Татьяна больше не могла оставаться в этом доме, где все вещи и сами стены напоминали о нем. К матери она тоже не могла пойти: на зиму привезли из деревни старенькую бабушку, ей уже тяжело было самой топить печку и обслуживать нехитрое хозяйство. Деревня на зиму вымирала до следующего дачного сезона, и даже "скорую" было бы некому вызвать, если бы вдруг это понадобилось. Уже можно было по пальцам пересчитать тех старушек, что были бабушками уже при Татьяне. Их дети тоже увозили их на зиму в город. Очень странно было наблюдать, как детишки зовут бабушками и дедушками мам и пап бывших Таниных друзей и подруг, которые как-то незаметно постарели.
И тут, после этой невыносимой ночи и дня, проведенных в метании от стены к стене, молодая разведенная женщина пришла к выводу, что возможность уйти отсюда на время все же есть. Документы, которые нашли у отцовской крестной оказались свидетельством о приватизации квартиры, и завещанием этой комнаты Татьяне. Почему именно ей, а не отцу, не своей племяннице, не Таниному старшему брату - они так теперь и не узнают. Может быть потому, что у нее было такое же имя, как когда-то у ее дочки; а может, Таня просто чем-то напоминала саму Катерину в молодости (а сходство, судя по фотографиям, было), но никто возражать и оспаривать данное завещание не стал. Как ни странно, у бабы Кати на сберкнижке было несколько миллионов - три из которых она завещала себе на похороны, а остальные два должны были разделить между собой Танин отец и ее престарелая племянница. Конечно это были совсем небольшие деньги, но то, что она сама позаботилась о своем сопровождении в мир иной, да еще и постаралась что-то оставить родственникам, было так трогательно...
Таня, приняв решение, оделась и отправилась к родителям, у которых были ключи от комнаты, чтобы обсудить некоторые детали и выслушать их мнение по этому вопросу, от которого все равно никуда не деться, независимо от того, согласишься с ним или поступишь по-своему.
Мать с отцом долго сокрушались по поводу принятого Татьяной решения, но в конце-концов согласились. Единственное неудобство заключалось в том, что теперь надо было бы добираться до работы почти час. Правда, метро было совсем рядом с тем домом, но тут все равно приходилось четыре остановки ехать на троллейбусе или автобусе (хорошо, хоть транспорт ходил часто). ДиванбабыКатитату
Посовещавшись на семейном совете, все-таки решили, что Таня переедет туда не немедленно, а через две-три недели. Поминки на сорок дней собирались справлять там же, а потом, надо было кое-что убрать из квартиры бабы Кати, и какие-то вещи захватить из дома...
***
Саня, я тебя прошу, останься. Я понимаю, что это не легкое решение, но ты подумай - здесь ведь все налажено и тебе знакомо, где ты сразу вольешься? Или ты решил вернуться к тому, чем занимался раньше?
Саша отрицательно покачал головой.
Ты знаешь, я для себя решил и без крайней необходимости я на это не пойду...
Между беседовавшими мужчинами была разница в десять с небольшим лет. Тот, который был постарше задумчиво смотрел на друга.
Александртату
Два года назад Александр спас от верной смерти его единственного сына. Три пьяных офицера ФСБ, забредших в этот уголок Измайловского парка справить нужду, докопались до парочки, целующейся на ночной аллее. Парню наваляли здорово, а девчонке, в уже разодраном сарафане, удалось вырваться. Она неслась сквозь кусты, которые обдиради ее лицо и руки, спотыкалась, но, поднявшись, бежала прочь от озверевших, распаленных погоней мужиков. Девушка была хорошенькая со стройной загорелой фигуркой и мужики решили, что парень с которым она была, еще не дорос до того, чтобы обладать ею: это они - хозяева жизни, а он еще не нюхал пороха, сопляк, а уже туда же, баб трахать... Подросткитату
Парень ответил им какой-то грубостью, намекая, что лучше бы они шли по своим делам, и это их еще больше возмутило и подтолкнуло к действиям. Мальчишку били двое, долго и методично, как-будто отрабатывая на нем приемы, как в спортзале. Еще один держал девчонку, заломив ей руки болевым приемом, и сиплым шепотом говорил ей, как они ее все по разу поимеют, и тогда она сможет сравнить, чей "агрегат" лучше. Он разодрал ее сарафан спереди и пытался своей ручищей схватить ее за высвободившуюся грудь с круглыми розовыми сосками. Она не понимала, что ей больше всего казалось ужасным: то ли запах перегара, которым несло из его рта, то ли огромные потные ладони и взмокшая вонючая форменная рубашка с расплывшимися под мышками пятнами, то ли его обещания подвергнуть девчонку групповому изнасилованию, то ли вид валяющегося на земле с неловко подогнутыми под себя ногами, всего окровавленного парня, который еще двадцать минут назад казался ей самым сильным и смелым...
Она умудрилась стукнуть своего мучителя пяткой по голени и тот на несколько мгновений выпустил ее, скорчившись от боли. Уже начинало рассветать. Девчонка бросилась напролом сквозь кусты в сторону дороги, по которой изредка проезжали машины. Ночью движение не было оживленным. Мужики сообразили, что если она сбежит, то это может иметь плачевные последствия, ведь маленькая дрянь могла запомнить их лица. Парень перестал хрипеть, очевидно потеряв сознание. Двое переглянулись и бросились вслед за девушкой.
Девчонка выскочила на шоссе и увидела быстро приближающийся свет фар. Она бросилась навстречу машине, размахивая руками, но шофер, вывернув руль, объехал ее и, прибавив газ, умчался дальше. Она рыдала от отчаяния. Еще одна машина показалась на пригорке. Девушка услышала сзади за кустами матерную ругань и ноги подкосились. Двое мужчин выскочили из леса и, оглядевшись, бегом бросились к ней. Машина чуть не сшибла ее, бросившуюся под колеса. Хорошо, что водитель обладал быстрой реакцией. Он резко затормозил и выскочил из машины. Девушка рухнула на колени и он склонился, чтобы удостовериться, что это не от удара машиной.
Помогите! Они... Он там... Они хотят...
Ее лицо с черными разводами расплывшейся туши для ресниц жалко кривилось, руки и ноги были исцарапаны и кровоточили. Платьишко почти до самой талии разодрано. У молодого мужчины мелькнула догадка, но он на миг отключился, получив удар по затылку от одного из подбежавших. Водитель никак не ожидал в этот час такую встречу, поэтому, увидев девушку сосредоточился только на ней и не обратил внимание на потрескивание в растущих по краю дороги кустах.
Однако он оказался человеком привычным к таким поворотам судьбы, поэтому через несколько секунд у него уже стали проясняться очертания предметов перед глазами. Мужчина услышал глухие удары, раздающиеся с другой стороны машины, и женский умоляющий крик:
Нет! Нет! Не надо! Не бейте... Нееет...
Он мотнул головой и все встало на свои места. Александр был одним из лучших бойцов спецназа. Но когда подошел срок окончания последнего контракта, несмотря на уговоры, не остался. Саша был уже не тем мальчиком, которого влекла эта военная романтика.
Еще пацаном он слыл "грозой" квартала, и не состоял на учете в детской комнате милиции только по причине того, что его все время "отмазывали" родители. Саша увлекался многими вещами: хорошо рисовал, несколько лет прозанимался в музыкальной школе, часто выигрывал шахматные спортакиады. Затем, классе в шестом, ввязавшись в драку за друга, он получил перелом лучевой кости левой руки. Ему было очень обидно видеть смеющиеся рожи, которые твердили, что ему надо было сидеть учить ноты, а не размахивать своими музыкальными ручками. Сквозь выступившие от неожиданной боли и обиды слезы, он смотрел на свою распухающую синеющую руку и, неизвестно чем бы все закончилось, не вмешайся случайный прохожий, разогнавший мальчишек. Он проводил "героев" до дома, и с этого все началось.
Через несколько дней ребята открыли для себя новый мир, распахнув дверь в оборудованый под спортзал подвал. Занятия музыкой на этом прекратились, несмотря на уговоры матери. Отец занял сторону сына и он, едва сняли гипс с руки, встал в общий строй небольшого отряда мальчишек, занимающихся восточными боевыми искусствами. Сашка стал одним из лучших учеников своего наставника. И хотя по внешним физическим данным он сильно уступал друзьям-качкам, его выносливость и сила духа были выше всяких похвал. Они подолгу беседовали со своим учителем и тот, по каким-то своим соображением, заставлял парнишку не только закалять свой боевой дух, но и повышать свое образование. Родители не были стеснены в средствах, поэтому он, как следует позанимавшись с репетиторами, довольно хорошо выучил два иностранных языка. Саша обладал прекрасной памятью, и учеба давалась ему легко. Кроме того, юноша обладал даром красноречия.
Участвуя во всех дворовых "разборках", он всегда старался ограничится словами, убеждая и объясняя, кто в чем не прав. Сашка никогда не издевался над слабыми и пресекал попытки других, кого-либо унижать в своем присутствии. Но если человек не хотел понимать, что хорошо, а что плохо, он вычеркивал его из числа своих друзей. Свою территорию они держали крепко и ревностно охраняли ее от других уличных группировок.
Потом, когда Саша начал готовиться к экзаменам в институт, ему пришлось не так много времени уделять уличным проблемам и своим приятелям. Оставшись без сильного лидера, команда начала разлагаться изнутри. Когда после очередной "разборки", двум его друзьям стала "светить" статья за нанесение тяжких телесных повреждений, он задумался: а зачем все это надо? Они повзрослели, появились другие интересы, стали переосмысливаться жизненные ценности.
Расставшись с улицей, Александр поступил в престижный институт. На третьем курсе, занимаясь как-то в спортзале студенческого городка, он заметил, что за ним наблюдает какой-то человек. Через некоторое время ему сделали довольно интересное конфиденциальное предложение, в результате которого у него появилась возможность еще более расширить круг своих возможностей и интересов. Он прекрасно выполнял все порученные ему задания, и всегда умел дать точную аналитическую оценку полученной им информации. Саша успешно закончил институт и получил свободное распределение.
Человек, от которого он непосредственно получал задания и тот, кто знал о его существовании, погибли через два с половиной года при весьма банальной ситуации: водитель несшегося навстречу трейлера, не справился с управлением и протаранил легкую "семерку", превратив ее в кровавое месиво из человеческих тел и покореженного металла.
После смерти, разбирая их бумаги, хранившиеся в секретном сейфе, все пытались понять, что за информацию таят в себе несколько страниц с какими-то кодовыми именами. Но про то, кому эти имена принадлежат никакой информации не было. Поэтому все пятеро (включая Александра) так и остались навсегда засекреченными исполнителями сверхсложных заданий. С самого начала была договоренность, что он будет привлекаться только в особых случаях с использованием только односторонней связи, что его вполне устраивало. Узнав, что больше он не связан обязательствами, Саша даже несколько огорчился. Подчиняться кому-то другому парень не хотел. Отношения строились на доверии, и он был полностью уверен в порядочности своего "работодателя". А как поведут себя другие, вконец развращенные и коррумпированные нынешние начальники, и не будут ли его "использовать втемную", подставлять, для прокручивания своих грязных делишек - это был еще вопрос. В криминальные структуры идти не хотелось, хотя его с удовольствием бы взяли, он мог быть или "боевиком", или собирать данные и оценивать деятельность их производства, разрабатывая плановые операции. Но для этого надо было сидеть много часов, занимаясь бумажной работой. Этого он не любил и все, что можно, "пропускал" через компьютер. Некоторые вещи он не мог доверить даже компьютеру, работая под недавним руководством, поэтому приходилось все оценивать, сортировать и держать в голове, чтобы какой-нибудь пронырливый "хакер" не сунул свой нос, куда ему не следует.
Сашка был молод и его энергия требовала выхода и впрыскивания очередной порции адреналина в кровь. Он завербовался в армейское спецподразделение и пару лет мотался по "горячим точкам" раздираемой междуусобными войнами когда-то огромной страны.
Насмотревшись на гибель молоденьких солдат, не знающих за что они должны быть в ответе; на мародерство и глумление над домами и самими жителями гражданского населения после захвата или так называемого "освобождения", которым предшествовали несколько неудачных, по-идиотски разработанных военных операций, он не мог отделаться от чувства, что сам является частью чего-то мерзкого и грязного, от чего его старался уберечь самый первый его наставник, который однажды разогнал дерущихся во дворе мальчишек.
У них всего два человека погибли и четверо получили ранения разной степени тяжести, но на то они и были - "спец.", группа должна найти выход из любой нестандартной ситуации и, выполнив задание, возвратиться целой и, по-возможности, невредимой для получения следующего. Бойцы были одной командой и, проводя операции, с полувзгляда и полужеста понимали друг друга, но личная гражданская жизнь каждого была закрыта за семью печатями. Все, кому что было дорого хранили внутри, не позволяя себе расслабиться и дать волю настоящим человеческим чувствам. Сашка в какой-то момент понял, что сломался, где-то внутри стала нарастать волна отвращения к тому, чем он занимался. Это никак не отразилось на его боевых качествах, но после проведения очередной операции он не получал уже удовлетворения, и ночью стали часто сниться сны, в которых он видел глаза своих противников, горящих страхом и ненавистью - они ведь тоже воевали за свою идею, как они это понимали. И он пришел к окончательному выводу после того, как пришлось освобождать нескольких ребят из плена.
То, в каком виде спц.назовцы обнаружили их, было верхом изощренности: семеро из девяти человек были еще живы и, очевидно, завидовали своим наконец-то умершим товарищам. Это были совсем молоденькие мальчишки, которые даже если и смогут остаться жить, то уже никогда не будут ни физически, ни умственно полноценными людьми. А ведь у каждого дома остались родители, друзья, любимые девчонки, увлечения - всего этого они теперь навсегда лишены. У видавших виды и не раз смотревших смерти в лицо бойцов, волосы шевелились и на глаза наворачивались слезы ярости от бессильной злобы, не находящей выхода. Сашка заметил, что после этого у него немного сдвинулось сознание и ему хотелось, несмотря на то, кто перед ним - мирный житель, старик, женщина или подросток, просто с ненавистью посмотревший вслед - раздавить и задушить их одними руками. Это было страшное ощущение, ненавидеть людей только за то, что они другой веры и, как умеют, так и отстаивают свое право на такую жизнь, которая устраивает их. Он понимал, что и среди его соотечественников было полно таких мародеров и садистов, и нельзя было судить обо всех по поступкам небольшой кучки недостойных жизни выродков, но все не мог забыть мальчишку, умоляющего его товарища, с которым они остались охранять освобожденных раненых, ожидая вертолеты, чтобы погрузить на них ребят, пока остальные двинулись вслед за отступившими бандитскими формированиям, чтобы тот его пристрелил. Физическая боль и унижения, которым они подвергались, не оставляли в его сознании места, ради чего еще можно было бы жить...
глава 3
Александр уже полгода жил нормальной жизнью, но перепуганная девчонка на дороге вызвала у него тяжелые воспоминания. Наверняка у этих, терзавших ее мужиков были семьи и дети, только их дочерям, возможно было немного поменьше лет, и они не думали в этот момент, что какие-нибудь пьяные подонки нарушат любовную прилюдию их девочкам, как они сейчас, ради сиюминутной прихоти ломая чью-то жизнь.
Несколькими точными ударами он "вырубил" обоих и наклонился над дрожащей, истерично рыдающей девушкой.
Пробираясь сквозь кусты вслед за девчонкой, которая наконец сообразила, что ее спутнику тоже нужна помощь, и смогла более-менее внятно нарисовать сложившуюся ситуацию, Сашка подумал, что с них достаточно, но когда, выйдя на небольшую полянку, он увидел то, что стало с пацаном, волна ярости вновь захлестнула его. Оставшийся подонок склонился над лежащим вниз лицом мальчишкой и тыкал горящим окурком в его руку, чтобы тот пришел в чувство. Возможно, сесли бы пацан лежал кверху лицом, он тыкал бы ему и в лицо.
Услышав треск веток, мучитель обернулся, он подумал, что это возвращаются дружки. Он уже начал трезветь, и поэтому жалел о том, что ввязался в это дерьмо. Мужчина только успел заметить, что тот, кто пришел, одет не так, как его друзья, и попытался выпрямиться, но тут же свлился рядом со своей жертвой.
Сашка наклонился над мальчишкой и, увидев, что тот не дышит, нащупал на шее слабый пульс. Он не знал, насколько тяжелы его травмы и сам их характер, поэтому, прежде чем решиться его тронуть с места, он быстро ощупал его руки, ноги и голову. Лицо было залито запекшейся кровью, которая все еще сочилась из рассеченной губы. Возможно была сломана и челюсть, но открытой травмы на голове больше не было. Девчонка упала рядом на колени и плакала, зажав на груди лохмотья того, что ранее именовалось сарафаном, и что-то причитала. Она очень раздражала Александра этим нытьем и он велел ей заткнуться. Девочка замолчала, но продолжала судорожно всхлипывать. Пока он возился с мальчишкой, поверженный мужчина поднялся на ноги и попытался встать в стойку для боя. Сашка обернулся и, вскочив на ноги, тоже занял оборонительную позицию. Он оценивал противника: по весовой категории Сашка явно проигрывал. Мужик начал делать какие-то пассы руками, и Саша понял, что тот, хотя и имеет спецподготовку, не может являться для него серьезным претендентом на поединок. Девочка замерла, судорожно сжавшись, но успела лишь заметить, как водитель остановленной ею машины сделал какое-то движение, и мучивший их подонок стал плавно опускаться на землю.
Лучше не поднимайся, сука! - процедил сквозь зубы парень, увидев, как мужик, всхлипывая, ловит руками воздух, словно пытаясь за него уцепиться.
Саша поднял на руки застонавшего парнишку и почувствовал едкий запах мочи. Да, били его действительно серьезно. Не было ничего постыдного в том, что организм отреагировал на внешнее вмешательство таким образом. Он не раз видел ребят, которые оказавшись там, куда затем на выручку бросали их, спец.назовцев, лежащих по уши в собственном дерьме и размазывающих слезы по грязным щекам. Это случалось со многими, столкнувшимися с ужасной действительностью войны без правил, но обычно, если им удавалось выжить, страх проходил и оставалась только слепая злость на тех, кто заставил их пережить такое унижение, и тогда уже мир делился только на черное и белое, все краски и полутона стирались.
Неудивительно, что по возвращении у большинства из них "срывало крышу" и жизнь других людей теряла свою ценность.
Он с трудом дотащил пацана до машины, девчонка семенила сзади, стараясь не отставать. Оба мужика не стали дожидаться возвращения боевого хозяина машины и, придя в себя, отползли в кусты.
Сашка не стал вдаваться в подробности их исчезновения, осторожно погрузив парнишку на разложенное переднее сидение, он развернул машину и поехал в ближайшую больницу. Испуганная девушка сидела сзади и придерживала руками голову друга, чтобы она не моталась из стороны в сторону. Он все еще не приходил в себя. Неожиданно он изогнулся и начал хрипеть. Сашка прибавил скорость, благо на утренних улицах были только ранние автобусы и машины, собирающие мусорные бачки.
Гаишники, стоявшие около белых жигулей с синей полосой на боках и курившие по последней сигаретке, прежде чем разойтись после смены по домам, с удивлением посмотрели вслед мигнувшим стоп-сигнальным фонарям промчавшейся мимо них машины. Очнувшись, они по-быстому залезли в свой автомобиль и, включив сирену, помчались в погоню за наглым нарушителем спокойствия. Если бы Сашке пришлось удирать на служившей ему верой и правдой "Волге", с форсированным двигателем, приобретенной у комитетчиков через давнишнего друга, которую якобы списали, им не удалось бы его догнать. Но у него была другая цель, и гаишники с удивлением отметили, что водитель, хоть и не остановился на их недвусмысленные сигналы и приказы по "матюгальнику", почему-то заехал во двор больницы, из которого трудно было уйти от погони. От крыльца приемного покоя отъехала "скорая" и "Волга" затормозила напротив дверей. Подъехавшие менты все же решили взять реванш и, выскочив из своей машины, направили на Сашку, тоже вышедшего, чтобы сходить за кем-нибудь из медперсонала и носилками, короткоствольные автоматы.
Сашка присвистнул:
Все, ребята, я сдаюсь, только моему пассажиру срочно нужна помощь.
Один из четверых гаишников подошел к его машине и, убедившись, что пассажиру преследованной ими машины действительно требуется помощь, разрешил жестом опустить водителю руки. Второй направился в приемный покой и вскоре оттуда выскочили два человека в белых халатах. Погрузив мальчишку на носилки, молоденькая медсестра побежала обратно. Сашка и один из ментов помогли занести носилки внутрь помещения. К ним навстречу сразу вышел усталый, казавшийся старше своих лет, травматолог в зеленой униформе, в которой врачи обычно проводят операции.
Девочке вкололи что-то успокоительное, чтобы она не мешалась под ногами, и усадили ее на кушетке, застеленой белой простыней и накрытой сверху прозрачной клеенкой. Усевшись, она согнулась пополам и, стянув на груди разорванную ткань сарафана, начала потихоньку успокаиваться; бившая ее нервная дрожь постепенно проходила. А судя по тому, что мальчишку после беглого осмотра сразу повезли к лифту, чтобы поднять на второй этаж в операционную, с ним дело обстояло гораздо хуже.
Саша был пока не нужен: с девушкой осталась медсестра, мальчику он тоже уже ничем не мог помочь - вся надежда была на врачей, которые дежурили в эту ночь, - он вышел на крыльцо. Двое гаишников уже попрощались со своими сменщиками, заступающими на утреннее дежурство, и Саша увидел, как они, переговариваясь между собой, уходят в направлении ворот больницы. Оставшиеся, махнули ему, чтобы он подошел. От девочки они получили краткую предысторию событий, но толком ничего добиться от нее не смогли. По рации они уже сверили номер на Сашкиной машине со своей картотекой - за ним никакого криминала не было. Доблестные защитники спокойствия пока решили не сообщать о проишествии, так как рапорт надо было бы составлять тем, что сменялись, это было еще в их дежурство. По какой-то причине, между собой, стражи порядка решили, что можно немного обождать и поконкретнее узнать, что же случилось. Они на всякий случай составили предварительный протокол в больнице, потому что, если дать делу ход, то расследованием уже будет заниматься совсем другой отдел, и тогда начальство непременно поинтересуется, почему они тянули время. С другой стороны, наверняка уже участвующих в избиении и попытке изнасилования не найдешь, и еще одно дело придется переложить в сейф с нераскрытыми преступлениями. Врачи сказали, что парнишке повезло - его доставили вовремя и есть все шансы на выживание и почти полное выздоровление, если не произойдет ничего непредвиденного.
Сашка работал в режиме "сутки через трое" и это был уже второй день его выходных, поэтому на работу спешить было не надо и он, правда без особого энтузиазма, сел в машину гаишников и принялся четко, как для протокола, описывать известные ему события проходящей ночи. Обычно люди, ставшие свидетелем каких-нибудь неординарных ситуаций, путаются в своих показаниях, нервничают, забывают что-то главное и не могут оценить проишедшее, и Сашка, привыкший четко определять ситуацию и анализировать факты, показался менту странным, поэтому он настороженно поднял глаза и посмотрел на говорившего. Саша, не отводя взгляда, спокойно подолжал повествование, и бдительный гаишник вновь принялся заполнять протокол опроса. На всякий случай все же решили съездить на место проишествия, и один из гаишников пересел в машину к Саше, по видимому тоже "на всякий случай".
Птицы, распуганные ночными посетителями парка, все же начали петь свои утренние песенки. При свете встающего солнца, это место уже не казалось таким зловещим, и этот уголок природы был довольно мил, очевидно поэтому ребята и выбрали его в качестве интерьера для любовных развлечений. Как сюда удалось забрести тем трем ублюдкам, уже, наверное, никогда не узнать.
Трава перед высоким деревом была примята и выпачкана пятнами бурой крови. Они еще раз оглядели это место и пошли назад, к оставленной на шоссе машине. Один из гаишников нагнулся и поднял какой-то предмет. Он поднес его к лицу и удивленно присвистнул:
Да, парень, обрадовать тебя нечем. Говоришь, они оставались у машины и могли запомнить твои номера?
Саша утвердительно кивнул, не понимая в чем дело. Но тот не стал ему ничего объяснять и, сунув этот небольшой плоский предмет себе в карман, махнул рукой: мол, пошли дальше.
Движение на шоссе уже становилось все оживленней. Перейдя дорогу и попросив Сашку подождать в машине, гаишники отошли к своей и начали что-то тихо обсуждать. Сашка не мог понять причину того, что старший мент вдруг занервничал и посерьезнел. Он знал, что его не в чем обвинить: конечно, он "навешал" тем мужикам не в порядке самообороны, но ведь он не применял те приемы, от которых они до сих пор валялись бы там, где он их оставил.
Один из гаишников залез в машину и что-то отвечал по рации, а другой подошел и сел рядом с Сашей.
Когда он объяснил ему всю ситуацию, Сашка закурил. Внешне он остался спокоен, но внутри все кипело. Он понимал этих ментов - против соседней "конторы", хоть и не жалуют друг друга, они вряд ли рискнут давать показания, слишком хлипкими могли сделаться улики, если бы бывшим КГБэшникам пришлось держать ответ. Да и до суда дело вряд ли бы дошло, несмотря на заявление потерпевших - это замяли бы и спустили на тормозах. Предмет, поднятый ментом, был документом, удостоверяющим личность и звание одного из офицеров ФСБ, устроивших драку. Теперь, спохватившись, где он это мог "посеять", наверняка догадается, что его могут там же и найти, и поэтому предпримет меры предосторожности, пойдя в так называемую "контратаку". Ребят они не знали, а вот по номерам машины, найти ее владельца, от которого они получили и, конечно, были этим обижены, не составляло для них труда.
Я переговорю с потерпевшим - продолжил мент. - Будет лучше, если все останется между вами. Дело заводить не будут, поэтому и рапорт наш не нужен.
Саша понимал, что против такого сильного противника, за которым стояла целая организация, бессмыслено было идти и искать правду и справедливость. Самым умным поступком было бы сейчас сделать вид, что неизвестно кто затеял драку. Сашка в сердцах вышвырнул "бычок" в окно и кивнул, соглашаясь с приведенными доводами.
Гаишник вытащил протокол из планшета и отдал его Сашке, позволяя тому поступить с ним по своему усмотрению. Молодой напарник терпеливо ждал его в машине, и гаишник, пожав Сашке руку, открыл дверцу. Выйдя он обернулся и произнес:
Береги себя. Теперь ты ходишь по лезвию бритвы. Эта сволочь очень злопамятна.
Сашка понял, что он имел ввиду того, чье удостоверение нашли. Он понимающе кивнул и повернул ключ зажигания.
Последующие два дня прошли спокойно, но на третий, возвращаясь после "суток" домой, ему показалось, что его "ведут". Он притормозил, и светло-коричневая серебристая "ауди", шедшая все время сзади, обогнала его и, прибавив скорость, что было теперь уже необязательно, умчалась вперед. За рулем сидел приличного вида мужчина, а рядом с ним черезчур ярко одетая дама. "Может, я становлюсь параноиком?" - задал Сашка себе вопрос, но уже на следующий день получил ответ.
Выехав после обеда на машине из своего двора, он уже через пару кварталов был остановлен ОМОНовцами, якобы для выборочной проверки техдокументации. На обочине стояло еще три машины. Водители двух автомобилей выясняли отношения с одним из ОМОНовцев, разглядывающим их документы. Парень в сером камуфляже подошел к Сашиной машине и, взглянув куда-то на другую сторону дороги и кивнув, наклонился к приоткрытому окошку, представляясь и требуя права. Саша непроизвольно взглянул туда же и он ощутил смутное чувство тревоги - на другой стороне улицы сорвался с места светло-коричневый серебристый автомобиль.
Много позже он понял, что все же не оценил по достоинству своего противника. Уже на суде, по факту обнаружения у него в машине почти трехсот грамм героина, появившегося в руке пошарившего в багажнике ОМОНовца, он решил, что рваться доказать что-то обратное бесполезно. Сам процесс следствия, обычно длившийся месяцами, занял около недели. Саша не подписывал никаких признаний и на очной ставке с каким-то грязным мужчиной неопределенных лет и ярко накрашенной и безвкусно одетой женщиной, понял что те покажут что угодно. В их глазах стоял лихорадочный блеск, и, наверняка, им уже пообещали несколько уколов забвения, если те будут говорить то, что им велели. Он знал за что это ему и не надеялся на чудо. Парнишку, за которого он заступился, и девчонку впутывать не стоило. Гаишники тоже дали ему понять, что не должен на них расчитывать. Тут была своя большая игра, со своими грязными правилами. Он совсем недавно женился и самым лучшим вариантом было, что он примет то, что ему навязали, чтобы не закончилось все еще более плачевно...
Назонетату
...На зоне его не трогали, но относились к нему настороженно. Кто он и откуда было неизвестно. Александр делал то, что требовал тюремный распорядок, не проявлял интереса к тому, чем занимались остальные в "свободное" время. Как-то, уже через полторы недели, он заступился за пацана, только попавшего к ним и в чем-то незначительном провинившимся перед сокамерником, не первый раз отбывающим свой срок и имевшим привелегированное теплое местечко. Для начала подручные этого "местного князька" окунули пацана головой в парашу, а затем наклонили его, и один из здоровых жлобов начал недвусмысленные манипуляции со своей ширинкой. Саша, до этого не вмешивающийся ни во что, понял что сейчас последует. Он знал, что за дверью находится охранник, который и не подумает вмешаться и предотвратить насилие, да и потом сделает вид, что ничего не случилось; он видел, как парнишка перстал орать от полученного в солнечное сплетение удара, и только таращил от предстоящего ужаса глаза, в которых стояли слезы. С его волос капала грязная жидкость и по лицу стекали вонючие струйки. Почти вся камера столпилась в ожидании предстоящего "представления" в углу около параши. Саша поднялся с нар и громко произнес:
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |