Ценные бумаги – это способ передачи имущественных прав, который является может устранить недостатки цессии – общегражданский институт.

Ценные бумаги – это способ передачи имущественных прав, который является может устранить недостатки цессии – общегражданский институт.

Ценные бумаги как институт – это изобретение, появившееся в результате многолетней, длительной подспудной работы. Никто точно не знает, когда, где и как они появились.

Но факт – сам процесс появления классических бумаг на предъявителя занял где-то лет пятьсот-шестьсот. В своём классическом воплощении основные постулаты ценных бумаг были выложены в конце XIX века немцем Брунером.

Сперва решили избавиться от риска для должника – риска «двойного исполнения».

Есть такая ценная бумага, называется «коносамент». Первоначально это – документы, который использовался (и до сих пор используется) в морской перевозке.

Исторически первый коносамент выглядел как шкиперская расписка. Эту расписку капитан судна или же шкипер выдавал грузовладельцу в обмен на передачу груза. В этой расписке пишет, кто, когда, что принял, в какой срок и в какой порт обязуется доставить груз.

Выдаётся расписка, а дальше этой расписке придали особое значение. Любые другие расписки и документы, принимаемые в торговле – это доказательства, подтверждение заключения договора.

А у коносамента появилась дополнительная, трансфертная функция (помимо доказательной функции). Смысл простой: мы передали груз переводчику, этот груз долго доставляется, из одного порта в другой едет корабль… И вы сидите и ждёте те три месяца, пока доставят груз. Груз не продашь – его нет, а вот передать право на груз – можно.

Передача расписки означает передачу товара, передачу груза. Участники поставили знак равенства между этим документом и получением права на получение груза. И тем самым, продавая расписку, вы переносите право собственности на груз на новое лицо (передача – это трансферт).

Груз следует сам по себе, коносамент обращается сам по себе. Груз из оборота изъят, а сделки с ним хоть каждый день по двадцать раз заключаются.

Через многие руки расписка оказывается у последнего лица, купившего коносамент. Наступает момент, когда груз должен оказаться в пункте назначения. Чтобы получить этот груз, нужно предоставить перевозчику подлинник коносамента.

Перевозчик сразу, когда выдаёт коносамент, оговаривает: он любому лицу отдаёт груз, который придёт к нему и предоставит подлинник расписки. И ему неважно, каким образом эта расписка оказалась у этого лица – он ничего выяснять не будет. Если выяснится, что расписка была у вора – то он заново ничего отгружать не будет. Перевозчик заранее с себя снимает риск двойного исполнения, потому что действует презумпция: «У кого коносамент – у того и права».

На примере этой шкиперской расписки мы видим процесс, который потом немцы обозначают дробью.

Ценная бумага – это двуединство права на бумагу и права из бумаги.

Понятно, что, когда мы имеет дело с ценными бумагами, нас больше интересует то, что можно получить по данной ценной бумаге (коносамент – право на получение груза…).

Но бумажный носитель этого права сам по себе тоже важен и он является объектом гражданского оборота.

Весь пафос ценных бумаг заключается в том, что право материализуется, ценная бумага превращается в вещь – в то, что является объектом гражданского оборота. Право получает внешнее выражение посредством документа.

Письменная форма в гражданском обороте чаще всего выполняет главную функцию – доказательственную.

В римском праве большая часть контрактов, сделок, совершались в устной форме – вербальный сделки, стипуляция – обмен устными обещаниями.

Палибий удивлялся: если грек взял в долг при ста свидетелях и даст пять расписок – и всё равно не вернёт. А римлянин наедине пообещает дать сто – и будьте уверены, даст.

Ещё один плюс: вместо множества документов в ценных бумагах стал один.

И коносамент выдаёт сам должник – так что подделать сложнее, ибо он своей рукой пишет и может отличить от подделки.

В римском праве тоже были документы, без выражения которых право не возникает и не реализуется. Заём в любом случае возникает – в любой форме, но проблема только в доказательствах.

Но есть случаи, которые исключают эту свободу и разнообразие, есть отношения, которые возникают только тогда, когда эти отношения возникают в письменную форму – и не раньше. В Риме это называлось «литеральные контракты». Смысл литерального контракта в том, что пока стороны не вносили соответствующие записи в свои приходно-расходные книги (даже если был консенсус – они договорились), до тех пор не было и договора.

И сейчас есть отголоски этого: сделки по поводу недвижимости до её письменного оформления. Сюда же ещё: рента, страхование, банковский счёт, коммерческая концессия, лицензионные договоры, кредитные договоры, сделки обеспечительства (поручительство…). Без формы в этих случаях нет отношений. Тут одного волеизъявления мало.

Во всех этих отношениях документы выполняют не только и не столько доказательственную функцию, сколько «конститутивную» функцию выполняют. Конститутивные они потому, что они устанавливающие, порождающие – потому, что документы создают правоотношений, без документа нет отношений.

Бывают совсем уж крайний случай, когда документ выполняет роль не только в момент создания права, но и должен следовать в течение всей жизни этого права. Документы, где право сливается с бумажным носителем и существуют до тех пор, пока существует этот бумажный носитель – по существу, эти документы и являются ценными бумагами.

В сухом остатке у нас извлечён один признак (присущий документарным ценным бумагам – ибо, по существует, бездокументарные называются ценными бумагами сугубо по привычке):

1) Презентационность, презентативность (необходимость презентации, предъявления ценной бумаги);

Это Брунер сказал. Передавая права на бумагу нельзя не передать права из бумаги.

Документ становится ценной бумагой, когда передаётся право, выраженное в ценное бумаге, мы обязаны передать саму бумаги. И без передачи ценной бумаги передать право из бумаги невозможно.

Есть бумага – есть право, есть право – есть бумага (поэтому погашенный коносамент перестаёт быть ценной бумагой).

Начало презентационности справляется с риском двойного исполнения. Ибо предъявили подлинник – и всё, исполнил должник и более его это не интересует.

И тем не менее у нас ещё один риск, который нас в цессии не устраивал.

В цессии есть риск возражения должника к любому предшествующему кредитору. Поэтому серьёзный риск для кредитора – он, фактически, приобретает «шило в мешке».

В ценных бумагах данный риск снят довольно простым образом: в том случае, если должник эмитировал (пускал) ценную бумагу в оборот, и она по рукам дошла до последнего приобретателя, то в этом случае считалось, что должник, который оформил своё обязательство посредством ценной бумаге, то тем самым должник заранее сам себе запрещал ссылаться на свои отношения, которые были с предыдущими кредиторами (недействительность сделки, некачественная поставка…).

Должник, возражая против требования предъявителя ценной бумаги, мог ссылаться только на две вещи:

1. На возражения, вытекающие из текста самой бумаги (так называемые «возражения из бумаги»).

В основном это формальные возражения, особенности формы: отсутствие каких-то реквизитов, если нет необходимых подписей и печатей, или на чеке не написано «чек». На это можно ссылаться – потому что недостатки очевидные, у тебя была возможность их своевременно выявить.

Здесь возражения о ненадлежащем предъявлении ценной бумаги. Скажем, должник по векселю может отказать векселедержателю со ссылкой на пропуск срока исполнения.

2. Он мог ссылаться на так называемые «личные отношения», между должником и обладателем ценной бумаги – предъявителем этой ценной бумаги.

И есть возражение о зачёте, но только между этим должником и предъявителем ценной бумаги.

На предысторию, на то, почему бумага оказалась у вас – он ссылаться не может.

Запрет иных, кроме личных, возражений и возражений, вытекающих из ценной бумаги – запрет выдвигать всё, что было к вашим предшественникам, в теории права получило название «принципа публичной достоверности ценной бумаги».

Принцип публичной достоверности означает, что содержание ценной бумаги соответствует состоянию права в действительности.

Есть такое понятие в морском праве, как «чистый коносамент», когда перевозчик не указывает оговорок. Перевозчик может указать, что состояние груза – плохое, ниже среднего, что он его не осмотрел, так как не возможности… А если коносамент «чистый», то прикрываться тем, что груз был плохим и порченным нельзя, в силу принципа публичной достоверности.

В вексельном праве это звучит кратко и ёмко: «Чего нет в векселе – того нет в жизни».

Если вы вексель передали в залог и никак это не отразили – то нельзя ссылаться на залог в отношениях с третьими лицами. И если вы сделали частичный платёж и не сделали пометки на векселе – забудьте о нём, это не существует для векселедержателя.

И ещё про закладную, это ценная бумага, которая по сути – договор залога, приобретший ценнобумажную форму. Закон говорит, что в закладной должен описываться весь кредитный договор – проценты, сроки… И закладная «сильнее» кредитного договора в силу публичной достоверности (это в случае расхождения).

В цессии все возможные дефекты, все риски по этому поводу были на кредиторе, а теперь – все эти дефекты на плечах должника, недействительность договора и прочее не важны (должник заранее отказывается от такой защиты).

Для должника положение становится хуже, более рискованно. Ценная бумага, в обмен на некоторые риски, повышает доверие кредитора – и кредитор охотней предоставит кредит, дешевле его предоставит – и тем самым играет на руку должника.

Здесь должник может на более выгодных условиях привлечь кредитора.

И самое последнее свойство, присущее ценной бумаге.

«Литеральность», «Формализм» или «Правило формальной строгости ценной бумаги».

Вскользь о нём мы уже говорили. Суть такова: всякая ценная бумага – это документ, который должен содержать определённый набор сведений и эти сведения (элементы документа) называются реквизитами (наименование ценной бумаги, дата составления, размер долга, срок исполнения…). И так получается, что отсутствие того или иного реквизита не восполняется и влечёт одно роковое для ценной бумаги последствие – это означает, что перед вами документ, который не является ценной бумагой, то, что иногда называют «суррогатом ценной бумаги», внешне напоминает – а по существу нет. Это всё ещё документ, но уже не ценная бумага.

Закон говорит, что отсутствие реквизитов влечёт ничтожность ценной бумаги. Но не совсем верно, ведь ничтожность применяется к действиям. Здесь о другом речь – что нет ценной бумаги. Но есть иной документ – возможно, расписка, а, возможно, просто одно из доказательств.

В гражданском обороте не цепляются за буквы и слова – можно волю в любом виде практически выражать.

Формализм выполняет две функции по существу:

1) Участники гражданского оборота должны быть абсолютно уверены в том, что это именно ценная бумага перед ними. Это знание должно недвусмысленно вытекать из самого документа – и именно наличие жёсткого, заранее установленного набора реквизитов это обеспечивает.

2) Здесь диспозитивность практически не работает. Потому что всякая недоговорённость, всякая недомолвка, отсутствие того или иного сведения, которое важно для правоотношения – означает, что в дальнейшем будут сомнения, конфликты. А нужно, чтобы написано было так, чтобы ни у кого не возникло никаких сомнений, невозможность разночтений должна быть.

У формализма плюсы: простота, предсказуемость, прозрачность и точность. Никаких зацепок по поводу толкования здесь не проходит.

И последнее свойство – принцип легалитета.

С давних времён существует самая главная проблема в ценных бумагах – что всё же отличает ценные бумаги от не ценных бумаг, что отличает их в ряду других документов.

Раньше таким признаком была презентативность – но потом появились бездокументарные ценные бумаги.

Почему лотерейные билеты и железнодорожные накладные – не ценные бумаги? У нас ответ в российской традиции предельно простой.

Документ является ценной бумагой только тогда, когда этот документ назван в качестве ценной бумаги в федеральном законе или в порядке, который установлен в федеральном законе (статья 143 ГК РФ).

Наш правопорядок исходит их исчерпывающего, закрытого перечня ценных бумаг – и этот перечень нельзя расширять участникам оборота.

С одной стороны, это хорошо, а с другой – это тормозит развитие рынка ценных бумаг.

Есть правопорядки, где принципа легалитета нет. Об этом мы поговорим на следующей лекции.

Дата добавления: 2015-08-29