Итак, угрожавшая римлянам опасность от вторжения вольсков и эквов под водительством Марция, ставшая крупнейшей из бывших до нее и едва не приведшая к уничтожению всего государства до основания, разрешилась таким вот образом.
LXIII. А несколько дней спустя [64] римляне, выйдя в поле с большим войском под командованием обоих консулов и продвинувшись до границ своей земли, расположились лагерем на двух холмах, и свой лагерь каждый консул устроил на самом неприступном месте. Однако они ничего не совершили, ни великого, ни малого, но вернулись ни с чем, хотя враги предоставили им прекрасный повод сделать что-нибудь Замечательное. 2. Ведь еще раньше них свое воинство на римскую землю привели вольски и эквы, которые решили не упустить удобный случай, но, пока противник казался им все еще устрашенным, напасть на него, полагая, что из-за страха он и сам сдастся. Однако, заспорив между собой о командовании, они схватили оружие и. бросившись друг на друга, стали сражаться без строя и не по приказу, а беспорядочно и как попало, так что с обеих сторон погибло много людей. И если бы заход солнца не упредил, то все их войска были бы уничтожены. Итак, против воли уступив ночи, прекратившей битву, они были отведены друг от друга и удалились в собственные лагеря. На рассвете подняв войска, обе стороны вернулись в свои земли. 3. Консулы же, узнав от перебежчиков и пленных, которые убежали во время самого сражения, какое бешенство и безумие охватило врагов, не воспользовались предоставившимся желанным случаем, хотя находились на расстоянии не более тридцати стадиев [65]. Не стали они и преследовать уходящих, в то время как их войска, не изнуренные и идущие в боевом строю, легко бы полностью уничтожили врагов – уставших, раненых, уменьшившихся в числе и отступающих в беспорядке. 4. Но консулы также, разрушив лагерь, вернулись в город – то ли довольствуясь уже тем благом, что предоставила судьба, то ли не доверяя своему необученному войску, то ли считая главным не потерять даже немногих из своих воинов. Вернувшись в Рим, они все же навлекли на себя большой позор, обретя за свои действия репутацию трусов. И не совершив больше ни одного похода, они передали власть очередным консулам.
{64 О дальнейших событиях этого года ср.: Ливий. II. 40. 12–13.}
{65 Немногим более пяти километров.}
LXIV. Итак, в следующем году консульство получили Гай Аквилий и Тит Сикций, мужи опытные в военных делах [66]. Сенат же, после того как консулы доложили вопрос о войне, постановил прежде всего отправить посольство к герникам [67], чтобы потребовать от них, как от друзей и союзников, законного удовлетворения – ведь во время похода вольсков и эквов Рим понес ущерб от грабежей и набегов герников на пограничные им римские земли. А пока от них не получат ответа, пусть консулы набирают как можно большее войско, созывают союзников, отправив посольства, а также с помощью многочисленных работников спешно подготовят хлеб, оружие, деньги и остальное, что необходимо для войны. 2. Но, как сообщили сенаторам вернувшиеся послы, ответ, который они получили от герников, был таков: те заявляют, что у них вообще никогда не было публично заключенных с римлянами договоров, а соглашения с царем Тарквинием они считают расторгнутыми, поскольку он был лишен власти и умер на чужбине; если же и случились какие-то грабежи и набеги шаек разбойников на римскую землю, то, говорят они, это произошло не по общему решению герников, но является преступлением частных лиц, преследующих свои частные же интересы, и они не могут представить на суд совершивших это, утверждая, что и сами претерпели подобное, и выдвигая встречные обвинения, а в итоге заявили, что охотно принимают войну. 3. Узнав это, сенат постановил разделить набранное из молодежи войско на три части и консулу Гаю Аквилию во главе одной из них напасть на военные силы герников, ибо они уже взялись за оружие, другую же часть вести на вольсков Титу Сикцию, второму консулу, а Спурию Ларцию, которого консулы назначили префектом, оборонять ближайшую к городу' округу, взяв себе оставшуюся третью часть. Освобожденным же по возрасту от воинской службы, которые еще способны были носить оружие, сенат приказал, построившись под знаменами, нести охрану укреплений и стен города, чтобы не произошло никакого неожиданного нападения врагов, после того как вся молодежь выступит в поход. Командовать этими силами поручили Авлу Семпронию Атратину, одному из бывших консулов. И вскоре все приказы были выполнены.
{66 487 г. до н.э. Ср.: Ливии. И. 40.14. Все рукописи Ливия дают Сициний, а не Сикций, но Кассиодор (VI в. н.э.) видел «Сикций».}
{67 Герники – племя, возможно, самнитского происхождения, жившее на востоке Лация между эквами (на севере) и вольсками (на юге) и также страдавшее от их набегов. Окончательно покорены Римом в 306 г. до н.э.
LXV. Итак, Аквилий, один из консулов, обнаружив во владениях пренестинцев [68] поджидающую его рать герников, расположился лагерем как можно ближе к ним, от Рима находясь на расстоянии немногим более двухсот стадиев [69]. Когда же на третьи сутки с того дня, как он разбил лагерь, герники выступили из своего лагеря на равнину в боевом строю и подняли сигнал к битве, он также вывел навстречу войско организованно и по отрядам. 2. Как только они сошлись друг с другом вплотную, то, издав боевой клич, бросились в бой. И сначала легковооруженные, сражавшиеся дротиками, стрелами и камнями из пращей, нанесли друг другу много ран. Затем сталкиваются всадники с всадниками, атакуя по турмам, и пехота с пехотою, сражаясь в манипулах. Итак, вспыхнула славная сеча, ибо обе стороны бились ожесточенно, и они долго стояли твердо, не уступая друг другу ни пяди земли, на которой были построены. Все же римская фаланга начала уставать, поскольку тогда впервые спустя длительное время ей пришлось вступить в сражение. 3. Увидев это, Аквилий приказал еще свежим и для этой самой цели сохраняемым отрядам подкрепить уставшие части строя, а раненым и обессилевшим бойцам отходить в тыл фаланги. Когда же герники заметили перемещения римских отрядов, они решили, что римляне начинают отступать, и, подбодрив друг друга, бросаются сомкнутыми рядами на передвигающиеся части врагов, но их натиск встречают свежие силы римлян. И вновь разразилась упорная схватка, так как обе стороны опять принялись ожесточенно сражаться, ведь и отряды герников пополняли свежие силы, направляемые командующими к измотанным частям. 4. Но так как дело шло уже к позднему вечеру, консул, призвав всадников именно сейчас проявить себя доблестными бойцами, атакует врагов на правом фланге, сам возглавляя конный отряд. Те, на какое-то короткое время сдержав римлян, все же отступают, и тогда начинается большое кровопролитие. Итак, правый фланг герников был утке тесним и не удерживал строй, левый же еще сопротивлялся и даже одолевал правое крыло римлян. Однако вскоре и он отступи!. 5. Ведь Аквилий во главе самых храбрых юношей и тут оказывал помощь, ободряя и вызывая по именам тех, кто обычно отличался в прежних сражениях, и бросал в гущу врагов, выхватывая у знаменосцев, значки тех центурий, которые казались нерешительно сражающимися, чтобы страх перед установленным законом наказанием в случае, если они не вернут знамена, заставил их быть отважными; и постоянно сам приходил на помощь той части боевого порядка, которая уставала, пока не оттеснил с позиции и другой фланг. А поскольку фланги оказались оголены, центр герников также не устоял. 6. Вслед за тем началось стихийное и беспорядочное бегство серпиков в лагерь, а римляне преследовали их и убивали. И такое в итоге рвение овладело римским войском в том сражении, что некоторые пытались взобраться и на вражеский вал, чтобы с ходу захватить лагерь. Понимая, что их стремление небезопасно и даже бесполезно, консул приказал дать сигнал к отступлению и заставил вступивших в бой сойти с укреплений против их воли, опасаясь, что забрасываемые сверху копьями и стрелами они будут вынуждены с позором и большим ущербом отступить и, следовательно, умалят свою славу от предыдущей победы. И вот тогда, – ведь было уже около захода солнца, – ликуя и распевая гимны, римляне раскинули лагерь.
{68 Пренесте – город в Лации в 35 км к востоку от Рима, известный своим храмом Фортуны, где гадали по жребиям (дубовым дощечкам с надписями).}
{69 Более тридцати пяти километров.}
LXVI. А наступившей ночью из лагеря герников доносился громкий шум и крик и был виден свет от многих факелов. Ибо уже не надеясь оказать сопротивление еще в одной схватке, они решили по собственному почину покинуть лагерь, и это явилось причиной их беспорядка и крика. Ведь они бежали так быстро, насколько у каждого доставало сил и резвости, окликая друг друга и слыша оклики, но не обращая никакого внимания на вопли и мольбы оставляемых из-за ран или болезней. 2. Римляне, не догадываясь об этом, но ранее получив от пленников сведения, что на помощь своим должно подоспеть еще одно войско герников, посчитали, что шум и суматоха вызваны его прибытием. Они снова взяли оружие и, окружив лагерь кольцом, чтобы ночью не случилось какого-нибудь нападения на них, то все вместе с грохотом потрясали своим оружием, то неоднократно издавали боевой клич, как будто устремляясь в битву. Герникам и это также внушило немалый страх, и, думая, что их преследуют враги, они бежали, рассеявшись врозь по разным дорогам. 3. А с началом дня, когда посланные на разведку всадники доложили римлянам, что и другое войско не пришло на помощь врагам, и участвовавшие в предыдущем сражении бежали, Аквилий, выведя армию, завладевает вражеским лагерем, полным вьючного скота, продовольствия и оружия, захватывает их раненых, коих было не меньше, чем убежавших, и, выслав конницу в погоню за рассеявшимися по тропам и лесам, берет в плен много людей. В конце концов, он вторгся уже на земли герников, грабя их безбоязненно, так как никто больше не отваживался вступать в рукопашную схватку. Таковы были деяния Аквилия.
LXVII. Второй же консул Тит Сикций, посланный против вольсков, вторгся на территорию Велитр [70], взяв сильнейшую часть войска. Ведь именно здесь находился командующий вольсков Тулл Аттий, снарядивший отборное войско с намерением сначала нанести ущерб союзникам римлян (подобно тому, как поступил Марций, когда начинал войну), посчитав, что римляне пребывают еще в том же страхе и не пошлют никакой помощи тем, кто подвергается ради них опасности. Когда же войска стали видны и заметили друг друга, то уже без всякой проволочки вступили в бой. 2. А местность между лагерями, на которой должно было произойти сражение, представляла собой неровный во многих частях по своей окружности каменистый холм, где ни одной из сторон не могла пригодиться конница. Римские всадники, заметив это и посчитав позором, если, присутствуя при сражении, не окажут никакой помощи, обратились к консулу, подойдя все вместе, с просьбой позволить им слезть с коней и сражаться пешими, если это предложение покажется ему наилучшим. 3. И тот, изрядно похвалив их, спешивает всадников и, построив рядом, держал при себе для наблюдения и помощи тем, кто окажется в трудном положении: и именно они явились у римлян причиной одержанной тогда весьма блистательной победы. Ибо пехота у обеих сторон была почти равна и по численности людей, и по вооружению и сходна по организации боевого порядка и по ратному опыту как в атаках и отходах, так и, с другой стороны, в нанесении и отражении ударов. 4. Ведь вольски изменили всю свою военную тактику, после того как командующим у них побывал Марций, и перешли к обычаям римлян.
Итак, большую часть дня фаланги оставались на том же месте, сражаясь с одинаковым успехом, и неровный характер местности предоставлял обоим противникам много преимуществ друг перед другом. Римские же всадники разделились на две части – одни атакуют врагов в бок с правого фланга, а другие, обойдя вокруг, нападают через холм на задних воинов. 5. В итоге, одни из них метали в вольсков копья, а другие разили противников более длинными всадническими мечами в предплечья и наносили удары по локтям, так что у многих отсекали руки вместе с самой одеждой и защитным вооружением и многих сильными ударами в колени и лодыжки с наилучших позиций повергали полумертвыми на землю. 6. И вольсков обступила со всех сторон опасность: ведь с фронта их теснили пехотинцы, а с флангов и тыла всадники. Так что сверх возможного выказав себя доблестными мужами и явив много примеров отваги и опыта, почти все стоявшие на правом фланге вольски были убиты. Когда же воины, выстроенные в центре боевого порядка и на другом крыле, увидели, что правый фланг смят и римские всадники таким же образом атакуют их, то, развернув отряды, стали медленно отступать в лагерь, а римские всадники, соблюдая строй, преследовали их.
7. Но как только они оказались близ укреплений, начинается иное сражение – жестокое и с переменным успехом, ибо всадники пытались во многих местах лагеря взобраться на палисады. И поскольку римлянам приходилось тяжко, консул, приказав пехотинцам принести валежник и засыпать рвы, первым устремился по сделанному проходу с лучшими из всадников к самым укрепленным воротам лагеря. Оттеснив тех, кто сражался перед ними, и взломав решетки ворот, он проник внутрь укреплений и стал ожидать подхода своих пехотинцев. 8. Здесь Тулл Аттий с самыми бравыми и отважными воинами из вольсков нападает на него и после ряда блестящих подвигов (ведь в битвах он был очень храбрым бойцом, но неспособным полководцем) в конце концов погибает, измученный усталостью и множеством ран. Остальные же вольски после взятия лагеря либо погибли в сражении, либо, бросив оружие, стали умолять победителей о пощаде, но лишь немногие спаслись бегством домой.
9. Когда же в Рим прибыли отправленные консулами вестники, огромнейшая радость охватила народ, и тотчас богам назначили благодарственные жертвоприношения, а консулам предоставили честь триумфа, однако не одну и ту же обоим, но Сикцию даровали более почетный триумф, поскольку решили, что он освободил государство от большего страха, уничтожив дерзкое войско вольсков и убив их командующего. Итак, он въехал в город с добычей, ведя пленников и сражавшееся вместе с ним войско, сам стоя на колеснице, запряженной конями в золотой сбруе, облаченный в царское одеяние, как предписывает обычай относительно больших триумфов. 10. Аквилию же предоставили малый триумф, который они называют овацией (а у меня было ранее показано [71], какое отличие он имеет от большого): он вошел в город пешим во главе остальной процессии. Так закончился этот год.
{70 Более тридцати пяти километров.}
{71 Дионисий. V. 47.}
LXVIII. Принявшие от них консульскую власть Прокуд Вергиний и Спурий Кассий, назначенный тогда консулом в третий раз [72], собрав войска из граждан и союзников, также выступили в поход: Вергиний – против общин эквов, а Кассий – против общин герников и вольсков, жребием распределив кампании между собой. В итоге эквы, укрепив города и свезя туда с полей все наиболее ценное, позволили римлянам опустошать их страну и сжигать жилища, так что Вергиний с большой легкостью разорил и разграбил столько их земель, сколько смог, ибо никто не выходил сражаться за них, и увел войско обратно. 2. Также вольски и герники, против которых отправился в поход Кассий, приняли решение пренебречь опустошением своих полей и укрылись в городах. Тем не менее, когда плодородная земля начала подвергаться разорению и к тому же они испугались, что нелегко будет ее восстановить, то не стали упорствовать в прежних намерениях, подвигнутые жалостью и притом не полагаясь на не слишком надежные укрепления, в которых они укрылись, но отправили послов к консулу просить о прекращении войны. Первыми это сделали вольски, и они быстрее получили мир, выдав столько денег, сколько им предписал консул, и предоставив все остальное, что было нужно войску. Кроме того, они согласились подчиниться римлянам, не присваивая себе впредь никаких равных прав. 3. А серники начали вести с консулом переговоры о мире и дружбе позже, когда увидели, что остались в одиночестве. Но Кассий, предъявив послам против них немало обвинений, сказал, что прежде они должны исполнить то, что подобает побежденным и подвластным народам, и тогда только затевать переговоры о дружбе. Когда же послы согласились сделать все возможное и приемлемое, он приказал им внести столько денег, сколько обычно давали воинам с учетом каждого человека для пропитания за шесть [73] месяцев, и продовольствия – за два [74] месяца. 4. А чтобы они имели возможность выполнить эти требования, он предоставил им перемирие, назначив для него определенное количество дней. Когда же герники доставили римлянам все быстро и с усердием и снова отправили послов для переговоров о дружбе, Кассий, похвалив их, отослал к сенату. И сенаторы после длительного обсуждения постановили наладить с герниками дружественные отношения, но на каких условиях заключить с ними договор – пусть определит и установит консул Кассий, а что он решит, то они и утвердят.
{72 486 г. до н.э. Во всех рукописях «Публий» вместо «Прокул». О событиях этого года также см.: Ливии. II. 41. 1–9.}
{73 В рукописях отсутствует (добавлено Силбургом).}
{74 Во всех рукописях: «за месяц» (исправлено Кисслингом).}
LXIX. После этого постановления сената Кассий по возвращении в Рим стал требовать предоставления ему второго триумфа, поскольку, мол, он победил величайшие народы, – скорее из милости вырывая почесть, чем получая ее по праву: ведь он, не захватив приступом ни единого города и не обратив в бегство войско врагов в полевом сражении, каким-то образом должен был доставить в Рим пленников и трофеи, чем украшается триумф. Потому-то данный поступок впервые принес ему славу человека заносчивого и имеющего уже образ мыслей, совершенно несхожий с остальными согражданами. 2. Добившись же, чтобы ему дали триумф, Кассий представил договор с герниками. Однако тот был списан с имевшегося договора с латинами, чем самые старшие и уважаемые сенаторы были весьма недовольны и стали с подозрением относиться к Кассию, не желая, чтобы чужеземцы герники получили равную честь с родственными латинами и чтобы те, кто не сделал вообще никакого добра, пользовались той же самой благосклонностью, как и явившие много примеров доброжелательства. Возмущало их и высокомерие Кассия, который, будучи почтен сенатом, не воздал ему равного уважения и представил договор, составив его не в соответствии с общим мнением всех сенаторов, но как самому было угодно. 3. В самом деле, иметь удачу во многих предприятиях было всегда для человека делом опасным и пагубным, ибо для многих это становится скрытой причиной безрассудной гордыни и подспудным основанием желаний, выходящих за пределы человеческой природы, что случилось и с данным мужем. Ведь будучи единственным из современников удостоен государством трех консульств и двух триумфов, он стал вести себя высокомернее и возымел сильное стремление добиться монархической власти. Сознавая же, что для добивающихся царской или тиранической власти самым легким и безопасным путем из всех является привлечение плебса на свою сторону всякими благодеяниями и воспитание у него привычки кормиться из рук раздающего общественную собственность [75], он обратился к этому способу. И немедленно, никому не сообщив о своем замысле, он решил раздать народу некую обширную общественную землю, которая прежде была заброшена и затем занята самыми богатыми гражданами. 4. И если бы, дойдя до этого, Кассий сим и удовольствовался, то дело у него, пожалуй, пошло бы в соответствии с замыслом. Теперь же, стремясь к большему, он поднял немалую смуту, из-за которой с ним приключился несчастливый конец. Ведь, включая в список на раздел земли и латинов, и даже герников, только что допущенных к римскому гражданству, он хотел расположить эти народы в свою пользу.
{75 Ср.: Аристотель. Афинская полития. 27. 4.}
LXX. Замыслив это, на следующий день после триумфа Кассий созвал плебс на сходку и, взойдя на ораторскую трибуну, как по обычаю поступают справившие триумф, сначала дал отчет о совершенном им, где основным было следующее: 2. он, впервые получив консульство, победил в сражении племя сабинян, претендовавшее на верховенство, и вынудил его подчиниться римлянам [76], а будучи выбран консулом во второй раз, обуздал внутреннюю смуту в государстве и вернул народ на родину [77]; с латинами же, которые, являясь родственными римскому народу, все же всегда завидовали ему из-за власти и славы, он установил дружественные отношения, предоставив им гражданское равноправие [78], так что более не соперником, но отечеством считают они Рим; 3. назначенный на ту же самую должность в третий раз, он и вольсков заставил стать из врагов друзьями, и осуществил добровольное подчинение герников – племени многочисленного, храброго и имеющего, поскольку оно находится рядом с римлянами, наибольшие возможности причинять величайший вред и приносить величайшую пользу. 4. Изложив все это и тому подобное, он просил народ обратить на него внимание как на человека, который, в отличие от всех остальных, заботится об общественном благе и будет заботиться в дальнейшем. А в заключение речи он сказал, что окажет народу столь многочисленные и столь великие благодеяния, что превзойдет всех, кого восхваляли за дружественное отношение и покровительство плебсу, и добавил, что сделает это в ближайшее время. 5. Итак, распустив собрание и не отложив дела даже на незначительный срок, он на следующий день созвал на заседание сенат, который был встревожен и перепуган сказанными им словами. И прежде чем приступить к какому-либо иному делу, он стал публично излагать сохранявшийся перед народным собранием в тайне свой замысел, предлагая сенаторам, – поскольку простой народ оказался весьма полезен государству, содействовав как в защите свободы, так и в управлении другими народами, – в свою очередь проявить заботу о нем, наделив его землей, которая, будучи захвачена на войне, лишь на словах являлась общественной, а на деле принадлежала самым наглым из патрициев, занявшим ее без всякого законного основания. Кроме того, он предложил, чтобы стоимость хлеба, посланного им в качестве дара тираном Сицилии Гелоном, – который бедняки получали за деньги, хотя следовало разделить между всеми гражданами бесплатно, – купившим его была возмещена из тех средств, которые имела казна.
{76 См.: Дионисий. V. 49. 1–3.}
{77 См.: Дионисий. VI. 49–96, но там нет ни слова об особых заслугах Кассия в деле примирения с плебеями.}
{78 См.: Дионисий. VI. 95. 1–2}
LXXI. Конечно, сразу же, еще когда Кассий говорил, поднялся большой шум, поскольку все сенаторы были недовольны его речью и отказывались терпеть ее. А когда он закончил, то рьяно обвинять Кассия в разжигании мятежа стал не только его коллега по консульству Вергиний, но и самые старшие и почтенные из остальных сенаторов, в особенности же – Аппий Клавдий. И до позднего часа они, вне себя от ярости, продолжали бросать друг другу самые резкие упреки. 2. А в следующие дни Кассий, постоянно созывая народные сходки, старался склонить плебс на свою сторону: произносил речи в пользу наделения землей и ревностно обвинял своих противников. Вергиний же, собирая ежедневно сенат, со своей стороны готовил, с общего согласия патрициев, законные меры предосторожности и законные преграды замыслам Кассия. 3. И у каждого имелся многочисленный отряд сторонников, сопровождавших и охранявших его: неимущие, грязные и готовые отважиться на любую выходку были подчинены Кассию, а самые родовитые и безупречные – Вергинию. 4. Все же некоторое время на народных сходках преобладала худшая сторона, намного превосходя другую, затем установилось равновесие, когда к лучшей части примкнут плебейские трибуны, возможно, в том числе и потому, что они не считали для государства благом, чтобы плебс, развращаемый раздачами денег и разделами общественного имущества, был праздным и испорченным, а возможно – и в силу зависти, поскольку не они, вожди народа, стали инициаторами этого благодеяния, но кто-то иной. Впрочем, ничто не препятствует предположить, что они так поступили и из-за страха, который испытывали вследствие возвышения данного человека, которое сделалось большим, чем это отвечало интересам общества. 5. Во всяком случае, они тут же принялись изо всех сил возражать на народных сходках против вносимых Кассием законов, объясняя народу, что несправедливо, если не только римляне разделят между собой то, что приобретено в ходе многих войн, но равную с ними долю будут иметь и латины, не участвовавшие в этих войнах, и герники, лишь недавно установившие дружественные отношения, коим, принужденным к тому войной, достаточно было не лишиться собственной территории. 6. Народ же, внимая, то присоединялся к доводам плебейских трибунов, осознавая, что причитающаяся каждому доля из общественной земли будет чем-то маленьким и не заслуживающим упоминания, если они разделят ее вместе с герниками и латинами, то менял мнение под влиянием Кассия, демагогически заявлявшего, что плебейские трибуны якобы предают их патрициям и как благовидный предлог для противодействия используют равное участие в разделе герников и латинов. По его словам, он включил это в закон ради усиления бедняков и создания заслона на случай, если кто-нибудь когда-нибудь захочет отнять у них предоставленное, ибо полагал, что лучше и безопаснее многим, получив мало, этим владеть неизменно, чем всего лишиться, понадеявшись на многое.
LXXII. В то время как именно этими доводами Кассий часто переубеждал толпу на народных сходках, один из плебейских трибунов, Гай Рабулей, человек не безрассудный, выступив вперед, пообещал быстро прекратить распрю между консулами и разъяснить народу, что нужно делать. А когда последовало громкое одобрение его слов и после этого воцарилось молчание, он спросил: «Не в том ли, о Кассий и Вергиний, заключается главное в законе – первое, следует ли, чтобы общественная земля была разделена между всеми нами поголовно, а второе, следует ли, чтобы часть ее получили латины и герники?» После того как они согласились, он продолжил: «Что ж, хорошо. Ты, Кассий, желаешь поставить на голосование народа оба эти положения. Ну, а ты, о Вергиний, скажи нам, ради богов, отвергаешь ли только одну часть предложения Кассия, которая касается союзников, считая, что не следует серпиков и латинов уравнивать с нами в разделе, или отвергаешь и другую часть, требуя не разделять общественное имущество даже среди нас самих? Именно на это ответь мне, ничего не утаив». 3. Когда же Вергиний заявил, что возражает только против равного участия латинов и герников, а что касается граждан, – он согласен на раздел, если все примут такое решение, тогда плебейский трибун, «обернувшись к толпе, сказал: «Итак, поскольку одна часть данного предложения одобрена обоими консулами, а другая встречает возражения со стороны одного из них, оба же они равны по власти, и ни у кого нет возможности применить принуждение к другому, давайте сейчас возьмем то, что они оба согласны дать, а в чем они расходятся – отложим». 4. А так как плебс одобрил этот совет как наилучший и стал требовать убрать из закона пункт, разжигающий раздор, Кассий, не зная, что следует делать, – с одной стороны, не желая отказаться от своего предложения, с другой, не имея возможности придерживаться его, ибо противодействие оказывали плебейские трибуны, – распустил тогда народную сходку. В следующие дни он, ссылаясь на болезнь, более не выходил на Форум, но, оставаясь дома, прилагал усилия, чтобы утвердить закон принуждением и силой, и старался пригласить для голосования столько латинов и герников, сколько мог. 5. В итоге, они стали толпами сходиться в Рим, и вскоре город был полон чужеземцев. Увидев это, Вергиний повелел глашатаям возвестить по улицам, чтобы те, кто не проживает в Риме, удалились, и установил им небольшой срок. Кассий же, наоборот, приказал глашатаям объявить, чтобы все имеющие гражданские права оставались на месте, пока закон не будет утвержден.
LXXIII. А поскольку спору не было видно никакого конца, патриции, испугавшись, как бы не произошло похищения камешков для голосования и рукоприкладства, равно как и иных насильственных действий, которые обычно случаются в охваченных междоусобицами народных собраниях при внесении закона, сошлись на сенатское заседание, чтобы обо всем разом посовещаться. 2. Там Аппий, первым спрошенный о своем мнении, отговаривал уступать народу раздел земли, указывая, что праздная толпа сограждан, приученная лакомиться общественным достоянием, станет опасной и бесполезной и никогда уже ничему из общественной собственности – ни из имущества, ни из денег – не позволит остаться общим. Он утверждал, что заслуживает порицания дело, если сенаторы, обвиняя Кассия в дурном и пагубном управлении государством и в развращении народа, сами затем общим решением утвердят эти мероприятия как справедливые и полезные. Аппий предлагал им также обратить внимание на то, что даже признательность от бедняков, если те разделят между собой общественные земли, достанется не тем, кто дал свое согласие и одобрение, но одному Кассию, который выдвинул эту идею и предстал как человек, заставивший сенат против воли одобрить ее. 3. Все это и другое в том же духе высказав, в заключение он посоветовал следующее: выбрать десять [79] человек из самых уважаемых сенаторов, которые, обойдя общественную землю, определят ее границы, и если какие-нибудь частные лица, действуя обманом или силой, что-то из нее используют под пастбища или возделывают, пусть члены комиссии, проведя расследование, вернут это государству. А отмежеванную ими землю, разделив на какое будет угодно число участков и разграничив их добротными столбами, он убеждал частично продать, – и в особенности ту, по поводу которой имели место какие-либо разногласия с частными лицами, чтобы у купивших были тяжбы из-за нее с теми, кто предъявит притязания, – частично сдавать в аренду на пятилетний срок; деньги же, поступающие от сдачи в аренду, использовать для снабжения воинов и на оплату тех расходов, которые необходимы для ведения войн. 4. «Ведь ныне, – сказал он, – оправдана неприязнь бедных к богатым, которые, присвоив себе общественное имущество, удерживают его, и нет ничего удивительного, если они считают, что лучше разделить общественные земли между всеми, чем оставить их в руках небольшого числа самых наглых сограждан. Если же они увидят, что те, кто в настоящее время пользуется этими землями, отказываются от них, и общественное имущество становится на самом деле общественным, то прекратят завидовать нам и перестанут желать поголовного раздела земель, осознав, что общее со всеми владение будет выгоднее маленькой доли каждому. 5. Давайте же объясним им, – продолжил Аппий, – какова здесь разница, и что каждый в отдельности бедняк, получив небольшую землицу и (если так случится) имея беспокойных соседей, и сам не будет в состоянии по своей бедности ее обработать, и арендатора, за исключением соседа, не найдет. А если большие наделы, предоставляющие земледельцам разнообразную и выгодную работу, будут сдаваться в аренду государством, то они принесут много дохода. И что для бедняков, когда они отправляются на войну, лучше получать продовольствие и жалование из общественного казначейства, чем всякий раз уплачивать в казначейство из собственного имущества, тогда как порой их средства к жизни бывают скудными, а добывание этих денег еще более обременит их».
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |