Гарри Поттер и Кубок огня 23 страница

— Мы гуляем, — коротко заявил Рон, обращаясь к Злею. — Это пока не запрещено законом?

— Гуляете? Ну и гуляйте! — снова рыкнул Злей и стремительно прошёл мимо. Длинная чёрная мантия развевалась сзади. Каркаров поспешил за Злеем. Гарри с Роном побрели дальше.

— Чего это Каркаров так засуетился? — пробормотал Рон.

— И с каких это пор они со Злеем на «ты»? — задумчиво добавил Гарри.

Они дошли уже до большого каменного оленя, над которым били высокие сверкающие струи фонтана. Над каменной скамьёй высились два огромных силуэта, глядящих на воду в лунном свете. Вдруг до Гарри донеслись слова Огрида:

— Я, как вас увидал, в момент понял, — произнёс он странным глухим голосом.

Гарри с Роном застыли на месте. Как-то сразу им стало понятно, что это не та сцена, на которую можно просто так взять и набрести... Гарри оглянулся назад и увидел, что там, наполовину скрытые в розовых кустах, стоят Флёр Делакёр и Роджер Дэвис. Он похлопал Рона по плечу и дёрнул головой в их сторону, имея в виду, что они могут легко скрыться в том направлении, не будучи замечены (Флёр и Роджер были очень сильно заняты собой), но глаза Рона при виде Флёр в ужасе расширились, он отчаянно затряс головой и затащил Гарри ещё глубже в тень от оленя.

— Что же ви поняли, Ог'ид? — заинтересовалась мадам Максим, и в её низком голосе отчётливо прозвучали мурлыкающие нотки.

Гарри не желал ничего этого слышать; он знал, что Огрид пришёл бы в ужас, узнав, что его подслушивают в такой ситуации (по крайней мере, сам Гарри точно бы пришёл) — если бы это было возможно, он заткнул бы уши пальцами и начал бы громко мычать, но, реально, это был не выход. Вместо этого Гарри попытался заинтересовать себя жуком, ползущим по спине северного оленя, но, к несчастью, жук оказался недостаточно увлекательным существом, чтобы заставить забыть о следующих словах Огрида:

— Я просто понял, что... что вы такая же как я... у вас это кто, мама или папа?

— Я... не понимаю, о чём ви, Ог'ид...

— У меня — мама, — тихо сказал Огрид, — она была одна из последних в Британии. Яс'дело, я её не больно-то хорошо помню... ушла она от нас, понимаете. Мне тогда было три. Не было у неё материнских чувств... Ну, да у них это не в натуре, правда? Не знаю, чего с ней сталось... может, уж померла, откуда мне знать...

Мадам Максим промолчала. И Гарри, вопреки всем своим намерениям, оторвался от изучения жука и, глядя поверх оленьих рогов, стал слушать... раньше Огрид никогда не вспоминал о своём детстве.

— Отцу она разбила сердце. Он был маленький такой, папаша мой. К шести годам я уж мог его поднять и поставить на комод, когда он меня уж очень доставал. Он тогда хохотал... — голос Огрида сорвался. Мадам Максим слушала неподвижно, видимо, глядя на воду. — Папаша растил меня один.... а потом помер, как раз когда я в школу пошёл. Там уж мне самому пришлось пробиваться. Думбльдор очень мне помог. Очень он ко мне добрый...

Огрид достал большой шёлковый платок в горошек и трубно высморкался.

— Ну да неважно... хватит про меня-то уж. А вы? У вас-то это с какой стороны?

Мадам Максим вдруг вскочила со скамьи.

— Становится прохладно, — произнесла она — но, что бы там не происходило с погодой, она не была такой холодной, как её голос. — Думаю, мне пора.

— А? — тупо отозвался Огрид. — Нет, не уходите! Я ж раньше никогда не встречал... других!

— Каких таких дгугих? — ледяным тоном осведомилась мадам Максим.

Гарри, например, сразу понял, что Огриду лучше бы не отвечать; он стоял, сжав зубы, и изо всех сил надеялся, что тот промолчит — но всё было напрасно.

— Других полугигантов, конечно же! — воскликнул Огрид.

— Да как ви смеете! — завизжала мадам Максим. Её визг трубным гласом прорезал мирную тишину ночи; Гарри услышал, как сзади Флёр с Роджером отскочили от розового куста. — Мне ещё никогда не наносили такого оскогбления! Полугигант? Муа? У меня... у меня.... пгосто шигокая кость!

Она сорвалась с места, распугивая с кустов разноцветные облачка фей. Огрид оторопело сидел на скамейке и глядел ей вслед. Было слишком темно, и выражение его лица нельзя было различить. Затем, минуту или даже больше спустя, он встал и побрёл прочь, не к замку, а через чёрный двор по направлению к своей хижине.

— Всё, — сказал Гарри, — пошли...

Но Рон не шевелился.

— Что такое? — спросил Гарри, поглядев на него.

Рон повернулся к Гарри с самым серьёзным видом.

— Ты знал? — прошептал он. — Что Огрид полугигант?

— Нет, — пожал плечами Гарри, — а что такого?

По тому, каким взглядом ответил ему Рон, он сразу понял, что в очередной раз продемонстрировал полную неосведомлённость в делах колдовского мира. Воспитанный Дурслеями, Гарри не имел ни малейшего представления о таких вещах, которые для колдунов являлись само собой разумеющимися, правда, чем дальше Гарри учился в школе, чем реже сталкивался с подобными явлениями. Но сейчас было ясно, что ни один нормальный колдун не сказал бы: «а что такого», узнав, что у одного из его друзей мать была гигантесса.

— Объясню в замке, — еле слышно сказал Рон, — пошли...

Флёр с Роджером куда-то скрылись, возможно, в некую более уединённую кущу. Гарри с Роном вернулись в Большой зал. Парватти с Падмой сидели теперь очень далеко, окружённые целой толпой бэльстэковских мальчиков, а Гермиона снова танцевала с Крумом. Гарри и Рон выбрали столик подальше от танцевальной площадки и сели.

— Итак? — понукнул Гарри Рона. — Что за дела с этими гигантами?

— Ну, они... они... — Рон мучительно подыскивал слова, — не очень хорошие, — неловко закончил он.

— Ну и что? — не понял Гарри. — Огрид-то сам хороший!

— Я знаю, но... чёрт, неудивительно, что он держит это в секрете! — Рон покачал головой. — Я-то всегда думал, что он в детстве попался под злое Дутое заклятие... не хотел спрашивать...

— Но кому какое дело, что его мать гигантесса? — спросил Гарри.

— Ну... его знакомым — никакого, они же знают, что он неопасный, — медленно проговорил Рон. — Но только... Гарри, понимаешь, они злые, гиганты. Как сказал сам Огрид, это у них в натуре, они как тролли... им просто нравится убивать, и всё. Правда, в Британии их не осталось.

— А куда они делись?

— Они так и так вымирали, а потом ещё многих поубивали авроры. Впрочем, считается, что за границей они ещё есть... скрываются в горах...

— Не знаю в таком случае, кого хочет обмануть Максим, — Гарри посмотрел на печальную мадам Максим, сидящую за судейским столом. — Если Огрид полугигант, то она уж точно. Широкая кость... шире кости только у динозавра.

Остаток бала Гарри с Роном, не имея ни малейшего желания танцевать, провели в уголке за обсуждением гигантов. Гарри старался не замечать Чу и Седрика. Когда он их видел, у него появлялось желание хорошенько что-нибудь пнуть.

В полночь Чёртовы Сестрички прекратили играть, и их проводили очень громкими аплодисментами. Потом все двинулись к вестибюлю. Многие выражали сожаление, что бал не продлился дольше, но Гарри с радостью думал о том, чтобы пойти спать, на его взгляд, вечер был не такой уж замечательный.

В вестибюле Гарри с Роном увидели Гермиону, прощавшуюся с Крумом, который должен был возвращаться на дурмштранговский корабль. Она очень холодно посмотрела на Рона и молча прошла мимо него к мраморной лестнице. Гарри и Рон направились следом, но на полдороге кто-то вдруг окликнул:

— Эй! Гарри!

Это был Седрик Диггори. Чу ждала его внизу, в вестибюле.

— Да? — холодно ответил Гарри, а Седрик уже взбегал к нему по лестнице.

По виду Седрика было ясно, что он не хочет говорить в присутствии Рона. Тот недовольно пожал плечами и продолжил подниматься.

— Слушай, — Рон уже отошёл, но Седрик всё равно понизил голос. — Я перед тобой в долгу за подсказку про драконов. Так вот, про золотое яйцо... Твоё вопит, когда его открываешь?

— Да, — кивнул Гарри.

— Так... прими ванну, ладно?

— Что?

— Прими ванну и возьми... м-м-м... яйцо с собой и... м-м-м... хорошенько всё обдумай в горячей воде. Это поможет тебе... сосредоточиться. Поверь мне.

Гарри молча смотрел на него.

— И знаешь что? — добавил Седрик, — пойди в ванную комнату для старост. На пятом этаже, четвёртая дверь налево от статуи Бориса Бессмысленного. Пароль «хвойный освежающий». Ну всё, мне надо идти... хочу попрощаться...

Он ещё раз улыбнулся Гарри и помчался вниз по лестнице к Чу.

Гарри одиноко отправился в гриффиндорскую башню. Очень странный совет. Как ванна может помочь ему разгадать загадку воплей яйца? Может, Седрик старается ему помешать? Или хочет выставить его дураком, чтобы в сравнении с ним понравится Чу ещё больше?

Толстая Тётя и её приятельница Ви клевали носом. Гарри пришлось громко проорать: «Китайские фонарики!», иначе они никак не хотели просыпаться, но, когда он наконец разбудил их своим криком, обе были жутко недовольны. Он вскарабкался в общую гостиную и обнаружил там жуткую сцену. Рон и Гермиона, стоя на расстоянии десяти футов друг от друга с багровыми от крика лицами, страшно скандалили.

— Знаешь что? Знаешь что? Раз тебе всё это так не нравится, ты же знаешь, что нужно делать? Знаешь? — орала Гермиона. Её элегантный пучок растрепался, лицо перекосило от злости.

— Ах, вот как? — орал в ответ Рон. — И что же это такое мне надо делать?

— Когда в следующий раз будет бал, пригласить меня раньше других и не в качестве спасительной соломинки!

Пока Рон, наподобие золотой рыбки, вынутой из аквариума, открывал и закрывал рот, Гермиона развернулась на каблуках и бросилась к спальням девочек. Рон обернулся к Гарри.

— Это, — потрясённо захлебнувшись, начал он, — это... лишний раз доказывает... она ничего не понимает...

Гарри ничего не сказал. Он слишком ценил их с Роном примерение, чтобы высказывать сейчас своё мнение — но ему почему-то показалось, что в данном случае Гермиона поняла всё куда лучше Рона.

Глава 24

СЕНСАЦИЯ РИТЫ ВРИТЕР

На второй день Рождества все встали поздно. В гриффиндорской гостиной было необычно тихо, ленивые разговоры то и дело прерывались зевками. Густые волосы Гермионы снова распушились. Она призналась Гарри, что, причёсываясь на бал, использовала невероятное количество Гладкукладкеровского прилизелья для волос. «Но уж слишком много возни, чтобы делать это каждый день», — сказала она как бы между прочим, почёсывая громко урчащего Косолапсуса за ушами.

С Роном они, казалось, пришли к молчаливому соглашению больше не обсуждать свои разногласия и общались очень доброжелательно, но как-то формально. Гарри с Роном, разумеется, при первой же возможности доложили Гермионе о подслушанном ими разговоре Огрида с мадам Максим, но на Гермиону новость о том, что Огрид является полугигантом, подействовала совсем не так сильно, как на Рона.

— Я, в общем-то, так и думала, — пожала плечами она. — Понятно, что чистокровным гигантом он быть не может, тогда он был бы футов двадцать ростом. Но, честно сказать, все эти вопли насчёт гигантов — самая настоящая истерия. Не могут же все они быть такими уж страшными... Это такие же предрассудки, как и по отношению к оборотням... расизм, больше ничего.

Рон собрался было сказать что-то ядовитое, но, видимо, не захотел снова ссориться, и поэтому только неверяще покачал головой, когда Гермиона отвернулась.

Между тем, пришло время заняться домашними заданиями, о которых они начисто забыли в первую неделю каникул. После празднеств все ходили какие-то обессилевшие — за исключением Гарри, который понемногу начинал ощущать лёгкое беспокойство.

Оказалось почему-то, что по эту сторону Рождества двадцать четвёртое февраля стало гораздо ближе, а он ещё даже не пробовал разгадать загадку золотого яйца. Поэтому теперь всякий раз, заходя в спальню, Гарри доставал яйцо из сундука, открывал его и внимательно вслушивался в заунывный вой — вдруг в нём отыщется какой-нибудь тайный смысл. Напрягаясь изо всех сил, он старался понять, что (кроме музыкальных пил) ему напоминает этот ужасный звук, но... нет, он никогда не слышал ничего подобного. Тогда он закрывал яйцо, интенсивно его тряс и снова открывал — вдруг звуки переменятся — но они оставались точно такими же. Он пробовал задавать яйцу вопросы, перекрикивая вой, но это не действовало. Однажды он даже швырнул зловредный предмет в другой конец комнаты — не очень, впрочем, надеясь, что это поможет.

Гарри не забыл про намёк Диггори, но, к сожалению, те далёкие от дружеских чувства, которые он испытывал сейчас к Седрику, не позволяли принять от него помощь, по крайней мере, до тех пор, пока оставалась надежда, что удастся обойтись без неё. В любом случае, Гарри считал, что, если бы Седрик и в самом деле хотел помочь, он мог бы выразиться и пояснее. Вот он, Гарри, прямо сказал Седрику, что их ждёт на первом состязании — а тот советует принять ванну! Разве это по-честному? Нет уж, не надо ему такой дурацкой помощи — тем более от того, кто расхаживает по коридорам за ручку с Чу.

А тем временем наступил первый день нового семестра, и Гарри отправился на уроки, нагруженный, как всегда, книжками, перьями и пергаментом. Сосущее беспокойство по поводу неразгаданной загадки висело на нём дополнительной тяжестью, как будто он и яйцо повсюду таскал с собой.

Школьный двор по-прежнему был завален снегом, а окна теплиц так запотели, что на гербологии сквозь них ничего не было видно. В такую погоду никому не хотелось идти на уход за магическими существами, правда, как справедливо заметил Рон, уж драклы их точно согреют: либо будут за ними гоняться, либо подожгут домик Огрида своими взрывами.

Однако, приблизившись к хижине, ребята увидели возле неё пожилую ведьму с коротко стриженными седыми волосами и сильно выдающимся вперёд подбородком.

— Поторопитесь, поторопитесь, колокол прозвенел пять минут назад, — рявкнула она на медленно бредущих по снегу учеников.

— А вы кто? — не очень-то вежливо уставился на неё Рон. — И где Огрид?

— Я — профессор Гниллер-Планк, — светским тоном ответила дама, — временный преподаватель ухода за магическими существами.

— Где Огрид? — громко повторил Гарри.

— Его отстранили, — не вдаваясь в подробности, сообщила профессор Гниллер-Планк.

До Гарри донёсся тихий противный смех. Гарри обернулся — подошли слизеринцы, возглавляемые Драко Малфоем. У всех был довольный вид, новой преподавательнице никто не удивился.

— Сюда, пожалуйста, — пригласила профессор Гниллер-Планк и направилась к загону, где тряслись от холода огромные бэльстэковские кони. Гарри, Рон и Гермиона пошли за ней, на ходу оглядываясь на хижину. Занавески на окнах были задёрнуты. Где же Огрид? Там, внутри, больной и одинокий?

— А что с Огридом? — спросил Гарри, нагнав профессора Гниллер-Планк.

— Тебя это не касается, — ответила она так, как будто он спросил о чём-то неприличном.

— Нет, касается, — с горячностью возразил Гарри. — Что с ним такое?

Профессор Гниллер-Планк словно не услышала. Вдоль загона с зябко съёжившимися бэльстэковскими конями она провела класс к дереву на опушке Запретного леса. К нему был привязан большой красивый единорог.

Девочки заохали от восторга.

— О-о-о, какой он красивый! — прошептала Лаванда Браун. — Откуда она его взяла? Их ведь так трудно поймать!

По сравнению с ослепительно-белым единорогом снег казался серым. Животное нервно било золотыми копытами и запрокидывало назад рогатую голову.

— Мальчикам — отойти назад! — приказала профессор Гниллер-Планк. Она запрещающе выбросила назад руку, при этом больно ткнув Гарри в грудь. — Единороги предпочитают женщин. Девочки — выйдите вперёд. Приближайтесь осторожно... Тихо, тихо, не торопитесь...

Она и девочки медленными шагами направились к единорогу. Мальчики остались стоять у изгороди.

Как только профессор Гниллер-Планк оказалась вне зоны слышимости, Гарри повернулся к Рону:

— Что же с ним случилось? Как ты думаешь, это не дракл?...

— Нет, Поттер, дракл на него не нападал, если ты этого боишься, — раздался вкрадчивый шёпот Малфоя. — Нет. Просто он стыдится показать людям свою громадную противную рожу.

— Что ты хочешь этим сказать? — резко спросил Гарри.

Малфой сунул руку во внутренний карман робы и достал свёрнутый газетный лист.

— Вот, — протянул он. — Жаль тебя огорчать, Поттер...

Гнусно осклабясь, он смотрел, как Гарри схватил газету, развернул её и стал читать заметку. Рон, Симус, Дин и Невилль читали через его плечо. В газете была напечатана статья, предваряемая фотографией Огрида, на которой он имел особенно неблагонадёжный вид.

ГИГАНТСКАЯ ОШИБКА ДУМБЛЬДОРА

Альбус Думбльдор, эксцентричный директор школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц», всегда позволял себе совершенно необъяснимые вольности в подборе преподавательского состава, — писала Рита Вритер, специальный корреспондент. В сентябре этого года в школу в качестве преподавателя защиты от сил зла был принят печально знаменитый Аластор «Шизоглаз» Хмури, помешанный на сглазе экс-аврор. Учитывая дурную привычку Хмури нападать на всякого, кто в его присутствии осмеливается совершить резкое движение, это административное решение вызвало немалое удивление в министерстве магии. В то же время, Шизоглаз Хмури выглядит вполне добропорядочным гражданином в сравнении с тем недочеловеческим существом, которого Думбльдор наначил на пост преподавателя ухода за магическими существами.

Рубеус Огрид, по его собственному признанию, исключённый из «Хогварца» на третьем году обучения, с тех самых пор вёл вполне благополучную жизнь, выполняя обязанности привратника и дворника — работу, предоставленную ему сердобольным Думбльдором. Однако, в прошлом году Огрид умело воспользовался своим таинственным влиянием на директора и, в обход многих более достойных кандидатов, добился получения ещё одной должности — преподавателя ухода за магическими существами.

Мужчина дикарской наружности и пугающих размеров, Огрид использовал своё новообретённое положение с тем, чтобы с помощью разнообразных чудовищных созданий терроризировать вверенных его попечению учеников. Прямо под «невидящим» оком Думбльдора Огриду удалось — на уроках, о которых многие отзываются не иначе как о «страшных» — покалечить многих детей.

«На меня напал гиппогриф, а моего друга Винсента Краббе жутко искусал бешеный скучечервь», — рассказал четвероклассник Драко Малфой. — «Мы все ненавидим Огрида, только боимся кому-нибудь сказать об этом».

При всём том, Огрид не намерен прекращать свою деятельность, направленную на унижение школьников. В беседе с корреспондентом «Прорицательской газеты», состоявшейся в прошлом месяце, он признался, что занимается выращиванием существ, которых он неуклюже окрестил «взрывастыми драклами». Эти существа суть не что иное как в высшей степени опасный гибрид мантикоры и огневого краба. Как мы все знаем, выведение новых пород магических существ является деятельностью, которая должна проводиться под строжайшим контролем со стороны департамента по надзору за магическими существами. Но Огрид, похоже, считает, что всякие «дурацкие ограничения» не для него.

«Ну, я просто позабавился чутка», — отмахнулся он и быстро сменил тему разговора.

В добавление к вышесказанному (хотя и одного этого более чем достаточно), «Прорицательская газета» получила неоспоримые доказательства того, что Огрид не совсем чистокровный колдун — каковым всегда прикидывался. В действительности, он даже не совсем человек. Согласно сведениям, полученным из экслюзивного источника, его мать — не кто иная как гигантесса Фридвульфа, чьё местонахождение в настоящее время неизвестно.

В течение последнего столетия кровожадные и злые гиганты, бесконечно воюя друг с другом, сами довели себя до состояния почти полного истребления. Горстка оставшихся в живых влилась в ряды сторонников Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. На их совести лежат наитягчайшие преступления, совершённые в годы его ужасного правления, в том числе массовые убийства муглов.

Фридвульфа не попала в число гигантов, уничтоженных аврорами, боровшимися против Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. Возможно, она, бежав из страны, примкнула к одному из сообществ гигантов, всё ещё обитающих в горных массивах других стран. Если принять во внимание эскапады сына Фридвульфы на проводимых им уроках, становится ясно, что он в полной мере унаследовал жестокий характер своей матери.

По невероятной прихоти судьбы, Огрид известен тем, что завёл близкую дружбу с мальчиком, который послужил причиной заката власти Сами-Знаете-Кого — и тем самым вынудил мать самого Огрида, также как и остальных приспешников Чёрного Лорда, скрываться в изгнании. Возможно, бедный Гарри Поттер не знает всей правды о своём «большом» друге — однако, удостовериться, чтобы и он, и остальные школьники были предупреждены относительно опасностей, которыми чревата дружба с полугигантами, есть прямая обязанность Альбуса Думбльдора.

Гарри закончил чтение и посмотрел на Рона, разинувшего от удивления рот.

— Как она узнала? — прошептал он.

Гарри беспокоило совсем другое.

— Что ты хотел этим сказать: «мы все ненавидим Огрида»? — бросил он в лицо Малфою. — И что за чушь насчёт того, что его, — Гарри показал на Краббе, — жутко искусал бешеный скучечервь? Да у них и зубов нет!

Краббе тупо лыбился, крайне довольный собой.

— Я рассчитывал положить конец преподавательской карьере этого идиота, — сверкнул глазами Малфой. — Подумать только! А я-то ещё думал, что он в детстве наглотался «Скеле-Роста»... Ну, а уж такое никому из папочек-мамочек не понравится... они забоятся: вдруг он скушает их детушек... ха-ха...

— Ты...

— Вы собираетесь слушать или нет? — донёсся до их ушей голос профессора Гниллер-Планк.

К этому времени возле единорога столпились все девочки. Они осторожно гладили красавца. Гарри повернулся — газетная вырезка дрожала в ходящей от ярости ходуном руке — и невидяще посмотрел на единорога, чьи волшебные свойства в настоящий момент перечисляла профессор Гниллер-Планк — громким голосом, чтобы мальчики тоже услышали.

— Хорошо бы, она осталась! — воскликнула после урока Парватти Патил, когда все они возвращались в замок на обед. — Я даже не думала, что уход за магическими существами может быть таким интересным... за настоящими существами, вроде единорогов, а не за какими-нибудь монстрами...

— А как же Огрид? — напустился на неё Гарри. Они уже поднимались по парадной лестнице.

— А что Огрид? — равнодушно-холодным тоном проговорила Парватти. — Останется дворником.

Со времени бала Парватти вообще была чрезвычайно холодна с Гарри. Наверно, он и правда уделил ей недостаточно внимания, но ведь она и без этого прекрасно себя чувствовала. Во всяком случае, она не забывала уведомить всех и каждого, что в ближайшие выходные встречается в Хогсмёде с мальчиком из «Бэльстэка».

— Урок и правда был очень хороший, — признала Гермиона на входе в Большой зал. — Я не знала и половины тех вещей, которые профессор Гниллер-Планк рассказала про едино...

— Ты на это посмотри! — рявкнул Гарри и сунул ей под нос заметку из «Прорицательской».

В процессе чтения Гермиона всё шире и шире открывала рот. Отреагировала она точно так же, как и Рон:

— Откуда эта жуткая Вритер всё узнала? Не Огрид же ей сказал?

— Нет, конечно, — ответил Гарри, первым подходя к гриффиндорскому столу и в бессильном гневе падая на стул. — Он даже нам не говорил! По-моему, она так обозлилась, что он не наговорил ей всяких ужасов про меня, что взяла и нарыла компромат на него.

— Возможно, она подслушала его разговор с мадам Максим во время бала, — задумчиво произнесла Гермиона.

— Мы её в саду не видели! — возразил Рон. — В любом случае, её больше не пускают в школу, Огрид сказал, что Думбльдор запретил ей...

— А вдруг у неё есть плащ-невидимка, — предположил Гарри, накладывая на тарелку куриную запеканку и в раздражении заляпывая всё вокруг. — Очень на неё похоже, не правда ли, шнырять в кустах и шпионить за людьми.

— Совсем как вы с Роном, — заметила Гермиона.

— Мы не хотели! — возмутился Рон. — У нас не было выбора! И вообще, чего этот дурень взялся вещать про свою мамочку там, где его всякий мог услышать!

— Надо сходить к нему, — решил Гарри. — Сегодня же вечером, после прорицания. Сказать, что мы хотим, чтобы он вернулся... Ты же хочешь, чтобы он вернулся? — прикрикнул он на Гермиону.

— Я... хм... не буду притворяться, было очень приятно для разнообразия побывать на нормальном уроке ухода за магическими существами... но я хочу, чтобы Огрид вернулся, конечно же, хочу! — поспешила закончить Гермиона, испугавшись свирепого взора Гарри.

Таким образом, после ужина все трое снова вышли из замка и по замёрзшему двору направились к хижине Огрида. Постучали. Ответом был гулкий лай Клыка.

— Огрид, это мы! — проорал Гарри, барабаня в дверь. — Открывай!

Но Огрид не отзывался. Было слышно, как Клык, поскуливая, скребётся в дверь, но дверь не открывалась. Они стучали ещё добрых десять минут, Рон даже не поленился сходить постучать в окно, но всё было бесполезно.

— С какой стати он нас-то избегает? — удивилась Гермиона, когда они наконец сдались и пошли назад в школу. — Он же не думает, что для нас это имеет значение. Подумаешь, полугигант!

И всё-таки Огрид, похоже, думал именно так. Всю неделю о нём не было ни слуху ни духу. Он не появлялся ни за едой, ни во дворе, полностью забросив обязанности дворника. На уроках его по-прежнему заменяла профессор Гниллер-Планк. Малфой не упускал ни малейшей возможности поиздеваться над Гарри и его друзьями.

— Скучаешь по своему дружку-полукровке? — шептал он на ухо Гарри в те моменты, когда рядом находился кто-то из учителей, чтобы Гарри не мог ничего сделать. — Льёшь слёзки по человеку-слону?

На середину января был назначен поход в Хогсмёд. Узнав, что Гарри тоже собирается идти, Гермиона выразила крайнее изумление.

— Я-то думала, ты воспользуешься случаем — ведь в общей гостиной никого не будет, — сказала она. — Пора уже начинать думать над яйцом.

— Да я... мне кажется, я уже почти понял, в чём там дело, — соврал Гарри.

— Да ты что? — воскликнула Гермиона, приятно поражённая. — Вот так молодец!

У Гарри в животе что-то сжалось от чувства вины, но он постарался не обращать на это внимания. В конце концов, у него ещё целых пять недель, а это ужас как много... а в Хогсмёде можно встретить Огрида и попробовать уговорить его вернуться...

В субботу он вместе с Роном и Гермионой вышел из замка и по мокрому, холодному двору отправился к воротам. Проходя мимо стоявшего на якоре дурмштранговского корабля, они увидели Виктора Крума. Тот вышел на палубу в одних плавках. Он был очень худенький, но, видимо, куда более крепкий, чем казалось — во всяком случае, он забрался на борт корабля и нырнул прямиком в ледяную воду.

— Во псих! — не выдержал Гарри, наблюдая за пляшущей посреди озера чёрной головой Крума. — Вода же ледяная, сейчас ведь январь!

— Там, откуда он приехал, гораздо холоднее, — ответила Гермиона. — Думаю, ему здесь кажется тепло.

— Да, но тут же ещё гигантский кальмар, — заметил Рон. Но в его голосе не было тревоги — скорее, надежда. Гермиона заметила это и нахмурилась.

— Знаешь, он очень хороший, — пылко заявила она. — Вовсе не такой, как ты думаешь, хоть и из «Дурмштранга». И ему гораздо больше нравится у нас, он мне сам сказал.

Рон промолчал. Со времени бала он ни разу не заговаривал о Круме, но на второй день Рождества Гарри нашёл у него под кроватью оторванную миниатюрную руку в болгарской квидишной робе.

Всю дорогу, пока они шли по слякотной Высокой улице, Гарри внимательно смотрел, не видно ли где Огрида, и, после того как убедился, что Огрида нет ни в одном из магазинов, предложил зайти в «Три метлы».

В кабачке было как всегда людно, но всего лишь один быстрый взгляд позволил Гарри понять, что Огрида нет и здесь. Сердце у него упало. Он вместе с Роном и Гермионой прошёл к стойке, заказал у мадам Росмерты три усладэля и мрачно подумал, что с тем же успехом мог остаться дома и послушать завывания.

— Он что, никогда не ходит на работу? — вдруг прошептала Гермиона. — Смотрите!

Она показала на зеркало за стойкой, и Гарри увидел там отражение Людо Шульмана. Тот сидел в тёмном уголке в компании гоблинов. Шульман очень тихо и очень быстро говорил, а гоблины сидели с весьма грозным видом, скрестив руки.

Вот уж странно, подумал Гарри, что Шульман здесь, в «Трёх мётлах», в выходные, когда даже нет никакого события, связанного с Турниром, и следовательно, ему не нужно выполнять судейские обязанности. Он следил за Шульманом в зеркале. Вид у бывшего Отбивалы был напряжённый, почти такой же, как тогда, в лесу, перед появлением Смертного знака. Тут как раз Шульман бросил взгляд на стойку, заметил Гарри и встал.

— На пару секунд, на пару секунд! — услышал Гарри его бесцеремонные выкрики, обращённые к гоблинам. Шульман подбежал к Гарри. Мальчишеская улыбка вернулась на место.

— Гарри! — воскликнул он. — Как дела? Я надеялся встретить тебя здесь! Ну как, всё идёт хорошо?

— Да, спасибо, — ответил Гарри.

— Слушай, мы можем поговорить наедине? Буквально два слова? — с горячностью поинтересовался Шульман. — Вы двое не будете так любезны, не оставите нас на минутку?

— Э-э-э... Ладно, — пожал плечами Рон, и они с Гермионой пошли искать столик.

Шульман отвёл Гарри как можно дальше от мадам Росмерты.

Дата добавления: 2015-09-29