– Я к этому непричастен! – захныкал он и тут же стал сбивчиво объяснять: – Бандиты врываются… Сами! Охраны почему-то не оказывается на месте! Они угрожают! Вы не знаете, что значит быть добропорядочным гражданином Сопряжения на Плутонии! Они оскорбляют, а я – всего лишь музейный служащий, я не воин и даже не ученый! Я скромный смотритель, не более!
– Виновен – не виновен, – пробурчал Мейда, в его черных зрачках мерцало отражение загадочного конуса. – Все вы здесь виновны… Сколько ущерба причинила Сопряжению ваша дурно пахнущая планетка…
– Ну, я же вернул Плутонию на нужную вам орбиту!
Шелли и Брут переглянулись.
Оказывается, этот запуганный мутант обладает могуществом, о котором заносчивые и благородные до мозга костей божки Трайтона не осмеливаются даже мечтать!
– Прекрати стенания! Будь мужчиной! – прикрикнул на едва сдерживающего слезы смотрителя Алексис Козо. – Лучше скажи, как устройство работает!
Тиран Майя повесил нос.
– А вы не станете здесь ничего рушить?
– Будет видно, – неопределенно пообещал Козо.
– И меня не тронете?
– Перестань клянчить, жалкий тиран! – неожиданно закричал, срываясь на фальцет, Мейда. – Наглости – сверх меры! Возмутительно! Немедленно отвечай, как управлять сей дрянью, иначе я собственноручно сброшу тебя с платформы!
По стенам шахты прокатилась очередная волна желтого света. Заиграли, заискрились кристаллические дорожки. Где-то вдалеке стали ухать шоковые копья. Кто-то отчаянно закричал, затем послышался частый, раскатистый грохот, и Шелли сразу подумал о камнепаде.
Тиран Майя нервно облизал дрожащие губы.
– К-как же управлять? – повторил он вопрос, оглядываясь по сторонам. – Управлять? Воздействуй поочередно на пояса, начиная с нижнего.
– Чем воздействовать? – с жадностью переспросил инженер «Экскалибура».
– Да! Скажи чем? – Бруту тоже не терпелось узнать разгадку технической головоломки.
– Силой мысли! – ответил толстяк и неожиданно для всех захихикал.
Из глубины шахты бесшумно вынырнул компактный летательный аппарат. Очевидно, от основного ствола ответвлялись несколько горизонтальных тоннелей, и не обо всех из них ведали вояки Козо. Флаер завис напротив платформы. Его хромированный блистер сверкал, сквозь голубоватый фонарь белело сосредоточенное лицо пилота. Под каждым из четырех антигравитационных генераторов, вынесенных на пилоны, дрожало фиолетовое марево.
Продолжая хихикать, тиран Майя рухнул ничком на платформу, от чего конструкция содрогнулась.
Шелли все еще ничего не понимал, когда воздух слева и справа от него пришел в движение. Нечто невидимое и, несомненно, смертоносное пронеслось вдоль платформы.
Бум! – обиженно отозвалась стена за их спинами, и всех накрыло облаком ледяной пыли.
Бум! – в воздух взметнулись клочья рыжего пуха, и Шелли понял, что в эти неприглядные лохмотья превратился вместе со своим плащом старший инженер «Экскалибура».
Похожий на блистающего жука флаер бил по платформе из шоковых орудий, абсолютно не страшась повредить эфирное коническое устройство. Разил из четырех щелевидных гнезд, что раскрылись в последнее мгновение, нарушив зеркальную поверхность блистера. Пилот быстро, но без лишней суеты ловил рамкой электронного прицела фигурки вражеских солдат, – закованных в полный доспех десантников из прайда Козо, – и жал на гашетку. В кабине флаера звучала эзотерическая музыка, витал пряный аромат жженой «колючки».
Люди стали метаться по платформе, тщетно надеясь избежать расправы. Пилот сосредоточенно водил прицелом, жалея только о том, что размеры флаера не позволяли установить турель со скорострельным излучателем. Шелли увидел, как шлем одного из бойцов Козо плющится, словно жестяная банка под каблуком сапога. Как загадочный конус скрывается за вихрящейся завесой ледяных частиц. Как отчаянно, резкими перекатами, Брут пытается добраться до лестницы, и как падает второй солдат.
– Алексис! Алексис!!! – Лежавший на пузе Огр Мейда был в ужасе. Он бил по платформе руками и ногами, словно ребенок, которому сообщили о предстоящем визите к врачу.
А в это время иерарх Козо уже стоял на одном колене, тупой конец шокового копья он воткнул в решетку пола, а многогранник наконечника навел на летательный аппарат. Ухнул заряд, и на блистере агрессора появилась вмятина. Флаер качнул пилонами.
Бум! – выплеснула энергию пара его орудий, и третий солдат Козо, переломив перила, полетел на дно шахты.
– Шелли, сделай же что-нибудь! – вновь обозвался Мейда. Он уже не кричал, он глухо стонал, хватая ртом воздух, подобно вынутой из аквариума рыбе.
Но что мог сделать Шелли? В свое время он не овладел ручным оружием – поленился. Он не готовился к участию в ритуальных битвах Партии, подобно большинству благородных отпрысков. Да, в космические войнушки играл, – ему были интересны ракетные и лазерные дуэли на расстоянии мегаметров. Но чтобы целиться в кого-то из ядомета или шокового копья – никогда и ни за что!
Силуэт Алексиса Козо скрылся за плотной завесой из ледяной пыли. Плутонианский флаер снова качнулся, и Шелли понял, что старый воин опять попал в цель.
Шелли нащупал металлическое древко. Подхватил копье, уже не нужное погибшему солдату. Насколько он мог судить, оружие было заряжено и, более того, приведено в боеготовность.
Неумело навел наконечник на флаер и нашел дрожащими пальцами верньер активатора. Одновременно с Шелли вскинул копье несгибаемый Алексис Козо.
Раздался звонкий хлопок. Фонарь летательного аппарата раскололся на мириады осколков. Орудия флаера еще раз врезали по платформе… но это была уже агония. Блистающий «жук» поднялся над платформой, – им явно больше не управляли.
Шелли ощутил неожиданный азарт. Он вскочил на ноги, вскинул копье и принялся прицельно расстреливать окутанные фиолетовым маревом антигравы. Мимоходом заметил, что Козо упал лицом вниз, и что между лопаток у него курится внушительная воронка. Вертя большим пальцем верньер активатора, Шелли решил, будто воинственного иерарха сразил заряд, отразившийся от стены за их спинами, а точнее – от какой-то кристальной дорожки.
Ему было некогда об этом думать, – он добивал флаер.
Наконец, фиолетовое свечение одного из антигравов погасло. Флаер сейчас же потерял устойчивость, завертелся, словно юла, а затем нырнул вниз, чудом не сбив при этом засыпанную ледяным крошевом платформу. Прогремел взрыв, вдоль стен пронеслась ударная волна.
Шелли опустился на колени. Если бы не копье, на которое можно было опереться, то лежать бы ему лицом вниз в полуобморочном состоянии… А так он напомнил самому себе сошедшего с барельефа утомленного битвой героя времен Империи Лун Юпитерекса.
Огр Мейда на четвереньках подполз к телу Козо.
– Эх, Алексис… – выдохнул он с неподдельной горечью. – Я все видел, Шелли! – Белые после пережитого ужаса губы Инспектора были перекошены, в глазах пылало полоумное пламя. – Имей в виду – я все видел!
– Как мы с Козо сбили флаер? – не понял Шелли. Он мысленно продолжал жать на активатор: чувство реальности возвратилось к нему не в полной мере.
– Видел, как ты выстрелил Алексису в спину! – крикнул Мейда.
Шелли тряхнул головой. Он запутался в происходящем окончательно. Действительно ли нерадивый дед верит в свои слова или же попросту заигрался во врага семьи?
Сделав несколько сложных телодвижений, Мейда сумел подняться на ноги.
– Я сообщу, кому надо! – пообещал он, стыдливо прикрывая ладонью мокрое пятно внизу туники. – Негодный мальчишка! Грубиян и убийца!
Шелли опустил руки и огляделся. Солдаты из прайда Козо погибли. Брут лежал на ступенях, и было непонятно, жив он или увы… А вот массивная туша тирана Майи пришла в движение. Розовые глаза со снисходительным любопытством осмотрели Шелли.
– Ну и не повезло же тебе, благородный!
– Ты знаешь, что такое диюдарх?
Климентина не сразу поняла суть вопроса. Она глядела на остывающие в камине угли; угли были багровыми, как древние созвездия. Глаза застилала туманная поволока, продолжать беседу с дотошным дознавателем не было ни сил, ни желания.
– Не пей больше вина, Климентина.
Сабит Хенцели забрал кубок из ее вялой ладони.
– Диюдарх? – сонно пробормотала Климентина.
– Ты расслышала правильно.
В каминном зале не было никого, кроме них. Даже расторопные рабы Баттиста – и те покинули трапезную, после того как убрали со стола посуду.
– Я не знаю ничего о… диюдархе.
– Но ты уже слышала это слово?
Ничто не могло ускользнуть от внимания дознавателя Сопряжения. Ни слово, ни жест, ни даже взмах ресниц.
Диюдарх… Климентина провела по лицу ладонями, ощущая, как к онемевшим щекам возвращается чувствительность. Она помнила это отвратительное слово.
«Здесь… ночь… всегда… ночь… время диюдархов…»
Так сказал Ай-Оу во время последнего сеанса связи.
О, Ай-Оу! В какую историю ты угодил?
– Тебе, наверное, известно, – прайд Хенцели имеет сеть осведомителей. Были такие и в Пирамиде Тэгов.
– Мне ничего не известно… – повторила Климентина усталым голосом.
Хенцели вздохнул.
– Мы наблюдали за Ай-Оу. Мы, вообще-то, всегда присматриваем за… неординарными людьми. Вдвойне внимательно – за теми, кто ищет способ достичь звезд. А вдруг у кого-то действительно получится? А вдруг кому-то будет недоставать малого, и наша своевременная помощь придется к месту?
Дознаватель задумался; на четверть длины вытащил из ножен корд.
– Что-то было не так с этим достойным парнем, – проговорил он, любуясь отсветами на серо-голубом лезвии, – что-то отличало его от обычных… кгм… сумасшедших. Прости, Климентина. Кое-кто был склонен предположить, что энергия Солнца изменила работу мозга Ай-Оу. Случилось это во время полета, положившего начало вашей крепкой дружбе.
– Если ты все о нас знаешь, зачем тогда расспрашивал?
Дознаватель усмехнулся:
– Традиции существуют и в моем деле.
– И о диюдархе, похоже, ты знаешь больше, чем я, – заключила Климентина.
– Ай-Оу выходил на связь?
– Да.
– Откуда? С Тифэнии?
– Не знаю. Мне показалось… он был ближе.
– Так-так, – Хенцели потер подбородок, – так-так. В пространстве людей появляется человек, который полагает, будто способен путешествовать к звездам телепатически. После первого зондирования одной из планет Ахернара…
– Первого? – переспросила Климентина.
– Да, твой друг был частым гостем в системе Ахернара. – Хенцели перелил вино, оставшееся в кубке Климентины, в свой бокал и сделал большой глоток. Посуровел и принялся рассказывать: – После первого зондирования изменилось поведение Ай-Оу. Он перестал быть молодым человеком, преисполненным благородными качествами. Он превратился в нервное создание со скверным характером, склонное к эксгибиционизму и в поведении которого наблюдались явные признаки деградации и раздвоения личности. Каждый следующий мысленный полет становился более продолжительным; вскоре у Ай-Оу проявились способности, не свойственные людям. Возникло предположение, что на определенном этапе произошло замещение личности Ай-Оу психоэмоциональной матрицей разумного или близкого к разумности инопланетного существа.
Хенцели замолчал, наблюдая реакцию бесфамильной. Климентина сидела молча, прижав к вискам ладони и взъерошив длинными пальцами волосы. Дознаватель понял, что она не скажет ни слова, и продолжил:
– Климентина, в Сопряжении появился индивидуум, который называет себя пришельцем с Ахернара и обладает нечеловеческими способностями. Мгновенно возникает вопрос: представляет ли он угрозу нашему многострадальному миру, который и так висит над пропастью? В какую сторону будут направлены непрогнозируемые действия пришельца? К тому же, – добавил Хенцели, – его окончательное осознание себя сопровождалось катастрофой, в результате которой погиб прайд.
– Ай-Оу ведь не мог… – прошептала Климентина, – Ай-Оу ведь… погиб? – спросила она неожиданно для себя.
– Я надеюсь, что именно ты поможешь нам развеять сомнения, – ответил Хенцели. Прочитав на лице Климентины недоумение, он пояснил: – Если Ай-Оу жив, он даст знать. В первую очередь – тебе.
– Ты вербуешь меня? – спросила Климентина с ноткой брезгливости в голосе. – Ты хочешь сделать из меня агента Хенцели?
Дознаватель постучал ножнами по паркету.
– В прайде Тэг действовали несколько внедренных агентов. Все они разбежались, когда на той стороне Тифэнии настали дурные времена. Все, кроме одного. Эх, и серьезную он потребовал услугу в плату за то, что останется рядом с Ай-Оу! Точнее, рядом с тем, во что превратился Ай-Оу. В последнем докладе агент сообщил, что молодой иерарх теперь и на людях появляется без одежды. По Пирамиде Ай-Оу перемещается исключительно наклонившись, отталкиваясь от пола ногами и правой рукой… левую он держит высоко поднятой, сложив пальцы в непонятный символ. Чудак, правда?
– Не смей ерничать! – прошипела, борясь с тошнотой, Климентина.
Хенцели прищурился.
– Извини. Вижу, угощения гостеприимных Баттиста не пошли тебе впрок. Сейчас я помогу. – Дознаватель отвинтил от рукояти корда литой шар противовеса. Внутри открывшейся полости блеснуло стекло. Хенцели осторожно вынул узкую, наполненную бесцветной жидкостью, ампулу.
– Прижми это острым концом к вене. Ну, на сгибе локтя найди…
Климентина отшатнулась.
– Не бойся, это не яд! – усмехнулся Хенцели. – Секретное снадобье прайда, – оно освежит мысли и помирит желудок с его содержимым. Возьми. Уверяю, тебе сразу станет лучше.
Он вложил ампулу в ладонь бесфамильной. Проследил за тем, как стеклянная игла исчезает в складках светового платья.
– Что я говорил? Действует мгновенно.
Хенцели спрятал пустую ампулу. Затем отстегнул от пояса неприметный серый тубус.
– Сейчас я покажу, каков он – диюдарх… Только не потеряй сознание!
Внутри тубуса зажегся красный огонек, к полу устремились бледные лучи. Засуетились, выстраивая объемное изображение.
Климентина растерялась. Она ожидала, что Хенцели продемонстрирует Ай-Оу в отвратительном, полуживотном воплощении. Но перед ней оказалось голографическое изображение чего-то вовсе несуразного.
– Ай-Оу был плохим художником, – пояснил Хенцели, – однако он, подобно натуралистам прошлого, не ленился зарисовывать то, что… видел на других планетах. Агенту удалось отсканировать альбом иерарха, когда Ай-Оу впал в оцепенение, – в таком близком к коме состоянии он находился во время телепатических путешествий. Полагаясь на рисунки Ай-Оу, реконструкторы-интуиты смогли воссоздать облик обитателей системы Ахернара… Обрати внимание – у диюдарха нет ничего общего с млекопитающими. Абсолютно чужая биология: сильно согнутое, ориентированное в горизонтальной плоскости сегментное тело. Покрыто оно, по-видимому, серо-зеленым хитином. Три суставчатые ноги…
– Одна рука? – подхватила Климентина.
– Рука? Эта чешуйчатая конечность? Нет, скорее хобот. Или шея. Ведь венчик, который ты видишь на ее конце, – это рот.
– Рот?
– Да, как у паразита. Итак, – диюдарх… – Хенцели что-то переключил, и вновь забегали лазерные лучи, являя следующую голограмму. – А вот это существо было названо Ай-Оу аптегидом. Родом оно, вероятно, с той же планеты, что и предыдущий экспонат.
На Климентину смотрело единственным глазом что-то вовсе неописуемое: светло-желтая, почти белая масса, клубок ажурных сетей, щупалец и мясистых отростков.
– Я послал запрос в крупные внесистемные астролаборатории. Относительно планет Ахернара, – пояснил Хенцели. – В итоге пришли любопытные данные. Они позволяют построить теорию, в смелости не уступающую догадкам палеопланетологов Пангеи. Смотри, – он сжал левую руку в кулак, – первая планета Ахернара – массивный, тяжелый объект, сравнимый в размерах с Ганомайдом. Из-за близости к звезде астрономам Сопряжения понадобилась уйма времени, чтобы подтвердить факт ее существования. Приливное воздействие Ахернара на заре времен остановило вращение планеты. На одной стороне – вечный день и пекло, на другой – ночь и ледяная стужа. Но тьмы в нашем понимании на ночной стороне нет, из-за дифракции там царят сумерки тревожных красных оттенков. Ровно столько же света получают спутники Урании и Нептунии от умирающего Солнца.
– Наш день – все равно что на той планете – ночь? – догадалась Климентина. В ее голове воцарялась какая-то звенящая ясность. Что и говорить – прайд Хенцели знал толк в зельях! Как в тех, что развязывают язык, так и в тех, что за считанные секунды ставят человека на ноги.
– Верно, – согласился Хенцели. – Я склонен допускать, что на стороне света и стороне ночи эволюция шла разными путями. В конце концов разумные или близкие к разумности аптегиды завладели одним полушарием, а диюдархи – противоположным. Меня не удивляет, что чудак Ай-Оу отождествил себя с диюдархом, – даже когда на Тифэнии лето, здесь темно и жутко холодно.
– Ай-Оу, Ай-Оу, – простонала Климентина, – как такое могло случиться!
Хенцели развел руками.
– Быть может, для обитателей первой планеты Ахернара телепатические или – если тебе угодно – психократические способности Ай-Оу – не аномалия, а нечто само собой разумеющееся. Простодушный Ай-Оу дал о себе знать. Его разум стал маяком, указывающим путь в мир людей. Мне очень жаль, но он – случайный психократ – не смог сопротивляться монстрам разума, отточившим свои способности до совершенства за миллионы лет эволюции.
– Телепаты-паразиты… – проговорила Климентина. – Диюдархи, обитатели ночи… – внезапно в ней проснулась надежда: – Ведь это всего лишь твои догадки, так?
Дознаватель негромко рассмеялся.
– Поверь мне, дорогая Климентина, в Сопряжении догадки Хенцели дорогого стоят!
На дневной стороне Тифэнии настало короткое лето. Сначала вяло, а затем заметнее стал таять метановый лед. Пар увлекал с собой к небу мельчайшие частички замерзшей воды. В образовавшейся аэрозольной дымке скрылись черные, слоистые скалы; исчезли наземные сооружения Баттиста, лишь размытые пятна дежурных огней выдавали их расположение.
«Белая Кайра» Климентины вырвалась из окутавшего поверхность морозного тумана, свечкой устремилась в открытый космос.
Сабит Хенцели стоял, положив ладони на холодное стекло смотровой розетки. Он пожевывал сухие губы, глядя остановившимся взглядом на белесую дымку, что наплывала седыми волнами на Пирамиду. Он принимал решение.
Корабль дознавателя был лишен изящных форм. Приземистый, крутобокий, плотоядный – он затаился в полумраке служебного шлюза Баттиста. Двойной ряд сенсорных мачт опоясывал корпус, делая машину похожей на расставившего лапы титанового паука. Не было на его темных бортах ни героических барельефов, ни инкрустаций драгоценными металлами. Титановый паук выжидал момент, когда одним прыжком сможет ворваться в свою естественную среду обитания – мир враждебного человеку вакуума и экстремальных температур.
– Мы отправляемся в путь, «Циклоп», – Хенцели по-дружески похлопал бронированный борт, – начинай предстартовую.
Сквозь выпуклый «глаз» носовой розетки он увидел, что в кабине пилота вспыхнул яркий свет. Зашевелились, просыпаясь, квазиживые диафрагмы дюз маршевых двигателей. Хенцели выудил из-под воротника белой сорочки личный «комм».
– Эдвин, – обратился он к де Штарху, – я лечу на обратную сторону. Хочу проверить несколько версий. Сделаю это без посторонней помощи.
– Как угодно, Сабит! – отозвался начальник службы безопасности прайда. Ему-то было не знать: пока идет расследование, дознаватель Сопряжения волен поступать, как пожелает. – Сделай одолжение, благородный, – не теряй бдительности! На обратной стороне нет ни одного человека.
«Циклоп» вышел из шлюза на антигравах. На секунду он озарил льдистый туман пламенем из дюз и, набирая скорость, помчал к противоположному полюсу планетоида.
С каждой минутой у Хенцели крепла уверенность в том, что Ай-Оу жив и, более того, что он еще на Тифэнии. Наверняка бродит, скрючившись, на трех лапах по тоннелям заброшенного города Тэгов. Остатки его человеческой сущности бьются в агонии, они не в силах изменить что-либо. Одновременно ликует темное, инопланетное нечто…
Судьба и Знамение.
Хенцели выбрал Судьбу. Судьба, судя по карте, находилась недалеко от владений Баттиста, и катастрофа не должна была причинить городу серьезного вреда.
Пусть будет Судьба. Начнем с Судьбы.
В нем взыграла гордыня. Хладнокровный дознаватель с сединой на висках, не единожды отнимавший жизнь у себе подобных, поклоняющийся логике и здравому смыслу, едва не приплясывал от возбуждения. Два тысячелетия прайд Хенцели стоял на страже Сопряжения, оберегая цивилизацию от внутренних заговоров, пресекая распри и междоусобицы, предотвращая преступления и катастрофы. Сабит Хенцели – благородный и, несомненно, достойный рыцарь, в его руках – шанс попасть в историю. Именно он обязан захватить инопланетного лазутчика-диюдарха живым. Умом и мечом он остановит вторжение с враждебного Ахернара. Именно так: умом и мечом, ведь они одинаково остры и скоры.
Сабит Хенцели, спаситель человечества.
Он усмехнулся.
Над горизонтом всплыла рассеченная черным кольцом полусфера Урании. Зыбкое лето Тифэнии осталось за кормой «Циклопа». Тень корабля ползла по растрескавшимся азотным торосам, по скалам, обросшим метановыми иглами – длинными, как деревья. Вынесенные на мачты сенсоры с каждой секундой отчетливей регистрировали трель радиомаяка покинутого людьми города.
«Циклоп» поднялся над изломом стены метеоритного кратера. Кабину корабля залило мягким желтым светом.
Хенцели прищурился: на первый взгляд биосферный купол Судьбы цел, и город все еще снабжается энергией…
Пангея или Трайтон?
Климентина забралась с ногами в кресло пилота и пересматривала ссылки на навигационные ориентиры. Знакомые с детства координаты и коды расплывались перед глазами, превращаясь в бессмысленные наборы символов, в электронную мусорную свалку, бросающую сиреневые отсветы на обшивку рубки.
Определенно, советы Хенцели имели ценность. Старые друзья могли обладать теми кусочками мозаики, которые так и не попали в руки к ней. Поэтому у них нет другого выбора, кроме как объединиться. Необходимо отыскать во внесистемном пространстве Брута, и неплохо бы восстановить отношения с Шелли. С заносчивым выскочкой Шелли… Пожалуй, это будет самым сложным.
Лишь вместе они смогут помочь бедному чудаку Ай-Оу. Это произойдет не так, как планировал Хенцели, – она утаит информацию от дознавателя. Они сами найдут Ай-Оу. Они предпримут все возможное и невозможное, чтобы сохранить ему жизнь. Вне зависимости от того, представляет ли Ай-Оу, несчастный больной человек, угрозу Сопряжению или не представляет. Друзья не дадут его в обиду.
На приборной панели затрепетал сигнал вызова. Опять Хенцели? Климентина поморщилась. Или повторное предложение от оставленного в неудовлетворении Анжело Баттиста? Было бы забавно… Она взглянула на бегущую строку данных и удивленно приподняла брови: «Белая Кайра» принимала самораспаковывающееся пакетное сообщение.
– Ай-Оу… это Ай-Оу, – прозвучал в рубке «Кайры» едва узнаваемый голос. Климентина до боли сжала на подлокотниках пальцы.
Одна, вновь одна. Наедине с холодными звездами и с этим жутким голосом.
Взять себя в руки оказалось неожиданно просто. Наверняка секретное снадобье Хенцели продолжало действовать.
Что ж, любопытно… Отнюдь не страшно. Ни капельки. Напротив, стоит вздохнуть с облегчением: чудак жив, и это самое главное.
Теперь она точно знала, что не отдаст Ай-Оу ни мерзким тварям – обитателям первой планеты Ахернара, ни ревностным блюстителям безопасности Сопряжения. Чего бы это ни стоило. Опять же, прав оказался Хенцели – молодой Тэг сам вышел с ней на связь…
Ошибиться бы тебе хоть в чем-то, дознаватель Сопряжения!
– Не пытайся… – Ай-Оу закашлялся, затем со свистом вобрал в себя воздух. Отдышался и продолжил: – Не… пытайся… встретиться с тем… кем я стал… Я… я желал покончить с собой… но проклятая… да, проклятая животная сущность… с которой вынужден делить тело… обладает чудовищным инстинктом… инстинктом самосохранения. Она посмеялась… посмеялась надо мной… над ученым и чудаком… Она убила в Пирамиде всех и сохранила жизнь мне … Я решил убраться… уйти туда, где у тьмы нет власти… Туда, где всегда день… Там… черный разум диюдарха уснет… скуклится… Возможно, мне еще придется… убить… нескольких людей… Но я изолируюсь. Обещаю… Я исчезну.
Ай-Оу замолчал. Климентина сидела, вслушиваясь в хриплые вздохи бедного чудака. Она была уверена, что Ай-Оу скажет ей что-то еще. Что-то важное.
– Мне… – простонал Ай-Оу, – мне от него не избавиться… нет. Парасинаптический щуп диюдарха навсегда… прирос к моим… больным извилинам. Если я… если я не единственный телепат в Сопряжении… если есть кто-то, обладающий равными способностями… убедите его забыть о них… или же – изолируйте от людей навсегда… В космосе обитает бесчисленное множество… существ чудовищной природы… Не стоит оставлять для них лазейки… в мир людей. Я… – голос Ай-Оу начал слабеть, – у меня повреждены легкие… диюдарх не рассчитал возможностей моего организма… быть может, этот… кошмарный, да… кошмарный сон закончится… быстрее, чем я предполагаю… Я надеюсь… так, надеюсь. Не ищи меня, Ен-Ти… Я сам выйду… на связь, если такая необходимость возникнет… Для разума нет границ… Но сейчас я хочу… хочу попрощаться… Прощай… Я любил тебя больше… чем остальные. Это был… Ай-Оу.
Климентина прослушала сообщение еще раз, а затем – еще. Откуда же поступил сигнал? Приказала «Кайре» отыскать его источник. И изящный белый корабль с черными крыльями провел битый час в безрезультатном рыскании.
– Трайтон, – наконец, выбрала пункт назначения Климентина. – Трайтон! Придется повидаться со старым врагом…
Она с трудом выбралась из кресла. Придерживаясь рукой за переборку – так, словно до сих пор находилась под властью вин Баттиста, – побрела прочь из рубки. «Кайра», получив волю, сама рассчитала траекторию облета вокруг Урании, проложила курс к столице Сопряжения и начала маневрировать.
Климентина сорвала с себя модную дубль-кожу. Бросила ее, меняющую цвета, на палубу, укрытую ворсистым ковром. По пологой лесенке спустилась в бассейн. Пристроилась под водопадом среди упругих, теплых струй.
Вода – это вода…
Над дрожащей поверхностью поднимался пар. Климентина закрыла глаза, ощущая, как тело покидает усталость, а вместе с ней уходит и тоска… В Сопряжении отношение к воде особое. Бесчисленные поколения людей обитали в планетарном океане Еуропы. Они жили в его глубинах столь долго и благополучно, что стало общепринятым полагать, будто человеческий вид эволюционировал из безмозглых хрящевых рыб, идущих на нерест во время затмения Юпитерекса.
Наверняка, Пангею когда-то тоже покрывали богатые жизнью океаны…
Они спасут Ай-Оу, а затем растопят загадочную планету при помощи его телепатических способностей, превращая энергию мысли в тепло…
Климентина уснула на ковре у борта бассейна, укрывшись просторным халатом-патагием.
Во сне она падала на Солнце, а невидящий опасности, ослепший от страсти Айвен Шелли вновь целовал ей плечи и шею.
Хенцели недоверчиво покосился на экранчик атмосферного датчика. Послюнявил палец и потер стекло. Похоже, что давление в главном шлюзе Судьбы восстанавливаться не собиралось. Отвергались не только внешние команды, аварийная автоматика – и та оказалась каким-то образом заблокированной. Жаль! Он собирался подключить «Циклопа» к городскому управляющему контуру и под завязку наполнить биосферный купол кислородом. Если диюдарх здесь – пусть корчится, нелюдь незваная!
Дознаватель выругался на наречии прайда и принялся сдирать с себя пахнущую духами одежду. Хлопнул ладонью по каждой из шести капсул с законсервированными скафандрами разных модификаций. Пока капсулы разворачивались, он успел надеть эластичный комбинезон черного цвета.
Выбор пал на легкий скафандр средней жесткости. Хенцели приладил к нужному месту гофрированный рукав мочеуловителя, нацепил на торс трубочную жилетку охладительной системы, потом вполз в пахнущее пластиком и холодным железом нутро.
Отыскал на поясе специальную ячейку и закрепил в ней ножны с мечом. Проверил, легко ли вынимается клинок. Рукоять корда утонула в объемистой перчатке. Хенцели сделал несколько взмахов, неопределенно хмыкнул и вложил оружие в ножны.
В шлюзе было чисто, как в больнице. Забытый хлам выкинуло в космос вместе с остатками разреженной атмосферы; простой пыли – и той не набралось бы на щепотку. Хенцели вспомнил, как мимо «Циклопа» пронеслась вереница легких пластиковых ящиков и картонных коробок, – он предусмотрительно увел корабль в сторону от открывающейся заслонки.
Люк-диафрагма, через который можно было попасть в примыкающий к шлюзу коридор, оказался наглухо задраенным. Замок вычихнул универсальную отмычку назад, в перчатку Хенцели. Когда в шлюзе давление – ноль, особые полномочия и неограниченные допуски не значат ничего. Пришлось снять контрольную панель и отключить запирающий механизм, перерезав нужные кабели, и затем, обливаясь потом, вручную побороться с лепестками диафрагмы. Как только лепестки разжались, в шлюз хлынула тугая струя воздуха, и люк захлопнулся сам собой.
Пассивная защита!
Хенцели в очередной раз выругался и снова навалился на лепестки. В этот раз ему удалось всунуть между ними обрезок титановой трубы из ремонтного комплекта.
…Шлюз наполнялся воздухом. Постепенно стали возвращаться звуки. Казалось, кто-то неумолимо выводит верньер громкости окружающего мира в крайнюю позицию. Шипящий свист достиг пика и мгновенно трансформировался в низкий, ворчливый рокот. Титановый обрезок завибрировал: через него в шлюз засасывало мелкий мусор и бесформенные крысиные трупики.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |