Для Билла это утро стало необычным по нескольким причинам: во-первых, он проснулся в крепких объятьях Тома, который обычно вставал намного раньше него, во-вторых, в голове у Сурма было множество совершенно туманных воспоминаний о прошлой ночи, казавшихся ему абсолютно нереальными и с трудом складывающимися в цельную картинку, в-третьих, у него болело весьма интимное место… Кроме всего прочего, аска, настойками которой они так увлеклись вчера, давала знать о себе покалыванием во всем теле.
Билл перевел взгляд на мужа, который улыбался чему-то во сне, уткнувшись носом в подушку. Сурм ни о чем не жалел, особенно о том, что не смог отказать ему ночью, и пускай сейчас воспоминания о полученном удовольствии были окутаны туманом вчерашнего опьянения, Билл помнил, что ему было очень хорошо.
Развернувшись и прижавшись к мужу, он нежно погладил обнимающую его руку и принялся покрывать плечо Тома легкими поцелуями. Тот, просыпаясь и явно одобряя действия Билла, крепче обнял его и довольно заворчал что-то в подушку. Ободренный реакцией мужа, тот перешел к более активным действиям: скользнул руками по спине и, предварительно прикусив мочку уха, засосал ее внутрь горячего рта.
Том не отставал: повернувшись на бок и подтянув к себе Сурма, он погладил его спину и ягодицы, покусывая нежную кожу шеи. Пройдя по ней вверх, он чмокнул Билла в подбородок и впился в нежные, теплые губы. Билл повернулся на спину, увлекая за собой мужа и отвечая на поцелуй.
- Папа, сто ты делаесь? – раздался звонкий и немного испуганный голосок.
Том с Биллом резко отпрянули друг от друга и уставились на Агату, смотревшую на них расширившимися от удивления глазами. Девочка не терпела никакого насилия, она могла расплакаться, даже увидев, как кухарка пинает домашнюю ящерицу, опрокинувшую миску со сметаной.
- Ты обизаесь папоську? – дрожащим голоском поинтересовалась Агата, обращаясь почему-то к Тому. Ее большие карие глаза стали быстро наполняться слезами, и растерянные родители, кое-как прикрывшись простыней, заговорили одновременно:
- Нет, что ты, милая…
- Засем ты его так валяесь? – девочка проворно взобралась на высокую кровать родителей и переместилась прямо к Сурму, обнимая его и исподлобья глядя на Тома.
Билл, наконец, сообразил позвать нерасторопную няню и принялся дергать за шнурок колокольчика.
- Ну что ты, малышка… Мы просто целовались. Папа так показывал, как сильно любит меня, – продолжая с остервенением дергать кисточку шнурка, попытался успокоить дочь Сурм.
- Меня он так никогда не целуеть! – обиженно насупилась Агата.
- Солнышко, - Том придвинулся ближе к мужу и обнял его со спины, - мы с папочкой женаты. А ты наша дочка, – он наклонился и поцеловал девочку в макушку. – Ты у нас самая любимая, но еще совсем крошка, и я не могу целовать тебя так же.
Агата с подозрением посмотрела на родителей, явно сомневаясь в их словах, и Билл уже совсем было запаниковал, не зная, как объяснить дочке, почему родители ласкают друг друга совсем не так, как своих детей, но его спасло появление смущенной и запыхавшейся няни.
Совместными усилиями они уговорили девочку идти умываться и завтракать, обещая, что присоединятся к ней, как только сами умоются.
Когда за няней закрылась дверь, оба посмотрели друг на друга в явной растерянности, а потом разразились громким смехом.
- Боги, я убью няню, как только до нее доберусь! – сквозь смех пообещал Билл.
- Надо идти скорее завтракать, а то наша нетерпеливая дочь прибежит за нами! – Том резко сел на кровати и поморщился. – Что ты делал со мной ночью? Я, наверное, неделю сидеть не смогу.
Сурм удивленно воззрился на мужа, но когда тот встал, на коже его ягодиц отчетливо были видны следы семени. Все время, пока они умывались, Билл пытался восстановить в памяти события ночи, но они расплывались и ускользали. Одно он помнил отчетливо – как отдавался мужу прямо на ковре в его кабинете. Он пытался поговорить об этом с ним, но тот не помнил совсем ничего, кроме того, что ему было очень хорошо, и Сурм решил не трогать эту тему до поры до времени.
Он не хотел давать Тому основания думать, что возможно повторение того, что произошло ночью, и в глубине души надеялся, что его слабость не привела к нежелательным для него последствиям.
После завтрака, проведенного под пристальными взглядами собственной дочери, все еще непонимающей, почему же папочка так странно хныкал, раз Том его не обижал, Билл, оставив любопытного ребенка на попечение ее отца, направился в гости к чете Листингов. После маскарада Шелдон нигде не появлялся, и это беспокоило Сурма.
Запряженная четверкой ящеров коляска еще только въехала в ворота, а Георг уже ждал его на ступеньках дома. После кратких приветствий Билл поинтересовался, принимает ли Шелдон и можно ли к нему пройти.
- Билл, - немного смущенно начал Георг, - не держи на него зла. Он ужасно чувствует себя в последнее время и сам знает, что виноват. Все-таки он носит нашего ребенка.
- Ну что за чушь? – Сурм мягко улыбнулся. – Я просто хочу поговорить с ним и помириться.
Георг вдруг улыбнулся и обнял Билла как родного, тот засмеялся, обнимая мужчину в ответ. Они вместе поднялись в дом, и Листинг проводил его до самой двери в спальню.
Сурм постарался войти в комнату Шелдона как можно тише. Тот лежал на кровати, явно сегодня еще не вставал и повернулся спиной к двери, даже не поинтересовавшись, кто вошел.
Билл обошел кровать и сел рядом.
- Шелдон, – позвал он, – с тобой все в порядке? Может, позвать врача?
- Ничего не надо, – глухо отозвался тот. – Ты пришел сказать мне, что я подлец и предатель? Говори и выметайся!
- Что же ты все из крайности в крайность? – вздохнул Билл. – Я пришел сказать, что очень соскучился и переживаю за тебя и твоего малыша.
Шелдон вдруг неожиданно придвинулся и, обняв Билла и уткнувшись ему в живот, разревелся. Тот нежно погладил его по спутанным волосам, которые до сих пор казались ему удивительными.
- Неужели ты простишь меня? – всхлипнул светловолосый Сурм.
- Даже и не подумаю злиться! – с преувеличенной бодростью сказал Билл. – Давай-ка вставай, надо умыться и накормить вас обоих.
Но к его удивлению Шелдон покачал головой и зашелся в плаче:
- Я больше не могу! – зарыдал он, уткнувшись в Билла, - я не хочу больше детей! Я опять стану толстым и неповоротливым, все время буду хотеть в туалет, и Георг не будет спать со мной, потому что я подскакиваю и ворочаюсь! Как у тебя получается не ходить брюхатым постоянно?
- Шелдон, не говори ерунды! Ты никогда не думал, что мой муж хочет наследника, которого я не могу ему подарить? – Билл вздохнул. – А у тебя прекрасные дети. Ты очень красивый, когда носишь ребенка. И Георг в тебе души не чает. Сам подумай, - усмехнулся Билл, - стал бы он терпеть тебя с твоим-то характером, если бы было иначе? Так! – Сурм решительно поднялся. – Ты нуждаешься в скорейшем умывании, переодевании и еде! Давай-ка вставай! Лежишь, как совсем пропащий!
Голубые глаза зловеще прищурились, а острый подбородок вскинулся – как бы ему ни было плохо, Шелдон никому не собирался позволять называть себя пропащим и плохо отзываться о его характере!
Билл с улыбкой смотрел, как Шелдон направился в ванную, по пути пытаясь пригладить волосы, а потом встал и пошел в гостиную, где его ждал Георг, на вопросительный взгляд которого Сурм только улыбнулся и предложил скорее подавать закуски, а то его голодный муж съест кого-нибудь из прислуги.
Билл возвращался домой совершенно счастливым: ему было к кому торопиться, а за его спиной остался дом Листингов, где он прекрасно провел время, смеясь и подшучивая над Шелдоном, который делал вид, что смущен, и несмело улыбался, пряча заплаканные глаза.
Светловолосый Сурм мог быть по-настоящему очаровательным, казаться очень хрупким и ранимым. Билл до сих пор иногда обманывался его ангельской оболочкой: сияющими невинностью голубыми глазами, шелковыми белыми волосами, его привычкой отводить глаза, как будто смущаясь собеседника. На Шелдона невозможно было долго злиться, и Билл сам не замечал, как спускает ему все с рук. И пусть в этот раз прощение далось ему нелегко, но он все равно не смог бы бросить этого своенравного и вредного ангела в беде.
Кроме всего прочего, Билл преследовал и корыстные цели: в группе Сурмов, объединившихся против засилья женщин, куда входили мужья практически всех влиятельных особ, поддержкой коих Том хотел заручиться, Шелдон играл ведущую роль. Билл полагал, что Сурмы с охотой помогут Тому, если только он пообещает им больше свобод и хотя бы призрачное равенство с женщинами.
Весь последующий месяц супруги продолжали заново изучать друг друга, проводя все свободное время вместе.
Но они не забывали и о поиске союзников. Спустя полтора месяца все было готово к перевороту: к Тому оказались лояльны большинство молодых и амбициозных членов кланов, которые давно хотели сместить более консервативных родственников из Анклава, войска же Вормаров уже и ранее находились под единоличным командованием молодого Софита, а сейчас и вовсе перешли на его сторону.
Том отправился в провинцию с четким намерением – подавить бунт и двинуть войска на Сартру, где он собирался учинить молниеносный переворот. Билл провожал мужа с тяжелым сердцем, ведь он уже знал, что их легкомысленная попойка и последовавшая за этим ночь любви на ковре в кабинете дали свои плоды, и внутри него уже больше месяца рос их ребенок. Сурм не стал говорить об этом мужу, не желая, чтобы тот волновался уже за троих.
Но, как и все хорошо продуманные планы, план Тома столкнулся с безжалостной действительностью: бунт не удалось подавить так быстро, как он предполагал, а к тому моменту, как он с Вормарами через два месяца подошел к столице, Анклав мобилизовал все свои силы для противостояния.
Молодой Софит сходил с ума от волнения, ведь Билла с дочерью не оказалось в заранее оговоренном ими укрытии, а, следовательно, они были задержаны Анклавом. Том и не догадывался, что за его мужем пришли намного раньше, чем он предполагал.
Сурм, еще неделю назад получивший письмо от мужа, где говорилось, что бунт подавлен, а ему с дочерью следует немедленно покинуть столицу и укрыться, метался по дому, собирая все необходимое. Боясь привлекать к сборам слуг и тем самым возбудить к своей персоне излишнее внимание, Билл старался действовать как можно тише и покинуть город под покровом ночи.
Все было готово. Сурм забрал спящую девочку из ее комнаты и уложил в центральной гостиной. Он собирался тихо навьючить мантикора и незаметно исчезнуть из столицы, когда в его дом ворвались незнакомцы. Его схватили. Но на беду членов Анклава, все Вормары уже успели присягнуть Тому, и исполнители ночного похищения оказались людьми недисциплинированными и грубыми.
Схватив Билла, они поняли, что перед ними молодой и привлекательный Сурм, они имели отношения только с женщинами и им захотелось попробовать, что может предложить нежный и красивый молодой мужчина.
Билл только замычал, когда его грубо бросили на ближайший диван и принялись срывать с него рубашку и штаны, он боялся криком разбудить Агату – его ребенок не должен был увидеть то, что происходило.
Сурм с перепугу совсем забыл, что Ио ночует в своем гнезде на террасе, и с удивлением услышал страшный грохот бьющегося стекла, треск ткани, а затем понял, что абсолютно свободен. Трем из неудачливых похитителей досталось ядовитым хвостом, и они умерли в тот же момент, как жало прокололо их кожу, а вот четвертому, нависшему над Биллом, крылатая кошка оторвала голову, за которую схватила, чтобы отбросить подальше.
Малышка, разбуженная шумом и оказавшаяся не там, где засыпала, испугалась и заплакала. Билл, не помня себя, бросился к дочери, хватая ее и прижимая. Мантикор громко замурчал, успокаивая свою любимицу. Кто-то засветил фонарные сгустки, и Сурм понял, что прислуга проснулась, паника охватила его, но, взглянув на дочь, он быстро взял себя в руки.
- Седло, - скомандовал он Ио, а обернувшись к дочери, произнес заветную фразу, после которой его ребенок становился просто ангелом. - Мы едем кататься.
Но когда Билл подлетал к условленному месту, его ждала еще одна неприятность – все было освещено огнями, это могло значить только, что их план раскрыли. К полудню же следующего дня, Сурм понял, что его и Агату разыскивают во всех деревнях вблизи Сартры, и они не могут спрятаться нигде, потому как странная компания, состоящая из Сурма, маленькой девочки и мантикора, сильно бросалась в глаза. Ио был хорошим защитником и не раз выручал их, но надеяться только на него было глупо, и Билл принял решения укрыться в землях, которые еще недавно были объяты мятежом.
Том взял Сартру спустя всего десять дней после побега его семьи. Со все растущей паникой он понял, что его мужа нет ни в тюрьме, ни в застенках, и даже его отец не может сказать, был он схвачен или нет.
Софит не мог покинуть Сартру – его власть нуждалась в укреплении. Начались суды над сановниками, входившими в Анклав, который Том собирался оставить лишь как совещательный орган. Необходимо было расставить на всех ключевых местах своих людей и абсолютно перестроить существующие органы управления.
Вормары же были разосланы во все концы планеты, но основная их задача была не в том, чтобы донести до властей на местах о приходе нового, единоличного правителя – на первом месте были поиски Билла.
Глава 22
Доверие
Леса на планете, где постоянно чувствовался недостаток воды, были большой редкостью и располагались в основном на востоке. Деревья были невысокими, а подлесок сплошь состоял из колючего кустарника.
Билл каждый раз, пробираясь к маленькой земляной пещерке, где спрятал мантикора, тихо ругался себе под нос, цепляясь за острые колючки и хлесткие ветки.
Они с дочерью легко нашли убежище у Сурмов, ранее воевавших совместно с повстанцами, а сейчас расположившихся в легальном поселении для незамужних, которые устраивались теперь повсеместно по указу Тома. В этих поселениях могли жить Сурмы до того момента, пока кто-то не пожелает взять их в семью, сюда же они могли обратиться за защитой, если с ними плохо обращались.
Никто в общине, конечно, и не догадывался, кто Билл такой, ведь правда могла привести к нежелательным для него последствиям. Все, что знали про него люди, давшие им с дочерью приют, это то, что он сбежал от мужа, запрещающего ему воспитывать дочь.
Сурмы не осуждали его за побег, но многие неоднозначно относились к тому, что он украл малышку, ведь дети принадлежали их отцам. Кроме того, в скором времени стало ясно, что Билл украл у своего мужа не одного ребенка, а сразу двоих, ведь хрупкому от природы молодому мужчине все труднее было скрывать свою беременность.
В это утро Сурм, как всегда, собрал всевозможные объедки, которые бы можно было скормить мантикору, и отнес их в пещеру к Ио, которому уже порядком надоело безвылазно сидеть в земляном укрытии. Билл и сам знал, что так не может долго продолжаться: крылатая кошка недоедала, а охотиться ей самой Билл не разрешал, поскольку Ио могли увидеть с земли дозорные, охраняющие общину.
Агата все время спрашивала про Тома, где он и почему не приходит за ними, Билл очень уставал: раньше ему не приходилось самому круглые сутки присматривать за дочкой, помогать кому-то по хозяйству и в одиночестве переживать свою нежданную беременность.
Сурм жил в общине уже больше недели и этой ночью собирался уйти в ближайшее поселение, чтобы узнать, не сменилась ли власть на планете, он думал, что раз восточные земли живут по законам, изданным Томом, надежды на переворот еще не потеряны.
Но вернувшись в лагерь Сурмов, Билл застал там целый отряд Вормаров, руководитель которого тут же узнал в нем пропавшего супруга правителя. Билла схватили так, будто он был преступником, и стали спрашивать, где его дочь. Сурмы, только что начавшие новую жизнь и не желающие портить отношения с властями, выдали девочку, за которой присматривали, пока Билл ходил в лес кормить Ио. Агата заинтересовано смотрела на новых людей в тяжелых пальто, вышитых на плечах золотом, не понимая в полной мере, что происходит.
- Подождите, - попытался твердо сказать Билл, - мне надо забрать моего мантикора. Я не могу уехать без него!
Его слова произвели вовсе не тот эффект, который он ожидал: Вормары, прекрасно знающие, на что способны летающие кошки, тут же схватили его и зажали рот, чтобы он не смог призвать к себе животное. Билл был не в состоянии сопротивляться – его практически повалили на землю, и ему пришлось закрыть руками свой уже выпирающий живот. Но никто не принял в расчет Агату, которая зашлась визгом и плачем, когда увидела, что папочка упал. Девочка стала брыкаться, вырываясь из рук Вормара, держащего его, и звать Ио.
Спустя совсем немного времени над лагерем тяжело захлопал крыльями мантикор. Билла, как и Агату, тут же отпустили и отошли от них, потому как Вормарам по опыту было известно, что летающие кошки защищают своих хозяев до последнего вздоха, и никто не хотел получить смертельный укол ядовитого хвоста.
Ио приземлился прямо перед беременным Сурмом, загораживая его своим телом, щерясь и громко щелкая блестящим жалом на конце хвоста. Билл медленно поднялся и, взяв на руки испуганно жавшуюся к нему дочь, спросил:
- Кто стоит во главе Анклава?
- Ваш муж. Томас Каулитц из клана Софитов.
- Я поеду с вами в столицу, – молодой мужчина гордо вздернул подбородок. – И надеюсь впредь на иное отношение. Я уверен, мой муж ждет меня и своих детей целыми и невредимыми.
Они прибыли в Сартру глубокой ночью. За Биллом и Агатой перестали пристально наблюдать после первой же стоянки: Сурм не пытался никуда бежать, хотя у него была масса возможностей, а его дочь только и щебетала о том, как соскучилась по папе и как крепко обнимет его, когда увидит.
Но обнять отца той же ночью ей не довелось – она крепко спала, когда уставший мантикор тяжело приземлился на террасе столичного дома Каулитцев. Тома разбудили, и он в одном халате, не помня себя от счастья, бросился к своей семье.
- Боги, ты живой! Я чуть с ума не сошел! – Том обхватил мужа двумя руками и целовал везде, где мог дотянуться. Билл лишь счастливо фыркал, боясь разбудить дочь, но в то же время с жадностью принимая тепло, которое мог подарить ему любимый.
Сурм держал на руках Агату, и Том заметил перемены, произошедшие с его телом, только когда тот положил девочку в кроватку и тихонько вышел в коридор. По счастливому и радостному лицу Тома пробежала тень, он смотрел на чуть выпирающий живот, как будто не мог поверить своим глазам.
- Ты беременный, - наконец, в замешательстве прошептал он и поднял удивленный взгляд на Билла.
- Да, - Сурм улыбнувшись застенчиво и немного виновато, положил ладони на свой живот, обозначая выпуклость еще сильнее. – Ты счастлив?
- Очень, - каким-то чужим и полным сарказма голосом произнес Том, а затем развернулся и прошел в их общую спальню. Софиту показалось, что на него упала стена, большая, твердая и пыльная, он ничего не соображал и отказывался верить очевидному – его муж изменил ему. Иначе он никак не мог забеременеть.
Билл в некотором замешательстве последовал за ним.
- Какой срок? – резко и даже грубо осведомился Том.
- Четыре месяца, – ничего не понимая, промямлил Сурм.
- Так я и думал, – в голове Тома лихорадочно метались мысли. Он отсчитывал четыре месяца назад, пытаясь вспомнить, что могло привести к беременности Билла, пока внезапная боль не пронзила его насквозь. – Мне следует поздравить Гора со счастливым выигрышем? – спросил он после паузы.
- Том, ты что? – Билл совсем растерялся и никак не мог придумать ничего, чтобы переубедить мужа. Сурму даже в голову не приходило, что тот усомнится в своем отцовстве.
- Билл! – раздраженно всплеснул руками Софит. – Неужели ты совсем не уважаешь меня и думаешь, что я полный дурак? Ты ждешь, что я поверю в свое отцовство? Ты думаешь, что я позволю тебе обманывать меня?
- Но… - начал было Билл, - я же…
- Ты же! – передразнил его Том, - Я никогда не обманывал тебя! Ни разу! Поэтому и тебе верил! Боги, - мужчина провел трясущимися руками по волосам, – представляю, как вы с любовником смеялись надо мной. Влюбленный идиот! Как я мог быть таким идиотом?
Развернувшись совершенно неожиданно для Билла, мужчина отвесил ему такую оплеуху, что он не удержался на ногах и упал, в голове зазвенело, и Сурм, боясь очередного удара, поспешил подтянуть колени к животу.
- Я ждал тебя, не спал ночей, я чуть не сошел с ума, когда не нашел тебя там, где мы договорились, – с презрением глядя на свернувшегося на полу мужа, проговорил Том. – А ты все это время носил чужое отродье? Значит, это только от меня ты панически боялся забеременеть? И уж, конечно, только такой кретин, как я, мог согласиться лечь под Сурма!
Софит, испугавшись своего желания разорвать мужа на клочки прямо у них в спальне, развернулся и вылетел из комнаты, как ужаленный, а Билл, с трудом разогнувшись, пытался осознать, что произошло. Он никак не мог поверить, что его обычно спокойный и вдумчивый муж может быть таким неуправляемым. И это был первый раз за всю их совместную жизнь, когда Том поднял на него руку. Биллу было обидно: он ведь так ждал хороших вестей, так надеялся, что муж найдет их, представлял, как обрадуется его беременности, и они опять будут счастливы так же, как когда он носил Агату. Ему и в голову не приходило, что Том подумает, будто ребенок не его.
Но умываясь и переодеваясь, Сурм взял себя в руки – он был уверен, как только у Тома пройдет его странный и беспочвенный приступ бешенства, он подумает головой и поймет, что Билл не мог изменять ему и никогда не стал бы этого делать.
Но его надежды не оправдались – утром Том и не подумал извиняться, забрал дочь и уехал, а за Сурмом везде таскался целый отряд Вормаров.
Вечером же Билла препроводили в кабинет, довольно грубо впихнули внутрь и оставили с мужем наедине. Том развернулся к нему, на его бледном лице, казалось, не было ни одной эмоции.
- Я решил, что моему ребенку не нужен отец вроде тебя, – спокойно и холодно произнес он. – Поэтому я разведусь с тобой. И только от тебя зависит, насколько болезненно это произойдет.
- Том, да послушай же меня! – нетерпеливо воскликнул Сурм.
- Заткнись! - зло процедил Том. – Я предупреждал тебя, что не потерплю измены! Скоро будут готовы все бумаги, ты подпишешь их и уберешься на все четыре стороны!
- И не подумаю! - заорал в ответ Сурм. – Это твой ребенок! И рано или поздно тебе придется признать это! Я ничего не подпишу! И прекрати орать на меня! Я все-таки еще твой муж!
- Подпишешь как миленький! Не подпишешь, я расторгну брак в суде! – Том выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью.
Билл опустился в ближайшее кресло – его не держали ноги, он был просто в бешенстве. Сделав несколько глубоких вдохов, Сурм решил, что даст своему глупому мужу еще время все хорошенько обдумать.
Но ничего не изменилось ни на следующий день, ни позже. Он целую неделю пытался поговорить с мужем и донести до него, что забеременел как раз в ту ночь, о которой Том почему-то предпочел забыть, но все было бесполезно. Ошарашенный болью предательства, Софит не желал ничего слушать и ни о чем думать. Он, заявив, что между ними все кончено, отвлекался, работая по двенадцать часов в сутки, а если и тогда не мог уснуть, то отправлялся к кому-нибудь на ужин и следующие за ним танцы.
Билл же упорно отказывался подписывать какие-либо бумаги, хотя старый друг их семьи, почтенный поверенный, убеждал его, что лучших условий трудно добиться: Том предложил ему и его ребенку небольшое содержание в отдаленном южном имении, которое ему прекратят выплачивать только в случае, если он повторно вступит в брак или посетит Сартру.
Сурм уже не знал, что ему делать, когда к нему в гости приехал Шелдон. Вормары не хотели пропускать его, но светловолосого Сурма на восьмом месяце беременности могло остановить только стихийное бедствие.
Увиденное сильно поразило его, и он кинулся обнимать Билла, поздравляя со второй беременностью и уверяя, что в этот раз обязательно будет мальчик.
- Теперь я понимаю, почему ты нигде не сопровождаешь своего мужа, – даже с некоторым облегчением воскликнул Шелдон. – А то я, признаться, уже стал беспокоиться за тебя! Том был такой странный все время, – Сурм отставил свою чашку с целебным кофе и наклонился ближе к другу. - Я не хочу расстраивать тебя, но, может, тебе все же следует последить за мужем?
- Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Билл.
Шелдон вдруг сильно смутился и как-то виновато произнес:
- Ты бы не стал меня так расстраивать.
- Ты не я. Можешь не изменять себе! – подбодрил его Сурм.
- Я думаю, что у Тома роман с Аликой Форш, – очень тихо и как-то неуверенно проговорил Шелдон. – Они появляются везде. А вчера я видел, как они целовались. Я не знаю точно… - поспешил, однако, затараторить светловолосый, видя, как стремительно бледнеет его друг. – Я, скорее всего, ошибаюсь…
- Нет, не ошибаешься, – покачал головой Билл. – Том знал, что ты все расскажешь мне. Он хочет отомстить. Он думает, что это не его ребенок.
- А чей же? – вдруг искренне рассмеялся Шелдон. – Ты же никого к себе и на километр не подпускаешь! Уж я-то знаю!
- Только вот мой муж думает иначе, – с горечью заключил Билл.
После того, как за светловолосым Сурмом захлопнулась дверь, Билл закрылся у себя в спальне и заплакал. Это был первый раз с того времени, как его пытались похитить из его же собственного дома, когда он позволил себе слабость. Биллу казалось, что у него нет больше сил ни бороться, ни что-то доказывать. Он лежал на кровати, бездумно уставившись в окно и желая умереть. Но известие об измене мужа с дочерью верховного Вормара оказалось не единственным ударом, который принес этот день. Вечером пришло судебное письмо, где говорилось, что его вызывают по делу о расторжении их с Томом брака.
Это была последняя капля. Билл был бы плохим хозяином, если бы не знал каждый вход и выход в своем доме, кроме того, ему помог верный мантикор, и вместо мужа, дочери и Ио вернувшийся уже за полночь домой Том обнаружил записку:
«Я не украл твою дочь и не сбежал, – писал ему Билл. – Ты найдешь нас, как только прислушаешься к своему сердцу».
- Прислушаться к своему сердцу? – усмехнулся Том. Вот уж к чему он не собирался обращаться. Оно так невыносимо болело внутри, что не было возможности даже дышать спокойно, стоило только подумать об измене мужа.
У него было столько воспоминаний о его Билле, тоненьком, заразительно смеющемся юноше, в которого он влюбился с первого взгляда, который щекотал его, чтобы он не был слишком серьезным, и смешно жмурился от встречного ветра, катаясь на своем мантикоре, который решил испечь торт, чтобы показать, как сильно любит – все это было в прошлом. Теперь каждое из этих воспоминаний впивалось в сердце Тома тысячью осколков, заставляя ненавидеть самого себя за то, что позволил кому-то так глубоко проникнуть в собственную душу.
Глава 23
Сердце
Том рвал и метал, осознав, что тот, на ком он так стремился сорвать злость, виновник всех его бед, изменник, сбежал, еще и прихватив с собой дочь. По его венам обжигающей волной бежал гнев – тот, что разрушает все на своем пути и совершенно не слышит доводов разума. Досталось всем: нерасторопной прислуге, медлительным помощникам, а в особенности Вормарам, которые должны были охранять его мужа.
Ответственный за постоянное наблюдение за Биллом в своих жалких оправданиях пробормотал что-то насчет визита мужа Листинга, и Том, даже не подумав, что уже поздняя ночь, сорвался и поехал прямо к своему другу. Перебудив всех у Листингов в доме, Софит в довольно грубой форме стал требовать у Шелдона ответа, где находится Билл и какую пакость эти двое еще задумали. Георг попытался было вмешаться, но его остановил Сурм, заявив, что ему интересно послушать, что предпринял Билл после того, как узнал об измене Тома.
Но Софит был не в том настроении, чтобы делиться подробностями, он орал на Шелдона, обвиняя его в лицемерии и укрывательстве, угрожал, что, как только их обман раскроется, и он найдет беглеца, им обоим не избежать суда.
- Алика рассказала мне все! И на твоем месте, - обращаясь к другу, сказал Том, - я бы проверил, чем занимается твой благоверный!
- Ну знаешь, что, Том, - Георг возмущенно поднялся, защищая мужа. – Это переходит всякие границы!
- Всякие границы? – воскликнул тот, - Это двуличная дрянь, на которой тебя угораздило жениться, переходит все границы! Он покрывал Билла, изменяющего мне направо и налево, и теперь покрывает его – вора, который украл мою дочь!
- Ты должен немедленно покинуть мой дом! – твердо произнес Георг, и это несколько остудило Тома. Он, боясь сам себя и понимая, что скандалом и угрозами ничего не добьется, развернулся, направляясь к двери.
- Он всегда был верен тебе, идиот! Он ждал тебя, даже когда ты месяцами где-то шлялся! Никого к себе не подпускал, а ты просто неблагодарный осел! – выпалил ему в спину Шелдон, выйдя из себя. В такие моменты ему лучше было не попадаться, ибо говорил он только правду, но эта правда была обычно очень нелицеприятной и излагалась в весьма резкой форме. Том обернулся и посмотрел в холодные голубые глаза. – Он ушел от тебя? – недобро усмехнулся Сурм. – Забрал дочь? Да так тебе и надо! Индюк напыщенный! Как ты посмел связаться с этой сучкой Форш, когда Билл наконец-то смог вновь забеременеть? Да что ты меня держишь? – кинул Шелдон гневный взгляд на мужа, пытавшегося хоть как-то призвать его к порядку. – Думаешь, я драться полезу пузатый? Тоже хочешь шляться по бабам, пока я ношу внутри твоих детей?
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |