Он был невероятно красив. 12 страница

Рен не стал дожидаться окончания тирады. Вместо этого он небрежно толкнул возмущенного Сивила в грудь, отчего тот, нелепо взмахнув руками в воздухе, с размаху приземлился на расшатанный стул. Деревянные ножки отчаянно заскрипели, но выдержали.

- Пошел отсюда!.. – Больно ударившись копчиком, Билл не на шутку разъярился и попытался встать, но тут же был отброшен назад на стул.

- Сядь, я сказал. И не дергайся.

Сивилл молча подчинился. Теперь он, наконец, смог разглядеть лицо ночного гостя и почувствовал, как в груди начал копошиться липкий страх. Гнев его окончательно улетучился, как только он встретился взглядом с непроницаемыми серо-голубыми глазами.

«Он убьет меня. Господи, этот мужик убьет меня! – Подумал Билл и больше интуитивно, нежели осознанно, решил, что лучше подчиниться, чем умереть вот так - сидя на стуле в шортах и майке посреди собственной квартиры. – Он даже не даст мен выкурить последнюю сигарету….»

- Что ты хочешь? – Сипло спросил он, с опаской глядя на высокого человека стоящего в центре комнаты. – Тебе деньги нужны? Документы, ценности? Что?

Садясь на самый край помятой постели, Рен едва заметно поморщился. Сцепив руки на коленях и подавшись вперед, он несколько секунд спокойно разглядывал сидящего на стуле Сивила.

- Я вижу, что ты созрел для диалога?

- Какой диалог, два часа ночи! Говори, какого черта тебе надо и проваливай!

Рен укоризненно покачал головой.

- Я бы на твоем месте использовал другие слова…

- Сам используй другие слова! – Крикнул Билл.

- Сломать тебе что-нибудь? – Задумчиво проговорил Рен. Его взгляд скользил по тщедушному телу в белой майке. – Руку, ногу?

Билл резко замолчал и попытался сглотнуть неизвестно откуда возникший в горле комок. Стоило ему снова встретиться с холодными глазами, как в мозгу ясно всплыла неприятная картина, как он лежит посреди комнаты с неестественно вывернутыми руками и ногами, а вокруг головы медленно растекается кровавая лужа.

- Говори, наконец, зачем пришел. – Тихо произнес Сивил, мечтая навсегда избавиться от страшного визитера.

В спокойных глазах Рена мелькнуло удовлетворение. Он был готов пойти и на более жестокие меры, но этого не потребовалось.

- Том Фиворд и Бейли Грант. – Начал он, внимательно следя за лицом собеседника. Видя, что взгляд Сивила сразу сделался упрямым, а лицо превратилось в маску, Рен добавил. – Не надо отрицать, что знаком с ними. Я знаю, что они были у тебя час назад.

Сивил молчал.

- Поэтому у меня к тебе только один вопрос, - продолжил Рен, - где они сейчас?

Лицо Билла напряглось, а мозг лихорадочно заработал.

«Этот чертов псих все знает! Откуда? Кто успел проболтаться?»

- Почему я должен тебе говорить о них? Где гарантии, что ты не убьешь меня, даже если я скажу?

- Никаких гарантий. – Рен хищно улыбнулся, и Сивил почувствовал, как по спине пробежал холодок.

- Но если я скажу, тогда они сами убьют меня!

- Это не мои проблемы.

Бен затравленно смотрел, как Рен вынимает из-за пояса пистолет и снимает его с предохранителя.

- Погоди, погоди, парень! Я все скажу, только убери пушку!

Рен увидел, как Сивил внезапно обмяк и ссутулился. Может быть, он и боялся мести Фиворда и Гранта, но пистолет в руках Рена пугал его гораздо сильнее.

- У них склад…. – Произнес он сдавленным голосом. - На пересечении шестьдесят четвертой и Милден стрит. Там будет коричневое приземистое здание с номером шесть. Больше я ничего не знаю.

- Ты молодец, Билл. Целые руки и ноги гораздо ценнее, чем ты можешь себе представить. – Поднимаясь, сказал Рен, и Сивил почувствовал, как черное облако медленно сползает с его души. Возможно, он останется жить, а это самое главное. И черт с ними, Грантом и Фивордом, главное, чтобы этот придурок с ледяными глазами убрался из квартиры. Да, это самое главное.

«Уходи…. Уходи. – Мысленно повторял Сивил, глядя, как Рен поднимается с кровати и направляется к двери. – Я не знаю, есть ли у тебя сердце, но видимо Господь забыл тебе его дать»

И только когда входная дверь закрылась, Билл позволил себе подняться со стула и подойти к шкафу. Пока он наливал портвейн, горлышко бутылки прерывисто стучало о край невысокого граненого стакана.

«Сама смерть приходила за тобой, Билли. – Услышал он скрипучий голос матери у себя в голове. – Сама смерть, Билли….»

- Пошла к черту, карга! – Зло произнес Сивил и залпом влил в себя портвейн.

Цепь просвистела над головой настолько стремительно, что Рен едва успел пригнуться.

«Предупредил все-таки…. – Только и успел подумать он, прежде чем из-за угла, со свистом рассекая воздух, снова показался конец цепи.

Рен заставил ускориться восприятие окружающей реальности, глаза его прищурились, следя за цепью, которая теперь медленно приближалась к лицу, и когда конец ее оказался на расстоянии нескольких сантиметров, он резко выкинул руку вперед и схватил ее. Металлические звенья быстро обмотали кулак, и Рен изо всех сил дернул их на себя.

Из-за угла, не ожидавший такого поворота событий, вслед за цепью вывалился крепко сбитый коренастый мужчина. Увидев перед собой Рена, он мгновенно выпустил цепь из рук и вскочил на ноги.

- Собака! – Прорычал рыжеволосый коротышка, в котором Рен узнал Бейли Гранта. – Думаешь, получится у тебя?

Грант успел отскочить от Рена как раз в тот момент, когда тот попытался достать противника кулаком. Теперь он стоял возле самой стены, между пыльными ящиками, заваленными сверху картоном и обрывками бумаги. Склад, в который проник Рен, оказался низким и, если бы не стоявшие повсюду шкафы, просторным помещением. Шкафы крепились болтами к широким вертикальным балкам, которые мешали ориентироваться и передвигаться, но Рен уже успел отметить все входы и выходы и теперь оценивающе смотрел на рыжеволосого мужчину у стены.

Тот понял, что оказался в ловушке, зажатый с двух сторон ящиками, однако сдаваться не спешил. Наоборот, лицо его еще больше потемнело от гнева, и он, озираясь по сторонам в поисках выхода, продолжал отступать к стене.

- Только попробуй здесь выстрелить, сука! – Проорал он. – Ты знаешь, что в этих ящиках? Гранаты! Ты умрешь здесь вместе со мной, если промахнешься.

- Не промахнусь. – Спокойно ответил Рен, доставая пистолет. О том, что стрелять он не собирается, Рен сообщать Гранту не стал, в конце концов, Дрейк попросил доставить обоих живьем, хотя внутри все росло желание размозжить этому коротышке голову.

Рен осторожно посмотрел по сторонам, где-то должен быть и второй. Но вокруг было тихо, если не считать сопения, доносящегося от стены.

- Где Фиворд? – Спросил он.

- А ты поди, найди его. – Осклабился рыжий.

В этот момент Рен увидел, как глаза Гранта сфокусировались на каком-то предмете, находящемся за спиной, и резко пригнулся к земле. Секундой позже в том месте, где была его голова, раздался свист, и пуля, ударившись в металлическую балку, с громким звяканьем отскочила в сторону.

Стоящий за спиной Фиворд выстрелил еще раз, но снова промахнулся - Рен успел нырнуть в узкий проем между шкафами, и выпущенная пуля едва не попала в ящик с гранатами.

- Не стреляй, идиот! – Вне себя от злости заорал Грант и, пользуясь моментом, быстро отскочил от стены. Пробежав между стеллажами с оружием, он укрылся за высокими стальными коробами.

- Быстро уходи, Том! – Донеслось из-за ящика.

Фиворд на мгновенье отвлекся, и Рен, пользуясь моментом, выстрелил ему в ногу. Скорчившись на полу и воя от боли, Фиворд катался из стороны в сторону.

- Помоги! Бейли, помоги мне! – Завывал он, но Рен только и ждал, что, исходя злостью, предусмотрительный коротышка оступится и совершит ошибку. Так и произошло. Похожий на разъяренного быка, с красным от гнева лицом, Грант не выдержал и выскочил из укрытия. В руке он держал короткоствольный автомат, нацеленный Рену в грудь.

- Получи, собака! – Прорычал он, нажимая на курок.

Рен выстрелил одновременно с Грантом.

Пуля, выпущенная в коротышку, разнесла тому половину ладони, но все же автомат успел выплюнуть короткую очередь. Рен почувствовал, как бок обожгло огнем. Не обращая внимания на боль, он выстрелил еще раз, и Грант начал медленно оседать на пол. Вторая пуля попала ему в плечо, заставив выпустить, наконец, оружие из рук.

Пнув автомат в дальний угол, Рен быстрыми и точными движениями связал запястья лежащего на земле мужчины и поволок его за собой. Положив скулящего от боли Гранта возле сообщника, Рен на секунду остановился, чтобы унять головокружение, затем нагнулся и связал руки Фиворда. Тот находился без сознания.

- Я тебя убью, скотина! – Простонал Грант, и Рен со всего размаха ударил его по лицу. Тот мгновенно притих.

Некоторое время Рен стоял на месте, покачиваясь из стороны в сторону. Сосредоточившись на боли, он сквозь заволакивающую сознание дымку определил, что пули две: одна прошла навылет, другая, задевшая печень, до сих пор внутри.

Плохо. Но резервных сил хватит, чтобы доехать до дома.

Рен медленно опустил голову и посмотрел на лежащих. Главное - дотащить этих олухов до машины….

Взметнув придорожную пыль, колеса черного автомобиля резко затормозили перед входом в двухэтажное здание, передняя часть которого утопала в тени густых деревьев. По ступенькам быстро сбежал Дрейк, по пути отдавая приказания двум похожим друг на друга как сиамские близнецы, следующим за ним по пятам мужчинам.

- Забрать из машины связанных и доставить их в двадцать седьмое крыло. Говорить не давать, на просьбы не реагировать. Рен! – обратился он к выходящему из машины водителю. – Ты молодец! Очень быстро вернулся, четверо суток прошло, я думал никак не меньше недели понадобиться.

В знак приветствия Рен коротко взмахнул рукой и покачнулся.

- Что с тобой? Ты ранен? – Жесткое лицо Дрейка, на котором секунду назад мелькало подобие улыбки, вдруг резко стало серьезным. – Что произошло, почему ты не сообщил мне заранее?

Он быстро вытащил из кармана телефонную трубку, отчего две полоски на его рукаве полыхнули белым светом, и, набрав номер, коротко бросил:

- Медиков.

Рен почувствовал, что, наконец, можно расслабиться. Внутренние силы были на исходе, почти двое суток он сдерживал кровотечение, но рана не затягивалась из-за сидящей внутри пули. Если бы не она, то к концу второго дня на коже не осталось бы и рубца, этого времени хватило бы, чтобы излечить десяток таких ран, но пуля, чертова пуля, которую он не мог вытащить в машине, высасывала последние силы. Теперь он стоял на темной улице и покачивался, словно перебравший лишку пьяница, не способный остановиться после нескольких рюмок бренди, и оттого плохо соображающий, куда именно он должен идти и что делать.

Рен видел, как двое мужчин вытащили из машины Фиворда и Гранта, и после того, как их увели в здание, удовлетворенно кивнул. Задание завершено, самое время, чтобы отдохнуть и набраться сил.

Подбежавшие к нему медики попытались было положить его на носилки, но Рен пресек их действия, наотрез отказавшись от помощи.

- Я доеду до дома, там все сделаю. – Обратился он к Дрейку.

Но тот укоризненно покачал головой.

- Если ты сейчас не ляжешь на носилки, я вколю тебе карвазол, и ты проваляешься еще трое суток, но зато когда проснешься, будешь совершенно здоров.

- Черт бы тебя подрал… - Прорычал Рен, но на носилки все-таки сел.

Дрейк усмехнулся и махнул медикам:

- В операционную.

Скрипнули пластиковые ручки, послышался шорох подошв. Впервые за два дня Рен устало закрыл глаза и почти сразу провалился в сон.

Минбург оказался красивым старинным городом, с тихими улочками и невысокими, отделанными декоративной лепниной, зданиями. Большинство мостовых были вымощены щербатым булыжником, края серых камней сгладились от времени и подошв, превратившись в плоские закругленные островки, между которыми забился мелкий песок.

Я въехала в город около полудня и теперь кружила по тихим улицам, высматривая адреса и номера домов. Солнце ласково пригревало руку, высунутую в окно, ветерок неторопливо гнал по небу пушистые облака. Пахло жасмином.

Проехав несколько кварталов, я удовлетворенно кивнула, когда справа показалась синяя гладь Минбургского озера. Лавочки, расставленные по периметру, призывали расслабиться и отдохнуть всех желающих, которых в этот солнечный день было предостаточно. Люди гуляли по узким дорожкам по одиночке и парами, то и дело уступая дорогу проезжающим мимо велосипедистам, жевали на ходу сахарную вату и мороженое, двое детей плескались недалеко от берега, радостно смеясь и поливая друг друга теплыми сверкающими брызгами.

Вокруг царили идиллия и покой, и я в какой-то момент подумала, почему друг Ниссы живет так далеко от Канна? Хотя нет, друга-то я понимала прекрасно, я бы и сама была не прочь поселиться в этом тихом городе, где каждый камень хранит свою историю, а по вечерам на улицах играют музыканты, но неужели у Ниссы только один друг, способный помочь ей в сложной ситуации?

Размышляя об этом, мне пришлось признать, что у меня такого друга нет вообще, и все вопросы отпали сами собой. Я была бы счастлива проехать в два раза дальше, лишь бы существовал человек, которому я могу поведать самые сокровенные тайны и попросить о помощи. Но у меня такого нет….

Радуясь за Ниссу, я миновала озеро и свернула в маленький переулок, где в этот сонный час не было ни одно пешехода, и только высокие деревья неспешно раскачивали стройные стволы, шелестя пожелтевшей листвой, сквозь которую пробивались яркие лучи полуденного солнца.

Я остановилась возле небольшого белого особняка и посмотрела на дверь.

Филлинтон Авеню, 26.

Ну что ж… Я не ошиблась. Это и есть конечная точка моего путешествия. Еще раз осмотрев казавшийся пустынным особняк (уж больно тихо было вокруг), я впервые за все это время подумала о том, что хозяина может не оказаться дома. Что я тогда буду делать? Сидеть в машине и ждать? Или постучусь к соседям и спрошу, не знают ли они где его можно найти?

Перестав терзать себя предположениями, я вышла из машины и направилась к крыльцу. Зеленый газон раскинулся по обеим сторонам дорожки, сверкал белыми боками раскалившийся от солнца почтовый ящик с номером 86025. Пройдя по гравийной дорожке, я подошла к двери и остановилась, пытаясь отыскать глазами дверной звонок, но такового не нашлось и я, поразмышляв какое-то время, тихо постучала в дверь.

Сначала мне показалось, что на мой стук никто не отозвался, но, спустя какое-то время, за дверью послышались шаги, и через мгновенье она распахнулась. На пороге стоял невысокий человек лет тридцати пяти, в клетчатой рубахе и с взъерошенными каштановыми волосами. Он растеряно смотрел на меня сквозь толстые стекла очков, и глаза его, чем-то похожие на глаза кокер-спаниеля, удивленно рассматривали мое лицо и запыленную одежду.

Сказать, что я была удивлена, увидев его таким, значит не сказать ничего. Мне почему-то казалось, что Герберт Дон должен быть высоким, сильным физически человеком, с решительным лицом и волевым подбородком (как Рен?) и обязательно иметь громоподобный голос, уверенный и успокаивающий одновременно. Вероятно, сказались выплывшие на поверхность тайные желания о поддержке и покровительстве. Слишком долго я боролась в одиночку со всем миром, и теперь мне хотелось увидеть в защитнике Ниссы доброго, но сильного и справедливого старшего брата.

Однако щуплый человек с растерянным взглядом, стоящий на пороге собственной квартиры, ни коим образом не напоминал мне старшего брата. Не напоминал он и интеллектуально развитого вышибалу, о чем я горько жалела вот уже целую минуту.

- Здравствуйте, я могу вам помочь? – Неуверенно прервал неловкую паузу хозяин квартиры, и я, смутившись, перестала разглядывать его с откровенным любопытством.

«Хорошо еще, если мой взгляд не выражал презрения. – Подумала я про себя. – Потому что, если я ошибусь, и в последствии он окажется замечательным человеком, то мне будет очень неловко за свою первую реакцию. А уж эмоции всегда выражаются у меня на лице очень быстро. Дурная привычка….»

- Здравствуйте. Вы – Герберт Дон? – Стараясь не выказать разочарования, спросила я.

- Да. – Он моргнул и, подслеповато прищурившись, вгляделся в мое лицо. – А мы знакомы?

- Нет, простите, что я к вам без приглашения. Мы не знакомы, мое имя Эллион Бланкет, и меня попросила приехать к вам одна наша общая знакомая….

- Какая знакомая? – Осторожно поинтересовался он. Глядя в его удивленное лицо, я могла бы поклясться, что в последние десять лет он вообще не имел дела с женщинами и оттого искренне удивляется, о какой общей знакомой я веду речь.

- Нисса…. – Ответила я, только сейчас осознав, что не знаю ее фамилии. Но этого оказалось достаточно. Лицо стоящего на пороге мужчины неуловимо изменилось и он, удивленно приподняв брови, переспросил:

- Нисса? Вы уверены, что именно она просила вас приехать сюда?

- Да…. – Теперь настала моя очередь растеряться.

- Я не видел ее уже два года. И уже отчаялся найти, а тут такая новость. Мы говорим об одной и той же Ниссе? Ниссе Бартон?

- Я не знаю ее фамилии. Женщина с чуть вьющимися темными волосами и черными глазами, среднего роста, очень худая….

- Когда я видел ее в последний раз, она не была слишком худой…. Но это не важно. – Герберт смущенно замахал руками. - Проходите, что же я держу вас на пороге, как негостеприимный хозяин…. Проходите.

- Спасибо. – Поблагодарила я и шагнула в темную, после яркого дневного света, квартиру.

- Чаю, кофе или, может быть, сок? – Торопливо открывая и закрывая ящики стола, спросил Герберт.

Глядя на то, как суетится хозяин квартиры, мне пришла в голову мысль, что гости – не частое явление в этом доме, и оттого поиск стаканов, заварки и прочих необходимый вещей превращается в настоящую катастрофу. Стараясь уберечь его от ненужных волнений по поводу этикета, я вежливо покачала головой:

- Ничего не нужно, спасибо, мистер Дон.

- Зовите меня Герберт.

- Хорошо. – Я сдержанно улыбнулась. – Ничего не нужно, Герберт. Я совсем недавно заезжала в кафе и поэтому не голодна. Чаю тоже не хочется.

- Ну что ж… - Мужчина растерянно постоял посреди кухни, затем прошел в комнату и сел в кресло напротив. – Я, знаете, немного волнуюсь…. Просто давно не слышал ничего от Ниссы, с ней все в порядке? Она, наверное, уже в Илване, она всегда хотела туда переехать….

- Герберт…. – Сказала я тихо. – Я должна передать вам вот это.

Я достала из кармана помятый листок и протянула мужчине. Тот какое-то время смотрел на него, не понимая, зачем я протягиваю ему потрепанный кусок бумажки, затем спросил:

- А…. что это?

- Нисса просила меня передать это вам. Я не читала и не знаю, что в нем. Просто, понимаете, я обещала ей….

- Где она? С ней все в порядке?

Мне были понятны его вопросы, но я совершенно не знала, что ответить. Как много я могу рассказать про Корпус? Имею ли право говорить, где сейчас Нисса? Наверное, нет. Я не столько боялась Комиссии, сколько не была уверена, как много хотела бы рассказать Герберту сама Нисса. Возможно, она осуждена за серьезное преступление и не хочет, чтобы кто-то знал об этом.

Прежде чем заговорить вновь, я некоторое время обдумывала ответ, затем решительно произнесла:

- Пожалуйста, Герберт, прочитайте послание. Может быть, вам что-то станет яснее. Я знаю, что я должна передать его, но ответить на остальные вопросы я не могу. Простите меня. Пусть это сделает Нисса….

- Хорошо…. – Растеряно проговорил Герберт и протянул руку к записке. Внимательно изучив написанный сверху адрес, он осторожно развернул листок и начал читать.

По мере прочтения брови его хмурились, а подбородок начинал дрожать все сильнее.

- Что это? – Поднял он на меня растерянные голубые глаза. Сквозь стекла очков они казались маленькими и очень грустными. – Это же прощальное письмо! Посмотрите сами!

Он протянул мне записку, и я медленно перевела взгляд на неровные строчки:

«Мой дорогой Герберт. Моя жизнь повернулась странно, и я разминулась с Госпожой удачей. Мне бы очень хотелось увидеть вас и попрощаться с вами, но, боюсь, уже ничего не сумею изменить, встреча нам не суждена. Помните, что вы всегда были моим самым близким другом, и я благодарна вам за все, за каждое слово, за каждую минуту, что провела в вашем обществе. Я буду помнить вашу любовь и заботу всегда. Вечно. Прощайте. Искренне ваша, Нисса»

Когда я посмотрела на Герберта, то увидела, что он плачет. Мужчина в клетчатой рубахе вздрагивал, прижав широкие ладони к лицу, и отчаянно пытался сдерживать рвущиеся наружу всхлипы.

«О горе мне, дурную весть принесшей….»

На душе вдруг стало темно и пусто, как в тот день, когда Линдер объявил мой приговор. Но тогда я все еще надеялась, что кто-то, пусть не я, сумеет избежать этой страшной участи. Я верила, что записка – это просьба о помощи. А оказалось, что это прощальное письмо….

«Нет, Нисса, нет! Неужели я ехала сюда, чтобы расстроить этого человека прощальными словами? Неужели ты с самого начала знала, что тебе не выбраться?»

Мне захотелось разрыдаться вместе с Гербертом. Я потратила три дня, чтобы добраться до Минбурга, я верила, что этот день станет началом борьбы за освобождение из плена…. Но я ошиблась. Неужели я ошиблась в тебе, Нисса? Я ведь видела огонь в твоих глазах, видела твое отчаянное желание жить несмотря ни на что, как получилось, что ты сдалась так рано?

Поднимаясь из кресла, чтобы уйти, я посмотрела на Герберта, который все еще плакал, закрывая руками лицо. Очки с толстыми стеклами лежали на подлокотнике, забытые и ненужные от внезапно нахлынувшего горя.

- Простите…. – Прошептала я тихо, но он вряд ли услышал меня. Скверно знать печальные вещи самому, но еще хуже отбирать надежду у других. Ведь все это время Герберт надеялся увидеть Ниссу живой. Пусть не сейчас, пусть когда-нибудь. А теперь его плечи вздрагивают, а душа разрывается от боли, слушая, как хрипит и задыхается в агонии умирающая надежда.

Скверно.

Осторожно прикрыв за собой дверь, я вышла на улицу и двинулась к машине.

«Домой. В Канн...» - Поправилась я. И вдруг почувствовала такую злость, от которой пальцы свело судорогой.

Захотелось со всей силы ударить кулаком в стену, чтобы камень раскрошился в пыль, и рассеченная кожа окропилась горячей кровью. Чтобы, захлебнувшись болью, я перестала чувствовать, как надрывно стонет разрывающееся на куски сердце….

«Лучше бы я умерла, не успев доехать до Минбурга»

С этой мыслью я села в машину и тронулась в обратный путь.

Пребывая в странном настроении: эдакой смеси беспросветной злости, отчаяния и боли, я как сумасшедшая неслась по ночному шоссе, почти не разбирая дороги.

За что я боролась все это время? Эта записка стала для меня символом, талисманом грядущей свободы и справедливости. И пусть я не знала, за что была осуждена Нисса, мне было плевать на это, но у меня было самое главное – цель. Цель, которая вела меня тонким лучиком среди беспросветного мрака, заставляя забыть о собственном несчастье, о той смеси обиды и разочарований, в которую превратилась моя жизнь.

Корпус.

Корпус, ты все-таки убил нас всех. И тех, кто жил в тебе долгое время, и тех, кто лишь на мгновенье прикоснулся к твоим гнилым стенам. Почему Нисса перестала бороться? Когда это случилось? Могла ли я помочь ей? Изменить ход ее мыслей, не дать дойти до такого….

Корпус. Это ненавистное слово пульсировало в голове алым светом, и мне вдруг показалось, что я снова слышу его противный свистящий голос у себя в голове.

«Да провались ты!» - Я со всей силы ударила по рулю.

Дорога резко вильнула под колесами, натужно скрипнули колодки, и я с трудом выровняла автомобиль, не замечая опасной близости обрыва с правой стороны. Две желтые линии света выхватили тусклые островки травы на обочине, когда машина на полной скорости вошла в поворот. Теперь я не смотрела на знаки, мне было все равно, куда выведет меня ночная лента дорожного полотна. Какая разница приеду ли я в Канн или так и останусь затерянной посреди этого чужого для меня мира, где нет ни одного человека, который бы ждал, верил и любил меня….

«Нет, это не Корпус. – Вдруг подумала я. – Это ты, Рен. Именно ты сделал мою жизнь такой, какая она есть сейчас. Это ты убил Ниссу и Эдварда, ты прервал множество линий на середине, ты заставил колеса судьбы вращаться в угодную тебе сторону, не заботясь о чувствах и переживаниях других людей. Это из-за тебя плакал Герберт. Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу!»

Я понимала, что несу чушь, но уже не могла остановиться. В этот момент мне отчаянно хотелось переложить ответственность на кого-то другого. Лишь бы не я была виновата во всем, что происходит.

Мотор Бьюика ревел и скрежетал, вращая шестеренки с непривычной скоростью, мои глаза едва различали дорогу, но причина была не в темноте, что окутала шоссе, причина была в пелене отчаяния и ярости, застилавшей мои глаза. Входя в следующий поворот, я крутанула руль слишком поздно, и два колеса нависли над обрывом, беспомощно вращаясь в пустоте.

Мое сердце екнуло. Я почувствовала, что еще секунда – и я окажусь там, на дне глубокого оврага, похороненная под грудой искореженного металла. И глядя на звезды пустыми глазами, я буду одиноко лежать на острых осколках, уже не заботясь о том, как провести последние дни своей жизни.

Не думая, что делаю, я интуитивно навалилась всем телом на дверь. Внутренний голос истошно вопил: «Не поможет! Слишком поздно!», но я продолжала упираться и давить. Колеса совершали оборот за оборотом, но, не находя опоры, лишь царапали по краю обрыва, срывая вниз мелкие камушки, которые с шорохом уносились в темноту. Я продолжала выворачивать руль, не замечая, что он уже не двигается с места, а мои вспотевшие ладони лишь проскальзывают по нему, оставляя мокрые дорожки.

В тот момент, когда надежда выбраться живой уже почти растаяла, я вдруг почувствовала, как машина вздрогнула и слегка дернулась. Переднее колесо зацепилось за почву и теперь медленно толкало машину вперед, выдирая с корнем чахлые пучки травы, растущие на обочине.

Еще секунда – и заднее колесо тоже встало на дорогу. Мотор обрадовано взревел, словно арабский скакун, целый месяц простоявший в стойле, и не успела я понять, что происходит, как машина вылетела поперек дороги и понеслась к противоположной стороне.

Я что есть мочи надавила на тормоз. Коротко взвизгнули шины, моя голова дернулась так сильно, что хрустнула шея, и хотя ремень безопасности не позволил удариться о ветровое стекло, мне все равно показалось, что от мозгов (если они и были) ничего не осталось.

Двигатель натужно чихнул и заглох. Вокруг стало необычайно тихо, и только стрекотание сверчков наполнило ночь тихим равномерным свистом.

Я медленно выдохнула и убрала ногу с тормоза.

Вот так-то…. Всего лишь одна минута неконтролируемой злости могла стоить мне всей оставшейся жизни. Только теперь до меня в полной мере дошло, как глупо все могло закончиться. Я повернула голову и посмотрела в сторону обрыва. Темнота равнодушно расстелилась сразу за краем дороги, молча глядя на меня, безрассудную глупую девчонку, и продолжала клубиться туманом в глубине оврага, облизывая голые камни, растекаясь по впадинам и ущельям….

Никто не нашел бы меня там еще года два. Никто бы не смог сказать, куда пропала бедная Элли, однажды выехавшая в сторону Минбурга.

Дура.

Я медленно покачала головой и завела Бьюик. Мне повезло, что вокруг не было других машин, кому бы я могла помешать, ведь своими нелепыми действиями я полностью перегородила дорогу. Все еще качая головой, я развернула автомобиль и медленно поехала вперед, высматривая указатели на Канн.

Теперь мне больше чем когда-либо хотелось туда попасть.

Часть третья

Неожиданная дорога

Глядя на настенный календарь, я медленно обвела красным число двадцать один.

Двадцать первое сентября – предположительно последний день моей жизни. Сегодня двенадцатое, а значит, в моем распоряжении есть полных девять дней. Посмотрев на календарь еще некоторое время, я, наконец, оторвала взгляд от зловещей даты и оглядела себя в зеркало.

Дорогой брючный костюм из светло-серой ткани сидел почти идеально. Почти. Если бы не излишняя худоба, появившаяся в последнее время, то мне не пришлось бы срочно искать ремень для спадающих брюк, но выбирать не приходилось. Этот костюм был лучшим в моем гардеробе, и я очень надеялась, что строгий, но элегантный вид поможет мне получить беспрепятственный доступ в приемную секретаря «Стэндэд Компани», а там и к директору корпорации. Расчесав волосы, я поправила легкий ситцевый шарфик на шее и вышла из квартиры.

Вернув арендованный Бьюик сразу после возвращения в Канн этим утром, я уже жалела, что не продлила контракт еще на неделю. Теперь придется добираться до центра на такси. С другой стороны, обшарпанная старая машина могла бы испортить общее впечатление о красивой деловой женщине, какой я казалась себе в этот момент, а арендовать новый сверкающий автомобиль лишь для того, чтобы впечатлить служащих парковки, мне не хотелось.

Стоя на обочине, я вытянула руку и принялась ждать свободное такси. В Канне рассвело только три часа назад, но на улицах уже кипела жизнь, повсюду сновали пешеходы, неслись бесконечным потоком машины, обещая вскоре превратить дороги в сплошные заторы.

Дата добавления: 2015-10-21