– Мила, за что ты меня любишь?
– Просто люблю.
– Ну, за что?
Подобный разговор повторялся снова и снова, и меня это начинало со временем пугать, раздражать и отталкивать.
Насколько тяжело человеку признаться в любви другому в первый раз, настолько же легко и непринужденно повторять это снова и снова после, вытряхивая из могучих слов последние крошки искренности и волшебства.
Первые признания Артура радовали, волновали и возносили до небес, а последние напоминали ежечасный бой часов, на который я, словно кукушка, должна была отвечать свое «ку-ку», и это угнетало.
Иногда мне казалось, что Артур пытался из своих признаний соткать незаметную, но прочную нить, связывающую меня по рукам и ногам, не дающую подумать, вздохнуть, улететь. Эта нить была тросом между небом и землей, моими мечтами и реальностью.
«Неужели любовь есть желание поработить, привязать, поглотить? Может, тогда я не умею любить? Но что за чувство тогда живет внутри меня – огромные порхающие бабочки, цветастые поющие птицы и мохнатые зеленые гусеницы на раскачивающихся от легкого ветерка пахучих листьях земляники? И почему так хочется петь, плясать, целовать и любить? Что растет во мне и требует песни о жизни?..»
Эти выводы терзали меня, и мне снова хотелось исчезнуть, испариться, сойти на нет. Однако я прогоняла их прочь со словами о том, что их время еще не пришло, и все проблемы нужно решать постепенно, друг за другом, аккуратно расчесывать, как спутанные волосы – легкий взмах расчески сверху и глубже, глубже, глубже, аккуратно, нежно и терпеливо. До тех пор, пока вся шевелюра не засверкает ровным отражением шелка.
«Размышления о любви – это другая история», - решила я и запретила себе впредь думать на эту тему, тем более что теперь у меня появился другой ориентир – мы ждали ребенка.
Беременность заполнила собой все вокруг: пустоту, тоску, тревогу, ожидания, стремления – отныне все концентрировалось там, внутри, крепко переплетаясь с осознанием участия в чем-то важном и сверхъестественном. Я была орудием Творца, и чувство созидания превращало все остальное в бледно-желтые обесцвеченные тени.
Жизнь улыбнулась мне широкой улыбкой, и я снова катилась на гребне волны – избалованное, любимое дитя судьбы, блудная дочь, вернувшаяся в родной дом. Сплошная радость, как в нирване.
Я все чаще стала с благодарностью вспоминать о Ней, но ужасалась мысли о Ее возврате, зная, что визит этой нетактичной гостьи будет долгим. Я боялась возобновления булимии и погружения в собственные мысли.
Однажды, наблюдая за собой в зеркале, мне стало страшно. Я обернулась, услышав злобный смех. Дверь скрипнула, за дверью почудились быстрые шаги и шорох платья. Такие знакомые звуки.
Я посмотрела на весы – да, стрелка наклонилась вправо. Я поправилась, но я же должна расти – малыш растет. От неожиданности и испуга в глазах появились слезы, и я стала нервно царапать ногтем пальцы, сильно тереть щеки и глаза. «Так, нужно глубоко дышать. Все, к черту! Успокойся!» - говорила я себе.
Встряхнув плечами, фыркнув, я бодро прошлась по комнате и нагнулась за ковриком для йоги. «На этот раз тебе не взять меня так просто», – коврик взметнулся вверх и разостлался ровной полосой. Спиной я почувствовала холодное дыхание, и, не оборачиваясь, произнесла:
– Возможно, ты вернешься, но не сейчас. Теперь – вторая жизнь, которую я хочу прожить, как захочу.
Через полчаса занятий йогой и медитации я подошла к окну и посмотрела на детишек, прыгающих во дворе через раскрашенные старые шины. Между ними и мной всего примерно двадцать лет – пустяк в сравнении с целой жизнью, которую я когда-то потеряла. Потеряла, но нашла, и теперь я буду проживать ее сама.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |