|
выразить изумление, негодование или ужас, - в зависимости от того, о ком или
о чем они судачили. Кроткая миссис Дэнт беседовала с добродушной миссис
Эштон, и время от времени обе дамы удостаивали и меня любезного слова или
приветливой улыбки. Сэр Джордж Лин, полковник Дэнт и мистер Эштон спорили о
политике, о делах графства, о судебных процессах. Молодой лорд Ингрэм
флиртовал с Эми Эштон; Луиза занималась музыкой с одним из молодых Линов, а
Мери Ингрэм томно выслушивала любезности другого Лина. Иногда они, точно
сговорившись, переставали играть свои роли и прислушивались к игре главных
актеров, ибо в конце концов мистер Рочестер и столь непосредственно
связанная с ним мисс Ингрэм составляли жизнь и душу всей компании. Если он в
течение часа отсутствовал, гостями овладевали заметное уныние и скука, а его
возвращение всегда давало новый толчок к оживленным разговорам.
Эту потребность в его животворном влиянии общество ощущало, видимо,
особенно остро, в один из тех дней, когда он был вызван по делам в Милкот и
его ожидали обратно только вечером. После полудня пошел дождь. Прогулку,
которую гости намеревались совершить, чтобы посмотреть цыганский табор,
только что расположившийся на выгоне под Хэем, пришлось отменить. Кое-кто из
мужчин ушел в конюшни; молодежь вместе с дамами отправилась играть на
бильярде; вдовствующие леди Ингрэм и леди Лин засели с горя за карты. Бланш
Ингрэм, хранившая высокомерное молчание, несмотря на все усилия миссис Дэнт
и миссис Эштон вовлечь ее в разговор, сначала мурлыкала сентиментальную
песенку и наигрывала на рояле, а затем, достав в библиотеке какой-то роман,
с надменным равнодушием расположилась на диване, решив сократить с помощью
интересной книги докучные часы ожидания. В гостиной и во всем доме царила
тишина; только из бильярдной доносились веселые голоса играющих.
Смеркалось, и звон часов уже предупредил о том, что пора переодеваться
к обеду, когда маленькая Адель, прикорнувшая рядом со мной в оконной нише,
воскликнула:
- Вон возвращается мистер Рочестер!
Я обернулась. Мисс Ингрэм вскочила с дивана. Остальные также оторвались
от своих занятий, ибо одновременно раздался скрип колес и топот копыт по
мокрому гравию. Приближалась карета.
- Что за фантазия возвращаться домой в таком экипаже? - сказала мисс
Ингрэм. - Ведь он уехал верхом на Мезруре, и Пилот был с ним; куда же он дел
собаку?
Ее внушительная фигура в пышных одеждах настолько приблизилась к окну,
что я вынуждена была откинуться назад, рискуя сломать себе позвоночник. В
своем нетерпении она сначала не заметила меня, но затем с презрительной
гримасой поспешила отойти к другому окну. Карета остановилась, кучер
позвонил у дверей, и из экипажа вышел одетый по-дорожному джентльмен; но это
был не мистер Рочестер. Это был незнакомый высокий элегантный мужчина.
- Какая досада! - воскликнула мисс Ингрэм. - Вот противная обезьянка! -
обратилась она к Адели. - Кто позволил тебе торчать у окна? Зачем ты нас
обманула? - И она бросила на меня злобный взгляд, словно это была моя вина.
В холле послышались голоса, и приезжий вошел в гостиную. Он поклонился
леди Ингрэм, видимо считая ее старшей из присутствующих дам.
- Кажется, я явился не вовремя, сударыня? - сказал он. - Моего друга,
мистера Рочестера, нет дома? Но я приехал издалека и надеюсь, что могу, на
правах старинной дружбы, расположиться в этом доме до возвращения его
хозяина?
Манеры джентльмена были очень вежливы; акцент чем-то поразил меня: не
иностранный, но и не вполне английский. Лет ему могло быть столько же,
сколько и мистеру Рочестеру, то есть между тридцатью и сорока. Цвет лица у
него был необычно смуглый. И все же на первый взгляд он казался красивым
мужчиной. Однако при ближайшем рассмотрении в его лице выступало что-то
неприятное; черты у него были тонкие, но какие-то слишком вялые; глаза
большие, пожалуй, красивые, но взгляд их был равнодушный, безучастный. Так,
по крайней мере, мне показалось.
Звон колокола, призывавшего гостей переодеваться к обеду, заставил все
общество разойтись. После обеда я еще раз увидела приехавшего джентльмена.
Казалось, он чувствует себя, как дома. Его лицо понравилось мне еще меньше.
Оно поразило меня: что-то в нем было неуравновешенное и вместе с тем
безжизненное. Глаза как-то бесцельно блуждали, и это придавало его лицу
странное выражение; я никогда не видела такого взгляда. Этот красивый и
довольно приятный джентльмен чем-то отталкивал от себя. В правильном овале
его гладкого лица не ощущалось никакой силы; в очертаниях носа с горбинкой и
маленького вишневого рта не было никакой твердости; от ровного низкого лба
не веяло мыслью; в бездушных карих глазах не было ничего располагающего.
Прячась в моем обычном уголке и рассматривая гостя при свете
жирандолей, стоявших на камине и ярко освещавших это вялое лицо, - он сидел
в кресле у самого огня, однако старался придвинуться еще ближе, словно ему
было холодно, - я сравнивала его с мистером Рочестером. Казалось, контраст
между ними был не меньше, чем между сонным гусем и гордым соколом, между
смирной овцой и смелой лайкой, ее хранительницей. Он сказал, что мистер
Рочестер его старинный друг. Странная это, вероятно, была дружба, - более
чем наглядное доказательство того, что, как говорят, противоположности
сходятся.
Рядом с ним сидело три джентльмена, и до меня доносились обрывки их
разговора. Сначала мне было трудно уловить тему их беседы, - болтовня Луизы
Эштон и Мери Ингрэм, сидевших неподалеку от меня, мешала мне слушать.
Барышни обсуждали приезжего; по их мнению, он был обаятельный мужчина. Луиза
сказала, что он «душка» и что она таких «обожает»; а Мери обратила ее
внимание на «его прелестный рот и тонкий нос», считая их признаками
совершенной красоты в мужчине.
- А какой чудесный лоб! - воскликнула Луиза. - Такой гладкий, ни
морщин, ни бугров, - я это просто ненавижу. И какие славные глаза и улыбка!
Но вот, к моему великому облегчению, мистер Генри Лин отозвал их на
другой конец комнаты, чтобы условиться относительно отложенной экскурсии в
Хэй.
Теперь я могла сосредоточить все свое внимание на группе перед камином.
Вскоре я узнала, что приезжего зовут мистер Мэзон; он только что прибыл в
Англию из какой-то жаркой страны; вероятно, поэтому и лицо у него было
смуглое и он сидел так близко к огню, кутаясь в плащ. Затем я услышала
названия Ямайка, Кингстон, Спаништаун, - это указывало на то, что он жил в
Вест-Индии. Я с немалым изумлением услышала, что он впервые встретился и
познакомился с мистером Рочестером именно там. Мистер Мэзон рассказывал о
том, как его друг невзлюбил знойный климат, ураганы и дожди в этих краях.
Мне было известно, что мистер Рочестер много путешествовал, об этом поведала
мне миссис Фэйрфакс, но я полагала, что он не выезжал за пределы Европы, -
до сих пор я никогда не слышала, чтобы он посещал более отдаленные земли.
Я была погружена в эти мысли, когда произошел несколько неожиданный
эпизод. Мистер Мэзон, поеживавшийся от холода всякий раз, как кто-нибудь
открывал дверь, попросил подложить углей в камин, хотя он был еще полон
жара. Лакей, явившийся на зов, проходя мимо мистера Эштона, что-то сказал
ему вполголоса, причем я разобрала всего несколько слов: «старуха», «так
пристает... «
- Скажите, что я ее в тюрьму посажу, если она не уберется отсюда, -
отозвался судья.
- Нет, подождите, - прервал его полковник Дэнт. - Не отсылайте ее,
Эштон. Может быть, это будет интересно. Лучше спросите дам. - И он уже
громко продолжал: - Вот, сударыни, вы хотели отправиться в Хэй посмотреть
цыганский табор. А Сэм говорит, что в людской столовой находится старуха
цыганка, она просит, чтобы ее провели к «господам», она им погадает. Хотите
видеть ее?
- Слушайте, полковник, - воскликнула леди Ингрэм, - неужели вы впустите
сюда какую-то подозрительную цыганку? Гоните ее без всяких разговоров, и
сейчас же!
- Но я никак не могу заставить ее уйти, миледи, - отозвался лакей. - И
никто из слуг не может. Там миссис Фэйрфакс, она старается выпроводить ее,
но старуха взяла стул, уселась около камина и говорит, что не двинется с
места, пока ей не разрешат войти сюда.
- А что ей нужно? - спросила миссис Эштон.
- Она хочет погадать господам, сударыня. И клянется, что без этого не
уйдет.
- А какова она собой? - заинтересовались обе мисс Эштон.
- Отвратительная старая ведьма, мисс, черная, как сажа!
- Настоящая ворожея! - воскликнул Фредерик Лин. - Конечно, нужно
привести ее сюда.
- Разумеется! - подхватил его брат. - Как можно упустить такое
развлечение!
- Мальчики, вы с ума сошли! - воскликнула миссис Лин.
- Я не могу допустить в своем присутствии столь неприличное
развлечение, - прошипела вдовствующая леди Ингрэм.
- Ну, мама, что за глупости! - раздался насмешливый голос Бланш. И она
повернулась на табуретке перед роялем. До сих пор она сидела, молча,
рассматривая какие-то ноты. - Я хочу, чтобы мне предсказали мою судьбу. Сэм,
впустите эту красотку.
- Но, сокровище мое, пойми сама...
- Понимаю и знаю заранее все, что ты скажешь. Но будет так, как я хочу.
Скорей, Сэм!
- Да, да, да! - закричала молодежь, и дамы, и джентльмены. - Пусть
войдет, очень интересно!
Слуга все еще медлил.
- Да это такая скандалистка, - сказал он.
- Ступайте! - изрекла мисс Ингрэм; и он вышел.
Гостями овладело волнение. Когда Сэм вернулся, все еще продолжался
перекрестный огонь насмешек и шуток.
- Она не хочет войти, - сказал Сэм. - Она говорит, что ей не пристало
показываться перед всей честной компанией (она так выразилась), и требует,
чтобы ее отвели в отдельную комнату; если господа хотят погадать, пусть
заходят к ней поодиночке.
- Вот видишь, моя прелесть! - начала леди Ингрэм. - Старуха
фокусничает. Послушайся меня, мой ангел...
- Проводите ее в библиотеку, - отрезал ангел. - Я тоже не собираюсь
слушать ее перед всей компанией и предпочитаю остаться с ней вдвоем. В
библиотеке топится камин?
- Да, сударыня, но только это такая продувная бестия...
- Ну, довольно разговоров, болван! Делайте, как я приказываю.
Сэм снова исчез. Гостями овладело еще большее оживление.
- Она приготовилась, - сказал лакей, появившись вновь. - Спрашивает,
кто будет первым.
- Мне кажется, не мешает сначала взглянуть на нее, прежде чем пойдет
кто-нибудь из дам, - заметил полковник Дэнт. - Скажите ей, Сэм, что придет
джентльмен.
Сэм вышел и вернулся.
- Она говорит, сэр, что не желает гадать джентльменам, так что пусть не
беспокоятся и приходить к ней. И насчет дам тоже, - едва сдерживая усмешку,
продолжал он. - Она просит к себе только молодых и незамужних.
- Честное слово, она не глупа! - воскликнул Генри Лин.
Мисс Ингрэм торжественно поднялась.
- Я иду первая, - заявила она таким тоном, каким бы мог сказать
предводитель героического отряда, идущего на верную гибель.
- О моя дорогая, о мое сокровище! Остановись, подумай! - взмолилась ее
мать. Но мисс Ингрэм величественно проплыла мимо нее и скрылась за дверью,
которую распахнул перед ней полковник Дэнт. Мы услышали, как она вошла в
библиотеку.
На минуту воцарилось молчание. Леди Ингрэм, решив предаться отчаянию,
картинно ломала руки. Мисс Мери уверяла всех, что у нее ни за что не хватило
бы храбрости пойти в библиотеку. Эми и Луиза Эштон возбужденно хихикали и
явно робели.
Минуты текли очень медленно. Их прошло не меньше пятнадцати, когда
дверь из библиотеки, наконец, снова открылась и под аркой показалась мисс
Ингрэм.
Будет ли она смеяться? Отнесется ли к этому как к шутке? Все взгляды
обратились на нее с жадным любопытством, но она встретила их холодно, с
непроницаемым видом. Она не казалась ни веселой, ни взволнованной; держась
чрезвычайно прямо, она проследовала через комнату и непринужденно уселась на
свое прежнее место.
- Ну, Бланш? - обратился к ней лорд Ингрэм.
- Что она сказала тебе, сестра? - спросила Мери.
- Как, какое у вас впечатление? Она настоящая гадалка? - засыпала ее
вопросами миссис Эштон.
- Не спешите, не горячитесь, господа, - отозвалась мисс Ингрэм, - что
означают все эти расспросы? Поистине, вы готовы всему верить и изумляться,
судя по тому, какой шум все подняли вокруг этой цыганки, а особенно ты,
мама! Вы, должно быть, уверены, что в доме находится настоящая колдунья,
которая связана с самим чертом. Я же увидела просто нищенку цыганку; она
гадала мне по руке, как доморощенная хиромантка, и сказала то, что обычно
говорится в таких случаях. Мое любопытство удовлетворено, и, я думаю, мистер
Эштон хорошо сделает, если посадит ее завтра в тюрьму, как и грозился.
Мисс Ингрэм взяла книгу и поглубже уселась в кресло, явно отклоняя
дальнейшие разговоры. Я наблюдала за ней с полчаса. Она ни разу не
перевернула страницы, и на ее помрачневшем лице все явственнее проступало
раздражение и разочарование. Она, видимо, не услышала ничего для себя
приятного и, судя по ее угрюмой молчаливости, находилась под сильным
впечатлением от разговора с цыганкой, хотя не считала нужным в этом
признаться.
Мери Ингрэм, Эми и Луиза Эштон уверяли, что боятся идти одни, и вместе
с тем всем им хотелось пойти. Начались переговоры, причем посредником был
Сэм. После бесконечных хождений туда и сюда Сэм, которому все это уже,
вероятно, порядком надоело, сообщил, что. капризная сивилла, наконец,
позволила барышням явиться втроем.
Их беседа с цыганкой оказалась более шумной, чем беседа мисс Ингрэм. Из
библиотеки то и дело доносились нервные смешки и легкие вскрики. Минут через
двадцать барышни, наконец, ворвались в комнату бегом, вне себя от волнения.
- Она сумасшедшая! - кричали они наперебой. - Она нам сказала такие
вещи! Она все знает про нас! - и, задыхаясь, упали в кресла, подставленные
им мужчинами.
Когда их начали осаждать вопросами, они рассказали, что цыганка знает,
что каждая из них говорила и делала, когда была еще ребенком; она описала
книги и украшения, находящиеся у них дома, - например, альбомы, подаренные
им родственниками. Барышни уверяли, что она даже угадывала их мысли и
шепнула каждой на ухо имя того, кто ей всех милей, а также назвала каждой ее
заветное желание.
Мужчины потребовали разъяснения относительно последних двух пунктов.
Но, возмущенные такой дерзостью, барышни только краснели в ответ. Мамаши тем
временем предлагали им нюхательные соли и обмахивали их веерами, все вновь и
вновь напоминая о том, что недаром же их предостерегали от этого
необдуманного поступка; более пожилые джентльмены посмеивались, а молодежь
усиленно навязывала взволнованным барышням свои услуги.
Среди всего этого смятения я почувствовала, что кто-то коснулся моего
локтя, обернулась и увидела Сэма.
- Прошу вас, мисс, цыганка заявила, что в комнате есть еще одна
незамужняя барышня, которая у нее не побывала. Она клянется, что не уйдет
отсюда, пока не поговорит со всеми. Я думаю, она вас имела в виду, больше
ведь никого нет. Что мне сказать ей?
- О, я, конечно, пойду, - отвечала я, так как мое любопытство было
задето, выскользнула из комнаты, никем не замеченная, ибо все гости
столпились вокруг испуганного трио, и быстро притворила за собою дверь.
- Хотите, мисс, - предложил Сэм, - я подожду вас в холле? Если вы
испугаетесь, позовите меня, и я войду.
- Нет, Сэм, возвращайтесь на кухню. Я не боюсь.
Я и не боялась, но была очень заинтригована.
Глава ХIX
Когда я вошла в библиотеку, там царила обычная тишина, а сивилла - если
она была сивиллой - сидела в кресле в уютном уголке у камина. На ней был
красный плащ и черный чепец, вернее - широкополая цыганская шляпа,
подвязанная под подбородком полосатым платком. На столе стояла погасшая
свеча. Цыганка сидела, склонившись к огню, и, видимо, читала маленькую
черную книжечку, напоминавшую молитвенник; она бормотала себе что-то под
нос, как обычно при чтении бормочут старухи, и не сразу прекратила свое
занятие при моем появлении. Казалось, она намеревалась сначала дочитать до
точки.
Я подошла к камину, чтобы согреть руки, которые у меня несколько озябли
в гостиной, так как я сидела там далеко от огня. Теперь я вполне овладела
собой; да в облике цыганки и не было ничего, что могло бы смутить меня.
Наконец она закрыла книжечку и взглянула на меня. Широкие поля ее шляпы
затеняли часть лица, однако я увидела, когда она подняла голову, что лицо у
нее очень странное: оно было какое-то и коричневое и черное. Растрепанные
космы волос торчали из-под белой повязки, завязанной под подбородком и
закрывавшей массивную нижнюю челюсть. Ее глаза сразу встретились с моими;
они смотрели смело и в упор.
- Что ж, вы хотите, чтобы я и вам погадала? - сказала она голосом столь
же решительным, как и ее взгляд, и столь же резким, как ее черты.
- А это уж ваше дело, матушка: хотите - гадайте хотите - нет. Но только
предупреждаю вас, что я в гадание не верю.
- Вот дерзкая барышня! Впрочем, так я и ожидала! Я знала это уже по
вашим шагам, только вы порог переступили.
- Разве? У вас тонкий слух.
- Да. И тонкое зрение, и ум.
- Все это вам нужно при вашем ремесле.
- Нужно, особенно когда попадется такая особа. Отчего вы не дрожите?
- Мне не холодно.
- Отчего вы не побледнели?
- Я не больна.
- Почему вы не хотите, чтобы я вам погадала?
- Потому что я не настолько глупа.
Старая ведьма захихикала под своей шляпой, затем извлекла коротенькую
черную трубку, и закурила ее. Покурив некоторое время, она распрямила
согнутую спину, вынула трубку изо рта и, пристально глядя на пламя, сказала
очень веско:
- А все-таки вам холодно. И вы больны и недогадливы.
- Докажите, - отозвалась я.
- И докажу, несколькими словами! Вам холодно оттого, что вы одиноки, -
ваш огонь не соприкасается с другим огнем. Вы больны оттого, что самые
высокие и сладостные чувства, дарованные человеку, не знакомы вам. И вы
недогадливы оттого, что предпочитаете страдать, но не хотите поманить
счастье к себе, да и сами шагу не сделаете ему навстречу.
Она снова сунула в рот коротенькую черную трубку и энергично
затянулась.
- Вы можете это сказать каждой девушке, которая живет одна в богатом
доме и зависима.
- Сказать-то я могу каждой, но будет ли это верно для каждой?
- Если ее судьба сложилась так же, как моя, - да.
- Если она сложилась так же... но найдите мне еще кого-нибудь, кто
очутился бы в вашем положении.
- Нетрудно найти тысячи.
- Ни одной. Ваше положение особое, вы близки к счастью, вам стоит
только протянуть руку. Все условия в отдельности налицо, достаточно одного
движения, и они соединятся. Судьба разъединила их, но дайте только им
сблизиться, и вы узнаете блаженство.
- Я не понимаю ребусов, я в жизни не отгадала ни одной загадки.
- Если вы хотите, чтобы я высказалась яснее, покажите мне вашу ладонь.
- И положить на нее серебро, вероятно?
- Без сомнения.
Я дала старухе шиллинг. Она сунула его в старый носок, который вытащила
из кармана, и, завязав его узлом, приказала мне протянуть руку. Я сделала
это. Она наклонилась к моей ладони и принялась рассматривать, не касаясь ее.
- Все здесь слишком тонко, - сказала она. - Я не могу гадать по такой
руке, на ней почти нет линий. Да и потом - что такое ладонь? Не на ней
написана судьба.
- Я согласна с вами, - сказала я.
- Нет, - продолжала она. - Она написана в чертах лица: на лбу, вокруг
глаз, в самих глазах, в линиях рта. Станьте на колени, поднимите голову.
- Ага, это уже ближе к делу, - сказала я, исполняя ее приказ. - Скоро я
начну вам верить.
Я опустилась на колени в двух шагах от нее. Она помешала угли в камине,
вспыхнула багряная струйка огня, но ее лицо оказалось еще в большей тени,
мое же было ярко освещено.
- Хотела бы я знать, с какими чувствами вы пришли ко мне сегодня? -
сказала она, поглядев на меня некоторое время. - Хотела бы я знать, какие
мысли бродят у вас в голове в те часы, когда вы сидите в гостиной, а все эти
знатные господа мелькают мимо вас, как тени в волшебном фонаре? Между вами и
ими так же мало сочувствия и понимания, как если бы они действительно были
бесплотными тенями человеческих существ.
- Я часто чувствую усталость, иногда мне хочется спать, но редко бывает
грустно.
- Значит, у вас есть какая-то тайная надежда, которая поддерживает вас
и утешает, нашептывая о будущем?
- Нет! Самое большее, о чем я мечтаю, - это скопить денег и со временем
открыть школу в маленьком домике, где я буду полноправной хозяйкой.
- Этого слишком мало, чтобы поддерживать бодрость духа. Вы любите
сидеть на подоконнике... видите, я знаю ваши привычки.
- Вы узнали их от слуг.
- Ах, как вы проницательны! Что ж, может быть и от них. Говоря по
правде, у меня здесь есть знакомая, миссис Пул.
Услышав это имя, я вскочила.
«Вот как, вы с ней знакомы! - пронеслось у меня в голове. - Ну, тогда
тут все-таки не без черта!»
- Не пугайтесь, - продолжало странное создание. - Миссис Пул - надежная
женщина, молчаливая и спокойная. На нее вполне можно положиться. Но я
спросила вас о другом: когда вы сидите на подоконнике, неужели вы только и
думаете, что об этой вашей будущей школе? Не испытываете ли вы интереса к
кому-нибудь из гостей, сидящих на диванах и креслах перед вами? Нет ли среди
них одного лица, за выражением которого вы наблюдаете? Одной фигуры, за
движениями которой вы следите хотя бы из любопытства?
- Мне нравится наблюдать за всеми без различия.
- Но не выделяете ли вы кого-нибудь среди всех остальных - одного или,
может быть, двух?
- Очень часто, когда жесты или взгляды какой-нибудь пары раскрывают мне
целую повесть, мне интересно наблюдать за ними.
- А какую повесть вы слушаете охотнее всего?
- О, выбор у меня небогатый! Тема всегда одна и та же - ухаживанье, а в
перспективе обычная катастрофа - то есть брак.
- А вам нравится эта неизменная тема?
- Нет. Я не интересуюсь ею. Она меня не касается.
- Не касается? Если молодая дама, пышущая здоровьем, блещущая красотой
и наделенная всеми благами происхождения и богатства, сидит и улыбается,
глядя в глаза джентльмену, которого вы...
- Я... что?
- Которого вы знаете и которого, быть может, выделяете среди других...
- Я не знаю здешних джентльменов. Я и двух слов ни с кем из них не
сказала; что же касается моего мнения о них, то одни - не столь молоды, но
зато почтенны и достойны уважения, другие - молоды, элегантны, красивы и
жизнерадостны. Но, разумеется, каждый из них вправе получать улыбки от той,
от кого ему хочется, - мне и в голову не приходит, что это может иметь
какое-то отношение ко мне.
- Вы не знаете этих джентльменов? Вы ни с одним из них не сказали двух
слов? Неужели и с хозяином дома тоже?
- Он уехал.
- Глубокомысленное замечание! Ловкая увертка! Он уехал в Милкот сегодня
утром и вернется вечером или завтра утром. Неужели это обстоятельство
заставляет вас исключить его из списка ваших знакомых? Зачеркнуть, как будто
он не существует?
- Нет. Но я не могу себе представить, какое отношение мистер Рочестер
имеет к этому разговору.
- Я говорила о дамах, которые улыбаются, глядя в глаза джентльменам. А
за последнее время столько улыбок было послано мистеру Рочестеру, что его
взоры наполнились ими, как два блюдечка. Разве вы не замечали этого?
- Мистер Рочестер вправе пользоваться вниманием своих гостей.
- Никто не говорит о правах, но разве вы не замечали, что из всех
здешних разговоров о браках наиболее оживленные и упорные толки касаются
мистера Рочестера?
- Жадность слушателя опережает речь рассказчика, - я сказала это скорей
самой себе, чем цыганке; ее странные вопросы, голос, манеры словно окутывали
меня каким-то сном. Одно за другим срывались с ее губ совершенно неожиданные
заявления, и в конце концов мне показалось, что я опутана целой сетью
мистификаций. Я только дивилась: что это за незримый дух в течение стольких
дней наблюдал за работой моего сердца и знал каждое его биение?
- Жадность слушателя! - повторила цыганка. - Да, мистер Рочестер много
раз сидел и слушал то, что пленительные уста с таким удовольствием сообщали
ему. Мистер Рочестер так охотно внимал им и, казалось, был так благодарен за
это развлечение. Вы не обратили внимания?
- Благодарен! Я что-то не замечала на его лице особой благодарности.
- Не замечали? Значит, вы следили за ним! А что же вы заметили, если не
благодарность? Я промолчала.
- Любовь, - верно? И, заглядывая в будущее, вы видели его женатым, а
его жену счастливой?
- Гм, не совсем так. Хоть вы и колдунья, но иногда плохая отгадчица.
- А какого же дьявола вы тогда видели?
- Ну, это не важно. Я пришла сюда, чтобы спрашивать, а не
исповедоваться. А это уже известно, что мистер Рочестер намерен жениться?
- Да. На прекрасной Мисс Ингрэм.
- И скоро?
- По всей видимости - да. И, без сомнения (хотя вы с вашей дерзостью,
за которую вас следовало бы наказать, кажется, не верите в это), они будут
исключительно удачной парой. Как может он не любить такую прекрасную,
знатную, остроумную и образованную барышню? И она, вероятно, любит его; а
если и не его особу, то по крайней мере - его кошелек. Она считает поместье
Рочестеров завидным приобретением; хотя (да простит меня бог!) час назад я
сказала ей на этот счет нечто такое, отчего настроение у нее резко
понизилось. Она сразу повесила нос. Я бы посоветовала ее черномазому
красавчику быть настороже: если появится другой, с большими доходами и
землями, она, пожалуй, натянет женишку нос.
- Послушайте, матушка, я пришла сюда не для того, чтобы заглянуть в
будущее мистера Рочестера. Я хочу заглянуть в свое будущее. А вы до сих пор
ничего не сказали обо мне.
- Ваше будущее еще не определилось; в вашем лице одна черта
противоречит другой. Судьба предназначила вам счастье: я знала это и до
того, как пришла сюда сегодня вечером. Я сама видела, как она положила его
чуть ли не под самым вашим носом. От вас зависит протянуть руку и взять его;
но возьмете ли вы - вот вопрос, который я стараюсь разрешить. Опуститесь
опять на ковер.
- Не задерживайте меня, от камина ужасно жарко.
Я опустилась на колени. Цыганка не наклонилась ко мне, но только
пристально уставилась мне в глаза, откинувшись на спинку кресла; затем
начала бормотать:
- В ее глазах вспыхивает пламя; их взор прозрачен, как роса, он мягок и
полон чувства, эти глаза улыбаются моей болтовне; они выразительны;
впечатление за впечатлением отражается в их чистой глубине; когда они
перестают улыбаться - они печальны; бессознательная усталость отягощает веки
- это признак меланхолии, проистекающей от одиночества. Теперь она отводит
глаза; они уклоняются от моего проницательного взгляда; они насмешливо
вспыхивают, словно отрицая ту правду, которую я только что открыла, - они не
хотят признать моего обвинения в чувствительности и печали; но их гордость и
замкнутость лишь подтверждают мое мнение. Итак, глаза благоприятствуют
счастью.
Что касается рта, то он любит смеяться; он готов высказывать все, что
постигает ум, но, мне кажется, он будет молчать о том, что испытывает
сердце. Подвижной и выразительный, он не предназначен к тому, чтобы ревниво
оберегать тайны молчаливого одиночества; это рот, который готов много
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |