Нервы Кощея вибрировали, как туго натянутая гитарная струна. Ночь уже давно вступила в свои права, а он все никак не мог принять нужный облик.
– Ну, Кощеюшко, давай. Сосредоточились, успокоились, поехали! – Накачав себя соответственным образом, Кощей в четвертый раз провыл заклинание личины, глянул в зеркало и в четвертый раз сплюнул. От негра в нем была одна повязка Лумумбы. Все остальное больше напоминало хорошо просушенного на солнце старичка индуса, выкрашенного почему-то в нежно-розовый цвет. Кощей повторил попытку и стал оранжевым, затем зеленым, голубым, затем... цвета детского поноса. Это его доконало. Пнув со злости кучу тряпья на полу, Его Бессмертие уже всерьез было решил прикинуться китайцем, как взгляд его упал на коробку с сапожной щеткой, вывалившуюся из кучи хлама. Решение напрашивалось само собой. Через полчаса Кощей превратился в настоящего негра, от которого за версту несло гуталином. Сдернув с ручки двери большое медное кольцо, пристроил его в носу. Сходство стало идеальным. Не хватало только копья. Эту проблему Кощей решил, отодрав узкую рейку от косяка двери подземной кладовой. Его Бессмертие был готов к поединку. – Ну, Ванька! Держись! Я иду!!!
* * *
Разношерстная команда мастеровых, тщательно проинструктированная Вакулой, рассыпалась по периметру посада, охраняя его от вторжения извне. Сам кузнец залег на самом опасном участке. Замок Кощея располагался к югу от посада. Время шло, Кощея не было. “Струсил!” – ликовал Вакула, глядя на догорающие останки терема на площади. “Скоро опять человеком стану. Кузню отстрою, а может, и воеводой останусь... ежели с Авдеичем чего-нибудь... прости господи мысли мои грешные. Не приведи бог, конечно... ну а если... тогда Малашка не отвертится Нос-то сразу воротить перестанет. Воевода! Звучит! Василиса благословение даст. Не откажет же она своему воеводе...” Треск ветвей со стороны замка Кощея заставил встрепенуться размечтавшегося кузнеца. Маленькая черная фигурка, облаченная в элегантную юбочку из сушеных пальмовых листьев, ломилась сквозь кусты, сердито бормоча что-то под нос. Большое медное кольцо, качающееся в носу при каждом шаге, било фигурку по зубам, что, вероятно, и было причиной ее раздражения. В руках фигурка держала длинную палку, отдаленно напоминающую копье. Темнота не мешала Вакуле разглядеть все эти подробности. В волчьем обличье кузнец приобрел много новых способностей, в том числе и ночное зрение. “Кощей, – смекнул Вакула. – Вот хитрюга. Права была Василиса. По части личин да чар он мастак. Однако нас не проведешь. Мы тебе проверочку устроим. По методике Василисы Премудрой”. И кузнец, недолго думая, распластался в длиннющем прыжке, широко раскрыв пасть, взяв прицел точно между ног подозреваемого.
Практики лесного зверя подкрадываться к жертве бесшумно Вакула не имел, а потому сообщил о своих намерениях прямым текстом:
– Ща я те, Кощей, кое-что оттяпаю!
Получивший своевременное уведомление Кощей немедленно развернулся на сто восемьдесят градусов, подставив под удар то, что у нормальных людей называется мягкое место. У Кощея это место оказалось настолько жестким, что от боли взвыли оба.
– Офонарел, что ли? – заверещал Его Бессмертие – На порядочных людей кидаешься? Тебе что, делать больше нечего?
– Прошу прощения. – Кузнец сплюнул обломок зуба, вымазанный в гуталине. – Ошибочка вышла. Обознался.
Незнакомец как был черненьким коротышкой с кольцом в носу, так им и остался.
– Я те дам, обознался! – осерчал Кощей, перехватил копье на манер дубины и с треском переломил его о хребет Вакулы.
– Я ж извинился! – обиженно провыл волк, улепетывая со всех ног от греха подальше. Кощей тоже расстроился. Потирая покусанное место, он подобрал обломки копья и двинулся к цели своего путешествия. До посада было уже рукой подать. Проломившись сквозь густой кустарник, Кощей на одном дыхании взлетел на развалины кузни и замер. Картина, представшая перед ним, заставила его так широко открыть рот, что проклятое кольцо ввалилось-таки внутрь, благополучно миновав зубы. Его верные слуги плечом к плечу с его злейшими врагами пели песни и пили вино! Больше всех старался Соловей-разбойник:
Вы слыхали, как поют дрозды-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы?
Нет, не те дрозды, не полевы-ы-ы-ы-я-я-я-я-я-я...
Кипя от возмущения, Кощей двинулся к нахалу с целью немедленно разобраться, но по дороге его внимание привлекли Гена и Чебурашка, старательно втолковывающие что-то чертям.
– Я прораб или не прораб? – грозно вопрошал домовой, засунув голову в пасть Центральной.
– Прораб, – донесся из пасти голос Балбеса.
– Я министр или не министр?
– Министр.
– Тогда отдай напильник!
– Не отдам. Моя очередь... Я тоже хочу ссспос-собсствывова... блин... споспешшшствов...
– Внести вклад в общее дело в борьбе с паханом, – прокукарекал с ноздрей Центральной петух.
“Ага, – смекнул Кощей, – у меня появился союзник”. И он начал протискиваться поближе, в надежде услышать что-нибудь новенькое о неведомом пахане.
– Кончай базар, братаны, – дыхнула крутым перегаром Левая. – Ночь на исходе, а вы все с Центральной возитесь.
– Не лезь наперед папы в пекло. – Илья уступил Трусу место. Трус откинул рога за спину, торопливо сел на землю, схватился за свой конец напильника и начал яростно шаркать им взад-вперед. Балбес, удобно устроившийся на языке Центральной, не ожидал такой прыти от своего коллеги, упустил свой конец, и напильник вместо треугольного зуба Центральной проехался по ее губе. Двухметровый обрубок бревна, распяливший пасть судьи, затрещал, но выдержал.
– А говорили – не надо! – торжествующе сказал Илья. – Предосторожность не помешает!
Балбес грозящей ему опасности даже не заметил. Трус, дрожа от нетерпения, торопливо приладил напильник к следующему зубу и собрался продолжать в том же духе.
– Кто ж так точит, бестолочь? – не выдержал Кощей. – А ну дай сюда напильник! – Выдернув у оторопевшего черта инструмент, Его Бессмертие бесцеремонно отодвинул Труса в сторону. Но продемонстрировать свое мастерство Кощею не дали.
– Отвали, мужик! – рыкнул Бывалый. – Вишь, мы делом заняты?
– Ходют тут всякие, – поддержал Бывалого Чебурашка, – а потом... напильники пропадают.
Напильник был немедленно изъят, Кощей с позором изгнан пинком копыта по уже пострадавшему от Вакулы месту. Илья вмешаться не успел. Его команда действовала слаженно и дружно.
– Это вы, конечно, молодцы, но, может, не стоило так? – Илья с любопытством разглядывал Кощея. – Мужик помочь хотел. От души, можно сказать. Откуда ты, негритосик? Как тебя звать-величать? С чем пожаловал?
– Мой Лумумба. Вождь. Меня вся Африка знает. – Разобиженный Кощей с трудом входил в роль. – А ты кто такой?
– А я папа. Меня весь Рамодановск знает. А это у тебя что? – Илья кивнул на обломки рейки.
– Мой боевой копье! – старательно коверкая речь, отрапортовал Кощей.
– Оружие надо держать в порядке, – укорил Кощея Илья.
– Попробуй удержи! – загорячился Кощей. – По вашим лесам такие психи бегают, копий на них не напасешься. Сначала наследство норовят оттяпать, а потом извиняются. Обознались они, видите ли. Да ты сам посмотри! – Кощей в запале развернулся тылом и задрал юбочку. На тощем, костлявом заду Его Бессмертия виднелся четкий отпечаток зубов Вакулы.
– А я думал, у негров наследство с другой стороны, – почесал затылок Илья.
– Это у негров, – рассердился на бестолкового оппонента Кощей, – а у нас все как у людей.
– Это как?
– Ну ты что, сам не видел, через ж... Ой! Все по-русски, короче, не ошибешься.
– Да, здесь трудно ошибиться. Орлы!!!
– Че!
– Че!
– Че, папа?
– Нашего полку опять прибыло. Новый русский, похоже. Только почему-то черненький. Ну, оно понятно... он же из Африки. Давай, новобранец, держись коллектива. С нами не пропадешь.
И Кощей начал держаться коллектива. К Яге, невозмутимо продолжавшей работать над вторым чулком, он приблизиться побоялся, испугавшись разоблачения. Он до сих пор не мог в толк взять, как ей удалось обойти заклятие и покинуть поляну. А потому Бессмертный для начала подержался около Соловья-разбойника и даже попытался подпевать старческим дрожащим фальцетом. Дал петуха, смутился и вернулся к основному составу, только что закончившему точить зубы Центральной. Балбес выполз из широко распяленной пасти дракона, распорку выбили отнятой у Чебурашки кувалдой, лишь по чистой случайности не смахнув заодно и пару остро отточенных зубов. Однако, несмотря на это, пасть Центральной закрываться не спешила.
– Перебор, – почесал затылок “папа”. – Бревнышко великовато.
– Ну и что? – не поняла Левая.
– Челюсти заклинило, – пояснил капитан.
– Папа, а ежели сверху по ноздрям... – Чебурашка кивнул на молот.
– Ты больше не пьешь! – вынес свой вердикт Илья. – Алкоголь пробуждает в тебе садистские наклонности.
Однако Левая так не считала и осуществила идею прораба, использовав в качестве молота собственную морду. Хрустнув в суставах, челюсть захлопнулась.
– Спасибо, – поблагодарила Центральная прокурора.
– Нет проблем, – не менее любезно ответствовала Левая судье, – по морде я завсегда с превеликим удовольствием...
– На чем бы заточку опробовать? – завертел головой Илья.
– А на этом бревнышке, – подсказал Кощей. – Оно все равно великовато.
– Ценная мысль, – согласился капитан. – Ну-ка, любезная, открой ротик.
Центральная послушно открыла “ротик” и с треском захлопнула его, перерубив подсунутый внутрь обрубок пополам.
– Так держать! – одобрил Илья. – Чья очередь?
– Моя! – Левая отпихнула морду Центральной и торопливо разинула пасть.
– Ну, тут теперь и без нас разберутся, – решил Илья. – Что-то пахана не видно. Скоро светать будет. Похоже, нагнали мы на него страху.
Кощей задрал голову и с ужасом увидел, что звезды начали потихоньку меркнуть, а небо на востоке медленно светлеть. Проклиная себя за трусость (после похода на болото Кощей не решился использовать заклинание переноса, а потому много времени потерял на дорогу), Его Бессмертие приступил к осуществлению своего хитроумного плана, не надеясь уже на помощь неведомого пахана.
– Да, все хотел спросить, – обратился он к Илье, вздумавшему устроить переодевание, – вам Ванька здесь нигде не попадался?
– Это какой Ванька? – удивленно вскинул брови Илья, натягивая на себя свою грязную, с подпалинами камуфляжку.
– Дурак!
– Сам дурак! – обиделся Илья и схватил Кощея за кольцо.
– Да не ты дурак, Ванька – дурак! – загнусавил Кощей, так как вместе с кольцом в крепких пальцах капитана оказались и ноздри Его Бессмертия.
– А я за него, – прорычал Илья, – ну-ка, повтори, кто тут дурак? Я? А может быть, ты?
– Я дурак, я, – чуть не плача, прогундел Кощей. – Уж и пошутить нельзя, – уже нормальным голосом захныкал Его Бессмертие, пока капитан оттирал пальцы от гуталина об его юбочку.
– За такие шуточки братва в сортире мочит! Ну, чего тебе из-под меня надобно?
– Да ничего мне из-под тебя не надобно. Я ему, можно сказать, из самой Африки подарок к свадьбе тащу, а он меня за нос... – Кощей, войдя в роль, так увлекся, что сам искренне поверил в свои слова и всхлипнул от обиды. Из глаз Его Бессмертия закапали слезы, смывая гуталин со впалых щек.
– Извини, погорячился.
– И ты туда же, – рассердился Кощей. – Что за дикари тут живут? Сначала в рыло норовят... а потом извиняются.
– Да вообще-то можно и наоборот, – почесал затылок Илья.
– А какие подарки? – Чебурашка нетерпеливо дернул за юбочку Кощея.
– Замечательные! – обрадовался изменению темы Кощей. Именно этого вопроса он и ждал. – Золото, алмазы и даже бриллианты. Прямо с рудников.
– Бриллианты с рудников? – удивился капитан.
– Ага, – увлеченно врал Его Бессмертие. – Мы на такую жилу наткнулись... – Кощей чмокнул губами. – там этих бриллиантов ну завались. Лопатами гребем...
– Бриллианты нам не помешают, правда, Чебурашка?
– Ага, – согласился домовой, – хозяйство восстанавливать надо. А то у нас навару за три дня одно золотое яичко.
– Ну, на яичко ты губы не раскатывай, – осадил Чебурашку капитан. – Это я себе на память оставлю. – Илья вытащил из штанов золотое яйцо, полюбовался им и засунул в карман гимнастерки. Рука его при этом случайно задела крест, и он затряс обожженной рукой. Только тут бравый капитан заметил, что крест уже прожег нагрудный карман, и пачка баксов, лежащая в нем, потихоньку начала чернеть и дымиться.
– Ты что творишь? – рассердился на “звоночек” Илья. – Это ж валюта!
Крест молниеносно остыл и даже покрылся изморозью. Судя по всему, он серьезно обиделся. А Кощей тем временем трепетал, не сводя глаз с кармана Ильи, в котором он узрел свою смерть.
– Никак замерз? – посочувствовал Илья. – Оно понятно, здесь не Африка.
– А где подарки-то? – деловито поинтересовался Чебурашка. – Оприходовать надо бы.
– Чуть-чуть не довез, – скорбным голосом заявил Кощей, продолжая трястись, – слоны от холода замерзли.
– Слоны? – поразился Гена.
– Подарков много, – пояснил Кощей, – без слонов не дотащишь.
– Где замерзли? Координаты! – потребовал Соловей-разбойник. Он уже не пел. Перед его мысленным взором сверкали сокровища жаркой Африки.
– Да тут, совсем рядом! – радостно завопил Кощей. Он схватил Илью за рукав и потащил к остаткам частокола, косясь на розовеющую полоску восхода. Однако довести до конца свчое черное дело Кощей не успел. Чебурашка, чрезвычайно озабоченный пополнением посадской казны, шустро припустил следом, споткнулся второпях и с разбегу боднул Кощея в его тощий бессмертный зад.
– Опять? – заорал Кощей, хватаясь за пострадавшее место. Его можно было понять. За эту ночь оно страдало уже трижды. Его вопль перекрыл яростный рев. Перед изумленной троицей вздыбилась огромная медведица, перекрыв выход из посада.
* * *
В эту последнюю ночь Василиса не сидела сложа лапы. Ее челядь плотно перекрыла посад со всех сторон. Воробьи, белки, куры сновали от основной ударной силы, состоящей преимущественно из волков и собак, к Василисе с докладом и обратно с указаниями. Прорваться сквозь этот заслон незамеченным было практически невозможно.
– Границу посада пытались пересечь два муравья и гусеница, – докладывал воробей, запрыгивая на лохматое плечо Василисы.
– Пересекли?
– Не успели.
– Почему?
– Съел.
– Не стошнило?
– Никак нет.
– Значит, Кощей еще где-то бродит. Продолжай в том же духе.
Воробей упорхнул, а его место заняла взъерошенная курица:
– Васька-кривой докладывает, что слева от него на территорию посада никто не проникал.
– А справа?
– Так он же кривой...
– Тьфу! Бестолочь! Лети назад и пялься направо.
Пощекотав острыми коготками, на плечо взметнулась юркая белочка и затараторила:
– Хозяйка, Вакула просил передать, что Кощей в посад пока не совался, только он больше не может на карауле стоять.
– Это еще почему? – недовольно рыкнула медведица.
– А он себе зуб сломал, – хихикнула Малашка, – и пасть гуталином вымазал. Мне бы, говорит, к ручейку зубки почистить, а то мерзко пахнет.
– Какой зуб, какой гуталин? – затрясла головой Василиса.
– Зуб правый, третий сверху. А гуталин хороший, черный. У нас такого в посаде не достанешь. Им бы лапти начистить... шик! Я вот думаю...
Поняв, что от этой трещотки толку все равно не добьешься, Василиса опустилась на четвереньки и наметом ринулась к южной части посада. Она застала Вакулу за довольно странным для волка занятием. Сидя на хвосте, он пытался левой передней лапой ощупать спину, по которой прогулялось “копье” Кощея, а правой ерзал по носу и зубам, счищая гуталин и отчаянно фыркая.
– Об кого зуб сломал? – тряхнула Василиса Вакулу.
– Об негра.
– А гуталин откуда взял?
– Негр дал... случайно... Он, наверное, не хотел, но дал. – Запутав Василису окончательно, Вакула принялся яростно вылизывать нос, фыркая и чихая.
– Так... – Василиса собралась наконец с мыслями. – Ну а негр куда делся?
– В посад двинул.
– В посад? – яростно сверкнула глазами медведица. – Так это ж Кощей, балда!!!
– Дык как же, матушка? – вскинулся Вакула. – Я его почти за энто за самое... а он хоть бы хны... и кольцо в носу, и колер не сменил.
Но Василиса уже не слушала кузнеца и неслась к частоколу.
– Бей Кощея! – взревела она, наткнувшись на своего почерневшего от гуталина воздыхателя, увидела Илью, засмущалась и стыдливо попятилась, прикрываясь лапами.
– Кощей? – удивленно спросил Илья, хватая папуаса за кольцо.
– А как же алмазы, бриллианты? – захныкал Чебурашка.
– Обманул, гад! – догадался Соловей-разбойник, надувая щеки. – Ща я те одну песенку просвищу!
– Так вот почему крестик-то... Как же я запамятовал? Ну извини, – в пьяном раскаянии взмолился Илья.
Иней растаял, и крестик вновь накалился.
– Братаны! Пахана поймали! – радостно сообщил капитан, волоча пленника поближе к костру. Кощей понял, кто такой пахан, понял, что рассчитывать на него можно как на себя самого, и наконец понял, что их сейчас обоих будут бить.
– На помощь, Яга! – завопил он. – Ты по договору обязана помогать мне!
– Я и рада бы, Кощеюшка, – заголосила Яга плачущим голосом. – Да повязали меня злодеи проклятые, сил колдовских лишили...
В доказательство она подняла руки с недовязанным чулком кверху. Вокруг запястий торопливо летал клубок, стягивая их прочной шерстяной нитью.
– Изменщица! – пискнул Кощей, рванулся что есть силы из крепких объятий мучителя и бросился наутек.
– Уйдет, – заволновался Гена. – Чебурашка, буди оружие!
Кощей метался по площади, уворачиваясь от тянущихся к нему рук, лап, когтей и крыльев.
– Не уйдет, – заверил Илья, сдергивая с плеча хмельную катану-кладенец, и попытался достать им “пахана”. Вместо полновесного удара меч щелкнул на манер кнута, естественно, промазал и заверещал что-то о потере лица.
– Да пошел ты со своим лицом, – рассердился Илья и швырнул его в удирающего Кощея.
– Ивана-сана, не надо! – взвизгнул меч в полете, сделал три оборота вокруг шеи “пахана” и заткнулся, разобидевшись на весь мир.
– А мы его так! – азартно сказала Центральная, шмякнув мордой о землю, на которой только что стоял ее бывший хозяин. Кощей оказался шустрее. Левой воевать таким способом было несподручно, так как зубы были недоточены, а пасть распирало бревно. Недолго думая, она шарахнула по “пахану” огнеметом. Из пасти, взвизгнув, вылетел подпаленный Балбес и вышиб своим телом бревно. Пасть захлопнулась, автоматически перекрыв напалм.
– Эх, раззявы! – сердито кукарекнул с головы Правой воевода, взмахнул крыльями и смело ринулся в бой.
– Пли! – тормошили Лихо Чебурашка и Гена. Очки были сняты, голова повернута на улепетывающего врага, но бедовый глаз “секретного” оружия открываться не желал.
– К черту! – разозлился прораб. – Где открывалка?
– Туточки. – Трус метнулся к молоту. – Это мы вмиг обеспечим.
– Садисты, – сонным голосом пробурчал Лихо и соизволил открыть глаз. Зрачок начал медленно фокусироваться и вращаться в поисках мишени.
– А мы его, пожалуй, так, – решила внести свой вклад в общее дело Правая, срывая со спины рюкзак Ильи. Рюкзак, с притороченным к нему автоматом, отправился в полет, стремительно догоняя Его Бессмертие.
– Пли! – лениво буркнул Лихо и вновь задремал, не дожидаясь результатов залпа. Так как тощую фигурку Кощея перекрывала широкая спина Ильи, результат предсказать было нетрудно. Приклад автомата финишировал на темечке “папы”, лямки рюкзака захлестнули его шею, сам рюкзак развернулся на загривке Ильи и рванул его вперед. Вывернув голову с выпученными от ужаса глазами на сто восемьдесят градусов, Кощей прибавил обороты в тщетной попытке оторваться от настигающего кома, состоящего из проклятого Ивана-дурака, автомата и рюкзака, но судьба распорядилась иначе. Солнце наконец-то бросило свой первый луч на посад, из которого так и не успел выкатиться Илья.
– Ку-ка-ре-ку!!! – торжествующе заорал над головой Кощея петух и рухнул ему под ноги дородным седовласым воином. Кощей, запнувшись о неожиданно возникшую преграду, сразу стал похож на своего преследователя, разве что габариты клубка поменьше да стука костей побольше. В таком виде он и выкатился за пределы посада, преследуемый Ильей, успевшим принять вертикальное положение. Со всех сторон до него доносились радостные вопли посадской челяди, к которой вернулся наконец-то человеческий облик. Вот радостно визжит Малашка с верхушки ели, судорожно вцепившись в смолистый ствол. Не меньше радуется Парашка, распластавшись на мохнатой ветке пониже. А вот Аглая, скуля от счастья, торопливо забивается в кусты, стараясь прикрыть наготу растопыренными пальцами. Все это Кощей видел мельком, фрагментами, в процессе кувыркания уже по склону оврага. “Пора делать ноги”, – сообразил Его Бессмертие, и из клубка послышались завывания. В таких условиях Кощею колдовать еще не приходилось...
– Вертушка через полчаса будет здесь.
– Что делать будем? – мрачно спросил Степан.
– А хрен его знает. Мы за эти трое суток аж до Лукоморья все вокруг исползали.
– То моя вина! – Иван ударил себя кулаком в грудь. – Отпустил брата старшего одного до ветру.
– Да с тебя-то какой спрос, ты лицо гражданское, – отмахнулся Кожевников.
– Собаку бы сюда, – пробурчал Николай.
– Собаку доставить не проблема, а что мы ей предъявим? От капитана ни одной вещички не осталось.
– А кокаин?
– Точно! У поручика целый рюкзак с кокой, – закивал Молотков.
– А я вот что не пойму, – удивленно покрутил головой Василий, – следы до березки нас довели, и все! Он как испарился. Ладно б в болоте – можно понять. Но до болота полсотни метров. Земля после дождя вся раскисла, все как на ладони видно...
Сухо треснула ветка. Из кустов вышел проводник, скинул с себя дождевик и направился к заимке, стараясь не смотреть на вопрошающие взгляды бойцов.
– Ясно, – пробормотал Степан.
– Что-то здесь не так, – щурясь на солнце, задумчиво произнес Олег. – Давай все-таки попробуем еще раз пройтись по его пути.
– Давай, да что толку, мы там уж столько топтались, – безнадежно вздохнул Степан.
– Ну пойдем еще раз потопчемся, – рассердился Олежка и решительно пошлепал прямиком через начавшую подсыхать лужу к березке, притулившейся на окраине поляны. Дойти до нее он не успел. Воздух задрожал, потерял прозрачность, и корявую березку закрыло голубое марево, из которого выкатился черный клубок. За ним несся Илья, размахивая автоматом, как дубинкой.
– Бей Кощея!!! – пронесся над поляной клич капитана.
Черный клубок прокатился по луже мимо ошалевшего от неожиданности бойца, отмылся от гуталина, и маленькая фигурка в юбочке из пальмовых листьев и блестящем ошейнике заметалась на окраине болота, не решаясь сунуться в топь.
– Попался!!! – торжествующе ревел Илья.
– Брат!!! – Могучая длань поймала Илью за рюкзак, и капитан очутился в горячих объятиях богатыря.
– Отстань, Ванька, Кощея упустим! – затрепыхался Илья.
– Кощей?!! – взревел Иван, опознав своего недруга. – Ну, Кощей, погоди!!!
Увидев несущихся на него двух Иванов, Кощей заверещал, торопливо сотворил еще одно заклинание и исчез... вместе с Иванами.
– Блин! – треснул себя по лбу Степан, – Ржевского прошляпили... Что стоял, дурья башка? – накинулся он на Олежку, застывшего в полной прострации посреди лужи. – Ведь поручик совсем рядом проскочил!
Олежка потряс головой, с трудом отгоняя наваждение. Что-то чмокнуло в воздухе.
– Бей Кощея!!! – Мимо Степана пролетела маленькая фигурка, затем большая. Большая оказалась Иваном. На полянке было тесно. Степана смело на окраину, а потому он не сумел перехватить среднюю фигурку, размахивающую автоматом. Фигурки исчезли. Группа захвата переглянулась и молча рассыпалась по поляне. Хлопок – и из ниоткуда появилась вереница отчаянно спешащих куда-то не очень трезвых личностей.
– Бей Кощея!!!
Кожевников, не раздумывая, прыгнул на среднюю фигурку, не заметив, что их уже стало две. Кощей с Иваном и Ильей вновь исчезли, воевода, рухнувший в лужу, обиделся и задержался.
– Меня, витязя Василисы, мордой в грязь?!! – Никита Авдеевич поднялся, бережно поддерживаемый виновато улыбающимся лейтенантом, и отправил обладателя черного пояса по боевому карате в нокдаун прямо посреди лужи. Там было действительно грязно. Из заимки вышел хмурый проводник:
– Ну чего вы расшумелись... А это кто?.. А где Иван?
Но группе захвата было не до него. Напружинившись, они ждали очередного хлопка, и он не застал их врасплох.
– Не уйдешь! – ревели Иван и Никита Авдеевич, налетая на Кощея с разных сторон. Последним, отдуваясь, спешил Илья, потрясая автоматом. Тяжелый вещмешок тормозил его движение, что дало возможность группе захвата наконец-то накрыть цель.
– Ага, попался!!! – Олежка Молотков сделал красивый подкат, и группа захвата навалилась на рухнувшего в лужу капитана.
– Ага, попался!!! – донесся с другого конца поляны торжествующий крик Ивана. Около корявой березки возникла куча мала, из-под которой вьюном выполз Кощей, почему-то уже без юбочки из пальмовых листьев. Но чья-то могучая рука схватила Кощея за концы катаны-кладенца и уволокла обратно. Хлопок! – и одной кучей на поляне стало меньше. С восторженными воплями группа захвата подхватила Илью и на высоко поднятых руках потащила к заимке. Взгляд капитана наткнулся на растерянного проводника, вылупившего глаза на березку.
– Это куда это... Иван-то куда подевался...
– На царство, отец, на царство! – успокоил Афанасия Никодимовича капитан. – Я там, в тридевятом, за него похлопотал малость...
Рев двигателя заглушил последние слова Ильи. Из-за деревьев вынырнул вертолет и, дав круг над заимкой, пошел на посадку.
* * *
Маленькая однокомнатная квартирка Ильи с трудом вмещала всех желающих поздравить хозяина с присвоением ему очередного звания капитана. Дам на вечеринке не было по настоянию самого виновника торжества: на всю катушку он предпочитал расслабляться без представительниц прекрасного пола. Новоиспеченный капитан расстарался. Пили исключительно коньяк и шампанское. Веселье было в самом разгаре. Илья под громогласный хохот друзей рассказывал о своих похождениях в тридевятом царстве.
– Не могу, Юрьич... – Ухтомский вытер выступившие от смеха слезы. – Пойдем покурим, пока меня кондрашка не хватила... у меня ж сердце... не бережет старика!
Лейтенант помог выбраться шефу из-за стола, и они прошли в ванную на перекур.
– Ну артист! – Ухтомский присел на край ванны. – Пора нашему капитану менять амплуа. Ты ему по-дружески присоветуй на бумажку все это перенести. В любой редакции с руками оторвут.
– Ржевского от одного вида бумаг воротит.
– Это верно. А жаль. Такой фантаст пропадает. Ну до того складно врет...
– Угу, – невнятно пробурчал Кожевников, перед глазами которого стояло добродушное лицо Ивана. – Складно врет, – согласился он, поправляя висящую на батарее камуфляжку Ильи с присохшими к ней комьями грязи. Из кармашка выскользнуло золотое яичко и покатилось по желтой, с ржавыми разводами ванне. Полковник, кряхтя, нагнулся и подхватил удирающее яйцо:
– Это еще что?!!
– Что?
– Яичко... золотое...
– Не может быть, – выдохнул Кожевников, хотя внутренне и был готов к чему-то подобному.
– Да ты посмотри, посмотри!
Лейтенант осторожно принял из трясущейся руки Ухтомского яйцо. Ажурное творение неведомого мастера засверкало алмазными брызгами в свете тусклой шестидесятиваттной лампочки.
– С ума сойти...
– Е-мое... что же теперь с этим царством будет? – Лейтенант потерянно посмотрел на полковника.
– А что?
– Как “что”, как “что”?!! Поручик там трое суток звездочки обмывать изволил...
– Да-а-а, – потрясение протянул полковник, – это будет что-то...
“ИБО ВЕСЕЛИЕ ЕСТЬ РУСИ ПИТИ...”
Еще пятнадцать лет назад публикация книги О. Шелонина и В. Баженова была бы невозможной. Уж больно скользкая в ней затронута тема. И не столько тема, сколько основной прием, способствующий развитию сюжета и раскрытию характеров героев. Одним словом, почти все персонажи романа “Операция “У Лукоморья...” пьют горькую.
“Нет меры хмелю русскому, – писал Некрасов. – А горе наше мерили?” Почему-то говорить об этой черте национального русского характера начиная с 30-х годов XIX века нужно было с сожалением, как бы оправдываясь перед кем-то. Вот-де пьем с горя, от тяжелой жизни или непроходимой тоски, чтобы не видеть всей мерзости окружающей жизни.
А между тем еще Владимир Святой, избирая для своей державы новую веру и не принимая ограничений ислама на употребление алкоголя, метко заметил: “Ибо веселие есть Руси пити. Без того не можем жити”. То есть характер у нас такой веселый да разудалый, что выпивка русичам просто необходима. Для куражу, для настроения, для удали молодецкой. Вспомним, что одним из испытаний древнерусского богатыря на прочность, како том свидетельствуют былины, была его способность выпить как можно больше зелена вина. Безудержно бражничает один из самых живых и симпатичных героев литературы XVII века Фрол Скобеев. Культом чары проникнута практически вся наша словесность столетья Просвещения. Да и романтики начала “золотого века” русской литературы были не прочь покутить. Критический реализм привнес в литературу требование вести трезвый образ жизни. Чтобы ничего не мешало видеть язвы и пороки действительности. Реализм социалистический, критично усвоив классическое наследство, оставленное предшественником, не внес существенных корректив в вопрос о пьянстве. “Пьянству – бой!” – провозгласил он.
Но, как бы ни старались классики и современники, пристрастие русских к спиртному стало общим местом, перекочевало в фольклор и в мировую культуру. А водка и застолье (читай, пьянка) перешли в разряд национальных символов, архетипов. Как выразился один из персонажей культового фильма “Брат”: “Водка – это русская идея”. Вот и авторы романа об операции “У Лукоморья” густо замешали свое произведение на этой русской идее. Право слово, “там русский дух, там Русью пахнет”. И запах этот – крепкий, забористый духан от свежевыгнанного первача.
Не стоит, однако, сводить весь роман лишь к апологии (или, наоборот, высмеиванию) пьянства. По своему жанру он относится к тому редкому типу, который получил в литературоведении название роман-анекдот. Одним из классических примеров такового является, например, “Чонкин” Войновича. Авторы использовали в своей книге практически весь набор архетипов современного анекдота: менты, лица нерусской национальности, Чебурашка с крокодиюм Геной, демократия. И этот пласт тесно переплетен с фольклорно-сказочнои стихией. Сталкиваются седая, былинно-языческая древность, христианская традиция и безбожно-атеистическая с жуткой примесью рудиментарного суеверия современность. При таком раскладе не могло выйти ничего иного, кроме юмористической фантастики.
Шелонин и Баженов четко определяют для себя те литературные приоритеты, на которые они ориентировались при написании книги. Путь указующим маяком для них послужило творчество одного из самых ярких представителей современной российской юмористической фантастики – Андрея Белянина. “В памяти всплыл книжный развал и курносый продавец, совсем еще мальчишка, азартно рекламирующий какого-то Белянина. Илья, обычно не клюющий на рекламу, умудрился соблазниться и не пожалел об этом. Перечитал раза три. От души повеселился. Еще мысль дурная, помнится, посетила: классно мальчик отпуск провел, мне бы так оттянуться. Пусть не месяц.. неделю... или хотя бы три дня. “Ай да Белянин, ай да... как там дальше у Пушкина-то?... Гм... молодец... Но удружил! Мерси, Андрюша!”... Таким образом, читатель должен догадаться, что “Операция “У Лукоморья..” относится к тому же ряду, что и знаменитый белянинский цикл “Тайный сыск царя Гороха”. Здесь представлены практически те же герои – доблестный милиционер, Баба Яга, Кощей Бессмертный, зловредный петух, злобный Люцифер. Что же это – повтор, подражание мастеру? Не все так просто.
От книг Белянина роман молодого авторского дуэта отличает многое. Прежде всего жанровая специфика книг: “Тайный сыск” – ярко выраженный, хотя и сказочьнй, детектив. Там налицо преступление, расследование, поимка преступника и наказание оного. “Лукоморье” же – типичный, пусть и сказочный, боевик. Из разряда тех, которые повествуют о героях, попавших в Иномирье и наводящих там “порядок”. Так что в данном случае более уместными были бы параллели с творчеством Бушкова, если бы не скрытая пародийность книги Шелонина и Баженова, завуалированно высмеивающей штампы фантастического боевика. Погони, драки, “разборки”, братковско-новорусский сленг – все, к чему мы привыкли в среднего пошиба криминальном чтиве.
Книги о Никите Ивашове составляют цикл. Сюжет каждой из них завершен и одновременно дает автору возможность написать продолжение. “Лукоморье” имеет закрытый финал. Герои возвращаются на круги своя, зло повержено. Это, конечно, не означает, что в том случае, если роман будет принят читателем, авторам заказан путь к написанию сериала. И все же, полагаем, на одном томе можно остановиться. Дуэту нужно попробовать силы и в создании штучного продукта. Иначе есть опасность самоповторов и в конечном результате схода с дистанции, как это нередко случается с молодыми писателями, взявшими высокий старт, но затем не сумевшими справиться с обычным ритмом пробега.
Естественно, основным в каждой книге является не столько сюжет, пусть и самый занимательный и динамичный, сколько те, кто его двигает, то есть персонажи. Главный герой “Лукоморья” – капитан милиции Илья Иванов – в принципе мало чем отличается от своих коллег по профессии и “по несчастью”. Типичный мент, попавший в нетипичную передрягу. Интересная закономерность, подмеченная нами в современной российской фантастике, – появление в галерее положительных героев нового лица – человека в милицейской фуражке. За последние несколько лет у народа возродилось доверие к нашей милиции, что и отразила литература, моментально реагирующая на малейшие изменения в настроениях публики. Модными были в середине 80 – начале 90-х годов прошлого века сенсационные разоблачения коррупции в высших эшелонах власти и правоохранительных органах? Пожалуйста! Литература сформировала отрицательный имидж сотрудников милиции, переродившихся знатоков. Появились первые признаки стабильности общества, а значит, понадобились и определенные атрибуты, символы прочного государства, в перечень которых входят и органы защиты порядка? Извольте! Вот они, современные Путилины, Фандорины и графы Соколовы. “Тайный сыск царя Гороха” А. Белянина, “Охота на НЛО” В. Бурцева, “Нам здесь жить” Г. Л. Олди и А. Валентинова, “Рабин Гут” А. Лютого – это те произведения, в которых писатели-фантасты правдиво и высокохудожественно воссоздали суровые будни сотрудников милиции. “Операция “У Лукоморья...” стоит в том же ряду.
Можно ли, впрочем, назвать “суровыми” будни Ильи Иванова? У многих читателей возникнут на этот счет небеспочвенные сомнения. Слуга закона, изготавливающий самогон? Помилуйте, да возможно ль такое? Да и в чем же его геройство? Неужели оно заключается в беспримерной борьбе с зеленым змием? Вспомним-ка поговорку, цитируемую персонажем уже упоминавшегося фильма “Брат”: “Что русскому хорошо, то немцу погибель”. Водка, этот национальный русский продукт, становится мощнейшим оружием в борьбе со всевозможной нечистью. Истинно русские герои, как и их отважные былинные предки, проходят пробу на прочность посредством зелена вина. А полная до краев братина вовлекает в круг союзников и вчерашних врагов. Воистину волшебство.
Фольклорно-сказочные персонажи “Операции “У Лукоморья” представляются намного более удачными, чем образ главного героя. Полагаем, что роман был написан во многом из-за них. Соавторам было интересно и весело показать всем известных героев нетрадиционным образом. Вот, например, сцена торга Кощея и Люцифера из-за души Бессмертного. Ряд парадоксов, как отобрать душу у существа, которое по определению не имеет таковой и практически не может умереть, каков цвет крови Кощея Бессмертного? Или взбунтовавшееся говорящее зеркало, требующее проведения политических реформ и соблюдения гражданских прав. Вообще в романе-анекдоте, романе-сказке Шелонина и Баженова есть и несомненные элементы научной фантастики. В частности, распространенные идеи параллельных миров, взаимно влияющих друг на друга. Сказочный мир испытывает несомненное влияние мира реального. Он не застыл в своем развитии на уровне былинных времен. Об этом свидетельствует хотя бы то, что Илья Иванов и его новые знакомцы без видимых затруднений говорят практически на одном языке – Новорусском. Никаких тебе “не лепо ли ны бяшеть”, “паки и паки”, “гой еси”, более уместных в устах выходцев из Киевской Руси. “Фильтруй базар”, “крыша поехала”, “брателло”, “пахан” – и не иначе. Подобные речевые несоответствия ожидаемого и действительного становятся основным источником комического в “Лукоморье”.
Герои бессмертного романа Рабле “Гаргантюа и Пантагрюэль” проделали гигантский путь в поисках смысла жизни и получили в финале “откровение” оракула Бакбюк “Пей”. Герои “Операции “У Лукоморья” только то и делают что пьют, чтобы в конце концов восстановить торжество Истины и Справедливости. Какой путь верней? Об этом одному Богу известно, да еще разве что вам, Читатель
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |