Климентина опустила глаза, на ресницах сейчас же повисли слезы, взор затуманился. Она глядела в тарелку, испачканную красным соусом, но видела купол покинутого города. Она смотрела внутрь сквозь прозрачные сегменты…
Паутина пустынных улиц. Умирает трава на лужайках и в двориках, превращаясь в пожухлую массу охряного цвета. На темной глади озера со стоячей водой лопаются пузыри сероводорода. Вездесущие крысы снуют в поисках съестного по заброшенным квартирам.
Ухоженные улицы под надежным куполом, подземные тоннели, связывающие города прайда и Пирамиду Тэгов… и всюду – ни души. Мертвая пустота. Лишь едва слышно шелестит ветер в вентиляционных шахтах, гудят трансформаторные станции и шуршат крошечные лапки. Тысячи крошечных лапок и розовых безволосых хвостиков.
По щекам Климентины потекли крупные слезы. Капли сверкали в свете люстр, словно крупные алмазы. Силона смутилась и попыталась плавно перевести беседу в другое русло.
– Нас – Баттиста – весьма удивило, что пригодные для жизни территории ныне пустуют, – сообщила она. – Мы просили прайд Тэг продать города, только соседи всякий раз находили предлог, чтобы уйти от разговора. Было даже как-то невежливо с их стороны. По-моему, бессмыслица какая-то… Энрико! – Хозяйка постучала вилкой по краю тарелки. – Держи спинку, сынок! Ты ведь не хочешь стать сгорбленным, словно старый подносильщик блюд!
– Я тебя понял, мамочка, – смиренно отозвался младший Баттиста.
– Дорогая гостья! Прайд Баттиста развивается, – продолжила хозяйка размеренную речь, – сегодня мы мечтаем расширить производство. Я намерена обратиться к Пермидиону… Уверена, что вдову иерарха, лишившегося жизни в ритуальной войне, выслушают и удовлетворят ее прошение. Я собираюсь заселить Знамение и Судьбу своими людьми. А затем переоборудовать города в генетические фабрики новейшей конструкции. Как ты думаешь, Климентина, это стоящее начинание?
Климентина кивнула, дожевывая неподатливый кусок: Баттиста чересчур преуспели в имитации натуральных качеств продукции. Ответила:
– Я и без того ошеломлена мастерством ваших генетиков, благородная Силона. Наверняка Баттиста лучше всех в Сопряжении знают свое дело…
Силона ласково поглядела на гостью и благосклонно улыбнулась.
– …но, – продолжила Климентина, – имеет ли сегодня смысл что-либо начинать?
С красивого лица женщины-иерарха исчезла улыбка:
– Не совсем поняла тебя.
– Солнце! – догадался Хенцели. – Очаровательная Климентина говорит о грядущей гибели Сопряжения.
Силона Баттиста рассмеялась:
– Вот вы о чем!.. Конец миру людей, конец цивилизации, да? Нет! – тут же ответила сама, и голос ее стал черствым. – Нет и еще раз нет! Если бы наш прайд чрезмерно предавался мыслям о судьбе Сопряжения, ему бы пришлось разделить участь несчастных Тэгов, да сохранят звезды память о них! Пока одни пребывают в мире… – Силона изобразила ножом в воздухе спираль, подыскивая нужное слово, – …в мире тонких материй, другие добывают хлеб насущный. Сопряжением правят философы – это действительно так! Однако как бы они справились с работой на пустой желудок?
– Ты абсолютно права, мамочка, – заговорил молчавший доселе Анжело Баттиста.
– Да-да, несомненно! – подхватил мысль Силоны Хенцели. – Тот, кому придет в голову заглянуть под внешний лоск Сопряжения, откроет для себя, что последнее слово в мире людей – за монополиями. К счастью или, простите, – он кивнул хозяйке, – к сожалению.
– Монополии не запретят Солнцу погаснуть, – заявила Климентина.
– Зато с их позволения, – продолжил Хенцели, – в Сопряжении существуют и даже находятся в почете прайды, не производящие ничего. Лишь, простите меня премного, – пушечное мясо для Партии…
Силона вздрогнула и побледнела.
– …и умные мысли, которые при детальном рассмотрении оказываются не такими уж и умными.
– Вы полагаете, что новая генетическая фабрика отсрочит крах Сопряжения? – удивилась Климентина.
Хозяйка набрала в легкие воздуха, чтобы ответить, но ее опередил быстрый на слово Хенцели:
– Не изменяет ли мне память?! Кажется, это ты перестала смотреть на Солнце, углубившись в льды Пангеи! Я согласен, исследование Пангеи – весьма любопытное направление. Если теории твоих вдохновителей подтвердятся и сия луна действительно окажется прародиной человечества, вы сделаете – не побоюсь этих слов! – величайшее открытие в современной истории Сопряжения!
Климентина неопределенно хмыкнула:
– Да уж.
– Однако значение вашей работы перед лицом грядущей катастрофы так или иначе равно нулю! – Хенцели виновато улыбнулся. – В медицинском блоке ты истово внушала нам мысль, что Сопряжение имеет шанс пережить кризис. Помнишь? Поверь, способность жить надеждой присуща всем без исключения: и утопистам из числа палеопланетологов и производителям мяса на косточках.
– Как ты можешь сравнивать! – не удержалась хмельная и уже запутавшаяся в собственных умозаключениях Климентина. – Генетическое мясо и происхождение человечества!
– Что ты хочешь сказать, гостья? – в тон ответила ей хозяйка. – Что ковыряние в мерзлоте приносит больше пользы, нежели прайд Баттиста, который кормит жителей лун Урании?
– У вас чудесное мясо, благородная! – воскликнула Климентина, опомнившись.
Сыновья Силоны Баттиста переглянулись. Их мышечные структуры, расслабившиеся было во время еды, вновь наполнились кровью и вспухли буграми.
– Я не желала никого обидеть. Вы… вы подаете очень крепкое вино.
– Вот, благородный Хенцели, – пожаловалась Силона дознавателю, – и так – изо дня в день! Едва начинаю с кем-либо обсуждать расширение производства, на меня смотрят, словно я – главная сумасшедшая на Тифэнии, а не Ай-Оу Тэг!
– Ай-Оу мертв, – заметил Эдвин де Штарх негромким голосом.
– Ай-Оу – не сумасшедший! – с обидой воскликнула Климентина.
Какое-то время они молчали. Перестали звенеть вилки и ножи, не плескалось больше вино в высоких кубках. Стало слышно, как трещат дрова в камине и перешептываются рабы.
– Мертв… да кто знает этого Ай-Оу? – Силона поморщилась, словно речь зашла о чем-то исключительно неприятном. – Быть может, не мертв он вовсе! Перебежчики из Тэгов много всякого рассказывают… о странных вещах в их Пирамиде… – Она постучала вилкой по бокалу. – Рабы! Вина всем в кубки! Сейчас же, скоты!
– Ай-Оу искал способ покинуть систему Солнца, – сказала Климентина после того, как улеглась суета рабов.
– Молодой иерарх мертв, – повторил де Штарх. – Есть ли смысл обговаривать его достойную персону? От взрыва Пирамида Тэгов раскрылась, словно розовый бутон.
– А как же Судьба? А Знамение? Ведь они не пострадали? – спросила бородача Климентина. – Быть может, чудаку удалось выбраться из зоны взрыва по подземному тоннелю?
– Судьба и Знамение не пострадали, – подтвердил де Штарх. – Но давление под биосферными куполами крайне низко. Насколько мне известно, человеку в таких условиях грозит асфиксия мозга, – он кашлянул в волосатый кулак и добавил: – Если Сопряжение наделит нас соответствующими полномочиями, я готов отправиться с группой людей на южный полюс Тифэнии и прочесать оба города.
«Кислород… дышать… нельзя… давление… ниже…» – вспомнила Климентина сумбурную речь Ай-Оу. «Конечно! – хотелось заявить ей, не сходя с места. – Я все знала! Мне было сказано!..» Она округлила глаза и беззвучно шевельнула губами. Все посмотрели на бесфамильную гостью, ожидая услышать реплику из ее уст. Однако Климентина молча вцепилась в кубок, поднесла его к губам и залпом осушила до дна.
– Я согласен пожаловать вам санкции, благородный Эдвин, – сказал Хенцели, не сводя глаз с Климентины. – Как я понимаю, и Судьба, и Знамение так или иначе станут собственностью прайда Баттиста, – это лишь вопрос времени. Мне бы тоже хотелось взглянуть на покинутые города.
– Я весьма рада, благородные, что вы отыскали пути сотрудничества, – сказала Силона Баттиста.
Климентина встрепенулась:
– И я пойду с вами!
Анжело Баттиста вскочил с места, готовый сопровождать бесфамильную гостью хоть к Солнцу, хоть в Большое Темное Пятно Нептунии. Вот только Силона властным жестом заставила юного атлета сесть на место.
Хенцели покачал головой:
– Этого тебе, Климентина, я позволить не могу.
– Почему, благородный?
– У тебя нет аккредитации на участие в оперативных мероприятиях. К тому же это может быть опасно.
Климентина насупилась.
– Что же мне делать? – спросила она.
– Тебе? – приподнял брови Хенцели. – Отправляйся на Пангею и продолжай работу, – сказал он убедительным голосом. – А еще лучше – разыщи старых друзей – Брута Бейтмани и Айвена Шелли. Узнай, быть может, им что-то известно о трагедии на Тифэнии.
Силона Баттиста приложила к губам салфетку и привстала. Проворный раб тут же отодвинул ее стул в сторону. Все встали вслед за хозяйкой, как полагалось по этикету.
– Анжело… – начала было женщина-иерарх.
– Бесфамильная Климентина! Я предлагаю тебе присоединиться к прайду Баттиста на правах моей жены! – выпалил заученную фразу юноша, полагая, что мать подала ему знак.
Силона тряхнула прической.
– Анжело, Энрико! Мы уходим. Вам пора в постель, сладкие. Дорогая Климентина! – Она холодно кивнула гостье. – Прайд Баттиста благодарен за то, что ты воспользовалась нашим гостеприимством. «Белая Кайра» заправлена, слуги сообщили мне, что корабль находится в прекрасном состоянии. Ты можешь продолжать свой путь.
Хозяйка прайда удалилась под шорох темного платья. Следом за ней поплелись оба сына.
– Я отбуду незамедлительно, – сообщила Климентина Эдвину де Штарху.
– Климентина, – обратился к ней Хенцели, – а тебя я попрошу задержаться.
Сильнее всего Шелли беспокоился о золотокрылом «Рурке», ведь его пришлось оставить в доках Седны. Брут, прослышав о том, что гложет друга, лишь манерно закатил глаза. Он-то был на сто процентов уверен в благонадежности полчищ своих корабелов.
Брут – спаситель человечества…
Вообще, потолковать с Брутом так и не удалось. Шелли бродил в одиночестве по кипарисовой аллее. Ее он обнаружил на одном из жилых уровней «Экскалибура». В аллее оказалось тихо и безлюдно. Тонкие, похожие на подтаявшие свечи деревья касались верхушками металлического свода. Разросшиеся кусты самшита теснили бутовую дорожку, и было много свежего воздуха. Шелли знал, что Брут в этот момент нежится, предоставив широкую спину рукам армейского массажиста, и в его каюте витает горчичный запашок «колючки». Но, положа руку на сердце, он признавался себе, что из всех доступных маршрутов на борту грозного крейсера он выбирал такой, чтобы вероятность встречи с Брутом была минимальной. Шелли понимал: дружба дала трещину. Только исправлять такое положение не было ни сил, ни желания.
Каждый из них был чуть-чуть ненормальным. Климентина с ее бессмысленными раскопками на Пангее. Путешественник-безумец Ай-Оу… И он сам ничем не лучше остальных – горе-медиум, объект вожделений космического призрака. Но Брут… Брут перещеголял всех. Тихой сапой преодолел ту невидимую границу, за которой общепринятые морально-этические системы низведены до нулевого значения. За которой нет места человечности.
Возможно, Брут прав. Обмануть пространство и время радикальным способом. Доставить к чужим звездам не людей, но их заготовки. Спасти генофонд. Спасти носителей основных знаний.
Возможно, действия Брута логически оправданы. Но Шелли не мог поверить, что его просвещенный друг решил вести человечество по столь кровавому пути. Не за один же месяц в его голове созрел чудовищный замысел! Неудивительно, что им вдохновились только варвары-мутанты. В вечной погоне за призраком свободы они пустили под нож сто тысяч мыслящих существ, имея в активе лишь один шанс на успех из миллиона. Из миллиарда.
С какими жуткими мыслями Брут жил в последнее время! Он ел, пил; он корпел над чертежами, он плескался в бассейне… В то же время сознание было наполнено болезненными видениями рассекаемой плоти, затянутых в латекс рук плутонианских хирургов, извлекающих извилистое вещество из распиленных костяных коробок.
Брут словно оказался одержимым демоном из темного прошлого. Словно ему нашептал на ухо злобный пришелец, для которого плоть людская – лишь пища.
Внесистемный сегмент транспортной сети восстановили. Произошло это быстро, как Шелли и предполагал. Палуба крейсера ощутимо покачивалась; иногда она вздрагивала под ногами, сообщая о секундном включении маршевых двигателей. «Экскалибур» и «Дюрандаль» шли на полной скорости к усмиренной, но не поставленной на колени Плутонии. Проворный «Рурк» преодолел бы расстояние между Седной и планетоидом мутантов-альбиносов в два раза быстрее. Но верный «Золотой Сокол» остался далеко.
В команде «Экскалибура» было больше тысячи человек. Но Шелли редко видел кого-либо. Чаще всего он проводил время в одиночестве. К счастью, дедушка Огр избавил его от своей компании, Алексис Козо тоже пока не беспокоил. Скорее всего, родовитый командир планировал плутонианскую операцию. Шелли старательно подслушивал все, что возможно было подслушать, и выяснил: Козо намерен провести на Плутонии самостоятельное расследование. Благородный надеялся уличить и доставить на Трайтон людей, стоящих за регулярными десинхронизациями планеты.
А вот Огр Мейда готовился чернить молодых людей перед Пермидионом. Судя по всему, он станет добиваться для Шелли и Брута Бейтмани по меньшей мере ссылки на гелиостанцию в окрестностях Юпитерекса. А еще лучше – смертной казни путем утопления в Большом Темном Пятне Нептунии.
Предстоящих трайтонских событий Шелли пока не боялся. Надутый, самонадеянный мешок Огр Мейда мог и не мечтать о том, чтобы достать его жирными руками. Старик Юлиус, почтенный иерарх прайда Шелли, за любимого родственника лично перегрызет дедушке Огру горло. Если, конечно, раскопает нужную часть тела среди многочисленных подбородков благородного Мейды.
Другое дело – Брут. Ведь даже он, Шелли, не преминул осудить молодого иерарха Бейтмани. И за трайтонскими божками не станется. Более того, в столице Сопряжения к гордым иерархам внесистемных прайдов относятся с прохладцей. Бруту за свое помрачение придется испить чашу до дна.
Именно так: за временное помрачение рассудка. Это самое мягкое определение, которое Шелли давал провалившейся затее Брута.
Он сжал кулаки, заскрипел зубами. Временное помрачение рассудка – так давным-давно трое друзей решили назвать бред Ай-Оу о телепатическом путешествии к альфе Центавра.
Теперь, произнося имя молодого иерарха Бейтмани, каждый станет прикладывать палец к виску, как это делают сейчас, говоря об Ай-Оу Тэге.
Почему-то они все оказались чересчур склонными к временным помрачениям рассудка.
Под сводом заплясал луч лазера.
– Займи свое место, благородный. Мы приближаемся к Плутонии, – сообщила ему голограмма офицера, ответственного за арестованных.
Шелли смиренно склонил голову и побрел к лифтам.
Опустился на два уровня ниже. Маневры около Плутонии Шелли воспринимал исключительно как досадную проволочку. «Скорее бы добраться до Трайтона, – думал он, прислонившись лбом к холодной металлической панели, – пусть все встанет на места… Если Пермидион примет сторону Огра Мейды, тогда – что ж! – мы с достоинством, как велит благородная кровь, понесем наказание. А если нет, то я продолжу решать задачу задач и не потрачу больше ни минуты времени на праздное».
Он опустился на нужную палубу, однако почему-то прошел мимо своей каюты и заглянул к Бруту.
– О, Шелли! Поэт и звездный скиталец! Приветствую! – Молодой иерарх Бейтмани зацокал языком. Он лежал, беспечно растянувшись на ложе. Лень и скука во плоти. А может, меланхолия и тщательно замаскированное отчаяние.
Внутри стеклянного шара, парящего у изголовья ложа, Шелли разглядел хрупкую фигурку Кассандры. Девочка болтала со своей игрушкой: розовой кошкой с непропорционально большой головой. Трогательную беседу записала одна из камер внутреннего наблюдения Пирамиды Бейтмани, и Брут сохранил файл на память.
«Я бы хотела быть похожей… ну, на брата». – «Ах, конечно, – промурлыкала кошка, – а почему?» – «Он научил меня играть на сангите «Травушку-кузнечика», – ответила Кассандра, смешно морща лоб. «А он играет с тобой?» – «Он? А! Ну да. Давно играл. В «Парад планет» играл, в «Ловкость». – «А теперь? Играет?» «Играет, – соврала Кассандра, но тут же поправилась: – Только он все время занят… Вообще, папа со мной тоже играл, – добавила девочка некоторое время спустя. – Только его убили. Ну, в этой дурацкой Партии».
У Шелли защемило сердце.
«Брут, негодяй! Мог бы уделить несколько часов драгоценного времени младшей сестре! Сколько нужно ребенку, чтобы он почувствовал себя счастливым? Если вдуматься – сущий пустяк! Любой взрослый справился бы с задачей, даже не вспотев!»
Кассандра подняла голову и посмотрела в камеру: неулыбчивая, белокожая девочка в темном платье. Она была симпатична Шелли; Шелли предвидел, что лет через десять Кассандра превратится в женщину-загадку, и половина Сопряжения сойдет с ума от желания породниться с внесистемным прайдом. А ведь она осталась на Седне одна. Одна во главе самого многочисленного внесистемного прайда.
– Ты заметил: наши повелители направляют «Экскалибур» на Плутонию? – спросил Брут. Щелчком пальцев он погасил «картинку» внутри шара.
Шелли немедленно вернулся с небес на землю. Подошел к низкому столику, на котором Брут держал шкатулку с «колючкой». Поднял шкатулку, – она была очень легкой и какой-то скользкой на ощупь. Не глядя на Брута, швырнул ее в ближайшую переборку. Клубы оранжевой пыли неспешно, с ленцой, поползли по вертикальной плоскости вниз. Прилипая к переборке то одним боком, то другим, прокатилась и упала на палубу открытая шкатулка.
– Совершенно верно, благородный, – сказал тогда Шелли, – налицо двувекторность гравитационного поля. Мы у поверхности планетоида.
– Ближе некуда, – согласился Брут и похлопал ладонью по одеялу: – Падай же, поэт, падай! Чего уж теперь: пошалил и будет.
Шелли сел, чувствуя неловкость. Действительно, выходка со шкатулкой была донельзя мальчишеской. Нравится Бруту засорять слизистую оболочку носа едким порошком, – его право. Все благородные свободны…
– Объясни, не сочти за труд, почему Огр Мейда излучает в наш адрес столько ненависти? Так ведь и облысеть можно! – Брут провел ладонью по коротко остриженным волосам. – Или, быть может, мне показалось?
В глубине крейсера что-то зарокотало, и переборки на миг пронзила вибрация. Закачался балдахин над ложем Брута.
– Сели! – констатировал молодой иерарх.
Шелли пожал плечами, задумался. Начал издалека:
– Относительно доброго расположения дедушки Огра… я слышал не меньше дюжины различных версий…
– О! – Брут вскинул подбородок. – Дюжина причин желать нам смерти! Можно услышать хотя бы одну?
– Ты, наверное, удивишься, но дедушка Огр в самом деле приходится мне родственником. И в самом деле – дедом.
– Ха! – вырвалось у Брута.
– Судя по всему, – продолжил Шелли, – Огр Мейда желал поправить материальное положение своего прайда. Для этого он выдал дочь Александру, мою мать, за моего отца – Фредерика Шелли. Он предполагал урвать долю в управлении финансовыми делами Шелли…
– Это возмутительно! – усмехнулся Брут.
– Но ни отец, ни прадед Юлиус и близко не подпустили новоиспеченного родственника к экономике Пирамиды. Стоит ли говорить, как сильно тогда негодовал Огр Мейда! Он призывал мать встать на его сторону, однако та не предала интересы своего нового прайда.
– Сейчас твой… благородный дедушка не выглядит таким уж нищим и обделенным.
– Ты бы видел его Пирамиду, Брут! Хотя… Старому пройдохе удалась иная махинация, – сквозь зубы проговорил Шелли. – Какая именно – мне не известно. Но теперь он имеет куда большее влияние в Пермидионе, чем мог бы получить благодаря нашему прайду.
– Что ж, все ясно, – Брут потянулся, зевнул. Потом вдруг спросил: – А как давно ты расстался с Климентиной?
– Бру-у-ут!.. – уныло протянул Шелли.
– Помнится, ты был без ума от нее.
– Мы все были без ума…
– Говори за себя, ибо лишь тебе Климентина отдала предпочтение, недостойный!
– Она… – Шелли замялся. На него свалились воспоминания. Климентина действительно была достойной партией: хороша собой, легка в общении, компетентна в вопросах астронавигации и пилотирования… – Наши дороги разошлись, – смог сказать он. – Ее влекло на Пангею, я же рвался в космос.
– Ты не жалеешь, что все произошло именно так? – спросил Брут.
– Бру-у-ут! Что я могу тебе ответить?! Вчера жалел, сегодня – нет, завтра опять пожалею, а послезавтра – снова нет.
– Ты знаешь… – Казалось, что смущение Шелли заразило Брута. – С бесфамильными так обращаться нельзя. В центре их мира – любовь.
– Любовь отнимает чересчур много времени! – вспылил Шелли. – Ее любовь требовала, чтобы я забыл миссию! Миссию крайне важную! Климентина желала, чтобы я остался с ней на Пангее и ковырялся в мерзлоте! Ты знаешь, сколько там умалишенных? А гравитация какая? Извини, я не остался.
– А что требовала от нее твоя любовь? Тоже позабыть обо всем и мчать вместе с тобой на «Золотом Соколе» вне эклиптики?
Шелли ничего не ответил. Брут же продолжил:
– Бесфамильные тяжело переживают гибель чувств. Разлука грозит им… э-э-э… соматическими и психическими расстройствами…
– Брут, ты что – стал медиком? – язвительно поинтересовался Шелли.
– Нет, Айвен. Просто мы с Климентиной регулярно обменивались радиопакетами. И я не мог не заметить…
– Вот и поговорили…
– Я люблю Партию сильнее, чем жену! Но даже лучший ритуальной бой не сравнится с настоящей войной! – послышался искаженный эхом голос Алексиса Козо.
– Брось, Алексис! Разве это война? Так себе: вооруженный конфликт в масштабах малой планеты…
Брут громогласно чихнул. Огр Мейда замолчал. С некоторой опаской обернулся. Его великанская фигура, упакованная в мохнатую шубу, отлично просматривалась на фоне открытых ворот. Благородный Инспектор поправил бурый воротник и тряхнул подбородками в сторону молодых людей. В проеме сверкнул доспехом Алексис Козо и, указав на друзей двум десантникам, тут же скрылся за стеной.
…Их вели по просторному, скудно освещенному тоннелю. Каждые две-три секунды Шелли тер нос ладонью: у него свербело в переносице, слезились глаза. Во всем был виноват аммиак. Слишком уж грязным оказался воздух в плутонианских городах. Неудивительно, что здесь рождались уроды, один другого краше.
Шелли показалось, что он попал в царство аскетизма. Вот, например, тоннельный переход, соединяющий два бесформенных поверхностных сооружения. На стенах внутри нет ни барельефов, ни горельефов, ни мозаики. Столько свободного места, а где живописные истории о рождении и гибели богов? Об образовании прайдов? О строительстве Пирамид? О том, как могучие пращуры заставили планеты двигаться строем? Как укротили Уранию, что перемещалась в сторону, противоположную движению остальных планет?
Изломанные хребты регистров едва-едва теплящихся обогревателей не прикрыты, выставлены на всеобщее обозрение. В углах серебрится иней. Пол – полотно серого ноздреватого бетона. Проклятые мутанты поленились даже линолеум постелить. Если бы под ногами вдруг захрустели кости съеденных у костра диких животных, – Шелли бы не удивился.
Но нет, ничего не хрустело. Было очень чисто, только неуютно, сумрачно, холодно и… аммиак! Проклятый грязный воздух!
На Плутонии не строили биосферные купола. На планетоиде, терзаемом предвоенной лихорадкой, считали такие конструкции излишне легкой мишенью. Здесь рыли подземелья. Глубокие – до самой мантии, и длинные – от полюса до полюса.
Солдаты, сопровождавшие Шелли и Брута, были вооружены шоковыми копьями и носили на тусклой броне наплечников знак прайда Козо. Позади шагал рослый благородный в строгом плаще-патагие флотского офицера. «Мастер-инженер “Экскалибура”», – пояснил шепотом Брут.
За воротами (их стремящиеся сомкнуться створки были заблокированы дрожащей распоркой) оказался ствол вертикальной шахты. От неожиданности Шелли отпрянул и толкнул инженера «Экскалибура». Пришлось извиниться.
В шахте сиял свет. Желтые всполохи неторопливыми волнами поднимались из бездонной глубины к выходу на поверхность, но натыкались на пробку из сплавленных в единое целое породы и металла. Свет струился вдоль стен по ветвистым направляющим.
Ничего подобного Шелли видеть не приходилось. Почесав лоб, он решил, что направляющие напоминают дорожки на электрической плате. А Бруту пришла в голову полнейшая нелепость. Он присвистнул и сказал:
– Это какое-то растение, Айв. Какой-то вьюн.
– Стеклянный? – скептически поднял брови Шелли.
– Стеклянный? – удивился Брут. – Нет, это не стекло. Это минерал. Что-то кристаллическое и чистое как слеза.
– Ты серьезно?
– Я думаю, это имеет техногенный характер и антропоморфную природу.
– Ой ли?
– Ну, не пришельцев же дело рук мы видим?
Шелли безумно захотелось поведать выскочке с техническим образованием о сотнях разумных рас, населяющих нашу Вселенную; поделиться тем, что сообщил ему звездный «Странник»… Брут Всезнающий не знает ничего! И лишь отчетливое понимание, что сейчас не время и не место раскрывать секреты, помогло ему справиться с соблазном.
Он вышел на узкий козырек, нависающий над горловиной. Нащупал рукой железные, но почему-то кажущиеся хлипкими (у страха глаза велики!) перила. Шагнул к узкой лестнице, которая уходила вверх, повторяя поворот стены. Судя по мельтешению теней, Огр Мейда и Алексис Козо уже одолели подъем и ждали пленников на решетчатой платформе.
Делать было нечего, пришлось карабкаться по старым, ржавым ступеням.
Когда следом за Шелли пошел Брут, а потом инженер «Экскалибура» в компании двух десантников встали на ступени, лестница ощутимо прогнулась и принялась раскачиваться из стороны в сторону, царапая стену и высекая искры. Шелли схватился за перила и метнулся, не глядя под ноги, вверх.
Лестница выдержала.
Он взлетел на платформу, словно на крыльях. Грудь тяжело колыхалась, а воздух свистел в тонких ноздрях.
На платформе оказалось весело. Дедушка Огр и Алексис Козо рвались вперед, пытаясь спихнуть с дороги огромного, до безобразия толстого тирана с расписанной татуировками широченной лысиной. Расставив в стороны короткопалые руки, тиран с успехом сдерживал натиск обоих. Шуба мутанта была расстегнута, из-под нее струился горячий пар. Чуть в стороне, опираясь на копье, стоял козовский солдат и безучастно наблюдал происходящее.
– Прекрати эти гнусные выходки, тиран Майя!! – пришел в ярость Огр Мейда. – Не в том ты положении, мутант, чтобы препятствовать нам!
– Мы собираемся осмотреть объект! И ничего больше! – рокотал из-под шлема Козо.
– Прибор нельзя-нельзя-нельзя уничтожить! – лепетал белолицый, смертельно испуганный толстяк. – Это – замечательное наследие, оставленное предками! Это – уникальный музейный экспонат! Его нельзя уничтожить, о благородные! Его просто невозможно уничтожить, не разрушив при этом шахту!!!
– Не собираемся мы ничего разрушать! – убеждал Козо. – Быть может, нам удастся отключить…
– Отключить?! Отключить?! – зашипел тиран Майя. – Да что вы понимаете? Это устройство получает энергию за счет сжатия! За счет давления в глубинах планеты! В мантии!
Шелли, наконец, увидел устройство, о котором шла речь. Увидел и обомлел. Брут взобрался на платформу и охнул. Инженер «Экскалибура» выругался на незнакомом Шелли наречии.
Над краем платформы висел конус. Правильный, абсолютно прозрачный конус в половину человеческого роста высотой, направленный вершиной вниз. Вокруг него вспыхивали полупрозрачные, призрачные пояса. Розовые, сиреневые, светло-зеленые… Что это могло быть? Какое-то излучение? Казалось, светился воздух, обтекавший конус. Шелли поискал глазами генератор антигравитационного поля, но не нашел. Очевидно, поле создавал сам прибор.
Шелли ощутил жгучее любопытство: ведь объект прозрачен, внутри него нет ни одной электронной или механической детали! Впрочем, прозрачность могла быть обыкновенным обманом зрения, – гравитационные аномалии обычно сопровождаются оптическими искажениями.
– Убирайся с дороги, Майя! – потребовал Огр Мейда.
– Не заставляй нас применять силу! – зловеще добавил Алексис Козо. – Иначе – не поздоровится!
Толстый тиран жалобно уставился на благородных; глаза с радужкой светло-розового цвета часто-часто моргали. Он поднял руки и перетек подобно гигантской медузе в сторону.
Мейда обернулся к Шелли и Бруту. Махнул рукой.
– Вперед, молодые люди!
Они осторожно обступили конус. Брут протянул было руку, но не рискнул прикоснуться к призрачным поясам.
Вблизи конус и вовсе терял материальность. У Шелли возникло подозрение, будто он видит перед собой голограмму. На какой-то миг чувство реальности покинуло его. Шахта головокружительной глубины, мерцание неведомых полей, вытянутое лицо инженера, сиплая отдышка тирана Майи, – все потекло, превращаясь в лишенную четких линий и ярких красок аморфную массу.
Нечто подобное время от времени он испытывал на борту «Странника».
Неужели принцип работы плутонианского прибора основан на взаимодействии с гиперпространством?
– Что это, Огр? – спросил Шелли.
– Инструмент строителей Сопряжения, – важно ответил Инспектор. – При помощи него местные экстремисты трижды десинхронизировали орбиту несчастной Плутонии.
Тиран Майя всхлипнул.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |