Предыстория «Донской армии» 31 страница

25 декабря (7 января) генерал Гусельщиков уговаривал эти полки «подчиниться приказу и верно служить Дону», но казаки не послушались, бросили позиции и ушли из-под Таловой в Калач, а затем 27 декабря (9 января) в приграничные села – Старую и Новую Криуши. Туда же отошел 28-й полк. Фронт был разорван на 40 верст.

29 декабря (11 января) Казанский полк пришел в свою станицу, а пешие сотни 28-го Верхне-Донского полка двинулись на станицу Вёшенскую, вступили туда 1(14) января и парализовали работу находившегося там штаба Северного фронта Донской армии.

Взамен ушедших Мигулинского и Казанского полков из Хоперского района 25 декабря (7 января) были переброшены 32-й и 34-й конные полки, которые явились без артиллерии и пулеметов, имея в строю 500 шашек. После 70-верстного перехода они получили приказ 26 декабря (8 января) занять Ново-Меловатку, три дня стояли под ней и, наконец, отошли и 31 декабря (13 января) заняли линию Калач – Воробьевка. Вскоре эти полки тоже стали разлагаться и расходиться по домам.

28-й, 32-й и 34-й полки проделали, как они сами говорили, «наполеоновский поход» от Калача на пограничную деревню Криушу, потеряв много пьяных замерзшими, и окончательно очистили Воронежскую губернию.

Западный отряд (Черкасский и Мешковский полки) из района Квашино – Калач ушел на Манино. В Северный отряд Гусельщикова, находившийся в Еланском Колене – Абрамовке, 2(15) января послали директиву идти в наступление на Калач. Но директива запоздала на два дня. Операция была назначена на 7(20) января. Но в этот день в Богучар от Казанского полка была послана делегация. Заработала «народная дипломатия». На уровне полков заключались договоры, суть которых сводилась к неприкосновенности границ Донской области[169].

В окружной станице Вёшенской власть захватили казаки пеших сотен 28-го Верхне-Донского полка во главе с урядником Я.Е. Фоминым. Штаб Северного фронта эвакуировался в станицу Каргинскую. В результате с 2(15) января штаб войск Хоперского района потерял связь с другими фронтами[170].

Советские историки впоследствии даже писали о «втором триумфальном шествии Советской власти».

Краснов тоже сравнивал ситуацию с событиями годичной давности: «И думается, не идет ли вместо Голубова из Усть-Медведицкой станицы Миронов и вместо Подтелкова казак 28-го полка Фомин из Вёшенской станицы». Правда, впоследствии белые уточнили: «Если в прошлом году разгоряченные умы фронтовой казачьей молодежи с увлечением пошли за Подтелковым, Кривошлыковым…, то на этот раз готовность некоторой части казаков северных округов подчиниться Советской власти вызывалась не увлечением, а усталостью от беспрерывной борьбы на фронте, апатией и упадком духа от этой борьбы, протекавшей в неимоверно тяжелых условиях: холода, голода, отсутствия обмундирования, перевязочных средств, медикаментов и прочего»[171].

12(25) января в хуторе Шумилинском, на границе области, в надежде заключить мир с большевиками собрались остатки 28-го, 32-го и 34-го конных полков. Туда же подошли остатки 29-го Казанского полка.

Наступление Красной Армии продолжалось. «Необходимо уничтожение буржуазии и всего бывшего царского офицерства, которое толкает трудовое казачество на братскую войну, поэтому война с этими элементами будет продолжаться до полной победы», - ответило советское командование казакам[172]. Однако советскиевоинские части предупреждались: 27.1.19 г. От имени Реввоенсовета и политотдела армии циркулярно приказываю всем политработникам принять категорические меры по устранению при занятии территории Дона явлений, влекущих недовольство населения советвластью массового террора, незаконных реквизиций, вообще бесцельных насилий. Завполитотделарм 9 Поволоцкий»[173].

Даже вышедшая впоследствии в «Приазовском крае» статья под броским названием «Зверства большевиков» сообщала: «…Первые эшелоны красных войск вели себя удовлетворительно»[174].

Ненавязчиво оттеснив казаков, 16(29) января в хутор Шумилин вступили полки Московской рабочей дивизии. Командование дивизии связалось с ревкомом, образованном в Казанской самими казаками.

Казанский и Мигулинский полки отошли в район станицы Казанской, а 32-й и 34-й вообще разошлись по домам.

19 января (1 февраля) расходились по домам казаки 30-го Мешковского и сформированных осенью 37-го и 38-го полков. «Нужно сложить оружие, так как из этой борьбы ничего не выйдет», - говорили казаки[175].

Этот «провал» всего левого фланга Северного фронта, своеобразное положение «ни мира, ни войны», сложившееся здесь, сразу же отразились на всем Северном фронте и на Северо-Восточном.

Сначала ситуация на севере области складывалась удачно для донцов. 9-я армия красных попыталась ликвидировать борисоглебский прорыв и двинуть части на Новохоперск – Михайловскую – Урюпинскую. 20-21 декабря (2-3 января) под Алексиково донцы в рукопашном бою остановили это наступление и отбросили 15-ю дивизию красных. Восточнее казаки 24 декабря (6 января) нанесли упреждающий удар по войскам Миронова. Советское командование 25 декабря (7 января) констатировало: «Фактически выходит, что вся 9-я армия отскочила на 40-60 верст…»[176].

Воспользовавшись этим, казаки перебросили часть войск против 8-й армии и стали концентрировать кулак (9 конных и 3 пеших полка) против левого фланга 9-й.

Не давая красным опомниться, Гусельщиков 26 декабря (8 января) разбил под Борисоглебском Саратовский кавалерийский полк (полк потерял треть состава).

28 декабря (10 января) 9-я армия вновь перешла в наступление, чтобы выйти на линию реки Кардаил, но в жестоких боях бригада из Хоперского отряда Аврамова (22-й конный и 21-й пеший полки) нанесла красным тяжелые потери: были убиты начдив Киквидзе и один командир полка, два командира полка получили ранения, общие потери достигали 170 человек.

Красные были в растерянности. А.И. Егоров отмечал: «Сведения о развале Донской армии до двадцатых чисел января 1919 года были неясные… Командование все еще опасалось возможного прорыва казаков на стыке 8-й и 9-й армий»[177].

Но ситуация на Воронежском направлении сводила к нулю все эти успехи казаков. Решено было отрядом Гусельщикова прикрыть брошеный верхне-донцами фронт. 31 декабря (13 января) штаб Северного фронта телеграфировал Гусельщикову: «На Западный отряд, как видите, рассчитывать не приходится. Сейчас вся надежда только на ваши части. От Вас зависит положение не только нашего Северного фронта, но и всего Дона. К концу января получим 400 орудий и танков. В апреле будет наступление союзной армии. Генерал-лейтенант Иванов». Гусельщикову приказывалось взорвать мосты у Колено – Абрамовки и идти на Калач, а оттуда с тыла ударить на Богучар.

Поскольку 2(15) января 9-я армия красных снова перешла в наступление, а Миронов занял Преображенскую, Гусельщикову надо было сначала разбить атакующего его противника, а потом уже 7(20) января идти на Калач.

Но уже 3(16) января Гусельщиков из-за отсутствия патронов и снарядов, имея 700 штыков и 800 шашек, отправил раненых в Еланскую и Усть-Хоперскую и стал уходить по Хопру на Алексеевскую и Усть-Бузулукскую. И вовремя, так как, подрезая ему дорогу, с востока на запад рванулась красная дивизия Миронова.

Дивизия Миронова получила задачу к 6(19) января занять Урюпинскую. Тяжелая артиллерия и все, мешающее движению, было оставлено в Преображенской, и мироновцы налегке устремились ночью к станции Бударино. 3(16) января станцию заняли. Следующей ночью в хуторе Пышкин врасплох был захвачен конный казачий полк и почти полностью попал в плен вместе с командиром. Перед вечером мироновская дивизия расположилась в хуторах Урюпинской станицы. Навстречу мироновцам, ничего не подозревая, двигалась на Усть-Медведицкую Хоперская группа – 5 полков.

Красные наблюдатели сообщили, что приближается колонна конницы. Красная пехота успела занять позицию, навстречу приближающейся колонне были посланы пулеметные тачанки и конная бригада. Подпустив казаков на 200-300 шагов, мироновские пулеметы на тачанках развернулись веером и открыли огонь. Красная конница бросилась в атаку. Казачья колонна была сбита с дороги, разрезана на две части и бежала.

Судя по последующим событиям, станица Урюпинская даже не была предупреждена о причинах и результате боя.

5(18) января конная бригада мироновцев двинулась на Урюпинскую и 6(19) утром вступила в станицу под колокольный звон (станичники праздновали Крещение). «Свободно прошли мы всю станицу, - вспоминали красные. – Белоказаки проявили удивительную беспечность. Станицу захватили без боя».

2(21) января последовала директива 8 и 9 армиям перестроить фронт на юго-восток.

Задержавшись в Урюпинской на 2 дня, мироновцы двинулись вниз по Хопру. 9(22) января советская разведка доносила: «От многих полков противника остались только номера, казаки этих полков, доходя до своих хуторов и станиц, остаются дома или разбегаются или переходят к нам»[178]. Пленных было много. «Сначала мы им давали справки и отпускали домой, а потом и бумаги не стало хватать на эти справки», - вспоминал заместитель Миронова Е.Г. Голиков.

Чтобы спасти положение, Краснов сам выехал на фронт. С собой он вез представителей союзников, показать казакам, что помощь близка. Штаб Северного фронта был оттянут в Каргинскую, а затем еще дальше – в Чернышевскую. Против мятежников, захвативших Вёшенскую, стали собирать мощный кулак. Были мобилизованы старики станицы Каргинской (800 штыков, 2 орудия), послан отряд войскового старшины Р. Лазарева (700, по другим данным – 300 шашек) и Осетинский отряд войскового старшины Икаева (130 сабель).

Второй задачей стало удержание Хоперского округа. 14(27) января командующий войсками Хоперского района Савватеев и его начальник штаба подполковник Ситников сообщили Краснову по прямому проводу: «Хоперцы не раз находились в ужасных условиях, но, учитывая положение на других фронтах, не просили помощи. Теперь мы находимся в состоянии агонии, сжатые с фронта и флангов, свалены утомлением и чудовищными размерами сыпного тифа, ожидаем немедленной помощи. Повторяю, хоперцы доказали свою верность, но человеческим усилиям есть предел. Не дай Бог, хоперцы не выдержат, тогда теряете единственную Вашу опору на севере. Прошу поставить меня в известность о принятых вами мерах». Краснов ответил: «Передайте доблестным хоперцам, что час спасения нашего наступает. Необходимо продержаться одну, две недели, в конце января авангарды английской пехоты прибывают в мое распоряжение и будут двинуты мной на Северный фронт… На днях ожидаем падения Царицына, с падением которого явится возможность подкрепить Север. Добровольческая армия заканчивает покорение Кавказа и уже в добавок своей 3-й посылает еще дивизию, которая займет Бахмут – Славяносербск. Вёшенская станица и ее мятежники на этих днях будут сметены с лица земли. Никогда еще наше положение не было так хорошо в будущем, и нам осталось еще немного потерпеть – 2-3 недели. Неужели казаки хотят рабства и разорения большевиками?»[179].

В связи с прибытием в Донецкий бассейн «добровольцев», оттуда были сняты 10-й и 11-й полки 3-й дивизии Молодой армии и 6-я Донская батарея и переброшены на Миллерово, откуда 22 января (4 февраля) должны были идти на Кашары, Каргинскую, Еланскую и на Хопер.

15(28) января Краснов обратился к Деникину и сообщил о разложении на севере Дона. «Главное, на чем они играют – это отсутствие союзников. Они говорят, что казаков обманывают, и это в связи с утомлением, большими морозами и тяжелыми условиями борьбы на севере вне железных дорог разлагает северные станицы и они очищают фронт…». Краснов просил хотя бы один батальон союзных войск. «Теперь можно отстоять Дон, через две недели Дон придется завоевывать, так же как Украину. Теперь достаточно 2-3 батальона – тогда потребуются целые корпуса»[180].

Однако время было упущено. Оттесненные к южной границе своего округа хоперские полки начали с красными переговоры о сдаче. Савватеев и Аврамов спешно уехали в Усть-Медведицкую.

Казаки-парламентеры предупредили красных, что в Кумылженской сдадутся 5 полков.

«…Выступив на другой день из станицы, мы увидели выстроившиеся полки, причем белоказаков было так много, что число их было примерно раза в два больше нашей бригады…» - вспоминали красные казаки-мироновцы о событиях 18(31) января. Командир красной бригады с несколькими ординарцами выехал вперед. поздоровался и сказал: «Сложите оружие». После того, как оружие было сдано, открылся митинг.

Член Реввоенсовета Южного фронта Ходоровский докладывал: «Полностью сдались 25, 26, 27 конные, 24 и 25 пешие полки. Сдавшиеся казаки обезоруживаются. По сведениям от жителей, командный состав казаков бежал в Новочеркасск. Среди казаков полное разложение. Население станицы Кумылженской, большинство казаков коей служит в Красной армии, встретило наши войска хлебом-солью. Сдавшиеся после митинга в открытом поле проводили наш командный состав криками «ура»[181].

По сводкам самой мироновской дивизии 18(31) января сдались 24, 25. 27, 39 конные, 21 и 25 пешие полки[182].

21-й конный полк ушел в тыл и тоже намеревался перейти к большевикам[183]. «Офицеры 21 и 22 конных полков уехали в Новочеркасск, оставив заместителями казаков… Отступление казаков совершенно беспорядочно, орудия бросают на Хопре, прорубают прорубь и туда бросают орудия, так как лошади утомлены и везти не могут», - доносила красная разведка[184]. Лишь ополовиненный 35-й Краснокутский полк (2 сотни по 75 шашек) прикрыл отступление на Усть-Медведицкую хоперской артиллерии – 17 орудий.

Хоперский округ лишился большей части своих полков. 23 января(5 февраля) советская разведка сообщала: «Вполне разложившимися надо считать те полки противника, которые почти целиком сдались в плен, 25, 26, 27, 39, 23 и 24 конные полки. Эти полки сняты с учета армии. По-видимому, разложились так же 9 и 10 пешие и 21 и 22 конные полки, так как командный состав этих полков, по показаниям пленных, бежал в Новочеркасск. 6 конный, 32 конный, 22 пеший, 42 пеший тоже не вполне надежны и крепки, ибо по агентурным данным эти полки постановили больше не воевать и послать к т. Миронову делегацию для переговоров о мире»[185].

Вслед за Хоперским вал разложения достиг Усть-Медведицкий округ. 20 января (2 февраля) в станице Глазуновской сдал оружие вытесненный с Хопра 22-й Михайловский конный полк, всего 238 казаков и 1 офицер при одном орудии[186].

Одновременно казаки 28-го полка и других полков Верхне-Донского округа, испугавшись карателей Лазарева и Икаева, сдали красным весь левый берег Дона до устья Хопра. Это вновь поставило под удар отряд Гусельщикова, который стал спешно отходить от хутора Упорникова к устью Хопра.

16(29) января разведка 33-го Московского рабочего полка была выслана на Вёшенскую. «Делегация из Вёшенской прибыла к нам и просит прихода наших войск. По дороге она встретила расходящихся по домам казаков. По их словам, разошлось около 20 полков», сообщало командование Московской рабочей дивизии 19 января (1 февраля)[187]. 20 января (2 февраля) 33-й Московский рабочий полк вступил в Вёшенскую. Вся эта операция прошла без потерь для красных.

Разведка 15-й стрелковой дивизии красных, вступившей в Верхне-Донской округ, докладывала: «Организованных частей у противника нет. Во всех хуторах и станицах большинство казаков уже дома»[188].

Растерянные станицы, надеявшиеся на мир и «нейтралитет», встречали красноармейцев хлебом-солью и выносили резолюции с громкими революционными фразами. Однако на следующий день после вступления в Вёшенскую разведка Московской дивизии предупреждала: «Некоторые из полков хотя и желают советской власти, но с условием, если будут сохранены у них правлением вольности и мелкая собственность, в противном же случае будут снова организоваться без офицеров и продолжат борьбу»[189].

Еще в январе политотдел 8-й армии красных сообщал: «…От пленных и перебежчиков поступают сведения, что отступающие казачьи войска раздают оружие на хранение надежным людям для перехода к партизанскому образу войны»[190]. И в апреле 1919 года, когда в Верхне-Донском округе вспыхнуло восстание (о чем ниже), советская разведка подтвердила: «Жители говорят, что восстание было подготовлено заранее, для чего оставлялись целые части под видом сдавшихся в плен или нежелающих воевать»[191].

19 января (1 февраля) последовала директива главного командования Красной армии командованию Южного фронта о преследовании отступающего противника и о выходе на линию Великокняжеская – Ростов-на-Дону – район Донецкого бассейна.

В директиве говорилось: «Противник против войск Южного фронта разбит и отступает за Дон. Казаки расходятся по станицам. В красновских войсках полное разложение. Армии Южного фронта правым своим флангом глубоко проникли за Дон и непосредственно угрожают Ростову-на-Дону и Новочеркасску». Главком приказывал энергично преследовать противника по всем направлениям и конкретно к 6-8 февраля выйти на линию Миллерово – Усть-Медведицкая – Кременская – Качалинская»[192]. Конечной целью Южного фронта ставилось овладение Новочеркасском и Ростовом. Для подкрепления преследующих противника частей было выслано из Центра еще 100 рот, каждая при 2-х пулеметах.

На Северо-Восточном фронте ситуация сложилась, как и на Северном. По мнению генерала Голубинцева, «фронт разваливался и откатывался к югу почти без сопротивления и местами даже без соприкосновения с противником. Управление войсками было утеряно»[193].

Красными было перехвачено письмо офицера, написанное 23 января (5 февраля) на станции Михайловка: «Дела наши не совсем хороши, в частях много недовольных войной, измученных ожиданием союзников. Настроение приблизительно таково: давай союзников или мы уйдем с фронта. Причины – усталость и отсутствие теплого белья. Глухое брожение есть, но не во всех частях. Хуже всех хоперцы, а потом и наши усть-медведицкие. Казаки остальных округов готовы биться до последней капли крови»[194].

В тот же день при занятии красными станции Арчеда сдались почти полностью 3, 4, 15, 16, 17 конные полки и часть 27 конного. Остатки 6, 16 и 18 конных были сведены в один полк. «Казаки определенно говорят, что, перейдя Дон, разбегутся, так как офицеры бросают их на произвол судьбы», - сообщала красная разведка[195]. Сотня 17-го конного полка вступила в ряды мироновской конницы.

К 24 января (6 февраля) мироновская конница, состоявшая из усть-медведицких казаков, вышла к Дону, к своей окружной станице Усть-Медведицкой. У Усть-Медведицкой «переправу особенно упорно защищали добровольцы – местные казаки-старики. Когда на переправе разыгрался бой и старикам начали «отвязывать котелки», последние кричали: «Что вы делаете, сынки, ведь мы за ваше счастье воюем», но эти призывы не остановили революционную молодежь»[196]. Усть-Медведицкая была взята.

Позже, 27 января (9 февраля), сдались 11-й пеший, 15-й конный и Куртлакский пеший полки – до 700 человек. «Все отпущены по домам. Пришла с Царицынского фронта Етеревская конная сотня 4-го полка, которая имела свой выборный командный состав и вела по дороге агитацию за Советскую власть», - сообщала сводка мироновской дивизии[197].

Вообще по территории своего округа красные мироновские казаки прошли триумфальным маршем. «По пути бригада почти не встречала сопротивления, но отмечалось враждебное отношение к Красной Армии со стороны местного казачьего населения, которое всячески вело контрреволюционную агитацию и закидывало колодцы, не давая воды людям и лошадям.

Это в х. Большом вызвало колоссальное озлобление и возмущение бойцов 2 кавполка, которые начали расправу с местными жителями, зарубив до 20 стариков»[198].

Разложение коснулось станиц на правом берегу Дона, в глубине области. Красная разведка доносила после 23 января (5 февраля), что в станице Морозовской скопление казаков. «Старики их уговаривают и просят вернуться для защиты Дона, но фронтовые казаки желают мира и вернуться в свои станицы»[199].

Попытки создать новый фронт были на территории Верхне-Донского округа – на правом берегу Дона и на речке Чир. Костяком фронта должны были стать остатки верхне-донских полков, мобилизованные старики и карательные отряды. Кроме того, планировалось создать заново три отряда – полковника Овчинникова – 28-й Сводный Верхне-Донской (его тоже надо было создать заново), 29-й Казанский, 30-й Мешковский, 31-й Мигулинский, 35-й Краснокутский, 2-й пограничный; полковника Черткова – 24-й пеший Черкасский, 32-й Верхне-Донской (созданный заново), 33-й Еланский, 34-й Верхне-Донской (созданный заново), 36-й Боково-Каргинский, 37-й конный, 38-й конный; генерала Гусельщикова – 23-й Гундоровский пеший, 48-й Луганский пеший, Богучарский добровольческий отряд, Карачанский добровольческий отряд. 22 января (4 февраля) к месту формирования новых отрядов, в Каргинскую, должен был выступить из Миллерово с бригадой 3-й Донской дивизии генерал М.М. Иванов.

Отряд Гусельщикова, пройдя весь Хоперский округ, был врасплох захвачен в станице Усть-Хоперской одним из полков Московской рабочей дивизии и спешно отошел.

19 января (1 февраля) Овчинников стал брать под свое начало полки, которые оказались ближе, и назначать новых командиров. Казакам 28-го полка (временно командир есаул Стефанов) и 36-го (временно командир есаул Каргин) приказано было собраться 20 января (2 февраля) в станице Каргинской; 31-му Мигулинскому (войсковой старшина Чайкин) – в хуторе Тиховском; 30-му Мешковскому (войсковой старшина Рябов) – в хуторе Мешков. Создавалась Каргинская батарея (сотник Попов).

20 января (2 февраля) карательный отряд Икаева двинулся на Вёшенскую, за ним должны были идти остатки 28-го и 36-го полков, собранная офицерская дружина и Каргинская батарея. Мигулинский полк должен был обойти Вёшенскую с запада, Мешковский – наступать на Казанскую.

Поход был сорван из-за митинга каргинцев и контрприказа нового командования войск Северо-Западного района – 28, 29, 31. 32 и 34 полкам сосредоточиться в районе Боковская – Дуленков – Попов – Вислогузов, а 30, 37, 38 и 24 (отряд Черткова) – в Краснокутской – Свиридове; всем казакам округа 1888-1917 годов переписи явиться в полки.

21 января (3 февраля) Овчинников вновь получил приказ сформировать отряд и не позже 23 января (5 февраля) перейти в наступление на Вёшенскую.

22 января (4 февраля) в Каргинскую прибыли 1 и 2 Калмыцкие сотни и Калмыцкая батарея под командованием войскового старшины Афанасьева (авангард 3-й Донской дивизии) и карательный отряд Лазарева – пресечь митинги. 23 января (5 февраля) наступление вновь сорвалось. Овчинникова сменил полковник Топилин.

Красные между тем сами перешли через Дон и стали теснить Мешковский и Мигулинский полки, а 24 января (6 февраля) атаковали Каргинскую, обходя ее с востока кавалерией. Полковник Тапилин, «поклонник маневренной войны», вывел отряды Икаева, Лазарева, Калмыцкие сотни и Каргинский полк из-под удара и отошел на Пономарев – Боковскую. На острие красной атаки оказались митингующие казаки Каргинской станицы. Красная кавалерия гнала их 12 верст и рубила.

21 и 22 января (3 и 4 февраля) Мешковский полк (3 конные и 3 пешие сотни по 200-220 человек, 3 полевых орудия и 1 мортира) дважды выбивал красных из хуторов Верхняковского и Меловатского, затем дал бой за хутор Мешков. После боя часть казаков осталась дома, часть пошла в отступление.

Мигулинский полк разгромил на территории своего юрта неосторожно высунувшихся красных и даже взял 13 пулеметов, затем после митинга в хуторе Вяжа большая часть полка пошла на Макеевку – Кашары.

Туда же с боями уходили 78, 84, 96 конные и 96 пеший полки.

21 января (3 февраля) ушли вслед за Гусельщиковым из своей станицы многие казаки разложившегося Еланского полка. 23 января (5 февраля) собрались в хуторе Кутейникове казаки 35-го Краснокутского полка и оттуда пошли на Маньково-Березовскую, на соединение с отрядом Тапилина.

Из присоединившихся казаков Каргинской, Боковской и Краснокутской станиц 27 января (9 февраля) Тапилин сформировал Верхне-Донской полк (4 конные сотни) под командованием есаула Клещова, а из пеших – Каргинскую сотню под командованием хорунжего Г.И. Каргина.

26 января (8 февраля) красные вслед за отступающими казаками заняли хутора Пономарев, Каменку, Макеевку. 27 января (9 февраля) казаки оставили Чернышевскую, затем слободу Кашары. Кашары временно отбили и даже взяли 4 пулемета. 30 января (12 февраля) были оставлены хутор Скобелев, Селивановка, слобода Маньково, села Терновская, Мальчевская, Кашары.

Опереться на неказачьи селения, которые лежали между Доном и Донцом, войска Северного фронта не могли и покатились к Донцу. Войска Восточного фронта под Царицыном еще держались. К началу февраля 1919 года компания была явно проиграна. Второй период борьбы – «народная война казачьей народной армии против Красной рабоче-крестьянской народной армии за целость своих станиц» - близился к завершению.

Три округа – Хоперский, Усть Медведицкий и Верхне-Донской – были потеряны полностью. С 10(23) января по 28 января (10 февраля) в плен сдались 7 тысяч казаков, не считая разбежавшихся полков[200].

Личный состав армии резко сократился.

Восточный фронт к 25 января (7 февраля) (6-й корпус, 8-й корпус и корпус генерала Попова) – 11500 бойцов.

Северо-Восточный фронт к 25 января (7 февраля) – 5415 бойцов (2315 штыков, 3100 шашек).

Северный фронт к 1(14) февраля (Хоперский и Северо-Западный районы) – 10500 бойцов.

Западный фронт к 1-4(14-17) февраля (группа Постовского, группа Фицхелаурова, 2-я Донская дивизия Коновалова, отряд полковника Туроверова) – 9300 бойцов.

Всего – 36715 бойцов, 150 орудий, 422 пулемета, 11 бронепоездов, 15 аэропланов, 2 броневика.

Кроме того, держался еще астраханский корпус – 2000 бойцов, 7 орудий, 30 пулеметов.

Армия потеряла практически половину состава и продолжала таять. Так, Северо-Западный район с 25 января (7февраля) к 1(14) февраля с 5500 бойцов сократился до 2400.

Как всегда бывает при поражениях и отступлении, высветилось плохое оперативное руководство войсками. Генерал Голубинцев приводит в мемуарах случай во время боев с красной конницей под Дубовкой, когда его отряд и отряд Кравцова действовали разрозненно, поодиночке. «На другой день выяснилось, что полковник Кравцов, ввиду густого тумана, не считал возможным вести операцию, но меня о своем решении не уведомил»[201]. На другой день Кравцов так же «без уведомления» двинулся вперед, был разбит и сам погиб.

Командиры, водившие в бой отряды, были невысокого мнения о фронтовом командовании и командовании групп. Так, по мнению Голубинцева, операция 9 ноября – 12 января (22 ноября – 25 января) в районе Иловлинской «не имела особого значения, не стоила тех усилий, жертв и потерь в людях и лошадях от бескормицы и тифа и свелась лишь к бесконечным передвижениям сбоями, не имевшими никакого стратегического значения»[202]. У Голубинцева сложилось впечатление, что передвижения его дивизии (4-й конный отряд) проводились «только для спокойствия штаба фронта, без настоятельной необходимости или каких-либо стратегических соображений и даже в ущерб общему делу»[203]. «За все время пребывания в районе Саратовской губернии, 4-м конным отрядом от штаба Северо-Восточного фронта не было получено ни одного сведения, ни одной информации, как об общей обстановке на всем фронте, так, в частности, и о положении на Северо-Восточном фронте. Никаких сведений о противнике, о задачах Северо-Восточного фронта, и вообще, кроме того, никакой заботы о питании людей и лошадей, одежде и проч.»[204].

Верховное командование в свою очередь обвиняло разложившиеся части.

На 1(14) февраля было назначено открытие Большого Войскового Круга. Антикрасновская оппозиция, опираясь на «добровольцев», готовила смещение атамана. 15(28) января генерал Сидорин и есаул Дудаков делали в Екатеринодаре доклад о положении на Дону, готовили почву. В 20-х числах января на Круг стали прибывать делегаты из округов. Начались совещания. Денисова стали приглашать выступить на окружных совещаниях. Выступления вызвали обвинения в «легковесной самоуверенности» и неиспользовании помощи Добровольческой армии. Краснову предложили убрать Денисова с поста главкома до начала Круга. Краснов отказался. 31 января (13 февраля) было ясно, что две трети окружных совещаний будут требовать замены командующего Денисова и его начштаба Полякова[205].

1(14) февраля Денисов делал отчет на Круге. По словам Краснова, он был «бледный, страшно исхудавший за эти последние дни, нервный и измученный чрезмерной лихорадочной работой и бессонными ночами»[206].

По словам Денисова, «коренные причины наших неуспехов» были в следующем: 1) Утомление войск; 2) «гибель надежды на иноземную помощь…»; 3) возрастание сил противника; 4) «Силы природы оказались против нас: осенняя распутица с ее ненастьем и дождями, суровые морозы зимой, бездорожье, а у нас не было средств, чтобы хорошо одеть и обуть наших бойцов»; 5) «Чрезвычайно большую роль сыграла агитация большевиков, большевики… умело использовали утомление наших частей, они говорили казакам: «Отправляйтесь домой, мы воевать с вами не будем, и все скоро кончится»… В тылу агитация шла вовсю…Имеются документы, что в этой агитации принимали участие и общественные деятели, которые восставали против командного состава…»; 6) «Разложение полков Северо-Западного отряда. Всем известно, как ушли митякинцы, многие другие части так же перестали исполнять боевые приказы…»; 7) «Переход к красным как боевых частей, так и станиц…»; 8) «Измена населения общему делу, переход станиц на сторону красных и признание ими Советской власти. Угроза Хоперскому округу создалась, как результат измены Вёшенской и Казанской станиц, она же вызвала отход генерала Яковлева, для чего он получил соответствующий приказ»; 9) «Наконец, весь этот тыловой развал, вся эта тыловая агитация, гибельно отразившаяся на положении нашего фронта…»[207].

Дата добавления: 2015-09-29