Я уже давно должен был остановиться, еще после второго стакана, а потом попрощаться и отправиться обратно в отель. Но вот только я плохо умею останавливаться.
Мы шутим, говорим и пьем в мирной и приятной обстановке, и мне даже не верится, что я недавно ужасно нервничал, что меня буквально тошнило от Робби, что меня трясло и мутило. От былого болезненного состояния совсем ничего не осталось, совсем ничего...
- Эй, у меня есть кое-что... – начал Робби. – Сейчас покажу, - сказал он, тут же встав с дивана, и куда-то отлучился.
Его не было не больше минуты, но вернулся он с небольшим пакетиком с белым порошком внутри. Я пытаюсь сосредоточиться и внимательней приглядеться к тому, что он принес, но картинка будто бы ускользает от меня, предательски расплываясь.
- И что это нахрен такое? – спросил я, усердно щурясь.
- Смотри, - улыбнулся Робби, кинув мне этот пакетик.
К моему удивлению, я смог его словить, хлопнув обеими руками. Я раскрыл руки, и пакетик остался лежать у меня на ладони.
Героин. У меня почему-то нет никаких сомнений, что это именно героин. Я поднимаю глаза на Робби, и он кивает мне, словно читая мои мысли.
- Я еще не пробовал. Это новый товар, но вроде бы должно быть неплохо. Как думаешь? – спросил парень, а я продолжаю пялится на белый порошок на моей ладони, которая начинает дрожать.
Знаете, бросить наркотики – это совсем не то же самое, что бросить курить или пить. Наркотики – это совсем другая история, слишком темная и слишком сложная. А если речь идет о героине, то героин – это не просто яд. Героин – это проклятие.
POV Gerard
Я кручу в руках этот чертов пакетик, наполненный героином, сжимаю его пальцами, словно пытаясь ощутить сыпучую консистенцию наркотика. Такое впечатление, что все повторяется заново, что я уже переживал подобное раньше. Голова приятно кружится, а мысли хаотично сменяют друг друга, я теряюсь в них, оживляя то, что я прячу в своем прошлом.
Ничего не забыто, ничто не уходит бесследно. Проходит время, но воспоминания живы, они никуда не исчезают. Ты можешь бросить, быть чистым в течении нескольких лет, но когда в твоих руках опять оказывается героин, ты уже чувствуешь, как он течет по твоим венам, мешаясь с кровью, как удовольствие охватывает тело и разум. Ты все помнишь, слишком живо, слишком четко, будто бы ты и не делал перерыва, будто бы ты и не страдал неделями от ужасной ломки. Ты знаешь, как ты страдал, знаешь, через какой ад ты прошел, но ничего не имеет значения, потому что ты помнишь, как тебе было хорошо благодаря героину, каким счастливым он тебя делал. Эйфория. Блаженство.
Героин разрушил твою жизнь, но ты не думаешь об этом, когда держишь эту дрянь в своих руках. Ты помнишь, что такое кайф, и хочешь почувствовать его снова. Ты понимаешь, что это безумие, но ты ничего не можешь с собой поделать.
Не важно, сколько времени проходит с того момента, как ты бросил эту дрянь, ты все равно остаешься наркоманом, и борешься со своей зависимостью всю свою жизнь. Ты либо выдерживаешь это испытание, либо сдаешься, но ты никогда не сможешь забыть свое темное прошлое, как сильно не хотелось бы от него избавиться. Это невозможно, просто невозможно.
Если ты не смог отказаться от героина однажды, то глупо надеяться, что эта ошибка пройдет мимо тебя, что бросив, ты разом решишь все проблемы и навсегда покончишь с зависимостью. Так только кажется, это всего лишь наивные надежды, которые с треском разбиваются о пугающую реальность. Придется бороться всю жизнь, до самой смерти, только ты и твой вечный враг – героин. Ты сам подписал себе приговор, не подлежащий пересмотрам или обсуждениям. Каждый наркоман рано или поздно осознает это, понимает, что не раз встретится с искушением, что он не застрахован о того, что сорвется, в один миг перечеркнув все, чего добился, превратив свои усилия в никому не нужный мусор.
Мы все одинаковые, отличаемся только тем, что одни обладают силой воли, которой достаточно, чтоб не поддаться соблазну, а другие не могут устоять, сдаваясь в плен своей зависимости. Вот и вся разница, лишь в этой черте характера. Ты можешь подняться вверх, больше никогда не возвращаться назад, быть сильнее, чем героин, а можешь упасть в самый низ, обратно, в то же дерьмо, из которого когда-то с таким трудом вылезал.
Только два варианта. Один выбор, цена которого слишком велика. И только ты можешь его сделать, только ты и больше никто...
Я ничего не говорю, смотрю на порошок в моих руках, стоящий немалых денег, и вслушиваюсь в стук собственного сердца, монотонно колотящегося в моей груди.
Я поднимаю взгляд на Робби и медленно качаю головой, говоря тем самым свое «нет», но он все так же стоит передо мной, прожигая меня взглядом, ожидая от меня чего-то еще словно ему недостаточно одного лишь жеста. Тогда я наклоняюсь вперед, откладывая на столик небольшой прозрачный пакетик, при этом легонько хлопнув ладонью по стеклянной поверхности.
- Я завязал, ты же знаешь. С героином покончено, у меня теперь другая жизнь, - уверено говорю я, смотря прямо в глаза Робби, и он кивает головой, еле заметно улыбаясь.
Мне в какой-то момент даже кажется, что проблема решена, что я справился. От этой мысли мне становится легче, я ни за что не волнуюсь, потому что думаю, что все самое сложное позади. Выбор сделан, а что еще нужно?
Я откидываюсь на мягкую спинку дивана, расслабленно закрывая глаза и надавливая пальцами на переносицу. Меня клонит в сон из-за количества выпитого алкоголя, и все вокруг кажется в какой-то степени нереальным, размытым, далеким, несущественным. Я открываю глаза и комната, в которой я нахожусь, расплывается черным пятном, но когда я моргаю, оно медленно растворяется, постепенно возвращая миру прежние краски, хотя все еще не совсем четкие и яркие. Я опять задеваю взглядом лежащий на столе героин, но сразу же перевожу его на Робби, который садится рядом со мной, мягко кладя руку на мое плечо.
- Ты уверен? – спрашивает он, проникновенно смотря мне в глаза. – Подумай Джи, хорошо подумай. Тебе даже не придется за это платить, да и, черт возьми, ничего серьезного, просто чтоб немного... – Робби запнулся, явно подбирая подходящее слово, - немного развлечься, отдохнуть, приятно провести время. Что в этом плохого, в конце концов? – спросил он, пожимая плечами.
Что плохого? Звучал этот вопрос настолько абсурдно, что я даже позволил себе засмеяться, хотя какая-то маленькая часть меня начала бить настоящую тревогу, пытаясь достучаться до моего разума, внушая мне, что это не шутки.
Все серьезно, Джерард. Ты играешь с огнем. Одумайся.
Мой внутренний голос становиться все тише, умирая где-то в глубине моей души, и я убеждаю себя, что все в порядке, все под контролем. На моем лице появляется глупая пьяная улыбка, излучающая абсолютную беззаботность, и я хихикаю, почти не издавая при этом никаких звуков.
- Нет-нет, исключено. Никакого героина, - протестуя, замахал руками я. – Все в прошлом. В прошлом, - я повторил по слогам, пытаясь четко произносить каждый звук.
- Я не спорю, но это другое дело. Ты только представь, что я тебе предлагаю, да я никому такого не предлагал, только тебе, по нашей старой дружбе. Один раз, один единственный раз, а после ты вернешься в свою новую жизнь, как ни в чем не бывало. К тому же ты будешь моим дегустатором, первым, кто оценит товар, я доверяю тебе очень важную часть дела, - Робби говорит все это так, будто действительно возлагает на меня почетную и ответственную миссию, словно я сам гордиться должен, что попал в его зону доверия.
Нужно просто сказать «нет», а я продолжаю улыбаться.
Откажи ему. Просто откажи и больше ничего.
Но я давлюсь своей тупой улыбкой.
- Это бред. Ты и сам можешь с этим справиться, ведь до сегодняшнего дня ты как-то справлялся. Я тебе не нужен, чтоб определить качество очередной партии героина. Это твоя работа, которую ты любишь, и я не собираюсь отнимать ее у тебя, да и мне это попросту не нужно, - сказал я, говоря очередную недостаточно убедительную речь.
Ты должен сказать твердое «нет», а потом подняться и уйти. Нет. Всего лишь «нет».
Я уже и сам перестаю замечать, что до сих пор улыбаюсь.
- Глупо отказываться, очень глупо. Тем более что я никогда не поверю, что ты не хочешь еще один раз почувствовать кайф, как раньше. Пусть это будет последним разом в твоей жизни, самым последним, и ничего подобного больше никогда не повториться, - Робби говорил серьезно, и я внимательно его слушал, вникая в каждое его слово и обдумывая его в голове.
Зачем тебе это нужно?
Но разве он не прав, разве я не хочу опять ощутить то, что ощущал несколько месяцев назад?
Раздави свои желания, они ничего не стоят.
Он сказал, что это будет моим последним разом. Последний раз, и больше никогда. Последний раз, чтоб навсегда забыть.
Ты же знаешь, что это невозможно. Знаешь, что такого не бывает.
Я не знаю, чему верить, не знаю, что делать.
- У меня уже был последний раз. Второго последнего раза быть не должно, мне всегда так казалось, - я сказал это, словно разговаривая с самим собой, размышляя вслух, отвечая собственным мыслям.
Я запутался, потерялся во внезапно возникших сомнениях, хотя буквально только что был уверен в своем выборе. Все слишком быстро меняется в моем сознании.
- Ты должен делать то, что хочешь, а не искать оправдания. Если ты хочешь, признай это, и сделай так, как ты того желаешь, - уверенно произнес Робби, и я недоверчиво покосился на него.
Делать так, как хочешь, позволено во многих случаях, но вряд ли это действует в случае с героином, да и с остальными наркотиками. Не отказывая ни одному своему желанию, человек попросту убивает себя. Есть желания, которые должны быть запретными, которые нужно уничтожать, как только они зарождаются, пока они прочно не засели в голове, пока еще не стало поздно.
- Мы сейчас говорим о героине. Ты думаешь это так просто? Ты же знаешь, что такое героин, и я знаю, что это такое. Мы оба знаем. Я не могу сделать, как хочу, - объяснил я, веря в то, что Робби не плевать на все, что я говорю ему, что ему не плевать на мою жизнь, что он сможет понять меня.
- Ты можешь, сейчас можешь. Ты ведь знаешь, что с первого раза никого не берет, что ничего не случится. Никакого привыкания, никаких проблем. Ты сам говорил, что у тебя был сложный день, тогда что мешает тебе расслабиться? Джи, чего ты боишься? Соглашайся! – вскрикнул он, хватая в руки пакетик с героином, подсовывая его чуть ли не мне под нос. – Не будь идиотом, это последний раз, когда тебе предлагают по-настоящему качественный наркотик, последний раз, когда ты можешь этим воспользоваться. На твоем месте я бы, не раздумывая, согласился. А впрочем, как хочешь, - вздохнул Робби, грустно смотря на меня.
Последний раз и больше никогда, ведь с первого раза действительно никого не берет. Последний раз, когда я вколю себе это дерьмо, а потом все будет, как и до встречи с Робби. Верю ли я в это? Смогу ли я остановиться? Ничего не будет, я ничем не рискую. Я в последний раз прочувствую действие героина на себе, позволю себе опять окунуться в свой выдуманный мир, наполненный эйфорией.
- Последний раз, - монотонно проговорил я, и Робби улыбнувшись, встал с дивана. Кажется, он пошел на кухню... хотя нет, я уверен, что он пошел на кухню. – Но я ведь еще не согласился, - крикнул ему я, уставившись в одну точку на стене.
Какого черта ты это делаешь, Джерард?
- Не важно. Ты ведь хотел согласиться, - громко ответил мне Робби, а я только хмыкнул в ответ, хотя он и не мог этого услышать.
Я перестал улыбаться – глупую улыбку сменил ступор. У меня еще есть возможность уйти. Просто сбежать, не попрощавшись и ничего не сказав. Но я сижу, взволнованный, не в силах совладать с бешеным ритмом собственного сердца.
Какого черта, Джерард? Зачем тебе это?
Ничего не будет, мне нечего бояться, все будет хорошо – беспрерывно повторяю про себя я. Я поступаю неправильно, но, может быть, я имею право на свою последнюю ошибку, может быть, могу совершить эту страшную глупость в последний раз. Последний раз и больше никогда. Никогда в жизни.
Я просто сижу и жду, когда наконец-то все произойдет, когда волнение заменят другие эмоции. Я даже не заметил, как Робби вернулся в комнату, я прослушал все, что он говорил, не услышав ни слова, заметил только шприц в его руке и невольно дрогнул.
Героин - это ошибка, на которую ты не имеешь права.
Я смотрю на стену, смотрю сквозь нее, смотрю сквозь всю вселенную, но не вижу ничего. Пустота. Чувствую, как Робби перевязывает мне руку, чувствую, как набухают вены. Сердце стучит еще быстрее, и я закрываю глаза. Я знаю, что все случится сейчас, я задыхаюсь пустотой, останавливаясь на пике ожидания. Не больше секунды, до того, как острая игла с легкостью проходит сквозь тонкую кожу, но я превращаю этот момент в вечность.
Все происходит быстро, без лишних движений, без слов. Я не жду, когда героин подействует, потому что эффект не заставляет себя ждать. Тело становится несуществующим, в груди расходится тепло, все исчезает, весь мир вместе со мной.
Я падаю слишком низко и поднимаюсь слишком высоко одновременно. Я еще ни о чем не жалею, и мало чего могу понять. Мне все равно, потому что я где-то за гранью того, что называют реальностью. Я разбиваюсь на осколки, на миллиарды крошечных частичек. Я везде, но в то же время меня нет нигде. Я застрял где-то между кадрами в старой пленке, я где-то там, где никто даже не подумает искать.
Включается свет, зрители покидают зал, а я остаюсь сидеть на своем месте, пялясь на белый экран. Я счастлив, на моем лице снова появляется улыбка, радостная, окрыленная.
- Ну как? – с интересом в голосе спрашивает Робби, но я даже не оборачиваюсь в его сторону.
- Идеально, - выдержав небольшую паузу, на выдохе говорю я, и он звонко смеется мне в ответ.
*****
Я просыпаюсь уже после полудня на том же диване, на котором сидел вчера, от того, что все тело сотрясается от холода. Я не замерз ночью, не простудился. Дело в другом, дело в героине.
В первый раз никого не берет. Вот только у меня это был далеко не первый раз, первый раз после перерыва, но перерыв не имеет значения, перерыв не стирает того, что было раньше. Я вправду поверил, что ничего страшного не случится? Я поверил или убедил себя, что верю? Я зашел слишком далеко. Я играл с огнем, и я не просто обжегся, я сгорел, превратился в маленький черный уголек.
Что теперь? Что мне делать?
Робби все еще спит, но я не собираюсь его будить, или тем более разговаривать с ним, я просто ухожу. Я должен был сделать так вчера, когда у меня был шанс. Теперь меня не спасет мой «побег», выхода нет, есть только мои жалкие и бессмысленные действия. Я проклинаю себя, зная, что от этого ничего не измениться, даже если я прокляну весь этот гребанный мир, он останется таким же, не провалится под моими ногами. Я ничтожество, все то же ничтожество, которым был всегда, ничего не изменилось, я остался таким же. Возможно ли что-то исправить? В голове звучит твердое «нет», точно такое же, как я должен был сказать вчера Робби. Он выиграл, он выполнил свою работу.
Конечно, наша встреча не была случайной и он не из интереса все знает о моей жизни. У меня появились деньги, а значит, я стал выгодным клиентом, на котором можно хорошо зарабатывать. Робби просто должен был вернуть меня, и он сделал это, а я оказался глупее его, если открыл для себя правду только сейчас. Он просто делал свое дело, иначе ничего бы не случилось, иначе все было бы по-другому. Я должен был сразу понять, что происходит, я ведь знал, как может закончиться эта история, я знал, кто такой Робби. Я знал, но ничего не предпринял, бездумно надеялся, что несчастье обойдет меня стороной, что со мной просто не может ничего случиться.
Опрометчиво, легкомысленно, необдуманно и слишком поздно.
Я все потерял, хотя у меня был выбор, хотя у меня было время одуматься. Я все потерял по своей вине. Ничего больше нет, а то, что осталось, на самом деле только иллюзия. Мы с Фрэнком – нас тоже больше нет, хотя сам Фрэнк еще ничего не знает. Есть я, и есть он, хотя фактически мы все еще вместе. Это ненадолго.
Возвращаясь в свой номер, я падаю на мягкую кровать. Сейчас больше всего мне хочется быть мертвым, задохнуться воздухом и перестать существовать на этой планете, потому меня здесь больше ничего не держит. Все разрушено, все, чем я жил.
Я достаю из кармана телефон, и на экране высвечивается семь пропущенных вызовов от Фрэнка. Он волновался за меня и, наверное, волнуется до сих пор, ведь я так и не позвонил ему вчера вечером. Я вообще подумал о нем вчера, о его чувствах? Я вспомнил о нем?
Я набираю его номер, и Фрэнк почти сразу берет трубку, как будто сидел и ждал моего звонка. Кто знает, может быть, так и было...
- Прости, что вчера не позвонил, я рано заснул. Был тяжелый день, - поспешил сказать я.
Ложь, опять ложь, в которую Фрэнк, конечно, поверит. Мне жаль, что приходится врать, но нет сил сказать правду, хочется хоть немного насладится своим уходящим счастьем.
- Все в порядке? – взволновано спрашивает он. – Как выставка?
- Все хорошо, - не задумываясь, коротко отвечаю я. Мне не хочется делиться впечатлениями, что-то рассказывать. – Я очень скучаю по тебе, - добавляю я, и это единственное, в чем я ему не лгу, это чистая правда.
В глазах собираются слезы, я не могу поверить, что потеряю Фрэнка, что потеряю того, кого, казалось бы, совсем недавно обрел. Для него в наших отношениях ничего не изменилось, все осталось точно таким же, каким было вчера, позавчера или неделю назад. Он еще не знает, что я предал его, предал его доверие.
Фрэнк говорит, что тоже скучает, и я грустно улыбаюсь его словам. Он расспрашивает меня о вчерашней выставке, и я пытаюсь придать моему голосу как можно больше радости, я не хочу, чтоб он заметил, что что-то не так. Я не хочу, чтоб он беспокоился, хотя бы сейчас, пока все может оставаться по-прежнему. Ведь скоро даже этого не будет, и мне останется только вспоминать о том, как все было.
- Я люблю тебя, - вдруг говорю я, и Фрэнк засмеялся мне в трубку. Жизнерадостно и счастливо.
- Я тебя тоже, - ответил он.
- Я хочу, чтоб ты знал, что я тебя люблю, - повторил я.
Люблю, но своими действиями все порчу. Люблю, но скоро ты даже не поверишь в мои слова, Фрэнк.
- Знаю, я знаю, - говорит он, его низкий голос звучит мягко и ровно.
Я говорю с Фрэнком, и будто оказываюсь во времени, когда все еще было хорошо, я оказываюсь там, где нет никаких проблем. Но вскоре не останется даже этого, все превратится в прошлое.
Мне хочется стереть вчерашний день, хочется, чтоб он оказался лишь сном. Но это невозможно, чуда не произойдет. Я совершил огромную ошибку, за которую заплачу сполна. Я заслужил такое наказание, полностью заслужил.
Мы с Фрэнком обмениваемся еще парой фраз, когда в дверь моего номера кто-то постучал. Я подумал проигнорировать этот стук, не обратить на него внимания. Но он раздался еще раз. И еще раз. Может быть, горничная? Хотя, насколько я знаю, у них есть свои ключи, она бы не стала так ломиться сюда. Это кто-то другой.
Я сказал Фрэнку, что позвоню вечером, а возможно, даже раньше, и мы попрощались, еще раз сказав друг другу слова любви, которые стали значить для меня даже больше, чем раньше, потому что их тоже не станет, как и всего остального.
В дверь до сих пор кто-то настойчиво стучит, и мне приходится побороть слабость в своем теле, чтоб встать с кровати и подойти к двери. Я не знаю, кто это, но мне все равно. Это меньше всего волнует меня сейчас, это не важно, и я даже не спросив, кто там, открываю дверь своего номера.
- О господи! Что ты здесь делаешь? – удивленно воскликнул я, даже не удосужившись поздороваться.
POV Gerard
С порога на меня смотрит Линдси, застенчиво улыбаясь и не спуская с меня своих темно-карих глаз. Сегодня она выглядит проще, чем вчера: на губах нет ядерно-красной помады, глаза тонко подведены черным карандашом, волосы ровными прядями спадают вниз до плеч, немного завиваясь у кончиков, да и одета она в обычную повседневную одежду. Но все же внешность девушки не настолько изменилась, чтоб я сразу же не узнал ее, тем более что с нашего с ней знакомства прошло совсем мало времени.
Я все еще удивленно смотрю на Линдси, ожидая ответа на свой вопрос, надеясь услышать хотя бы пару слов качестве объяснения. Что она здесь делает? Не помню, чтобы я приглашал ее в гости, да и тем более давал ей знать, где живу. И все-таки она сейчас здесь стоит передо мной, не говоря ни слова и, похоже, не собираясь мне ничего говорить. Она лишь нервно теребит пальцами края футболки, будто ожидая чего-то от меня. Сама пришла, а я должен говорить?
Хорошо, раз так, тогда я позволю задать себе следующий вопрос.
- Как ты меня нашла? – все так же удивленно спрашиваю я, нахмурив брови и, словно пытаясь найти какие-то ответы во внешности девушки, мельком осматриваю ее с ног до головы.
Еще пару секунд она молчит, протяжно выдыхая воздух, а потом все-таки находит в себе силы хоть что-то сказать. И мне почему-то кажется, что этот момент растягивается в целые минуты, точно как в замедленной съемке: она раскрывает рот, взмах ресниц, блеск испуга во взгляде, растерянность, а затем уже звучит голос, отбиваясь от языка и разлетаясь по помещению несколькими словами.
- Ты не впустишь меня? – тихо спросила Линдси, боязливо вглядываясь в мои глаза. – Я ненадолго. Я все объясню и уйду, просто не хотелось бы говорить с порога. Но, конечно, если ты против, я... – она не договорила до конца, когда я открыл дверь шире, нехотя приглашая ее внутрь.
Не знаю, что ей нужно объяснять и вообще, что ей нужно от меня, но на долгие разговоры я не настроен. Надеюсь, она не рассчитывает на мое гостеприимство, потому что вряд ли я сейчас способен на подобные знаки внимания, да и зачем?
Мы вместе прошли вглубь номера: девушка уселась на кресло в углу комнаты, а я устроился сбоку на диване, смотря на Линдси, которая теперь всячески пытается избежать любого зрительного контакта со мной. И что это должно означать?
- Ты хотела мне что-то объяснить, как я понимаю? А теперь ты сидишь и молчишь, - начал я, понимая, что если ждать первого слова от Линдси, то на это может уйти еще очень много времени, которое я не хочу тратить на нее.
Девушка наконец-то поднимает на меня глаза и зачем-то кивает, что от этой картины у меня создается впечатление, словно я сам заставил ее придти, а теперь вынуждаю что-то говорить мне.
Тишина съедает время, уничтожая вместе с ним мое терпение, но я жду, когда Линдси опять решиться хотя бы на парочку слов, а может, даже фраз.
- Я пришла извиниться за вчерашнее, - произносит она, сжимая пальцами колени. – Прости, что так получилось. Мне, правда, очень неудобно... и стыдно. Я даже не знаю, что меня может оправдать, - девушка нервно хихикнула, явно из-за волнения, и постаралась улыбнуться.
- Скажем, что ты просто слишком много выпила вчера, - пожав плечами, сказал я.
На самом деле я давно выкинул из головы наш «инцидент», мало того, у меня нет даже желания сосредотачивать на нем свое внимание. Хотя в остальном то, что Линдси решилась прийти и извиниться показывает ее с лучшей стороны, и я бы обязательно оценил этот жест, только не сейчас, когда меня тошнит от всего окружающего меня мира.
Конечно, эта девушка ни в чем не виновата, да и я не виню ее, просто не могу принять ее должным образом, не могу оправдать ее ожидания, обнадежить ее, чтоб она понимала, что пришла не зря. Не могу улыбнуться, говоря ей, что все в порядке. Вместо этого я лишь равнодушно смотрю на нее, ожидая, когда наконец-то останусь один в этом чертовом номере.
Я молчу и Линдси молчит, словно ожидая от меня еще каких-то слов, и что я должен сказать теперь? Я прощаю тебя? Вряд ли я на нее обижен, чтоб прощать, и вряд ли сейчас ее вчерашняя глупость имеет для меня хоть какое-то значение.
- Если ты боишься, что я буду плохо думать о тебе, то ничего такого нет. Все в чем-то ошибаются, - вдруг опять заговорил я. – И ты совершила не такую уж и страшную ошибку, - уже тише произнес я.
Она совершила не такую уж страшную ошибку, моя ошибка намного страшнее.
Ее жизнь не станет другой, ничего не изменится, ей не за что переживать. Ее может помучить совесть, но это очень скоро пройдет, уже завтра она посмеется над тем, что позволила себе вчера, ее маленькая оплошность останется лишь проходящим эпизодом, настолько незначительным и ненужным, что она и вовсе перестанет о нем вспоминать. А я, что будет со мной? Я никогда не забуду и вряд ли смогу что-то исправить.
Я грустно вздыхаю и устало прикрываю глаза, пытаясь представить, что все произошедшее со мной вчера не правда, что все по-прежнему. Но что толку? Самообман, чтоб на пару секунд отключиться от реальности, а потом вернуться обратно, медленно поднимая тяжелые веки. Что дальше?
Я заметил оттенок улыбки на лице Линдси, какой-то мягкой и теплой, будто бы ей она пытается высказать мне свою благодарность. Благодарность за то, что я избавил ее от чувства вины, лишних назойливых мыслей, в какой-то степени это даже эгоистично, но так поступает почти каждый из нас. В какой-то момент мне даже показалось, что теперь, когда девушка убедилась в том, что я не держу на нее зла, она расплывется в широченной улыбке, а потом просто поднимется с дивана и направится к выходу, так как ее больше здесь ничего не держит. Но вместо этого, она не спуская глаз, смотрит на меня, проникновенно, глубоко, и где-то в этом взгляде есть горечь и досада, еле уловимые нотки печали и тоски.
Значит, еще не все.
- Ты понравился мне, - вдруг говорит она, на одном дыхании, блестя карими глазами. – И я не знаю, зачем я вчера так... Ведь, получается, я сама все испортила! Не подумай, что я так всегда веду с теми, кто мне нравится, я сама не знаю, что на меня нашло. Может, и правда это все алкоголь. И теперь я не могу избавиться от мысли, что все могло бы быть немного иначе, если бы не мой поступок, - она говорила не громко и прерывисто, делясь со мной тем, что ее так сильно мучает и волнует.
Она пытается что-то изменить, скорее всего, надеясь на взаимность, думает, что не будь вчера той дурацкой ситуации в баре, мы могли бы с ней стать больше чем обыкновенными знакомыми или даже больше, чем друзьями. Ведь она, правда, в это верит, питает какие-то надежды, которым на самом деле не суждено сбыться. Мы все порой разочаровываемся в чем-то, терпим поражения, от этого никто не застрахован. Сегодня ты, завтра кто-то другой, все закономерно, хотя иногда до ужаса несправедливо. Так же и с Линдси. Разве мне хочется расстраивать ее, рушить ее хрупкие женские мечты, которые она только начала строить? Мне жаль, что все получается именно так, жаль, что она сделала неверный выбор, жаль, что в любом случае, я сведу все наивные надежды Линдси на нет. Она виновато смотрит на меня, и мне хочется отвернуться. Ведь этого не должно было произойти, вся эта симпатия сейчас явно лишняя, и для нее, хотя она еще не понимает этого, а уж тем более для меня.
Ошибка за ошибкой, и кажется, что все вокруг стало слишком неправильным.
- Ты ничего не испортила, - я утешительно дотронулся до плеча девушки, мягко и практически невесомо. – И ты мне нравишься, - произнес я, и ее глаза в один миг загорелись, словно в них зажглись маленькие яркие огоньки. Она уже собиралась что-то сказать, но я перебил ее, продолжая говорить. – Но не в том смысле нравишься, в котором ты можешь подразумевать. Просто ничего не может быть, в любом случае, и ничего не могло быть. Проблема не в тебе, проблема не в том, что вчера случилось между нами, проблема во мне, если так можно сказать, - мой голос звучал размеренно и спокойно, даже в какой-то степени монотонно.
Огоньки погасли так же быстро, как и загорелись, но так должно было произойти.
Вдруг Линдси нервно засмеялась, покачав головой и опустив глаза, но в следующую секунду она опять смотрит на меня, и теперь уже я чувствую себя виноватым, хотя тут нет ничьей вины. Она это знает, и я знаю.
- Я понимаю, я все понимаю, - на выдохе говорит она, и словно в подтверждение своих слов кивает. – Извини, мне не стоило поднимать эту тему, - тихо добавила Линдси.
Между нами повисла тишина, какая-то неловкая и неприятная, и мы не только перестали смотреть друг на друга, но и говорить в общем, потому что все, о чем мы могли бы вести беседу сейчас покажется неуместным. Такой ли встречи она ожидала? Да и стоило ли ей вообще приходить ради того, чтоб мы обменялись парой слов, пытаясь натянуть на свои лица улыбки? Мы ведь все равно больше никогда не встретимся, больше никогда не увидим друг друга.
Возможно, все могло бы быть по-другому, мы даже могли бы стать друзьями. При других обстоятельствах, с другим мной, который вчера исчез. В другой жизни, а значит, уже никогда. Все, что еще вчера было реальным, сегодня – пепел, и жизнь словно остановилась, сломалась на моих глазах.
Мои мысли уже где-то далеко за пределами этой комнаты, и на какое-то время я даже забыл о том, что Линдси все еще здесь. Я не думаю ни о ней, ни о том, зачем она пришла, настолько чужие и ненужные для меня сейчас эти вещи, эти мелочи, которые когда-то даже могли показаться мне важными.
- Джерард, - осторожно окликнула меня девушка и я испугано дернулся. – Я больше не буду тратить твое время. Спасибо, что пустил меня... и я уже, наверное, пойду, - растеряно говорит Линдси, и будто бы ждет, что я предложу ей остаться еще ненадолго. Но в свою очередь я лишь вздыхаю, поднимаясь с дивана, чтоб провести ее, и она тоже встает на ноги, подходя ближе ко мне.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |