Глава первая - Регулус Блэк 15 страница

«Может быть, стоит рассказать ему всё сейчас?»

Гермиона решительно отогнала от себя все сомнения, решив, что сначала поговорит с Регулусом, тем более сомнений относительно его самого у неё в последнее время накопилось слишком много.

— Я верю тебе, Гермиона, — Гарри немного помедлил прежде, чем ответить. – Только, если уж ты всё равно уходишь, заскочи в тот же магазинчик, что и в прошлый раз. Рона успокоят те замечательные блинчики с кленовым сиропом.

Гермиона тихонько рассмеялась. Она вышла за границы защитного барьера. Ни палатки, ни Гарри она больше не могла видеть. Гермиона повернулась на месте и трансгрессировала на площадь Гриммо.

Посеревшая от непогоды дверь, покрылась внизу ледяной коркой. Дверная ручка, вызванная заклинанием, обожгла руку холодом даже сквозь перчатку.

В самом доме было тихо и темно. Гермиона кивнула Вальбурге, впервые спокойно встретившей её. Газовые лампы вспыхнули на стенах – дом встречал Гермиону Грейнджер. Мрак лестничной площадки ещё никогда не казался Гермионе таким дружелюбным. Даже ступеньки лестницы не скрипели привычным противным хрипом. Гермиона поднималась всё выше, и на каждом новом пролёте зажигались лампы, освещая ей путь. Двери сами приоткрывались перед ней, приглашая зайти внутрь.

На втором этаже, когда Гермиона наступила на последнюю ступеньку, дверь также приотворилась. Это была необычная комната, та, в которой все стены занимало семейное древо Блэков. Гермиона видела его всего несколько дней назад в виде боггарта Симуса Данти. Древо Блэков выглядело теперь иначе, на нём появились многочисленные новые ветви, улыбающиеся лица, незнакомые имена. На древе появилось лицо Сириуса и Доры, Ремуса, Андромеды… Их лица сияли, под миниатюрами блестели ленты с их именами. Блестела золотом, какого не было раньше, лента с именем Регулуса Блэка.

— Как такое возможно? – прошептала Гермиона. Она провела пальцами по гобелену, ткань под ними заструилась, словно водная гладь. Полотно дышало волшебством, и, наверное, это волшебство оживляло весь дом, который принял Гермиону Грейнджер, как дорогого гостя.

Это был дом Гарри Поттера, сейчас Гермиона могла бы так сказать.

Кикимер хорошо постарался, весь мусор и поломанная мебель исчезли. Даже дверь кабинета Регулуса была на месте, несколько обсидиановых капель-виноградин блестели в двери. Видимо, эльф не смог найти все камни.

Гермиона вошла внутрь и посмотрела на картину. Регулуса на ней не было. Перед полотном стояло мягкое удобное кресло, которое когда-то, тысячу лет назад, так облюбовала Гермиона. Она опёрлась руками на подлокотники и медленно опустилась в него.

«Сюда бы чашечку лимонного чая, — подумала она, откидываясь на спинку кресла. – И я могла бы остаться здесь навсегда».

Гермиона невольно представила себя хозяйкой этого величественного дома и вдруг поняла, что ей отчаянно этого хотелось. За этими мыслями она и уснула.

Грейнджер проснулась на рассвете.

Гермиона осмотрелась. Утренний свет освещал комнату.

Все бумаги были бережно собраны и сложены на письменном столе, складки на ковре старательно заглажены. На оконных стёклах переливались зимние узоры, сплетённые из сотен снежинок. Внизу у оконной стены ковёр был откинут в сторону, словно кто-то в спешке забыл его завернуть. Гермиона поднялась и подошла ближе. За отворотом ковра лежала деревянная дощечка, вынутая из пола. Проём в полу был неглубокий, Гермиона опустила туда руку и достала старый потрёпанный временем томик.

— Это ещё что такое? – удивилась она. Гермиона села прямо на ковёр и стала бережно переворачивать ветхие страницы, испещрённые мелким рукописным текстом. Это был дневник, и он явно принадлежал волшебнику. На пожелтевших страницах перед взором Гермионы Грейнджер вырастали целые города и страны, в которых он побывал, вырисовывались невероятные магические формулы и таинственные знаки, отрывки редчайших рукописей, требующие расшифровки, старинные руны и древние рецепты зелий. На одной из страниц Гермиона увидела поистине ужасное существо, с которым она однажды уже сталкивалась – василиск. В дневнике был подробнейшим образом описан процесс выращивания этого существа. Тёмные и кровавые заклинания сменялись полезными и светлыми чарами, но больше всего в дневнике уделялось внимания чарам омоложения, вечной молодости и красоты. Несколько рецептов зелий, дарующих юность, были подробнейшим образом изложены уверенной рукой автора, и, наконец, раскрывались секреты бессмертия.

«Я назову это крестражем, — значилось там. – Это будет моё самое великое открытие, самое главное изобретение в моей жизни! И тогда я буду жить вечно!»

— Кто тут? – раздался обеспокоенный мужской голос. Регулус появился на своём портрете и уставился на сидящую к нему спиной Гермиону.

— Всего лишь я, — ответила она, повернувшись. – Пришла навестить тебя.

— Что-то я не слышу криков матушки с первого этажа, — покачал головой Регулус.

— Твой дом изменился, — пожала плечами Гермиона. – Что это? – она показала Блэку дневник.

— Я думаю, что ты уже и сама поняла, что это, — отозвался Регулус. – Если прочла хотя бы пару-тройку страниц.

— Это дневник Герпо Омерзительного, — выдохнула Гермиона. – Откуда?

— Я говорил, что читал его. Он достался моему предку от самого тёмного волшебника.

— Всё это время он был здесь? – Гермиона кивнула в сторону открытого тайника.

— Верно, — согласился Регулус. – Однажды сам Тёмный Лорд приходил к нам за этой книгой, отец сам рассказывал мне об этом. Когда Реддл вернул дневник, отец вдруг решил его скрыть здесь, под полом кабинета. Я всё видел тогда. Это, действительно, тёмные и опасные записи.

— И ты полностью прочёл его? – нахмурилась Гермиона.

— Да. Так я и узнал о крестражах всё то, что я о них знаю. Возможно, тогда-то я и догадался, что у Тёмного Лорда есть крестраж, сейчас всё это кажется мне далёким и туманным прошлым.

Гермиона сжала дневник в руках с такой силой, что страницы затрещали:

— Кто его достал?

Регулус непонимающе посмотрел на неё.

— Кто достал его из тайника? – спросила Гермиона. – Кто здесь был?

Регулус про себя чертыхнулся, похоже, Малфой, когда забирал чашу из тайника, так торопился, что не вернул всё на место.

— Не знаю, — отстранённо сказал Регулус. – Наверное, Кикимер, когда убирался тут. Кто же ещё?

— Кикимер, значит? – недоверчиво проговорила Грейнджер, поднимаясь с пола. – Посмотри-ка вокруг. Видишь, как аккуратно уложена каждая бумажка на письменном столе, вся мебель расставлена, а на ковре кроме этого места нет ни единой складки. Придумай другой ответ, Регулус Блэк!

— У меня для тебя один ответ, Гермиона Грейнджер! – настаивал Регулус. Он вполне мог сдать ей Драко, ведь это было общее дело, и, когда Малфой забирал чашу Хаффлпафф, он собирался передать её Гермионе. Но как объяснить Грейнджер, что Регулус открыл едва знакомому Пожирателю смерти свой самый ценный тайник, а тот обратился к нему за помощью после столь короткого и не особо приятного общения?

Грейнджер смерила его уничтожающим взглядом, не обещающим ничего хорошего.

«Как он может так упрямо отпираться?» — возмущённо подумала она. Гермиона почувствовала странное раздражение, но она не могла себя заставить долго злиться на Регулуса. Он стал ей дорог, слишком дорог. Она испытывала к Блэку странное чувство, вовсе несвойственное рассудительной Гермионе Грейнджер. Нечто похожее она испытывала по отношению к Рону на шестом курсе, влюблённость, желание быть рядом, но то не шло ни в какое сравнение с тем, что чувствовала Гермиона сейчас.

Она положила дневник Герпо на место и приставила дощечку. Ковёр расправился.

— Я пришла к тебе сказать, что чашу мы уничтожили, — сказала Гермиона.

Регулус постарался сделать удивлённое лицо. Вышло не очень.

— Хорошо-то как! – воодушевлённо воскликнул он. – Теперь осталось ещё два. Наверняка, змея Лорда – Нагини тоже крестраж, — поделился своими размышлениями Регулус. – А в Хогвартсе артефакт Равенкло. Ты что-нибудь слышала о диадеме Ровены?

Гермиона задумчиво посмотрела на него и засунула руку в карман пальто.

— Ты прав, я слышала кое-что о диадеме, — туманно отозвалась она. – Пропала много лет назад… Стоит подумать над этим.

Гермиона достала из кармана золотой жетон:

— Я хочу всё рассказать Гарри.

— Всё?

— Всё, это значит о тебе, Симусе, крестражах…

— А что на этот счёт сказал Симус?

Гермиона внимательно посмотрела на Регулуса, и он почувствовал себя крайне неуютно, а затем она достала волшебную палочку и дотронулась ей до жетона, проговорив при этом:

— Нужно встретиться.

Волшебная надпись вспыхнула на ребре жетона. Гермиона смотрела на то, как чеканные буквы медленно гасли, знаменуя этим то, что послание дошло до адресата и было прочитано. Вскоре на месте старых букв возникли новые, складываясь в стройные слова:

«За Визжащей хижиной через пятнадцать минут, Хогвартс».

Гермиона удивлённо подняла брови. Регулус отмалчивался, ему не хотелось вызывать новые вопросы со стороны Грейнджер.

— Значит, Кикимер, — прошептала Гермиона, обращаясь скорее к самой себе, чем к Блэку. – Хорошо, пусть так.

Гермиона тряхнула головой, от чего её каштановые локоны подпрыгнули.

— С праздником тебя, кстати, Регулус, — сказала она, странно улыбаясь.

— С каким это? – удивлённо произнёс Регулус и тут же одёрнул себя, ведь он собирался упорно молчать.

Гермионе вдруг стало весело и легко. Чувства переполняли её.

— С днём святого Валентина! – как ни в чём ни бывало ответила Гермиона. Она весело рассмеялась, окинув взглядом портрет с изображением изумлённого Блэка. Гермиона выбежала за дверь, продолжая веселиться. Ей казалось, что её догадки, наконец-то, обрели под собой устойчивое основание. Сомнения прочь!

* * *

Падал лёгкий снежок. Драко ощущал прикосновения хлопьев к лицу. Он не ожидал, что сегодня получит сообщение от Гермионы Грейнджер. Он как раз шёл от теплиц Хогвартса, когда почувствовал знакомое приятное жжение волшебного золотого кругляша в кармане. Для того чтобы аппарировать нужно было добраться чуть ли не до Запретного леса, до высоких заснеженных холмов. Если Грейнджер нужна была срочная встреча, а ей всегда всё требовалось срочно и быстро, то ей самой стоило появиться здесь, тем более, что она место не указала.

Драко зашагал по заснеженной тропе, ведущей к Визжащей хижине. Он казался спокойным, но сердце волнительно трепетало в его груди. Драко не виделся с Гермионой с тех самых пор, как она вместе с Поттером и Уизли была спасена Добби из Малфой-мэнора.

Драко чертыхнулся. Идиот Поттер вырвал из рук его палочку. Осколки люстры ранили тогда лицо.

«Неужели две палочки стоили такого риска?» — недоумевал Драко. Ему не было дано понять гриффиндорцев. Никогда.

Но там, в поместье, когда он увидел Гарри Поттера, и всё что требовалось от Драко – узнать его, он вдруг вспомнил слова Распределяющей Шляпы:

«На Слизерине, конечно! Слизерин – замечательный факультет! Если бы мистер Поттер не попросил меня об обратном, то я непременно отправила бы его туда. Вы могли бы стать хорошими друзьями».

И это стало последней каплей, переборовшей даже страх за свою семью, если кто-нибудь ещё узнал бы Избранного.

Драко достал палочку и взмахнул ей. Утеплённая школьная мантия превратилась в чёрный плащ, подбитый мехом, не уступающий мантии по теплу и красоте. Появилась маска на пол-лица. Отводящие взгляд чары. Драко накинул капюшон плаща и ускорил шаг.

«Для пятнадцати минут не самое маленькое расстояние», — посетовал он на то, что дал себе так мало времени.

Палочка Блэка слушалась идеально. Она отлично лежала в ладони, казалось, что она была с Драко изначально. Тонкая и гибкая, она легко поддалась ему, когда он снова взял её в руку после большого перерыва. Она была сделана из древесины кипариса. Внутри неё билась жила дракона. Драко предпочёл бы, конечно, свою родную палочку, но она досталась Поттеру, тут уже ничего нельзя было поделать.

Плащ Драко раздувался и трепетал на ветру, снег бил в лицо. Визжащая хижина осталась позади, Драко решил подняться выше, потому что не знал, где точно появится Грейнджер. Он зашагал по снегу дальше, всё выше поднимаясь на холм. Над головой висело светло-серое небо, почти целиком занавешенное облаками. Снег прекратился, а ветер понёс облака дальше. Заснеженные башни Хогвартса, казавшегося отсюда сказочным прекрасным замком, блестели под едва выбивающимися через убегающие облака лучами солнца. И от этого вида дыхание перехватывало в груди. Холмы вокруг Хогвартса купались в снегу и утреннем неровном свете. Они уходили на север, туда, где февраль бушевал куда сильнее, не отгоняемый магией волшебного замка. За холмами лежала огромная долина, которую пересекали маленькие замёрзшие речушки и зеркальные озёра Шотландии. По другую сторону чернел громадами крон Запретный лес. Он разрастался в размерах с каждым годом всё больше, почти вплотную подойдя к хижине Хагрида. Здесь, на холмах, стянутых снегом, уже виднелись одинокие молоденькие деревца, выросшие из семян, занесённых случайно ветром. И всё это было в чистом белом снегу.

Драко вдыхал бодрящий запах зимы: пряный аромат сосновых иголок, промёрзшей древесины и хрустального льда. Снега здесь намело столько, что на подъёме он доставал Драко до середины бедра. Но Малфой продолжал подниматься. Он чувствовал себя прекрасно, и ноги сами несли его вперёд.

Он поднялся на самую вершину холма и осмотрелся. Гермионы видно не было. Драко неудержимо захотелось порадовать её. Он взмахнул палочкой, и из снега вырос белый изящный стебель, сотканный из тысяч и тысяч снежинок. Резные листья вытянулись, украшая его, а на самом верху распустилась ледяная голубая роза. Трансфигурация никогда не была любимым предметом Драко Малфоя, но сейчас он мысленно похвалил себя голосом профессора Макгонагалл и добавил Слизерину не один десяток баллов.

За своим занятием он не заметил появившуюся на холме Гермиону. Она прокашлялась, и он резко обернулся, заставленный врасплох. Голубой шар Фиде ещё светился на снегу.

Она не забыла проверить.

— Привет, — улыбнулась Гермиона.

— Привет, — пробормотал Драко, он сделал навстречу ей несколько шагов и подал руку. Гермиона с его помощью поднялась ещё выше и остановилась рядом с ним.

— Что случилось? Что-то снова приключилось с Поттером или Уизли? Кикимер зовёт на помощь, или на горизонте замаячил новый крестраж?

— Нет, — продолжала улыбаться Гермиона, смущая его ещё больше. – Не угадал.

— Тёмный Лорд решил сдаться, и я чего-то не знаю?

— Если бы так! – засмеялась Гермиона. — Я просто хотела повидаться. Я хочу рассказать обо всём Гарри и Рону, пока Гарри не нырнул в озеро.

— Прости? – не понял Драко.

— Неважно, — отмахнулась Грейнджер, вглядываясь в его серые глаза. Серые, как у красавца Регулуса Блэка.

— Ну… тогда, — растерялся Драко, впервые не зная что говорить. Его взгляд упал на наколдованный цветок, качающийся на тонкой ножке на ветерке. Малфой вынул из-за пояса палочку и взмахнул ей. Цветок оторвался от снега и поплыл в руки Гермионы.

— Сегодня, кстати, день святого Валентина. Никогда не любил этот глупый праздник, — проворчал Драко, — но не могу оставить сегодня девушку без подарка. Это тебе, Грейнджер.

Гермиона сняла перчатки и дотронулась до цветка, зависшего перед ней в воздухе. Лепестки розы были нежными и тонкими и невероятно походили на живые. Гермиона дотронулась до них кончиками пальцев, и лепестки стали тут же таять.

— Красиво и недолговечно, — сказал Драко.

Гермиона перевела на него взгляд и заметила палочку у него в руке. Палочку Регулуса Блэка. Грейнджер выронила хрупкую розу, и цветок упал в снег.

— Она же не слушалась тебя раньше, тогда, когда ты только нашёл её, — проговорила Гермиона. – Где твоя палочка?

Драко поёжился.

— Ей нужно было время, чтобы признать меня, — ответил он. – А моя старая палочка… Мне больше по душе эта, — Драко был слишком встревожен неожиданным замечанием Гермионы, и потому ничего лучше придумать на месте не смог.

— Так странно, — заговорила Грейнджер. – Сегодня я была на площади Гриммо. Разговаривала с Блэком. Я хотела рассказать ему о чаше и спросить его, что он думает о крестраже в школе, но, оказалось, он уже знал обо всём. Во всяком случае, о том, что крестраж находится в Хогвартсе. Даже предположил, что это диадема Ровены Равенкло…

— Действительно, странно, — растерялся Драко.

— И да, сегодня день святого Валентина. Поздравлять картину хорошо, но я хочу поздравить и тебя самого… живого, Регулус, — Гермиона приблизилась к Малфою и поцеловала его холодные губы. Её ладони легли на плечи Драко, но её прикосновение не принесло ему радости. Он стоял неподвижно, так и не ответив на её поцелуй.

Гермиона отстранилась от него, и улыбка исчезла с её лица.

— Ты думаешь, что я Регулус Блэк?! – процедил Драко, обжигая её яростным взглядом.

Гермиона ещё никогда не видела его в таком гневе.

— Сегодня я стала уверена в этом, — ответила она. – Ты знаешь такие вещи, которые могли быть известны только Регулусу. Ты знал заклинание с самого начала. Фиделе менте – ты знал его, но Регулус придумал его сам! Ты многое знаешь о крестражах, ты прекрасно разбираешься в зельях, ты помогал мне готовить яд, ты закрылся тогда от портрета в доме Гриммо и от Кикимера, ты пошёл со мной в пещеру, нашёл там лодку и... твой боггарт – горящее древо Блэков!

Драко слушал её безмолвно, он прикрыл глаза и с каждым словом всё больше мрачнел.

— Тебя слушается палочка волшебника, которую ты не забирал у него силой, и у тебя нет позволения пользоваться ей. Она твоя.

— Моему возрасту ты тоже нашла оправдание? – проговорил Драко, чувствуя, как горькое чувство ревности наполняет всё его существо.

— Сегодня я видела его, дневник Герпо, только ты мог оставить его там и знать о тайнике, — уже менее решительно сказала Грейнджер. – Регулус на портрете сказал, что читал его. Там было много зелий молодости… И ты… ты помогал нам, — уверенность Гермионы улетучивалась с каждым новым словом, а лицо стоящего напротив неё человека искривилось в горькой усмешке.

— Да, помогал. И, может, я делал всё это ради вас, для тебя, — зло сказал Драко. – Или ради себя? Что, если я просто ненавижу Лорда? Что ты мне скажешь, поздравишь с днём святого Валентина? Может, даже скажешь, что ты меня любишь? Или, что перестала любить?

— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотала Гермиона, чувствуя, что никогда ещё не была так уязвима и растеряна.

— Я не Регулус Блэк, — холодно сказал Драко. – Это многое меняет, правда?

Гермиона молчала. С неба снова повалил снег.

— Хотя, это было довольно мило, — заметил Драко. – Если бы ты знала, кто я, всё было бы иначе… Любовь, вообще, милая штука, но она не изменяет природу человека. Можешь рассказывать всё Поттеру, — он хмыкнул, — ты бы всё равно это сделала, такова твоя природа. А я бы всё равно остался слугой Тёмного Лорда с отметиной на предплечье в его глазах, потому что такова моя природа, — Драко обошёл Гермиону, смотрящую на заносимую снегом розу. – Я… попытаюсь что-нибудь узнать о диадеме…

Драко сжал кулаки и направился прочь, начав спускаться с заснеженного холма.

Глава опубликована: 16.07.2013

Глава двадцать седьмая - Магазин коллекционных карточек

Магазин коллекционных карточек

Лучи света лились сквозь высокие окна библиотеки Хогвартса, они падали на мраморный богатый пол, тёмно-синие стены, старинный стол и многовековые книги и рукописи, стопкой лежащие на нём.

Март в этом году был мягкий и тёплый, что было неожиданно приятным после столь холодной зимы.

Драко ощущал царившую в библиотеке напряжённость, хотя людей было не так уж много. Несколько учеников замерли за столами, склонившись над учебниками, строча конспекты и рефераты, но всё их внимание было сосредоточено не на бумажных страницах. Чему удивляться? Магическую Британию каждый день сотрясали нападения тёмных волшебников, всё чаще их жертвами становились уже не простые маглы, а другие волшебники.

День угасал, солнце садилось.

Драко Малфой закрыл пыльный том «Магической истории Средних веков» и отложил его в общую стопку просмотренных талмудов. Пальцы Драко почернели от старых чернил и прогнивших книжных корешков, а ноздри щекотало от вековой пыли. Поднявшись, Драко обхватил, прижав к себе, стопку книг и направился к стеллажам в раздел «История». Книги стали неспешно выплывать из общей стопки и возвращаться на свои места на полках.

Месяц подходил к концу, а Драко так и не нашёл никакой информации о диадеме Ровены Равенкло.

Хмуро, наблюдая за тем, как книги становятся на места, он прислушивался к голосам перешёптывающихся детей. Ничего хорошего он не услышал, впрочем, он и не надеялся.

Кожа на предплечье начинала гореть, к сожалению, Драко прекрасно знал, что это могло значить.

Он вышел из библиотеки и заторопился по коридору к подземельям, чтобы забрать мантию.

Поторапливаемый нарастающей болью Драко всё ускорял и ускорял шаг. На лестнице он налетел на испуганную девчонку с младшего курса. Она жутко напомнила Драко Гермиону Грейнджер. И Малфой и девочка отлетели друг от друга как ужаленные, и неизвестно, кого это столкновение напугало больше.

За прошедшие дни Драко не раз вспоминал о Грейнджер, но каждый раз раздражался от этого всё больше. Он с ней больше не виделся с того дня в феврале, когда она назвала его именем Регулуса Блэка.

Драко влетел в гостиную Слизерина. Вокруг диванов собралась целая куча народа. В центре галдящей толпы гордо стояла Панси со щенком на руках.

— А, по-моему, он похож на чудовище, — весело сказал Блейз. – Морщинистый и нескладный.

Забини оглянулся на звук отъехавшего в сторону портрета, скрывающего вход в подземелье факультета.

— Драко, ты где пропадал? – воскликнул Блейз.

— Посмотри, Драко, какую прелесть подарили мне родители! – радостно сказала Панси.

Драко отмахнулся от друзей, как от докучливых мух, их радости и проблемы были столь же далеки от него, как берега континента от Англии. Сплетни и хихиканья однокурсников отозвались ноющей болью в руке, и Малфой поспешил в спальню. Он подсочил к сундуку с вещами, стоявшем у кровати, и стал небрежно выгребать оттуда вещи в поисках мантии. Наколдовать хорошую тёплую мантию Пожирателя смерти у Драко в последнее время плохо получалось, палочка словно не желала делать ничего, связанного с делами Тёмного Лорда.

— Драко, что происходит? – Блейз вошёл в комнату и тихо прикрыл дверь.

— Всё просто прекрасно, и ничего не происходит, — процедил Драко, не отрываясь от своего занятия.

— Ты лжёшь, — покачал головой Забини.

— Ну, прости, что мне совсем не интересны ваши шуточки и игры, — огрызнулся Малфой.

— Что, совсем всё плохо?

— Меня вызывают, — Драко нашёл свою чёрную мантию и раздражённо нацепил её на плечи. – Может, сегодня меня в числе других Пожирателей пошлют к дому семьи кого-нибудь из однокурсников, может, меня самого сегодня прикончат, и ты ещё спрашиваешь меня, совсем ли всё плохо?!

— Тео и Грегори тоже вызвали? – спросил Блейз.

— Я их ещё не видел, — зло сказал Драко.

Дверь в спальню мальчиков отворилась, и на пороге показался Крэбб. Он широко улыбнулся, поглядев на собравшегося Драко.

— Меня тоже вызвали! – гордо сообщил он, подойдя к своей кровати и вынув из-под подушки небольшой ножик с серебристой рукоятью. – Как думаешь, Драко, на кого поохотимся сегодня? – спросил он, не обращая внимания на нахмурившегося Блейза.

Драко болезненно поморщился. Крэбб всегда поражал его своей бестолковостью, но со вступлением Винсента в ряды Пожирателей смерти в нём открылось ранее спящее качество – жестокость. Крэбб не гнушался использовать на вылазках Непростительные заклинания, и произнести Авада Кедавра, казалось, ему было легче, чем ответить на уроке у Флитвика.

— Ладно, не буду тебя задерживать, дружище, — вздохнул Блейз, пропуская Драко к выходу.

— Эй, Драко! – крикнул Винсент, подходя к двери.

Драко неохотно развернулся к нему.

— Мы поспорили с Грегом. Он не верит мне. Я сказал ему, что запытал тогда того магла до сумасшествия, — Винсент рассмеялся.

И тут произошло невероятное. Раздался глухой хлопок, вспышка неясного света. Лицо Винсента вытянулось в явном недоумении. Ноги подкосились. Он протянул пухлые руки к Драко, но Малфой отскочил назад. Крэбб рухнул на пол и замер, распластавшись у самой двери.

Драко посмотрел на Забини, стоявшего совсем рядом с палочкой в руке.

— Ты что наделал?! – прошептал Драко.

— Я не собирался отпускать этого идиота туда, — чётко сказал Блейз. – Он поубивает и покалечит не один десяток человек из прихоти или просто ради шутки.

— Но теперь покалечат его, когда он очнётся! – прошипел Малфой, перешагивая через Крэбба. – Если там будет его отец, и он не увидит Винсента, то… Чёрт, я даже думать не хочу об этом!

— Ему бы пошла на пользу хорошая встряска, — безжалостно сказал Забини.

— Если бы только встряска, — покачал головой Драко. – А если там будет Лорд? – от этой мысли у Драко мурашки побежали по коже.

Блейз задумчиво посмотрел на Винсента, лежащего на животе.

— Ладно, я тогда пойду, — объявил Блейз.

— Что? – переспросил Драко с болезненным недоверием. – Ты вместо Крэбба?

— Я видел у тебя Оборотное зелье в сундуке, — Забини кивнул на открытый сундук Малфоя. – Я пойду туда вместо Винсента, никто не пострадает тогда, и уж точно никто не пострадает от моей руки.

Драко нахмурился, услышав решительный тон друга. Он поглядел на Винсента, а затем на зелье, оставшееся ещё с того дня, когда он стащил его у Слизнорта. В прошлый раз ничего хорошего это зелье ему не принесло. Драко зажмурился, отгоняя неприятные воспоминания.

— Хорошо, — он кивнул.

Пока Драко готовил порцию зелья для Блейза, тот перетащил Крэбба на кровать и отрезал прядь его волос.

— До дна, — мрачно сказал Драко, подавая Забини кубок с мутной отвратительной жидкостью.

Блейз слабо улыбнулся и бросил в кубок волосы Винсента. Зелье немного забурлило, наверх всплыла зелёная в чёрную крапинку пена.

— Я вижу здесь недовольную физиономию нашего приятеля, — усмехнулся Блейз, рассматривая образовавшуюся пену.

Малфой даже не улыбнулся шутке друга. Он стянул с Крэбба чёрную мантию и забрал из-за пояса палочку. Когда Драко протянул их Забини, Блейз уже превращался. Высокий и стройный он начал расти в ширину. Воротник рубашки сдавил горло, а пуговицы вот-вот готовы были выскочить из петель натянувшейся рубашки.

— Ну-у… нет, — крякнул Блейз голосом Крэбба. – Палочку я возьму свою. Не хочу, чтобы меня там убили. Моя мать не переживёт, если на похоронах я буду выглядеть как Винсент.

— Действие Оборотного зелья заканчивается, если человек умирает, — буркнул Драко, возвращая палочку Винсенту.

— С чего ты это взял? Это ещё не доказано! – с умным видом ответил лже-Крэбб. – Так, куда идти и что делать?

Дата добавления: 2015-10-21