Анне льстили его похвалы, она была довольна, как кошка.
— Очень многое здесь сделано руками Стенли, — сказала она.
— И это — при таком плохом обеспечении. Не знаю, как ты сумела… — Майкл покачал головой.
Анна хотела было похвастаться ему настойкой из плюща и даже чудодейственным лекарством, спасшим Ндаталу, но, как только представила его реакцию на ее рассказ об этих знахарских снадобьях, решила оставить эту идею.
Обойдя помещения больницы вместе с Майклом, Анна снова почувствовала себя в безопасности — обычной миссионерской медсестрой, которая трудится плечом к плечу со своим доктором. Когда к ним присоединился еще и Стенли, она будто вернулась в былые времена. Доктор, бвана. Фельдшер из местных. Старшая медсестра. Все в порядке, все идет своим чередом.
— Ну что ж, всему приходит конец, — сказал Майкл после окончания экскурсии. — Там, за холмом, уже почти все готово. Теперь там будет не хуже, чем здесь. Доктор Маршан из Мурчанзы ушел на пенсию, однако о том, кто будет назначен на его место, ничего не известно. Джермантаун станет даже лучше, чем прежде.
— И что же теперь будет с нами? — спросила Анна. Она очень хотела, чтобы ее голос звучал спокойно.
— Вы со Стенли вернетесь в Джермантаун. Присоединитесь к сестре Маргарет, ее хотят перевести сюда из Иринги.
Анна молча кивала. Она разрывалась между двумя чувствами — облегчением, оттого что ей разрешат вернуться в миссию, и резкой болью при мысли, что ей придется попрощаться с Мтеми. Пытаясь совладать со своими эмоциями, Анна встретилась взглядом со Стенли. Она поняла, что он догадывается о ее чувствах к Мтеми. И что ему отлично известно, как и ей самой, что ничего хорошего из этого не выйдет. Она видела по выражению его лица, что он рад, что они наконец уедут отсюда.
Выйдя из дома, Анна будто впала в оцепенение. Мысли путались, ее обуревали противоречивые чувства. Завернув за угол, они неожиданно столкнулись с Мтеми. Анна замерла на месте. Ей казалось, что она заставила его появиться перед ними силой мысли. Быстро взяв себя в руки, Анна представила Майкла и Мтеми друг другу.
— Это — вождь племени ваганга, — сообщила она Майклу. — Он недавно вернулся из Англии, где учился в университете. — Она повернулась к Мтеми. — А это — доктор Керрингтон из Лангали.
Мужчины пожали друг другу руки, как это делают при встрече англичане.
— Разумеется я слышал о вас, — сказал Майкл. — От епископа.
Все четверо продолжили путь, учтиво беседуя. Анна видела, что Майкл держится настороженно. Ничего удивительного. В конце концов, африканец был сыном того самого вождя, который открыто выступал против христианства. Несомненно, Майкл теперь гадал, как подобное наследие может сочетаться с получением образования в Англии. Мтеми же держался естественно. Он говорил с Майклом как с равным, расспрашивал его о Джермантауне. Так же непринужденно он болтал и с Анной — как будто они были хорошими друзьями. Отвечала ему Анна спокойно, официальным тоном. Избрав такую манеру, она тщательно обдумывала каждое свое слово. Вскоре ее слова и вовсе стали звучать неловко и как-то натянуто. Майкл поглядывал изредка на нее, будто пытаясь прочесть ее мысли.
Они уже почти добрались до веранды, когда Майкл заговорил о переезде больницы в миссию.
— Совсем скоро мы перестанем вам докучать, — наполовину в шутку, наполовину всерьез сказал он Мтеми.
Мтеми взглянул на Анну, но промолчал. Казалось, он ждал от нее каких-то слов. «Я буду скучать» или «Надеюсь, мы останемся друзьями».
Или…
Анна была уверена, что ей не удалось скрыть своего смятения. Она видела, что Майкл пытается поймать ее взгляд, и потому смотрела все время куда-то вдаль.
Повисло напряженное молчание, Майкл взглянул на часы.
— Мне пора, — сказал он. Голос его прозвучал неуверенно, в нем улавливались нотки беспокойства.
Мтеми извинился и ушел. Анна и Стенли пошли за Майклом к «лендроверу».
— Чуть не забыл, — сказал Майкл, открыв дверцу со стороны водителя. — Сара прислала вам немного торта, который она испекла ко Дню рождения Кейт.
С переднего сиденья «лендровера» он взял небольшой сверток из вощеной бумаги, перевязанный обрывком ленточки, и отдал его Анне. Он был довольно тяжелый. Любимый торт Сары, украшенный сушеными фруктами и орешками. Сделанный на совесть.
— Сестра, сестра!
Анна подпрыгнула от неожиданности, услышав крик мальчика. Она чуть не уронила пузырек с настойкой из плюща, которую как раз переливала.
— Что тебе нужно? — спросила она.
— Кое-кто хочет с тобой поговорить, — ответил мальчик. — Кое-кто ждет тебя.
Сердце у Анны забилось сильнее. Она понизила голос до шепота:
— Где?
— У озера.
Передав сообщение, мальчик развернулся и убежал.
Анна зашла в палату. Там был Стенли, он как раз следил за переливанием крови ребенку, больному малярией.
— Я отойду ненадолго, — сообщила она ему.
Стенли кивнул. Хотя утро началось как обычно и работой они были загружены не меньше, чем всегда, Стенли не стал ее ни о чем спрашивать. За это Анна была ему очень благодарна.
Она пересекла лужайку, вышла на лесную тропу и, прежде чем появиться на берегу озера, остановилась на миг, чтобы перевести дыхание и убрать выбившиеся пряди с лица.
Вождь был там, он стоял у самой воды и смотрел на то место, где появляются духи. Он обернулся, когда услышал звуки шагов Анны.
— Ты пришла, — произнес он.
— Да, я пришла, — ответила она.
— Мне нужен твой совет, — попросил Мтеми. — Если ты не против.
Анна удивленно подняла брови:
— Конечно. Можешь спросить меня, о чем хочешь, и я отвечу.
— Я повздорил со своим дядей, регентом, — сказал Мтеми и умолк. Его взгляд блуждал где-то по дальнему берегу озера.
Она терпеливо ждала продолжения, давая ему время собраться с мыслями и вспоминая, что ей известно о регенте. Впервые она увидела его во время нгомы, а потом еще раз — уже в деревне. Это произошло во время ее второго визита к Зании; тогда она увидела нескольких мужчин, которые стояли перед большой хижиной. Зания пояснил, что они помогают регенту пересчитывать мешки с кукурузной мукой, приготовленные на продажу. Регент, рассказывал он, богатый мужчина. У него было столько этих мешков с мукой, что ему приходилось считать их партиями по двадцать штук. Каждую партию пересчитывал один человек, используя при этом все пальцы рук и ног. Когда регент увидел белую женщину, стоящую неподалеку и наблюдающую за ним, он знаками велел ей уйти. Анну не удивила его реакция. До нее уже доходили слухи, что именно с его позволения была разграблена больница в Джермантауне, он как раз управлял племенем в отсутствие Мтеми.
Наконец Мтеми повернулся к Анне, готовый продолжить свой рассказ.
— Дальше я буду говорить по-английски, — сказал он на этом чужом для него языке. — Я хочу, чтобы тебе было легче понять.
Анна приоткрыла рот от восторга. Он говорил по-английски с легким африканским акцентом, немного протягивая гласные и привнося в свою речь мелодичную ритмику суахили. Это было очень красиво и больше напоминало песню.
— Пришло время мне принять решение, на ком жениться, — продолжил вождь. — Регент предложил кандидатуру своей племянницы, он ждет моего согласия.
Он снова умолк. Сложно было назвать это молчание обычной паузой в разговоре, скорее слова изредка нарушали гнетущую тишину. Анна затаила дыхание, боясь, что будет слышно, как колотится ее сердце, выскакивая из груди.
— Все годы, пока я учился в Лондоне, — неторопливо продолжал Мтеми, — я делал все возможное, чтобы женщины держались от меня на расстоянии. Не позволял им приближаться ко мне. — Он улыбнулся. — Мне нельзя было влюбляться. Видишь ли, я всегда хотел вернуться в родную деревню. Остаться здесь. А ни одна англичанка не захотела бы такой жизни. Это было бы слишком сложно для нее.
Тут он развел руками. Мелькнула светлая кожа его ладоней. Длинные пальцы.
— Они там и понятия не имеют, что такое африканская деревня.
Анна кивнула. Он был прав. Даже сейчас, после всего, что она пережила с тех пор, как приехала в Танзанию, она подозревала, что еще многого не знает о жизни таких деревень.
Мтеми продолжал описывать трудности, с которыми сталкивается чужак в деревне. Говорил об отсутствии водопровода, электричества, о блохах и прочих паразитах, а еще о сплетнях — ведь всем известно обо всех. Он внимательно следил за реакцией Анны, пока та слушала его. Она же застыла на месте, желая знать, но боясь услышать, чем же закончится его рассказ.
— Конечно, — заметил Мтеми, — у жены вождя есть и кое-какие привилегии. Но также у нее есть множество обязанностей. — Он растерянно умолк, как будто никак не мог придумать, чем завершить свою речь.
Анна не поднимала голову. Она знала, чувствовала каждой клеточкой своего тела, что наступил решающий момент — поворотный. Она знала также, что все сказанное Мтеми — правда. Слова сами сорвались с ее губ, практически без участия сознания:
— Белая женщина может не справиться.
Когда Анна произнесла эти слова, она почувствовала, как боль и сожаление сменились облегчением. Она знала, что поступает правильно. Подняв глаза на Мтеми, она увидела, что он испытывает то же.
— Какая она — племянница твоего дяди? — спросила она. В горле у нее стоял ком, голос срывался.
— Она красивая, — ответил Мтеми. — Станет хорошей женой вождя. Моя мать, Королева, обожает ее.
— А ты? — не удержалась Анна.
Мтеми замешкался, прежде чем ответить:
— Я всегда хотел жениться на девушке из родного племени.
Анна молча кивнула.
Двое стояли на берегу озера. Говорить больше было не о чем. Но они никак не могли разойтись, расстаться — не хотели обрывать этот последний миг, который принадлежал только им двоим.
После этого разговора Анна и Мтеми больше не виделись. Анне довелось как-то услышать один разговор о предстоящей свадебной церемонии, но позднее она узнала, что это всего лишь слухи. Она старалась скрывать свои чувства, когда до нее доходили подобные сплетня. В конце концов, что ей за дело до женитьбы вождя?
Но в душе она не могла с этим смириться.
Я люблю его. Я люблю его.
Эти слова она не проговаривала, а выпевала. Они завладели всем ее телом и душой, связали ее по рукам и ногам.
Когда Стенли говорил с Анной о Мтеми, тон его был ровным, слова он подбирал с осторожностью. Но та мягкость, с какой он обращался с Анной, означала, что он знает о ее душевных терзаниях. А когда они заговаривали о грядущем переезде в Джермантаун, его голос был полон энтузиазма в связи с ожидающим их новым больничным комплексом. Постоянно пополняемая аптека. Возможно, со временем у них будет даже школа и церковь. Он походил на отца, расхваливающего школу-интернат, тщетно пытаясь компенсировать игровыми площадками и библиотекой родительскую любовь, которая навсегда останется в прошлом.
И вот настал день, когда Анна получила сообщение о том, что больница в Джермантауне уже готова и что в ближайшее время прибудет машина, чтобы перевезти всех пациентов и оборудование. Анна и Стенли должны будут отправиться туда на «лендровере», когда из дома Кики все вывезут, а сам дом закроют. Их новая сотрудница, сестра Маргарет, уже ждала их в миссии.
На следующее утро, как только рассвело, джермантаунский «лендровер» уже стоял перед домом Кики, а водитель-африканец из Додомы сидел на земле, опираясь спиной о колесо. Он ездил туда-сюда весь день, пока больничные помещения не опустели.
Анна и Стенли задержались в доме, чтобы проследить за сохранностью имущества Кики. Когда картины снова развесили на стенах, а мебель расставили по местам, Анна ощутила, что Кики в доме. Безмолвно блуждая по комнатам, она поймала себя на том, что пытается мысленно обращаться к незримо присутствующей здесь хозяйке.
Позволь мне остаться! Помоги мне сбежать! Спаси меня. Сделай меня сильной.
Мтеми принадлежал к числу тех вождей, которые не гнушались помогать своим людям. Он считал, что обязан быть здесь, — он вождь ваганга, его племя только выиграло, оттого что вблизи их деревни разместили больницу. Однако он старался держаться от Анны подальше.
Когда все необходимое было наконец сделано, перед домом собралась толпа, чтобы попрощаться с Анной и Стенли. Их помощники и Ндатала плакали, передавая им на прощание подарки. Вдруг все утихли, потому что вперед выступил Мтеми, чтобы вручить официальные дары от всех ваганга.
— Мы благодарим вас, — сказал вождь на языке своего племени, а затем повторил эти же слова на суахили. — От всего сердца благодарим.
Произнося это, он пристально смотрел Анне в глаза. Она видела, что его глаза блестят, и не только от яркого солнечного света.
— Ты — вторая белая женщина, которая по праву заслужила место в нашем племени, — продолжил он.
Он подал знак, и мужчина из местных сделал шаг вперед, держа в руках самодельный табурет. Анна подошла ближе, чтобы принять этот подарок. Мтеми покачал головой:
— Твой стул будет храниться в хижине наших предков. Вместе со стулом Кики.
Настал черед Анны говорить.
— Прощайте, и спасибо вам всем. — Слова с трудом слетали с ее губ. — Я никогда не забуду время, проведенное здесь, с вами.
Договорив, она поклонилась. Она сцепила руки так крепко, что костяшки пальцев побелели.
— Что случилось? — вполголоса обратился к ней Мтеми.
Она непонимающе посмотрела на него.
— У тебя кровь, — сказал он.
Проследив за его взглядом, Анна увидела, что из пальца на ее руке идет кровь. Она с трудом припомнила, что порезалась об острый угол картинной рамы.
— Я поранилась, — пояснила она.
Я истекаю кровью внутри. Умираю…
— Нужно промыть рану, — твердо сказал Мтеми.
Он обращался теперь к Стенли, который уже принес из «лендровера» бинт и пузырек с настойкой из плюща. Толпа замерла, наблюдая за тем, как вождь уводит Анну в дом.
Анна и Мтеми стояли в кухне Кики возле раковины, рядом с огромным окном, которое выходило на лужайку, где все еще находились ваганга. Они не попытались подойти ближе, но следили за каждым движением своего вождя.
Мтеми взял руку Анны в свою и подставил порезанный палец под струю воды. По его темной коже сбегала вода, окрашенная ее кровью. Через несколько секунд он закрыл кран. Бережно вытер уголком своей накидки ее пальцы, ладонь, запястье и предплечье. Полил настойкой порез. Анна почувствовала легкое жжение, но ей казалось, что все это происходит не с ней, — ведь Мтеми держал ее за руку, он был так близко. Его рука была теплой. Сильной.
Мтеми взял бинт и начал перевязывать палец Анны. Его движения были медленными, будто он хотел оттянуть момент расставания. Анна вглядывалась в лицо Мтеми, затаив дыхание. Его прикосновения были такими осторожными, такими нежными! Ей казалось, что он слишком быстро перебинтовал ее порезанный палец и завязал узелок.
— Все, — сказал Мтеми.сe.
Он улыбнулся Анне одними губами. Глаза его были холодными. Это последнее слово было произнесено резко, срывающимся от боли голосом.
— Теперь все в порядке.
— Спасибо.
Анна посмотрела вождю в глаза. Их взгляды встретились и долго не отпускали друг друга. Затем он отвернулся, разорвав эту незримую связь, и вышел.
Снова появившись перед своими людьми, Мтеми кивнул Стенли, а затем ушел, не оборачиваясь. Зная о том, что на нее устремлены все взгляды, Анна решила быть твердой как скала. Но она не смогла удержаться, чтобы не обернуться и не посмотреть, как он уходит.
Как решительно удаляется его высокая фигура.
Как он скрывается за кустарником.
Вскоре и остальные последовали за вождем, оставив Анну, Стеили и их помощников на дороге у загруженного «лендровера».
— Я буду через минуту, — пообещала Анна.
Она побежала через сад и вскоре скрылась за опущенными ветвями погребального дерева Кики. Стоя там, она представила лицо давно умершей женщины. Она видела ее глаза, дерзкую улыбку. Она попыталась вызвать знакомое ощущение присутствия Кики — перенять силу от человека, который, как ей представлялось, был стойким и независимым, храбрым и свободным.
Опустив взгляд, Анна заметила что-то яркое среди увядших цветов у подножия дерева. Она наклонилась и подняла находку.
Кроваво-красная роза.
Поднеся цветок к лицу, она глубоко вдохнула его аромат. Он был сильным и сладким. Запах обволакивал ее, принося с собой воспоминания о Мтеми, яркие и четкие.
Вот Мтеми появляется у нее за спиной. Улыбается. Обращается к ней. Мтеми поднимает в воздух капризничающего ребенка и нежно прижимает его к своей груди. Мтеми танцует с копьем в руке во время нгомы. А потом молча ждет ее в тени деревьев.
Теперь он казался ей более настоящим, чем когда-либо с момента их знакомства.
Более дорогим сердцу…
Вернувшись к «лендроверу», Ант открыла боковую дверцу и потянулась достать что-то с сиденья. Вытащила из машины свой чемодан. Затем нашла медицинскую сумку и микроскоп в старом деревянном ящичке. И поставила эти три вещи прямо на землю возле автомобиля. Было что-то невозможное, нереальное в ее действиях — она будто видела сейчас себя со стороны. Она обернулась к Стенли.
— Я не еду, — сказала она.
Потрясение, страх, сомнение, а потом боль отразились на лице мужчины. Он посмотрел Анне в глаза. Африканец ничего не сказал, но она знала, что он в полной мере осознает, насколько неправильно то, что она делает. Он медленно кивнул.
— Помолимся вместе, — сказал Стенли.
От его слов у Анны перехватило дыхание. Если бы Стенли все же попытался разубедить ее, предостеречь, то ей, возможно, легче было бы попрощаться с ним. Она склонила голову, ее глаза наполнились слезами, пока она слушала, как Стенли произносит привычные, знакомые ей фразы, обращаясь к Богу. Он сделал выразительную паузу, будто давая Анне последний шанс передумать, и лишь потом закончил молитву, произнеся заключительное «Аминь».
Он пожал ей руку, это рукопожатие было крепким и уверенным. Затем он сел в «лендровер», повернул ключ зажигания и медленно тронулся с места.
Анна запаниковала так, что ей стало дурно. Она не могла оторвать взгляда от Стенли, его сильных рук, держащих руль, его склоненной головы, его неизменной рубашки цвета хаки. Она почувствовала непреодолимое желание побежать за автомобилем, сказать, что она передумала. Но так и не смогла сдвинуться с места. И он уехал.
Решение было принято. Она осталась одна.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Дорога, ведущая в деревню, тянулась через холм, мимо рощи и невысоких скал. Анна шла медленно — ее поклажа была тяжелой. Конечно, было бы разумнее, как она теперь понимала, оставить часть своих вещей у дома Кики. Но у нее их осталось так мало, что она не могла позволить себе хоть на миг расстаться с ними.
Когда она, наконец, поднялась на холм, все, что ее заботило, — это боль натруженных мышц и ручка чемодана, вонзившаяся в пальцы: тогда она просто начала смотреть на землю, отыскивая взглядом насекомых и колючки — хоть что-нибудь, лишь бы не думать о сделанном ею выборе.
Новость о появлении белой женщины добралась до деревни раньше нее. Когда она подходила к окраине, жители уже вышли на пороги своих домов, чтобы посмотреть на нее. Многих из них Анна знала очень хорошо — им довелось быть ее пациентами. Но она не услышала от них дружелюбных приветствий, которых так ждала. Они просто провожали ее взглядами, не говоря ни слова и не предлагая помочь. Анна решила, что они просто не знают, приветствовать ее или нет, а если приветствовать — то каким образом. Она была миссионеркой, отвечавшей за больницу. Но кем она стала теперь? Явилась нежданно в деревню с вещами. Совсем одна.
Анна шла между хижинами, опустив глаза, шла к огромному старому дереву, у которого обычно проводились собрания племени. Теперь, когда она оказалась в деревне, лишь одна мысль занимала ее, лишь одну цель она преследовала. Увидеть Мтеми. Быть может, поговорить с ним. Дотронуться до него… А больше у нее не было никаких планов — и никакого будущего.
Она споткнулась об острый камень. Едва сохранив равновесие, она подняла глаза. Впереди, у дерева, стояла группа воинов. Они рассматривали тушу антилопы, ощупывали ее, оценивая. Один из них вдруг поднял голову и увидел Анну. Миг — и уже все мужчины смотрели в ее сторону. Они замерли, будто каменные изваяния, в неудобных позах. Повисла долгая пауза. Затем вперед выступил один из них.
Анна остановилась. Ее обуяли радость и тревога, когда она узнала Мтеми. Не отрывая глаз от его лица, плохо различимого на таком расстоянии, она медленно поставила на землю свою поклажу.
Вождь неуверенно направился к ней, будто не веря своим глазам. Он выглядел озадаченным. Анна с трудом сглотнула.
Он не хочет, чтобы я была здесь.
Но тут лицо Мтеми засияло от радостного изумления, и его черты оживились так, будто солнце осветило их. Он понесся к ней большими прыжками.
Мтеми остановился на расстоянии вытянутой руки от Анны, глядя на ее вещи, которые стояли возле нее на земле.
— Ты пришла! — сказал он тихим от потрясения голосом.
Анна кивнула. Ответ уже звучал в ее голове.
Я пришла.
Она открыла рот, но так и не смогла произнести эти слова.
Мтеми заглянул ей в глаза. Его взгляд был взволнованным, но в то же время нежным и теплым. И все же он оставался на месте. Руки его свободно висели, но чувствовалось, что он напряжен. Анна буквально физически ощущала то расстояние, которое ей так хотелось преодолеть. Ее руки жаждали дотронуться до него, найти поддержку в прикосновении к его упругой черной коже. Но она просто стояла на месте, будто копируя позу Мтеми. Сил и храбрости ей хватило лишь на то, чтобы прийти сюда. Теперь она чувствовала себя вконец обессиленной, напоминающей безвольную куклу.
Вокруг них уже собралась толпа. Старейшины, взрослые мужчины и женщины, подростки, молодежь, только научившиеся ходить малыши, даже собаки — все они смотрели широко раскрытыми глазами на своего вождя и белую женщину.
Воины Мтеми поспешили к нему. Хотя они тоже были удивлены происходящим, они все же окружили вождя и его спутницу, исполняя свой долг. Анна чувствовала аромат красной глины, исходящий от их тел, и запах неосвежеванной туши. Древки длинных копий воинов заслоняли ей толпу.
Мтеми тихо сказал что-то одному из воинов. Он обратился к нему на языке своего племени, но Анна все же разобрала знакомые ей слова — Старая Королева.
Вскоре появилась мать вождя, ее несли на носилках четыре воина отряда Китаму. Все расступились, пропуская их. Перед носилками Старой Королевы шествовал регент. Он шел не спеша, с угрюмой гримасой на лице.
Мтеми не обратил на него никакого внимания и заговорил с матерью на суахили, так что Анна понимала каждое его слово.
— Поприветствуй женщину, что пришла к нам. Она собирается остаться в нашей деревне.
Глаза Старой Королевы сузились, но она все же вежливо кивнула Анне.
— Добро пожаловать в нашу деревню, — сказала она, а затем повернулась к вождю. — Кто разделит с ней хижину?
— Она будет жить в моей.
Эти слова Мтеми в звенящей тишине были слышны каждому. Анна не осмеливалась поднять глаз.
— Как мне понимать твои слова? — спросила Старая Королева, недоуменно вскинув брови.
— Эта белая женщина станет женой твоего вождя, — сказал Мтеми на суахили, а затем, очевидно, повторил это же на языке племени.
Толпа с шумом выдохнула, затем люди начали недовольно перешептываться.
Анна не сводила глаз с Мтеми. Она пыталась осмыслить его слова. Жена. Белая женщина. Вождь.
Жена…
Она растерялась, утратив ощущение реальности, забыв о гудящей толпе, о смысле этих слов. Она чувствовала себя так, будто ее подхватила волна, — беспомощной, понимающей, что от нее ничего не зависит. Анна спросила себя, чего она ожидала, когда решилась прийти сюда. Однако правда заключалась в том, что она ничего не ждала. Она просто пришла.
Мтеми улыбнулся ей. Он держался с достоинством, уверенно. Его лицо излучало любовь. В этом больше не оставалось никаких сомнений.
Анна улыбнулась в ответ, не сводя с вождя глаз. Она ощутила, как внутри разливается тепло, неожиданно у нее появилась надежда на то, что мечты могут стать реальностью. На то, что она сможет, вопреки всему, быть с этим человеком.
Мтеми взял Анну за руку. Его пальцы коснулись бинта, которым он сам же и перевязал ей палец в кухне Кики. Совсем недавно, но казалось, что это происходило в каком-то ином мире.
По мере того как расползались слухи, все больше и больше людей сходилось к дереву. Вскоре на место собраний пришли все жителя деревни. Женщины проталкивались вперед, удивленные и вместе с тем очарованные чудесным преображением медсестры из дома Кики. Дети вились вокруг гостьи. Радуясь такому вниманию, Анна потрепала кудрявую головку малыша, который прижался к ее ноге.
Когда она отвела от него взгляд, то обнаружила, что стоит лицом к лицу со Старой Королевой. Взгляд глубоко посаженных глаз женщины был напряженным, он не отпускал взгляда Анны, держал его стальной хваткой.
Вдруг регент стал напротив Мтеми, ему не удавалось скрыть охватившего его гнева.
— То, что ты предлагаешь, — невозможно, — он будто выплевывал эти слова. Как и Мтеми, он говорил на суахили, из чего Анна сделала вывод, что эти слова предназначаются и ей тоже. — Вождь племени ваганга не может жениться, не получив согласия племени. Таков закон.
Мтеми кивнул, на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Думаешь, я этого не знаю? — сказал он. — Я собираюсь созвать собрание племени, так что мы еще обсудим мою женитьбу.
Регент горько усмехнулся:
— Мы никогда не согласимся на это.
Мтеми не ответил ему. Он просто стоял рядом с Анной. Его воины подошли еще ближе к ним. Анна рассматривала их бесстрастные лица, гадая, что же они думают о намерениях своего вождя. Она знала, что они не станут расспрашивать его, — это были его сверстники, друзья детства. Они жизнь отдадут за Мтеми, а он сделает то же ради них. Деревенские жители слонялись неподалеку, ожидая дальнейшего развития событий, а Анна стояла не двигаясь, глядя себе под ноги. Она наслаждалась нежным прикосновением руки Мтеми, его черная кожа подчеркивала ее бледность, его спокойствие гнало прочь ее беспокойство.
Хижина Старой Королевы была просторной, но довольно темной; в ней было дымно и ощущался знакомый аромат ладана. Анна присела на низкую кровать, глядя наружу через узкий дверной проем. Нескончаемый поток людей тянулся мимо хижины, каждый нес с собой небольшой треногий табурет, вытесанный из дерева. Они все шли в сторону огромного дерева, где их уже ожидали сотни соплеменников, явившихся на собрание.
Анна мельком взглянула на Старую Королеву. Та сидела, прислонившись спиной к стене, на второй кровати, устланной шкурами животных. По выражению ее морщинистого лица невозможно было ничего понять — оно не выражало никаких эмоций. За время, проведенное ими в хижине наедине, африканка не проронила ни слова. Анна не знала, почему. Она предполагала, что Старая Королева просто предпочитает не говорить на суахили, а возможно, у нее есть еще какие-либо причины для молчания. Анна вспомнила, как Мтеми говорил, что его мать хотела, чтобы он женился на племяннице регента. Если это на самом деле так, то, естественно, Старая Королева не поддерживает его теперешних намерений. «А может быть, — размышляла Анна, — матери Мтеми просто не нравится, что в ее хижину — и в ее жизнь — вторглась какая-то белая женщина». Анна снова повернулась к двери. И тут она внезапно осознала, что, возможно, Королева оказалась в таком положении не впервые. Если слухи были верны, то однажды ей довелось делить своего мужа — отца Мтеми — с другой белой женщиной, Кики. Анна представила, как с озорной улыбкой усопшая смотрит с небес на эту сцену. Медсестра из миссии и ее будущая африканская свекровь.
— Из какого ты народа?
Анна вздрогнула от неожиданности, услышав вопрос Старой Королевы, заданный на чистейшем суахили.
Она не знала, что ей ответить.
— Где живут люди вашего рода? — продолжала расспрашивать Старая Королева. — Уважают ли их в ваших землях? Какой выкуп за невесту они требуют?
Нахмурившись, Анна стала думать, что же ответить африканке. Но через несколько секунд женщина пренебрежительно махнула рукой.
— Я забегаю вперед, — сказала она. — Сначала узнаем, что решат люди.
Вскоре началось собрание племени ваганга. Жилища королевского рода располагались недалеко от большого дерева, так что голоса старейшин были ясно слышны сквозь тонкие стены хижины Старой Королевы обеим женщинам.
Анна опустила глаза, когда до нее начали доноситься слова на неизвестном ей языке, непонятные ей, но определяющие прямо сейчас ее дальнейшую судьбу. Многие говорили раздраженно, на повышенных тонах. То и дело она слышала, как Мтеми отвечает им. Его голос выделялся — спокойный и уверенный.
Анна больше не могла выносить эту неопределенность. Она повернулась к Старой Королеве:
— Что происходит?
Африканка наклонилась к стене, прислушиваясь.
— Ты и правда хочешь это знать? — спросила она.
Анна кивнула.
Старая Королева пожала плечами:
— Хорошо.
Она начала переводить обрывки разговора на суахили. Ее сына, вождя, рассказывала она, обвиняют в том, что он поступил безответственно — выбрал такую жену, из-за которой может оставить свой народ, — белая женщина наверняка захочет того, чего он никогда не сможет дать ей в деревне.
— Это так? — спросила Старая Королева, пристально глядя на Анну.
— Нет, не так, — ответила Анна. Для нее деревня была такой, какой она впервые увидела ее, — зеленой, чистой, натуральной. Местом, где люди трудятся ради своей семьи, идиллическим, мирным. — Все, что представляется мне ценным, есть здесь.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |