Хотя он едва не пожалел об этом, когда она приняла его руку. Прикосновение выстрелило вниз по руке, почти мучительно напрягая изнуренные мышцы. Потому что, даже уже протянув ей свою руку, она никогда бы не подумала, что примет её. В конце концов, ведь это были Они. В последний раз, когда он был настолько вежлив, чтобы открыть перед ней дверь, она была настолько расстроена, что у нее в глазах почти стояли слезы.
Не то, чтобы сейчас все было по-другому. Как раз сейчас все и было иначе. На этот раз он не пытался достать её.
Прикосновение, должно быть, тоже взбудоражило Гермиону, потому что она отстранилась от него сразу же, как только поднялась на ноги и, избегая его взгляда, прижала руку к груди, поверх нее положив вторую руку.
- Я заставил тебя пропустить ужин? – спросил он, заполняя неловкую тишину.
- Ты ничего не заставлял меня делать, - ответила Гермиона, все ещё смотря в пол.
Драко задавался вопросом, почему ее взгляд не мог задержаться на нем хоть на какое-то время? Чем таким потолок или пол могли похвастаться, чего не было у него? Или, во всяком случае, что-то в этом духе.
- У меня есть немного … ммм… пирога, который мне прислала моя мать, - пробормотал Драко, указывая рукой на дверь спальни позади него.
Это заставило Гермиону взглянуть на него. Только выглядела она абсолютно шокированной.
- Что?- спросил он.
- Ничего, - она покачала головой и пожала плечами.
- Могу угостить, если хочешь.
- Я не голодна.
- Как хочешь.
Нежели он настолько плохой, что любое его предложение заслуживает лишь реакцию в виде широко-распахнутых от удивления глаз? Ничего себе. И тут в голову пришла одна мысль – всё же на сегодня он сможет забыть, насколько ужасным человек он был.
Вероятно, она считает, что это гнусная уловка для того, чтобы она оказалась в его комнате. В его постели. И он не мог упрекать её за эти мысли, проникающие в ее голову. И тут она заявила кое-что еще:
- Давай так: я съем кусочек, если и ты присоединишься, – она сказала это так, словно последние пять минут он потратил на то, чтобы уговорить ее.
Неужели он сказал это вслух?
- Что? – Драко моргнул.
- Кусочек пирога. Только если и ты съешь кусочек. Ты сегодня не должен есть слишком много. Важно, чтобы ты немного восстановил утраченный баланс питательных веществ.
Хотелось либо закатить глаза, либо сказать что-то вроде - «ты, прям, как моя маман»… или успокоить участившееся сердцебиение. Но он лишь тупо уставился на неё.
- Ну, так как? – спросила Гермиона.
- Но я не голоден, - ответил он таким же безучастным голосом. – Как и ты.
- Давай просто съедим его, Малфой, - вздохнула она и прошла мимо него в сторону двери его комнаты. – Уверена, ничего страшного в этом нет, – и тут она остановилась и повернулась к нему лицом: - Но я заберу свой кусочек к себе, если не возражаешь. Я лучше съем его там.
Драко недовольно нахмурился. А потом снова пожал плечами. Как будто она когда-нибудь поверит в то, что ему может быть не насрать.
- Кстати, спасибо, - тихо поблагодарила Гермиона, открывая дверь и заходя в его комнату.
Драко чуть не подавился: – Не стоит, - пробормотал он, следуя за ней.
***
- О, ты себе не представляешь, насколько важно, чтобы ты съе*алась от меня подальше, Паркинсон.
- Какие мы злые, - пробормотала Панси. – Ничего, переживу. Не мог бы и ты потерпеть меня немного, чтобы я могла объяснить? Например, то, что тебе так хочется узнать.
Кожа вокруг её глаз потемнела. И Гарри очень надеялся, что – чтобы ни случилось с ней – это причинило ей невыносимую боль.
- Не хочу ничего от тебя слышать, - прорычал Гарри и, развернувшись, поспешил к двери. Когда он уже спустился по лестнице и направился в сторону поля для Квиддича, то уже очень хорошо понял, что идет туда с сопровождением.
Как только небо потемнело, ветер начал усиливаться. И если бы не Паркинсон, семенившая следом, Гарри бы, скорее всего, повернул назад.
-Твою мать! Помедленней, Поттер! – окрикнула она, срывающимся от быстрой ходьбы голосом.
В конкурсе за звание «самая бессердечная и бездушная сука» Паркинсон сделала бы любую. Сама идея, что она считала возможным поговорить с ним, преследуя его вот так, при всем при этом отлично зная, что он не прибывает в неизвестности о том, что это все она сотворила с Гермионой, выглядела просто абсурдной. Он же все видел. Видел каждую царапину на прекрасной коже Гермионы, оставленную мерзкими ногтями и безжалостными ударами. И – независимо от причины – этому не было оправдания. Это было не чем иным, как абсолютным злом. И вплоть до последнего вздоха – одно призрение.
Зло никогда не идёт во благо, Паркинсон. Не важно, как его использовать.
Она должна была заплатить. Каким-то образом, но кто-нибудь заставит её заплатить.
Гарри неожиданно повернулся к ней лицом. Она вынуждена была резко затормозить, чтобы не врезаться в него.
- Катись к чёрту, Паркинсон, - зарычал Гарри, выплевывая полные ненависти слова через стиснутые зубы.
- Прежде ты выслушаешь то, что я хочу рассказать, - настаивала Панси, недовольно поджав губы.
- О, так это что-то типа той возможности, что ты дала Гермионе? – выплюнул Гарри. – Она хоть слово успела произнести до того, как ты швырнула ее на пол, ты - грёбаная маленькая…
- Полегче, Поттер. Или же я ничего не скажу.
Гарри отчаянно, безумно хотелось сломать ей что-нибудь. Что угодно. Заставить её хоть частично почувствовать ту же боль, которую испытала Гермиона.
И хотя знал, что и пальцем ее не тронет, но это никак не влияло на его мысли. Не влияло на то, как он прожигал взглядом это ничтожество с ее порочным маленьким умишком.
Чего она думала добиться этим? Какой ждала от него реакции? Что она, вообще, могла ему такого рассказать, что имело бы значение для него после всего того, что она натворила?
Он знал, Пэнси – конченная мразь. Но до этого момента он и не подозревал, насколько она тупа. Поистине надо быть совсем идиоткой, чтобы полагать, что он станет ее слушать.
- Это была не моя идея.
- Что?
- Не я всё придумала.
Гарри повернулся к ней спиной. Ему нет нужды выслушивать это. Нет нужды слушать, как она пытается свалить вину на окружающих. И он был удивлен, что она озаботилась возможностью выкрутиться таким вот образом. Но если она действительно считала, что это что-то меняет, то…
- Тебе что, всё равно? – спросила она, из-за ветра повышая голос. Сейчас она уже перестала идти за ним, остановившись где-то посередине дороги. Гарри же двинулся дальше, вниз по тропинке. – Но это важно! – крикнула она ему вдогонку. – Неужели тебя не волнует, чья это была идея?
Нет. Он не мог позволить чему-либо спровоцировать себя. Нужно держать себя в руках. Нужно быть сильным. Ради Гермионы и Рона. Ради них троих. Ему не нравилось то, как гнев отдаляет их друг от друга.
И всё же, он остановился. Оставаясь стоять спиной к ней.
- Вообще-то, я не должна была тебе рассказывать… - она продолжила говорить. Она не стала приближаться и ей приходилась повышать голос под натиском ревущего у стен замка ветра. – Но после… после того, как он ударил меня…я просто… С меня хватило, понимаешь? Мне жаль, что он заставил меня сделать такое, но…
- Вот только не надо, Паркинсон, - резко перебил её Гарри, поворачиваясь к ней лицом. – Не смей, твою мать, даже заикаться о том, как тебе жаль! Ты прогнила до своего, бл*, основания. Абсолютная мерзость, Паркинсон, – он должен был уничтожить ее так же, как она уничтожила Гермиону. – И знаешь что? Ни хрена удивительного в том, что, трахая тебя, Малфой выкрикивает имена других девчонок! Ты омерзительна! Даже для таких, как он! Мне и разговаривать с тобой противно!
Панси тихо шмыгнула носом. Это прозвучало отчетливо, и явно не было осознанным. Но, темнее менее, даже если Гарри едва ли допускал это. – Не считаешь ли ты, что мы стоим друг друга? – с горечью усмехнулась она. – Драко и я. Идеальная парочка, не так ли? – он уже слышал, как к ее голосу примешались слезы.
- Мне не срать, - издевательски произнёс Гарри. - Поверь мне, Паркинсон, скажи Гермиона хоть слово, и ты заплатишь. Вы обе – ты и Булстроуд. Нет, не будет кулаков и всего того, что пришлось перенести Гермионе. Как только появится возможность, я сделаю так, что ты свалишь отсюда к чертям собачьим и не сможешь больше вернуться обратно.
- Ну и отлично! – воскликнула она, потирая ладонью нос. – Катись на хер, Поттер! И делай, что тебе взбредёт в твою грёбаную башку! Всё равно мне терять нечего! Я потеряла абсолютно всё! И только из-за твоей грязнокровной шлюхи!
- Не смей больше так называть ее! – заорал Гарри. – Не подходи к ней ближе, чем на двадцать шагов, Паркинсон! Уяснила?!
- А как насчёт Драко? – завопила она. – Могу поспорить, он всё еще делает с ней, что захочет! А ты и предпринять ничего не в силах, так? Ведь она не позволит тебе вмешаться! Но вы оба понятия не имеете, на что он способен!
- Уж поверь, я знаю…
- Тогда ты должно быть в курсе, что это была его долбаная затея - выбить всё магловское дерьмо из твоей маленькой, драгоценной Грейнджер!
Дыхание Гарри сбилось.
- Он сам подошёл ко мне, - выкрикивала Панси, топая ногой по земле. Её волосы разметались по мокрому от слёз лицу. – Сказал, что жалеет обо всём, что у них было, что нужно что-то предпринять, чтобы восстановить равновесие! Слышал ли ты от него нечто подобное раньше, Поттер? Что нужно восстановить гребаное равновесие? Уж поверь мне, он повторил это много раз! Но у меня нет достаточно доказательств, что это была его идея, о нет, куда там! Он сказал, чтобы я устроила всё так, словно у меня счёты с Грейнджер – типа я злюсь на неё, ревную к ней и прочее – потому что он не хотел рисковать своей хреновой должностью старосты! А потом он сказал, что как только… как только дело будет сделано, между ними всё будет кончено. Он будет обращаться с ней так, как и прежде – как с полнейшим дерьмом! А он вышел бы сухим из воды, в то время как она поплатится за все те неприятности, что устроила ему!
Гарри начало трясти.
- А потом он сказал нам с Миллисент вызвать её на разговор. И высказать ей всё в лицо – какой на самой деле грязной магловской шлюхой она является! А знаешь, почему он попросил меня сделать это?! - …истеричный смех… - Потому что, видите ли, он не бьёт девчонок! – она засмеялась ещё громче. – Нет, ты представляешь? Драко Малфой не бьёт девчонок! – она снова вытерла лицо, ветер отчаянно разметал ее волосы по воздуху. – Хотя его принципы меняются с охренительной скоростью! – она указала пальцем в синяк на лице. – Ты, должно быть, считаешь, что это заслуга Грейнджер? - зарычала Панси. - Но нет. Это сделал этот ублюдок Малфой! Спросишь почему? Да потому что, видите ли, он передумал, Поттер! До него вдруг снизошло, что он не хотел, чтобы с ней что-то произошло! Но было уже поздно! И поэтому он пошёл искать её, - по её лицу текли слёзы… - Откуда, по-твоему, ему было знать, куда идти? Откуда, по-твоему, ему было знать, где ее искать прежде всего? А потом он, очевидно, вылечил её! Вот только скажи мне, Поттер, ты ведь знаешь настоящего Драко. Так какого хрена, он потратил своё драгоценное время на то, чтобы вылечить её? Возможно, он хотел таким образом загладить какую-то свою вину?!
Гарри смотрел на неё в упор. Полностью опустошённый. Слишком много всего. Слишком много, и он не знал, как выбираться из этого всего. Он не знал чему верить.
- Я не отрицаю, возможно, он изменился, - плакала Панси. - Прежний Драко мог бы справиться и сам, не чувствуя даже толики того жалкого сожаления, и всё же он заставил нас это сделать. И … да, возможно у него есть какие-то чувства к ней, как бы больно ни было – я это признаю. Потому что прежний Драко ни о чём бы ни сожалел, он бы не рисковал своей репутацией, ради того чтобы помочь ей. Он явно не соображает, как сильно увлёкся это грёбаной сукой, - …яростно помотала головой, прижимая ладони к вискам… - Знаешь, он сказал мне…что если я всё сделаю, мы снова будем вместе! Представляешь? А когда я нашла его… сказала, что дело сделано… он ударил меня. Просто …. Взял и ударил.
Панси упала на колени.
Гарри больше не мог смотреть на неё. Не мог вообще сфокусировать свой взгляд на чём-либо. Мысли, обвинения, предубеждения – в голове всё перемешалось.
Он не понимал. Ведь ещё до того, как выяснилась причастность Панси, Гарри думал, что Драко ответственен за это, и даже если он был вынужден поверить Малфою – почему он с таким трудом принял откровения Гермионы? Почему ему стоило неимоверных усилий поверить, что они говорили чистую правду?
Потому что они были вынуждены. Гарри знал точно – Малфой ни черта не изменился. Он всё ещё был сыном – мёртвого или живого,- но Пожирателя смерти. И Гарри был убеждён – у Малфоя нет шансов исправиться. Он слишком далеко ушёл. Он практически болен.
А что если так и было. Что если после произошедшего, он действительно сожалел. Ублюдок точно умом тронулся. И эти его внезапные чувства к Гермионе просто сбивали с толку. И всё же, это был Драко Малфой. Тот самый парень, из-за которого кровь в жилах стыла.
Пэнси безостановочно рыдала, сидя на земле.
– Т-ты собираешься рассказать ей? – спросила она, поднимая взгляд на Гарри.
А он и слова вымолвить не мог.
- П-поттер? – дрожащим голосом, - ты… ты скажешь Грейнджер?
Гарри взглянул на неё невидящим взглядом. Он, вообще, ничего вокруг себя не видел. Просто отвернулся и зашагал прочь. Из-за спины всё ещё доносились безудержные рыдания Панси. А он отрешённо, безучастно направился к полю для Квиддича.
В голове крутилась только одна мысль.
***
В руках Драко пирог казался таким мягким. И это было неожиданно, потому что его пальцы почти утонули в нем. Пирог не был большим, и он как мог, постарался разделить его пополам.
Больший по размеру кусок он протянул Гермионе.
- Мать присылает мне его каждые две недели, - он недоуменно пожал плечами. – Правда, я понятия не имею - зачем.
Он наблюдал, как она поднесла свой кусочек к губам: и сердце пропустило удар, когда он мельком увидел ее язычок, впившись взглядом в то, как она откусывала кусочек.
Она на мгновенье прикрыла глаза.
Когда веки снова открылись, то кусочек она уже проглотила.
- Вкусно, - пробормотала она и быстро добавила: - Еще раз спасибо, - прежде чем направиться в сторону двери.
- Эй… ммм… Грейнджер, - окликнул ее Драко, не задумываясь произнося вслух какие-то обрывки из фраз, лишь бы не дать ей уйти. – На самом-то деле тебе не нужно уходить. Если тебе не хочется.
Гермиона взглянула на дверь, а потом перевела взгляд на Драко, который сидел на кровати.
- Я, наверное, пойду, - ответила она. – Я… я думаю, что мы оба должны воспользоваться возможностью и лечь пораньше.
Драко вздохнул. Потому что это было слишком сложно для него. Сложно вот так же притворяться, как это делала Гермиона. Это выглядело настолько глупо. Это выглядело так невероятно бессмысленно, особенно учитывая тот факт, что их было только двое в комнате. Иногда это все упрощало – не без этого. Иногда можно было сделать вид, что, в принципе, ничего и не было, и что ни один из них не хотел оставаться в одной комнате с другим. А вот порой это не срабатывало. Порой, было поздновато прикрывать происходящее красочным миражом. И он чувствовал, что сегодня один из таких моментов. Чувствовал - не имея на то никаких веских причин – что им нужно побыть вместе еще чуть дольше.
Даже если это заключалось в простых совместных посиделках здесь, приканчивая остатки своих кусочков пирога.
В этот самый момент все имело значение.
- Ты знаешь, - поспешно начал Драко - до того, как она успела дотянуться до дверной ручки, - я возьму, да и избавлюсь от своего куска пирога, если ты не собираешься остаться и заставить меня съесть его. Ты ведь сама хотела этого от меня, помнишь? И ты единственная, кого это заботит.
Гермиона удивленно приподняла бровь.
- Но не до такой степени, чтобы играть в твои «маленькие» игры, Малфой, - ответила она.
- Что еще за «маленькие» игры? – переспросил он, с фальшивым удивлением. - Я просто пытаюсь быть искренним.
- Ага, в такой очень присущей тебе - Малфой-манере, да? – ухмыльнулась она.
Но тут же и перестала, когда он ухмыльнулся в ответ. Возможно, что-то было еще неправильное в том, чтобы вот так запросто улыбаться друг другу.
- Ты можешь сидеть в другом конце комнаты, если мне не доверяешь, - негромко предложил Драко.
- Если бы думала что-то подобное, - нахмурилась Гермиона, - тогда бы меня и в помине здесь не было.
И именно сейчас между ними возник момент. Момент, когда на самом деле они оба осознали, что ей и в правду будет безопаснее на другом конце комнаты. Но, тем не менее, она все еще здесь. С кусочком пирога в одной руке. Все еще в его спальне.
Хотя, что он, в принципе, подразумевал, говоря «в безопасности»? Он не стал бы принуждать ее к тому, чего она не захочет. Он даже с места ни сдвинется. И это будет победное усилие над собой, но… он согласен, чтобы она оставалась там.
Драко был согласен, чтобы Гермиона оставалась там, пусть и на расстоянии нескольких метров от него, чем чтобы ее и вовсе здесь не было.
Это была просто близость. Хотя кое-что и было в этой самой близости. Всякий раз, когда он был рядом с ней, он чувствовал себя живым. Он чувствовал необходимость сделать хоть что-нибудь, сказать хоть что-то. Словно он понятия не имел о том, как себя еще вести. Ну не мог он себе представить, не мог понять, как могут они находиться рядом и не быть при этом вместе.
И в этом не было никакого смысла. Но если бы и был хоть какой-то, то самый наихудший.
Он и Грейнджер.
Самый лучший из наихудших смыслов в его жизни.
- Я думаю, у нас опять будут проблемы с профессором Дамблдором, - шепотом сказала Гермиона. Она разглядывала свой кусочек пирога, нервно комкая его в руках. – Наверняка.
Она стояла. Теперь, во всяком случае.
- Поттер вроде сказал ему, что ты приболела, - Драко пожал плечами. – И ты сказала ему сегодня, что мне не здоровится, не так ли?
Она кивнула: - Я сказала МакГонагалл. Но я не думаю, что этого достаточно. И не думаю, что это прокатит.
Драко опустил взгляд. Он знал. Конечно же, знал. Она была права. Где были они под конец бала? Где были они во время завтрака на следующее утро? И сегодня за ужином?
Вместе. Ответ отвлек его от реальности на миг.
Они были вместе.
Гермиона вернула его к реальности: - Думается мне, что нас вызовут где-то среди недели.
Драко перевел взгляд на кусочек пирога в своих ладонях. Он, и в правду, не сильно был голоден. Даже вовсе не голоден. Да какой аппетит в такой момент?!
А потом он услышал, как Гермиона всхлипнула. Поднял голову.
Она утирала глаза рукавом джемпера. Снова потянулась к двери.
- Грейнджер?
Она покачала головой.
Не понимая, без четкого осознания, Драко отшвырнул свой кусок на кровать и тотчас же вскочил на ноги. На секунду застыл. А потом начал медленно двигаться в ее сторону.
- Не надо, Малфой, - тихо попросила она.
Она плакала.
- Грейнджер… - снова обратился он осторожно, останавливаясь в каком-то шаге от нее. – Что… что не так?
Что не так? Да что может быть не так? Помимо всего происходящего.
- Думаю, все кончится тем, что нас лишат их… - прошептала она сквозь прижатые ладони к лицу.
Ее половинка пирога покоилась на подлокотнике кресла позади нее. Да кому на хрен сдался этот долбаный пирог.
Драко сделал еще один шаг. Он должен, он просто… он должен.
- Лишат чего? – переспросил он, малость встревоженный мягкостью своего голоса.
- Наших должностей, - ответила она, снова всхлипнув. – Старосты Девочки и Старосты Мальчиков. Они отберут их у нас.
Драко опустил взгляд. Что он мог сказать ей? Что он мог сказать, чтобы все исправить? Он не знал, как это сделать. Он понятия не имел, как снова все расставить на свои места.
Он знать не знал, как быть Поттером.
- Они не станут, - это лучшее, что он смог выдавить из себя. – Они не могут.
Но она так и не отняла ладони от лица.
И самое худшее – ее приглушенные слезы медленно убивали его.
Мне жаль, Грейнджер. Мне очень жаль. Я знаю, что это все – моя вина. Я знаю, что никогда не должен был делать ничего из этого с тобой. С нами обоими. С каждым.
Я никогда не должен был вовлекать тебя в мешанину моей жизни. Я никогда не должен был тащить тебя вниз за собой.
Мне очень жаль, Гермиона.
- С чего ты взял это? – она шмыгнула носом. И его сердце слабо екнуло. – С чего ты взял, что они не станут этого делать? Это же Дамблдор. Он не пропускает даже мелочи. Когда ты последний раз по факту беседовал с кем-нибудь из префектов? Мы забросили это, Малфой. Мы забросили все свои обязанности, им нам некого винить кроме самих себя.
Драко помотал головой: - Нет, Грейнджер, - ответил он. Голос был тихим, но тон оставался решительным. Потому что она не заслуживала этих слез. Он сделал еще один шаг к ней. И вот он уже там. Заступил за черту их близости.
Он чувствовал эту близость.
Медленно дотянулся и нежно обхватил пальцами оба ее запястья.
Гермиона позволила ему мягко отвести ладони от ее заплаканного лица.
- Ты не должна, - выдохнул он, плавно переместив пальцы так, чтобы удержать ее ладошки. А затем поднес их к губам.
Закрыл глаза.
- Ты не должна винить себя, Гермиона.
Он услышал ее приглушенный судорожный вздох. Он не знал то ли это его губы, то ли ее имя.
- Малфой… - тихо позвала она.
Он открыл глаза. Она выглядела такой беззащитной. Совсем изнуренной.
- … скажи мне, почему ты плакал? Той ночью в ванной. Скажи мне, почему?
Сердце Драко замерло. Сказать ей, почему я плакал. В ту ночь. В ту ночь с Панси.
- Разве это имеет значение? – тихо переспросил он, все еще удерживая ее ладони в своих, но медленно отвел их от своих губ.
- Должно иметь, - ответила она, снова всхлипнув и задерживая дыхание, чтобы сдержать слезы. – Должно.
Драко покачал головой: - Грейнджер, я совсем не из тех парней, о которых тебе нужно знать, что они собой представляют, - он опустил взгляд вниз. – Совсем не так.
- Я хочу, чтобы ты мне рассказал, - шепотом сказала она. – Я хочу… я хочу, чтобы ты просто сказал мне что-нибудь. Чтобы стало проще. Чтобы тебе стало легче.
Почему ее это заботило? И он страстно желал, чтобы ей было все равно.
Это причиняло боль.
- Не могу, Грейнджер… - вздохнул он, не найдя смелости снова поднять глаза. – Не могу сказать тебе.
- Но почему? – он слышал, как слезы снова начинают душить ее. – Почему нет, Малфой? Ведь именно ты говорил, что должна остаться только правда. Между нами. Я не могу… я не могу больше выносить этого. Я больше не знаю, на каком я свете.
Он сильнее сжал ее ладони и, глядя ей в глаза: - Не стоит, Грейнджер, - почти полушепотом протянул он в ответ. – Не плачь, - мне не нравится, когда ты плачешь.
- Я ничего не могу с этим поделать.
- Я знаю.
- Я хочу, чтобы ты мне просто сказал.
- Я не могу.
Ему было слишком стыдно. Даже думать об этом. Даже сейчас, даже стоя здесь перед ней с повисшим между ними воздухе вопросом, он не мог ответить даже мысленно. Он не мог признаться, что он… сделал то, что сделал с Панси.
Он не мог признаться в том, что стал похож на отца.
Он не мог признаться в этом. Драко не смог найти слов.
И он не хотел увидеть ее лицо. Он не хотел увидеть выражение ее лица, когда она выяснит, что он бьет девчонок. Когда она увидит, каким злобным ублюдком он был на самом деле. Как он проиграл и никогда не сможет стать никем не лучше, чем отец. У него не было ни единого желания увидеть хоть что-то из этого.
Только не от единственного человека на Земле, который еще мог заставить его чувствовать.
Он снова поднес ее пальчики к губам. Поцеловал их.
- Пожалуйста, не плачь, Гермиона.
И затем он потянул ее за руки очень мягко, осторожно… так, чтобы она прижалась к его груди.
- Я не хочу упустить что-нибудь еще, - прошептала она, уткнувшись ему в шею.
Драко сглотнул.
- Я не дам тебе, - выдохнул он. И хотел, больше чем что-либо в своей жизни, быть именно тем человеком, который может ей это пообещать.
Потому что именно это он и имел в виду. Но он все похерил. То, чем все, в конце концов, кончилось. То, чем всегда кончалось.
И он был как раз той самой причиной, из-за которой она лишилась так много. Как он мог хоть что-то обещать ей, пока это оставалось правдой?
Драко почувствовал что-то. Что-то влажное скользнуло по пульсирующей артерии.
Губы Гермионы прикоснулись к коже на шее.
Он вздрогнул всем телом.
- Гермиона…. – пробормотал он.
Она подняла глаза на него. Взгляд остекленел, а зрачки расширились.
- Ты не хочешь, чтобы я? – прошептала она, и в ее глазах стояли слезы. В ее голосе чувствовалась боль. Хотя и было очевидным, что она пыталась скрыть это от него.
О Мерлин, Грейнджер. С чего бы мне не хотеть этого?
Да и как кто-то может сдерживаться рядом с тобой.
Драко попытался сказать вслух. Хоть что-нибудь: - Я только… я не…
Его член мгновенно затвердел. Сердцебиение ускорило ритм. Она не понимала того, что творила с ним. Того эффекта, что возымела над ним. И это пугало его. Это напугает и ее тоже, если она узнает… если она, и в правду, узнает.
- Мне все равно, - прошептала она. – Только не сегодня, - и ее губы двинулись к его. Поймали их. Обведя язычком контур, устремляясь с верхней губы к уголкам его рта.
Драко издал низкий, приглушенный стон. Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Ее поцелуи были осторожными, нерешительными, что только усложнило бы попытку остановить ее. Что только возбудило его еще сильнее. Заставило его рукой потянуться к ее затылку, вплестись пальцами в ее волосы, притянуть еще сильнее в поцелуе к себе, приоткрывая ее губы своими… и это труднее, чем он думал. Стремительнее, чем он себе представлял – она так внезапно и отчаянно нуждается в нем….
И все. Именно в тот момент Драко начал терять себя.
С ее губ срывались протяжные стоны. Он кожей ощущал яростный ритм ее сердца.
Ее пальчики пробежались по его мускулам и остановились на груди. Нашли пуговицы. И когда он разорвал поцелуй, его рубашка уже была расстегнута. Ее ноготки впились в его кожу - лишь ее реакция, когда его пальцы начали, скользя, продвигаться вверх по ее бедру. Ее голова запрокинулась назад к двери, и он даже не мог вспомнить, в какой момент припал губами к ее шее, слегка прикусывая кожу. И те звуки, что она издавала, и то, как ткань терлась о его возбужденную и сильно затвердевшую плоть – от всего этого он едва не подавился обжигающим воздухом, который втянул в себя. Другая его рука метнулась к вороту ее блузки и вниз, проворно расстегивая пуговки. Она помогает ему. Ее дыхание сбилось, а пальцы дрожали, но, тем не менее, она помогает ему. Дыхание становилось все громче и затрудненней.
- Грейнджер, ты уверена…
- Да…
И вот уже ее блузка где-то в ногах. Она тяжело дышит. Драко же вовсе не может дышать. Он опускает голову и одну руку заводит ей за спину. Ощутив, как ее тело незначительно напряглось, он снова вопросительно смотрит на нее, и она согласно кивает – один короткий кивок. Бюстгальтер скользит с ее плеч, и он снова переключает внимание на ее грудь. Бледная кожа, гладкая и великолепная – абсолютное блаженство. Она стонет. И это самый красивый звук из всех, что он когда-либо слышал. Губами обхватывает ее сосок и у него перехватывает дыхание от осознания всего происходящего. От того, что они вместе. Зная, что это такое – пробовать ее вот так.
Она что-то сказала, но он не услышал. Его пальцы уже нашли ее трусики, и он, теряя самообладание, сотрясаемый дрожью по всему телу, еле сдерживаясь и сбивчиво дыша, произносит: - Грейнджер, просто… мне нужно…
- Давай, - выдыхает она, закусив губу, - пожалуйста…
И вот уже слезы струятся по ее щеке. Ухватившись за края его рубашки, она стаскивает ее с его плеч. Он отнимает свою руку, и стон разочарования срывается с ее губ. И вот он высвобождается из рубашки и мгновенно возвращает свою руку на прежнее место. Она снова запрокидывает голову и на этот раз его пальцы стремительно продвигаются к резинке ее трусиков. Ухватившись за край, стаскивают их вниз. И в тот момент, когда ее нога нерешительно выскальзывает из влажного хлопка, Драко не может понять, как он мог так долго ждать. Не может понять, как он мог когда-то вообще существовать без нее.
Ее руки вновь скользят по его груди и вниз, пальцами вычерчивая мышцы пресса. Он не поднимает головы в попытке унять дрожь в пальцах, чтобы не промахнуться – отчаянно дергая молнию на своих брюках; отчаянно желая ее. С такой, мать ее, силой нуждаться в ней, что слезы начали жечь глаза.
И вот, как стремительно вырывается наружу желание, Гермиона. И вот, как быстро ты можешь разрушить стену моего хладнокровия. И пожалуйста, не проси меня остановиться. Никогда не проси меня остановиться.
И вот он высвободил свой член, и вздох предвкушения слетает с ее губ. Он знает – она напугана. Она должна быть напугана. Но он не сможет притормозить. Не сможет, даже если бы захотел. Драко сгреб руками ее юбку и грубо задрал вверх по ее бедрам, наклонился, потянулся рукой к члену, приноравливаясь, спрашивая в порядке ли она…
… и вот он внутри нее, рукой обхватив бедро и задрав ее ногу. И все так же, как он помнил об этом. Жар, влага. Тугая, и свежая, и горящая вокруг него. Она приглушенно вскрикнула и еще сильнее прильнула бедром к нему. В ответ он прижал ее к стене и, когда она ухватилась за его плечи, начал нашептывать на ушко: «Гермиона», и «Ты нужна мне», и «Так охренительно тесно».
Его толчки становятся более грубыми, и он старается прижать ее сильнее к себе, чтобы ее тело не так сильно сотрясалось, но у него не выходит. Он не мог ничего с этим поделать. Но звуки, слетающие с ее губ, говорили ему о том, что ей все равно. Ей сегодня все равно.
Он стонет.
Еще, снова и снова толкаясь в нее. Трение тел, прилипая влажной кожей друг к другу. Дверь ходила ходуном. Дыхание смешалось.
Столкновение миров.
Драко вскрикнул, последний раз толкнувшись в нее – мгновенно прикрыв веки, и ее имя где-то в обрывках его мыслей. И рядом с ней тело продолжает бить дрожь, содрогаться от эйфории в напряженных мышцах и стиснутых зубах.
Гермиона. Ее имя на кончике языка.
Она ничего не сказала. Но он почувствовал, как ее голова опустилась ему на плечо. Кожей ощутил ее обжигающее дыхание.
Они сползли вниз по обшивке двери.
И все закончилось.
Все закончилось.
Драко открыл глаза и посмотрел на Гермиону. По ее коже разлился румянец, глаза покраснели, а грудь все еще тяжело вздымалась.
- Мне жаль, - пробормотал он. Она не кончила. Снова. И он не ждал этого. Пока что. Хотя и не намеривался кончить так быстро. Не намеривался так беспомощно сдаться жару ее тела.
Вот какую власть она имела над ним. И он понятия не имел, как прекратить это.
- Не стоит, - выдохнула она, все еще удерживая руки на его плечах, и все еще обнаженная. – Просто… не извиняйся. Только не сегодня.
Не сегодня.
***
А где-то за стенами замка, устроившись на задворках квиддичного поля, Гарри начал верить.
Он скажет Гермионе утром.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |