Канбару Суруга была так хорошо известна в нашей школе, что я сомневался, что найдется ученик, ни разу о ней не слышавший. Я, разумеется, тоже несколько раз слышал о ней. Если говорить только об 1 страница

Канбару Суруга была так хорошо известна в нашей школе, что я сомневался, что найдется ученик, ни разу о ней не слышавший. Я, разумеется, тоже несколько раз слышал о ней. Если говорить только об известности, то мои одноклассницы Ханекава Цубаса и Сендзёгахара Хитаги были даже известнее её, но только среди третьего года. Да. Канбару Суруга была на втором году обучения, на год младше Ханекавы Цубасы, Сендзёгахары Хитаги и меня. И всё же, она была настолько известной, что даже такой далёкий от сплетен человек, как я, слышал о ней, хоть и учился на третьем году. Обычно, это было бы невообразимо. Если бы я в шутку сказал, что для своего возраста она добилась очень многого, я был бы почти прав.

Вообще, будет точнее назвать её звездой, нежели просто хорошо известной. Ханекава Цубаса и Сендзёгахара Хитаги были известны как ученицы с отличными оценками и чудесным поведением (даже если в последнее время оно было совсем не таким), но Канбару Суруга была совершенно другой. Из понятия звезды можно было бы предположить, что она известна за хулиганство и преступные делишки, но это не так. Если Ханекава Цубаса и Сендзёгахара Хитаги отличились в учебе, то Канбару Суруга отличилась в спорте. Канбару Суруга была первоклассной баскетболисткой. Вскоре после того, как она присоединилась к команде на первом году, она попала в основной состав. Сейчас это можно было бы объяснить тем, что, когда она присоединилась, команда девушек была никому неизвестна и слаба. Они не могли выиграть ни одного матча. Она создала невообразимую легенду, сумев вывести это никому не известную слабую команду, не выигравшей ни одной игры, на чемпионат страны. После такого нечего было удивляться тому, что с ней обращаются как со звездой. Казалось, эта легенда появилась мгновенно, как будто она сама буквально “создала” её, и это заставляло задуматься, что же такого конкретно она сделала. Наша баскетбольная команда девушек была теперь столь сильной командой, что запросы из мужских команд соседних школ уже не казались шуткой. Их столь стремительное продвижение стало возможным благодаря силе одной девушки.

Она не была высокой.

Её физические показатели не сильно отличались от любой другой нормальной старшеклассницы.

Скорее даже наоборот, она была миниатюрной и стройной.

Слово “привлекательная” идеально её описывало.

Но, Канбару Суруга могла прыгать.

В прошлом году, немного влившись в общество, я видел один раз её игру. Быстро и ловко она обошла (или скорее, прошла насквозь) защиту команды противника и легко исполнила слэм-данк, как в той сёнен-манге, что прошлась по Японии. Она спокойно и без труда проделывала это снова и снова с воодушевляющей улыбкой спортсменки. Она делала это десятки раз, казалось, что она по-настоящему наслаждается этим. Скольким старшеклассникам удавалось увидеть данк в девчачьем баскетболе, причем с использованием обеих рук, и чтобы это было нормой? Будучи простым зрителем, я был в восторге. Я не мог смотреть на тщетные потуги соперников, потерявших всю мотивацию, так как они сами ей восхищались. Я отчетливо помню, что у меня тогда не осталось другого выбора, кроме как уйти оттуда, так тяжело было на них смотреть.

Как бы там ни было, хоть наша школа и была колледжем при университете, дававшим ученикам основную направленность, всё же это была школа, которую посещали эмоциональные подростки в самом расцвете юности. Было само собой разумеющимся, что яркий спорт привлекает больше внимания, чем отличники, преуспевшие в учебе. Что бы Канбару Суруга ни делала, это тут же становилось сплетнями и темой для обсуждения по всей школе. Если собрать все слухи, то получилась бы целая книга. Даже если вам совсем это не интересно, или вы специально этого избегаете, вы всё равно что-нибудь да услышите о Канбаре Суруге. Любой ученик любого года нашей школы мог сразу узнать, что она ела на обед, если хотел. Это было просто. Нужно было просто спросить кого угодно вокруг.

Но сплетни перемешивались со слухами.

И половина из них были истиной.

Ничто не гарантировало, что, то, что вы слышите – правда.

В слухи, что доходили до меня, было особенно сложно поверить. Очень часто совершенно противоположные по смыслу слухи ходили по школе в одно и то же время. У неё был дикий темперамент… Нет, спокойный. Она была очень дружелюбной… Нет, она была холодной и бесчувственной. Она была очень скромной… Нет, хвастливой. У неё бурная личная жизнь… Нет, она даже ни разу ни с кем не встречалась. Если бы и в самом деле существовал кто-то, подходящий под все эти характеристики, я бы сказал, что он чокнулся. Я никогда с ней не говорил, даже если видел её, и никогда не приближался ближе, чем на 5 метров, поэтому у меня не было выбора, кроме как оставить всё это моему воображению. Говоря по-правде, я не чувствовал необходимости что-либо воображать на её счет. Она училась на другом году, была спортивной звездой, асом баскетбольной команды (в нашей школе допускались клубы и команды только на втором году, так что слух, что её назначили капитаном команды, скорее всего, был правдой), поэтому не могло быть никакой связи между ней и учеником третьего года, который оброс хвостами по учебе.

Она не имела ко мне никакого отношения.

По всей вероятности, она даже никогда не слышала обо мне.

Не было причин, по которым она могла слышать обо мне.

Я так думал.

Я был в этом уверен.

Я понял, что ошибался, где-то в конце мая, когда стремительно приближалось время переодеться в летнюю одежду в июне. Это было в то самое время, когда я хотел надеть повязку на шею на пару недель, потому что волосы сзади еще недостаточно отросли, чтобы прикрыть два маленьких отверстия. Это было примерно спустя 10 дней после того, как я начал встречаться с Сендзёгахарой Хитаги.

Когда Канбару Суруга, громко топая, впервые ко мне подошла, её левая рука уже была замотана в эту белую повязку.

"О, Аряряги-сан".

"Арараги".

"Прости, язык прикусила".

Возвращаясь в пятницу домой со школы на велосипеде, я заметил маленькую девочку с косичками и большим рюкзаком за спиной по имени Хачикудзи Маёй. Я нажал по тормозам, остановившись слева, и позвал её. Хачикудзи сначала удивлённо хлопала глазами, а потом, как обычно, исковеркала моё имя.

Я до сих пор восхищался тем, как она умудряется придумывать новые способы неправильно произносить моё имя, поэтому я вежливо поправил её.

"Не произноси имена людей, словно ты Юккари Хатибей^[1]".

"Я думаю, что это мило".

"Ты выставляешь меня совершенно некомпетентным".

"Хм-м. Тебе это на удивление идёт".

Пятиклассница говорила ужасные вещи без задней мысли.

"Арараги-сан, я рада, что у тебя всё хорошо. И я рада, что снова тебя встретила. Что-нибудь случилось с тех пор?"

"Мм? Да нет. Подобные события нечасто случаются. Сейчас у меня классная, мирная жизнь. Всё тихо и спокойно. Хотя скоро у нас экзамены, так что всё на самом деле не так уж и спокойно".

Примерно две недели назад, четырнадцатого мая, в День матери, я встретил в одном парке Хачикудзи Маёй, что привело к определенному инциденту. Возможно, ничего такого, чтобы называть это инцидентом, и ничего трудного для понимания, чтобы об этом упоминать, не произошло, но это был необычный опыт.

Под необычным я имею в виду именно необычный.

Благодаря этому чудаку Ошино и помощи Сендзёгахары я увидел разрешение проблемы без дальнейшего её прогрессирования. Хотя, если бы я рассматривал события 14-го мая как неизбежные, а не случайные, то последующие 2 недели тишины и покоя тоже были неизбежностью, а не случайностью.

Насколько я мог судить, у Хачикудзи также всё было в порядке. А значит, события Дня матери разрешились целиком и полностью, не оставив за собой никаких хвостов. Это было редкостью для подобных необычных событий. Для Ханекавы, Сендзёгахары или меня, иметь дело с последствиями необычного опыта было куда проблематичнее, чем с самим необычным опытом. Их можно даже назвать жестокими.

Хачикудзи Маёй.

В этом смысле я ей немного завидовал.

"О, в чем дело, Арараги-сан? Почему ты так страстно на меня смотрел? Это так непристойно".

"Как это - страстно смотрел?"

И они непристойные?

Не такую страсть я хочу.

"Если ты будешь так на меня смотреть, я начну икать".

"У тебя что-то не так с диафрагмой".

Это меня удивило.

Если вспомнить, через что прошла Хачикудзи, то несильно то ей и позавидуешь. В каком-то смысле Хачикудзи пришлось даже тяжелее, чем Ханекаве, Сендзёгахаре или мне. Уверен, многие люди именно так бы и подумали.

Пока я размышлял над этим, слева от моего велосипеда прошли две старшеклассницы. Две девушки. Их форма отличалась от нашей. Они с нескрываемой подозрительностью смотрели на нас с Хачикудзи. Я услышал их шепот, пока они проходили мимо, и мне стало неприятно. Должно быть, ученик третьего года старшей школы Арараги Коёми, разговаривающий с пятиклассницей Хачикудзи Маёй - очень странная сцена для нормальных людей.

Но мне было всё равно.

Холодный взгляд мира ничего для меня не значил.

Я не легкомысленно позвал её, и только нам двоим нужно было знать правду. Нашу дружбу не пошатнуть подобными предрассудками.

"Боже, кажется, те девушки просекли, что ты лоликонщик, Арараги-сан. Они насквозь видят твои истинные желания".

"Я не хочу слышать такое от тебя!"

"Тебе нечего стыдиться. Нет закона, запрещающего любить маленьких девочек. Люди свободны в выборе своих вкусов. Пока ты не осуществляешь свои ненормальные желания, нет никаких проблем".

"Даже если бы мне и нравились маленькие девочки, тебя бы я ненавидел!"

Кажется, между нами не было никакой дружбы.

Все вокруг были такими.

Я оглянулся через плечо.

И никого там не увидел.

По-крайней мере, сейчас.

"В самом деле... Судя по тому, что ты говоришь и делаешь, тебя ждёт большое будущее. Как бы там ни было, Хачикудзи, что ты здесь делаешь? Шла куда-то и снова заблудилась?"

"Это было очень грубо с твоей стороны, Арараги-сан. Я отродясь ни разу не заблудилась".

"У тебя прекрасная память".

"Прекрати, из-за тебя я краснею".

"Да уж, было бы здорово забывать всё, что тебе неприятно".

"Нет-нет. Кстати, кто вы такой?"

"Ты меня забыла?!"

Неплохо парировала.

У неё хороший вкус.

"То есть, даже если я знаю, что это было шутка, всё равно очень обидно, когда тебя кто-то забывает, Хачикудзи".

"Ничего не поделать. Я забываю всё, что нахожу неразумным".

"Я не настолько глуп, чтобы у тебя было право что-либо говорить на этот счет! И я говорил про что-то неприятное, а не неразумное!"

"Ничего не поделать. Я забываю всё, что нахожу неприятным".

"Вот-вот. Теперь ты поняла пра... стой! Нифига ты не поняла! Не называй других людей неприятными!"

"Но ведь ты сам так сказал!"

"Цыц. Не сваливай всё на меня".

"А ты эгоист, Арараги-сан. Но, ладно. Впредь я буду осторожней подбирать слова. Например..."

"Например?"

"Вместо этого назову тебя анти-приятным".

"..."

Это был веселый разговор.

Говоря по-правде, меня немного беспокоил тот факт, что я, ученик выпускного класса по имени Арараги Коёми, говорил на одном уровне с пятиклассницей. С другой стороны, это несильно отличалось от разговоров с моими сестрами из средней школы. И если не беспокоиться о разнице между средней и начальной школой, то разговор с Хачикудзи протекал гораздо плавнее, чем с сестрами.

Со вздохом я слез с велосипеда.

Дальше я шел, толкая его вперед за руль.

Болтать с Хачикудзи было весело, но если я продолжу перешучиваться с ней, стоя на месте, то все мои дальнейшие планы обломятся. Не то, чтобы меня подгоняло время, но я чувствовал, что лучше разговаривать с Хачикудзи на ходу. Не казалось, чтобы у неё была какая-то определенная цель, поэтому она шла рядом с велосипедом без необходимости говорить что-либо с моей стороны. У неё действительно было немного дел.

Была еще одна причина, по которой нужно было двигаться дальше, но очередной взгляд через плечо отсрочил на какое-то время эту мысль.

"Куда ты идешь, Арараги-сан?"

"Пока что домой".

"Пока что? Ты потом опять куда-то пойдешь?"

"Вроде того. Если помнишь, я говорил, что у меня скоро экзамены".

"Да, они проверят твои навыки, а, следовательно, твою ценность, да?"

"Не так весомо. Смысл экзамена только в том, чтобы узнать, смогу я окончить школу или нет".

"Ясно. Значит, он показывает, провалишься ты или нет".

"..."

Это означало абсолютно то же самое, но с другим оттенком.

Японский очень затейливый язык.

"В конце концов, твой интеллект анти-приятный, Арараги-сан".

"Сейчас я бы предпочел, чтобы ты просто называла меня неразумным".

"Даже если это так, есть вещи, которые ты можешь сказать, а есть вещи, которые и без слов понятны".

"То есть, нет ничего, чего бы ты не могла сказать?!"

"Не волнуйся, Арараги-сан. У меня тоже не очень хорошие оценки, так что мы с тобой одинаковы".

"..."

Меня утешала девочка из начальной школы.

Я был таким же, как девочка из начальной школы.

Хитрость Хачикудзи Маёй я чувствовал еще и в том, как она меняла слова "неразумный" на "плохие оценки", когда говорила про себя.

"Нет, правда, это очень серьезно. Если я не справлюсь с экзаменами, то окажусь в очень плохой ситуации".

"Тебя исключат?"

"Пусть это и частная подготовительная школа, но она не настолько сумасшедшая, чтобы исключить за заваленные экзамены. И вообще, разве такие школы существуют? Похоже на дурную шутку. В любом случае, думаю, самое худшее, что может случиться - тебя оставят на второй год, но мне бы этого не хотелось".

Если я могу избежать этого, я избегу.

Нет, должен избежать любой ценой.

"Хм. Тогда, Арараги-сан, разве это не будет хорошим поводом никуда сегодня не ходить? Не лучше ли будет остаться дома и готовиться?"

"Ты иногда говоришь на удивление серьезные вещи, Хачикудзи".

"Арараги-сан, я бы предпочла, чтобы ты не говорил, что я говорю серьезные вещи".

"То есть тебе всё равно, что я назвал это удивительным?!"

Она была довольно забавной.

"Тебе не о чем беспокоиться. А вообще, неплохо получается, Хачикудзи. Разумеется, я иду не развлекаться и не по магазинам. Я пойду учиться."

"Хм? - Хачикудзи торжественно наклонила голову вбок. - То есть ты пойдешь в библиотеку или куда-то ещё? Хм-м... Лично мне кажется, что заниматься в уютной домашней обстановке намного эффективнее... Ох, Арараги-сан, ты посещаешь вечернюю школу?"

"Думаю, это больше похоже на вечернюю школу, чем на библиотеку. - Сказал я. - Помнишь Сендзёгахару? У неё были самые лучшие оценки в прошлом году среди нашей параллели, и она пообещала мне помочь у неё дома."

"Сендзёгахара-сан..."

Хачикудзи сложила руки и посмотрела вниз.

Она ведь не забыла её, да?

Если так, то это скорее из-за страха, чем из-за того, что она была ей неприятна.

"Её полное имя - Сендзёгахара Хитаги. Та девушка с конским хвостом, что тогда была со мной. Она помогла..."

"А... Та цундере".

"..."

Ну, кажется, она её помнила.

Казалось, слово из семи букв, начинающееся на Ц, и заканчивающееся на Е, стало широко применяться для описания её поведения, но я не был уверен, что это хорошо. Я решил спросить об этом у неё самой. Моя реакция на то, что её так называют, может измениться в зависимости от её ответа.

"Она чудесный человек без предубеждений. Она показывала мне дорогу и весь путь пронесла на своей спине".

"Ты приукрашиваешь свои воспоминания?!"

Кажется, воспоминания Хачикудзи о Сендзёгахаре были даже более травмирующими. Ну, это и неудивительно.

"Хм-м, - промычала Хачикудзи со всё еще сложенными руками. - Но, если я правильно помню, ты и Сендзёгахара... Как бы это сказать... Эм..."

Казалось, Хачикудзи очень тщательно подбирала слова. Я догадывался, что она хочет сказать, но Хачикудзи не хотела говорить прямо, поэтому она искала способы выразить это иначе. Может, это и не было загадкой века, но мне было немного интересно, сколько вариантов выдаст ей словарный запас пятиклассницы, поэтому я просто смотрел на неё, не предлагая своей помощи.

Наконец, Хачикудзи сказала: "Вы двое заключили романтический договор, да?"

"Ужасный вариант!"

Как и ожидалось, закончилось это тем, что я на неё накричал.

Эта перебранка была такой идеальной, будто её взяли прямиком из учебника.

"А? Арараги-сан, я сказала что-то странное?"

"Даже если ни одно из твоих слов с виду не странное, думаю, большинство людей почувствовало бы неприятный оттенок скрытого за ними смысла".

"Если тебе не нравится термин ‘договор’, Арараги-сан, то как насчет сделки? Романическая сделка".

"Еще хуже! Просто скажи как нормальный человек!"

"Хорошо, я сделаю, как ты хочешь, и скажу нормально. Говорить нормально для меня обычное дело. Вот, пожалуйста, Арараги-сан. Вы с Сендзёгахарой начали романтические отношения".

"Думаю, так сойдет".

Романтические отношения?

Это уже довольно устаревшее выражение.

Тебе это кажется нормальным?

"Хоть ты и сказал, что идешь туда учиться, но разве это не простое оправдание? Может, у вас тайное романтическое рандеву?"

"..."

Еще одно устаревшее словечко.

С её словарным запасом явно что-то не так.

"Идти домой к своей возлюбленной прямо перед экзаменом, который решит, останешься ли ты на второй год - самоубийственная идея, Арараги-сан".

"Он решит, окончу ли я школу".

Она наверняка подумала, что я дурак.

Мне стало жалко себя.

"И не называй эту идею самоубийственной".

"Тогда, это просто самоубийство".

Кажется, меня троллила девчонка из начальной школы.

Мне стало жалко себя.

"Что б ты знала, ты уже достаточно взрослая, чтобы я мог уладить всё раз и навсегда, если ты зайдешь слишком далеко".

"Достаточно взрослая? Ты имеешь в виду грудь и попу? Арараги-сан, что ты надеешься получить от тела младшеклассницы?"

"Заткнись. И не коверкай мои слова".

Я стукнул Хачикудзи по голове.

Хачикудзи пнула меня по голени.

По повреждениям наш поединок закончился вничью.

Мы решили закончить на этом, чтобы не причинять боль самим себе.

"В любом случае, тебе не нужно об этом переживать, Хачикудзи. Сендзёгахара очень строга в таких вещах".

"Строга в учебе? Значит, она строгий учитель? Если подумать, она похожа на тот тип людей, что ненавидит идиотов".

"Да, она так и сказала, что ненавидит их".

И по этой же причине Сендзёгахаре не нравились дети.

Включая Хачикудзи.

Возможно, я тоже ей не нравился.

К тому же, Сендзёгахара была не просто строгой, когда дело касалось учебы. Но, думаю, таковы отличники.

"Значит, она один в один как Сердечный Сержант".^[2]

"Это похоже на какого-то доброго армейского офицера".

"Эм, кстати, дом Сендзёгахары-сан не около парка?.."

"Нет. Уверен, мы уже об этом говорили, но она переехала оттуда недавно. Я был у неё один раз незадолго до того, как встретил тебя. Туда довольно прилично топать. Я шел домой, чтобы сменить велик. Вообще, возможно время меня поджимает даже сильнее, чем я думал".

"Если ты спешишь, то не буду тебя задерживать".

"Нет, я не опаздываю или что-то такое".

К тому же, пусть я и шел домой к Сендзёгахаре, но я шел туда учиться, а потому мне не особо хотелось спешить. Представить трудно, сколько словесных унижений Сендзёгахара мне устроит, если она об этом узнает.

Но с другой стороны...

Сендзёгахара Хитаги.

Хачикудзи это одно, а Сендзёгахара совсем другое дело...

"Эй, Хачикудзи", - начал я.

А затем я услышал шум, приближающийся сзади.

Шум.

Конкретнее - шаги.

Вместо частого топота, быстро приближающегося ко мне, это было больше похоже на человека, прыгающего очень широкими шагами.

У меня даже не было времени обернуться.

А, точно...

В последнее время, помимо экзаменов, была еще одна проблема, которая нарушала тишину и спокойствие в моей жизни.

Я думал, что она исчезла.

Топ топ топ топ топ топ.

Шаги были всё ближе и ближе.

Как я и сказал, у меня не было времени повернуться.

Но в то же время, я просто не мог не повернуться.

Топ!

Пока я медленно и неохотно разворачивал своё тело, она прыгнула.

Она прыгнула.

Канбару Суруга прыгнула.

Её прыжок оттолкнул её гораздо дальше, чем на метр или два. Её безупречная форма и идеальная траектория полета, казалось, игнорировали законы притяжения. Она пролетела прямо напротив моего правого уха.

И приземлилась.

В тот же момент её взъерошенные волосы опустились вниз.

На ней была униформа.

Разумеется, униформа нашей школы.

Шарф желтого цвета учеников второго года.

Кстати, этот прыжок задрал её юбку (которая уже была укорочена в соответствии с нынешним стилем) так высоко, как только мог. Однако на ней были спортивные шорты, поэтому никакой радости от этого факта я не ощутил.

Спустя секунду её юбка вернулась в обычное положение.

Вдруг я почувствовал запах жженой резины.

Кажется, это из-за подошв её очень дорого выглядевших кроссовок, которые терлись об асфальт. Оставалось только гадать, насколько невероятны её физические показатели.

А затем Канбару Суруга, звезда баскетбольной команды, повернулась.

В её ещё немного детском лице присутствовала галантность, что было редкостью даже среди третьего года. Её проницательный взгляд остановился прямо на мне.

Она положила руку себе на грудь, слово собиралась давать присягу.

И она нежно улыбнулась мне.

"Арараги-семпай. Какое совпадение".

"Не бывает таких тщательно спланированных совпадений!"

Было очевидно, что она меня преследовала.

Оглянувшись, я заметил, что Хачикудзи уже и след простыл. Какой бы резкой и прямой она ни была со мной, Хачикудзи Маёй была на удивление застенчивой девочкой. Она быстро приняла решение и ретировалась своими невесомыми шагами. Нет, ну правда, кто угодно сбежит, если увидит, что на него на полной скорости несется незнакомая девушка. (А с её точки зрения всё выглядело так, что Канбару бежит прямо на неё.)

Она чудесный друг...

Ну, чёрт с этим.

Я опять повернулся к Канбару, которая увлеченно и очень мило кивала головой.

"Что?.."

"А, я думала над тем, что вы сказали, Арараги-семпай. Я хочу запечатать ваши слова глубоко в моём сердце. 'Не бывает таких тщательно спланированных совпадений'... Эта фраза отлично подходит ситуации и звучит так, словно она была и одновременно не была придумана на месте. Думаю, это как раз то, что называют находчивостью".

"..."

"Да, вы правы, - сказала Канбару. - По-правде говоря, я гналась за вами, Арараги-семпай".

"Ага, я так и понял".

"Вот как. Значит, вы поняли. Ну, еще бы. Вы насквозь видите всё, что думают младшеклассники, вроде меня. Я смущена и мне стыдно, но кроме того, я впечатлена".

"..."

С ней было трудно иметь дело.

Я понятия не имею, какое у меня было выражение лица, но каким бы оно ни было, Канбару Суруга не обратила на него внимания и её лицо расплылось в лучезарной улыбке.

Три дня назад я уже слышал эти громыхающие шаги, приближающиеся ко мне, когда я спускался по коридору. Канбару Суруга позвала меня, как ни в чем не бывало. Она окликнула меня настолько нормально, что я без раздумий ответил так же нормально. И только после моего ответа я понял, что говорю с известной звездой второго года. Даже столь отдаленный от сплетен человек, как я, был наслышан о ней. Однако между нами не было никакой связи, а потому я был слегка удивлён.

Но что действительно меня удивляло, так это она сама. Это сложно описать словами, но у неё такой странный характер, которого я ни у кого больше не видел.

С тех самых пор - да, все эти три дня - Канбару Суруга повсюду за мной следовала. Где бы я ни был, сколько бы времени ни было, сколько бы рядом не находилось людей, я слышал эти преследующие меня шаги.

"Перемены между уроками это одно, Канбару, но разве у тебя нет тренировок после школы? Ты, точно, должна быть здесь?"

"О? А вы внимательны, Арараги-семпай. Вы не оставляете без внимания даже малейшие сомнения. Вы словно протагонист в детективном романе. Глядя на вас, даже сам Филип Марлоу сбежал бы со стыда".^[3]

"Не нужно меня восхвалять за то, что заметил, что странно для баскетболиста национального уровня быть здесь в такое время".

У меня не вызывал интереса детективный роман, в котором детектив сбегал со стыда от чего-то подобного.

"Эти слова были наполнены такой сильной самодисциплиной, и вы не забыли о скромности, как о своём втором сильнейшем оружии. У меня есть плохая привычка дурачиться, причем даже над собой, так что я должна многому у вас научиться. Ха-ха. Еще с древних времен говорят - с кем поведешься, от того и наберешься, и я чувствую, что становлюсь лучше, просто находясь рядом с вами, Арараги-семпай. Я думаю, это то, что означает следовать чьему-то примеру".

Канбару продолжала улыбаться.

В её улыбке не было дурных намерений.

Я всегда думал, что, кто-то вроде Ханекавы - идеальный пример хорошего человека, но, вполне возможно, что, если вы доведете идею "хорошего человека" до абсурда, то получите Канбару.

Короче, она была хуже Ханекавы.

Она могла надоесть сильнее, чем Ханекава.

"С такой рукой особо не потренируешься", - сказала Канбару и указала на свою левую руку.

Вокруг её левой руки была обмотана белая повязка.

Обмотано было всё от кончиков пальцев до запястья. Выше начинались длинные рукава её униформы, поэтому я этого не видел, но, кажется, повязка шла до самого локтя. Незадолго до того, как она меня позвала, я слышал слухи, что она получила растяжение связок во время самостоятельной тренировки.

Но слухи это всего лишь слухи.

Я отнесся к ним с недоверием. Трудно было поверить, что кто-то с такими физическими данными и такой гибкостью мог получить растяжение во время тренировки. Однако, глядя на повязку своими глазами, я решил, что это может быть правдой. Палка в лесу иногда стреляет, водяной иногда тонет, а кошки падают на спину.

"Я не могу сейчас играть, а, значит, буду только мешаться под ногами, поэтому я решила пока не тренироваться".

"Но, разве ты не капитан? Да даже если нет, разве без тебя моральный дух команды не упадет?"

"Поверить не могу, что вы думаете, будто моя команда так зависит от одного человека, Арараги-семпай. Моя команда не настолько слаба, чтобы терять дух только потому, что меня нет, - сказала Канбару строгим тоном. - Баскетбол - суровый спорт. Слишком суровый, чтобы держаться на плечах одного человека. Я могу признать, что выделяюсь на своей роли и позиции, но подчеркну, что выделяюсь только благодаря силе всей команды за моей спиной. Все почести в мой адрес должны быть разделены среди всех в моей команде".

"Да, думаю, так и есть".

Такой вот она была.

Можете назвать её хорошей или добродетельной, или еще как-нибудь, как сочтете нужным.

Судя по тому, что я слышал, это был не первый раз, когда Канбару слишком чувствительно реагирует на выпады в сторону её команды (даже если они были не в таком духе). Когда она была еще первогодкой, старшеклассник сказал что-то грубое в интервью, и она перевернула его парту... если верить слухам. (Кстати, сам по себе слух был ложным, но что-то похожее точно имело место быть).

"Ха-ха, - засмеялась Канбару. - Я поняла, Арараги-семпай. Вы проверяли меня, чтобы узнать, какой из меня капитан, да?"

"..."

Что это за триумфальный взгляд?

Пожалуйста, не смотри на меня так.

"Честное слово, Арараги-семпай, если бы ваши слова хотели записать для будущих поколений, то их нужно было бы выделить жирным шрифтом, чтобы правильно передать их суть. Вес каждого вашего слова намного тяжелее, чем у всех остальных людей. Говоря, что убеждение исходит от того, кто говорит, вместо того, что говорят, обычно имеется в виду в плохом смысле, но по отношению к вам смысл будет хорошим. Вам не нужно беспокоиться. Я не намерена отлынивать от своих обязанностей капитана. Я не настолько тщеславна для подобной халатности. Нравится мне это или нет, я прекрасно сознаю, что являюсь асом команды. Я ушла, предварительно напутствовав всем, что именно тренировать. На самом деле без меня им будет гораздо легче практиковаться. Как говорится – без кота мышам раздолье".

Дата добавления: 2015-10-21