Наконец, когда она посадила свою подругу в такси, Анжеле былой рукой подать до дому. Она думала: «чего-то я такая пьяненькая. Голова кругом. Постойте, о чем это я? Неважно, нужно быстрей добраться до дома». Даже в голове ее голос, заплетался строя разные предложения.
Тут как рукой подвело! Она увидела как из того же музыкального магазина, выходил тот парень. Дэймон. Притом, что она была пьяна – это придало девушке уверенность. Она не стала разворачиваться или прятаться, как сделала бы это трезвая Энжи. Парень заметил ее. Улыбка растеклась по его лицу.
(поворачивает ключ)
- Здравствуй Анжела, как твои дела? – говорит он.
(Чуть затрудняясь ответить)
- А. Откуда. Ты узнал мое имя?
Дэймон улыбнулся, отвел взгляд вниз и сразу поднял, смотря ей в глаза:
- Ну, я так понял, потому что ты сказала тем вечером, что мое имя противоположно твоему. Или я ошибся?
Девушка, икая, произнесла:
- Нет. Ты не ошибся. Слушай, а ты бы не мог меня проводить? Мне что-то никак не разглядеть дороги, - посмеиваясь от алкогольного опьянения, спросила Энжи.
Парень обрадовался и беспрепятственно согласился. Он обнял ее по плечо, Энжи даже не думала сопротивляться. Ей просто было хорошо.
Шаг за шагом, поднимаясь по ступенькам подъезда, она все что-то рассказывала ему, даже не понимая, зачем она все это говорит? Дэймон молчал. Просто шел рядом в обнимку. Наконец, когда они поднялись на ее этаж. Они остановились.
- Ну, вот, пожалуй, мы и пришли, спасибо тебе, - ответила Энжи.
Дэймон стоял напротив и просто молчал. Она стояла с полузакрытыми глазами, немного пошатываясь. Дэймон подошел ближе. Она невольно отступила назад. Тогда, он сделал еще один шаг. Анжела уперлась в стену своей квартиры.
- Что. Что ты делаешь?
- Тсс, просто молчи, - ответил он.
Тут в девушке медленно начинало просыпаться волнение. Сердце забилось чаще. Душа предчувствовала что-то. Но жаль разум был еще затуманен. Она почувствовала горячее дыхание в области уха, затем ниже к шее. Дыхание участилось. Биение пульса нарастало. Только почувствовав прикосновение его губ на ее тонкой шее, она отодвинул его от себя и сказала:
- Прости, но мне пора. Я, пожалуй, пойду.
Но Дэймон не отходил, а наоборот расставил руки так, чтоб она не смогла выйти.
- Дай мне выйти, - сказала она.
- Да брось Анжела, не будь трусихой, все будет нормально.
Теперь Энжи осознавала, что ей грозит опасность. Милый высокий красавец вдруг превратился в такую сволочь. Она попыталась вырваться, но тот ей не давал, а лишь тянулся со своими, мерзкими извращенными поцелуями. Анжела почувствовала его силу, как он прижал ее руку к стене. Она почувствовала боль. Болончик лежал в сумке, что слетела с ее руки на пол. Она закричала: «Помогите!».
- Эй, придурок, - послышался голос со спины. Дэймон обернулся и увидел лишь кулак, летящий ему промеж глаз. Он отлетел от девушки и упал на землю. Анжела дрожала. Ее охватил шок. Она скатилась по стене на корты. Ей было даже страшно поднять взгляд вверх и посмотреть, кто же ее защитил. Сердце шалило не на шутку. Напряжение в голове росло. Она заплакала.
- Анжела ты как, кто это был?
Узнав голос, она подняла голову вверх и посмотрела ему в глаза. Это был Вэн. Он переспросил ее. Но девушка просто перевалилась на колени и навалилась ему на шею. Вэн почувствовал, как она вся дрожала. Как каждая часть ее тела, словно кричала: «забери меня отсюда». Он отпер дверь ее квартиры, и взял девушку на руки. Как ему было не по себе, от того, что она плакала. Ведь всякий раз, когда они в жизни пересекались, он видел, как она улыбается, смеется, любезно приветствует. Конечно, он не заметил, что она ни разу не жаловалась на то, что они мешали своими ссорами ей работать, учиться в одно время.
- Не волнуйся. Все позади. Все хорошо. Ты дома, - успокаивал ее Вэн.
- Прошу, останься, - сквозь слезы прошептала она.
Вэн подумал, ведь его жена, такая ревнивая, что делать?
Повернув голову влево, через себя он увидел силуэт девушки стоящей в дверях. Это была Элизабет. Он поклялся, что: «если она сейчас откроет рот, на счет ревности я заткну ее так, что больше она меня не увидит. Вэн был вполне серьезен в своих мыслях.
- Вэн, - подался голос сзади. – Быть может, отведешь ее к нам?
Он слегка удивился, такой реакции своей супруги. Ему было приятно это слышать.
Тогда он предложил Анжеле такой вариант. Она кивнула несколько раз, лишь бы не остаться в эту ночь одной. Он медленно приподнял ее на руки и запер за собой дверь.
- Ну вот. Присаживайся, - говорит он.
Девушка села на стул в кухне.
Элизабет налила ей воды в бокал, который попахивал виски. Она не чувствовала запаха, так как была пьяна.
- Мы извиняемся за кавардак в доме. Кто ж знал. Верно?
Его голос был, мягок. Вэн вообще был добр к Анжеле. Для него она была словно чистый уголок в огромном сортире, под названием – МИР!
Но девушка просто, всхлипывала. Слезы текли крокодильи. Она никак не могла выбросить из головы – этот ужасный момент в ее жизни.
Элизабет кивнула Вэну мол «свали отсюда, дай мне с ней поговорить!». Вэн поднял ладони типа «все понял, только будь помягче!».
Что уж говорить, порой не все идет так, как мы думаем, что закончится. В тот вечер Анжела уяснила для себя одно: «Не верь в то, что видит твое сердце, верь в то, что видят твои глаза – это настоящее. Если ты отказала или отказал в дверях кому-то, закрыл дверь, не надо искать повода, чтоб вновь пережить его. Все может быть не так, как бы сказочно это не выглядело.
Так она провела свой праздничный Валентина День.
Автор
Реабилитация
Прошло две недели и пару дней, после того инцидента. Анжела успела реабилитироваться, как духовно, так и физически. Она устроилась в школу начальных классов. Ее хороший друг Вэн помог в этом. Конечно, она никогда и не задумывалась о том, кем же она все-таки будет работать. Риелтор. Бизнесмен. Архитектор. Но о преподавании она и думать не думала. И до чего уж точно не догадывалась, то, что она будет так тесно общаться с этой парочкой.
Она установилась в школу с неделю ранее. Изначально, она плакала в жилетку Вэну, что дети такие быстрые и такие непослушные. Вэн улыбался, на что отвечал: «Не распускай нюни, ты сможешь». Конечно, она тоже смеялась, рассказывая, некоторые ситуации в школе с детьми и преподавателями. А кто говорил, что будет легко? Жизнь не сахар – да и быть ей сахаром ни к чему. Все, чтобы не приключилось с Анжелой, было для нее как уроком по философии или логике. Просто ей это было на пользу.
Знаете, иногда замечаешь, как люди не меняются. И это напрягает. Это не правильно. Человек по своей сущности регенерирует за целых семь лет. Но когда ты видишь, что человек, который улыбается, плачет, притом остается собой после той или иной ситуации… меняется не он. Меняешься ты. И это не в порядке вещей. Так не должно быть. Нет, должно быть, но тогда кто кому давал бы жизненный урок? Тот, кто пережил и не понял, или тот, кто понял, переживая со стороны?
Мы помогаем пострадавшим, по свойственным человеческим инстинктам. Это заложено в глубине души. Мы успокаиваем, гладим, обнимаем, целуем. Чтобы добиться чего? Разве это тема уже не является проезжей частью? Нет, безусловно, я не говорю, что помогать человеку, который попал в физически больную и по-настоящему трудную ситуацию не надо. Я говорю, а не пора бы нам встать с этих моральных костылей без помощи рук? Ведь самопознание всегда лучше в одиночестве, чем, когда тебя лживо оценивают те, кто совсем не знает тебя.
Выписка из личного дневника Анжелы Отом.
От мамы было глухо. Ни записок, ни смс, ни звонков. Хотя сейчас у нее были несколько другие заботы.
На улице значительно потеплело. Весна. Запах первых теплых ветров. Прямо романтика какая-то.
За вторую неделю, она сквозь кровь и пот, нашла, наконец, подход к беззаботным сорванцам. Они даже успели полюбить ее. Директор была довольна ей. Это было понятно по прибавке к зарплате. В общем вроде, жизнь набирала новые обороты. Казалось у скалы, появилась лестница.
Здесь лучше сплюнуть.
Анжела умела изменяться. Анжела умела изменять правильно свои действия.
- Не многие могут измениться и встать на ноги.
- Прости? – переспросила Анжела.
Вэн робко поджал плечи.
- Знаешь. Я просто удивляюсь тебе.
- …
- Как. Ты. Переживаешь все это за такое короткое время.
Анжела отвела взгляд на детей и отправила их гулять. Они стояли на улице рядом со школой.
Она повернулась обратно. Улыбка, что сияла, когда она отправляла детей, глубоким вздохом исчезла.
- Знаешь Вэн. А ведь все бесследно не проходит. Что-то откладывается. Что-то улетает. Но я просто не вижу смысла переживать это долго.
Вэн приподнял бровь, слегка вдохнул перед ответом.
- В наше время, - говорит он, - все не так как думало правительство.
- Ты это к чему?
- Я имею ввиду, наше поколение. Подростки. Двадцать пять это далеко не взрослый пусть ты даже мастер в брачных отношениях.
Анжела слушала, пытаясь уловить, связь.
- Ведь если не судить скептически, настоящее хобби всего нашего поколения – это лишь жалкое нытье… и тупые разговоры ни о чем.
Анжела усмехнулась. Вэн – тоже улыбнулся.
- Весь «зеленый мир» – говорит о чем? О неудачных отношениях, проблемой в учебе или на работе. Или допустим начальник козлина.
Энжи вновь рассмеялась. Вэн тоже временами, когда и Энжи, выпускал из себя долю позитива.
- Согласись. Ведь – это полное дерьмо.
- Хи-хи, ну да возможно.
- И я не знаю, наверное, каждый бы молодой парень или каждая девушка удивилась бы, как много можно изменить, просто оторвав задницу от дивана.
Анжела продолжала улыбаться. Вэн настоятельно, поднимал ей настроение. Она почесала нос. Левой рукой. Кофтой, что была натянута на ее кулачок. Слегка сморщила нос и произнесла.
- Знаешь, скажу тебе честно, не в обиду ни в коем случае. Ты похож, на рок-солиста или плэйбоя бритого с этой щетиной и голубыми глазами. Или на отчаянного экстримала. Но правда, честно я не знала, что учитель хвалил тебя по философии.
Вэн расхохотался. Он и сам не заметил, что никогда прежде такого не говорил. Просто, наверное, это как-то само. В порывах эмоций и событий. Вэну нравилось, что Анжела улыбалась. Да и тем, что она появилась в его жизни, поменяла ту, что является его смыслом жизни в хорошую сторону. Элизабет. Никогда, прежде он не видел, чтобы Элизабет кому-то помогала, даже в таких случаях. Любовь, странная парой. Любишь, а за что? Просто любишь… и все.
В его личной жизни все начало, налаживаться.
- Но все-таки с передачей мысли, мне надо бы поработать. Слова хреновые.
- Да уж. Ха-ха. Ну ничего, как-нибудь пофилософствуем вместе. Кстати передай Лиз, что я нашла для нее фотоаппарат. Она ведь фотограф верно?
Прозвенел звонок. Анжела попрощалась с Вэном и пошла, собирать маленьких детей в кучу, чтобы отвезти их обратно в класс. Ее память была, как губка. Она впитывала интересные ей высказывания или учения и запоминала их, чтобы как-то выражаться в одиночестве, или допустим для успокоения самой себя.
В классе стоял гогот. Дети бегали, вокруг нее. Играли в хоровод и горячий стул. А она же была ведущей. Затем у них было время поиграть в догонялки, вокруг парт.
- Раз, два, три, четыре, пять,
Мы выходим поиграть.
Надо воду выбирать,
Будем мы тогда считать.
Топ, топ, топоты,
Водой точно будешь ты.
Выбор считалочки пал на мальчика. Рыженького, прям как солнышко. Анжела вместе с детьми отошли от него. А мальчик настраивался на то, чтобы кого-нибудь догнать. Досчитав до десяти, он побежал, за ними. Детский смех и писк, так поднимал настроение, что буквально обо всем на свете забываешь. Им было так хорошо. После, минуя счастливых и долгих, пятнадцать минут игр, они перешли к сказкам.
- Ну, что вот вам рассказать, - поинтересовалась она. – Про принца и принцессу вы слушать не хотите. Про кота в сапогах тоже.
Из толпы детей окруживших ее на мягкой, огромной подушке в конце учебного класса подался детский голосок.
- Миссис Уотсон, миссис Уотсон, расскажите «пугалку».
- Ой, нет, что ты, а потом родителям спать не дашь? Не надо пугалку.
Тут послышался еще один голос.
- Миссис Уотсон, а тот лысый дяденька – это ваш муж?
- Нет. Нет, что ты (Анжела покраснела) – это хороший друг миссис Уотсон.
И тут, начался ехидный смех. Все дети в один голос, показывая на нее пальцем, кричали:
- Миссис Уотсон влюбилась. Тили-тили теста жених и невеста.
Ей стало не по себе, она так покраснела. Ее глаз сиял ярко-голубым цветом. И один сорванец заметил, это.
- Миссис Уотсон.
- Да, - спрашивает она.
- А, что с вашим левым глазом? Он какой–то не такой.
Она отвела взгляд вверх на потолок. Задумалась. В классе застыла тишина. Какая-то интересная тишина. Словно застывший смех в воздухе витал. Детям, было бы не понять, того что сказал ей доктор, когда она пришла к нему за диагнозом или явлением или как это еще назвать.
«Так Анжела, могу сказать. Со склерами глаз у тебя все нормально. Скорее всего – это потому, что радужная оболочка сокращается-расслабляется, это и могло вызвать изменение цвета сетчатки. Но видишь, это лишь у тех, у кого окраска радужки однотонная. Тогда, в зависимости от настроения и освещения радужная оболочка меняет цвет. Такие глаза называют – хамелеонами. Но у тебя цвет глаз истинный серо-голубой. Это удивляет».
В шутку конечно, чтобы позабавить детишек она ответила, что она колдунья и у нее есть свой замок, где она проводит эксперименты. Детки рассмеялись, она игриво раскинула руки и попыталась всех обнять. Ей было так хорошо. Казалось, вот оно счастье. Дети и их смех. Как бы там ни было - ученики, Вэн с Элизабет и мистер и миссис Отом, были все те люди, которые были рядом. Дескать, ее мать, не блистала слухами о себе и не стремилась узнать о своей дочери. Да и она из-за ее нового ухажера бесилась. На самом деле, девочка не меняла свою фамилию на Отом. Просто к ней – это прикрепилось еще в детстве. Ничего не поделаешь, так уж повернулись события.
Наконец, постепенно за детьми приходили родители. Один за другими, ребятишки прощались и обнимались с Анжелой. Как вдруг, она увидела девочку, сидящую в одиночестве на стуле у окна. Ее звали Шерон. Она сидела в розовой курточке с портфелем в виде Микки-Мауса. Взгляд ее был, грустный. Видно было, что она думает. И ее мысли были явно не о хорошем. Тихими шагами, Анжела подсела к ней рядышком.
- Эй. Шерон, а где же твои родители, - спросила она, - почему они еще не приехали?
Девочка загадочно молчала. Ей явно хотелось - ей рассказать, но в то же время просто молчать. Она опустила глаза и кратко сквозь зубы выдавила из себя.
- Миссис Уотсон. Я не хочу, домой…
Анжела удивилась. Ведь она не понимала в чем дело. Все былое время, за ней заезжала мать. Она так рвалась к ней, а тут бац и на тебе, сидит. Домой хоть выгоняй.
- Что? Но почему, что случилось? – нежно поинтересовалась она.
Спустя некоторое молчание.
- … мои родители. Они больше не любят друг друга.
Это задело ее, она пыталась подобрать слова, чтобы перенастроить девочку.
- Милая. Такое случается. Бедняжка, тебе тяжело. А ты пробовала с ними поговорить?
(Дыхание девочки передергивает, она глубоко вздыхает)
- Попробуй поговорить с ними. Обычно слово ребенка, может все повернуть иначе. Ты должна быть сильной. Если чего-то хочешь, то этому суждено сбыться.
Девочка вновь тяжело вздыхает.
- Миссис Уотсон, можно я останусь с вами?
- Шерон… но так нельзя. В ее голосе чувствуется тяжесть. Она не испытывала развода родителей на себе. Но, она потеряла отца. От этого ей казалось, что она может ее понять, в каком-то смысле.
- Но почему, - говорит она.
- Это, неправильно, - отвечает Анжела.
Тут, позади, послышались стуки. Взволнованный женский голос подался оттуда.
- Шерон! Здравствуйте! Я пришла за дочерью.
Анжела посмотрела через плечо. У дверей стояла, женщина. Было хорошо заметно, что она была измотана. Без макияжа и усталый заплаканный взгляд выдавали ее.
Девочка обменялась взглядом с Анжелой. В ее глазах читался страх безвыходности. Анжела смотрела ей вслед. Ей было очень жалко девочку. У порога, девочка остановилась и вновь посмотрела на нее грустными глазками через плечо.
Она ни стала ничего говорить женщине. Потому что знала, что если б она попыталась, что-то предпринять, это вылезло бы боком. В лучшем случае она, бы отвертелась фразой: «Это не ваше собачее дело». Так, часто она видела такое по телевизору. Ей было жаль ее, но с какой бы стороны на это не взглянуть, она была бессильна.
В конце рабочего дня она зашла в караоке-бар «Голоса улиц». В этом же баре, в тот раз она встретилась с Эмили. Она присела за высокий табурет.
- Стакан лимонного сока, пожалуйста, - говорит она.
- Сию минуту мисс, - отвечает бармен.
Бармен был светловолосый, крепкого телосложения парень. Лет двадцати трех. Не больше. Конечно, Анжеле хотелось чего-нибудь покрепче, типа виски или пива с фисташками натощак. Но она ограничилась лишь соком. И больше ничего. В баре была приятная атмосфера. На не большом подиуме пела девушка. Голос ее был изумителен. Слегка прокуренный, немножко с пьяным оттенком. Релакс. Песня была, Луи Армстронга - Мечта (Louis Armstrong – Dream). Она слышала ее где-то, у подруги. Ей она нравилась. Правда, слов она не знала.
Бармен подтянул к ней бокал.
- Прошу вас мисс.
- Спасибо, - кивнула она головой.
- Что, тяжелый денек выдался мисс?
- Анжела. Анжела Отом меня зовут. Да как сказать, какая-то пустая тоска. Парой все так надоедает. Либо скучно, либо страшно жить. Не знаешь ведь, что и лучше.
- Да мисс Отом, пожалуй, я вас понимаю.
- Просто Анжела.
Бармен улыбается.
- Я Том Уайт.
Анжела улыбнулась в ответ.
- Я ведь и сам, такой же. Иногда хочется чего-то такого, что выбило бы из колеи весь твой банальный сюжет. Утро. Склад. Сортировка. Отчеты. Бар. Дом. И так изо дня в день. Всякие пьяные козлы бывают, а ведь клиентуре грубить то нельзя, блин.
Анжеле понравился случайный разговор с барменом. Казалось, он ее понимает. Тускловатый свет. Да и вообще вся эта атмосфера, была бесконечно приятной.
- Быть может джину добавить? За счет заведения, - предлагает он.
На минуту она задумалась. Ведь ей было страшно. Неделями ранее она пережила такое, а тут снова знакомство. Но потом, она решилась. Бармен явно был не из таких людей.
- Благодарю, - говорит она.
Бармен добавляет в стакан джина.
Анжела делает глоток.
- Кхм-кхм. Том.
- Да? – спрашивает он.
- А ты знаешь продавца из музыкального?
Том поднял глаза, в потолок, пытаясь вспомнить. Времени ему хватило миг.
- Ты о Стиве что ли? Да знаю, заходил такой патлатый…
- Нет, я о Дэймоне. Анжела опустила взгляд. Внутри она вздрагивала, когда даже мельком, смотрела в прошлое в тот день. Бармен задумался. Он прикусил губу и сморщил брови.
- Нет…
- Жаль…
- Нет, я хотел сказать, что такого продавца там никогда и не было. Сколько я помню, все мои друзья покупали диски и инструменты у него. Все поговаривали, мол там чудак по имени Стив, кушал жаренную летучую мышь. Вероятно, это после всяких музыкантов типа Оззи Осборна и т.д.
Она думала, что после такого ответа, внутри ее ополоснет душ удивления. А вместо этого, в душе играла мелодия – Мечта. Она подумала «может к черту все это».
- Том, а можно спеть караоке?
Том улыбнулся, протирая фужер.
- Всегда к твоим услугам.
Анжела сделала глоток. Встала с табурета. Настроение ее немного поднималось. В душе она чувствовала какую-то стопроцентную уверенность. В баре ей почему-то совсем не было страшно. Девушка, что была на сцене до нее, закурила сигарету. Со второго щелчка зажигалки – пламя обняло кончик сигареты. Она сделала затяжку. И выпустила в зал.
Анжела подошла к микрофону. Он был горячим. Чуть поправив свой бежевый плащ, она сделала два проверочных стука указательным пальцем левой руки. Тук-тук. Люди, сидящие в баре, обратили внимание на хрупкую милую девушку, стоящую на сцене. На нее так падал свет, что люди просто не могли оторвать глаз. Она была изумительна. Потрясающая. Можно подбирать любые слова, но передать эти чувства, наверное нельзя если сам того не узрел. Сильный свет, должен был ослеплять ее. Однако он был таким мягким. Ее грустный взгляд. Ее красная помада на губах.
Возможно, я видел ее душу? Я читал ее. Я был влюблен.
Тук-тук.
- Я хотела бы исполнить песню, которую написала еще в детстве. Она называется «Осень». Можно с легким движением пианино.
Пианист начинает прислушиваться к течению голоса.
«Ночь, фонарь горит усталый легкий дождь
Идет она. Кричит – надоела ложь.
Идет не смотрит в стороны, вытирая глаз,
Синий цветом. Счастлива. Как последний раз
Ночь. Фонарь горит, в нутро открыта дверь.
Зайдя туда, прошу одно – всему что видишь, верь!
Ведь я не вру, я не такая я добрая в душе,
Но люди – это гвозди, а молот дали мне
И я забью на них! Кто дорог – я буду им везде
Я Осень, я сурова… но добрая в душе…»
- … Спасибо.
Музыка пианино продолжала играть, но уже приближалась к концу. Она держала микрофон левой рукой и прислонилась к нему лбом. Кажется, ей было хорошо. Она словно обновилась. Ей стало так легко.
Посмотрев в зал, она увидела там Элизабет, которая хлопала со всеми, улыбаясь так, словно гордилась ей.
- Привет Энжи, я и не знала, что ты поешь, - удивилась она.
- Привет, Лиз. Я и сама этого не знала. Просто – это было как-то спонтанно. Я просто захотела спеть.
- У тебя отличный голос, - робко подметила Лиза.
Анжела засмущалась. – А где же Вэн?
- А, он теперь работает со своим другом Ларсом в ночном клубе. Охранники. Оба придурки. Слушай, пошли ко мне, посидим, посмотрим чего-нибудь, наберем выпивки и устроим анти-диетические посиделки?
Анжела не знала уже, что и отвечать. Она за две недели выпила столько, сколько бы ни позволила себе никогда. Целых три бокала виски, две рюмки водки и сок с джином под конец второй недели! Ну, по крайней мере, учесть то, что в жизни она не пила. Не считая выпускного. Энергетик с алкоголем.
Где-то, через двадцать минут.
Хохот из квартиры Лизы и Вэна расстилался на все этажи. Девочки опьянели, как это говорится – в хлам! Телевизор гремел. Играл какой-то музыкальный канал. «Куда же делась моя скромность?», - этот вопрос бы всплыл у нее на утро, но только не в тот пятничный вечер.
- А я такая говорю ему, типа… ну… э-э-э… ты слушай сюда придурок, у меня есть мужчина, - с горем пополам заплетаясь, рассказывает Элизабет.
Анжела открыто смеется.
- Ну… эм… а он чего?
- А он такой, «да плевать я хотел на него» и …эм… (икает) он хвать меня за задницу. Ну а я что. Что я? Я как треснула ему по шарам, что он как миленький убежал. Правда при это назвал меня сукой. Но это ладно (икает).
Пьяная удивленная Анжела еле вытягивает из себя.
(Икает) - Ой. Ну ты и даешь подруга, а у меня никогда такого не было. (в глубине души, она говорила себе «только не наговори лишнего, только не наговори лишнего…») А у меня вот, ничего такого не было.
Качаясь словно на палубе, Лиза спрашивает.
- Да ладно? Что, вообще никак что ли? (икает)
- Ну. У меня был случай. Даже не знаю как это назвать. Это получилось случайно. Я… ну… э-э-э в общем, поцеловалась… э-э-э… с подругой.
Даже в таком состоянии, ее щеки покраснели. Она чувствовала неловкость, от сказанного. Элизабет вытаращила глаза. Она так, удивилась. Ей до смерти было интересно. Ведь Энжи, такая непорочная, такая недоступная, такая милая. А тут на тебе и и нифига себе.
- Ты серьезно? Ха-ха-ха, - смеется она. Смех был понятен как, удивленный.- И какого это? Расскажи, жуть как интересно.
Анжела засмущалась. «Замолчи дура!», - примерно так она говорила себе в душе. Но язык, словно тормоза потерял.
- Да это случилось, совсем нечаянно. Я шла по лестнице после урока музыки. А там девочки репетировали танцы. Ну и пока я поднималась, навстречу мне выбежала одна из черлидерш. Она сбила меня с ног и упала сверху. Не знаю как, видать не сгруппировалась в падении. И ее губы… ну…эм… коснулись моих.
- А что дальше-то? – с огромным желанием узнать, спросила Элизабет.
- Ну… она помогла мне встать. Она всегда хорошо ко мне относилась. Я ей помогала в свое время в учебе. Хотя я думала, что она убьет меня. Потому, что подвернула ногу и не смогла выступать. Мы обе тогда, потом избегали друг друга. Совсем недолго.
- А, как потом (икает). Ну. На секс не тянуло с ней?
Анжела словно сгорала внутри от стыда. Но ей было так смешно – это вспоминать. Алкоголь градус коварный.
- Не-е-т. Что ты! Мы и по сей день общаемся с ней. Хорошими подругами стали. Ее зовут Эмили. Вот (икает).
- Да-а. Подруга у тебя просто огонь!
Следующие минут десять, Элизабет сидела на полу и уперлась спиной в спинку кровати. А Анжела устроила голову у нее на коленях. Они все, болтали и болтали, пока увлеченная рассказами Элизабет не кинула взгляд на нее. Энжи уснула.
Она ничуть не огорчилась, от того, что она случайно отключилась. Но ее взгляд застыл на ней. Энжи была словно маленький ангелочек. «Какая она хорошая» думала Лиза. «До нее, я была полнейшей стервой. Чем же она так влияет?». Анжела почесала нос сквозь сон и устроилась чуток поудобней на ее коленях. Лиз улыбнулась. Она гладила ее по голове, пока сама медленно не вырубилась.
И снова сон.
Вокруг все бело. Лепестки роз летают. А над ней огромное голубое небо. Снизу мраморный пол. А перед ней белое пианино. И она в черных перчатках. На ней черное-черное платье, которое стелилось почти на весь пол. Пальцы рук лежали на клавишах, так будто она собиралась что-то играть. Дыхание было равномерным. Девочка закрыла глаза и начала играть. Она ловко перебирала пальцами. Музыка была божественна. Она играла так, как никогда и никто не играл. И когда она добиралась до самой высокой октавы… когда она на нее нажала. Издался грубый звук, прерывающий всю мелодию.
Анжела с удивлением открывает глаза. Она пытается начать снова с этого момента. Но снова получается звук грубого баса. Вновь уже просто нажимая на эту клавишу, звук был ужасен. Она нажала на другую клавишу. Звук был тот же самый что и на последней. Все клавиши выдавали один звук. И в конце концов она забыла мелодию. Даже раскладки пальцев не помнила. Сама не знала почему, но ее это так встревожило во сне.
Следующее утро, выдалось не из самых прекрасных.
Ужасно болела шея от того что она неправильно уснула. В голове также как и в комнате – запах спирта и полный бардак. Глаза упорно не хотели открываться. Они обе лежали на кровати. Элизабет с головой укрылась под одеяло, что виден был лишь ее силуэт и кусок ноги торчащей из-под. Тут в нос заплыл мягкий и до чертиков вкусный запах. Это был запах омлета. Анжела еле-еле поднялась и села на кровать. Глаза ее по-прежнему были закрыты. Она не хотела их открывать. Там был ужасно-светлый свет.
- Элизабет? – прохрипела она.
В ответ тишина.
- Элизабет? – повторила она.
Анжела увидела, что ее пятка торчит из-под одеяла. Она чуть наклонилась и пощекотала ее, чтобы увидеть движение, хоть какое-нибудь.
- А-а-а, - послышался голос под одеялом. Нога улизнула внутрь. Силуэт зашевелился и приняла скомканный вид.
«Ну дела!», - говорит про себя Энжи, «голова как на колесах!».
За углом по коридору направо слышалась музыка. Играла какая-то рок-группа. Кто-то напевал из кухни вслед за солистом. Выразительно, правда, голос по сравнению с радио был просто ужасен. Но ее туда манил, безупречный запах еды. Ей страшно хотелось есть. Чуть приоткрытые глаза и тело, словно на автопилоте дошло до кухни. Там стоял Вэн. Ну, нет, далеко не стоял. Скорее танцевал за плитой. Так сказать – отжигал. Он ловко подкидывал яичницу. Настроение то из ушей лилось. На нем были лишь джинсы, которые слегка свисали с его бедер. Что сказать, у Вэна было прекрасное тело. На руке висела цепь-браслет, а на шее росписи. «Похоже, он воевал», - подумала Анжела. «Я даже и не думала, что у него есть татуировка. Какая пошлая».
Вэн кинул мельком взгляд на дверь и заметил ее в проходе. Она опиралась на косяк двери. Совсем сонная. Он улыбнулась. Но взгляд его был не на нее, а на омлет, пытаясь перевалить его на тарелку.
- Э-эй, восклицает он. С добрым утром сони! А где моя храпунья?
Анжела зевает, прикрывая рот кулаком.
- Скорее где-то в пучинах невиданных снов и фантазий, замотанных в одеяло.
- Ясно, ты как, кушать будешь?
Она ужасно хотела сказать да, но совесть как-то не позволяла. Ведь омлет был только на одну тарелку. Было как-то неудобно.
- А, да нет спасибо. Я, пожалуй, наверное, пойду домой, отлежусь не много, да за продуктами. В холодильнике даже мышь не висит!
- Да? – через небольшую паузу, - что ж. Ладно раз надо, то конечно. Пойдем, я открою дверь. Вэн протирает руки о джинсы и направляется к выходу. Хорошо ей, далеко идти не надо, в двух шагах живет. Живот недовольно урчал.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |