Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 36 страница

Индивидуализация наказания соучастников осуществляется в соот­ветствии с положениями ст. 67 УК на основе общих начал назначения наказания. В частности, совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной груп­пы или преступного сообщества (преступной организации), а также особо активная роль в совершении преступления учитываются в каче­стве обстоятельств, отягчающих наказание (п. «в» и «г» ч. 1 ст. 63 УК). Вместе с тем следует учитывать и положения, предусмотренные в ч. 3 ст. 61 и ч. 2 ст. 63 УК, согласно которым, если смягчающее или отяг­чающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Осо­бенной части УК в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания.

§ 6. Специальные вопросы ответственности соучастников

В судебной практике нередко возникают специальные вопросы от­ветственности соучастников, обусловленные особенностями субъекта, стадий совершения преступления, добровольного отказа и т.п. Все эти обстоятельства имеют существенное значение для квалификации дейст­вий соучастников и нуждаются в отдельном рассмотрении.

Квалификация соучастия в преступлении со специальным субъектом. Спе­циальным субъектом признается лицо, которое помимо общих признаков (возраст уголовной ответственности и вменяемость) в соответствии с зако­ном наделяется дополнительными признаками, обусловленными статусом лица (гражданин РФ, должностное лицо и т.п.), полом (мужчина или жен­щина), семейно-родственными отношениями и т.д. Согласно ч. 4 ст. 34 УК «лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части настоящего Кодекса, участво­вавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, не­сет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его ор­ганизатора, подстрекателя либо пособника». Таким образом, в соучастии со специальным субъектом иное лицо, не отвечающее признакам специ­ального субъекта, по общему правилу не может быть ни исполнителем, ни соисполнителем. Содеянное им требует обязательной ссылки на ст. 33 УК (организатор, подстрекатель, пособник).

Соучастие в преступлении со специальным субъектом следует от­личать от случаев, когда исполнитель не достиг возраста уголовной от­ветственности или невменяем. Поскольку в этих случаях речь пойдет не о соучастии, а о посредственном причинении вреда, постольку по­ложения ч. 4 ст. 34 УК на них не распространяются.

Ответственность соучастников при эксцессе исполнителя. До вступле­ния в действие УК 1996 г. понятие эксцесса, отсутствовавшее в законо­дательстве, разрабатывалось доктриной уголовного права.

Эксцессом исполнителя признаются случаи «совершения исполните­лем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников» (ст. 36 УК). В такого рода ситуациях имеет место отклоняющееся от обще­го умысла, договоренности поведение (от лат. excessuss - «отступление», «уклонение») исполнителя. Эксцесс исполнителя возможен при любой из предусмотренных УК форм соучастия. При эксцессе исполнителя он са­мостоятельно выходит за рамки ранее согласованного с другими соучаст­никами и совершает более тяжкое преступление или два преступления. При совершении исполнителем преступления менее тяжкого преступле­ния по сравнению с тем, что было оговорено, налицо добровольный отказ от совершения более тяжкого преступления. Ответственность за эксцесс исполнителя несет только сам исполнитель, другие соучастники преступле­ния отвечают лишь за деяние, которое охватывалось их умыслом (ст. 36 УК).

При эксцессе самостоятельные действия исполнителя должны иметь юридическое значение (в законе говорится о «совершении иного пре­ступления»). Не будет эксцессом, по смыслу рассматриваемого инсти­тута, кража, совершенная не днем, а вечером; убийство не с помощью пистолета, а ножа, поскольку эти обстоятельства не меняют характер содеянного — убийства, согласованного с другими соучастниками. Осу­ществляя эксцесс, исполнитель либо причиняет иной вред, чем заплани­рованный, либо совершает деяние при таких обстоятельствах, которые существенно меняют юридическую природу деяния (напр., не простое, а квалифицированное убийство). При эксцессе отсутствует причинная связь между действиями соучастников и совершенным преступлением. Кроме того, выходя за пределы заранее оговоренного, исполнитель тем самым изменяет содержание умысла, и, следовательно, теряется субъ­ективная связь между соучастниками. В связи с этим законодатель ука­зывает, что за «эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат» (ст. 36 УК).

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переква­лифицировала действия Г.А., Г.М. и С. с п. «в» ч. 3 ст. 162 УК («Разбой») на п. «а», «г» ч. 2 ст. 161 УК («Грабеж») на том основании, что в судебном засе­дании не было установлено, что подсудимые знали о наличии у Я. ножа, ви­дели его применение и это охватывалось их умыслом. Таким образом, за применение ножа при разбойном нападении должен отвечать лишь один Я.^[483]

По делу А. и К. Президиум Верховного Суда РФ указал, что совместные и согласованные действия виновных выразились в завладении имущест­вом с использованием ножа для осуществления психического воздействия на потерпевшего. Действия, направленные на лишение потерпевшего жиз­ни, К. совершил вне сговора, в отсутствие А., занимавшегося поиском денег в другой комнате и не причинившего какого-либо вреда здоровью Г. Дан­ных о том, что между К. и А. была договоренность о нанесении потерпев­шему телесных повреждений, в деле не имеется. При таких обстоятельствах следует признать, что убийство Г. умыслом А. не охватывалось, и в данном случае действия К. являются эксцессом исполнителя, за который согласно ст. 36 УК другие соучастники преступления ответственности не подлежат^[484].

По степени отклонения деяния исполнителя от состоявшегося между соучастниками соглашения эксцесс исполнителя обычно подразделя­ют на два вида — количественный и качественный. При количественном эксцессе исполнитель выходит за рамки согласованного либо в части формы преступного посягательства, и тогда он сопряжен с совершени­ем однородного с задуманным преступления (вместо кражи — грабеж), либо в части квалифицирующего обстоятельства, и тогда исполнитель совершает квалифицированный вид задуманного преступления (вме­сто простого убийства — убийство с особой жестокостью). Количест­венный эксцесс не прерывает совместно начатого преступления, и по­этому согласованное деяние в целом совершается.

Качественный эксцесс выражается в совершении абсолютно другого по характеру и степени общественной опасности преступления (вместо кражи — незаконное приобретение наркотических средств) либо когда наряду с задуманным совершается и другое, не охватываемое умыслом соучастников, преступление (разбой и изнасилование). При качествен­ном эксцессе исполнитель прерывает исполнение совместно задуман­ного и выполняет действия, которые не охватывались умыслом других соучастников.

При количественном эксцессе соучастники отвечают либо за не­оконченное преступление (приготовление, покушение), либо за окон­ченное преступление, которое охватывалось их умыслом. При каче­ственном эксцессе исполнитель отвечает по совокупности за приго­товление к совместно задуманному преступлению (если преступление является тяжким или особо тяжким) и другое фактически совершенное преступление либо по совокупности совершенных преступлений. Дру­гие соучастники привлекаются к ответственности либо за приготовле­ние к совместно задуманному преступлению, либо за то преступление, которое изначально охватывалось их умыслом¹.

В некоторых случаях сложно определить, нужно ли применять правила об эксцессе или следует вменять содеянное всем соучастникам. В поста­новлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» говорится, что в тех случа­ях, когда группа лиц предварительно договорилась о совершении кражи чужого имущества, но кто-либо из соисполнителей вышел за пределы со­стоявшегося сговора, совершив действия, подлежащие правовой оценке как грабеж или разбой, содеянное им следует квалифицировать по соот­ветствующим пунктам и частям ст. 161 и 162 УК (абз. 2 п. 14).

Квалификация неудавшегося соучастия. Понятие «неудавшееся со­участие» в УК не употребляется, однако в теории уголовного права оно всегда выделялось. Вместе с тем по вопросу о том, какие случаи следу­ет считать неудавшимся соучастием, мнения ученых разделились. Од­ни авторы полагали, что неудавшимся соучастием и, в частности, под­стрекательством являются случаи, когда подстрекатель не смог скло­нить другое лицо к совершению преступления. И наоборот, соучастие признается удавшимся, если предполагаемый исполнитель, дав согла­сие на совершение преступления, впоследствии, однако, его не совер­шает^[485]. Другие авторы относили к неудавшемуся соучастию и случаи доб­ровольного отказа исполнителя^[486]. В учебной литературе также выска­зываются разные мнения. Согласно одной позиции при неудавшемся соучастии предполагаемый исполнитель не только не приступает к под­готовке преступления, но и не выражает своего согласия на соверше­ние преступления^[487]. Согласно другой — неудавшееся соучастие имеет место в тех случаях, когда исполнитель сразу отказывается совершить преступление, либо когда в его действиях имеется добровольный отказ на стадиях подготовки преступления или исполнения состава преступ­ления до наступления общественно опасных последствий, либо в слу­чаях неиспользования исполнителем предлагаемого со стороны иных соучастников содействия^[488].

Рассматриваемое понятие широко трактует Ю.А. Красиков, пола­гающий, что организационную деятельность, подстрекательство и по­собничество следует называть неудавшимися в случаях, когда они оста­лись безрезультатными (исполнитель либо не собирался совершать пре­ступление, либо собирался, но передумал). Исполнитель в этих случаях вообще не подлежит ответственности, а действия иных соучастников следует рассматривать как приготовление к соучастию в преступлении (ст. 30, 33 и соответствующая статья Особенной части УК)^[489].

Соучастие признается оконченным не с момента осуществления действия (бездействия) соучастника (организатора, подстрекателя или пособника), а с момента окончания преступления в целом (выполне­ния всех действий исполнителем и наступления преступного резуль­тата). Вместе с тем совместная деятельность двух или более лиц по со­вершению преступления может, несмотря на все усилия соучастников, вообще не состояться в силу отказа исполнителя совершить преступле­ние. Она может быть прервана до того момента, когда исполнитель реа­лизует намеченное соучастниками, по причинам, не зависящим от во­ли виновного, или в силу добровольного отказа исполнителя. Во всех перечисленных случаях намерение соучастников по совершению кон­кретного преступления оказывается нереализованным (неудавшимся). Строго говоря, в этих случаях нельзя говорить о соучастии, поскольку отсутствуют либо преступные действия исполнителя, либо объективная связь между действиями исполнителя и других соучастников.

При добровольном отказе исполнителя оценка содеянного как не- удавшегося соучастия обусловлена тем, что иные соучастники не отка­зываются от преступления. При недоведении исполнителем преступле­ния до конца по не зависящим от него обстоятельствам действия всех иных соучастников, точно так же как и исполнителя, должны квали­фицироваться по статье о неоконченном преступлении (ст. 30 УК). УК предусматривает правила квалификации лишь применительно к не- удавшемуся подстрекательству. Согласно ч. 5 ст. 34 УК «за приготовле­ние к преступлению несет уголовную ответственность также лицо, ко­торому по не зависящим от него обстоятельствам не удалось склонить других лиц к совершению преступления». О неудавшихся организаци­онных и пособнических действиях закон не упоминает. Полагаем, что это пробел закона, ибо в практике возможны случаи, когда, несмотря на все выполненные действия по организации преступления или по­собничеству ему, исполнитель либо не принял предложенную помощь, либо, первоначально согласившись с ней, затем отказался от выполне­ния преступления. Однако в отличие от подстрекательства организа­ционные и пособнические действия могут совершаться как в процес­се подготовки преступления, так и в процессе его совершения. Когда речь идет, например, о приискании соучастников либо о предоставле­нии орудий совершения преступления, то такие действия создают не­обходимые условия для совершения преступления, и, следовательно, так же как и при неудавшемся подстрекательстве, они должны расце­ниваться как приготовление к преступлению. Напомним, что ответст­венность за приготовление к преступлению наступает лишь в случаях, когда речь идет о тяжком или особо тяжком преступлении.

Особое правило оценки организационных действий содержится в ч. 6 ст. 35 УК, согласно которой «создание организованной группы в случаях, не предусмотренных статьями Особенной части... Кодекса, влечет уголов­ную ответственность за приготовление к тем преступлениям, для совершения которых она создана». Если создание организованной группы образует само­стоятельный состав, то это означает необходимость квалификации содеянно­го как оконченного преступления (ст. 208,209 УК). По буквальному смыслу данной статьи как приготовление надлежит расценивать действия лица, создавшего организованную группу, как в тех случаях, когда она не пред­усматривается в основном составе, так и в тех случаях, когда она указана в качестве квалифицирующего признака (ст. 105,158 УК и т.д.).

Добровольный отказ соучастников от совершения преступления. УК подробно регулирует условия добровольного отказа соучастников. Эти положения излагаются при закреплении института неоконченного преступления. Добровольный отказ соучастников означает, что один или несколько соучастников прекращают выполнение тех действий, кото­рые они обещали выполнить в силу исполняемой роли, при осознании возможности их совершения. Как и в случаях индивидуального совер­шения преступления, добровольный отказ соучастников должен харак­теризоваться признаками добровольности и окончательности. Вместе с тем при совершении преступления в соучастии добровольный отказ имеет определенные специфические особенности, обусловленные фак­том совместного совершения преступления.

Добровольный отказ соучастников возможен при любом виде и в любой форме соучастия на любой стадии исполнения преступления, но обяза­тельно до момента наступления преступного результата. Добровольный от­каз исполнителя является основанием для его непривлечения к уголовной ответственности, однако другие соучастники не подлежат уголовной от­ветственности лишь при установлении добровольного отказа с их стороны.

Согласно ч. 2 ст. 31 УК «лицо не подлежит уголовной ответствен­ности за преступление, если оно добровольно и окончательно отказа­лось от доведения этого преступления до конца». Нет сомнения, что данное положение, как и положение, предусмотренное ч. 1 ст. 31 УК, относится только к исполнителю. На остальных соучастников данные правила распространяться не могут, поскольку их действия, как прави­ло, совершаются до исполнения преступления исполнителем. Поэто­му добровольный отказ других соучастников может быть только до или в самый начальный момент деятельности исполнителя.

Наиболее строгие требования законодатель предъявляет к доброволь­ному отказу организатора и подстрекателя преступления, менее стро­гие — к отказу пособника. Согласно ч. 4 ст. 31 УК «организатор преступ­ления и подстрекатель к преступлению не подлежат уголовной ответст­венности, если они своевременным сообщением органам власти или иными предпринятыми мерами предотвратили доведение преступления исполнителем до конца». Таким образом, добровольный отказ органи­затора и подстрекателя может быть совершен только в активной фор­ме, когда их действия (в силу сообщения органам власти, предупрежде­ния потерпевшего, остановки исполнителя, в том числе путем физиче­ского воздействия) не позволили исполнителю выполнить задуманное.

В случаях, когда предпринятые организатором или подстрекателем действия не привели к предотвращению совершения преступления ис­полнителем, такие меры могут бьгть признаны судом смягчающими об­стоятельствами при назначении наказания (ч. 5 ст. 31 УК).

В отличие от организатора и подстрекателя «пособник преступле­ния не подлежит уголовной ответственности, если он предпринял все зависящие от него меры, чтобы предотвратить совершение преступле­ния» (ч. 4 ст. 31 УК).

В силу специфики выполняемых действий пособник может осуще­ствить добровольный отказ как путем действия (сообщение органам власти о готовящемся преступлении, предупреждение потерпевшего, изъятие ранее предоставленных орудий и средств совершения преступ­ления и т.п.), так и путем бездействия (несообщение информации о рас­порядке дня предполагаемого потерпевшего и т.п.). Другими словами, пособник должен предпринять все зависящие от него меры и нейтра­лизовать то, чем он способствовал исполнителю.

При наличии в действиях добровольно отказавшихся от преступ­ления соучастников признаков иного состава преступления, напри­мер у пособника — незаконного приобретения оружия при доброволь­ном отказе от убийства, ответственность наступает за этот, иной состав преступления. Вместе с тем в Особенной части УК, например в ст. 208 «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», предусматривается специальный случай освобождения от уго­ловной ответственности, при условии, что лицо добровольно прекра­щает свое участие в незаконном вооруженном формировании, сдает оружие и в его действиях нет иного состава преступления.

Контрольные вопросы

1. Чем соучастие отличается от стечения действий нескольких лиц?

2. Какова юридическая природа соучастия?

3. Какими признаками характеризуется совместность?

4. Почему невозможно соучастие в неосторожном преступлении?

5. В каких случаях соучастие в преступлении имеет значение для квали­фикации преступления, а в каких-для назначения наказания?

6. В чем отличие подстрекательства от интеллектуального пособ­ничества?

7. Какие виды соучастия возможны при совершении преступления груп­пой лиц по предварительному сговору и организованной группой?

8. По каким признакам организованная группа отличается от преступ­ного сообщества (преступной организации)?

9. Что понимается под неудавшимся соучастием?

Литература

Аветисян С. С. Соучастие в преступлениях со специальным составом. М., 2004.

Агапое П.В. Организация преступного сообщества (преступной ор­ганизации): уголовно-правовой анализ и проблемы квалификации. Са­ратов, 2005.

Агапое П.В. Проблемы противодействия организованной преступной деятельности. М., 2010.

Агапов П.В., Хлебушкин А.Г. Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем: политико-правовой, криминологический и уголовно-правовой анализ. М., 2005.

Галиакбаров P.P. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы ква­лификации. Краснодар, 2000.

Епифанова Е.В. Становление и развитие института соучастия в преступ­лении в России. Краснодар, 2003.

Козлов А.П. Соучастие: Традиции и реальность. СПб., 2001.

Малахов О.В., Сидоркин AM. Институт соучастия в законодательстве Рос­сии XIX - начала XX в. 1800-1926. Казань, 2006.

Малиновский В.В. Организационная деятельность в уголовном праве России (виды и характеристика). М., 2009.

Мондохонов А.Н. Соучастие в преступной деятельности. М., 2006.

МондохоновА.Н. Ответственность за организацию преступного сообще­ства (преступной организации) или участие в нем (ней): Научно-практиче- ский комментарий. М., 2011.

Ситникова А.И. Доктринальные модели и законодательные конструк­ции института соучастия в преступлении. М., 2009.

Энциклопедия уголовного права. Т. 6: Соучастие в преступлении. СПб., 2007.

Глава XV. Обстоятельства, исключающие преступность деяния

§ 1. Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния. — §2. Необходимая оборона. — § 3. Причинение вреда при задержа­нии лица, совершившего преступление. — § 4. Крайняя необходимость. — § 5. Физическое или психическое принуждение. — §6. Обоснованный риск. — § 7. Исполнение приказа или распоряжения.

§ 1. Понятие и система обстоятельств, исключающих преступность деяния

Обстоятельства, исключающие преступность деяния, — это условия, при которых деяние, внешне напоминающее преступление, в действи­тельности таковым не является. Более того, в двух случаях причинение вреда при соблюдении определенных условий признается обществен­но полезным (необходимая оборона и задержание лица, совершивше­го преступление).

В теории уголовного права и уголовном законодательстве России пра­вовая природа таких обстоятельств определялась по-разному: «обстоятель­ства, исключающие наказуемость», исключающие «общественную опас­ность»^[490], «противоправность»^[491], «субъективную сторону» («вину»)^[492] и т.д.

В УК 1922 г. было установлено, что «не подлежит наказанию уголов­но наказуемое деяние, совершенное при необходимой обороне против незаконного посягательства на личность или права обороняющегося или других лиц, если при этом не допущено превышения пределов не­обходимой обороны» (ст. 19). Таким образом, считалось, что при не­обходимой обороне лицо совершает преступное деяние, но наказанию не подлежит. Примерно такая же формулировка использовалась и при­менительно к крайней необходимости. Оба обстоятельства рассматри­вались только как исключающие наказание.

В УК 1926 г. юридическая природа данных обстоятельств определялась сходным образом. Согласно ст. 13 «меры социальной защиты... не приме­няются вовсе к лицам, совершившим общественно опасные действия, ес­ли судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательств на советскую власть и ре­волюционный порядок либо на личность обороняющегося или друго­го лица, если при этом не было допущено превышения пределов необ­ходимой обороны». Другими словами, причинение вреда посягающему в ходе необходимой обороны рассматривалось как «общественно опас­ное действие», которое, однако, не влечет уголовной ответственности.

Позднее эти обстоятельства стали называть исключающими «проти­воправность», что означало признание их правомерности. В УК 1960 г. применительно к необходимой обороне говорилось о «правомерности защиты» (ч. 2, 3 ст. 13), а относительно крайней необходимости - о том, что «не является преступлением действие, хотя и подпадающее под при­знаки деяния, предусмотренного Особенной частью, но совершенное в состоянии крайней необходимости» (ст. 14).

Вместе с тем указание на отсутствие, например, в оборонительных действиях только признака противоправности можно расценить как то, что все остальные признаки преступления в них есть (преступные послед­ствия, вина и т.д.). Этот подход широко распространен в зарубежном уго­ловном праве. Так, в ФРГ существует два вида крайней необходимости:

1) исключающая противоправность и 2) исключающая или смягчающая вину. В первом случае, более льготном, деяние считается правомерным. Во втором (при нарушении отдельных условий правомерности причине­ния вреда) признается, что лицо совершает противоправное деяние, но действует невиновно, поэтому освобождается от ответственности либо виновно, но наказание ему должно быть смягчено с учетом состояния крайней необходимости. Это связано с тем, что в ФРГ осознание проти­воправности и вина — самостоятельные элементы субъективной сторо­ны. Считается, что лицо может действовать противоправно, нарушая об­щественный порядок в широком смысле слова, но без вины^[493].

В УК РФ 1996 г. рассматриваемые обстоятельства обоснованно на­зываются обстоятельствами, исключающими преступность деяния, т.е. в совершенном отсутствует не одно какое-либо свойство преступ­ного деяния, а все, предусмотренные ч. 1 ст. 14 УК: общественная опас­ность, виновность и уголовная противоправность.

Однако в литературе встречаются и другие мнения. Так, Н.А. JIo- пашенко полагает, что «разные виды обстоятельств, предусмотренных в гл. 8, исключают разные признаки преступления из потенциально преступного деяния, хотя в целом результат одинаков, поскольку от­сутствие одного из признаков преступления лишает деяние преступного характера»^[494]. По мнению автора, при необходимой обороне и задержа­нии лица, совершившего преступление, исключается преимуществен­но общественная опасность; при крайней необходимости, обоснован­ном риске, психическом и преодолимом физическом принуждении ис­ключается противоправность; исполнение приказа и непреодолимое физическое принуждение исключают виновность^[495]. Эта позиция пред­ставляется ошибочной.

Не являющиеся общественно опасными деяния не могут быть уго­ловно-противоправными. Законодатель устанавливает уголовно-пра­вовые запреты лишь за те действия (бездействие), которые обладают определенной степенью вредоносности — общественной опасностью. Что касается вины, отраженной в таком признаке преступления, как виновность, то она представляет собой, в частности при умышленной вине, осознание субъектом общественной опасности своих действий (бездействия), предвидение возможности или неизбежности наступ­ления общественно опасных последствий и их желание, сознательное допущение или безразличие к ним (ст. 25 УК). Следовательно, вина не может быть определена вне отношения лица к общественной опас­ности деяния и его последствий. Непризнание поведения общественно опасным делает невозможным говорить о виновном его совершении.

В случае физического непреодолимого принуждения, по мнению вышеуказанного и некоторых других авторов, якобы отсутствует вина. Однако невозможно говорить только об отсутствии вины применитель­но к поведению, лишенному волевого характера. Деяние представляет собой обязательно сознательно-волевое поведение субъекта. Отсутствие у лица свободы выбора между преступным и непреступным поведени­ем, блокирование воли означает и отсутствие самого деяния. Таким об­разом, в случае физического принуждения, имеющего непреодолимый характер, нет деяния, нет ни одного другого признака преступления.

Нельзя согласиться с пониманием обоснованного риска как обстоя­тельства, исключающего лишь противоправность, что следует понимать как наличие у него иных признаков преступления. Но правомерное по­ведение не может быть виновным и общественно опасным. Опасность деяния для личности, общества или государства несовместима с пра­вомерностью. Если деяние правомерно, оно не может являться обще­ственно опасным. Иначе необходимо признать, что есть общественно опасные правомерные деяния, а в уголовном праве — нормы, управо­мочивающие на совершение общественно опасных деяний.

Верной представляется точка зрения А.В. Наумова, считающего, что в рассматриваемых обстоятельствах отсутствуют все признаки преступ­ления, а не какой-либо один или несколько^[496].

Система обстоятельств, исключающих преступность деяния, в дей­ствующем УК расширена. В УК РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг. имелось всего два обстоятельства — необходимая оборона и крайняя необхо­димость. В УК 1996 г. их уже шесть: 1) необходимая оборона (ст. 37),

2) причинение вреда при задержании лица, совершившего преступле­ние (ст. 38), 3) крайняя необходимость (ст. 39), 4) физическое или пси­хическое принуждение (ст. 40), 5) обоснованный риск (ст. 41), 6) испол­нение приказа или распоряжения (ст. 42).

Анализ обстоятельств, содержащихся в гл. 8 УК, позволяет сделать вывод о том, что, хотя законодатель и определил их правовую природу как обстоятельств, исключающих саму преступность деяния, все же его отношение к ним различно. Это различие выражается в делении всех обстоятельств на две группы: 1) общественно полезные (необходимая оборона и причинение вреда при задержании лица, совершившего пре­ступление) и 2) непреступные виды причинения вреда «охраняемым уголовным законом интересам» (все остальные).

Для второй группы обстоятельств законодатель использует единую формулировку: «не является преступлением причинение вреда охраняе­мым уголовным законом интересам» (выделено нами. — Авт.). Именно с этих слов начинается изложение условий правомерности причинения такого вреда (см. ст. 39—42 УК). Однако и в этих случаях использование термина «вред» нельзя трактовать как признание законодателем «обще­ственной опасности» поведения при рассматриваемых обстоятельствах. Вред в данном случае вынужденный, оправданный, строго регламенти­рованный законодателем, необходимый для достижения какого-либо социального блага, следовательно, не опасный для общества.

Представляется излишним включение в гл. 8 УК таких обстоятельств, как 1) физическое или психическое принуждение (ст. 40) и 2) исполне­ние приказа или распоряжения (ст. 42).

В случае непреодолимого физического принуждения (ч. 1 ст. 40 УК) в силу невозможности лица руководить своими действиями, как уже отмечалось, отсутствует деяние в уголовно-правовом смысле. Хотя указанное обстоя­тельство тоже исключает преступность деяния, но все же никак не связа­но с активностью человека по устранению какой-либо угрожающей опас­ности, выполнению социально значимых функций и т.п. При необходи­мой обороне, крайней необходимости, задержании лица, совершившего преступление, и в других случаях лицо сохраняет способность руководить своими действиями, сознательно выбирает определенный вариант поведе­ния, чего нет в случае непреодолимого физического принуждения. Место подобной нормы — в главе о понятии преступления (гл. 3 УК).

Дата добавления: 2015-10-21