Жанр: современный любовный роман. 4 страница

- Не думайте, что мне нравится, - говорит Алина. – Просто мы не можем иначе. Раньше могли…

- Может быть, психолог? – робко предлагаю я, меняя лед.

- Терпеть не могу, когда в мою личную жизнь лезут посторонние.

- Простите.

Она смеется. Господи, как она вообще способна на это после кровавого побоища? Словно не у нее зреет синяк под глазом.

- Дело не в том, что мы колотим друг друга. Дело в том, что мы не можем это прекратить.

- И вам нравится такая жизнь?

- Нет, не нравится. Но другой у меня нет.

Я замолкаю. Что тут скажешь? Я сама не могу разобраться в своей жизни, и уж тем более не стану лезть с советами в чужую.

Алина откладывает лед и смотрит на меня так пристально, что мне немного не по себе.

- А вам нравится ваша тихая жизнь?

- Почему вы взяли, что она у меня тихая?

- Вы ни разу не поссорились с мужем. Стены ведь у нас тонкие, - усмехается она.

- Мы ссоримся. Просто не так часто и не так громко, - я прикусываю язык, понимая, что сморозила глупость.

- Иногда мне кажется, что если бы не эти ссоры, мы бы разошлись, как в море корабли.

- Неужели это тот клей, который держит вашу семью?

- Зато я никогда не подумаю, что ему плевать.

- Я никогда не могла разговаривать на повышенных тонах, так уж повелось, что в семье моих родителей все было тихо и спокойно. И я искала такого же для себя.

- А в моей семье мать меняла сожителей. Каждый раз, когда я шла в новый класс, у меня был и новый папа.

- Сочувствую вам.

- Не стоит. Я привыкла к этому. Меня не сильно беспокоило, какими кретинами они были. Но вот моя мать волновала меня. Ее благополучие делало счастливой и меня.

- Вашу жизнь не назовешь легкой.

- Иногда, когда я думаю послать все к черту, смотрю на него и что-то внутри меня понимает – я не смогла бы жить, если бы ему было все-равно. Если бы он промолчал по поводу моего макияжа или одежды, когда я собираюсь на корпоратив, если бы не заметил плохого настроения, если бы не позвонил за вечер раз пять, пока я с подругами. Все дело в том, что когда он смотрит на меня, словно коршун, я вижу, что он недоволен. Но эту реакцию я воспринимаю только как неравнодушие. Понимаете?

Я молчу. Что в моей семье, в моем муже угнетало меня, замораживая все чувства и порывы? Раньше я называла это доверим. Теперь расцениваю именно как равнодушие.

Нет, я не сторонница насилия. И никогда не начну считать, что так проявляется любовь.

Когда всегда принимаешь на веру то, что тебе говорят, не признак ли это наивысшего проявления дружбы и преданности? В баню с друзьями? Конечно, милый. В командировку на выходные? Поезжай, любимая.

Я никогда не считала, что у меня есть повод для ревности. И раньше этого повода не было и у Влада. Мы не скандалили из-за задержек на работе, из-за позднего возвращения с вечеринки. Я была уверена, что так живут нормальные семьи. Доверие – основа отношений.

Но теперь, анализируя это, понимаю: в какой-то момент нам просто стало все-равно. И дело тут не в доверии или его отсутствии.

Алина встает, без слов отдает полотенце со льдом и направляется к выходу. Автоматически закрываю за ней дверь.

Сажусь на стул, на котором только что сидела она. Машинально достаю телефон и набираю Влада.

- Привет. Я уехал.

- Я уже дома. Так что знаю.

- Постараюсь быть сегодня не очень поздно. Может быть, хочешь сходить куда-нибудь?

- Давай в кино.

- Я гляну, что там сейчас идет. Потом позвоню, выберем, куда пойдем.

- Хорошо.

- Ну все, целую.

- Пока.

Начинаю резать капусту для борща. Нож стучит так громко, что действует мне на нервы. Когда тру свеклу, до крови раздираю палец.

Облизываю выступившие капли.

Каково это, получать побои от любимого мужчины? Неужели совсем не больно? То, что Алина любит мужа, мне теперь кристально ясно. Но та ли это любовь, ради которой совершаю подвиги, пишут романы и сочиняют стихи?

Есть ли грань, переступив через которую любовь превращается в привычку, окрашенную безысходностью? Когда двое просто живут вместе, не уважая друг друга? Или поддерживают столь необходимый накал эмоций всеми доступными способами?

Такой тип отношений всегда претил мне. Это словно тупик. Ты мечешься в поисках выхода, которого не существует, используя все возможные методы, чтобы доказать, что вы оба еще не умерли, что страсть кипит, как прежде. А на самом деле это всего лишь предсмертная агония любви.

Борщ вышел на славу. Жаль, что Женя у бабушки. Я бы накормила ее сейчас. Она любит это блюдо в моем исполнении.

Как же я скучаю за дочкой! Только за нее я так благодарна Владу, что готова повторить свои свадебные обеты, не взирая ни на что. Она получилась идеальной. Даже несмотря на то, что родила я не от любимого мужчины, как мечтают идеалистки.

У многих моих знакомых самая страстная любовь, самые захватывающие отношения заканчивались разрывом. Мы же живем вместе столько лет, сохранив отношения на том уровне, который позволяет спокойно жить дальше.

Лицемерка! Я уже полчаса поглядываю на номер Сергея. Руки так и чешутся набрать его, услышать его голос.

Моя жизнь раскололась надвое. Одна часть хранит семейные ценности, вопит о том, что у меня есть то, о чем многим приходится только мечтать. А вторая часть – темная, страстная, пульсирующая. Она напоминает мне о том, кто я на самом деле. Я – женщина, способная на такие чувства, которые никогда мне не открывались. Я могу обладать властью, я могу быть порабощенной. Я могу все.

- Это зрелищный боевичок. Тебе должно понравиться, - Влад встретил меня в фойе кинотеатра. Я снимаю плащ. На мне темно-зеленое платье, простое, но элегантное. Почему-то захотелось сегодня выглядеть хорошо. Ради себя.

- Посмотрим. Я не люблю уходить, не досмотрев до конца, но если это будет полная чушь, лучше пораньше лечь спать.

- Не переживай. Мои коллеги не дадут заскучать. Даже если с фильмом все будет печально, их комментарии и мертвого расшевелят.

- Ты не сказал, что мы будем с компанией.

- Решил, что это не будет иметь значения. Так даже веселее.

Я пожала плечами. Что ж, я и не надеялась на романтический вечер.

Славика и Вадима знаю давно. Влад с ними раньше работал в одном кабинете. Теперь стал их начальником, хотя в их компании отношения довольно неформальные. Наверное, потому что так много молодых.

А вот девушку, цеплявшуюся за Славика, я видела впервые. Нас представили друг другу. Лена работала секретаршей у Влада. Интересно. Симпатичная, с красивой улыбкой, но всецело поглощенная кавалером.

- Ну что, билеты уже купили?

- Да. Вот держите ваши.

- Еще два лишних, - я замечаю в руках у Вадима пару билетов.

- Ждем начальство, - он отвечает с заговорщицким видом.

- С каких это пор вы начали в кино приглашать боссов?

- Как начали плотнее общаться, - ответил мой муж. Что-то неприятно кольнуло в области солнечного сплетения.

- И кого же вы ждете?

- Сергея с Настей.

Отлично. А я планировала спокойно провести вечер. Хотя, сейчас все станет на свои места. Я с мужем, он с девушкой. Так, как и должно быть.

Они подходят буквально за минуту до того, как начнется сеанс. Выглядят оба потрясающе. Он в черной шелковой рубашке и брюках, плотно облегающих узкие бедра. Она – в чем-то золотистом. Похожа на пантеру – тонкая, темноволосая, карие глаза как у хищницы. Мы с Леной для нее явно не конкурентки, поэтому она улыбается с чувством собственного превосходства.

Я холодно здороваюсь, выдерживаю взгляд, потом просто отворачиваюсь, словно больше всего на свете мне хочется попасть в зал.

Мы с Владом, Славиком и Леной устраиваемся в шестом ряду, остальные прямо за нами.

Зал маленький. Зато отлично видно экран.

Хороший кастинг, но уже с самого начала фильма мне становится не по себе. После фразы «Жизнь – это ты и я в постели, все остальное - существование» меня обдает горячей волной. И я снова чувствую тяжесть в затылке. Я знаю, что его взгляд сейчас на мне.

Начинаю терять суть происходящего между актерами. Что-то об исполнении желаний, о том, что с этим следует быть осторожным, о том, что нужно вовремя сказать «Хватит, стоп!»

И когда великолепная блондинка тр*хает машину, в которой сидит ее бойфренд, я чувствую на своей шее легкое дыхание, и его голос шепчет:

- Ты горячее.

Во мне что-то обрывается. Вернее, срывается с цепи. Похоть, чистая, неразбавленная, сочиться по венам, концентрируясь между бедер, задевая соски, заставляя их натягивать платье.

Мне жарко, дыхание сбивается, я чувствую легкое головокружение.

К шее легко прикасаются пальцы, проводят по позвонкам и исчезают, оставив жгучую дорожку.

- Я выйду ненадолго в туалет, - шепчу я мужу. Мне необходимо плеснуть в лицо холодной водой. Иначе впервые в жизни я рискую потерять сознание от перевозбуждения.

Нетвердым шагом пробираюсь в темноте к выходу. Свет бьет по глазам. Наклоняюсь над раковиной и брызгаю холодной водой на шею. Волосы намокают и липнут к коже. Но бешенное желание не проходит.

Закрываю глаза. Невозможно сопротивляться. Проторчать здесь до окончания фильма? Глупо. Совсем уйти, сбежать я себе никогда не позволю. Плеснув водой еще раз на шею, собираюсь вернуться в зал. Но у самого выхода он перехватывает меня.

Прижимает к стене и я безропотно отдаю ему свои губы. Его язык сплетается с моим и я понимаю, что вкус страсти - сильнейший афродизиак. И он сейчас на его властных, чувственных губах.

- Не говори мне больше никогда, что это ошибка! – его голос щекочет уголок рта.

- Ты и сам это знаешь, - я держусь за его плечи, пока он целует горло.

- Никогда не убегай от меня! – он зол.

- Всегда буду, - отвечаю я.

- Тогда знай, что я буду преследовать тебя, - его руки нашли край моих чулок. Пальцы преодолели этот рубеж и обожгли нежную кожу.

Дверь в туалет может открыться в любой момент. И тогда нам будет не просто неудобно. Во всяком случае, мне не избежать скандала.

Ловлю его запястья и отвожу от себя. Он смотрит настойчиво и упрямо.

- Вкус твоей кожи постоянно на моем языке, я думаю о тебе …

- Глубоко вдыхай и выдыхай, это пройдет, - советую я. – Во всяком случае, у меня все прошло, - наглая ложь срывается с губ, и я ухожу.

Обсуждение фильма обходит меня стороной. После сеанса мы минут десять стояли в фойе, обмениваясь мнениями. Влад восхищенно поглядывал на Настю, которая высказывала свое мнение с видом эксперта кино, присуждающего Оскар.

Сергей молчал. Я на него не смотрела. К тому моменту, когда мы разъехались, я окончательно поняла, что избегать его – моя основная задача. Потому что над своим телом я больше не властна.

Как и мой муж. Это выяснилось позднее ночью. Кроме ощущения пустоты и подавленности наша близость не принесла мне ничего. И я ни разу не поцеловала Влада.

Глава 6

- С добрым утром.

Я открываю глаза. Влад принес мне в постель чай. Я не пью кофе.

- Привет.

- Ребенка нет, можно понежиться подольше.

Я молча отхлебнула чай и натянула простынь на грудь. Мы оба были голые.

Он смотрел на меня с нежностью. Его пальцы начали играть с моими волосами. Я отвернулась и поставила кружку на тумбочку.

- Прекрасно выглядишь.

- Тебе не нужно сегодня на работу?

- Сегодня воскресенье.

- В последнее время тебя это не останавливает.

- Нет, сегодня я хочу побыть с тобой.

Его намерения мне понятны. Он водит рукой по моему плечу, забираясь под простынь.

Я немного напрягаюсь. Не хочу. Отвожу взгляд в окно, пока он целует мою грудь. Дикая горлица сидит на ветке и смотрит на нас. Ее серая головка крутится из стороны в сторону. Создается впечатление, будто она присматривается.

Что она хочет увидеть? Что пытается разглядеть в этих механических движениях?

Я никогда не отказываю мужу. И тем более сейчас не хочу давать ему повод думать, что что-то не так.

Он нежен, в его прикосновениях столько этой нежности, что меня выворачивает наизнанку. Не нужно. Не для меня.

Я делаю вид, что мне хорошо. Извиваюсь, дыхание становится прерывистым. Но это словно при беге, ускорение пульса за счет движения, а не за счет возбуждения.

Когда все заканчивается, он целует меня.

- Я люблю тебя.

Я улыбаюсь ему. В последние месяцы я никогда не отвечаю, не говорю, что это взаимно. Не могу лгать. Эти слова жгут мне язык.

Просто целую его в ответ. Пусть будет так.

- Ты чем-то встревожена?

- Нет. Почему ты так решил?

- Ты молчишь.

- Устала.

- С самого утра?

- Еще со вчерашнего вечера.

- Тебе было плохо вчера?

- Я почувствовала себя … странно. Поэтому и вышла. Может, что-то гормональное. Приливы… не знаю.

- Поэтому ты такая холодная со мной?

Я замираю. Тело напрягается. Он заметил? Как давно?

- Просто усталость … и эти будни.

- А может быть что-то другое?

В его голосе волнение. Глаза всматриваются пристально, тревожно.

- Нет, надеюсь, что со здоровьем все в порядке и это скоро пройдет.

Искренне надеюсь!

- Мне кажется, ты отдаляешься от меня.

- Просто тебе следует чаще бывать дома, проводить время вместе с нами.

- Сейчас я как раз это и делаю.

- Я имела ввиду нас с Женей.

- Женя нам в постели не нужна.

Я отвожу взгляд. Мне сложно видеть его неуверенность, его переживания.

- Тебе хорошо со мной?

- Да.

- Тогда почему ты не смотришь на меня?

Я впиваюсь в него глазами. Его лицо темнеет, на скулах появляются желваки.

- Почему отворачиваешь лицо каждый раз, когда я хочу тебя поцеловать?

- Это неправда.

- Правда.

- Не знаю. Устаю. Не до секса.

- Это я уже понял.

- Что ты понял? – я начинаю выходить из себя.

- Ты не хочешь меня. Ты словно робот. Когда я касаюсь тебя, будто обнимаю ледышку.

- Влад, чего ты хочешь от меня? Каждый из нас бьется на работе, потом еще дома занимаюсь делами, минуты свободной нет. Как и разнообразия.

- Ты хочешь разнообразия?

- Да!

- Как ты хочешь, чтобы я взял тебя?

- Дело не в этом. Дело не в сексе!

- Неужели? А где, по-твоему, парам еще показать свои чувства?

- Господи, да на кухне покажи мне их!

- Пойдем, сделаем это на кухне.

Он тянет меня за руку, я сопротивляюсь.

- Помоги мне с готовкой, вымой посуду!

- И это сделает тебя счастливой?

- Да! – Нет. Это уже ничего не изменит, я знаю.

- Тогда я буду больше помогать тебе. Сегодня обед приготовлю сам.

- Ты даже не знаешь, как это сделать, - устало говорю я. Все-равно ведь мне придется там возиться.

- Тебе не угодить.

- А ты не старайся.

- Да что с тобой такое!?

- Ничего.

- Что значит не старайся? Ты мне не безразлична!

- Хорошо.

- И это все, что ты можешь сказать?

Боже мой, да! Я не знаю, как выдавить из себя слова, которые он так хочет услышать, которые успокоят его.

- Ира, не играй со мной в молчанку!

- Я не знаю, что тебе сказать! – я почти кричу.

- Скажи все, что хочешь! Скажи, что любишь! – в его глазах я читаю боль. И мне самой больно от того, что я делаю с ним.

- Люблю, - шепчу я. А сердце захлебывается от рыданий. Ему так одиноко. Но рушить сейчас всю нашу жизнь я не могу, у меня нет на это ни сил, ни смелости.

Влад поднимается, смотрит на меня с каким-то диким отчаянием. Идет к окну, резко поднимает руку и ерошит волосы.

Я смотрю на испуганную голубку. Она ничего не понимает и почти готова улететь. Но что-то держит ее на ветке.

- Поехали за Женей, - упавшим голосом говорю я.

Влад бросает на меня такой взгляд, что у меня слезы наворачиваются. Он знает, что с помощью дочки я пытаюсь сгладить наши отношения. Я пытаюсь забыть о том, что назрело, словно фурункул.

Он уходит. Что-то тоже не дает ему разобраться во всем этом до конца, копнуть глубже. И я знаю, что. Страх.

Встаю, одеваюсь. Тело начинает покалывать, оно словно немеет. Разминаю пальцы и иду чистить зубы.

Мы едем в машине молча. Где-то на середине пути я понимаю, что направляемся мы не к моим родителям.

Он паркует машину в центре. Выходит и ждет меня. Улицы многолюдны. Но все вокруг бесцветное – серый асфальт, серые пальто и брюки, серое небо.

- Куда мы идем?

- Завтракать.

Мы так и не смогли дома поесть. Находиться за одним столом после того, что мы наговорили, не было никакого желания. Сидеть напротив другу друга, смотреть в глаза, искать в них ответы…

Макдоналдс? Сюда мы не заходили … с тех пор, как начали встречаться?

Делаем заказ и садимся за маленький столик для двоих.

Я пью сок, он кофе. От двух чизбургеров поднимается ароматный пар. Неловкая пауза, затянувшаяся на несколько лет, опять висит между нами.

Когда мы в последний раз ели здесь гамбургеры, наши отношения были иными. Я смеялась над его анекдотами, а он … Он смотрел на меня почти так же, как сейчас. Если убрать настороженность, напряженность в его взгляде, я видела все ту же любовь.

Рядом с нами сидела парочка. Совсем юные, не больше двадцати. Они кормили друг друга картошкой-фри. Девушка, хихикая, окунала хрустящие палочки в соус и давала их парню. Он же откусывал их так, чтобы коснуться губами ее соленых пальцев.

Влад проследил за моим взглядом.

- Ты помнишь, когда мы были здесь в последний раз?

- Нет, - я действительно не помню подробностей.

- Мы были здесь после свадьбы. Ты ела огромный гамбургер и переживала, что станешь толстой.

- Я и сейчас переживаю.

- А я сказал тебе, что можешь быть какой угодно, я все-равно не перестану тебя любить.

Молчу и смотрю на него, пытаясь проглотить еду.

- А ты тогда сказала, что раз у ж на то пошло, и ты все-равно будешь толстой, стоит завести под шумок ребенка.

- Я так сказала? – комок в горле становится острым, протыкает, словно шипами.

- Да. Ты так сказала. Решила, что если у тебя будет пузо и о фигуре не стоит беспокоиться, то и есть здесь ты будешь с большим удовольствием.

- Но я не ела.

- Нет, - он улыбнулся. – Ты заботилась о здоровье Жени уже тогда. Мы перестали ходить сюда, но мне кажется, что сейчас стоит начать. Просто иногда появляться, чтобы вспомнить, каким было на вкус наше счастье. Тогда ты часто смеялась. Ты любила меня …

- И сейчас люблю, - говорю, а из глаз катятся слезы.

- Я надеюсь.

Мы едем к моим родителям за Женей. Она встречает нас у двери. Я целую ее в пухлую сладкую щечку. Влад подхватывает на руки и кружит в воздухе.

- Проходите. Мы как раз собирались есть шарлотку.

- Пройдем? – спрашиваю у Влада.

- Конечно.

Квартира у моих родителей небольшая. Они переехали сюда из Крыма, когда я была еще маленькая. Это жилье было единственным, что они могли себе тогда позволить. Но как-то мы здесь обжились, что никто и не думал об обмене на более просторную квартиру.

Мы проходим в зал. Папа сидит перед большим телевизором. Они недавно его купили. Теперь он наслаждается пенсией на диване перед огромным плазменным экраном.

- Привет, пап, - я целую его колючую щеку.

- Как дела?

- Все хорошо. Пойду пока маме помогу на кухне.

Влад с Женей уселись рядом с отцом, что-то живо обсуждая. Мой муж сразу влился в нашу семью, пришелся родителям по душе. Они любили его, как собственного сына.

Мама за маленьким кухонным столом разрезает яблочный пирог, испускающий соблазнительные ароматы.

- Вкусно пахнет, - я улыбаюсь в предвкушении запретного удовольствия. – Знала бы, что будет пирог, приехала бы попозже.

- Это еще почему?

- Я на диете. Не ем сладкого.

- И поэтому такая изможденная?

- Я что, плохо выгляжу?

- Будто тебя пытали.

Что ж, она не далека от действительности. И эти пытки я устроила себе сама.

- Просто устала за последнее время.

- На работе загружают?

- Да, - солгала я.

- Возьми отпуск.

- Летом хочу. Чтоб поехать с Женей на море.

- Я тоже отцу говорю, что нам следует куда-то выбраться.

- Ну так выберитесь.

- Ты же его знаешь. Совсем на подъем тяжелый.

- Может быть, с нами поедите?

- Посмотрим. Хотя вам будет и без нас хорошо.

- Не говори глупостей.

- Приготовь чай и неси все в зал.

Пока мужчины разговаривают, я всматриваюсь в их лица. Говорят, мужа выбирают по подобию отца. Что ж, в моем случае все абсолютно не так. Мой папа – высокий худощавый мужчина с темными волосами, молчаливый и вдумчивый. Он хранит энергию внутри, не позволяя ей расплескиваться. Влад же холерик. Энергия бьет фонтаном, слова льются потоком, если его поместить в ядерный реактор, то весь мир жил бы только за счет его одного.

- Кстати о путешествиях. Твоя тетка зовет нас к себе в гости. Говорит, что у них сейчас так хорошо, такой воздух удивительный, просто сказка.

- Папа сопротивляется?

- Она ему никогда не нравилась.

- Неужели перспектива увидеть Черное море его не соблазняет?

- Меня не соблазняет перспектива часами напролет слушать болтовню Виты, -подает голос отец.

- Пап, тебя бронхиты замучили. Поезжай, поправь здоровье.

- Да она меня угробит скорее, чем подействует воздух.

- Ладно, тебе решать, - я начинаю улыбаться. – Но я ставлю на маму и ее …

- Манеру давить на меня, пока не расколюсь!

- Целеустремленность, - заканчиваю я со смехом.

- Посмотрим.

Мама молчит, только улыбка кривит губы. Вода камень точит. Это о моих родителях. Моя хрупкая с виду, утонченная мама могла напирать, как танк. Это я усвоила еще в детстве. У меня не было шансов ни в одном споре. Я всегда делала уроки тогда, когда она говорила, одевала юбку той длинны, какую она считала допустимой, красилась помадой того оттенка, который не был, по ее мнению, вызывающим.

Хорошо, что хоть встречалась я с теми парнями, которые нравились мне. Хотя, если бы прислушивалась к ее мнению, возможно, мое сердце не разбивалось бы так часто. Зато у меня не было бы опыта, пусть и горького, но временами такого восхитительного.

У папы это второй брак, но я единственный ребенок. О том, что когда-то в его жизни была еще одна женщина, я узнала только во время единственной ссоры между моими родителями, свидетелем которой я стала.

Она умерла. И ее родственники сообщили о похоронах. Он собирался ехать, а мама не могла этого понять. Теперь я расцениваю ее поведение как ревность. Тогда она кричала, что та, другая жена, уже давно никто для него. Но он все же уехал. Они не разговаривали потом две недели.

В целом же у меня образцовая семья. Я росла в атмосфере любви и согласия. И того же хочу теперь для Жени.

Мы пробыли у моих родителей до вечера. Когда приехали домой, уложили дочку спать, а сами просидели перед любимым сериалом до полуночи. Влад обнимал меня, а я устроилась у него на груди, дремля под тихий бубнеж телевизора.

Дни текут как обычно. С нашего разговора в Макдоналдсе прошла неделя. И мы словно вычеркнули то, что было до него. Будто я не трепетала от ласк другого мужчины, не тосковала по прикосновению его рук, а тело не требовало опять ощутить потоки взрывной энергии, протекающие сквозь него.

Людмила Владимировна нагружает меня работой и я ей за это благодарна. Сегодня у нас встреча с журналистами по поводу закрытия детского дома. Потом я должна доработать план выступления начальницы на сессии городского совета.

Вронский звонил мне трижды за эту неделю и трижды я не взяла трубку. Зато теперь я знаю его номер наизусть. Каждую свободную минуту я достаю мобильный и смотрю на цифры, изучаю их, гипнотизирую. Они были моим ключом к запретному, но такому притягательному глотку свободы, состоянию абсолютного счастья. Должно быть, именно так себя ощущают птицы во время полета. Только они и небо, бесконечное, огромное, дающее радость и безмятежность.

Сегодня выдался туманный день. Я люблю туман, поэтому планирую немного задержаться, прежде чем вернусь домой. Пройдусь по аллее небольшого сквера, потом зайду в магазин за мукой – мне нужно испечь пирог для Жени. У нее день рождения и в садике устроят по этому поводу сладкоежку.

Часы на стене тикают оглушительно громко. Время словно дает понять, как необратимо оно утекает от нас.

Влад на работе, как всегда. Дочку забрала его мама. Сейчас они у нас дома, лепят что-то из соленого теста.

- Ира, я иду на встречу с журналистами. Вы со мной?

- Да.

Камеры уже стоят напротив стола начальницы, операторы проверяют микрофоны. При нашем появлении все замолкают, и Людмила Владимировна начинает рассказывать о том, почему расформирован детский дом и какой будет дальнейшая судьба сирот.

Через сорок минут журналисты заканчивают задавать вопросы и благодарят за пресс-конференцию.

Тик-так, тик-так. С каждым миллиметром стрелка уносит меня все дальше от одного незабываемого момента, закрепляя за ним статус прошлого.

Рабочий день подходит к концу. Я одеваюсь и выхожу в клубящийся голубой туман.

Каблуки стучат глухо, звуки распространяются сейчас совсем иначе. Все скрыто, спрятано в дымке. Город становится таинственным и загадочным. Таким я люблю его больше.

Вырисовываются очертания пары, слившейся в глубоком поцелуе на лавочке. Я завидую им. Завидую молодости и будущему, которое у них может быть.

Рука непроизвольно тянется за телефоном. Я смотрю на темный дисплей. Провожу по нему пальцами. Хочу, чтобы он засветился ярко-ярко, чтобы мое сердце дрогнуло.

Фонари пытаются осветить серую мглу, но она непробиваема для них. Лишь желтые точки в мутной тьме свидетельствуют об их жалких попытках.

Мой телефон издает жалобные звуки и я лихорадочно пытаюсь выловить его из сумки.

Эти волшебные цифры! Не могу на них наглядеться. Как же хочется ответить! Может быть, пока туман скрывает мня от всего мира, мне сделать это? Пока никто не видит, не знает, не может меня услышать. Я закрываю глаза и провожу пальцем по экрану.

- Алло, - этот голос… Вся моя кожа мгновенно начинает покалывать. Я молчу. Не могу ничего ему ответить. Просто слушаю его дыхание, упиваюсь низкими вибрациями, задевающими во мне все струны.

- Ира, ты меня слышишь?

В ответ опять только мое молчание. В мозгу проносятся воспоминания, непрошенные, горячие. Об этом голосе. Он шепчет мне на ухо о том, какая я желанная, как ему со мной хорошо, как сильно я его хочу и как это заметно. Так и было. Было – ключевое слово, не так ли?

- Не молчи, мне нужно поговорить с тобой. Я хотел бы встретиться.

- Не нужно.

- Где ты?

- Там, где ничто меня не выдаст.

- Ты не отвечала на мои звонки.

- Тебе не следовало звонить.

- Думаешь, все закончилось?

- Уверена.

- Женская уверенность не стоит и ломанного гроша, если она не может быть испытана. Ты боишься меня увидеть.

- Между страхом и нежеланием огромная разница.

- Как между ложью и правдой.

Я опять молчу. Хочу его. Хочу так, что мне больно. Хочу жадно целовать его, чувствовать жар его кожи и толчки глубоко внутри.

Хочу…

- Чего ты хочешь, - его голос становится хриплым. Я что, сказала это вслух?

- Того, что ты не можешь мне дать.

- Я и только я дам тебе все, что ты попросишь. Разве ты не знаешь?

- Покоя. Я хочу покоя.

- Нет. Ты не хочешь того, что сидит у тебя в печенках. Ты хочешь, чтобы тебя трясло и подбрасывало, хочешь гореть.

- Я уже горю в аду.

Пальцы дрожат, когда я нажимаю на отбой. Телефон больше не звонит. Он понял, что это бесполезно.

Еще три дня я не живу, я существую. Мои прежние отношения с Владом, казалось бы, начавшие медленно утверждать свои позиции, полетели к черту после этого звонка.

Я готовлю, убираю, хожу на работу, словно робот. Ничего не ощущаю, все мои движения – это просто инерция. Словно меня завели, будто куклу, и я танцую, танцую, танцую… Но скоро завод закончиться.

На улице стало теплее. Земля отдает влагу, которая превращается в густой туман. Я уже обхожусь без пальто. А легкий плащ даже не застегиваю.

Чертовы кошки не затыкаются. Орут с утра до ночи, их терзает желание, невыносимое, темное, древнее, как мир.

Сегодня ночью я проснулась от того, что испытала оргазм! Этого со мной не случалось уже очень давно. Наверное, лет десять.

Мои внутренние мышцы напрягались, пока неровное дыхание вырывалось со стоном из груди. Влад не проснулся. Зато я больше не смогла сомкнуть глаз.

Так и просидела до утра перед темным окном.

Поэтому сейчас у меня ощущение, будто я зомби. В голове ничего не держится. Заглянула в ежедневник – а там куча дел. Как все успеть – не представляю.

Слова для пресс-релизов подыскиваю с трудом. Иногда начальнице приходится повторять вопрос дважды, потому что я живу в своем собственном мире, где ветка за окном оказывает глубокое гипнотическое действие и вводит меня в транс.

- Влюбилась, что ли? - подколола меня Людмила Владимировна.

Я аж подскочила. Ничего подобного! Просто легкий недо*б. Как у кошек. Господи, что у меня вертится в уме?! Но ведь это был лишь секс. Ничего больше.

Дата добавления: 2015-09-29