Великороссам и тем малороссам, которые ощущают свою неразрывную связь с судьбой России и, вопреки желанию государства, не считают русский язык «мовою инозэмнойи дэржавы», нужно, осознав свое положение, последовательно и на всех уровнях отстаивать русские духовные ценности. Нельзя далее оставаться безучастными к тому, что в школах Украины на протяжении уже десятилетия на уроках истории преподают русофобию... Непростительно мириться с тем, что украинское государство старается воспитывать молодое поколение — последовательно, на всех этапах — в школах, в армии, в вузах... — зомбированными существами, выдрессированными на враждебность ко всему русскому.
Несмотря на все неудовольствия, реальные или надуманные, которые испытывали украинцы в едином русском государстве, они не должны забывать, что осваивать великое духовное достояние русской православной цивилизации — прежде всего в их интересах. Ибо — по большому счету — никакого другого духовного достояния у них нет. В противном случае, это будет похоже на то, будто они назло кому-то совершили духовное самоубийство.
Наше духовное достояние — есть главное наше богатство (гораздо важнее экономического, восстановить которое намного проще). Только оно может стать подлинным основанием той спасительной национальной идеи, на которой держится всякое здоровое общество. Такая идея способна дать людям уверенность в том, что жизнь их не бессмысленна, а совершается во имя достойной и высокой цели... Она помогает народу пережить лихолетья и убеждает людей, что страдания их не напрасны... Она наделяет народ чувством собственного достоинства, делая его непадким на всевозможные заморские соблазны, в погоне за которыми легко можно утратить свои ценности, не приобретя ничего взамен... Она может удержать хотя бы часть чиновников от воровства и коррупции...Она помогает воспитать молодежь продолжателями дел их отцов и хранителями национальных святынь...
Утратив же духовные ориентиры — мы рискуем исчезнуть из мировой истории как самостоятельный ее субъект, и, несмотря на пройденный нами тысячелетний исторический путь, — все наши подвиги и великие деяния, совершенные на этом пути, исчезнут вместе с нами, или будут превратно истолкованы теми, кто придет на наше место; вся наша слава — будет присвоена ими — попытки чего происходят уже на наших глазах. Сумев же духовно спастись и возродиться — мы в силах будем внести достойный вклад и в возрождение всей Руси.
Нельзя не остановиться еще на одном, чрезвычайно важном вопросе. Есть большая вероятность того, что рано или поздно на Украине русское начало возобладает. (Точно так же, как возобладало оно когда-то в Литве, подчинившей Юго-Западную Русь после монголо-татарского нашествия). Ведь бедной, а тем более в значительной степени искусственно созданной культуре невозможно длительное время противостоять культуре подлинной, культуре, к тому же, великой. Хилая украинская словесность может еще некоторое время осуществлять представительские функции, удерживаться на государственном телевидении, в школах и т.д. Не исключено, что она долго еще будет фигурировать на вывесках магазинов и всякого рода заведений — в качестве местной экзотики, этакого «орнамента в туземном стиле»... Но полноценно выполнять те задачи, которые должна выполнять словесность — она не в состоянии. Как не в состоянии пребывать в душах людей, оказывая на них то благотворное влияние, которое и надлежит оказывать слову... Поэтому, если Украина не погибнет духовно, не раствориться окончательно, превратившись всецело в некий лакейский придаток Запада, — то это несомненно будет русское государство. И будет тогда две Руси: Южная и Северная, Малая и Великая.
Теперь возникает вопрос: нужна ли нам единая Русь — то есть, стоит ли украинцам связывать свою судьбу с Великой Россией, стремиться к объединению с огромным русским массивом, государством, которое простирается от Балтийского моря до Тихого океана, населено кровно и духовно родственным нам народом и обладает сказочными богатствами? Многих, например, отпугивает то, что из-за своей обширности и той ответственной всемирной миссии, которую призвана осуществлять Россия, — она всегда имела беспокойную историю и не самые мягкие формы правления...
Или нам следует, не объединяясь с Россией, воспользоваться лишь, принадлежащим и нам по праву, великим духовным достоянием русской цивилизации?
Есть же, к примеру, независимые одна от другой англоязычные страны — Великобритания, США, ЮАР, Австралия... — причем взаимная обособленность англоязычных миров нисколько, как кажется, не влияет на благополучие их обитателей.
Имеются, однако, веские весьма причины, заставляющие говорить о неизмеримо большей выгодности для Украины, как и для других самобытных частей русского мира, совместного пребывания в едином государстве с единым политическим центром. Причин этих немало, начиная с причины, скажем так, «механического» свойства, которая заключается в том, что уже само по себе раздельное существование двух, пусть даже полностью однородных государств, наличие двух равноправных центров притяжения — не может не породить между этими государствами множества противоречий. Ведь если произвольно разделить любую моноэтническую, монокультурную, моноконфессиональную и притом самую благополучную страну — то уже сам по себе этот раздел и условия раздельного существования непременно вызовут губительный раскол между частями прежде единого целого во всех сферах жизни.
Кроме того, вся история Руси многократно свидетельствовала о том, что Русь сильна своим единством. С утратой же этого единства она становилась беспомощной и легко уязвимой. Внешние силы всегда находили возможность посеять вражду между политически обособленными русскими землями, тем самым взаимно их ослабляя.
Вообще же, нельзя забывать, что у православных народов в современном мире, кроме России, защитников больше нет.
Взаимная обособленность англоязычных миров не может служить нам примером еще и по причине глубинного различия нашего типа духовности, сформированного православием, — и того типа духовности, который сложился в англоязычных странах под влиянием протестантства.
Для протестантского мира характерно равноправие и независимость его составляющих, ощущение ими своей самодостаточности, несмотря на разность их исторической и культурной значимости. У протестантов, в отличие от православных, индивидуальное начало преобладает над соборным. Это проявляется даже в отношении к высшим духовным ценностям и святыням, которые протестанты стараются подстроить и приспособить к себе, сделать их собственными, отдельными (а следовательно — и ограниченными); вместо того, чтобы самим подтягиваться к этим ценностям и святыням, меняться в зависимости от них. У протестанта все свое, ему принадлежащее, в том числе и «собственный Бог». Всякий протестант — в сущности, сам себе церковь. Превыше всего для него собственный его авторитет. Дороже всего — независимость.
Свойственное протестантам потребительское, утилитарное отношение к духовным ценностям отразилось и на том, в каком направлении развиваются искусство и культура в этих странах, на характере принятой там системы образования и т.д.
Что же касается Украины, то протестантские рецепты ей не подходят, так как духовность ее населения была сформирована под влиянием иной — православной — традиции. Православному миру присуща соборность, предполагающая — при всей самобытности отдельных участников православного сообщества — признание ими иерархии духовных ценностей. Православному человеку важно иметь возможность приобщиться к тому высшему, что создано его цивилизацией, соотносить себя с этим высшим, духовно подпитываться от него. Для человека православной культуры декларировать свою независимость от духовных высот, достигнутых в том культурном пространстве, к которому он принадлежит, равнозначно духовному падению.
Обосабливая же Украину от единого русского мира, мы утверждаем необязательность для нас высших духовных ценностей, созданных нашей цивилизацией — что не может не привести нас к духовной и культурной деградации.
Нынешние власти пытаются склонить Украину к протестантскому пути развития. Нам предлагают удовлетвориться тем, что у нас тоже все свое: свой язык, своя литература (при наличии, как и полагается, своего «национального гения» — Тараса Шевченко), своя «нэзалэжна» церковь и т.д. — и духовно на том успокоиться. Главное — выполнить формальные требования: чтобы все было «как у людей». (Если же «язык», или «гений», или «церковь» — не совсем настоящие — то «для пользы дела» предлагается считать их таковыми).
Весь этот маскарад важен для украинской верхушки, которая надеется, что соблюдя формальности, сможет получить право считаться полноценной элитой и извлекать из этого надлежащие выгоды. Для тех же, кто, благодаря Богу, подобных забот лишен, однако имеет определенные духовные запросы, кто, говоря по-пушкински, «духовной жаждою томим» — искусственных духовных ценностей недостаточно.
Если же говорить о народе в целом, то попытки навязать ему чужеродные пути развития грозят привести к разрушению того духовного строя, на котором испокон веков держалась русская жизнь. Даже в экономике бездумное заимствование чужого приводит чаще всего к плачевным последствиям. Для всех, к примеру, уже очевидно, что внедряемая на Украине рыночная экономическая модель — (разработанная и опробованная в протестантских странах и рассчитанная на протестантский тип сознания) — у нас не сработала — из-за несоответствия предлагаемых рецептов тому типу личности, который сложился у нас на протяжении всей нашей предыдущей истории. Попытки же внедрить эту модель в нашу жизнь, не считаясь с народным мнением, обернулись лишь банальным разворовыванием и деградацией во всех сферах жизни.
Что же касается других, более важных, нежели экономика сфер — то своеобразным индикатором нашего гибельного духовного перерождения, ведущего к окончательному «упразднению» нашей цивилизации, может служить победное шествие и повсеместное укоренение, особенно на исконно православном Востоке Украины, всякого рода протестантских церквей и сект, — для представителей которых все наше прошлое, в том числе и тысячелетний христианский наш опыт — пустое место...
3 На деле, правда, вышло по-другому: «чикагские воспитанники», по разным причинам, ударились в «патриотизм».
«Русская община». Редакция 06.08.2004
содержание назад продолжение литература
Copyright (c) 2002 R.C.K.
Russian Community of Kiev
Информация о сайте
Email: info@russian.kiev.ua
Архив сайта Русской Общины Украины
http://russian.kiev.ua/books/sidorenko/need/need9.shtml
С.Н. Cидоренко:
Нужна ли «українцям» Россия?
Существование Украины в виде независимого государства, искусственно обособленной от других органически связанных с ней русских земель, не может не отразиться самым пагубным образом на всех сферах жизни этого края. Поэтому для того, чтобы наша жизнь вернулась в нормальное русло, нам необходимо прежде всего стремиться к единству Руси.
Преимущество единого хозяйственного пространства, единых, а не взаимоисключающих экономических интересов для всех частей исторической Руси — отрицать могут лишь те, кто заинтересован в поддержании на Украине постоянной кризисной ситуации — чтобы населению, прозябающему на грани голода, ничего другого не приходило в голову, кроме мысли любой ценой раздобыть кусок хлеба — что обеспечивает должную сговорчивость этого населения по всем вопросам.
Только восстановление русского национального, культурного, политического, хозяйственного единства — способно помочь Украине избежать слишком реальной для нее перспективы превратиться в подобие банановой республики с вечно коррумпированной властью и постоянной политической нестабильностью.
Нельзя, кстати, не принимать во внимание и того, что в ближайшем будущем, в условиях надвигающегося мирового ресурсного голода — ключи от кладовой нашей планеты будут в руках России, запасы природных ресурсов которой несопоставимы ни с какой другой страной мира.
При этом очень существенно, чтобы не одни лишь материальные причины заставили украинцев двигаться навстречу России. Важно, чтобы украинцы осознали общность своей судьбы с Россией и невозможность иного пути. И сознательно делали общее русское дело, вместе с великороссами и белорусами. Иначе, вынужденно возвратившись в русскую семью по причинам исключительно материальным, они будут в этой семье чем-то вроде бедного родственника, культурно и материально убогого, чувствующего свою неполноценность и льстящего богатому брату ради «куска хлеба» (втайне при этом брата ненавидя и ожидая только момента, чтобы снова его предать).
Нам всеми силами нужно стремиться к воссозданию порушенного братства. И инициатива в этом должна принадлежать именно украинцам, которые сами отделили себя от остальных русских. Ведь граждане нынешней России и до сих пор еще не очень-то к этому привыкли: лишь постепенно обнаруживая для себя, что украинцы стали чужими — россияне и сами начинают относиться к ним как к чужакам. В самом деле, когда еще прежде в России сочиняли об украинцах анекдоты?! И стоит обратить внимание на то, какие характерные черты украинцев в этих анекдотах подчеркиваются: жадность, ограниченность, примитивная хитрость, предательство...
К сожалению, и россиянам, и украинцам придется теперь прилагать немало усилий для преодоления той пропасти недоверия, отчужденности, даже враждебности, — которая между нами длительное время искусственно создавалась (и продолжает создаваться до сих пор).
В этой связи тем более важно, чтобы при всей неоспоримой экономической целесообразности объединения Украины с Россией, ведущим мотивом к такому объединению, было, с обеих сторон, не искание экономической выгоды, а понимание духовной и культурной неразрывности России и Украины. И только это может стать прочным фундаментом объединения. Тогда как союз, основанный исключительно на материальном расчете, при первом же повороте судьбы, с наступлением экономических трудностей и неурядиц, рискует снова распасться.
Подтверждением может служить и наш собственный опыт. Ведь и коммунистическая система (а с ней и страна, руководимая коммунистами) развалилась не в последнюю очередь из-за того, что коммунистическая власть преследовала, главным образом, материальные цели (повышения благосостояния, «догнать и перегнать» по экономическим показателям Запад и т.д.). Поэтому в какой-то момент значительная часть населения решила, что если главной целью является достижение материального уровня жизни, подобного западному, то стоит ли дожидаться, пока вся страна догонит, наконец, Запад (или построит мифический «коммунизм»)? Не лучше ли попросту, в индивидуальном порядке, перейти на сторону Запада — и, таким образом, немедленно, не дожидаясь всех остальных, воспользоваться плодами западной жизни. Возобладали настроения, запечатленные в глуповатой песенке тех времен, в которой в ответ на обращенное к толпе обещание в будущем каких-то благ, толпа хором пела:
Нет, нет, нет, нет — мы хотим сегодня!
Нет, нет, нет, нет — мы хотим сейчас!
Для того чтобы оправдать последовавшие за таким выбором действия и поступки, собственная страна подверглась активному поношению. В СМИ с готовностью тиражировалась любая клевета на ее прошлое и настоящее. Все это пользовалось большим успехом у огромного числа граждан. Каких-либо духовных мотивов противостоять этому процессу у общества, воспитанного коммунистами, не нашлось; количество людей, поддерживающих гибельный для страны путь, постепенно достигло определенного предела... — и страна развалилась. В духовном отношении помочь своему народу коммунистическая власть оказалась не в состоянии. Более того, ее верхушка приняла самое деятельное участие в разграблении страны и по многим направлениям возглавила этот процесс. Ее представители раньше других перешли на западный «стиль жизни», когда, пребывая еще на должностях «слуг народа», поставили для себя превыше всего частный свой интерес. К тому же, те экономические успехи, которые можно записать в актив этой власти, были достигнуты, не в последнюю очередь, за счет духовного обнищания народа, разрушения его святынь и традиций. Народ, воспитанный коммунистической властью, оказался духовно инфантильным и беззащитным, совершенно не готовым к тому, чтобы отстаивать собственное национальное достояние. А потому позволил ловким демагогам обмануть себя и ограбить, навязать себе чуждые ценностные установки; позволил — в сфере экономической — заставить себя играть игры по чужим правилам и с заведомо проигрышным результатом.
Для украинцев сегодня важнее всего восстановить свою духовную сущность, а потому для них жизненно необходимо стремиться к единению с Россией. Стремиться несмотря ни на что. Даже в том случае, если бы это сопряжено было с экономическими потерями, и независимо от того, какая в данный момент в России власть. Даже вопреки нежеланию и возможному противодействию со стороны самой этой власти... Ведь единения следует добиваться отнюдь не ради того, чтобы сменить киевских правителей на московских, — а ради обретения той Высшей Власти, которая в трудные времена всегда спасала Россию и русский народ — власти Правды. Той Правды, действуя во имя которой народ всегда чувствовал правоту на своей стороне — и побеждал, и преодолевал любые преграды.
А иначе... разве способен на какие-либо свершения украинский народ в теперешнем его состоянии, народ, вовлеченный в величайшее преступление перед своим прошлым и будущим?
Украинцам, помимо прочего, следует быть готовыми и к тому, что, в случае если у них обнаружиться стремление к воссозданию единого русского государства, — объединяться им придется не с одними только носителями великой русской духовной культуры, а с народом, который, к сожалению, в неменьшей степени нуждается в духовном исцелении, чем украинцы. Однако спасением для нынешних россиян является то, что они не оказались выдернутыми из национальной традиции — и эта традиция продолжает оказывать на российское общество целебное влияние, отчасти компенсируя все те негативные воздействия, которым сегодня оно подвергается.
Что же касается населения Украины — то для него в данный момент нет ничего важнее восстановления своей национальной идентичности и возвращения в естественное для него духовное пространство. В этом смысле даже коммунистические годы были для населения Украины менее губительными, нежели тот период, который Украина переживает сейчас. Все-таки коммунистическая власть не шла на полный разрыв с национальной традицией и национальной культурой, эксплуатируя для своих нужд отдельные их элементы (к тому же, централизованному государству, каким был СССР, для удобства управления необходим был «язык межнационального общения»). Тогда как то, что происходит на Украине в наши дни — влечет за собой совершенное изменение национально-культурного кода, иными словами смерть — смерть малороссов как русских, как православных... — и превращение в некую новую, искусственно создаваемую человеческую общность.
Существенным препятствием в деле восстановления единства Руси часто становится неспособность жертвовать теми или иными частными, узкопартийными и прочими второстепенными интересами во имя достижения главной цели. И потому сегодня, в частях расколовшейся Руси, те силы, которые вроде бы ратуют за ее единство, не могут перейти к практическим шагам в этом направлении из-за всякого рода второстепенных причин. К примеру, российские демократы — даже те из них, кто положительно относятся к объединительным идеям, — неохотно идут на сближение с Белоруссией — потому что там-де — «диктатор Лукашенко»; на Украине же — поддерживают кого угодно, но только не коммунистов — единственную на сегодня реальную политическую силу, которая в своих программных документах декларирует курс на объединение с Россией и Белоруссией и пользуется вместе с тем массовой поддержкой. Для слишком многих решающим оказывается опасение, что в случае ставки на коммунистов, хоть и появляется реальная надежда на восстановление единой державы, но могут пострадать экономические интересы. Да и сами украинские коммунисты, несмотря на все свои программные документы, неоднократно делали оговорки вроде того, что с «ельцинской Россией» они объединяться не будут...
Надо сказать, для коммунистов подобные оговорки, вообще, не случайны. Их приоритеты остаются неизменными, начиная с 1917 года, когда ради воплощения коммунистической доктрины, они развалили Россию. Впоследствии, правда, начали собирать обратно, — но, опять же, не ради самой России, а ради спасения коммунистической власти (после того как обнаружилось, что мировой революции скорым временем не предвидится и надо защищать свой коммунистический «остров свободы» от наседающих со всех сторон «капиталистических хищников»).
Точно так же поступили коммунисты и в 1991-м году, когда помогли «руховцам» и Кравчуку оторвать Украину от Союза (без коммунистов те бы не справились), проголосовав (вместе с Рухом) за «нэзалэжнисть Украйины» — ради только того, чтобы отделиться от «ельцинской России».
И дело тут отнюдь не в разложении и предательстве коммунистической верхушки (в отличие, будто бы, от позиции «рядовых коммунистов») — дело в определенном устройстве сознания — сознания материалистического, — активно реагирующего на те или иные явления или процессы, происходящие в сфере материальной (вроде социального неравенства и т.п.) и неспособного реально воспринимать то, что выходит за ее рамки. По этой причине материалисту — хоть капиталисту, хоть коммунисту — трудно дается понимание всего того, что находится не в кошельках или карманах, а в человеческих душах (понятие Родины, например).
В этом отношении, между такими, казалось бы, непримиримыми противниками, каковыми являются коммунисты и те, кого сегодня собирательно называют «демократами» — разницы никакой нет. Как коммунисты, в 1917 году, развалили Россию ради построения коммунистического общества, так «демократы», в 1991 году, снова развалили страну, теперь уже борясь с «коммунистической системой». («Демократы», вообще, «почему-то» пребывали в убеждении, что проведение «рыночных реформ» следует непременно начинать с расчленения страны). И оба раза в жертву приносилось единство страны, которая, в результате учиненного то первыми, то вторыми «перераспределения благ» — стремительно скатывалась на грань национальной катастрофы.
Говоря, кстати, о коммунистической форме любви к отечеству, о прочности «советского патриотизма» — нелишне вспомнить и декабрьский референдум 1991 года. Откуда было взяться тогда более 90% проголосовавших за «нэзалэжнисть» — если бы не «рядовые коммунисты» и тот самый коммунистический электорат, который на всех выборах неизменно обеспечивает своей партии большинство голосов. Стало быть, и на низовом уровне сработала мотивация: пусть разваливается страна — только бы не допустить Ельцина с его «буржуазными реформами».
В деле объединения Руси очень важно отвлечься от соображений относительно его выгодности или невыгодности с экономической точки зрения, о собственной в нем роли, о паритетности, соблюдении равноправия участвующих в нем сторон и т.п. Главное — возродить нашу великую Родину — без чего ни малороссам, ни великороссам подняться с колен невозможно.
Малороссам же, на этом пути неминуемо предстоит столкнуться с множеством «подводных камней», которые им подкинула нелегкая их история. К примеру, когда сегодня на Украине заводят сочувственные речи об объединении с Россией, то, чаще всего, видят в таком объединении некое осуществление принципов интернационализма, дружбы между народами, говорят о равноправии культур, вспоминают шевченковские слова «и чужому научайтэсь, й свого нэ цурайтэсь» и т.д... И упускают самое важное: то, что по большому счету единственная наша культура (которая создавалась нашими предками, но которую мы можем утратить) — это культура русская — отрыв от которой гибелен. И потому для украинцев самое важное — поскорее возвратиться под ее благодатную сень.
Ответственный выбор, предстоящий теперешним «украинцам», вынуждает всерьез задуматься над вопросом о том, из какого «теста» сделана та «элита», которая всплывает в наши дни на поверхность мутной украинской жизни и образует правящую прослойку новоиспеченного государства. Населению Украины неизбежно придется решать: может ли оно доверить свою судьбу, защиту своих нравственных устоев и своего духовного достояния — нынешней украинской власти? Следует ли ему способствовать усилению этой власти или нужно, в свою очередь, добиваться независимости от той «независимости», которую в своих интересах навязала ему эта власть и от тех порядков, которые она насаждает?
Говоря об особенностях нынешней украинской «элиты», следует иметь ввиду, что Украина — это та часть русской земли, которая всегда в первую очередь ощущала на себе давление со стороны антирусских сил Запада.
Украинской «элите» в прежние времена слишком часто приходилось сдавать экзамен на прочность и на верность национальным святыням и идеалам, слишком часто она становилась объектом угроз или подкупа. Для одних эти испытания явились своего рода закалкой, другие же — большинство — экзамена не выдерживали. К сожалению, в дальнейшем психология этого большинства стала типичной для правящего класса на Украине. Представители этого класса, заботясь в первую очередь о собственном благополучии, всегда имели склонность к тому, для чего в наши дни придумали мягкое название «многовекторность» — иными словами, торговали направо и налево национальными интересами, предавали на поругание народную веру, — угнетая при этом свой народ хуже иноземных завоевателей. Народ же отстаивал национальные святыни, берег традиции и с надеждой глядел на Москву, ища в ней поддержки против инородных и доморощенных поработителей. И если Малая Русь сохранила все-таки духовный свой облик во времена польского владычества в крае, то только благодаря народу, а отнюдь не национальной «элите». Ведь именно позиция простых прихожан не позволила тогда православному духовенству массово перейти в унию — по примеру некоторых церковных иерархов, соблазнившихся на посулы или поддавшихся давлению польских властей. И именно выбор простого народа определил исход той борьбы, которая была начата восстанием Богдана Хмельницкого. Вспомним хотя бы время, наступившее после восстания Хмельницкого и предшествовавшее Переяславской Раде, — когда казачья верхушка, с Хмельницким во главе, озабоченная прежде всего повышением своего статуса во властной иерархии польского государства и стремившаяся извлечь из сложившейся ситуации максимальную для себя выгоду, совершенно запуталась в привычной для себя «многовекторности». Тогда как позиция участвующего в восстании простого народа была однозначной. Исследователь украинства Николай Ульянов писал: «...Измученный изменами, изверившийся в своих вождях, народ усматривал единственный выход в московском подданстве. Многие, не дожидаясь политического разрешения вопроса, снимались целыми селами и поветами и двигались в московские пределы. За каких-нибудь полгода выросла Харьковщина, пустынная прежде область...» /39/.
С тех пор, когда после войны с Польшей казачья верхушка получила под свой контроль Украину, природа сугубо украинской власти, несмотря на пережитые Украиной исторические перипетии, остается неизменной.
О малороссийских казаках историк В.О. Ключевский писал так: «...Бить и грабить пана и торговать саблей — в этих двух интересах замкнулось все политическое миросозерцание казака, вся социальная наука, какую преподавала Сечь /.../ Свои боевые услуги казаки предлагали за надлежащее вознаграждение и императору германскому против турок, и своему польскому правительству против Москвы и Крыма, и Москве и Крыму против своего польского правительства» /40/.
В характере казачества можно обнаружить множество черт, указывающих на его родство с современным уголовным миром (поэтому, кстати, и для «экспроприаторской» идеологии коммунистической власти украинские казаки всегда были «социально-близкими»).
При всем романтическом ореоле, неизменно сопровождающем описание в художественной и даже научной литературе жизни малороссийского казачества — у всякого непредвзятого исследователя хищнический его характер не вызывает сомнений. «У казаков, — писал Николай Ульянов, — с давних пор жила мечта получить в кормление какое-нибудь небольшое государство. Судя по частым набегам на Молдово-Валахию, эта земля была раньше всех ими облюбована /.../ Казаки чуть не целое столетие продолжали попытки завоевания и захвата власти в дунайских княжествах. Прибрать их к рукам, учредиться там в качестве чиновничества, завладеть урядами таков был смысл их усилий» /41/. В результате крестьянской войны, возглавленной Хмельницким и приведшей к отпадению от Польши левого берега Днепра, казачья верхушка получила «в кормление» всю Левобережную Украину.
Чтобы иметь приблизительное представление о том, какого рода порядки установились на Украине после Переяславской Рады и удерживались больше столетия (при формальной власти Москвы), достаточно вспомнить недавнее правление чеченских полевых командиров в независимой Ичкерии. Когда казачья верхушка получила в свое безраздельное владение Украину, на Украине осуществилось нечто похожее на то, что в нынешних выражениях обозначается словосочетанием «криминалитет пришел к власти». Новые хозяева Украины принялись энергично закабалять своих же собратьев, постепенно прибрали к рукам их землю... — так что спустя 130 лет после восстания Хмельницкого прежде социально почти однородное население Малороссии оказалось разделенным на немногочисленных владельцев несметных богатств и их бесправных рабов. После этого центральной власти, когда у нее дошли, наконец, руки до наведения порядка на Украине, оставалось лишь узаконить фактически существующее крепостное право. Как отмечает в своей книге Николай Ульянов: «...Главным источником обогащения служил, конечно, уряд. Злоупотребление властью, взяточничество, вымогательство и казнокрадство лежат в основе образования всех крупных частных богатств на Украине» /42/. (Все это поразительно напоминает теперешнюю Украину, начиная от радикального расслоения ранее имущественно однородного населения и кончая основными источниками приобретения сегодняшних «несметных богатств»...)
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |