Анна Данилова Этюд в розовых тонах 9 страница

22. Тандем

– Ты спишь? – Аля вздрогнула, услышав вместо знакомого мужского голоса, который звучал здесь прежде (голос хозяина), совершенно другой, посторонний, чужой. Женский.
– Нет…
– И я не сплю.
Маша устроила Алю в спальне на большой кровати, рядом с собой, где они легли под разными одеялами. Каждая из них слышала дыхание другой; они не могли разве что прочесть мысли друг друга.
Аля думала о Теслине. И хотя у нее было предчувствие, что они еще увидятся и что эта встреча была не последней, его образ туманился с каждым часом, словно судьбе было угодно, чтобы Аля на какое-то время забыла его. Даже его лицо. Кто он и чем занимается? Маловероятно, что обычным бизнесом, о котором твердила Але Софья Андреевна. Но Теслин именно так охарактеризовал ей род своей деятельности. Кроме того, было странным, что Теслин, имея при себе довольно-таки крупную наличность, согласился переночевать у незнакомых людей. Ведь если он только Але дал три тысячи долларов да заплатил хозяйке десять тысяч рублей, то сколько же денег оставалось при нем? Много больше. Значительно много больше.
Еще бросилось в глаза то обстоятельство, что Теслин не считает денег, как будто не дорожит ими. Так может вести себя человек одинокий, зарабатывающий эти самые деньги опасным, криминальным путем. Потому что честно заработанными, кровными деньгами так не разбрасываются. Он сказал, что у него есть жена. Аля была уверена, что он солгал, чтобы только успокоить ее и чтобы она не боялась, что он воспользуется ею как мужчина.
Лежа с закрытыми глазами и прижимая к груди завернутые в газету доллары, подаренные ей Теслиным, Аля слышала его голос и пыталась понять, что скрывается за каждым его словом. «Мне надо встретиться с человеком, который вчера не пришел на вокзал. А ведь он мне должен деньги». Этот человек не пришел. Не принес Теслину деньги. И деньги немалые, иначе бы он не ждал его на вокзале так долго. Аля подумала, что если бы Теслин знал адрес того человека, то поехал бы сам к нему и все выяснил. Значит, этот человек либо скрывается, и у него нет постоянного места жительства, либо он тоже должен был оказаться в этом городе проездом или же специально приехать сюда для встречи с Теслиным.
Аля запомнила наизусть адрес и телефоны Теслина. Получалось, что его можно найти лишь в Москве. Во всяком случае, адрес был московский и номера телефонов – семизначные. Что же он забыл здесь, в провинции?
– Знаешь, – сказала вдруг Маша, поворачиваясь к ней таким образом, что ее голова с растрепанными короткими волосами на фоне голубой, залитой ночным уличным светом стены казалась каким-то колючим растением вроде диковинного кактуса или перекати-поля. – У нас не получится долго здесь жить. Уже очень скоро объявятся наследники, какие-нибудь дети, сестры, братья, поэтому надо подумать о том, как освободить твою квартиру. Ты не думай, я не собираюсь воспользоваться тобой и заселиться в твою хату. Но без денег ты это все равно не сумеешь сделать, ведь так?
– Так, – прошептала Аля, глотая слезы. Ей вдруг показалось настолько чудовищным то, что она лежит в одной постели с воровкой-мародершей, забравшейся в квартиру Юдина и теперь строящей планы относительно ее, Алиной, квартиры, что у нее даже зашумело в голове. Но Маша не дала ей одуматься.
– Завтра у тебя будут деньги, – сказала она жестко, со злостью и прикрыла тяжелые веки, словно подтверждая этим движением свою уверенность. – И, если ты захочешь, я пойду с тобой и сумею договориться с квартирантами. Мы им даже переплатим за то, что потревожили их, и они найдут себе другую квартиру. В городе много агентств по недвижимости, где им в считанные дни подберут точно такую же, если не лучше, квартиру. Ты согласна?
– Согласна.
– Вот и договорились. А теперь спи. Ты не бойся, я не стану грабить тебя и не придушу, пока ты будешь спать. Я – твой друг, понимаешь? И когда-нибудь ты поймешь, насколько это важно – иметь надежного друга. Я понимаю, конечно, что тебе потребуется время, чтобы поверить мне и не бояться меня, но посуди сама: чем я сейчас, в твоем положении, могу навредить тебе? Денег у тебя нет. Иначе ты бы не пришла сюда устраиваться на ночлег. А убивать тебя и вовсе резону нет. Я же не садистка какая. И не лесбиянка, чтобы насиловать. Так что спи спокойно и ни о чем не думай.
И после этих слов Аля сразу уснула. Забыв про деньги, которые до этого времени прижимала к груди, забыв обо всем. А утром, проснувшись, обнаружила, что она в квартире совершенно одна. Бледное зимнее солнце осветило пыльную и заброшенную квартиру. Тускло мерцали зеркала и стекла шкафов, жалобно скрипел паркет под ногами. Маши нигде не было. Зато деньги были на месте.
Аля пришла на кухню. Осмотрелась. Посуда была вымыта, на ней блестели капли воды. Это означало, что Маша прибралась утром. В холодильнике было пусто. Не было даже кусочка засохшего сыра или колбасы.
Понимая, что ее новая знакомая должна появиться в квартире с минуты на минуту, Аля умылась, привела себя в порядок и стала ждать возвращения Маши. Но шли минуты, прошло уже полтора часа, а никто не приходил. Тогда Аля решилась выйти из дома и отправиться к Марго, чтобы там, дав волю своим чувствам, отплатить ей за все причиненные страдания, а заодно и узнать, что ей известно о смерти брата. Но когда она приблизилась к двери, с другой стороны раздались шаги, и вскоре зазвенели ключи. Вернулась Маша.
– Привет, уже встала?
– Привет.
Аля смотрела на связку ключей в руках Маши, и неприятное чувство охватило ее – это были ключи Бориса Ефимовича, она узнала его незатейливый брелок – миниатюрный футбольный мяч.
– Ты, наверное, хочешь спросить, откуда у меня эти ключи? Я нашла их прямо здесь, в квартире. Пойдем, я покажу, что купила. Это тебе не яичница с луком, это покруче будет.
И Маша принялась доставать из пакета и выкладывать на стол свертки с едой. Аля молча смотрела на розовую сочную ветчину, блестящие, словно смазанные маслом мандарины, и ей снова вспомнилась новогодняя елка, а в лицо будто пахнуло запахом хвои.
– Чем быстрее мы с тобой договоримся, тем быстрее, соответственно, окажемся в твоей квартире, и ты уже не будешь каждый раз вздрагивать от шороха в прихожей.
– А что я должна делать?
– Помогать мне. Тем более что от тебя ничего особенного не потребуется. Может, просто отвлечь кого-нибудь…
И Маша поделилась с Алей своим гениальным, как она выразилась, планом, который заключался в следующем. Маша находит по газетным объявлениям фирму, которой требуется определенный товар – масло, мука, сахар. После чего она, представившись непосредственным продавцом, устно договаривается с хозяином фирмы о поставке им на склад этих продуктов в большом количестве и, соответственно, о причитающейся ей сумме за товар. После этого Маша отправляется в другую фирму, занимающуюся сбытом продуктов, и там договаривается уже о покупке муки или масла оптом. Причем сделка по ее требованию должна состояться немедленно, и расплачиваться за товар она будет наличными. После чего она садится в кабину грузовой машины, принадлежащей фирме-продавцу, и сопровождает груз до того самого склада, где ее уже поджидают покупатели с деньгами. Цены на товар, в зависимости от ситуации, должны быть явно занижены для покупателя, что в его глазах сделает покупку максимально выгодной, и завышены для продавцов, которым надо сбыть свой товар подороже. Покупатель, видя, как товар сгружается на его складе, спокойно расплачивается с Машей, и спустя некоторое время Маша уже на пустой машине возвращается в контору продавца для того, чтобы якобы отдать деньги. Но на обратном пути она под любым предлогом покидает машину, прихватив с собой деньги…
– Ты это серьезно? – спросила Аля, все еще не веря, что этот план задуман Машей как вполне реальный.
– Конечно. Для меня сейчас главное заключается в том, чтобы найти эти фирмы: покупателей и продавцов, и заинтересовать их сделкой. Ты себе даже представить не можешь, какой наш народ доверчивый и как легко будет мне провернуть это весьма прибыльное дельце. Ведь я собираюсь «кинуть» сразу несколько таких фирм, после чего затаиться. А ты должна будешь…
– Отвлекать? – нервно рассмеялась Аля, чувствуя, что еще немного, и терпение ее кончится, и она сбежит отсюда.
– Нет, я передумала. Тебе придется поработать над моим имиджем. Понимаешь, я должна выглядеть так, чтобы внушать людям доверие.
– У тебя ничего не получится, – уверила ее Аля. – Во-первых, никто не согласится отдавать товар, пока ты не заплатишь деньги, а во-вторых…
– Ты ошибаешься, моя дорогая. И я объясню тебе, почему. Смотри, я прихожу в контору – назовем ее «продавцом» – и представляюсь менеджером той фирмы, которая хочет купить у них продукты. А перед этим я заранее договариваюсь с фирмой – «покупателем» о том, чтобы меня подстраховали и на случай звонка от «продавца» подтвердили, что оплата за товар произведется сразу же после выгрузки товара на складе.

С таким типом людей Аля сталкивалась впервые. И хотя ее отец-мошенник в этом плане мало чем отличался от Маши, он действовал все же не так открыто, и никогда не рискнул бы провернуть подобную аферу самостоятельно, скорее подставил бы кого-нибудь вместо себя. Это свидетельствовало лишь о том, что у него был прекрасно развит инстинкт самосохранения. Маша же действительно, похоже, никого и ничего не боялась. И ее самоуверенность, нахрапистость и наглость произвели на Алю неизгладимое впечатление. И, что самое удивительное, заставили взглянуть на эту грубую и некрасивую девицу другими глазами – Аля вдруг почувствовала себя в ее обществе защищенной. Как если бы она была с мужчиной. Причем с настоящим мужчиной-бандитом – сильным, по-своему надежным и способным совершить ради нее любое преступление. Романтический ореол украсил вихрастую круглую голову Маши Авериной, и Аля вопреки всем своим принципам согласилась ей помочь. В тебе закипела кровь твоего отца, подумала она с грустной улыбкой и тотчас почувствовала, как где-то в глубине ее души шевельнулось нечто дремучее и темное, что заставило ее сладко задрожать при мысли о том, что в случае удачи они с Машей внезапно разбогатеют. И ей, Але, не придется ложиться в постель с мужчинами ради куска хлеба.
– Я согласна заняться твоим имиджем, – сказала она, набрав побольше воздуха в легкие. – Я даже знаю, как ты должна выглядеть. Но для этого придется сделать тебе аккуратную прическу и раздобыть короткую, но дорогую шубу. Ты должна выглядеть состоятельной, но сильно замотанной и уставшей «доставалой». При дорогих сигаретах, золотых кольцах, хороших сапогах-ботфортах. Это пошло, зато производит впечатление.
– Ты хочешь, чтобы я выглядела как кондовая бизнес-шлюха?
– Именно. От тебя за версту должно пахнуть деньгами и приторным «Пуазоном». Сделаешь маникюр, но лак чтобы непременно был с блестками или даже каким-нибудь затейливым рисунком. А еще лучше отправься на какой-нибудь склад и приглядись, как выглядят женщины, занимающиеся подобным бизнесом…
– Что значит, подобным? – обиженным тоном протянула Маша. – Обижаешь, начальник. Мой бизнес, как мне кажется, будет до поры до времени единственным в городе.
– Я не это имела в виду.
– Шучу, – вдруг улыбнулась Маша. – Класс. Я так и сделаю.
– А где ты возьмешь шубу и все остальное?
– Придется взять квартиру, – задумчиво произнесла она и шумно вздохнула. – У меня уже две есть на примете.

23. Наследники

В овальном зале фирмы «Авиценна», украшенном живыми цветами, на белоснежном овальном столе стоял хрустальный графин с водой и четыре таких же бокала. На четырех белых, обтянутых золотистым шелком, стульях сидели, расположившись вокруг стола, Наталья Агранатова, Виктор Кленов, Шансли Сулейманова и Вера Аркадьевна Бархатова. Шансли – родная сестра Гасана Сулейманова, двадцатипятилетняя молодая женщина, яркая брюнетка с пунцовыми полными губами и черными огромными глазами, кутаясь в меховой палантин, не сводила глаз с сидящей напротив нее Натальи. Вера же Аркадьевна Бархатова – мать Андрея Бархатова, – напротив, сидела, вжав голову в плечи, и, казалось, не понимала, что она делает здесь, в этом роскошном и белом зале, заставленном дивными тропическими растениями в кадках и вазами с дорогими цветами.
Было настолько тихо, что можно было услышать дыхание каждого присутствующего в этом довольно-таки просторном зале. Наталья, в строгом белом костюме, обвела всех долгим и пристальным взглядом, после чего взяла в руку маленький карандашик и постучала им по своему раскрытому блокноту.
– Значит, так. Вас, Шансли, и вас, уважаемая Вера Аркадьевна, мы пригласили, с одной стороны, по весьма скорбной причине… Близких вам людей уже нет в живых… Но, с другой стороны, мы обязаны рассчитаться с вами, как с единственными наследниками наших покойных друзей-соучредителей – Гасана Сулейманова и Андрея Бархатова. Мы понимаем, что никакие деньги не в состоянии залечить те душевные раны, которые были вам причинены смертью Андрея и Гасана, но деньги есть деньги, и они – ваши.
Наталья сделала паузу, и, бросив быстрый взгляд на Шансли, вдруг поняла, что этот разговор уже очень скоро примет более острый и непредсказуемый характер, и сразу почувствовала, как запылали ее щеки. Она ждала, что темпераментная и решительная Шансли, с которой ей довелось встретиться пару дней назад как раз по поводу причитающегося ей наследства, сейчас не выдержит и бросит ей в лицо какое-нибудь оскорбление, а то и обвинение, но девушка, сверкая своими огромными черными глазищами, казалось, чего-то выжидает.
– А теперь слово предоставляется Виктору Леонидовичу Кленову.
Виктор, слушая Наталью, тоже почему-то смотрел только на Шансли. Ему нравилась эта девушка. И, если бы не ее поразительное сходство с покойным Гасаном, он бы, возможно, даже приударил за ней. Но сейчас они собрались вовсе не для этого. И разговор предстоял не из веселых. Наследникам причитались колоссальные суммы денег, и цель сегодняшней официальной церемонии, а точнее, этого дешевого балагана, обставленного со всей пышностью и торжественностью, – облапошить наследников и заставить их подписать документы, не имеющие ничего общего с реальностью. А именно, выдав им наличными по пять тысяч долларов, предложить им подписаться под совершенно астрономическими суммами, которые они якобы получили от оставшихся в живых настоящих учредителей, и что они, наследники, в последующем не будут иметь к учредителям никаких финансовых и иных претензий.
– Для начала примите мои соболезнования, – начал он, сцепив нервно пальцы и устремив взгляд в пространство. – Поверьте, мы скорбим вместе с вами. Они были слишком молоды, чтобы так рано уйти от нас…
– Кончай базар, – вдруг брякнула Шансли и, чиркнув зажигалкой, закурила. Стул ее отъехал от стола, и девушка, нисколько не стесняясь своей короткой юбки, закинула ногу на ногу. Все сидящие за столом смогли увидеть полные и соблазнительные ляжки Шансли, обтянутые черными ажурными вульгарными колготками. – Мне нужны деньги, которые заработал мой брат Гасан, и точка. Если не получится наличными, то можете принять меня в члены акционеров или учредителей, как вам будет угодно. Я не дура и все прекрасно понимаю. Это старушенции будете рассказывать, что вы бедные и у вас нет денег. А я знаю расклад. Миллион не попрошу, но сто тысяч баксов меня бы устроило. Будете мозги сушить – в суд на вас подам. Вот так.
Она метнула взгляд на застывшую неподвижно Наталью и сощурила глаза, желая явно насладиться произведенным ее словами эффектом. И Наталья встала. Разгладила ладонями узкую юбку на бедрах и, подойдя почти вплотную к Шансли, начала говорить. Сначала ее голос звучал совсем тихо, затем громче…
Виктор слушал внимательно и пытался представить себе, произведет ли должное впечатление речь Натальи на Шансли, и уже очень скоро ответил себе, что да, произведет. Больше того, он и сам чуть не поверил в то, что они придумали накануне этой встречи с Натальей. Он закрыл глаза и слушал:
– …произошло убийство, понимаете? Гасан, ваш брат, Шансли, умер не естественной смертью, и причина убийства вам, его сестре, в силу определенных обстоятельств, не может быть известна. Но она известна нам. И сейчас пришло время раскрыть ее и вам. Гасан Сулейманов и Андрей Бархатов задолжали очень крупные суммы денег некоторым влиятельным людям. Как вы понимаете, я не могу произнести вслух имена и фамилии, клички или должности людей, причастных к этим убийствам. Но и вы не девочка, Шансли, и должны понимать, что за рубль никто не станет марать руки. Гасан и Андрей присвоили себе несколько миллионов долларов. Чужих долларов. Чужих денег. Криминальных денег, если вы еще не поняли. И только с их помощью Сулейманов и Бархатов сумели развить наш общий бизнес. Виктор Леонидович в это время был под стражей, как вам, наверное, известно. Он обвинялся в убийстве своей жены, но за отсутствием доказательств был выпущен на свободу. И вот теперь он вернулся в бизнес, и что же? Кругом – одни долги. Но он не может нести ответственность за то, что натворили Гасан с Андреем. Он не выступал поручителем и вообще мало что знал об этом. И вот когда после их смерти к нам пришли и открытым текстом объяснили, сколько денег было растрачено или, что не исключено, положено на личные вклады нашими покойными «коллегами», мы поняли, что и над нашими головами сгустились черные тучи. Понятное дело, мы с Виктором подстраховались, и, чтобы участь ваших близких не постигла нас самих, мы, говоря простым языком, откупились. Вы можете судиться сколько угодно и проставлять в ваших жалобах какие угодно огромные суммы, но, поверьте мне, вы проиграете. Если вообще доживете до суда…
– Господи Иисусе! – Вера Аркадьевна скрестила на груди свои сухие и тонкие руки. – Да что же это такое?
– А вы как думали? – продолжила свою эмоциональную речь Наталья, теперь уже обращаясь к насмерть перепуганной Бархатовой: – Вы думали, что ваш сын смог честным путем заработать пару-тройку миллионов долларов? Но откуда им взяться, этим деньгам? Нет, вы все знали или догадывались. И вы, Шансли, не дурочка и не могли не знать о том, что ваш брат замешан в криминале. И теперь вы надеетесь получить эти грязные деньги, да еще и наличными, а то и стать учредителем фирмы, к которой не имеете никакого отношения? Чудеса бывают только в сказках. Поэтому, – она не дала возможности Шансли вставить даже слово, хотя та и открыла рот, чтобы что-то возразить, – мы предлагаем вам получить реальные пять тысяч долларов наличными, но подписать бумаги, где будут, как вы сами понимаете, проставлены совершенно другие суммы, которые вы от нас якобы получили. Это наше условие.

– Кроме того, – ее голос уже звенел где-то под потолком и обрушивался оттуда шквалом на головы незадачливых наследников, – нет никакой гарантии, что окровавленные руки убийц ваших близких не дотянутся и до вас. Поэтому мой вам дружеский совет – уезжайте, поменяйте место вашего постоянного проживания. От греха подальше.
Закончив говорить, Наталья, театрально закатив глаза к потолку, как если бы и в самом деле обессилела после своей вдохновенной тирады, рухнула на свое место, чуть не сломав стул.
– От себя могу добавить, – сухо проговорил Виктор, стараясь не глядеть в глаза разъяренной Шансли, – что многое в вашем деле, если вы действительно захотите судиться, будет зависеть от того, каким образом будет перед судом поставлен вопрос. И если вы захотите стать учредителями, то суд может вынести решение в вашу пользу и тогда вы будете отвечать по всем долгам, которых значительно больше, чем доходов. Между нами начнутся разногласия, которые приведут в конечном итоге к конфликту. Как в басне «Лебедь, рак и щука…». Мы не сможем вместе работать…
И здесь Виктор Кленов, раскрыв большую черную папку, извлек оттуда несколько листов с жирными пятнами фиолетовых печатей – свой последний и единственный козырь, настоящее произведение искусства, над которым они с Натальей трудились целых два дня, чтобы придать этим простым бумажкам устрашающий оттенок подлинности: «документы», свидетельствующие о том, что фирмы «Авиценна» и «Зеленая аптека» в лице всех учредителей (включая и покойных), задолжали кредиторам огромные суммы денег.
Спустя полчаса Наталья Агранатова и Виктор Кленов уже вручали наследникам конверты с пятью тысячами долларов в каждом. В зале было еще тише, чем в самом начале встречи. Тяжело, чуть ли не со свистом, дышала Шансли. Слезы бежали по ее разгоряченным щекам и капали на грудь, а рука, держащая ручку, вяло выводила на бумаге свою подпись. «Я, Шансли Сулейманова, получила…» Она даже не помнила, как выводила прописью шестизначную сумму: «…в долларах США…». Подписав унизительный для себя документ, Шансли, в отличие от заметно оживившейся Веры Аркадьевны Бархатовой, с нескрываемым чувством благодарности принимающей из рук Натальи конверт и пересчитывающей зеленые стодолларовые купюры, швырнула его прямо в лицо Кленову:
– Я беру сейчас эти деньги по принципу: дают – бери, бьют – беги. Но бить будут потом вас. Вы – настоящие мошенники. Вы – сволочи и обманщики. И я докажу это. Мы с вами еще встретимся на узкой дорожке. И тогда не я, а вы почувствуете себя в заднице. Так-то вот.
Она покинула зал заседаний, громко хлопнув дверью. Вера Аркадьевна же, посмотрев ей вслед, пожала плечами и спустя несколько мгновений, которые ей понадобились, чтобы набраться смелости, спросила, обращаясь к Виктору:
– Скажите, вот здесь пять тысяч долларов. А сколько это будет в рублях?..
…Когда и она ушла, прижимая к груди сумочку, набитую долларами, Наталья принесла коньяк и налила себе и Виктору.
– Вот видишь, теперь мы чисты и перед наследниками. А ты боялся…
– Но Шансли…
– Она дура. Необразованная дура, разве что еще и невоспитанная, но успевшая раскатать губы на наши денежки. Все ее поведение – сплошная бутафория, разве ты не понял? Да она счастлива, что ей отвалили хотя бы столько. Хоть приоденется, купит себе колготки.
Виктор слушал Наталью, смотрел на нее и в который раз убеждался в том, что не ошибся в своей сестре, не ошибся, доверившись ей и раскрывшись перед ней полностью. С ее помощью он вернул себе все: дом, работу, деньги и даже Ренату. Зато потерял Тамару. Так случилось, что уже очень скоро она почувствовала себя в их обществе третьей лишней и сначала ушла на больничный, а затем, в одно «прекрасное» утро, и вовсе не вышла на работу.
И когда Виктор приехал к ней домой, на ту самую квартирку, где они провели столько незабываемых часов, чтобы выяснить, в чем дело, то вместо ласковой и нежной женщины, преданного друга увидел перед собой совершенно чужого человека.
– Я устроилась на другую работу, Виктор.
Она стояла на пороге и смотрела на него своими раскосыми татарскими глазами, словно вспоминая что-то очень болезненное для себя, после чего, так ничего и не объяснив, захлопнула перед ним дверь, и Виктор услышал ее удаляющиеся шаги.
Что ж, тем лучше. Теперь у меня будет одна Рената…
– Ты счастлив?
Он очнулся. Рядом с ним стояла Рената и обнимала его, целовала, как тогда, раньше, когда они только познакомились и каждая минута близости приносила им обоим неслыханное счастье.
– Да, я счастлив, – он тоже поцеловал ее.
– Ты любишь меня?
– Да…
Наталья налила ему еще коньяку.
– Чокнемся?
– Чокнемся, – и он, закрыв глаза, сделал несколько глотков.
Ты пьешь яд, вдруг услышал он хорошо знакомый ему голос Тамары и в страхе оглянулся. И вдруг увидел ее, сидящую на подоконнике, нога на ногу, и покачивающую туфелькой.
– Что ты сказала? – спросил он, обращаясь к призраку Тамары. – Повтори.
– Ничего, – ответила за него Рената, появившаяся за спиной обнимающей его Натальи, и весело, раскатисто захохотала, стряхивая с лыжной шапочки снег. – На лыжах пойдем кататься?

24. Шансли

Шансли вот уже две недели жила у Тамары. Пила водку, много курила, спала, читала и время от времени ездила на кладбище, чтобы навестить могилу брата. Тамара, для которой общество Шансли было спасением от обрушившейся на нее хандры, молча сносила все ее дикие пьяные выходки. Несколько раз, напившись вместе, они собирались даже звонить Виктору Кленову, чтобы наговорить ему кучу гадостей. Но если Шансли намеревалась сказать ему, что она считает его вором и мерзавцем, презирает его и сделает все возможное, чтобы вернуть себе деньги брата, то Тамара хотела сказать ему совсем другое. Что спать с собственной сестрой – большой грех, и когда-нибудь бог непременно накажет его за это. И за то, что они вместе со своей шлюхой-сестрицей пользовались ею, как временно необходимой вещью, как подстилкой, им когда-нибудь тоже воздастся. Но все это были лишь порывы – они так ни разу ему и не позвонили.
Шансли едва знала Тамару, но после похорон Гасана подошла именно к ней, как к единственно знакомому человеку. Она даже не сразу вспомнила, где она могла видеть ее, и, лишь начав говорить и услышав голос Тамары, сразу же вспомнила, что встречалась с ней прежде в приемной «Авиценны». Настроенная заранее против новых учредителей и словно чувствуя, что ее собираются обмануть, она пригласила Тамару в кафе и чистосердечно призналась ей в том, что ей терять нечего и что она собирается заработать на смерти брата. Шансли показалось недостаточным, что как наследнице ей перепала огромная и обустроенная квартира Гасана, три машины, гаражи, дача и вклады брата. Она хотела иметь свою долю в «Авиценне» и всю оставшуюся жизнь «черпать доллары из аптеки». Тамара, прекрасно понимая обстановку и зная характер Натальи Агранатовой, которая сделает все возможное, чтобы не пустить за учредительский стол посторонних, посоветовала Шансли успокоиться и не развязывать войны с новыми директорами. «Пойми, ты все равно ничего не выиграешь, а лишь потратишься на адвоката и истреплешь себе нервы. Это я тебе говорю как человек, который довольно хорошо знает людей, с которыми ты собралась драться. И еще неизвестно, кто стоит за убийствами твоего брата и Андрея. А потому прикинь, нужны ли тебе в жизни осложнения? Ведь Гасана убили не просто так. Думаю, что он либо с кем-то не поделился, либо не вернул долг. И зачем, скажи на милость, тебе чужие долги?» И словно в подтверждение ее слов во время разговора учредителей с наследниками снова прозвучала ненавистная Шансли тема долгов. «Нет, только этого мне еще не хватало. Долги!» И Шансли в подробностях пересказала Тамаре все, что услышала в овальном зале «Авиценны». «У меня и так проблем в жизни хватает. Я уж как-нибудь обойдусь без доли в этой аптеке. Хотя Гасан говорил мне, что они ворочают огромными деньжищами. Зато буду спать спокойно и не вздрагивать всякий раз, боясь, что пришли кредиторы. Убийцы брата. Да и вообще, пять тысяч долларов – тоже деньги», – она разговаривала словно сама с собой, чем только умиляла чувствующую себя намного старше и мудрее Тамару, прекрасно понимающую, что Шансли таким образом просто успокаивает себя. «Вот и правильно. Денег у тебя и так много. Но не советую тебе все же бездельничать. Знаешь, как это развращает? Думаю, тебе надо чем-нибудь заняться. Ведь все это время ты жила на подачки брата. Но теперь его нет. А деньги тратятся очень быстро». По лицу Шансли было видно, что ей не очень-то нравится, что ей читают нравоучения, но возразить Тамаре, которая приютила ее и душевно обогрела после похорон единственно близкого ей человека, тоже не могла, тем более что деньги действительно быстро таяли…
И вот однажды утром на кухню, где Тамара готовила завтрак, вошла умытая и причесанная Шансли и, глядя на нее ясными и веселыми глазами, свидетельствующими о ее полном душевном выздоровлении, сказала:
– Кажется, мне пора домой. Вернее, в дом брата. Приведу в порядок его квартиру, уберу с зеркал черный газ и сниму траур. Хватит. Если хочешь, поедем со мной.
И Тамара согласилась. По дороге они заехали в хозяйственный магазин, где купили все необходимое для уборки. Конечно, Тамаре было любопытно оказаться в квартире своего бывшего хозяина. Тем более что личная жизнь Гасана Сулейманова всегда была окутана тайнами. Никто не знал, с кем он встречается; он никогда не вел личных бесед по телефону, и Тамаре ни разу не приходилось соединять его с девушками, как Бархатова. Но то, что у него кто-то был, Тамара нисколько не сомневалась. Гасан был красивым молодым мужчиной, самоуверенным, сильным и постоянно к чему-то стремящимся. Сначала его целью была «Авиценна», затем стали появляться другие коммерческие интересы, идущие вразрез с планами Бархатова. Но Тамару это интересовало меньше всего. Она получала свое небольшое жалованье и продолжала держаться за место, потому что уже не мыслила себя без этой работы.
– Между прочим, он жил, оказывается, не один, у него была какая-то баба, – вдруг услышала она уже в подъезде, где Шансли, звеня ключами, принялась открывать двери. – Я нашла женское барахло, косметику. Эта баба жила в квартире не постоянно, но все равно проводила в ней довольно много времени. У нее в шкафу были даже свои ящики с ночными рубашками, колготками. В ванной, сейчас увидишь, фен, расчески и все такое.
Тамара замерла. Неужели сегодня она узнает что-то новое, прежде скрытое от ее глаз, из жизни Гасана?
– Шансли, – сказала она тоном человека, совершенно незаинтересованного в этой теме, – ты же бывала здесь часто… Разве ты не знала о тех, с кем встречался твой брат? Он не знакомил тебя со своими подружками?
– Гасан был человеком скрытным. Да и я могла приезжать к нему, лишь когда он приглашал. В основном мы общались с ним в прихожей, если уж честно говорить. Ведь мне от него нужны были только деньги. Все, наконец-то открыла. Заходи. Сейчас я немного проветрю квартиру… – Она распахнула двери, и Тамара увидела подернутый пылью желтый паркет огромной полупустой квартиры. – Видишь, какие хоромы. Можно на велосипеде кататься.
Им понадобилось несколько часов, чтобы привести эту холостяцкую берлогу в порядок. Наводя блеск на зеркалах и протирая пыль с дорогой мебели, Тамара, то и дело натыкаясь на женские вещи, все больше и больше убеждалась в том, что женщина, которая бывала в этом доме, явно не утруждала себя уборкой. Либо это была очень занятая особа, либо – очень ленивая. Но то, что они с Гасаном встречались довольно часто и она была близким ему человеком, допущенным в его жизнь со всеми своими шарфиками и домашними тапочками, сомневаться уже не приходилось.
– Если бы я не знала своего брата и не бывала здесь, – говорила Шансли, стараясь перекричать вой пылесоса, – то подумала бы, что он женат. Но, с другой стороны, согласись, что вещей не так много. Думаю, эта мамзель была все же приходящей. И еще… Самое главное, пожалуй. А куда, собственно, подевалась эта особа и почему о ней никто ничего не знает? И почему ее не было на похоронах? Что-то я не припомню, чтобы кто-то бросался с рыданиями на крышку гроба… Давай рассуждать так. Предположим, что эта женщина была постоянной любовницей моего брата. Пусть даже замужней. Иначе зачем бы ему понадобилось скрывать ее ото всех. Спрашивается, что помешало ей после смерти Гасана приехать сюда и забрать все свои шмотки? Разве она не испугалась бы, что в его квартире устроят обыск и обязательно найдут ее вещи?
– Но вещи безликие, согласись… Ни на расческах, ни на чулках ты не найдешь личных меток, как в романах Агаты Кристи, где у каждой вещи есть свой хозяин и свое место, а каждый персонаж курит одни и те же сигареты.
– Это верно. По вещам можно только определить, что эта женщина носила сорок четвертый – сорок пятый размер одежды и нога у нее была маленькая, примерно тридцать пятого или тридцать шестого размера. Но таких женщин много. Это могла быть даже ты, Тамара…
Она выключила пылесос и внимательно посмотрела в глаза секретарши своего брата. Тамара выдержала этот тяжелый взгляд и никак не отреагировала на слова Шансли.
– Я шучу, – вдруг улыбнулась девушка и снова включила пылесос. – Не обращай внимания. Просто у меня сегодня хорошее настроение. Вот уберемся, приготовим ужин, отдохнем и подумаем, куда могла подеваться любовница моего брата. Гасан, как я уже говорила, был скрытным человеком и не всякого подпускал к себе, и уж если у него была женщина, то она должна была обладать массой достоинств, начиная с внешности и кончая умственными способностями. И навряд ли, понимаешь, она была замужем. Гасан был не таким мужчиной, чтобы делить женщину с кем-то еще. Кроме того, очень странно все это. Я действительно довольно часто приезжала к нему клянчить деньги, но никогда не замечала, чтобы он, к примеру, нервничал, увидев меня на пороге, как если бы ему захотелось скрыть от меня, что он не один, что у него женщина. Да и по тем вещам, которые мы с тобой здесь нашли, можно сделать вывод, что женщина эта чаще всего приходила сюда ночью. На полочке – ночной крем. В шкафу – ночные рубашки, да пижама в ванной комнате. И полное отсутствие верхней одежды. Ни плаща, ни пальто, ни даже куртки.
– А может, она приходила после его смерти, но успела взять лишь самое ценное? – предположила Тамара, мысленно рисуя себе таинственную незнакомку, спешно укладывающую в чемодан почему-то именно лисью шубу и запакованные в целлофан костюмы. Но тогда бы в шкафах образовались пустоты, которых не было…
Версий пребывания в квартире любовницы Гасана было много, как и вопросов, с этим связанных. И пока шла уборка, на эту тему было сказано довольно много.

Дата добавления: 2015-10-21