- Отнесись к этому, как к перераспределению богатств. Мой отец – богатая сволочь, он не заслуживает того, что имеет. Ты – бедный и достойный. Это вроде того парня, который воровал у богатых и отдавал все бедным. Вроде даже книжка про это была.
Я заметил Пилота, сидящего у ноги Уилла. Я протянул к нему руку и помахал, подзывая, чтобы он подошел ко мне поближе.
- Я же все равно учусь. Я прочитал про Квазимодо, про Призрака Оперы, Франкенштейна. Теперь вот читаю Портрет Дориана Грея.
Уилл улыбнулся:
- Похоже, тут наметилась тенденция.
- Да, тема одна – темнота, люди, живущие в темноте, - я все еще пытался подозвать Пилота, помахивая рукой, тупая псина не двигалась с места.
- Может и так, если бы мы обсуждали книги. У тебя есть вопросы о…
- Этот парень, Оскар Уайльд, - голубой?
- Видишь? Я так и думал, что твоя проницательность и острота ума приведут к…
- Не надо меня дурить, Уилл. Так голубой?
- Насколько это известно – да, - Уилл дернул Пилота за ошейник. – Этот пес к тебе не подойдет, Адриан. Валяясь в кровати в пижаме в час дня, ты вызываешь у нас обоих отвращение.
- С чего ты взял, что я в пижаме? – так оно и было.
- Запах чувствую. Пес его определенно чувствует. И нам обоим противно.
- Ладно, оденусь через минуту. Счастлив?
- Буду, если не забудешь принять душ.
- Ладно, ладно. Ну, расскажи мне об Оскаре Уайльде.
- Его осудили за интрижку с сыном лорда. Отец юноши заявил, что Уайльд принудил его сына к отношениям. Он умер в тюрьме.
- Я в тюрьме, - сказал я.
- Адриан…
- Это правда. Когда ты ребенок, все вокруг твердят тебе, что важно то, что у тебя внутри. Внешность не имеет значения. Но это ложь. Парни вроде Феба из Горбуна, или Дориана, или старого Кайла Кингсбери – они могут быть совершенными подонками с женщинами, но им это все сойдет с рук, потому что они красивы. Быть уродливым значит быть в своего рода заточении.
- Я не верю в это, Адриан.
- У слепого парня проклюнулась проницательность. Ты можешь верить, можешь не верить, но это правда.
Уилл вздохнул:
- Мы можем вернуться к книге?
- Цветы умирают, Уилл.
- Адриан, если ты не прекратишь спать целыми днями и не дашь мне возможности учить тебя, я уйду.
Я уставился на него. Я знал, что он злится на меня, но я никогда не думал, что он может уйти.
- Но куда же ты пойдешь? – спросил я, - это должно быть трудно найти работу, когда ты… ну, когда ты…
- Трудно. Люди думают, что ты ограничен в возможностях, и не хотят рисковать. Не хотят брать на себя ответственность. Однажды на собеседовании парень сказал мне: «А что если вы споткнетесь и заденете ученика? Или ваша собака кого-нибудь укусит?»
- Поэтому ты начал учить лузеров вроде меня.
Он не кивнул и не сказал «да». Он сказал:
- Я очень много учился, что иметь возможность работать, чтобы не зависеть ни от кого. Я не мог допустить такого.
Он говорил о моей жизни. Именно это я и делал, сидел на шее у отца, и так оно будет и дальше, если я не сниму проклятие.
- Ты должен делать то, что считаешь нужным, - сказал я, - но я не хочу, чтобы ты уходил.
- Есть решение. Мы можем вернуться к нашим регулярным занятиям.
Я кивнул:
- Завтра. Не сегодня, но завтра. Мне кое-что нужно сделать сегодня.
- Уверен?
- Да. Завтра, я обещаю.
Я знал, что мои дни, когда я мог свободно выходить во внешний мир, подходят к концу. Становилось холоднее, и мое пальто уже не казалось странным выбором для одежды, я все меньше походил на бездомного. В последнее время я все чаще ловил на себе взгляды, и меня спасали только мои быстрые рефлексы, благодаря которым прохожие, решавшие взглянуть в мою сторону еще раз, наталкивались только на мою спину, и любые их мысли об увиденной морде монстра становились игрой воображения. Мне не стоило так рисковать. Я начал выходить еще позже, когда на улицах и в метро было меньше всего народа, когда было маловероятно, что меня поймают. Но этого было недостаточно. Мне хотелось быть частью жизни на улицах. Но теперь я дал обещание Уиллу. Я не мог не спать всю ночь и учиться днем. Но я не мог позволить Уиллу уйти.
Зима будет долгой. Но я знал, что сегодня могу выйти безбоязненно. Сегодня был один единственный день в году, когда я не вызову подозрений. Хэллоуин.
Я всегда любил Хэллоуин. Он стал моим любимым праздником с моих восьми лет, тогда мы с Треем забросали яйцами дверь квартиры старика Хинчи, потому что он отказался участвовать в украшении здания и угощать нас, мы сбежали безнаказанными, потому что были двумя из двадцати с лишним тысяч детей, одетых в костюмы Человека-паука. Если у меня до этого еще были какие-то сомнения, то они полностью исчезли в средних классах школы, когда на своей первой вечеринке я был окружен девочками из Таттла, разодетыми в костюмы французских горничных в сетчатых чулках.
И сейчас он все равно останется моим любимым праздником, потому что сегодня, всего лишь один раз, все будет нормальным. Я на самом деле не думал о том, чтобы встретить девушку, способную снять заклятие. Правда, не думал. Я просто хотел поговорить с девушкой, может быть потанцевать с ней, почувствовать прикосновения к себе, даже всего лишь на одну ночь.
Я стоял перед школой, вечеринка в ней была в самом разгаре. Это была пятая вечеринка, которую я видел, но на входе в некоторые из них были установлены знаки с просьбой не входить в пугающих костюмах. Мне не хотелось, чтобы мое лицо в какой-то момент сочли слишком пугающим. Видимо, я стоял перед частной школой, все дети были аккуратно и чисто одеты, но это школа не дотягивала до Таттла, не имела подобного статуса. Через дверь в спортзал я видел, как люди танцуют в приглушенном свете. Некоторые танцевали вместе, но очень многие кружились в одиночку. Снаружи девушка продавала билеты, но не спрашивала пропуск. Лучше вечеринки для незаконного проникновения и не придумать.
Так отчего бы мне не зайти?
Я стоял в нескольких футах от продавщицы билетов, она была одета в костюм Дороти из Волшебника Страны Оз, но с пурпурными волосами и в татуировках. Я приглядывался к людям, в особенности к девушкам, входящим внутрь. Никто особенно на меня не пялился, так что это было хорошо. Я разглядел все стандартные категории: девушки из группы поддержки, крошки, положившие жизнь на благотворительность, будущие политики и мещане, спортсмены и мальчики для битья. И люди, которых нельзя было отнести ни к одной категории. Я довольно долго стоял у двери, разглядывая их всех.
- Отличный костюм.
Диджей включил песню «Гулянка монстров» и некоторые начали танцевать.
- Эй, я с тобой разговариваю. У тебя и правда классный костюм.
Это была продавщица билетов. Дороти. Вокруг нее стало куда спокойнее, когда все прошли внутрь. Мы были одни.
- А. Спасибо, - впервые за многие месяцы я разговаривал с кем-то моего возраста, - твой тоже классный.
- Спасибо, - она привстала за стойкой, чтобы я смог увидеть подвязки на ее чулках, - я его называю «Стопудово больше не в Канзасе».
Я засмеялся.
- А татуировки настоящие?
- Нет. Но вот волосы я покрасила. Я еще не рассказала маме, что цвет смоется только через месяц. Она думает, что это лак. Очень смешно будет на 75-летии моей бабушки на следующей неделе.
Я рассмеялся. Она неплохо выглядела, а ее ноги в чулках смотрелись очень круто.
- Так чего же ты не заходишь?
Я покачал головой:
- Я жду здесь кое-кого.
Зачем я это сказал? Ведь я прошел проверку. Эта девушка думает, что я всего лишь в очень качественном костюме. Мне стоит купить билет и войти.
- Понятно, - сказала она и посмотрела на часы, - ладно.
Я простоял еще пятнадцать минут, озираясь. Теперь, когда я сказал ей, что жду кого-то, я не мог изменить свою историю, не мог войти. Мне следовало уйти, притворяясь, что я решил прогуляться, потом отойти подальше и больше не возвращаться, уйти в другое место. Но что-то – свет, музыка, танцы внутри – удерживали меня, даже если я не мог войти. Мне и снаружи было неплохо. Холодный ветер приятно обдувал лицо.
- Ты знаешь, что мне больше всего нравится в твоем костюме? – сказала девушка.
- Что?
- Мне нравится, что ты сверху надел обычные вещи, словно ты получеловек, полумонстр.
- Спасибо. У нас недавно было занятие, посвященное монстрам в литературе на уроке английского – Призрак Оперы, Горбун из Нотр-Дама, Дракула. На очереди Человек-Невидимка. В общем, я решил, что будет круто нарядиться человеком, превращенным в монстра.
- Круто. Очень креативно.
- Спасибо. Я взял старый костюм гориллы и поработал над ним.
- А кто ведет эти уроки английского?
- Эмм, мистер… Эллисон, - я пытался определить ее возраст. Моя ровесница, не старше. – Бонусы выпускного класса.
- Надо будет постараться попасть к нему. Мне еще два года учиться.
- Мне… - я чуть было не сказал, что мне столько же, - я, действительно, люблю эти уроки.
Мы постояли еще минуту. В конце концов, она сказала:
- Слушай, обычно я так не поступаю, но похоже, что твоя девушка уже не придет, а моя смена по продаже билетов закончится через пять минут. Пойдешь со мной?
Я улыбнулся:
- Конечно.
- Ого, это натурально пугает.
- Что такое?
- Ну не знаю. Показалось, что твоя маска полностью копирует твою мимику, когда ты сейчас улыбнулся, - она протянула руку. – Бронен Крепс.
Я пожал ее руку:
- Адриан… Адриан… Кинг.
- Совсем, совсем как настоящая, - она говорила о моей руке, - ужас просто.
- Спасибо. Я неделями над ним работал, собирал воедино все детали костюма и все остальное.
- Ух-ты, ты, действительно, очень любишь Хэллоуин.
- Да. Я был застенчивым ребенком, мне нравилось притворяться кем-то другим.
- Ага, мне тоже. Я до сих пор стеснительная.
- Правда? Никогда бы не подумал, после того как ты сама со мной заговорила.
- Ах, это, - сказала она. – Ну, твоя девушка тебя бросила. Так что мне показалось, что я вижу родственную душу.
- Родственную душу, да? – улыбнулся я, - может и так.
- Ох, хватит уже.
Она имела в виду мою улыбку. Она выглядела странновато с белоснежной кожей и пурпурными волосами – она бы никогда не надела пошлый костюм французской горничной. Возможно, ее родители работали в театре или что-то в этом роде. Несколько месяцев назад я бы тут же отшил ее. А теперь я был рад любому собеседнику.
Другая девушка сменила Бронен на ее посту по продаже билетов, и мы отправились танцевать. Теперь, когда она стояла, и я смог отвести взгляд от ее волос, я заметил, что она сделала вырез передника гораздо глубже и расстегнула блузку так, что теперь это выглядело вроде как сексуально. На ее левой груди была татуировка в виде паука.
- Эта мне нравится больше всего, - сказал я, погладив ее, я воспользовался шансом прикоснуться к ней, зная, что она будет думать, что я дотронулся до нее чем-то вроде резиновой перчатки, и не будет возражать.
- Я себе задницу отсидела за все эти часы, - сказала она, - пошли танцевать.
- Сколько времени?
- Почти полночь.
- Ведьминский час, - я вывел ее на танцпол. Быстрая песня, игравшая до этого, сменилась медленной, и я притянул ее поближе.
- И как ты выглядишь на самом деле под всем этим? – спросила она.
- А почему это имеет значение?
- Мне просто интересно, может я видела тебя раньше.
Я пожал плечами:
- Не думаю. Я тебя не помню.
- Может и нет. Ты занят на многих секциях?
- Раньше так и было, - я вспомнил, что говорила Кендра насчет лжи, - но сейчас я в основном читаю. А еще я много занимаюсь садоводством.
- Странно здесь слышать о хобби в виде садоводства.
- Позади моего дома есть небольшой сад. Мне нравится смотреть, как растут розы. Я подумывал о постройке теплицы, тогда я бы и зимой мог наблюдать за ними.
Как только я сказал это, я понял, что хочу осуществить это на самом деле, в реальности.
- Круто. Никогда не встречала парня, интересующегося цветами.
- Всем в жизни необходима красота, - я притянул ее поближе, ощущая ее тепло на своей груди.
- Нет, серьезно, Адриан, как ты выглядишь?
- А что если я выгляжу как Призрак оперы или что-то типа того?
- Хммм… - она засмеялась, - он был очень романтичным – Мелодия ночи и все такое. Я даже хотела, что бы Кристин выбрала его. Я думаю, многие женщины так и сделали бы.
- А если это и есть мое настоящее лицо? – я показал на свою звериную морду.
Она засмеялась:
- Сними маску и дай мне взглянуть.
- А если бы я был красавцем? Ты бы тогда нашла к чему придраться?
- Возможно, кое к чему… - когда я нахмурился, она сказала, - да шучу я. Конечно, нет.
- Тогда это не имеет значения. Пожалуйста, просто танцуй со мной.
Она надулась, но сказала: «Ладно», и мы стали танцевать еще ближе.
- Но как я тебя найду в школе в понедельник? – прошептала она мне на ухо. – Ты мне на самом деле понравился, Адриан. Я хочу тебя снова увидеть.
- Я найду тебя. Я буду высматривать тебя в коридорах и найду…
Она просунула руку за ворот моей рубашки и шарила там, пытаясь нащупать края маски.
- Эй, прекрати!
- Я просто хочу посмотреть.
- Прекрати! – я дернулся от нее, она все еще тянула руку к моей шее.
- Как это…?
- Хватит! – это уже вырвалось рычанием. Теперь люди смотрели на нас, на меня. Я оттолкнул ее, но мы стояли слишком близко, так что она споткнулась и в последний раз попыталась дотянуться до моей шеи. Я схватил ее руку, завернул ей за спину и услышал пугающий треск. А потом она закричала.
Я побежал, ее крики преследовали меня до самого метро.
Медведь: У меня важная новость.
Лягушонок: нчг не слышно от Млчньи
Медведь: Я внутри! Я сплю в доме! Они впустили меня.
Чудовище Нью-Йорка: Кто?!!!
Медведь: Две девушки… они впустили меня.
Лягушонок: Эт здрв мдвд!
Чудовище Нью-Йорка: *страшно завидует*
Мистер Андерсон: Расскажи нам об этом, Медведь.
Мистер Андерсон: Расскажи нам об этом, Медведь.
Медведь: Однажды ночью они впустили меня. Я спал на коврике в ванной. Когда они поняли, что я никого не съем, они разрешили приходить мне каждый день.
Чудовище Нью-Йорка: Это здорово!
Молчунья присоединяется к чату.
Лягушонок: Привет, Молчунья.
Молчунья: Привет, Лягушонок. Привет всем. Ни за что не угадаете, откуда я пишу.
Чудовище Нью-Йорка: откуда? (ты уже разговариваешь со мной или еще злишься?)
Молчунья: Я со всеми разговариваю. Я пишу из его дома!
Лягушонок: Из дома? У всх пхже есть дма
Чудовище Нью-Йорка: Это здорово!
Лягушонок: Я все еще в пруду.
Молчунья: Я встретила его в клубе. Он танцевал со мной. Я не могла говорить, но ему понравилось, как я танцую, хотя ногам было очень больно. Он убедил своих родителей, чтобы они разрешили мне спать у них на диване в кабинете. Мы с ним хорошие друзья, но, конечно, я надеюсь на большее.
Медведь: Конечно.
Молчунья: Мы вместе катаемся на лодке и ходим подолгу гулять.
Медведь: Вот и правильно. Теперь у тебя есть ноги.
Чудовище Нью-Йорка: И как оно?
Молчунья: Мне сложно. Кровь из ног все идет и идет, но я притворяюсь, что все хорошо, я не хочу, чтобы он переживал. Я так его люблю, хотя он и зовет меня болванкой.
Мистер Андерсон: Болванкой?
Чудовище Нью-Йорка: Что за придурок! Ты не дура!
Молчунья: Болванка – это потому что немая, а не тупая. Безмолвная.
Чудовище Нью-Йорка: все равно не нравится.
Молчунья: Я думаю, что все идет хорошо. Простите, что так много говорю о себе. Как дела у всех вас?
Медведь: Ты спишь на диване, а мне приходится спать на коврике!
Лягушонок: Пока никкой надежды, т.е. нджда есть, но не НАДЕЖДА.
Чудовище Нью-Йорка: Согласен. Жду, когда что-нибудь случится.
Глава 4
Незваный гость в саду
(перевод: Августа, Дарья JustShe Буряк)
7 месяцев спустя.
Я достал из комода один лепесток, выкинул его в окно и смотрел, как он падает. Остался один год. С той ночи Хэллоуина я разговаривал только с Уиллом и Магдой. Я ни разу не выходил из дому. Не видел солнечного света, кроме как в розовом саду.
Первого ноября я сказал Уиллу, что хочу построить оранжерею. Я никогда ничего не строил, даже скворечников или салфетниц в лагере. Но теперь у меня не было ничего, кроме времени и отцовской кредитной карты Amex. Так что я купил книги о теплицах, планы теплиц и материалы для постройки теплицы. Мне не хотелось собирать пластиковую дешёвку, и ещё стены должны были быть почти непроницаемыми, чтобы скрывать меня из виду. Я строил оранжерею сам на своем первом этаже, за моей квартирой, она была не меньше ярда по площади. Магда и Уилл помогали во всем, что касалось работы снаружи. Я работал в дневное время, когда соседи в основном были на работе.
К декабрю оранжерея была закончена. Несколько недель спустя, потрясенные внезапной весной, на ветвях начали расти желтоватые листья, потом появились зеленые бутоны. К первому снегу все уже расцвело, и под зимним солнцем красовались алые розы.
Розы стали моей жизнью. Я продолжал добавлять дополнительные грядки и цветочные горшки до тех пор, пока там не оказались сотни растений десятков цветов и различных форм - гибридные сорта чайных и вьющихся роз, фиолетовая роза центифолия величиной с мою вытянутую руку, и миниатюрные крошки едва ли размером с мой ноготь. Я любил их. Я даже не обращал внимания на шипы. Всем живым существам нужна защита.
Я перестал играть в видеоигры, перестал наблюдать за жизнью других через зеркало. Я никогда не открывал окно, никогда не выглядывал наружу. Перетерпев время, отведённое для моих занятий с Уиллом (я больше не называл их репетиторством, так как знал, что никогда не вернусь в школу), я потом проводил оставшуюся часть дня в саду, читая или глядя на мои розы. Книги по садоводству я тоже читал. Чтение оказалось отличным решением для меня, и я изучал лучшие подкормки, подбирал идеальный грунт. Я не проводил опрыскиваний пестицидами, а смывал вредителей с роз мыльной водой, после чего оберегал их от повторного заражения. Но, даже располагая сотнями цветов, я осознавал, что каждое новое утро принесёт ещё одну маленькую смерть – мои розы увядали одна за другой. Конечно, на смену им появлялись другие, но это было не то же самое. Каждая крошечная, расцветавшая навстречу свету жизнь будет существовать только в теплице, а затем погибнет.
В этом смысле мы были похожи.
Однажды, когда я обрезал у вьющейся розы несколько погибших своих дружочков, вошла Магда.
- Я так и думала, что найду тебя здесь, - сказала она. Она принесла с собой метлу и начала подметать опавшие листья.
- Нет, не надо, - сказал я. - Мне нравится это делать. Это часть моей повседневной работы.
- Но мне просто нечего делать. Ты больше не живёшь в своих комнатах, так что нечего убирать.
- Ты готовишь для меня. Ты ходишь в магазин. Ты покупаешь удобрения для цветов. Стираешь мне одежду. Без тебя я не смог бы жить так, как живу.
- Ты перестал жить.
Я срезал с лозы белую розу: – Как-то раз ты мне сказала, что тебе страшно за меня. Тогда я не понял, что ты имела в виду, но теперь понимаю. Ты боялась, что я никогда не буду способен оценить красоту, такую, как эта роза. - Я протянул ей цветок. Мне было трудно делать это – срезать своих любимчиков, зная, что таким образом цветы погибнут быстрее, чем обычно. Но я учился отпускать. Я так многое уже отпустил. – Тем вечером на танцах была девушка. Я подарил ей розу. Она была так счастлива. Я не понимал, откуда столько радости по поводу розы, дурацкой розы, у которой не хватало лепестков. Сейчас я понимаю. Теперь, когда вся красота моей прежней жизни исчезла, я молю о ней, как о пище. Такое прекрасное творение, как эта роза - я почти хочу съесть её, проглотить целиком, чтобы возместить потерянную для меня красоту. Вот такой была и та девушка.
- Но ты не… ты не будешь пытаться разрушить чары?
- Здесь у меня есть всё, что нужно. Мне никогда не снять проклятие. - Я жестом попросил ее дать мне метлу.
Она кивнула мне немного грустно и протянула метлу.
- Почему ты здесь, Магда? – спросил я, подметая. Я уже не раз задавался этим вопросом. - Что ты делаешь здесь, в Нью-Йорке, прибираясь за невежами вроде меня? Разве у тебя нет семьи?
Я мог спрашивать об этом, потому что она знала всё о моей семье, которой у меня больше не было. Она знала, что они меня бросили.
- У меня есть семья в моей стране. Мой муж и я - мы приехали сюда, чтобы заработать денег. Раньше я была учительницей, но такой работы не было. Так что мы приехали сюда. Но мой муж, он не смог получить свою зеленую карту, поэтому ему пришлось вернуться обратно. Я много работаю, чтобы посылать им деньги.
Я наклонился, чтобы собрать листья на совок. - У тебя есть дети?
- Да.
- Где они?
- Растут. Без меня. Теперь они уже старше тебя, и у них есть собственные дети, которых я никогда не видела.
Я поднял опавшие листья. – Тогда тебе известно, каково это – быть одиноким?
Она кивнула головой. - Да. - Она взяла у меня метлу и совок. - Но теперь я уже немолода, и прожила долгую жизнь. Когда я сделала выбор, который сделала, я не думала, что это навсегда. А вот сдаваться, когда ты так молод, это совсем другое дело.
- Я не сдался, - сказал я. – Просто я решил жить ради моих роз.
Тем вечером я разыскал зеркало. Оно было наверху, в одной из комнат пятого этажа, куда я отнёс его и оставил на старинном гардеробе.
- Я хочу увидеть Кендру, - сказал я.
На это потребовалось несколько мгновений, но когда она, наконец, появилась, то казалось, что она счастлива видеть меня. – Давненько не виделись, - сказала она.
- Почему зеркалу надо так много времени, чтобы показать мне тебя, когда других я вижу сразу?
- Потому что иногда я занята тем, что тебе видеть не следует.
- Например? Когда ты в ванной?
Она нахмурилась: - Ведьмовские дела.
- Точно. Понял. - Но на одном дыхании я пропел: - А Кендра на горшке.
- Неправда!
- Тогда что ты делаешь, когда я тебя не вижу? Превращаешь людей в лягушек?
- Нет. В основном я путешествую.
- Американскими Авиалиниями или в астральной проекции?
- С коммерческими авиакомпаниями не всё так просто. У меня нет кредитной карточки. А оплата наличными вызывает подозрения у службы безопасности.
- А тебя есть в чем заподозрить, не так ли? Я так думаю, что, просто пошевелив носом, ты могла бы взорвать самолет или что-нибудь в этом роде.
- Это не приветствуется. Кроме того, я могу путешествовать во времени, если путешествую по-своему.
- Неужели?
- Так и есть. Вот ты говоришь, что хочешь поехать в Париж, чтобы увидеть Нотр-Дам. А как насчёт возможности увидеть его строительство? Или Рим времён Юлия Цезаря?
- Ты можешь делать такое, но не в состоянии отменить заклинание? Эй, а меня ты можешь взять с собой?
- Ответ отрицательный. Если бы я околачивалась там с чудовищем, они бы поняли, что я ведьма. А в те дни ведьм сжигали. Вот почему я предпочитаю этот век. Он безопасней. Люди могут творить всевозможные странные безумства, особенно в Нью-Йорке.
- А ты смогла бы сотворить какое-нибудь другое волшебство? Ты говорила, что сожалеешь о проклятии. Ну, так не могла бы ты сделать мне одолжение в качестве своего рода компенсации за это?
Она нахмурилась. - Например?
- Мои друзья, Магда и Уилл.
- Твои друзья? - она выглядела удивлённой. – А что насчёт твоих друзей?
- Уилл великолепный учитель, но он не может получить хорошую работу по учебной части – в смысле не такую, чтобы вот так, сидеть на одном месте и заниматься со мной - потому что никто не хочет нанимать слепого парня. А Магда по-настоящему тяжко трудится, чтобы посылать деньги своим детям и внукам, которых никогда не сможет увидеть. Это несправедливо.
- Да весь мир просто погряз в несправедливости, - сказала Кендра. - Когда это ты успел стать таким филантропом, Кайл?
- Адриан, а не Кайл. И они мои друзья, мои единственные друзья. Я знаю, что их пребывание здесь оплачивается, но они хорошо ко мне относятся. Ты не можешь отменить то, что сделала со мной, но не могла бы ты сделать кое-что для них - помочь Уиллу снова обрести зрение, и перенести семью Магды сюда, или отправить ее туда, по крайней мере, на каникулы?
Секунду она пристально смотрела на меня, а потом покачала головой. - Это было бы невозможно.
- Почему? Ты же владеешь невероятными силами, разве нет? Или что, есть какой-то ведьмовской кодекс, который говорит, что ты можешь превращать людей в чудовищ, но не можешь помогать людям?
Я думал, что на это ей будет нечего ответить, но вместо этого она сказала: - Ну, да. В некотором роде. Дело в том, что я не могу исполнять желания просто потому, что кто-то о чём-то попросил. Я не джинн. Если я попытаюсь действовать по образу джинна, то в конечном итоге я могу застрять в лампе, как один из них.
- О! Я не знал, что там так много правил.
Она пожала плечами. - Да. Дерьмово.
- Значит, в первый же раз, когда я хочу чего-то для кого-то другого, я не могу это получить.
- Я же согласилась уже, что это паршиво. Подожди минутку. - Она потянулась и достала толстую книгу. Пролистала несколько страниц. - Здесь говорится, что я могу оказать тебе услугу, только если это связано с тем, что ты должен сделать.
- Например?
- Ну, скажем, если ты разрушишь наложенное мной заклятие, то я тоже помогу Магде и Уиллу. Так прокатит.
- Это все равно, что сказать «нет». Мне никогда не снять проклятие.
- А ты хочешь?
- Нет. Я хочу быть уродом всю свою жизнь.
- Урод с прекрасным розарием …
- …всё равно урод, - закончил я. – Да, мне нравится садоводство. Но если бы я нормально выглядел, я бы точно так же занимался садом.
Кендра не ответила. Она снова просматривала свою книгу. Потом приподняла бровь.
- Теперь-то что?
- Может, всё не так безнадежно, - сказала она.
- Нет, всё именно так.
- Я так не думаю, - сказала она. – Иногда могут происходить неожиданные вещи.
Той ночью лёжа в постели и почти засыпая, я услышал шум взлома. Я зажал руками уши, не желая просыпаться. Но потом я услышал звук бьющегося стекла и проснулся.
Оранжерея. Кто-то вторгся в мою оранжерею, мое единственное убежище. Даже не одеваясь, я побежал в гостиную и распахнул дверь, ведущую наружу.
- Кто посмел тревожить мои розы?
Ну и фраза.
Оранжерея купалась в свете луны и уличных фонарей, из-за чего дыра в одной из стеклянных панелей была особенно заметна. В углу притаилась темная фигура. Он выбрал неудачное место, чтобы вломиться - рядом со шпалерой. Она рухнула и теперь лежала на полу, переломанные ветви плетущейся розы валялись в грязи.
- Мои розы! - я бросился на него, и в это же время он бросился к дыре в стене. Но мои ноги зверя были для него слишком быстрыми, слишком сильными. Я вцепился когтями в его бедро. Он завизжал.
- Отпусти меня! - кричал он. - У меня пистолет! Я выстрелю!
- Давай! - Я не знал, был ли я неуязвим для выстрелов. Но меня это не волновало - мой гнев, пульсируя, жидким огнём бился в моих венах, делая меня сильным. Я уже потерял все, что можно было потерять. Если бы я лишился ещё и моих роз, я бы, пожалуй, умер. Я сбросил его на пол, а потом кинулся на него, с силой прижав его руки к земле и вглядываясь в предмет в его руках.
- И вот этим ты собирался меня застрелить? - рыкнул я, взмахнув отобранным у него ломом. Я наставил лом на него. – Ба-бах!
- Пожалуйста, отпусти меня! - вопил он. - Пожалуйста, не ешь меня. Я сделаю всё, что угодно!
И только тогда я вспомнил, как я выглядел. Он думал, что я монстр. Он думал, что мука из его перемолотых костей пойдёт мне на хлеб. А может, я и монстр, может, и пойдёт. Я расхохотался и, кинувшись, схватил отбивающегося от меня человека. Придерживая его руки свободной лапой, я поволок его вверх по лестнице - один пролет, потом второй, направляясь на пятый этаж, к окну. Я выставил его голову наружу. В лунном свете, я мог разглядеть его лицо. Оно показалось мне знакомым. Возможно, я просто видел его на улице.
- Что ты собираешься делать? - ахнул мужчина.
Без понятия. Но я сказал: - Я собираюсь сбросить тебя, подонок.
- Пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Я не хочу умирать!
- Как будто мне есть дело до того, что ты хочешь. – На самом деле я не собирался сбрасывать его. Из-за этого сюда приехала бы полиция со всеми их вопросами, а я не мог этого допустить. Я не мог даже позвонить в полицию, чтобы его арестовали. Но я хотел, чтобы он боялся, боялся за свою жизнь. Он повредил мои розы, единственное, что у меня осталось. Я хотел, чтобы он штаны намочил от страха.
- Я знаю, что тебе плевать! - Мужик дрожал, но не только от ужаса, я понял, что у него началась ломка. Наркоман. Я сунул руку в его карман, уже зная, что найду там наркотики. Я вытащил их вместе с его водительскими правами.
- Пожалуйста! - он по-прежнему умолял. – Позволь мне жить! Я отдам тебе все, что угодно!
- Что у тебя есть такого, что бы я захотел?
Он корчился и думал. - Наркота. Ты можешь оставить себе это всё! Я могу достать тебе ещё - всё, что хочешь! У меня много клиентов.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |