Все, что сейчас произошло, все, что я чувствовал, было НЕ ТО.
* * *
Я уже не знаю, зачем пишу эти признания. Не знаю, отчего я столь ясно помню те чувства, которые давно не способен испытать. Не понимаю, отчего взбунтовался так поздно. «Не надо было, мистер Малфой, прерывать тинктуру, - скажет мне позже Снейп. – Вам следовало в ночь последней стадии остаться у меня».
Может быть, может быть. Он мог бы предупредить. Он не должен был бросать меня на произвол, наслаждаясь собственной независимостью!
А теперь зелье было готово, и пути к исправлению положения отрезаны. Потому что к концу этого злосчастного вечера я ненавидел Снейпа совершенно особым образом, до зубовного скрежета. Само его имя ядовито переливалось, как его змеиная мантия, и превращало меня в аспида, готовую к броску. Он протащил в мой дом нечто ему совершенно чуждое, неуместное, неподобающее. Нечто, что должно было остаться в стенах Хогвартса между слизеринским подземельем и кладовкой для хранения метел. Теперь оно было здесь и обессмысливало все разговоры, обесцвечивало все краски, оглупляло любые шутки и уродовало любые лица. Оно искажало все мои действия. Меня окружал не сказочный замок с кустами отцветающей сирени под балконами, не зачарованный дворец, где сквозь золотые шторы видны скользящие силуэты и мерцающий хрусталь, а пошлость, пошлость и еще раз пошлость. Приторные духи и пот слились в удущающую вонь, я задыхался. Одна капля Снейпа, как смертельный яд, сделала негодным весь состав приглашенных. Праздник был испорчен бесповоротно.
Я хотел видеть Снейпа мертвым.
Или – нет. Еще живым. Низвергнутым, бессильным, безопасным, раздавленным, как дохлый уж – но все еще живым. Его предсмертные вопли прольются на меня бальзамом. Чтобы развязанные руки поиграли им напоследок. И тогда – если он будет умолять меня о смерти достаточно жалобно и достаточно долго – я смилуюсь над ним. Может быть.
Видите ли, мой лорд – никто кроме вас не знал, чем этот вечер закончится. Я думал, что еще смогу доказать вам, на что способен. Я мог бы убить человека, потому что вокруг меня не было никого, достойного сожалений.
Впрочем, нет. Было два человека, достойные пристального внимания. Но двумя словами «семнадцать черное» вы лишили меня их обоих.
* * *
…Не знаю, почему я был уверен, что смогу его остановить. Вы, мой лорд, были теперь недостижимы, окончательно отняты им у меня. Во всем доме не осталось никого, кто был способен хоть как-то войти в мое положение, понять его серьезность. Снейпу же никогда не было до вас никакого дела, он даже не распознал вас в толпе приглашенных! Он же знал, что значит – быть выброшенным на обочину. Он должен был мне вас вернуть.
– Мы могли бы договориться, Север, - сказал я, - и остаться друзьями.
Знаете, что он ответил мне?
- Займите место ассистента, мистер Малфой!
…Этот самоуверенный зануда все еще думал, что игра продолжается. Хотя зелье давно было готово, и договор расторгнут. Он вцепился в вас мертвой хваткой – и это было омерзительно.
Даже мое прикосновение, чудодейственное прежде, не сработало.
- Мы не друзья, - сказал он.
* * *
В мой дом и в мою жизнь вторглась гадюка. Она не успокоится, пока я не окажусь в подсобке для хранения метел. Я знал, что, разрушая весь мой уклад, она получает огромное наслаждение – о, гораздо, гораздо большее, чем я!
Я звал вас. Вы поняли это, мой лорд, не так ли? Когда в половине третьего пришли в мою спальню сами со словами: «Настала ночь исполнения желаний». Иначе вы не просили бы меня следовать за собой. Моя спальня была ничем не хуже вашей.
Но именно в вашей на полу лежал обездвиженный заклятьем Снейп.
- Вы разобрались в своем положении? – констатировали вы по дороге.
- Думаю, да, - не без трепета ответил я.
- И чего ты ждешь от меня, мой мальчик?
- Справедливости.
- Это слово мне не знакомо. Как любому слизеринцу.
- Но вы уже поступили справедливо… - взял я вас за руку. – Вы пришли за мной!
- Говорят о справедливости обычно те, - развернули вы меня к себе, - кто жаждет кого-либо наказать.
- Вы правы, - подтвердил я. Вы так хорошо меня понимали!
- Я рад, что мы понимаем друг друга. Каждый получает ту справедливость, на которую рассчитывает.
…Я не уловил в ваших словах никакого намека! Я думал, вы подарите мне себя на глазах у Снейпа, чтобы мое торжество над ним было совершенным. Чтобы он видел, кто мне пара. Чтобы я освободился от его власти посредством вашей. Потому что его студенческий ритуал был смешон рядом с тем, что проводит Темный Лорд. Я думал, вы передадите мне свою мощь и силу, чтобы я смог расквитаться с тем, кого ненавижу, прямо здесь. Он был финальным призом в дорогой упаковке от «Оракула». Чтобы защитить своим именем любое мое преступление – все видели и знали, что со Снейпом отправились вы, а не я.
Но вы поступили иначе.
Вы подарили мне зрелище насилия.
* * *
Разумеется, я хотел, чтобы он страдал. Долго. Постоянно. Я хотел видеть его раздавленным. Но не вами. И не так. Он должен был пресмыкаться не из-за моей просьбы, а из-за себя самого! Потому что он зазнавшееся ничтожество. Он должен был сам взорвать свои котлы, а не нажиться на чужих усилиях.
Вместо этого на моих глазах он получал вашу силу и вашу мощь.
Это было несправедливо. Ваша отповедь о моей безнадежности пролетала мимо моих ушей, потому что была не в новинку. Вы рвали на Снейпе одежду – и говорили со мной его словами. Словно вашими губами командует он, прикинувшийся полумертвым.
Слизеринская справедливость, мой лорд, существует. Она в том, что не награждают никого. В выигрыше тот, кто насчитает меньше ран. За что вы хотели наказать меня? За ложь с приготовлением зелья? Вы даже не наложили на меня заклятие молчания. Были уверены, что я не уйду и не буду звать на помощь. Знали, что я буду ловить каждый вскрик, каждый звук – стук отлетавших пуговиц, треск ткани, звон армированных пряжек, свист дыхания.
Вы подарили мне это зрелище, чтобы показать, что меня ждет, или чтобы я, наконец, насладился своей фантазией наяву? Даже ваши подкованные сапоги выбивали из пола гулкий лязг, как латы, когда вы надвигались на него - неумолимо, бесчувственно, уверенно. И вы и Снейп - оба - исключили мое участие. Вы присвоили то, что принадлежало только мне!
Мои видения, где я мог быть либо палачом, либо жертвой. Но не жалким зрителем, чей удел - выживать и выжидать, пока кто-то другой воплощает его замыслы с куда большим мастерством и куда более весомо. Эпически. Или иероглифически.
Гадючья свадьба. Тот, кто мне ненавистен, в руках у того, к кому я стремлюсь. А я? Где должен быть я?
В этот момент, мой лорд, змея укусила свой хвост.
* * *
Отравленные токи наслаждения перекрыли мою ярость.
Это не вы меня наказывали. Это Снейп меня высокомерно награждал.
Он читал меня как раскрытую книгу, и теперь демонстрировал, чего все это время я на самом деле добивался.
Его крови на синем бархате. Разоренных алтарей. Бесконечных полос рваной материи, из которой выламываются ребра, колени, руки. Мраморной лепки, черного савана, алых ручьев, текущих по коже как надписи, которые я непременно прочитаю. Своей безопасности. Я действительно замирал, видя его в растерзанной одежде, окровавленного, безвольного, как подломленный стебель – на блестящем полу, что стонал под вашим весом. Мое сердце бешено, неровно колотилось – но не от гнева, а от того, что я не имею над вами обоими никакого контроля, и препятствовать происходящему не хочу. Оно пробуждает меня. Каждый ваш жест, каждый приказ разливался по его лицу синеватой бледностью. Я знал, что он обречен, и будет проваливаться в беспамятство медленно. Очень медленно. Очень жестоко. И очень красиво.
… - Ты будешь служить мне? – прогремели вы, поднимая его над собой.
- Не делайте этого, мой лорд! – бормотал я, зная, что вы не остановитесь.
Ваша левая ладонь упиралась в его грудину, вынутую из бархатной скорлупы, синие ленты, смешавшись с багровыми, оплетали ваши ноги. Я смотрел только на его лицо – белый профиль, еле видимый из-под волос. На нем не было и тени той красоты, что не имеет названия, и так близка к страданию. На нем вообще не было страдания. Только ожидание.
- Север, нет! – взвыл я.
Глухой полустон, невесомый, мучительно личный, обжег мой слух.
«Лучше принести себя в жертву чудовищу, чем быть обязанным свободой ничтожеству». - Прочел я на его лице. За миг перед тем, как он выдохнул:
- С наслаждением!
Это были его последние слова.
* * *
Вы оставили его на полу с черной меткой, и отошли к окну. Я мог созерцать весь ужас или всю сладость произошедшего без помех. Снейп был без сознания. Этот котел он взорвал сам.
Часы в гостиной пробили три часа ночи. С того момента, как вы приблизились к нему, до того, как поднялись, прошло всего пятнадцать минут. Ничтожный отрезок времени – но мне показалось, моя жизнь перевернулась.
Вы удовлетворили мою жажду, мой лорд, и она оказалась не той, что мне представлялась. Я желал вашей мощи, чтобы все было по справедливости. Я желал везде быть первым. Никогда – вторым. Но этого хотел мой разум. Моя душа желала иного. Я понял это, испытав наслаждение, смешанное со стыдом от понимания ясного факта: меня способно возбудить только кощунство. Все, чего я желаю и к чему стремлюсь – непрекращающаяся череда некого кощунственного акта, который должен длиться вечно.
…Который не прекращается с тех пор, как вы отметили меня. Потому что вы обещаете удовлетворять Голод.
Невыносимо. Это. Знать.
Невыносимо видеть, что это может быть понятно кому-либо еще.
Невыносимо постоянно слышать имя того, кто это знание вам раскрыл. Кто преподал вам урок. Но забыть его тоже невозможно. Ненависть лишь обостряет память.
Невыносимо принять это знание даже от вас, мой лорд. За все добро, которое я вам сделал, вы отплатили мне явлением чудовища, которое проснулось внутри меня самого.
Наверное, вы знали, как сможете его использовать.
А Снейп узнал сразу же, как только я наложил на него свой первый Круциатус.
* * *
…Много воды утекло, мой лорд, и я только сейчас понимаю это.
Я уже не знаю, кому пишу это письмо. Многое из того, что я говорю, вы знаете лучше моего. Но сам я теперь смотрю на свою жизнь так, словно ее прожил кто-то другой.
…Мое чудовище. Оно жаждало продолжения трапезы, оно было очень голодно. Вы знали это и дали ему пищу. Сразу. Как подкармливают жеребят.
- Вы следующий, мистер Малфой! – сказали вы, указывая на шевельнувшегося Снейпа. Это было приглашение к столу.
- Сейчас, мой Лорд?..
- После того, как мой слуга утолит свою жажду.
Снейп покачнувшись, встал. Он был похож на труп, оборвавшийся по дороге из склепа. Его дорогие тряпки свисали грязными клочьями, треть их так и осталась на полу, как гнездо. Он даже не прикрылся.
- Люциус, - сказал он бесцветным голосом, подняв руку.
- Что, черт возьми, происходит? – спросил я, замерев. Труп не должен разговаривать, он может только выть.
- Ты – моя цена, - сказал он. – Иди сюда.
- Ты шутишь, - посмотрел я на вас. Вы медленно кивнули головой. Разрешение было получено.
Снейп шагнул вперед – его метка горела. Моя волшебная палочка вместе с рубашкой валялась на полу.
- О боже, нет... – торопливо выпутал я ее. Снейп поднял свою.
- Не заставляйте меня подчинять вас, мистер Малфой, - сказал этот глупец.
- Круцио! – выкрикнул я со сладким ужасом, исказившим лицо.
* * *
Он никогда не кричит, и это, мой лорд, невероятно бесит. Я забыл.
Он рухнул на колени со своим мучительным полустоном-полувыдохом, заставившем меня потеряться. Потому что этот глухой звук напомнил мне совсем об ином, неподобающем, неуместном и, как выяснилось, не забытом. Я пожирал его глазами – его, чьи недоразвитые чувства проявлялись одинаково в столь разных обстоятельствах. Не может быть. Не может быть, чтобы он испытывал одно и то же.
Потому что тот единственный раз, весной, когда я ночевал у него – он вообще не издал ни звука.
Мне показалось, что в моих висках, ключицах, бедрах, в груди и на концах пальцев вскрылись старые раны, и в них устремился темный, вязкий поток. Он заполнял меня с ужасающей скоростью, я не мог его остановить.
Я не мог остановить ни тока своей отравленной крови, ни минут в часах, ни торопливых мыслей.
…Он не выпустил палочку, держал ее в левой руке, а правой опирался на пол. Он даже не упал. Его била крупная дрожь, волосы проехались по полу, и я представил, мой лорд… вспомнил его склоненным надо мной, и представил…
…Видимо, в этот момент моя ненависть ослабла, и Круциатус потерял в силе. Потому что Снейп разогнулся, выставил левую руку вперед и подчинил меня.
…И моя боль полностью прошла.
По жилам растеклась полнокровная, великолепная, тотальная анестезия.
С легкой головой я влетел куда-то между золотых стрелок, маятников и серебряных клепсидр – и повис там. Меня окружала тишина. Все его маятники и стрелки стояли.
* * *
…Я пришел в себя в запертой кладовке для хранения метел, мой Лорд. В доме моей матери, в северной Ирландии. Ни одна живая душа об этом не знает. Империус Снейпа действовал всего два часа.
Когда утром я аппарировал рядом со своим особняком, в парке, первое, что я различил – аромат сирени, чуть не сбивший меня с ног.
* * *
Ненавидеть его – это привычка. Через год – вполне беззаботный год, когда его не было ни в Хогвартсе, ни на прочих моих горизонтах – вы отметили меня, и на первом же корпоративном рауте я увидел его.
Бледного, в глухой черной мантии, с каким-то свитком в руке. В новом обществе он был в такой же изоляции, как и в прежнем.
Помахивая тростью-с-секретом, я подошел к нему.
- Снейпи, как приятно тебя снова видеть! – ухмыльнулся я.
- Неужели, мистер Малфой? Мне казалось, я всегда вызывал в вас противоположные чувства.
- Теперь мы в одной команде, запомни.
- Постараюсь не перепутать. – Что-то знакомое всплыло в памяти, и тут же ее покинуло.
Повисла пауза, в течение которой Снейп со скучным видом пересчитывал мои бриллиантовые пуговицы.
- Тебя утомляет здешнее общество? – поинтересовался я.
- Не верно, мистер Малфой. Вы должны были спросить об этом раньше. А теперь самое время напомнить про шарады.
- Я больше не играю, - заметил я.
- А я наконец-то играю, - дернул краем губ он.
- Позволь спросить, во что?
- В школьный быт, мистер Малфой. Суровые уроки, мелкая слежка, ученики-подхалимы, непростительные заклятья в качестве наказаний. Одним словом, в то же, что и все здесь собравшиеся.
- Ну, в нашей школе-то тебе не сильно везло, - заметил я.
- Да, я был дилетантом, - постучал он рукописью по руке.
- И ты решил по горячим следам взять реванш?
- Да, дважды повторенная история из трагедии превращается в фарс, - переплел он руки.
- Неужели ты считаешь дело Темного лорда просто игрой? – обвел я глазами зал.
- Это прекрасная игра, если знать правила.
- Ну-ка, просвети меня.
- Зачем? Ты больше не считаешь себя моим учеником.
- Да я им никогда и не был, - рассмеялся я.
- Разве, мистер Малфой? – ухмыльнулся он.
- Неужели ты всерьез считаешь, что я учился у тебя по зельям?
- По зельям? Разумеется, нет. Кто взялся бы вас учить по зельям, находясь в здравом рассудке?
- А… Хочешь назвать себя сумасшедшим? Я что-то не понимаю, Север.
- Разве ты приходил ко мне учиться по зельям, Люциус?
Если бы я мог покраснеть, я бы это сделал. Но прошлое было слишком далеко.
- Знаешь, Снейп… - протянул я. - Твое отношение к происходящему отдает позой. Хочешь играть в школу - лучше вернись в Хогвартс.
- Я подумаю, мистер Малфой. Но сначала следует набраться практики и выработать надлежащую линию поведения. Я нежная натура и болезненно реагирую на кретинов. Не могу представить, что с ними делать, если они собираются больше одного. – Он гипнотизировал меня глазами, но я уже справился с раздражением и позволил себе безмятежно улыбнуться.
- Ты и с одним не можешь разобраться.
- Если ты имеешь в виду себя, Люциус, а это очевидно – то ты не просто кретин. Ты связан со мной определенным глупейшим обязательством. Если бы ты был обычным кретином, я в два счета послал бы тебя к черту.
- Что же тебе помешало, Север? - Я коснулся застежки его мантии. Он не препятствовал.
- Твоя дерзость.
- А мне кажется, твое тщеславие. – Я обвел по ободу его застежку.
- Не исключено. Однако вспомни, с чего все началось… - палец Снейпа уткнулся мне в галстучную булавку. – Ты просил сопровождать тебя на пути служения необычной и весьма возвышенной науке… Это было столь дерзкое предложение, что я не мог отказаться.
- Не понимаю, Север, о чем ты говоришь. Ты слишком серьезно отнесся к простому факту – мне нужно было зелье…
- Нет, мистер Малфой. Вам нужно было меня использовать – и я вам не препятствовал. Но вы использовали меня по своему скудному разумению, в то время как все прочее, на что вы замахнулись, не влезло вам в рот. Вы подавились, мистер Малфой, и в качестве рвотного приняли того, чье имя мне называть не хочется.
- Того, чье имя ты не хочешь называть, я выбрал гораздо раньше тебя! – усмехнулся я.
- Да, мистер Малфой. Вы всегда стремились увязнуть в ком-либо, чтобы не быть предоставленными сами себе. Однако мой долг предупредить вас, что своему теперешнему патрону вы являетесь слугой – как все мы. А мне вы все еще приходитесь учеником. Как только вы это признаете – вы перестанете болеть.
- Что за чушь! Если кто болен, то это ты!
- Я, мистер Малфой, вполне здоров хотя бы потому, что ничего от вас не жду. В то время как…
- Да, Снейп? – перебил я. – Чего я по-твоему жду от тебя?
- Отпустите мою пуговицу, мистер Малфой, она не железная.
- Пожалуйста!
…Лицо Снейпа было непроницаемым, но по незримым токам, идущим от него, я видел, что он лицемерит. Я стоял напротив него и рассматривал свою трость, словно искал в ней изъяны.
- Люциус, - наконец сказал Снейп тихим голосом, который ударил меня, как ток. - Я должен был предупредить тебя, очевидно… Ты дал клятву волшебника. В тот момент, когда направил мой нож в свою грудь. Клятву разделить мою судьбу и мое искусство.
- И что, Снейпи? – взорвался я. – Ты хочешь сказать, что я теперь всю жизнь обязан таскать тебе завтраки? Из-за дурацкого спектакля с ножом, в котором я и не думал принимать участие?
- Отлично, Люциус Малфой. Вы солгали мне два года назад, и не можете вынести последствий своей лжи. Это обычный для вас стиль поведения. Думаю, Темный лорд догадывается, какое приобретение он в вашем лице сделал.
- Не смей касаться меня и Темного Лорда!
- Упаси Мерлин, - поднял он ладони. Свиток в правой был похож на помятый жезл. – Теперь только по приказу…
* * *
…Я ни на что не жалуюсь, мой лорд, но вы могли бы отдавать другие приказы. Я полностью в вашей власти и достоин лучшего! Вы можете делать со мной что угодно – но не он. Не он! Я ненавижу боль. Ненавижу быть вторым. Ненавижу, когда меня не воспринимают, как я того заслуживаю. Ненавижу, когда он молчит под моими заклятьями, и все окружающие думают, что я ни на что не способен! Ненавижу мисс Блэк с ее крашеными волосами и хохотом. «Что, Люциус, и у тебя случается облом?» Ненавижу Нотти с собачьими глазами! Он смеет мне сочувствовать! Ненавижу тупицу Гойла с его победной ухмылкой. Макнейра. Лестренжа. Они только того и ждут, чтобы вы сказали:
- Вы плохо поняли меня, мистер Снейп, и нуждаетесь в воспитании. Думаю, пара Круциатусов – как раз то, что нужно. И никто не справится с этим лучше… Лучше мистера Малфоя!
Мое чудовище алчет, вы знаете, и бросится на любого, кого вы укажете. Но Снейп никак не утоляет его голод. И этого вы не замечаете! И не даете заметить другим. Помните, они однажды чуть не прикончили его, крича «Давай, раскрой рот, Снейпи»?
- В чем дело, Малфой? – спросили вы. – Теряете форму?
Надо отправить вам это письмо во что бы то ни стало.
Потому что аудиенций вы не даете, а сказать, как обстоит дело, необходимо.
Оно обстоит следующим образом: наложите на него Круциатус собственноручно.
Боитесь увлечься и потерять ценного сотрудника? Конечно, мой лорд, он ценен и как жертва, и как палач. Я это вижу.
Потому что он накладывает свои Круциатусы бесчувственно и точно. Я думал, его рука дрогнет, когда вы указали на меня именно ему. Помните, в тот год, когда на нас начались облавы, и я должен был задержать распоряжение министерства о разрешении применять к нам непростительные заклятья? «Вы позволили это им, Малфой, - сказали вы. – Вспомните, что это такое!»
Снейп по вашему знаку вышел вперед. Помню, как, поймав его взгляд, я с улыбкой развел полы плаща под прецелом его палочки. Нас слишком многое связывало. Пусть попробует, если осмелится! Я был уверен, что он не сможет, потому что в его глазах не было желания причинять мне боль. Там не было ничего, кроме равнодушия.
Но он тихо сказал «Круцио!» - в безмолвии это слово было слишком четким – и я провалился куда-то между золотыми маятниками, стрелками, циферблатами и вращающимися шестернями, словно в недра безмозглого механизма. Они перемололи меня, как муку, стрелки вонзались куда придется – в горло, в глаза, в мозг. Совершенно ужасно то, мой лорд, что наносимый мне вред не имел ко мне прямого отношения, машину не интересует ни чужая боль, ни чужая личность, ни чужие права, она неуправляема и неподконтрольна, потому что бездушна.
Вы остановили его. Вы, мой лорд. Даже моя смерть не могла бы сделать этого.
Мои слезы, мой лорд, вызвала не боль. Их извлекла на поверхность память о том, что эти шестерни, маятники и стрелки можно использовать иначе. Память о том, какое блаженство они сулят, если их окутывает свет и безмолвие.
- Мистер Снейп! – произнесли вы учительским тоном, когда я, распростертый у его ног, силился взяться за край его мантии, чтобы унять дрожь. – Уведите мистера Малфоя, от него слишком много шума!
- Извините, Люциус, - пробормотал он, подняв меня с пола.
Это был миг моей слабости. Я обещал бы ему – или вам – или любому - что угодно, лишь бы это никогда не повторилось. Я готов был признаться в чем угодно. Я даже, помнится, хотел умереть. И, разумеется, я не отправлю вам это письмо – потому что вы имеете против меня оружие.
- Ты очень жесток, Север, - сказал я. – Ты полностью оправдываешь свое имя!
-
- Не я его выбрал, - сказал он, бросая меня на диван. – И сделай милость, избавь меня от своего нытья!
-
Это было слишком – и я потянулся за своей палочкой.
- Экспеллиармус! – разоружил меня Снейп. - Темный лорд приказал мне отвести тебя подальше. Знаешь почему? Потому что он не приказал мне ограничиться одним Круциатусом.
- Ты этого не сделаешь! – прошептал я.
-
- Отчего же?
-
- Какая тебе радость, Север? Что, нравится чувствовать абсолютную власть?
-
- Нет, - ответил он. – Мне ничто не доставляет радость.
-
- А Круциатус? – уточнил я.
-
- Это профессиональное, - ответил он. – Тебе, дилетанту, не понять.
-
По своей злобе я понял, что ко мне возвращаются воля к жизни и рассудительность.
- Верни мне палочку, и я покажу тебя, кто дилетант, а кто нет.
-
- Нет, мистер Малфой, - Снейп сел напротив, упрятав мою палочку в подклад. - Вы только испортите дело.
-
- Какое же у нас дело? Пытать меня?
-
- Именно, мистер Малфой. Сегодня вы нас потрясли. Вы кричали, как никогда, а ведь к вам применяли непростительные заклятья, я помню. И я помню, как сам применял их по приказу лорда. Но никто под моим заклятьем не вел себя также, как вы.
-
- И что? Хочешь похвалиться, что совершенствуешься с каждым разом?
-
- Под заклятьем Темного Лорда ты вел себя потише. Хочешь сказать, что он милосерднее меня?
-
- Не знаю!
-
- В минуту опасности, Люциус, ты по привычке бросаешься за помощью ко мне. Кто бы ни накладывал на тебя Круциатус, или Империус, или Веритасерум – я каждый раз ощущаю тебя внутри себя. Позволь спросить тебя – какой у тебя патронус?
-
- Неприлично задавать такие вопросы, Север, в светском обществе!
-
- Значит ли это, что ты до сих пор не можешь создать патронус?
-
- Я все равно не скажу тебе, Север.
-
Он направил на меня свою палочку, и стало ясно, что отпираться бесполезно. На самом деле, этот патронус не был мне важен. Куда важней было лицо напротив – растратившее с годами свое уродство, астеничное лицо следователя, где была написана лишь преданность делу. Не знаю только, какому именно.
- Мой патронус – когтевранский гриф, – выдавил я.
- Черный гриф? – уточнил он, поднимая палочку чуть выше.
- Все патронусы одинаково серебристые, опусти палочку!
- А твой?
- Хорошо, мне стыдно, что он черный. Мой патронус ущербный. Доволен?
- Весьма, - сказал он, опуская руку.
Какое-то время было тихо, я меланхолично рассматривал свои ногти, сломанные под корень, и наконец расслышал какое-то бульканье.
Снейп смеялся. Этот придавленный смех вывел меня из себя.
- Что, доволен очередной победой? – вскинул я голову.
- Я не соревнуюсь с тобой, Люциус, - развел он руки. – И тебе не следует. Для тебя это смертеподобно, - он снова искривил рот, но смех подавил. – И я бы не ковырял ногти в тот момент, когда тебе говорят, что твой патронус – это чужая анимагическая форма.
-
- Да ну? – кисло ухмыльнулся я. – Неужели твоя?
- Знаешь, что это значит? – рявкнул он. Я подскочил.
- Что ты незарегистрированный анимаг, - выкрикнул я. – И я сообщу об этом, куда следует!
- Ты этого не сделаешь, - холодно ответил он. – У тебя нет ни одного доказательства, кроме моих слов. От которых я, разумеется, отрекусь на все министерство.
- Подумай, кому они поверят, Север… Ты в министерстве никто, а я вхожу в Совет Попечителей. Приоритеты ясны, Снейпи?
- Подумай, что скажет Темный Лорд, когда узнает, что ты сдаешь его слуг и агентов его врагам, – поигрывал палочкой Снейп. - Ты для Темного Лорда никто, Люциус, просто фантик от тянучки. С дорогим вкладышем.
- Будущее покажет.
- Если ты, беззащитный дурень, до него доживешь.
- У меня никогда, - медленно процедил я, взяв его за воротник, - не было даже помысла искать в тебе защиту. Все, что ты нафантазировал, когда мы были юнцами, было для меня шуткой. Ты причинил мне только вред! И продолжаешь это делать, прикрываясь приказами Темного Лорда. Ты только что обезоружил меня и шантажировал Круциатусом! Но не можешь даже привести угрозу в исполнение! Ты просто ничтожество, Снейп! Запомни это!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |