- Что здесь происходит? – голос царапался в горле, как застрявший еж. – Малфой, это действительно ты?
- Ты не в своем уме, Поттер, - Драко скорбно покачал головой. – Конечно, это не я. Это Добби под действием многосущного зелья. Твои друзья не вынесли твоих мук и упросили его поизображать часок Драко Малфоя. Ты разочарован?
- Выпей, - Джинни присела рядом с Гарри и протянула ему стакан с водой. – Тебе не мерещится, я нашла Малфоя в Лютном переулке. А он решил прийти сюда со мной.
- Не убил, не стер память, - пробормотал Поттер, приподнимаясь и залпом выпивая воду. – Пришел сюда и пьет с вами вино? Это не Малфой, это кто-то другой, удачно под него маскирующийся.
Драко фыркнул.
- Папа всегда говорил мне – не пей, сынок, алкоголь разрушает личность. Поттер, встать, умыться, переодеться и съесть сэндвич – это не подвиг. Всего лишь незначительное усилие воли.
Когда Гарри вернулся в гостиную, там был только Малфой, откинувшийся на спинку дивана. Он сидел, закрыв глаза, лицо его ничего не выражало. Как вести себя с ним, таким новым и странным, Поттер не понимал. Поэтому он просто присел рядом и коснулся пальцами узкой кисти, расслабленно лежавшей на колене.
- Это было трудно, Поттер, - бесцветным голосом сказал Малфой. – Уизли в двух экземплярах и Грейнджер. Цени мою выдержку – они ушли отсюда живыми, здоровыми и добровольно. Впрочем, младшая Уизли выросла приличным человеком. Да и твой приятель с возрастом поумнел или это его лагерь заставил мозгами шевелить. А вот грязнокровка…
- Заткнись, Малфой, - Гарри провел пальцем по тонким губам Драко. – Просто заткнись, а?
- У тебя руки дрожат, - Малфой открыл глаза. – Ты счастлив без меня, Поттер?
Месяцы одиночества, долгие и бесплодные поиски, дурацкая валентинка, ввергнувшая его в пучину алкогольных кошмаров, утреннее отчаяние – все это лавиной обрушилось на Гарри, погребая под собой остатки самообладания. Зарычав, он рванул Драко к себе, ища губами мягкий, пахнувший вином рот – смять, раздавить как спелую ягоду, почувствовать солоноватый вкус крови, услышать стон, вернуть все, что было между ними, такое болезненно-острое, терпко пахнувшее опасностью и борьбой.
Они скатились с дивана на пол, на пушистый ковер, и Драко оказался сверху – возбужденный, оскаленный, как зверь, почуявший течную самку.
- Трахни меня, - сказал Гарри, глядя в его глаза с до предела расширенными зрачками, такими огромными, что радужки не было видно за черной дрожащей глубиной. – Прямо здесь, сейчас, трахни, Малфой.
Драко ничего не ответил. Его руки взялись за ворот рубашки Гарри и дернули в разные стороны так, что пуговицы разлетелись темными горошинами. Словно изголодавшийся вампир, он припал к смуглой коже открытым ртом, оставляя кровавые следы поцелуев, больше напоминающих укусы. Его пальцы рвали застежку брюк, стягивали их вместе с бельем – вниз, прочь – и Поттер приподнял бедра, помогая избавиться от одежды. Ему было все равно – разденется Драко или нет, комок внутри живота болезненно дергался и сжимался от каждого прикосновения чужих нетерпеливых пальцев. Гарри извивался от желания почувствовать в себе его плоть, кровь водопадом ревела в ушах, заглушая все остальные звуки. И все же голос – хриплый, срывающийся – прорвался сквозь этот шум:
- Чей?
- Твой! – острая боль, казалось, разорвала его пополам, но, захлебываясь криком, он повторил это: – Твой!
- Мой, - простонал Малфой, втискиваясь, проталкивая себя в сжимавшуюся от боли и желания глубину, чувствуя, как рвется что-то внутри под его безжалостным напором – и не останавливаясь ни на мгновение.
Он не собирался щадить - распиная, распластывая Гарри под собой с каждым движением, потерявшись в звериных инстинктах, наслаждаясь болезненными вскриками, кровью на прокушенных губах, невероятным чувством обладания. На несколько долгих секунд он все же замер, стаскивая с себя свитер и майку – мешавшие, прилипавшие к вспотевшей коже – стаскивая и отшвыривая их куда-то в сторону. Ноги Поттера обвили его талию, удерживая, ладони немедленно заскользили по влажному от пота животу - вверх, к груди, к шее, обнимая, притягивая к раскрасневшемуся, почти безумному лицу. Они не замечали ничего вокруг, но женщина, стоявшая в дверях, отступила на шаг, в спасительную темноту, не отрывая взгляда от откровенного и возбуждающего действа.
Отойдя от дома Гарри довольно далеко, Гермиона обнаружила, что оставила волшебную палочку на кушетке в гостиной. Малфой выпроводил их так стремительно, а она сама была так пьяна, что всегдашняя собранность ей изменила. Разумеется, пришлось вернуться. Рон и Джинни пытались ее отговорить, но упрямством Гермиона могла поспорить со всей семьей Уизли. Увидеть то, что не предназначалось для посторонних глаз, она, конечно, не рассчитывала – просто с непосредственностью подвыпившего человека поднялась по лестнице и открыла дверь.
Сначала Гермиона решила, что двое мужчин дерутся, и уже приготовилась кидаться, разнимать, отчитывать как мальчишек, но Драко внезапно выпрямился, подхватывая свой свитер руками за края, вытягиваясь в струну одним гибким движением, освобождаясь от одежды – и она поняла, и испугалась, и захотела сбежать куда глаза глядят от этого понимания.
“Мерлин, вот как это бывает, вот о чем говорил Рон, вот они какие, с ума сойти, как непристойно, у Малфоя такая белая кожа, никогда не видела целующихся мужчин, Гарри стонет – это больно? И Малфой кричит! Ужасно, я не могу уйти - почему?” - бессвязный рой мыслей бился в ее голове, лицо пылало, и хмель в крови сгорел с первой же волной возбуждения, поднявшейся к сердцу и тяжело осевшей внизу живота томительным тянущим ощущением.
Гермиона не видела их лиц, только блестящую от пота спину Малфоя, обхватывающие ее смуглые ноги Гарри и резкие движения узких бедер Драко. А еще она слышала их голоса: вскрики, стоны, слетавшие с губ ругательства.
Конечно, она была колдомедиком, никаких тайн в отношениях полов для нее не существовало, но это была голая теория, картинки, умные рассуждения на тему физической любви. И да, конечно, она не раз целовалась и даже позволяла ласкать себя – чуть-чуть, в рамках пристойности. Но вот так, в нескольких шагах от себя увидеть два сплетающихся тела, двоих мужчин-любовников, бывших смертельных врагов, которых она знала чертову уйму лет. Услышать, что они говорят друг другу, потеряв голову от страсти, захлебываясь чувствами и желанием. Ей никто никогда не говорил такого, она бы и сама не смогла, да и не разрешила бы никому шептать себе на ухо такую непристойную похабщину.
“Никому, кроме Малфоя, да? – царапнулся в груди острый коготок. – Ему бы ты позволила все”.
Она заставила себя отступить еще дальше, спустилась по лестнице и села в большой прихожей у зеркала. Сердце колотилось где-то в горле тугим горячим комком. И поднимался изнутри гнев, темный, почти первобытный.
Это несправедливо! Столько молодых мужчин погибло на войне! Столько молодых женщин осталось одинокими! Эти двое – они преступники, они не имеют права быть счастливыми! Ни Малфой, ни Гарри! Их надо разлучить, разлучить любой ценой – пусть хотя бы у двух женщин будет свой шанс.
“У меня, - сладко шепнуло сердце. – У меня”.
“Остановись, - сказал ей разум. – Остановись. Ему нужен Поттер. А ты даже не блондинка, чтобы родить ему ребенка”.
“Тогда никому, - ответило сердце. – Тогда пусть Азкабан и дементоры. Но не Гарри! Не Гарри!”
Сил встать с ковра не было. От двери почему-то тянуло сквозняком, и Малфой лениво оглянулся – из темного открытого проема несло ощутимой угрозой. Это было странно: не считая скрывшегося в недрах дома Добби, они были одни.
- Гарри, - он коснулся губами прикрытых глаз любовника. – Мне надо уходить, Гарри.
- Куда? – Поттер мгновенно сел, ухватив его за плечи. – Куда? Почему? Нет!
- Опасно, - Малфой отвернулся. – Я не могу объяснить, понимаешь?
Этому чувству Драко Гарри доверял. Малфой никогда и ниоткуда не срывался просто так. Интуиция его была удивительной, сродни собачьему чутью. Сидя на полу, Гарри с тоской смотрел, как Малфой торопливо натягивает свитер, вытряхивает из скомканного пледа палочку и опускается рядом на колени:
- Не ищи меня, - быстрый поцелуй в губы. – Я не потеряюсь. Я сам тебя найду. Скоро. Не пей только больше.
Оставшись в одиночестве, Гарри медленно оделся. Произошедшее казалось – сном? Бредом? Он провел пальцем по отозвавшимся еле заметной болью губам и улыбнулся. Хотелось лечь, завернуться в теплый плед и замереть, купаясь в воспоминаниях. Он так и сделал, глядя в огонь камина широко открытыми глазами, воскрешая в себе недавние прикосновения, ласки, ощущения, грезя наяву.
Из транса его вырвали хлопки аппарации. Пустая гостиная наполнилась аврорами, из камина шагнул Джед Волкер. Гарри поднял голову.
- Где он, Поттер?
- Ушел, - разыгрывать клинического идиота перед бывшим начальником было глупо и опасно.
- Аппарировал? Камин?
- Нет, ушел как обычный человек, - Гарри улыбнулся. – Ногами через дверь.
- Собирайся, - тратить лишние слова на отставного агента Волкер не собирался. – Ты арестован.
- Основания? – осведомился Гарри, поднимаясь с дивана.
- Укрывательство. Недонесение, - Волкер поморщился. – Немного, но лохмотьев твой репутации, чтобы прикрыть еще и этот скандал, уже не хватит.
Гарри допросили с веритасерумом сразу же после того, как авроры доставили его в Департамент Надзора. Выяснив, что о местонахождении Драко Малфоя Поттеру ничего не известно, Волкер, лично проводивший допрос, хмыкнул и отпустил охрану. От зелья правды Гарри мутило, и тяжело, толчками, болела голова.
- Не для протокола, Поттер. Влюблен? – Волкер с интересом смотрел на бывшего подчиненного.
- Да, - честно ответил Гарри.
- Твоих друзей мы уже допросили. В Лютный отправлена группа захвата. Эта девушка, Уизли, она знала адрес, так что твой протокол – проформа, не более того. Если возьмем Малфоя, ваше счастье. Нет – будем судить. Всех троих.
- Троих? – Гарри поднял голову. – Ты хочешь сказать, что…
- Гермиона Грейнджер намного более сознательный член общества, чем ты и Уизли, - сухо сказал Волкер. – Лучше надо выбирать друзей, Поттер.
Гермиона. Гермиона? Хогвартс, война и все, что было после – почти четырнадцать лет жизни, большая ее часть. Совместные проделки и совместные подвиги. Общая радость и общая боль. Друзья на всех и враги на всех. Несколько часов назад она пила с Малфоем вино, Гарри даже видел, как она ему улыбалась. А потом вышла и донесла на Драко в аврорат.
Нет, Поттер не мог ее ненавидеть. И даже сердиться не мог. Она всегда была такой – не умеющей видеть полутонов, признающей только белое и черное. Настоящей гриффиндоркой. Такой же, какими были все они. Каким был он сам, Гарри Поттер, до того, как Малфой показал ему мир с другой стороны окопа.
“Пусть ему повезет, - взмолился про себя Гарри. – Мерлин, пусть ему повезет! Они ничего нам не сделают, не предусмотрено в магическом правовом Кодексе ни тюрьмы, ни лагеря за недонесение. Полугодовой запрет на магию и все. А Драко убьют. Даже стараться не будут взять его живым”.
Он мерил шагами крохотную камеру в подвалах Департамента. Где-то рядом были Рон и Джинни – в таких же клетках. Рону не привыкать, а вот за девушку Гарри переживал. Наверняка она еще и угрызениями совести мучается, ведь под действием веритасерума Джинни назвала адрес Драко. От мыслей о Малфое больно сжалось сердце. Неизвестность давила больше всего. Если Драко успел уйти в маггловский Лондон, то авроры его не найдут. Но если не успел…
Гарри опустился на ледяной каменный пол, обхватил голову руками и еле слышно застонал.
Времени на сборы не было – это Малфой чувствовал. За спиной стремительно сгущалась жадная темнота, лилась неостановимым потоком по улицам и проулкам, заползала в дома, затапливала колодцы дворов. У Драко все волоски на коже вставали дыбом от ощущения близкой опасности. Он давно уже не испытывал такого отчетливого чувства смертельного риска, которому подвергает свою жизнь. Где-то глубоко в сознании ударил гонг, и Малфой понял, что надо уходить.
Немедленно. Подхватив видавшую виды сумку с деньгами и артефактами, которая всегда стояла наготове, он аппарировал к дому на Гриммаунд Плейс, но внутрь заходить не стал, притаившись за углом. Окна были темны, и Малфой скорее почувствовал, чем понял, что дом пуст. У него не было никакой уверенности, но он все же позвал негромко:
- Добби, - и тотчас же в его ногу ткнулось что-то горячее и всхлипывающее отчаянным голосом.
- Мистер Малфой, сэр, они забрали хозяина.
- Авроры? – Драко сжал зубы. – Когда?
- Вы ушли и сразу же.
Малфой присел на корточки перед рыдающим эльфом:
- В Нору слетать можешь? По-быстрому, узнать, что там. И к Грейнджер. Я тебя тут подожду.
Эльф исчез сразу же, а Драко вытащил сигарету и прикурил дрожащими пальцами. То, что его сдали с потрохами, было очевидно – выследить их с Джинни не могли. Значит, это был кто-то из троих друзей Гарри. Адрес знала только Джинни, но с допросами под веритасерумом Малфой был знаком не понаслышке, так что обвинять ее в предательстве было рановато.
Эльф вернулся через двадцать минут, когда Малфой прикуривал третью сигарету.
- Мисс Джинни и мистера Уизли тоже забрали, сэр. А мисс Грейнджер дома.
“Грязнокровка! – Драко скомкал в пальцах сигарету, не почувствовав ожогов. – Подлая тварь!”
К дому Гермионы он добрался вместе с Добби. Наивный эльф был уверен, что Драко с подругой его хозяина собирается строить планы по освобождению Гарри Поттера из заточения. Малфой отослал его назад, в дом Блэков, и тихо поднялся по лестнице к квартире, где жила Гермиона. Пользоваться магией он не стал, применил обычную отмычку.
Грейнджер сидела в кресле и спала. На столе горела магическая свеча. Малфой даже зубами заскрипел от злости – спит как ни в чем не бывало, а Гарри и Уизли в камерах Департамента! Он в несколько шагов пересек комнату и схватил женщину за горло. Карие глаза распахнулись, и Гермиона задушено вскрикнула. Малфой слегка ослабил хватку и наклонился к ее лицу:
- Продала, сучка? Уже успела получить свои тридцать сребреников?
В глазах Гермионы плескался ужас, пальцы вцепились в запястье Драко, пытаясь оторвать его руку от своей шеи. Малфой без колебаний вытащил палочку. В его распоряжении не было веритасерума, но выворачивать чужие мозги наизнанку он умел и без зелья правды – искусству легилименции его учил сам Темный Лорд, а Драко никогда не был нерадивым учеником.
Глава 7.
Пламя камина освещает две мужские фигуры на ковре. Испуг, удивление, желание, зависть. Каменные ступени, зеркало в полный рост в темной прихожей. Смутные образы: белое платье, смятая постель, руки Драко, скользящие по телу. Желание. Желание. Детская колыбелька. Белоголовый младенец у полной женской груди. Капли молока в уголках розового ротика. Драко, обнимающий Гарри. Гарри, целующий Драко.
Темная улица, стук каблуков по каменной мостовой. Капли дождя, падающие на лицо.
“Я должна сообщить очень важные сведения. Нет, только Джеду Волкеру. Я подожду”.
Высокий седой мужчина с тяжелой челюстью. Внимание в глазах, постепенно сменяющееся легким презрением.
“Ваша преданность государству будет, несомненно, оценена по заслугам”, - слова бьют пощечинами.
Снова дождь, ладонь стирает с лица соленые капли. Пустая одинокая квартира. Книги. Книги. Книги. Отвратительный вкус дешевого виски. Боль в груди.
Малфой отпустил белое горло.
- Дура, - устало сказал он. – Чужой любви позавидовала?
- Что ты понимаешь, Малфой! – яростные глаза блеснули из-под спутанной челки. – Что ты вообще можешь понять, ты, эгоистичный ублюдок? Убить меня пришел? Убивай, ты только это и умеешь. Вы все умеете только убивать!
Она рыдала в кресле, скорчившись в жалкий дрожащий комок. Наверное, Малфой должен был бы добить ее словами, уничтожить презрением. Но он давно уже не был надменным и слепым в своей ненависти слизеринским мальчишкой. За свою путаную, полную опасности и риска жизнь, каждый шаг в которой мог стать последним, он научился множеству вещей, о которых и не подозревал раньше. Он мог еще по инерции называть Грейнджер грязнокровкой, но уже не мог не видеть в ней одинокую и несчастную молодую женщину, смысл существования которой заключен в работе. Она была боевым товарищем, знающим колдомедиком, просто другом, но не любовницей, не женой, не матерью. Ее школьным друзьям просто не могло прийти в голову, что женщине ее возраста были необходимы семья, дети, домашний уют – слишком привычным для их сознания был образ Гермионы Грейнджер, озабоченной только знаниями и профессией. Они бок о бок прошли всю войну, вынесли все тяготы послевоенного времени, и теперь ее ровесники искали утешения у молоденьких выпускниц магических школ, не разучившихся кокетничать, носить красивые платья и танцевать на Рождественских балах. А боевые подруги остались боевыми подругами. С ними можно было вспоминать войну, горевать о погибших товарищах, радоваться победе. И при этом не замечать их беспросветного одиночества несостоявшихся невест.
- Выпить у тебя есть? – отрывисто спросил Малфой.
Она не ответила, и Драко сам нашел в буфете полупустую бутылку огневиски и два бокала.
- Послушай, Грейнджер, - слова давались с трудом. – Давай поговорим не как слизеринец с гриффиндоркой. И не как чистокровный маг с… магглорожденной волшебницей. Просто как мужчина с женщиной. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Не потому, что я гей. Сделать тебе ребенка и бросить вас на произвол судьбы – я не могу себе этого позволить. Мне давно уже плевать на чистоту крови и любые кодексы, у меня ничего не осталось, мне не перед кем оправдываться за потомков-полукровок или за отсутствие наследников вообще. Я только перед собой отвечаю за свои поступки. Так вот, остатки моей малфоевской чести не дадут мне жить спокойно, если я буду знать, что где-то растет мой ребенок – и растет без отца, или не зная, кто его отец. Если я с тобой пересплю и ты забеременеешь, я уже не смогу от тебя уйти. Но оставаться в Британии для меня опасно, особенно теперь. А таскать за собой семью, подвергая ее смертельному риску – невозможно.
Гермиона молчала, и он приподнял ее лицо за подбородок. Темные глаза были пусты и безжизненны.
- Ты хоть понимаешь, что ты сделала? – мягко сказал Драко. – Ладно я, но ведь газеты уничтожат твоих друзей, и Гарри в первую очередь. Рональд и так сидит без работы, а теперь еще и Джинни получит волчий билет. После войны Уизли оказались еще более нищими, чем были. В Министерстве воспользуются скандалом, чтобы отправить в отставку Артура Уизли, а он еле держится после гибели жены и близнецов. Меня мало трогают проблемы этой семьи, но ведь ты была им другом. Что касается Поттера… С героями толпа расправляется с особым удовольствием. Растоптать бывшего кумира – это ли не высшее наслаждение для жаждущего развлечений быдла? Маги мало чем отличаются от обычных людей в этом плане. Ты ведь не меня аврорам выдала, Грейнджер. Ты в себе убила человека. У тебя кроме друзей никогда никого не было, а они тебя не простят.
Женшина по-прежнему не говорила ни слова, и он уже шагнул к двери, когда услышал за спиной еле различимое бормотание:
- Почему все и всегда для него? С первого курса: “Ах, Гарри Поттер, ох, Гарри Поттер”. Конспекты кто ночами писал на всех, кто часами в библиотеке высиживал? Заучка Грейнджер, кто же еще. Придет, скатает, вот и баллы на уроках. Как само собой разумеющееся. Ни спасибо, ни насрать. Хроноворот – у Гермионы, заклятия новые – у Гермионы, идеи – у Гермионы. А вся слава – Поттеру. Все на свете – Поттеру. Даже ты – Поттеру. Ты в квиддич не хуже него играл – а хотя бы раз снитч поймал? Неужели ни разу не хотелось – любой ценой?
- Хотелось, - усмехнулся Малфой. – Но сейчас у меня есть кое-что получше снитча. У меня есть Ловец.
И добавил, вложив в одно-единственное слово все презрение, какое только мог:
- Гриффиндорка.
Их освободили на следующее утро, всех троих. Мрачный Рон обнимал заплаканную Джинни. Ночь в подземельях Департамента приглушила ярко-рыжие уизлевские цвета – волосы брата и сестры казались припорошенными пылью. Впрочем, Гарри понимал, что сам он выглядит не лучше. Он не спал всю ночь, безумно замерз и так ничего и не выяснил о судьбе Малфоя. Волкер категорически отказался отвечать, нашли Драко или нет.
Газеты ясности не прибавили – они пестрели заголовками о задержании Гарри, Рона и Джинни, но хранили молчание по поводу ночной операции авроров. О роли Гермионы Грейнджер там тоже не было ни слова.
- Не дергайся ты так, - Рон сжал локоть Гарри. – Если бы что-то случилось – на каждом углу бы кричали о том, что Малфой задержан или убит. Молчат – значит, сказать нечего.
В Косом переулке к ним подскочила какая-то настырная журналистка с Самопишущим пером в руках.
- Мсье Поттер, эксклюзивное интервью для “Le bord d'or”. На каком основании вас задержали представители Департамента надзора вчера вечером?
Гарри замер. “Золотой Берег”, газетка, выходившая в Ницце, напечатала их общее с Драко интервью. Последнее, которое Малфой смог швырнуть в чиновничьи лица Министерства Магии. Было очень сомнительно, что журналистка этого бульварного листка так оперативно узнала об их аресте.
“Сумасшедший, - сердце Поттера выписало кульбит в груди и рухнуло в желудок. – Кругом полно авроров!”
- Мадемуазель, позвольте, мы с вами поговорим об этом в более спокойном месте, - он решительно взял под локоток трещавшую на дикой смеси французского и английского дамочку и направился с ней в “Дырявый котел”, кивнув оторопевшим друзьям. – Я быстро с интервью разберусь и к вам в Нору, хорошо?
В “Дырявом котле” они сели за самый дальний столик. Перо летало по пергаменту, но появлявшиеся строчки не имели ничего общего с их разговором.
- Гарри, - журналистка мило улыбнулась. – Дом зельевара. Он скрыт. Пароль для входа – “Подземелья и башни”. Сегодня в восемь вечера. Проверь, чтобы не было хвоста. Ты помнишь, как я тебя вел – аппарация, камины разных пабов, три-четыре города. Заметишь что-то подозрительное – сделай лишний крюк.
- Понял, - Гарри изобразил на лице такую же приветливую улыбку. – Деньги взять в Гринготтсе?
- Желательно. Но пусть это сделает Уизли. За тобой могут следить. Лучше выпиши ему доверенность – времени у вас до вечера хватит. Пусть думают, что ты решил поддержать безработных друзей. Потом будет проще взять какую-то сумму в Норе.
- Будь осторожен.
- Я всегда осторожен, - журналистка встала и послала Гарри воздушный поцелуй. – Мерси, мсье Поттер. Думаю, нашим читателям будет очень интересно узнать ваше мнение о политике Департамента надзора Британии.
Подхватив изящную сумочку, Перо и пергамент, женщина процокала каблучками к выходу. Гарри вздохнул. Камень, свалившийся с его души, все-таки ощутимо давил где-то под коленками. Малфою нельзя было находиться в Лондоне. У Департамента хватало возможностей обнаружить скрывающегося Пожирателя, Поттер не сомневался, что в магическом квартале задействованы очень серьезные силы аврората. Конечно, под самыми дверями Министерства Магии Малфоя вряд ли станут искать, но существуют всякие поганые случайности. И оправдывая его самые плохие предчувствия, на улице раздались крики. Кинув на стол пригоршню мелочи, Поттер вслед за остальными посетителями “Дырявого котла” выскочил за дверь.
На противоположной стороне улицы несколько авроров пытались оказать помощь двум своим товарищам. Один из пострадавших уже поднялся на колени, но другой лежал плашмя, раскинув руки. В нескольких шагах от Гарри пожилой аврор со шнурами сержанта на мантии что-то сердито выговаривал еще одному, помоложе.
- Да не успели мы, - услышал Поттер. – Он сначала ступефаем их оглушил, а потом активировал портключ. Но я его зацепил, точно зацепил. Он даже палочку выронил.
Гарри похолодел. На ладони молодого сержанта лежала хорошо знакомая палочка Драко.
Драко так часто пользовался многосущным зельем, что безо всяких часов мог определить, сколько времени осталось до обратной трансформации. Поэтому из “Дырявого котла” он вышел, зная, что в запасе у него как минимум полчаса. Но, не пройдя и пятидесяти шагов, он понял, что что-то не так. Было такое ощущение, что с него неожиданно сдернули мантию. Остановившись перед зеркальной витриной какой-то лавки, якобы поправить волосы, он внимательно всмотрелся в отражение улицы. На противоположной стороне двое авроров смотрели в его сторону. В руках одного из них блестело что-то прозрачное.
“Призма реальности, спецартефакт, - подумал Малфой. – Все, они меня обнаружили, тролль их задери”.
Еще пара авроров на той же стороне, что и первая, но шагах в двадцати позади, сосредоточенно замерла.
Двое впереди, двое сзади. И наверняка где-то недалеко пятый – классическая аврорская группа. Две пары накидывают и удерживают магическую сферу – иногда до четверти мили в диаметре – гасящую всю магию внутри “колпака”. Пятый, лидер группы, обезоруживает и обездвиживает противника. Три такие пятерки брали Малфоя у Бэддоков, накрыв сферой все поместье.
Вокруг нарастал запах паленой шерсти – аврорскую магию Драко почему-то воспринимал именно так. Значит, сеть почти сплетена и сфера скоро замкнется. Малфой развернулся, рисуя палочкой короткий зигзаг – два заклятия ударили в ближайшую пару авроров, раскидав их в разные стороны и разрывая почти законченную ловушку. Он продолжил движение, ставя щит, но закончить не успел – откуда-то слева в его сторону рванулся жаркий комок магии. Драко прикусил зубами кольцо на пальце и понял, что опаздывает – на какую-то долю секунды. Боль ударила в левое бедро, покатилась по телу вверх, в это мгновение сработал портключ, и земля ушла у него из-под ног.
Малфой пришел в себя от холода. Он навзничь лежал на траве, мантия на спине промокла от сырости. Действие многосущного зелья давно прекратилось – судя по солнцу, было уже далеко за полдень. Все тело тупо ныло, как от сильного удара, а при попытке сесть левые руку и бедро пронзила острая боль, от которой перехватило дыхание. Драко все же осторожно ощупал себя правой рукой и посмотрел на ладонь. Она была в крови.
Портключ – кольцо Малфоев – перенес его в дубовый лес на самой границе Имения. Драко точно помнил, что магический удар заставил его выронить палочку. Наверное, стоило пожалеть, что он не запасся другим портключом, ну хотя бы в дом Снейпа в Спиннерс-Энде, но сил на бесплодные сожаления не было. Кольцо он носил на всякий – самый крайний – случай. И не предполагал, что окажется около Малфой-Мэнора раненым и беспомощным, в полном одиночестве.
Драко снова попробовал подняться, и тут же замер от боли. Внезапно закружилась голова, во рту появился противный привкус крови. Малфой повернул голову, чувствуя, как стекает по щеке теплая струйка.
“Похоже, ты добегался, Драко”, - успел подумать он и опять потерял сознание.
В следующий раз он пришел в себя под вечер. Небо потемнело, было ветрено и холодно. На щеке засохла кровавая корка, а тело почти потеряло чувствительность. Но шевелиться он по-прежнему не мог.
“Если я не умру от потери крови, - вяло подумал Малфой, – то к утру замерзну. Обидно, в двух шагах от Имения. Поттер будет ждать меня в доме Снейпа. Интересно, как долго, прежде чем он поймет, что я не приду? Чем же он меня ударил, этот пятый? Заклятие было сложным, я не слышал его полностью. Кажется, поврежден позвоночник, левая рука точно сломана и бедренная кость тоже. И легкие задеты наверняка, раз кровь изо рта. Такое лечат только в клиниках. Никакой надежды, Драко, никакой надежды. Жаль, так хотелось немного…пожить”.
Он устало закрыл глаза. Слабость накатывала волнами, над головой настырно звенели комары. “Комары в мае?” – сквозь наплывающее беспамятство удивился Малфой и заставил себя поднять тяжелые веки. Прямо над ним склонилась большеглазая лопоухая голова. Эльф что-то говорил, но Драко слышал только тонкий звон.
- Тедди, - прошептал он, пытаясь улыбнуться окровавленным ртом. – Тедди.
Глава 8.
Гарри сделал все, что велел ему Малфой. Его не опускала тревога, он понимал, что Драко в опасности и медлить нельзя, но оставалась крохотная надежда, что тот появится в заброшенном доме своего бывшего декана. Или где-то рядом с домом, если не сможет попасть внутрь. Поттер отправился в Спиннерс-Энд из Норы через Бристоль, Бромидж, Шеффилд, так, как его учил Малфой.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |