Посвящается Биллу и Бобу 19 страница

Blood Sugar Sex Magik был выпущен 24 сентября 1991 года. “Give it Away” был первым синглом, но радиостанция, на которой должна была выйти эта песня впервые сказала нам “прийти, когда в нашей песне будет мелодия”. Это были плохие новости, потому что как водится, именно эта радиостанция диктовала то, что будет слушать вся Америка. И конечно же, “Give it Away” никогда не была мелодичной. Эта песня для вечеринок.

Незадолго до того, как вышел альбом, мы с Джоном отправились в Европу, чтобы его промоутировать. Фли решил не ехать. Я был удивлен, что Джон решил поехать на эту изматывающую поездку, на которой ты безостановочно путешествуешь от города к городу, разговариваешь часами с самыми крутыми и самыми жалкими изданиями, а все это может свести с ума любого. Ну, так оно и произошло с Джоном.

Из всех нас, я думаю, что Джону пришлось сложнее всего приспособиться к жизни все дома Blood Sugar. Все это время в нем было столько креативности и творчества, что я думаю, он просто не знал, куда девать все это после записи. Дошло до такого, что он просто не мог смотреть на такие вывески как, The Arsenio Hall Show или на рекламу помады. Он хотел быть в мире, где воспевали его собственное творчество. А этого ты точно не найдешь на промо-туре. Все вопросы журналистов, казалось для Джона были тупыми, и он стал угрюмым, злым и темным парнем. Единственная вещь, которая его радовала, это оказаться снова в Лос-Анджелесе, с его новой девушкой Тони.

Джон начал принимать героин. Когда ты впервые делаешь это, а потом перестаешь, а потом чувствуешь себя не очень хорошо, это начинает давить на тебя, и ты думаешь: “Эй! Дома меня ждет моя девочка и дилер. Я могу прожить без немецкой погоды и итальянской еды”. Джон, может быть, вел себя как придурок, но не сложно представить, почему он такой. Тебе надо отвечать на миллион вопросов одного журналиста, понимая, что впереди у тебя еще 14 таких же; журналисты иногда интеллигентные, умные и знающие толк в музыке люди, но иногда есть и невыносимые, и все, что ты хочешь сделать, это врезать им и сказать, чтобы они ушли, потому что они тупые гребанные придурки, и все, про что они хотят, говорят это грубо.

Я помню, когда мы были в Бельгии, мы с Джоном оставались в таком старом красивом отеле. Когда утром мы сдавали номера, Джон выглядел не очень хорошо. Потом парень на ресепшн сказал ему, “Всего две тысячи долларов за телефонный счет”. Он шесть часов говорил с Тони, которая была в Л.А. Когда мы прибыли в Лондон, он подошел ко мне и извинился: “Извини, но я очень хочу уехать. Ты сможешь закончить без меня?” и со скоростью света выбежал из отеля, чтобы поймать следующий самолет в Америку.

Во Франции мы встретились со Стефаном, где я и Линди впервые увидели видео “Give it Away.” Это видео привело меня просто в неимоверный экстаз, оно мне понравилось сразу же и является клипом номер 1 для меня до сих пор. Но у представителей звукозаписывающей компании были сомнения насчет этого видео, боясь, что оно слишком странное для телевидения. Но после того, как K-Rock в Лос - Анджелесе постоянно ротировали эту песню в своем эфире, они допустили его и на тв. Это было рождение нашей музыки в массах.

В те времена явно чувствовалось, что вся музыка 80х постепенна умирала. Попсовые рок-группы, как Warrant, Poison и Skid Row прекратили свое существование; попсовые семейные комедии как Шоу Косби уже надоедали. В воздухе было что-то новое. Я помню как я разъезжал на своем Camaro с открытым верхом, слушая кассетку нового альбома группы, по имени Nirvana, размышляя об этих парнях и откуда они взялись, потому что их песни были просто не от мира сего. Однажды мы готовились к турне, и я увидел по MTV видео группы под названием Smashing Pumpkins. Это была песня “Gish”, и она была настолько красивой и не похожей на то дерьмо, которое обычно играли по MTV. Я позвонил Линди и сказал ему достать Pumpkins для нашего турне.

Потом совершенно из неоткуда, пока мы сидели у Линди в офисе, слушали разные записи, чтобы выбрать еще кого-нибудь для нашего турне, нам позвонил Джек Айронс. Джек попросил нас сделать ему одолжение и послушать кассету новой группы, чей певец Eddie Vedder, был его хорошим другом. Джек встретил Эдди, когда тот был в группе Red Hot Chili Peppers, (нашей копии, которая исполняла наши каверы), фактически изображая меня. Оказалось, что Эдди еще работал на нас техником, когда мы сыграли шоу в Сан-Диего. Новая группа Эдди называлась Pearl Jam. Мы прослушали запись, и эта музыка нам не понравилась, тогда мы были дикими музыкальными снобами. Но эти парни звучали очень качественно и реально, поэтому мы были рады помочь Джеку и приняли Pearl Jam на наше турне для разогрева.

Мы начали турне в Мэдисоне, штат Виконсин. Когда Pearl Jam открыли наше шоу своей песней “Alive”, я понял, что у Эдди великолепный голос и что у них будет золотое будущее. За кулисами, мы подружились со Smashing Pumpkins и оказалось, что они были куда более странными, чем мы представляли себе. Я познакомился с D’Arcy, их басс-гитаристкой, и подумал, что она была привлекательна в таком странном готическом смысле. Джеймс, их гитарист был супер стеснительным и очень спокойным, а Билли Корган, их фронтмен, был веселым и добрым. Но после их выступления, D’Arcy набралась водки. Она была пьяна в ж$пу. Если она таким образом начинала турне, то представьте себе, что было в конце. Наконец, мы вышли на сцену и сыграли кучу песен с Blood Sugar. Мы попытались сыграть “Breaking the Girl” и у нас не получилось, но все остальное прошло отлично.

На протяжении всего турне мы сблизились с обеими группами. Большинство людей скажут вам, что Билли Корган самый сложный и несчастливый человек на свете, но мой опыт с ним был совершенно другим. Я нашел его очень умным и ранимым и очень ироничным. Его и-мэйл когда то звучал так: blackcloud@ blah, blah,blah. Он также был очень хорошим баскетболистом. Мы однажды играли за сценой в Миллуаки во время всяких установок аппаратуры. Мое первое впечатление о нем было такое: “высокий, музыкальный, немного ботаник”, но никак не “игрок”. Но как только мы начали играть, Билли начал забивать в корзину из-за линии.

Все три группы много гуляли вместе, например мы ходили в кино. И Билли никогда не был завистливым, и он всегда поддерживал меня. Но он явно был боссом в своей группе. D’Arcy была милой, но от нее только жди неприятностей. Джеймс тоже не сильно отличался от D’Arcy, но их барабанщик, Джими Чемберлэйн был просто монстром. Слава Богу, что во время того турне я не находился в зависимости, потому что если бы я сидел на наркоте, то он был бы моим дружком по этому делу, и мы бы оба сдохли. Он пил и принимал наркотики как долбаная горилла с огромным сердцем. Я помню, как после таких шоу мы ходили по клубам, особенно в Нью Йорке, и он сидел там, окруженный девочками, у барной стойки, в своем пальто, чувствуя себя на все сто оттого, что он становится известным, что он разъезжает по миру с турне, он сидел там с полными карманами кокаина и героина. Он был настоящим медведем без правил с диким музыкальным талантом. Сейчас с ним уже все хорошо, но у него были свои схватки со своей темной стороной.

Мы много тусовались с Эдди и Джефом Аментом и Стоуном Госсардом из Pearl Jam. Стоун был классным; он очень много стеснялся. Эдди и я стали равными друзьями и между нами не было идиотизма, типа: “о, я вас так давно слушаю”. Мы выступали на одной сцене с самого первого дня и между нами не было никакого конкурирующего эго.

К тому времени как мы добрались до Бостона, шум и гам, который наделали Pearl Jam, был феноменальным. Обычно, к разогреву приходит очень мало людей, но наша публика заполняла весь зал к выступлению Pearl Jam. В тот момент жизни Эдди был рад всему, он был рад играть музыку, которая всем нравится, он сдружился со всеми. Он приехал в Мичиган, чтобы сказать моей маме, какой у нее хороший сын и подружился с Блэки.

Между тем, вышел наш альбом. Впервые, нас серьезно играли на радио и регулярно ротировали по MTV. Мы были на высоте. Все это делало Джона несчастливым. Он начал терять все его веселые персональные качества. Даже на сцене, его обвивала слишком серьезная энергия. Меня сбивало с толку то, каким угрюмым стал его подход к музыке. Чего я не знал, так это то, что он уже тогда размышлял о своем присутствии в группе.

Когда мы с ним разговаривали по душам годами позже, Джон сказал, что он решил, что, покинув группу после успешного альбома, он окажется в очень таинственном положении, когда у тебя есть все возможности делать другие проекты, и при этом не быть частью фабрики звезд. Он чувствовал, что турне отбирает у него это таинственное время. Конечно же, мы ничего этого не знали, потому что Джон постоянно сбегал от нас. На турне он взял с собой Тони, его девушку, и они находились в коконе.

Warner’s были довольным внезапным интересом к альбому, и они незамедлительно начали вести переговоры насчет второго сингла и видео. Мы были как раз по середине своего турне, в Средней полосе Америки, когда к нам приехали представители компании, чтобы обсудить с нами возможность выпуска “Under the Bridge” как наш второй сингл. Эта песня была моим промахом. Иногда я мог ее петь, но иногда я просто не мог попасть в мелодию. В ту ночь у нас была огромная публика, и когда пришло время Under the Bridge, Джон начал играть первые аккорды, но я не смог начать петь. Вдруг, все начали петь там, где я должен был начать. Сначала я был ужасе от того, что испортил песню прямо перед людьми из Warner’s, которые были там специально, чтобы послушать эту песню, но оказалось, что они были в восторге от того, что петь начал не я, а вся толпа. Я извинился за свой промах, но они сказали, “Что? Ты смеешься? Каждый человек в этом зале знает слова этой песни. Это точно будет нашим следующим синглом”.

Я воспринимал наш новый успех как благословление. Я не считал, что мы стали круче, чем мы были, нет, были все теми же парнями, просто наш профессиональный уровень явно повысился. Я чувствовал, что мы должны быть благодарны этому подарку, этой удачи. Мы не “продались”, мы не изменили тому, во что мы верили, мы просто сделали это. Однако Джон находил тот факт, что мы теперь популярны, плохим. У нас постоянно проходили эти яростные дискуссии за кулисами.

“Мы слишком популярны. Мне не нужно быть таким успешным. Я просто рад и горд играть музыку в клубах, как мы это делали два года назад”, говорил Джон.

“Но это не плохо, то что эти люди пришли сюда?”, спорил я. “Давай, черт возьми, сыграем для них. Мы не должны ненавидеть себя и их из-за того, что просто произошло”.

Иронично то, что чем больше он ненавидел то, какими мы стали, тем популярнее мы становились. Чем больше он сопротивлялся, тем больше альбомов мы продавали, чем больше он раздражался количеству людей, пришедших на шоу, тем больше людей приходило.

Мои постоянные споры с Джоном, создавали огромные проблемы в группе, которые причиняли огромные страдания Фли. Фли был занят процессом развода со своей женой, так что весь этот стресс привел к тому, что ему нужно было принимать что-то, чтобы уснуть, принимать что-то, чтобы встать, и что-то в середине дня. Доктора прописывали ему все больше лекарств. То, что могло бы быть самым волнующим моментом в нашей карьере, получилось, в конце концов каким-то странным. Все были на нервах. А Чед оставался Чедом.

Натянутость моих отношений с Джоном достигли точки кипения на шоу в Новом Орлеане. Весь зал был полон - не было свободных мест и Джон стоял там в углу и фактически не играл на гитаре, не было слышно ЧТО он вообще там играет. Мы вышли за кулисы и тут началось.

“Джон, мне посрать, что ты думаешь, о чем ты думаешь, где ты летаешь, но когда мы выступаем и к нам приходит столько народу, которые заплатили за это деньги, которые хотят нас увидеть и услышать, хотят танцевать под наши песни, ты хотя бы должен, черт возьми, просто появиться и отыграть своё!”, кричал я.

“Ну я так не считаю. Я лучше бы играл для десяти человек и бла, бла, бла, бла”. И аргумент продолжался и продолжался. Фли смотрел на нас, думая, “О нет, это должно было произойти. Леди и джентльмены, Правильный - и - Любящий- Контроль - Фрик - Энтони против Ненавистника - Всего - Этого - Джона”. Мы продолжали спорить везде, в ванной, в машине, в холле. В конце-концов мы решили, что каждый останется при своем мнении.

Чем больше мы находились в турне, тем больше народу приходило на наши шоу. К тому времени, как мы добрались да Западного побережья, мы перешли от всяких театров к огромным аренам, так что промоутеры решили, что нам нужно нечто большее, чем Pearl Jam. Второй альбом Нирваны, Nevermind только что произвел огромный фурор, а я был просто без ума от этого альбома и я предложил Нирвану вместо Pearl Jam. Эдди все понимал и таким образом Линди позвонил Нирване, но их менеджеры сказали ему, что это невозможно, они заняты. Тогда я позвонил их барабанщику, Дэйву Гролу.

“Энтони Кидис! Мы обожаем вас парни! Мы выросли слушая вас в Сиэтле”, сказал Дэйв. Он сказал мне, что они только что вернулись с огромного турне, и что Курт Кобейн был не в лучшем состоянии, но он попытается поговорить с ним насчет нашего предложения. Так он и сделал. Итак, Nirvana была с нами, но вдруг Билли Корган вытащил Smashing Pumpkins из договора по турне. Оказалось, что он раньше встречался с Кортни Лав, девушкой Курта, так что он отказывался выступать вместе с Нирваной, к тому же быть у них на разогреве. Таким образом, Pearl Jam вернулись обратно.

Наше первое шоу было на Арене Лос-Анджелеса, и я все пытался заинтересовать Джона и развеселить его, говоря что с нами вместе будет Nirvana, но ему было все равно. “Нирвана, Ширвана, какая на хрен разница?” Позже, он станет огромным их фанатом, но сейчас ему было все равно, хотя он слушал довольно внимательно, когда они открыли свое шоу кавером одной из песен the Who. Для меня это шоу было очень важным, мы играли дома. Перри Фаррел из Jane’s Addiction пришел на шоу в костюме разодетого принца, что для меня тоже символизировало своего рода успех.

В тот вечер я впервые встретил Курта Кобейна. Перед выступлением, я зашел к нему в уборную, чтобы поздороваться, и он был там с Кортни. Он выглядел очень плохо. На нем было разорванное платье, и его кожа выглядела плохой, и было такое ощущение, что он не спал несколько дней, но он был таким прекрасным с другой стороны. Я просто был в восхищении от его присутствия и его ауры. Он был очень добрым. Мы очень мило побеседовал, и я поблагодарил его за то, что он согласился сыграть это шоу.

Я все смотрел на Кортни, потому что точно помнил, что я ее уже откуда то знаю. И потом она начала кричать мне: “Энтони, ты что меня не помнишь? Я обычно подбирала тебя с Мелроуз, когда ты и Ким Джонс испытывали серьезные ломки. Я тогда была танцовщицей, и я одолжила тебе 20 баксов, а ты мне их никогда не вернул”. Пришло время выступления Нирваны, и Курт вытащил себя на сцену, но этот парень, который выглядел как смерть, зажег толпу и сыграл лучшее шоу, которое когда либо вы видели. Их музыкальность, их энергия, их выбор песен как будто бензопилой прорезали атмосферу того вечера.

У нас в кармане было пару трюков. Наше выступление открыл проигрыш Фли, только он был не на сцене, а спускался на нее сверху вниз головой. Джон находился в одном из своих настроений. Он сыграл хорошо, но мы очень мало сообщались во время выступления. А в финале, мы сняли носки, и такое случалось все реже и реже. Следующее шоу было в Дел Маре, городе неподалеку от Сан-Диего. Мы играли в огромном гараже для самолетов (которых конечно же там не было) и снова, Nirvana открывала наш концерт и снова Кобейн разрушил барабанную установку, после чего все просто сошли сума. К тому моменту, когда мы вышли на сцену, в зале не было пустого места, от всей публики исходил прямо пар. Тогда мы сыграли лучше. Было меньше нагрузки, и еще Джон чувствовал себя лучше. Может быть Nirvana его подталкивала. В ту ночь началась моя продолжительная война со звоном в ушах. Чед и я обнялись после шоу за кулисами и мы поняли, что у нас в ушах все звенело. Под конец этого тура, я заработал расстройство ушных барабанок, а это, к сожалению, одно из тех самых заболеваний, которое очень сложно вылечить. Следующей остановкой был славный город Сан-Франциско. Мы останавливались в отеле Финикс, который был прославленным отелем в не очень хороших окрестностях. После шоу, я справил Новый Год, сидя у бассейна с Куртом и Кортни. Мы сидели там примерно час под звездами, просто разговаривая. Я никогда не видет Курта таким расслабленным и, наверное трезвым.

К тому времени как мы прибыли в Салем, Орегон, мои голосовые связки окончательно затихли. Они были как две сосиски, сдавленные друг другом, и я просто не мог издать ни одного звука, так что нам пришлось перенести последние даты на турне по западному побережью. После небольшого перерыва пришла пора турне по Европе. Джон не только продолжал отделяться от группы, но теперь начала страдать его психика. Он проходил через период, когда он был убежден, что его кто то пытается убить каждый день - наш водитель, парень за кассой в макдональдсе, еще кто-то. Я просто уверен, что он действительно в это верил, поэтому нам постоянно приходил убеждать его, что его никто не пытается убить. “Ну не знаю,” говорил он. “Я видел, как наш водитель разговаривал с кем-то на улице, и мне кажется, что он связан с людьми, которые хотят моей смерти”. Я думаю, Джон испытывал старую добрую паранойю на самом экстремальном уровне. Он курил кучу травки и пил литры вина, и он не хотел быть в турне.

Путешествия теперь не были приятными. Мы не собирались вместе в автобусе, чтобы поболтать или послушать музыку, или устроить маленькие соревнования. Автобус стал темным местом, потому что мы разделились на лагеря. Джон взял с собой на турне свою девушку Тони, чем он сломал наш договор про то, что на турне не должно быть жен или девушек. Для нас было не очень хорошо, что он взял ее с собой, потому что из-за этого Джон еще больше отдалялся от нас. Многие сравнивали их отношения с Джоном и Йоко, но это было не правильно. Тони никогда бы и не подумала говорить и отвечать за Джона; она была там, чтобы обниматься с ним и поддерживать его решения. Даже во время самых сильных трений между нами, она просто улыбалась. Так что я никогда не думал, что она становилась между Джоном и группой. Было явно, что все делал Джон, а она просто шла за ним.

Все ухудшалось и дошло до того, что мы с Джоном не разговаривали в автобусе, и даже если мы проходили мимо, мы даже не смотрели друг на друга. Я стал очень зол и грустен и отравлен из-за всего этого. Я вел себя как мудак, Джон вел себя как мудак, и бедный Фли прятался под одеялом, не в способности выдерживать это. Даже Линди, который всегда был спокоен, теперь был в растерянности. Он получал дикие звонки от родителей Джона, умоляющих его помочь Джону, потому что он совершенно потерял себя. Мы не пытались исправить ситуацию, мы просто пытались выдержать неделю за неделей. Теперь, когда я смотрю на это со стороны, для меня странно то, почему еще тогда мы не понимали, что это не приведет к хорошему концу.

Все стало хуже до того, как все стало лучше. Мы прервали наше турне, чтобы вылететь в Нью Йорк в конце февраля, чтобы участвовать в Saturday Night Live. (прим. от переводчика-шоу, которое транслируется по всей Америке в живую, без задержки. Оно существует с незапамятных времен. Обычно это ток шоу, на которое приглашаются разные люди, никакого ведущего нет. Еще туда приглашают на выступление разных исполнителей. От репа до хард рока. Очень популярно.За это выступление группы получают большой гонорар), что было катастрофой от начала до конца. Не пробыли мы там и пяти минут, а Джон уже поссорился со всеми, кто там работает. Музыкальный супервайзер, человек, который работает там уже много лет, подошел к Джону и сделал ему небольшое замечание, на что Джон отвернулся от него и сказал, “Если этот ублюдок скажет мне еще одно слово, я, б*ядь, не буду участвовать в этом гребанном шоу”. Я и так был уже на нервах, потому что мы договорились, что будем исполнять Under the Bridge нашим вторым номером, песня, которая всегда давалась мне с трудом. Я полностью зависел от Джона, от его начала игры. Когда мы репетировали за кулисами, Джон начал играть совершенно не верно, совершенно не ту мелодию, практически переделывая песню для себя и остальных. Я был на нервах. Мы пытались сказать что-то Джону, но он уходил к Тони и закрывался с ней. Но он был за кулисами достаточно долго, чтобы чувствовать себя отверженным, когда к нам пришла Мадонна. Она участвовала в одной из сценок в ту ночь, так что она пришла сказать привет. Я знал ее уже много-много лет, еще с тех пор, когда я пробовался на ее видео “Holiday”, но не прошел, потому что не хотел отстригать свои волосы. Все время, что она пробыла за кулисами, она игнорировала Джона, и он вышел, обиженный тем, что она не поговорила с ним.

Шоу началось, и мы исполнили нашу первую песню “Stone Cold Bush”. Все прошло нормально. Потом пришел черед “Under the Bridge”. С тех пор я слышал, что Джон был на героине на том шоу, но он может быть еще был и на другой планете, потому что он начал играть какое то дерьмо, которое я еще никогда не слышал. Я просто не имел представления, какую песню он играл, в какой тональности и на какой мотив. Он выглядел так, будто был в другом мире. До сегодняшнего дня Джон отрицает, что он играл не ту мелодию. По его мнению, он экспериментировал, чего бы он не делал, если бы мы нормально прорепетировали. Ну, мы не репетировали, но мы были на прямой связи на тв, перед миллионами людей, и это был кошмар. Я начал петь, как мне казалось, в нужной мелодии, но оказалось, что я не мог этого сделать, я не мог поймать момент и линию напева, мне было очень сложно. У меня было такое ощущение, что меня ударяли ножом по спине, у меня было такое ощущение, что меня выставили на посмешище перед всей Америкой, пока этот парень стоял там в углу, в тени, играя какой то “эксперимент”. Я думал, что он делает это специально, просто чтобы поиздеваться надо мной.

Мы закончили песню, и было такое впечатление, что четыре разных человека играли четыре разные песни. В то время я встречался с Софией Копполой, еще одна из моих попыток создать нормальные отношения в тот период жизни. Она была самой крутой девушкой, с которой я встречался, особенно после Кармен, и я сказал ей, чтобы она смотрела это шоу, и я теперь просто умирал. Когда такие вещи случаются, это как будто футболист пропустил хороший шанс забить мяч в ворота: единственная вещь, которая уберет эту боль, это выйти еще раз на поле, сыграть еще одну игру и получить еще один шанс забить этот мяч.

Эта боль оставалась там довольно долго.

Когда мы вернулись в Европу, поведение Джона стало еще хуже. Когда наступал момент для его соло, он мог выдернуть провод из гитары, создать дикий, раздражающий звук, потом если он хотел, он подключал ее обратно, чтобы сыграть припев. По иронии судьбы, после нашего, как мне казалось, неудачного живого шоу на Saturday Night Live, наш альбом взорвал все рейтинги. Может быть, это было совпадение, но может быть, люди услышали что-то прекрасное в этом хаотичном выступлении, что затронуло их.

После того, как мы закончили Европейское турне, мы вернулись домой на две недели перед турне в Гавайи и Японию. Пока мы были дома, в Калифорнии, я очень редко видел Фли, я вообще не видел Чеда. Джон исчез и начал принимать наркотики. Я тусовался с какой-нибудь девочкой, с которой я встречался в то время, хотя в основном я ходил на банальные свидания, и ничего ни с кем не выходило. Из-за наших отношений с Джоном (которых и не было), у меня появилось время в моей жизни для новых людей, таким оказался Джимми Бойл. Он был знакомым Рика Рубина, который был неимоверно похож на Распутина, с настоящей бородой и усами и длинными волосами, как у Иисуса и с сумасшедшими голубыми глазами. Чем чаще мы виделись, тем больше мы понимали, что у нас много общего. Он восстанавливался после наркотической зависимости, он только что развелся с молодой красивой наркоманшей, с которой я тоже встречался. Он тоже был вегетарианцем (я подхватил это от Ione), он любил музыку и он любил бегать за женщинами.

Я пригласил Джимми поехать с нами на Гавайи. Он был очень рад, потому что он очень хотел быть в центре музыки, и конечно же, девочек. Плюс, что тут говорить, мы ехали на ГАВАЙИ. Джон все еще отделялся от нас, пока мы были на Гавайях. Дела у нашего альбома шли хорошо, лучше чем у других наших альбомов, но все же они шли всего лишь хорошо, еле-еле входя в Топ 40. Но когда мы были на Гавайях, нам позвонил Линди и сказал, “Парни, я не знаю, как вам сказать, но наш альбом на высоте. На следующей неделе он на восьмом месте”. Для меня, это было поводом для праздника, точно также как и для Фли, но для Джона это было кошмаром.

Вся наша поездка кишела горячими гавайскими девочками, и всем было весело, светило солнце и океан был теплым. Бойл и я делили комнату, и в четыре часа утра, когда мы спали к нам постучались. Я пошел открыть дверь, и на пороге стояла молодая гавайская дева.

“Я могу зайти?” - спросила она.

“Ну, мой друг спит. Это не очень хорошая идея, сейчас четыре часа утра”, напомнил ей я.

“Правда, я не могу зайти?”

“Хм, такая неудобная ситуация”. И прямо там, в холле отеля, она упала на колени и отсосала у меня. Джимми так завидовал. “Я не могу в это поверить. Ты, б*ядь, слышишь стук в дверь по середине ночи, ты открываешь дверь, и самая красивая девушка на этом острове опускается на колени и отсасывает у тебя. Что это? Что я такого плохого сделал в своей жизни, чтобы не удостоиться такого внимания?”

Чаще всего, Фли самый избалованный ребенок в группе, но мы с ним поговорили в Санта Монике и он сказал, “Знаешь Энтони, этот альбом идет так хорошо, мне кажется, ты становишься эгоистом”.

“Я? Я? Это ты эгоист. Посмотри на свое эго”, предложил я.

Я уверен, что тогда я действительно был эгоистом, что было для меня самого незаметно, но не было такого ощущения, что это продлиться долго. Дело в том, что еще задолго до того, как мы стали популярны, я развил чувство возвышения. У меня было излишнее, недозволенное, необоснованное чувство возвышения еще с детства. В младших классах, я всегда считал, что я должен был быть президентом школы и что я каким то образом был выше законов школы, и что я мог ломать все правила. Когда я переехал к своему отцу, он был очень высокомерным, и это передалось мне. Я крал, потому что у меня присутствовало это высокомерие. Я понимаю, когда людей называют холодными и жестокими криминалами, я помню, что в тот период моей жизни я не думал про последствия и о других, я думал только о себе. А последствиями для меня, являлось то, что я получал что хотел.

Чем богаче и известнее я становился, тем меньше я себя так вел. Очень часто, люди судят о тебе, основываясь на свом представлении того, как ты себя ведешь. Если ты сидишь в комнате, стесняешься и ты не хочешь никакого внимания, и ты не делаешь никаких усилий чтобы подружиться с кем-то. Тогда, кто-то уйдет и скажет: “Этот высокомерный сукин сын, он даже не попытался поговорить со мной”. Ты пытаешься сидеть тихо, чтобы не привлекать к себе много внимания, но они видят в тебе эгоистичного мудака.

Я не думаю, что я стал думать о себе лучше, пока все это происходило; напротив, я думал о себе намного хуже, потому что я потерял ту важную связь с Джоном. Я начал понимать, что я вел себя как придурок, желая чтобы все шло по моим планам, и это стало самой большой занозой в жопе. Я раньше думал, что все будет окей, если Фли будет вести себя нормально, и Джон будет делать все, что я хочу, и это, скорее всего, было самой моей большой ошибкой в то время, думая, что у меня есть план, и если все ему будут следовать, все будет замечательно. И когда я понял все это, братство нашей группы вновь соединилось.

Мы прибыли в Японию в начале мая 1992 года. Джон все еще находился в своем коконе с Тони. И он опять показывал какое-то странное поведение. В ту ночь, перед концертом в Токио, Джон был в лобби отеля вместе с Луи, и он был уверен, что он плохо вооружен против каких-то фанаток и что ему грозит опасность, что его арестуют или депортируют. Вокруг Джона творилось что-то странное и неожиданное. Он был всегда обкуренным, к тому же он серьезно злоупотреблял вином, и через некоторое время, для меня не было странным то, что он постоянно пьян.

На следующее утро, Джон поехал на место концерта с технической бригадой. Линди, Фли, Чед и я приехали позже на следующем поезде. Когда мы прибыли к арене, Марк Джонсон сказал нам, что Джон ушел из группы и что он хочет улететь домой сейчас же. Напомню вам, что впереди у нас еще была Австралия, и это было нашим самым первым австралийским турне. Это было очень важно для нас, потому что эта была земля, которую мы все любили, это Родина Фли, и к тому же там было солнце и много девочек, просто волшебное место. Поэтому паника была в глазах Линди и в наших с Фли сердцах. Мы должны были поговорить с Джоном незамедлительно, несмотря на то, что все уже было ясно.

Мы пришли в его номер.

“Я должен покинуть группу, я должен уйти. Я должен уехать домой прямо сейчас, я больше не могу это делать”, сказал он нам. “Я умру, если я сейчас же не покину эту группу”.

Я увидел взгляд в его глазах, и я знал, что больше нет другого выбора. Не было даже смысла его уговаривать. У меня камень упал с души. Самая последняя вещь в мире, которая я когда либо хотел чтобы произошла, происходила прямо сейчас, но слава Богу он уходил от нас, потому что как бы это ни было больно, понимание того, что больше не придется каждый день бороться, было гораздо приятнее, чем боль и страдания.

Линди не знал, что делать с проданными билетами. Наконец, мы уговорили Джона сыграть это шоу перед его самолетом домой. Это был самый ужасный концерт во всей моей жизни. Каждая строчка, каждое слово, причиняло боль, зная, что мы больше не группа. Я постоянно смотрел на Джона и видел его мертвые очертания презрения. Иногда, я жалею, что мы не отменили это шоу и не отдали всем деньги за билеты.

Дата добавления: 2015-09-29