось, кровь в них застыла – такие они были холодные.
Бледная, безжизненная кожа местами потемнела, и его пальцы оставляли на ней глубокие вмятины.
— Гермиона! — позвал он умоляющим голосом в надежде, что она услышит его.
И действительно, она начала медленно приходить в себя.
Уголки губ ее дрогнули, веки затрепетали: жизнь потихоньку возвращалась к ней, она даже немного шевельнулась.
Малфой продолжал растирать ей руки, и, открыв глаза, Гермиона прежде всего растерянно посмотрела на мужа и призрака.
Но тут она вспомнила о мучительной и безобразной сцене, которая произошла между ними, и снова испугалась.
Вырвав свои руки из его рук, она посмотрела на него устало и настороженно.
— Я бы никогда этого не сделал, — стал горячо оправдываться Драко, но голос его звучал надломленно и неуверенно.
Он побелел как простыня, губы его дрожали.
—Вы просто вывели меня из себя. Но я никогда не ударил бы тебя.
Не ударил бы?
Но в те ужасные секунды Малфой совершенно потерял над собой контроль.
Раньше она думала, что он обладает необыкновенной выдержкой, но сейчас поняла, что это далеко не так.
И сейчас, вовсе не желая снова доводить его до подобного состояния, она лежала с опущенными глазами, не шевелясь и не произнося ни слова, она только старалась унять в себе внутреннюю дрожь…
Да, Драко почти поднял на нее руку, и она никак не могла прийти в себя от такого потрясения и страха, испытанных впервые в совместной жизни.
Он все продолжал смотреть на нее – она чувствовала на себе его внимательный и грустный взгляд.
Ему казалось, что ей все еще физически очень плохо, но на самом деле она немного прикрывалась своей слабостью, так как не знала, как вести себя с ним теперь.
В комнате стояла гнетущая тишина, нарушаемая только лихорадочным, отрывистым дыханием Драко, который тоже еще никак не мог прийти в себя от произошедшего.
Гермиона аккуратно поднялась с дивана.
Посмотрела на Пэнси, и тихо покинула библиотеку.
— Господи, почему я узнаю об этом только сейчас?! Почему ты ничего не сказала мне?
— Я не хотела раздражать тебя, — Пэнси грустно вздохнула, — Мы ведь с тобой уже не любили друг друга. Если бы я сказала, что это твой ребенок – ты бы женился на мне. А я не хотела... Я не хотела класть на тебя такую ответственность.
— Это не оправдание. Я воспитывал ее вместе с тобой и Блейзом. Ты должна была попытаться сказать. Ну, или намекнуть хотя бы.
— Но на меня свалилась куча проблем! — защищалась Пэнси, — Я и думать не думала, что забеременею.
Взгляд парня блуждал по комнате.
— Она моя дочь. МОЯ!!! — взревел Драко, — Как ты могла скрывать от меня это?!
— Драко, не кричи, — попросила Паркинсон.
— А что мне делать? — он ударил кулаком по столу, — Мы как идиоты пытаемся найти причины для удочерения Крис, придумываем доказательства против твоего бывшего, а она и без всякой этой ерунды моя дочь.
— Теперь ты можешь смело ее удочерять…
— Ну, спасибо, родная! — выплюнул он, — Спасибо, что разрешаешь мне удочерить моего собственного ребенка!
Пэнси вышла из библиотеки и направилась в комнату дочери.
Она бесшумно открыла дверь в спальню Кристабель.
За ее спиной, словно стена, стоял Малфой.
На стене горел ночник, слабо освещавший комнату.
Они одновременно вошли в детскую.
Девочка спала с куклой в руках, накрытая теплым одеялом, так как устала после покупок.
Наклонившись над кроватью, Драко всматривался в лицо малышки.
Сердце парня бешено колотилось.
Дочь.
Его дочь.
Его дочери третий годик.
Казалось, время остановилось.
Наконец Малфой тяжело вздохнул и отступил назад.
В полном молчании спустился вниз на кухню.
Пэнси последовала за ним.
Он долго смотрел на нее суровым осуждающим взглядом.
Потом налил крепкого кофе, и мрачно произнес:
— Ты наврала про то, что Шанталь бил тебя. Но теперь последствия твоей лжи куда серьезнее. В этот раз пострадало невинное дитя.
— Кристабель не страдала, — попыталась защищаться Пэнси.
— Еще как страдала! Ты лишила ее отца! — отрезал Драко, — Только не говори мне, что для ребенка это не важно. И не считай, что мать для ребенка — главный человек.
— Я не собиралась…
— Конечно, собиралась, — прошипел он, — Я не хочу слышать, о том, что мы с Блейзом итак участвовали в ее воспитании, дрянь ненормальная!
— Не называй меня так! — взбесилась Пэнси, — Может быть, я не такая умная как ты, но с головой у меня все в порядке.
— Серьезно?! — усмехнулся он. — Ты должна была сказать мне. В этом и заключалась твоя глупость!
— Послушав тебя, я все больше убеждаюсь, что поступила правильно, хамло!
— Теперь Крис должна знать правду. Неважно, как мы с тобой относимся друг к другу. Это касается только нашей дочери и ее прав. И главным ее правом является забота родного отца, как бы ты этого не отрицала.
Она не могла заставить себя взглянуть в глаза Драко.
А Драко судорожно отпивал кофе, пытаясь привести в порядок нервы.
— Я… не думала, что так получится! — с болью воскликнула она. — Я собиралась рассказать тебе обо всем потом… — у нее перехватило дыхание, — А что, ты считаешь, я должна была делать? — пролепетала она.
— Что считаю? Что считаю? — зарычал он, точно тисками сжав ей рукой запястье.
— Мне больно!
— Не ври, ты призрак!!! — выкрикнул он в ярости.
Он ударил себя кулаком в ладонь и резко отшатнулся от нее.
Все его тело дрожало от самой дикой ярости.
— Если я сейчас сорвусь, я не знаю, что тут будет со всеми. Пэнси, уходи. Убирайся с моих глаз, пока я еще держу себя в руках!
— Драко, — упавшим голосом проговорила она.
Он снова нагнулся к ней, точно разъяренная кошка, готовящаяся к прыжку.
— Если бы это был не ребенок Шанталя, а чей-нибудь другой – да, может быть, я смог бы тебя простить. Но это! — он резко развел руки, — Этого я вообще не могу понять!
— Если бы ты успокоился… — перебила она умоляюще.
— Успокоился? Я узнаю, что у меня есть почти трехлетняя дочь, о которой я не подозревал, и ты предлагаешь мне успокоиться?
— Я должна была сказать тебе об этом, когда была жива.
— Когда была жива? — повторил он, не веря своим ушам, — Я говорю не про то, когда ты была жива, и не про полгода назад! Я имею в виду то время три года назад, когда ты была беременна!
— Перестань кричать…
— Если я перестану кричать, я перейду к действиям!— яростно выкрикнул он.
Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы привести мысли в порядок.
Бешеная сила его ярости совершенно выбила ее из колеи.
— Почему ты не сказала мне об этом три года назад? — повторил он свой вопрос.
— Я хотела… я пыталась…
— Не помню, чтобы ты хоть раз попыталась, — безжалостно оборвал он.
Она судорожно втянула воздух.
— Я боялась тебе об этом сказать.
Он прямо выплюнул ругательство, какого она никогда от него раньше не слышала.
— Хорошо, — прошептала она и, собрав жалкие остатки самообладания, заставила себя продолжать, — Тебе не понравится то, что я скажу…
— Мне не нравишься ты, — холодно выдавил он. — Ты не можешь сказать ничего хуже того, что уже сказала.
Она не смогла удержаться от слез.
Она ненавидела себя за эту слабость, но она чувствовала себя зверем, попавшим в ловушку.
— Я не могла тебе сказать, — дрожащим голосом проговорила она, — Потому что знала, что ты не захочешь ребенка, и боялась, что ты заставишь меня от него избавиться.
— То есть во всем виноват я сам! — с ненавистью выкрикнул он.
Она бессильно покачала головой:
— Ты всегда говорил, что пока не намерен связывать себя супружеством... Я искренне верила, что так будет лучше. Чтоб не вешать на тебя такую ответственность.
— Когда задета моя плоть и кровь, то я вовсе не так разумен! И почему ты думаешь, что обязательства перед тобой — это то же самое, что обязательства перед неродившимся ребенком? — спросил он. — И откуда тебе известно, как я отношусь к абортам? Разве мы когда-нибудь обсуждали этот вопрос?
— Я… я так предполагала, — сказала она, не в силах больше выдерживать его взгляд.
— Она, черт побери, предполагала!
— Тогда мне казалось, что я права, — прошептала она.
— А хочешь, я скажу, почему ты так «предполагала»? Смотри мне в глаза! — гневно приказал он, и она не посмела ослушаться, сжимаясь от страха в ожидании, каким будет следующий удар, — Я и не подозревал, какая ты на самом деле. Я даже представить не мог, что в тебе, с твоим ангельским личиком, столько злости и упрямства. Но теперь я понял, и мне не нужно больше твоих объяснений, потому что у меня есть свое! И я тебе сейчас его выскажу: за твою глупость сейчас я плачу утратой моего собственного ребенка!
— Нет! — закричала она. — Ничего подобного!
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |