* * *
Я открыла книгу и бережно развернула сверток бумаг, две из которых были салатового цвета. Это были официальные документы, сообщающие, что дом его родителей переходил к единственному выжившему члену семьи, Чейзу Дженнингсу. Меня огорчила мысль о его бремени.
Следующие бумаги, которых было около тридцати, были очень тонкими и такими хрупкими, чтобы порвались бы, разверни я их быстрее. Мое сердце стало биться чаще. Я узнала бумагу... почерк.
Это были мои письма. Те, которые я писала Чейзу, когда его призвали в МН. Я развернула несколько из них, зная, что нужно спешить, но не в состоянии запретить себе убедиться, что письма реальны. Я перечитала свою бессмысленную болтовню: наши с Бет дела, учебные занятия, разговоры, которые были у нас с мамой. Слова возбудили поток ностальгии. Твердый кухонный стол, и запах ванильных свеч, и я, сижу и пишу по ночам. Беспокоюсь за него. Тоскую.
Кое-что об этом и писала. Говорила ему, что скучаю. Что с нетерпением жду от него вестей. Что постоянно о нем думаю. Каждое письмо я заканчивала следующими словами: "С любовью, Эмбер", и они были правдой. Я любила Чейза Дженнингса.
Я подумала о том, как он прижал меня к себе снаружи, и задалась вопросом: люблю ли его до сих пор.
Эта мысль заставила мое сердце сжаться в замешательстве. Он выводил меня из себя своим непостоянством. Пытался руководить мной, излишне опекал меня, не говорил ничего конкретного. Никто не беспокоил меня так, как он.
И я знала: это потому, что никто не значил для меня больше. Кроме мамы, но моя любовь к ней отличалась от того, что я испытывала к Чейзу, как потребность в кислороде отличается от потребности в воде.
Почему-то я разозлилась. Зачем он сохранил эти письма? Иногда мне казалось, что он едва терпел мое присутствие, но все же он пронес память о наших отношениях через службу и через полстраны. Насколько этот солдат отделился от старого Чейза, моего Чейза?
Но чего будет стоить мне надежда, что он все еще любит меня?
Я сложила письма обратно между страницам романа, постаравшись не оставить следов того, что что-то трогала. Когда я это делала, мой взгляд упал на строчку, которую произносил рассказчик, Виктор, обращаясь к своей возлюбленной.
"У меня есть один секрет, Элизабет, ужасный секрет. Когда я открою его тебе, он обдаст тебя ужасом, и тогда ты, совсем не удивленная моим несчастьем, будешь думать лишь о том, как я прожил до сих пор и что я вынес".
Я непроизвольно содрогнулась. Очевидно, мой псевдоним был не случайным.
Глава 11
- Как ты стал таким большим? - с удивлением спросил Ронни из столовой. Он встал на стул, чтобы помериться ростом с Чейзом, но все равно был значительно ниже.
- Я ем много овощей, - соврал Чейз, на что Мэри Джейн ободряюще показала ему большие пальцы. - Не возражаешь, если я сяду здесь? - Он выбрал место возле стены, чтобы хорошо видеть комнату.
- Не-а, - ответил малыш.
- Вспомни о вежливости, Ронни, - сказала Мэри Джейн. Я помогала ей накрывать на стол.
- Нет, спасибо, - сказал Ронни.
Мэри Джейн нервно рассмеялась.
- Я имею в виду, пожалуйста, сядь. Здесь, возле мамы. - Она, очевидно, хотела, чтобы сын - единственный, кому нравились гости, - оказался между матерью и отцом. После чего мне осталось лишь место на гостевом конце стола возле Чейза.
Мне ужасно не нравилось, что Патрик не отвез нас сразу в Льюисбург. Его прежнее дружелюбие испарилось, и теперь он производил впечатление человека, жалеющего о своем гостеприимстве.
Подумать только, когда я пыталась убежать, я надеялась на подобную доброту.
Мы собрались вокруг стола, и Ронни произнес самую короткую версию Джонни Эпплсида из всех, что я когда-либо слышала. Напряжение нарастало. Наконец мы начали есть, сосредоточившись на чем угодно, но не друг на друге. Я едва умяла первый кусок тушеного мяса, когда уже подносила ко рту второй. Я приказала себе есть как можно больше. Мы не знали, когда у нас снова появится шанс полакомиться горячей пищей.
Я позволила Чейзу говорить за нас обоих: он лучше меня умел лгать. Он разворачивал историю о родственниках в Льюисбурге, не говоря ничего, что могло бы вызвать подозрение. Меня впечатлило количество сказанного им. За последнюю неделю он говорил меньше, чем за этот вечер.
Пока все смотрели на него, я украдкой спрятала в карман булочку - про запас.
Когда разговор перешел на Ронни, стало очевидно, насколько Чейз устал: его глаза, казалось, смотрели в никуда, он сгорбился над своей тарелкой. Сколько он спал за последние несколько дней? Прошлой ночью он едва сомкнул глаза. Позапрошлой мы не останавливались. А до этого - как знать?
И сегодня ему тоже не удастся поспать. Как только мы окажемся одни, нам надо будет решить, остаемся ли мы на ночь или бежим. В любом случае отдохнуть не получится.
До конца ужина сохранялась неловкая атмосфера. Кроме Ронни, который время от времени рассказывал какую-нибудь историю, никто не говорил. С каждой секундой я все больше чувствовала себя в ловушке. Оставаться на месте меня заставлял только комендантский час и перспектива утренней поездки до Льюисбурга.
Пытаясь разрядить напряжение, Мэри Джейн включила кухонное радио, и я составила ей на кухне компанию в мытье посуды. Потрескивание напомнило мне о радио МН, которое было в сумке Чейза. Я надеялась, что заиграет музыка, но мне не повезло.
Новости уже начались. Репортер, женщина по имени Фелисити Бридвелл, с чувством собственной значимости обрывала окончания слов. Она говорила об увеличении преступности в Красных зонах и о приказе ФБР повысить количество солдат на границах.
Поежившись, я вспомнила патруль на шоссе.
Мужские голоса в соседней комнате примолкли, и я поняла, что Чейз тоже слушал радиопрограмму. Я встала, во рту пересохло от волнения.
-...расследуется совершенное сегодня в Виргинии убийство офицера ФБР. Власти сообщают, что это вторая жертва того, кого сейчас именуют виргинским снайпером. Свидетелей происшествия пока не обнаружено...
Снайпер, убивающий офицеров ФБР... Было ли это связано с украденным в Теннесси грузовиком с формой? Я почувствовала странное копошение в груди. Неправильно было совершать насилие, но люди боролись, и это заставило меня почувствовать надежду.
До того как забрали маму, я принимала всестороннее вмешательство МН в наши жизни. Оно не нравилось мне, но правда была в том, что не все их действия были отрицательными. Акт о реформации создал бесплатные столовые и заморозил ипотеки, а ведь без этих действий мы могли умереть. Но после зачистки мои взгляды изменились. Сейчас стало совершенно ясно, что эти меры были лишь рычагом, который делал нас зависимыми о той машины, что подавляла нас. Пропасть между правительством и народом никогда еще не была так широка.
МН забрала мою жизнь. Я не могла вернуться в школу. Не могла вернуться домой. Возможно, я никогда уже не увижу Бет и Райана. В первый раз после Войны я представила себе, как могло бы все быть без МН. Нет Красных зон и комендантского часа. Школ реформации и Статута. И я поняла, что я смогла бы выжить, потому мы с Чейзом именно это делали сейчас.
Я потрясла головой, чтобы вернуть ей ясность мысли. Я всегда была за мирное положение вещей, раздоры мне претили. Присоединяться к сопротивлению было безумно. Безответственно. И это вообще не имело значения - ведь мне нужно было найти маму.
-...Убийство на манер казни в Харрисонбурге, Виргиния. Погиб неизвестный сорокалетний мужчина кавказской внешности. - Пауза и шуршание бумаг. - Мы получили сообщение, что Федеральное бюро реформации связывает эту смерть с виргинским снайпером. Это означает третье серийное убийство в штате Виргиния. Как и всегда, жителям настоятельно советуют не приближаться к эвакуированным областям и соблюдать Статут.
Я сцепила руки вместе, чтобы они перестали дрожать.
МН обвиняла в совершенном своими людьми убийстве этого снайпера, кем бы он ни был.
Мэри Джейн пробормотала, насколько опасно стало в стране и как благодарна она ФБР. Я хотела выкрикнуть правду ей прямо в лицо, но знала, что не могу. Я полностью замерла, когда радио снова привлекло мое внимание.
-...Дженнингсом, дезертировавшим из ФБР в начале недели, необходимо обращаться с осторожностью, так как он может быть вооружен и опасен. Любую информацию о его местонахождении можно сообщать на горячую линию. Мы заканчиваем вечерние новости. С вам была Фелисити Бридвелл.
Я пропустила сообщение! Что было сказано? Мэри Джейн заглушила большую часть объявления!
Я не могла на нее посмотреть. Она увидела бы правду, написанную на моем лице. И если мы сейчас убежим, Лофтоны будут знать, что мы действительно виновны. Поэтому я уставилась на оконное стекло, наблюдая, как вниз по нему стекали дорожки слез недавнего дождя. Я едва не вскрикнула, когда рука Чейза обхватила меня за талию.
- Потрясающий ужин, не правда ли, Элизабет? - сказал он с пустой улыбкой, пресекая мою панику. Я знала, что он делал это только для вида, но его прикосновение успокоило меня достаточно, чтобы я могла продолжить играть свою роль.
- Бесподобный, - сказала я. Мышцы моих ног уже начали действовать.
Последующие несколько минут прошли, как в тумане. Я очнулась, лишь когда поняла, что мы с Чейзом стояли в гостевой спальне, которая находилась напротив комнаты Ронни. Аманитский ковер скрывал одну стену. У меня зарябило в глазах от сложного узора цветных квадратов.
Чейз рывком открыл окно, но оно было оснащено стальной решеткой. Против воров снаружи. Для преступников внутри.
Я сглотнула.
- Не думаю, что они знают, - неуверенно сказала я. Чейз серьезно покачал головой - он уже вышел из роли. - Возможно, Патрик не услышал, как я назвала тебя по имени на улице.
- Он был немного занят. - Чейз аккуратно закрыл окно, между его бровей образовалась складка. Он перенес свой вес с одной ноги на другую.
- Что нам делать? - спросила я. - Я не хочу ждать утра.
- Перед домом стоит фургон, еще у них есть мотоцикл, но нам нельзя рисковать показываться на дорогах в комендантский час. - Его голос звучал устало. - Мы пойдем пешком, после того как они лягут спать.
Что делало нас пленниками хозяев до ночи.
* * *
Пока Чейз мылся, я на цыпочках прошла по коридору. Мое любопытство привлекло отсутствие звуков со стороны Мэри Джейн или Ронни. "Наверное, чтение на ночь", - подумала я. Это показалось мне естественным занятием. Между прочим, Патрик, который все еще находился в гостиной, именно это и делал. Он закинул ноги на диван, надел очки. Я сглотнула обиду, вспомнив, как мы с мамой когда-то коротали время комендантского часа за чтением, сидя на диване.
Мое сердце замедлило темп. Ничто не казалось мне ненормальным. Ничто из того, но что я могла бы указать пальцем.
Когда я проскользнула обратно в гостевую комнату, то обнаружила Чейза сидящим на краю кровати; он оперся локтями о колени, спрятал лицо в ладонях. Он был настолько неподвижен, что я приняла его за спящего.
Секунду я смотрела на него, будучи не в состоянии оторвать глаз.
Казалось, что-то отвлекло его, пока он переодевался. На нем все еще были джинсы и ботинки, но чистая рубашка лежала нетронутой на кровати возле него. Можно было включить свет - генераторы вырабатывали электричество - но вместо этого для борьбы с тенями Чейз зажег свечи. Бликующее пламя выделяло контуры его подбородка и шеи. Со своего угла зрения я заметила на его спине несколько выступающих шрамов, которые не увидела в доме на Руди-лэйн. Эти шрамы, расположенные на его спине диагонально, подобно царапинам от когтей, разозлили меня. Я хотела узнать, что причинило ему эту боль. Я хотела защитить его. Если это только было возможно. Представив, что это так, я почувствовала силу.
Но все же эти шрамы вместе с изогнутой раной на его плече, сейчас не скрытой повязкой, делали его еще более опасным.
Для меня он был ужасающе красивым.
Нервы, которые до предела были натянуты во мне, казалось, преобразовались и потянулись к Чейзу. Мое тело задрожало от предвкушения. Оставшаяся еще во мне энергия мерцала в воздухе между нами, как электричество.
Я хотела придвинуться к нему, но мои ступни будто приросли к полу. Я открыла рот, чтобы заговорить, но слов не было. Я подумала о сохраненных им письмах, о том, что они могли значить, если он примет меня, и снова погрузилась в смятение.
Он оставался таким же неподвижным, какой была я, затем тихо вздохнул, и у меня сжалось сердце. Что-то было не в порядке. Это был знак боли, не усталости.
- Рука сильно болит? - спросила я. Он вздрогнул - не слышал, как я подошла. Я и забыла, что передвигалась на цыпочках, чтобы не потревожить Патрика.
Он натянул рубашку, как мне показалось, с излишней силой. Я закрыла за собой дверь.
- Просто... этот малыш. Он лишь дитя. Его могли застрелить. - В его голосе было столько стыда, что он едва не задохнулся от него. Я сползла вниз по стене, удивившись, что это настолько меня тронуло. - Я даже не подумал о нем. Сколько ему, шесть? Семь? Я почти отвернулся и позволил ему умереть.
Я почувствовала, как мои брови сошлись вместе. По спине пробежали мурашки, когда я вспомнила о том, как Чейз вышел в поле.
- Но ты этого не сделал.
- Из-за тебя. - Он поднял на меня глаза, черные и полные боли. - Тот мужик наставил на ребенка пистолет, а я мог думать только о тебе. Что он собирался причинить тебе боль. Что я не мог ему этого позволить. Эти ребята, те придурки в Хейгерстауне. И патруль на шоссе... Я ведь мог... Да что же со мной такое?
Я сглотнула, но это удалось мне с трудом, потому что в горле стоял комок. Чейз снова уставился в свои ладони. Они были большими, мозолистыми и пустыми.
Внутри меня снова затянулся тот узелок. Если бы, когда его призвали, я сказала ему забыть об МН, остаться со мной, он не был бы сейчас сломлен.
- Ты заботишься о людях, ты всегда... - начала я, но он покачал головой, прерывая мои утешения.
- Ты - единственное, что связывает меня.
- Что ж, прости, что я не даю тебе повеселиться, - сказала я, потрясенная.
- Повеселиться? - слабым голосом переспросил он. - Ты думаешь... Эмбер, ты единственная живая часть меня. Все остальное - дом, семья, моя душа - мертво. Я больше не знаю, кто я, черт возьми, такой. Если бы не ты... Не знаю.
Его голос снова прервался, и он уставился в пол, сбитый с толку и смущенный. Хоть я и открыла рот, но не знала, что сказать. Я хотела заверить его, что он все еще Чейз, и заверить себя в том же самом, но боялась: вдруг он прав?
- Иди сюда. - Мой голос. Моя просьба. Но она удивила нас обоих.
Несколько секунд ничего не происходило, но затем нами овладела какая-то магнитная сила, которая притянула нас друг к другу. Его лицо было неуверенным, смущенным. Я увидела, что он не хотел приближаться ко мне, но не мог понять, почему оказался совсем рядом.
Он отвел взгляд от моих глаз и, к моему изумлению, нерешительно потерся лицом о мои волосы. Я чувствовала, как его дыхание согревало мое плечо. Он пах лесом и немного мылом. По всему телу пробежали мурашки.
Я провела щекой по его шее, и ощущение его кожи обдало меня ноющей болью. Ни с кем я не чувствовала себя так, как с Чейзом. Он был моим якорем во время бури, но в то же время самой бурей, и я почти всегда в один и тот же миг ощущала и уверенность, и страх. Ничто в мире не было таким сбивающим с толку и всепоглощающим, как близость к нему. Чувствовал ли он это? Знал ли?
- Я видела письма, - призналась я. - Мои письма. Нашла их в твоей сумке.
Его голова рывком поднялась, глаза пригвоздили меня к месту, раздражение заволокло суровую открытость. Его взгляд горел силой, которую я не понимала.
А затем прорвалось.
- Прости. Мне не следовало делать этого, - сказал он.
Он отступил на шаг. Еще на один. Сунул руки в карманы и сглотнул, будто в комнате не хватало воздуха.
Он извинялся за то, что прикоснулся ко мне. Даже сожалел об этом. Я почувствовала себя маленькой и ни на что не годной и разозлилась, что он считал меня такой незначительной, когда я так о нем беспокоилась.
Что ж, я не была незначительной. Я была нужной. Если и не ему, то кому-то другому.
Я не смогла сразу придумать, как ответить. Мои глаза жгли слезы, но я не собиралась позволить им пролиться. Я как могла гордо подняла подбородок и постаралась, чтобы мой голос звучал твердо.
- Тебе нужно поспать, Чейз. Ты выглядишь уставшим. Я не буду ложиться и подежурю. Об этом тебе не надо беспокоиться.
Я отвернулась и села на кровать, не раздеваясь. Долгое время он не двигался. В конце концов лег на пол, держа в руке нож. Он даже не развернул спальный мешок.
* * *
Я приподнялась на локтях, нависнув над его грудью, глядя на его лицо. Он провел пальцем по моему подбородку, поиграл с кончиками волос.
- Ты ведь не забудешь меня, правда? - Я постаралась произнести это легко, чтобы он не увидел, насколько я боялась завтрашнего дня.
На мгновение его глаза прикрылись. Затем он сел, и я стала на колени. Его руки оправили мою футболку, дернув ее вниз.
- Нет, - сказал он. Его лицо потемнело. - Не думаю, что забыть тебя возможно.
Его медленное, тяжелое дыхание, серьезность его тона сделали все слишком реальным. Я не хотела, чтобы так было. Если я только открою рот, то попрошу его остаться. Попрошу его об этом и разрушу всю его жизнь.
Мои глаза щипало. В горле образовался огромный комок. Я отвернулась, задержала дыхание и попыталась заставить свои плечи перестать дрожать, но он увидел, и, когда он коснулся моей руки, я отпрянула: меня ранило, что его не злит необходимость уйти. Он был спокойным, чтобы мне было легче.
Я ненавидела МН. Мама была права: они забирали все хорошее.
Слишком много неопределенности. Что, если я его больше никогда не увижу? Все это было за пределами моей власти. А потом меня посетило безумие, и я подумала, что, если ускорю расставание, он обязательно вернется домой. Это как оторвать пластырь, и Чейз вернется.
- Я хочу попрощаться сейчас, - сказала я, и мой голос надломился. - Я передумала. Я не хочу ждать утра. - Я не могла посмотреть на него. Ну и что, что я трусиха.
Его прикосновение, медленно отводящее в сторону мои волосы. Губы, опалившие мое ухо.
- Я не забуду, - тихо повторил он.
Я несчастно оперлась спиной о его грудь. Он притянул меня к себе. Его руки обхватили мое тело, колени поднялись по бокам от моих. Я почувствовала, как он вдохнул, как прижал губы к основанию моей шеи.
- Обещаю, я вернусь. Что бы ни произошло. - Это был лишь шепот, но за ним скрывалась свирепость. Я безоговорочно поверила ему.
- Я буду ждать тебя, - сказала я.
Повернув голову, я спрятала свое влажное лицо на его плече, и он держал меня в своих объятиях до тех пор, пока дыхание мое не пришло в норму. Через некоторое время он лег рядом и сказал:
- Спи спокойно, Эмбер.
А когда я проснулась утром, его уже не было.
* * *
Чейз спал, тихо и без снов, а я бодрствовала наедине со своими жгучими мыслями. Желание отправиться в путь было сильнее, чем когда-либо. Я начала спрашивать себя, какова вероятность того, что дозор МН перехватит нас ночью. У нас могло получиться. Мы могли бы добраться до самого Льюисбурга, найти перевозчика и уже завтра быть в Южной Каролине.
Если быть честной с самой собой, то не только мама заставляла меня в нетерпении перестукивать подковами. То, что произошло между мной и Чейзом, без сомнения, обернется неловкостью, и я искала способ избежать этого. Он, очевидно, все еще планировал оставить меня, как только мы доберемся до убежища, и, возможно, так было лучше. Если меня было недостаточно, чтобы он захотел остаться, то я тоже не желала, чтобы он был рядом.
Я грызла ногти и ненавидела себя за то, что это настолько волновало меня.
Час спустя я на цыпочках прокралась по коридору, только чтобы обнаружить, что у Патрика все еще горел свет. Я услышала, как он шевельнулся на своем диване, как перевернул страницу своей книги, которая вызывала во мне раздражение. Почему бы ему просто не пойти спать? Теперь мне показалось, что он не ложился специально, охраняя дом, чтобы убедиться в сохранности вещей.
Не могу сказать, чтобы так уж винила его за это.
Я шла обратно к комнате, когда услышала скрип половицы, раздавшийся с противоположного конца коридора. Я бросилась в гостевую ванную и стала ждать. Затем я услышала грохот двери на нижнем этаже.
- Биллингс здесь? - услышала я шепот Мэри Джейн. Значит, она была в подвале, возможно, с мальчиком. Я почувствовала себя глупой из-за того, что посчитала хозяев настолько наивными. Они были там, внизу, с ужина. Туда семья пряталась, когда возникала опасность.
Биллингс. Кто такой Биллингс? Ответ на этот вопрос явился мне не сразу. Патрик произносил это имя раньше. Это был их скупщик. Человек, который забирал скот на скотобойню.
- Еще нет. Должен скоро появиться. Пусть дверь будет заперта.
- Ты будешь осторожным? - едва слышно спросила она. - Если он действительно тот парень, о котором говорили по радио, то он опасен. Не могу поверить, что ты пустил их в дом. Еще и с Ронни...
- Не говори со мной о Ронни, - отрезал Патрик, затем тяжело вздохнул. - Слушай, мне тоже это не нравится, но мы получили тысячу долларов за последнего солдата. За этого можем получить еще больше - за ним охотится закон. И, как знать, возможно, нам добавят кое-что за девчонку. Этого хватит, чтобы мы продержались здесь до конца лета. Нам не придется переезжать в город, как мы планировали.
Я почувствовала себя так, будто проглотила мешок гвоздей. Все стало совершенно ясно.
Лофтоны приняли нас гостеприимно для того, чтобы задержать здесь. Я поняла, что что-то не так, как только увидела внутреннее убранство дома. Генератор? Игрушки для ребенка? Почему я не доверилась своей интуиции? Теперь у нас даже не было пистолета.
Биллингс, кто бы он ни был, должен был объявиться с минуты на минуту. Усталость была забыта. Мне нужно было добраться до Чейза, и нам нужно было уходить. Немедленно.
Я не стала слушать дальше. Я тихо бросилась в нашу комнату и схватила Чейза за лодыжку. Он быстро сел, но было слишком темно, чтобы я могла разглядеть его.
- В чем дело? - спросил он, мгновенно обратившись во внимание. - Ты в порядке?
- Нам нужно уходить: они кого-то вызвали. Мальчик и мать внизу, а Патрик изображает из себя тюремщика, - выпалила я на одном дыхании.
В мгновение ока Чейз поднялся. Он засунул дубинку за пояс штанов и вложил свой нож в мою руку.
- Держи, - сказал он, протягивая мне рюкзак.
- Как мы будем выбираться? - спросила я. - Патрик...
- Предоставь его мне. Эмбер, послушай, хорошо? Выходи через заднюю дверь. Иди через лес к дороге. Я буду сразу за тобой.
- Ты не пойдешь со мной? - Я поняла это по его голосу. Он собирался убедиться, что за мной никто не следует, каким бы ни был риск для его собственной жизни. У меня немного закружилась голова.
Он взял мое лицо в свои ладони, провел большими пальцами по моим скулам. Он был так близок; я почувствовала дуновение воздуха у своего рта, когда он заговорил.
- Никому не показывайся. Иди по дороге в Льюисбург и найди перевозчика. В рюкзаке есть деньги, их хватит, чтобы заплатить ему. Не показывай ему всех денег до тех пор, пока не окажешься в убежище.
- Я не стану... - Теперь я была в ужасе. Мои руки накрыли его ладони и сжимали его пальцы. Я не могла поверить, что он это говорил. Я не могла представить себе, что оставлю его здесь в такой опасности.
- Будь осторожна, выбирая, с кем заговорить. Не выделяйся. Ты знаешь, что делать. Просто никому не доверяй. - Слова вылетали из его рта сплошным потоком.
- Но как же ты? Я не могу оставить тебя здесь!
- Можешь! - настаивал он. - Эмбер, прости, что я все испортил. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Это лишь малая часть...
Внезапно его губы коснулись моих. Они были теплыми и требовательными. Яростными и напуганными. Полные всего, что он не мог выразить словами.
Он оттолкнул меня, но затем снова прижал к себе в еще более страстном поцелуе, запустил пальцы мне в волосы. Мои руки сжались на его рубашке, я не могла решить: то ли оттолкнуть его, то ли отвергнуть необходимость его ухода. У меня кружилась голова.
Он оборвал это слишком быстро, поцеловав меня еще раз в висок. Затем мы мягко отворили дверь, сражаясь с порывом сорвать ее с петель. Я не могла поверить, что собиралась бежать без него. У него не будет ни денег, ни припасов. Все мои чувства говорили мне, что не стоит этого делать.
"Он нагонит меня, - сказала я себе. - Если сможет".
Я прокралась в коридор. Чейз был сразу за мной. Мне придется пройти через гостиную, чтобы добраться до задней двери. Патрик, скорее всего, опять уселся на свой диван, возможно, вооруженный, и возобновил чтение. И наблюдение. Свет будет включен, да будет проклят генератор. Патрик все увидит.
Я прошла мимо двери в подвал, и внезапно мне захотелось пнуть ее изо всех сил. Это Мэри Джейн вызвала Биллингса? Или это был Патрик? Да, вероятно, он. Он мог сделать это, пока мы с Чейзом умывались перед ужином. И это после того, как мы спасли их ребенка.
Чейз обогнал меня, его палец еще раз в темноте коснулся моих губ. Я поняла, что это было прощание, и почувствовала, как это прикосновение пронзило меня до глубины души.
Он вошел в гостиную, и я услышала, как Патрик резко подскочил.
- Не вставайте, - тихо сказал Чейз. - Я просто хотел выпить стакан воды, если можно.
- Конечно. Позвольте вам помочь, - предложил Патрик. Я еще раз увидела спину Чейза, и он скрылся в кухне. Я молилась, чтобы это не было последним разом, когда я вижу его. Я пробралась через прихожую к постирочной, но помедлила, как только мои ноги стали на линолеум.
Если я открою дверь, это будет слышно на кухне. Чейз знал это. Он не собирался позволить Патрику последовать за мной. Что это будет значить, я не знала.
Я прислушалась к звуку стекающей в раковину воды и приглушенному разговору. Каждый мой нерв, казалось, натянулся до предела. Я сжала дверную ручку с такой силой, что побелили костяшки пальцев, а рука задрожала. Когда я в следующий раз услышала голоса, они исходили из гостиной.
Почему он не бежит?
Но я знала: он давал мне время. Он еще не услышал, чтобы я открыла заднюю дверь. Я выругалась себе под нос.
Я собралась с каждой частичкой своего мужества и бегом обогнула угол, ворвавшись в кухню в другой стороны. Свет был включен и слепил мои глаза, но комната была пуста. Я прошла прямо к холодильнику, схватила ключи из черной керамической миски и вернулась к задней двери.
Как можно тише открыв дверь, я вылетела из дома на негнущихся ногах. Холодный воздух пощечиной ударил меня по лицу, заставляя дыхание зайтись. Я бежала к единственному, что, как я считала, могло помочь.
К генератору. Он был прямо у кухонного окна. Возможно, если я выключу свет, это подарит Чейзу шанс сбежать.
Я резко затормозила перед гудящей металлической коробкой, отчаянно высматривая на ней рубильник. Было темно, но у меня не было времени доставать фонарик. Сейчас каждая секунда имела значение.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |