1. Mutuum - договор, по которому одна сторона (займодавец) передает другой стороне (заемщику) денежную сумму или определенное количество иных заменимых вещей в собственность, с обязательством

1. Mutuum - договор, по которому одна сторона (займодавец) передает другой стороне (заемщику) денежную сумму или определенное количество иных заменимых вещей в собственность, с обязательством заемщика вернуть, либо по истечении срока, либо по востребованию, такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода, какие были получены.

Mutuum и commodatum представляют собой типичный реальный договор, т.к. обязательства по ним устанавливаются не простым соглашением (consensus), а передачей вещи, и пока не произошла передача, обязательство из такого договора не возникает

Mutuum представляет собой одну из форм кредита (creditum), и находится с этим понятием в родовидовых отношениях. Главное отличие кредита от займа в том, что кредит предусматривает также и передачу индивидуально определенной вещи, с возвратом этой же самой вещи, а заём относится прежде всего к вещам, определяемым мерой, числом, весом.

Сделки займа стали заключать в форме устного (вербального) договора - stipulatio.

Эта форма сделки оказалась очень удобной для заключения договора займа, так как обстоятельство, вытекавшее из стипуляции, было абстрактным, отвлеченным от своего основания. Почему именно должник дал обещание уплатить определенную сумму, осуществилось ли то основание, которое он имел в виду, - все это оставалось за пределами договора, и его юридическая сила возникала независимо от этого. Для обеспечения обязательства того, что стипуляция состоялась, стали составлять письменный документ.

Первоначально, сделки, заключавшиеся в иных формах, не имели силы, но они не могли не присутствовать в жизни, и с этим со временем стали считаться. Так появилась форма займа mutuum, для заключения которого не требовалось никаких формальных актов, а достаточно было лишь передать на основании договора так называемую валюту займа, то есть деньги или иные заменимые вещи.

В итоге договору займа стали присущи следующие признаки:

- mutuum - реальный договор, получающий юридическую силу с момента передачи валюты займа на основании соглашения.

- этот договор состоит в передаче кредитором денег или вещей в собственность должника.

- передается определенная денежная сумма или иные заменимые вещи.

- должник берет на себя обязательство вернуть такую же сумму или такое количество подобных вещей, какие были получены.

Commodatum - договор, который состоит в том, что одна сторона (ссудодатель) передает другой стороне (ссудополучателю) индивидуально определенную вещь для временного безвозмездного пользования, с обязательством второй стороны вернуть по окончании пользования в целости и сохранности ту же самую вещь.

В отношении ссуды очень важным является определение предмета ссуды, так как именно в этом состоит отличие ссуды от родового понятия utendum datum (передача в пользование), а именно отличие в том, что предметом ссуды должны быть движимые вещи, а предметом utendum datum могут также быть недвижимые вещи.

Но не все движимые вещи могут быть предметом ссуды, а только незаменимая, индивидуально определенная и не потребляемая вещь.

Признаками ссуды можно считать:

- Безвозмездная основа.

- Передача вещи во временное пользование.

- Вещь определена индивидуально и подлежит возврату в целости и сохранности.

- Пользование на определенный срок.

Очень близко к понятию commodatum по своему содержанию подходит понятие прекария (precarium), которое также заключается в безвозмездной передаче в пользование одним лицом определенной вещи другому лицу. Отличительным является прежде всего односто-ронний (не договорной) характер прекария, который полностью зависел от решения дающего в пользование (патрона) и был не определен срок пользования, то есть прекарное пользова-ние осуществлялось до востребования. Никакого соглашения на этот счет не заключалось и патрон был ничем не связан. Однако и пользователь также не имел никаких обязательств и мог быть привлечен к ответственности только за злой умысел при пользовании вещью. Со временем этот институт претерпел некоторые изменения.

В связи с тем, что договор ссуды предусматривает получение хозяйственной выгоды только ссудополучателем, мера его ответственности признавалась как очень высокая. Он нес ответственность за намеренное и ненамеренное причинение вреда, за грубую небрежность и легкую небрежность.

Ссудополучатель был обязан хранить данную ему в пользование вещь, пользоваться ей надлежащим образом, т.е. в соответствии с её хозяйственным назначением и указаниями договора и проявлять при этом заботливость хорошего хозяина. Только при соблюдении этих условий случайно возникший вред для вещи относился на счет её собственника.

Договор ссуды, несмотря на безвозмездный характер, предусматривает некоторые обязательства для ссудодателя. Ссуда - это дело доброй воли и долга ссудодателя, и он сам определяет пределы и условия своего благодеяния. Но с фактом оказания такой любезности, ссудодатель связывает себя тем, что он не может своевольно прекратить договорное отношение, истребовать раньше срока вещь и т. д.

Commodatum, являясь обоюдной сделкой, приводит к возникновению исков у обоих сторон, однако здесь есть некоторые различия. Во-первых, обязательство ссудополучателя - основное и возникает всегда, во-вторых, его обязательство основное, поскольку возврат вещи есть сущность всего возникающего отношения. Обязательства же ссудодателя могут возникнуть, а могут и не возникнуть. Но обязанность эта может возникнуть лишь когда в самом предоставлении вещи ссудодателем заключалась его вина (например, передача в пользование вещи в неисправном состоянии, если она причиняет вред ссудополучателю). Нужно отметить, что несмотря на обоюдность обязательств и возможных исков, эти обяза-тельства ни в коем случае не эквивалентны и не могут быть сравнимы с обязательствами, возникающими из договора купли-продажи.

Для получения со ссудодателя возмещения некоторых издержек ссудополучатель мог использовать actio commodati contraria, то есть обратный (встречный) иск. Этот иск относит-ся к таким издержкам, которые обычно не сопровождают процесс пользования, а носят не-предвиденный характер (например, если животное заболело и его пришлось лечить). Actio commodati contraria применялся и для возмещения вреда, причиненного ссудополучателю.

Иск ссудодателя носил название actio commodati directa, то есть прямой.

Договором хранения называется реальный контракт, по которому лицо, получившее от другого лица индивидулально-определенную вещь (поклажеприниматель, депозитарий), обязуется безвозмездно хранить ее в течении определенного срока или до востребования и по окончании хранениния возвратить в целости и сохранности лицу, передавшем вещь на хранение (поклажедателю, депоненту). Еще один пример оборота-передачи вещи одной стороной другой представлял договор хранения, или поклажи (depositium). По договору хранения передавалась вещь любого качества и любой спецификации на безвозмездное сохранение с обязательством хозяйственно не использовать вещь и вернуть ее в целости и надлежащем качестве.

Смысл договора хранения состоял в том, что одна сторона (поклажедатель) не передавала никакого вещного права на данную вещь, уступая только фактическое владение на время, т.е. это было своего рода обязательство по поводу услуги в отношении некой вещи. Для действительности договора необходима только реальная передача вещи (даже без обмена какими-либо условиями, молчаливо принятая); дополнительное соглашение может устанавливать условия возврата, порядок дополнительных гарантий, обеспечения и т.п., но не касается основных обязанностей сторон из этого договора.

Предметом договора поклажи признавалась любая телесная вещь — определяемая индивидуально или родовыми признаками, безразличного свойства в отношении возможности к гражданскому обороту. Кредитор (поклажедатель) может и не быть собственником этой вещи, так как признавалось возможным хранить и чужие вещи у другого лица.

Поклажеприниматель выступал перед всеми третьими, посторонними данному договору лицами в качестве фактического добросовестного владельца, но право владения его было весьма ограниченным. Любые посягательства на предмет поклажи со стороны третьих лиц отвергались правовыми средствами преторской защиты, но, с другой стороны, поклажеприниматель.не имел права хозяйственно использовать вещь: за это он нес ответственность как за причинение ущерба.

Хозяйственную выгоду из поклажи извлекал формально только поклажедатель (кредитор), поскольку договор также считался как строго безвозмездный; наличие какой-либо оплаты а условиях договора поклажи дискредитировало договор и переводило его в другое качество. Риск случайной гибели вещи, отданной на хранение, оставался на кредиторе, должник нес обязанности только добросовестно хранить вещь, как "добрый хозяин", но не более, т.е. не проявляя особой рачительности.

Договор был двусторонним в отношении возможных претензий и обязанностей вследствие поклажи. Поклажедатель обязан был дополнительно возместить возможные и тем более реально понесенные должником издержки по хранению вещи (например, по кормлению отданного на постой коня, по выгуливанию скота и т.д.), а также возможные причиненные вещью убытки. Поклажеприниматель обязывался к тому, чтобы вернуть вещь в физической целости, но без строгого соблюдения ее первоначального качества (например, отданная на хранение статуя покрылась паутиной, мрамор заветрел и т.п.). В случае поклажи вещей, определенных родовыми признаками, возникал особый случай договора — т.н. необычная поклажа (depositium irregulare).B этом случае должник обязан был возместить все прямые потери, происходившие с вещами во время хранения (уменьшение количества зерна, молока и т.п.). К нерегулярной поклаже относилось и отдание на хранение денег — в незапечатанном виде (с запечатанными деньгами спецификации не возникало). По признаку смешения вещей они переходили в собственность поклажепринимателя (как правило, банкира), а поклажедатель приобретал вытекающее из поклажи требование о возмещении суммы, а кроме того — о прямых потерях, в качестве которых теперь выступали проценты по пользованию деньгами.

Еще один специализированный случай поклажи с особыми последствиями для сторон наступал в экстраординарных обстоятельствах, когда кредитор вынужден был прибегнуть к помощи хранителя (стихийные бедствия, пожар и т.п.) —depositum miserabile. Если договор возникал как вынужденный ответ на предложение услуги со стороны поклажепринимателя то, чтобы избежать злонамеренного использования тягостных обстоятельств, поклажедателюдавался иск о возмещении возможных убытков от незаботливого хранения в двойном размере против реальной стоимости его вещей.

Ответственность по договору поклажи начиналась с момента принятия вещей на хранение и строго обуславливалась поступлением этих вещей в реальное обладание, т.е. поклажа также относилась к категории реальных контрактов.

реальный контракт римское право

Право собственности в Риме не было единственным вещным абсолютным правом, т.е. правом, имеющим своим предметом непосредственно вещь и защищаемым против любого нарушителя.

Кроме права собственности, к вещным правам относились также права на чужие вещи. Поскольку эти права на вещи, принадлежащие каким-то другим лицам (собственникам), то понятно, что лицо, имеющее право на чужую вещь не могло иметь таких полномочий как собственник.

Первоначальной формой залога была сделка, состоявшая в следующем - посредством манципации должник передавал в обеспечение долга вещь на праве собственности с оговоркой, что в случае удовлетворения по обязательству, обеспеченному залогом, заложенная вещь должна быть передана обратно в собственность должника.

В тех случаях, когда залог сопровождался передачей вещи (так называемый заклад) между сторонами (наряду с залоговым правом) устанавливались договорные отношения, имеющие характер реального контракта. Древнейшая форма залогового права - fiducia сопровождалась для получившего вещь только моральной обязанностью вернуть вещь, после того как обеспеченное с помощью залога обязательство будет погашено. С течением времени эта обязанность стала признаваться юридической (давалось actio fiduciae).

При залоге в форме pignus устанавливалось двустороннее обязательство: залогодатель отвечал за возможный вред, понесенный залогопринимателем от заложенной вещи (приводившийся выше пример: передано больное животное, заразившее скот получателя); залогоприниматель обязан был относиться к вещи с заботливостью хорошего хозяина и после погашения обеспеченного залогом обязательства вернуть вещь. Залогодателю давалась actio pigneraticia directa, залогопринимателю - actio pigneraticia contraria. Договор заклада – это такой договор, когда имела место передача вещи должником кредитору в счет получения от кредитора некоторой денежной суммы. В случае не возврата этой денежной суммы кредитору в срок, должник терял вещь, и она становилась собственностью кредитора. Кредитор обязан был относится к взятой в заклад вещи внимательно, поскольку, в случае возврата денежного долга, должник должен был получить обратно свою вещь в целости и сохранности.

Безыменные контракты (contractus innominati) – контракты, которые возникли после того, как в римском праве сложилась закрытая система договоров (вербальные, литтеральные, реальные и консенсуаль-ные), каждый из которых имел свое значение.

Безыменные контракты защищались претором при помощи словесных формул, используемых для выработки направленного на защиту безыменных контрактов иска – actio praescriptis verbis (иск из предписанных слов):

– do ut des (даю, чтобы ты дал), например передаю вещь в собственность в обмен на другую;

– do ut facias (даю, чтобы ты сделал), например даю вещь за исполнение определенной работы твоим рабом;

– facio ut des (делаю, чтобы ты дал), например отпускаю раба на волю, чтобы получить за это от тебя определенную денежную сумму;

– facio ut facias (делаю, чтобы ты сделал), например отпускаю на волю раба, чтобы ты освободил своего раба.

Виды безыменных контрактов:

1) мена (permutatio) – договор, по которому происходил обмен одной вещи на другую. Предметом договора мены не могли быть деньги.

Это реальный договор, он считался заключенным с момента передачи хотя бы одного из обмениваемых предметов. Только исполнивший свое обязательство имел право на иск о встречном исполнении или возврате исполненного.

Если одна сторона передавала вещь, которая ей в действительности не принадлежала и в дальнейшем была отсужена у другой стороны, договор признавался незаключенным;

2) прекарий (precarium) – безвозмездное предоставление имущества в пользование одним лицом другому лицу (прекаристу) без указания срока пользования. Возникал между богатым римлянином, который предоставлял прекарий, и малоимущим, зависимым лицом.

Прекарий имел односторонний характер, полностью зависел от решения дающего в пользование (патрона). Прекарист не имел никаких обязательств и мог быть привлечен к ответственности только за злой умысел при пользовании вещью;

3) оценочный договор (contractus aestimatorius) – договор, по которому определенная вещь передавалась одной из сторон другой для продажи по цене не менее установленной оценки, а другая сторона должна была продать эту вещь по цене не менее той, которая была установлена передающей стороной, и передать ей все деньги либо возвратить вещь, если продать ее не удавалось. Если удавалось продать вещь по большей цене, чем указано в оценке, продавец мог оставить разницу себе.

Оценочный договор применялся в отношениях крупного торговца с мелкими;

4) мировая сделка (transactio) – соглашение об окончательном определении правовых отношений путем взаимных уступок или путем отказа от притязания за вознаграждение. Мировые сделки по алиментам требовали преторского утверждения. Для поручителя мировая сделка была действительна только при его согласии;

5) дарение с наказом (donatio sub modo) – безвозмездное предоставление дарителем за счет своего имущества какой-либо выгоды одаряемому. Намерение одарить должно было быть принято одаряемым, без этого можно было не одарить, а обогатить. Эта сделка сопровождалась наказом что-либо сделать. Дарение могло быть отменено вследствие неисполнения наказа, грубой неблагодарности; дарение вольноотпущеннику могло быть отменено в случае рождения у патрона детей

Договор мены по своему хозяйственному назначению близок к договору купли-продажи. При купле-продаже обязательству одной стороны предоставить «в прочное обладание» Другой стороне продаваемую вещь соответствует обязательство другой стороны уплатить цену; вещь как бы обменивается на деньги. При договоре мены происходит обмен вещи на вещь (одна из сторон передает в собственность другой стороне определенную вещь, вследствие чего другая сторона становится обязанной передать в собственность первой стороне другую, вещь,

В качестве формы непосредственного товарообмена мена являлась древнейшим договором, предшествовавшим купле-продаже. С появлением договора купли-продажи мена не могла сохранить прежнего хозяйственного значения и отошла на второй план. Юридическую регламентацию договор мены получил сравнительно поздно. Во всяком случае в классическую эпоху в связи с развитием денежного оборота договор мены по своему удельному весу далеко уступал купле-продаже и может быть отнесен к числу второстепенных договоров.

2. Если первая сторона передала вещь, ей не принадлежащую, и в дальнейшем вещь была кем-либо отсуждена у второй стороны, договор не считался заключенным. В случае эвикции у первой стороны вещи, полученной во исполнение договора от второй стороны, наступают те же юридические последствия, как и при эвикции от покупателя проданной ему вещи.

На тех же основаниях, как и при купле-продаже, решались вопросы об ответственности сторон по договору мены за недоброкачественность переданной вещи

Разнообразные случаи безыменных контрактов в Дигестах Юстиниана сведены к четырем основным типам: 1) do ut des: я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты передал мне право собственности на другую вещь; 2) do ut facias: я передаю тебе право собственности на вещь с тем, чтобы ты совершил известное действие (оказал какие-то услуги и т.п.); 3) facio ut des: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы ты передал мне право собственности на известную вещь; 4) facio ut facias: я совершаю для тебя известное действие с тем, чтобы и ты совершил для меня какое-то действие.

Контрактам противостояли пакты, которые, по общему правилу не пользовались исковой защитой. Отличие пактов от консенсуальных контрактов состоит в том, что к последним относятся только четыре определенных договора. Категория же пактов охватывает разнообразные соглашения за пределами защищенных ius civile контрактов.

В силу расширения гражданского оборота некоторые пакты получили юридическую защиту. В преторском эдикте, либо путем присоединения их (в качестве оговорки) к какому-либо контракту, либо путем признания в императорском законодательстве. Этот факт наделения некоторых пактов исковой защитой послужил основанием для разделения их на pacta vestita (защищенные) и pacta nuda (голый пакт).1

В противоположность контрактам, под именем pacta были известны неформальные соглашения, не пользовавшиеся, по общему правилу, исковой зашитой.

Категория pacta охватывала самые разнообразные соглашения, какие только встречались в жизни, за пределами перечисленных выше контрактов, получивших защиту в нормах цивильного права.

С течением времени из этой широкой категории неформальных соглашений – pacta – некоторые все-таки получили признание, одни – путем присоединения их (в качестве дополнительной оговорки) к какому-либо контракту (так называемые pacta adiecta, добавленные, присоединенные), другие получили защиту в преторском эдикте (pacta praetoria), третьи – в императорском законодательстве после классической эпохи (pacta legitima). Этот факт наделения некоторых pacta исковой защитой послужили основанием для разделения pacta на pacta vestita («одетые», т.е. снабженные иском) и pacta nuda («голые», исковой защитой не снабженные).2

Пакт есть неформальное соглашение. В отличие от контракта пакт, как правило, есть соглашение, не пользующееся исковой защитой. С течением времени некоторые категории пактов все же получили в виде исключения и исковую защиту. Возникли две категории пактов:

∙ pacta nuda, “голые” пакты, не снабженные иском;

∙ pacta vestita, пакты “одетые”, снабженные иском.

Последние, в свою очередь, делятся на:

1. pacta adiecta – пакты, присоединенные к договору, защищаемому иском;

2. pacta praetoria – пакты, получившие защиту от претора;

3. pacta legitima – пакты, получившие исковую защиту от императоров, в императорском законодательстве.

Присоединенные к контракту – это дополнительные к какому-нибудь защищаемому иском договору соглашения, имеющие целью внести какие-либо видоизменения в юридические последствия главного договора, в частности возложить на ту или другую сторону в договоре какие-либо дополнительные обязанности. Как правило, такие добавочные пакты присоединялись к главному договору непосредственно при его заключении. Пакт, присоединенный к договору по истечении некоторого времени, защищался иском только в том случае, если по своему содержанию он был направлен на то, чтобы сделать положение должника более льготным, а не более тяжелым.

К числу пактов, первоначальная защита которым была предоставлена претором и потому называемых pacta praetoria, принадлежали:

1. клятвенное соглашение (pactum de jurejurando), по которому, например, в ответ на требование кредитора о производстве платежа лицо, ответственное по этому требованию, но не считающее себя должником, заявляло: “Поклянись, что я тебе должен, и я поверю”. Если кредитор приносил клятву, обязательство признавалось неоспоримым и могло быть осуществлено в принудительном порядке уже на сновании одного только клятвенного соглашения;

2. соглашение об установлении денежного долга (pactum de pecunia constituta) применялось в случаях, когда ответчик признавал предъявленный к нему иск об уплате долга, но просил об отсрочке платежа, и истец на отсрочку соглашался. Если бы впоследствии должник уклонился от платежа, соответствующая сумма могла быть взыскана в силу состоявшегося соглашения с увеличением её размера от 1/3 до 1/2 по усмотрению претора.

3. принятие (receptum) выражалось в трех различных формах, сходных не по существу, а лишь вследствие примененного к ним общего наименования:

4. принятие платежа (receptum argentariorum) применялось в случаях, когда банкир обязывался уплатить чужой долг;

5. принятие имущества судами, постоялыми дворами, конюшнями (receptum nautorum, cauponum, stabulariorum) означало, что хозяева этих объектов брали на себя ответственность за принятое от их клиентов имущество независимо от того, будет ли ущерб вызван виной или случаем;

6. арбитрирование (receptum arbitrii) состояло в том, что по соглашению со спорящими сторонами разрешение спора принимал на себя избранный ими арбитр, и его решение, не исполненное сторонами добровольно, приводилось в исполнение по приказу претора.

Пакты, получившие исковую защиту в императорском законодательстве, назывались pacta legitima (законные пакты). Это были соглашения, защита которых была закреплена в правовых нормах, исходивших от императора.

Термином «обязательства как бы из договора» обозначаются обязательства, возникающие при отсутствии между сторонами договора, но по своему характеру и содержанию сходные с обязательствами, возникавшими из договоров. В данном случае основанием возникновения обязательства являлись или односторонние сделки, или некоторые другие факты, не являющиеся ни договором, ни деликтом. Давая таким обязательствам наименование «обязательства как бы из договора», римские юристы делали отсюда практические выводы, состоящие в том, что возникающие в этих случаях спорные вопросы об условиях и пределах ответственности сторон разрешаются аналогично тому, как они решаются применительно к соответствующим договорам.

Основные виды обязательств как бы из договора следующие. Negotiorum gestio — ведение чужих дел (или вообще забота о чужом деле) без поручения. Слова «без поручения» добавлены к римскому термину negotiorum gestio не самими римскими юристами, а в позднейшей литературе, чтобы подчеркнуть существенный признак данного обязательства — отсутствие договора. Из этих дополнительных слов («без поручения») видно, что рассматриваемый вид обязательства является аналогичным тому, какое возникало из договора поручения (mandatum).

Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения одного лица за счет другого. Под эту общую рубрику подходил ряд специальных разновидностей: обязательство, возникающее из ошибочного платежа недолжного; обязательство возврата того, что получено лицом по определенному, имевшемуся в виду основанию, тогда как основание не осуществилось; обязательство возврата недобросовестно полученного и др.Эта группа обязательств имела сходство с реальными контрактами в том отношении, что как в реальных контрактах, так и в перечисленных обязательствах из неосновательного обогащения обязательство возникало на основе передачи денег или иных вещей от одной стороны другой. Однако между этими двумя категориями правоотношений существовало и коренное различие: при реальных контрактах вещь переходила из имущества одного лица в имущество другого на основании соглашения сторон, вследствие чего «обогащение» получателя вещи не могло считаться неосновательным, sine causa; в данном же случае обязательство возникало из факта нахождения денег или иных вещей в имуществе одного лица за счет другого именно без какого-либо законного на то основания.

Той областью, в которой прежде всего зародились обязательства, была область правонарушений, деликтов. Отсюда институт мести: своим преступлением преступник отдавал себя на произвол обиженного; самая личность преступника была объектом для мщения, причем содержание преступления было безразлично – нанесение ран, личной обиды, причинение имущественного вреда. Во всех случаях потерпевший мстил самому обидчику: личность последнего отвечала за преступление. В таком виде впервые возникло понятие ответственности (Haftung) одного лица перед другим. Но это еще не обязательство: обидчик подлежит мщению, но еще ничего не должен; есть ответственность (Haftung), но нет еще долга (Schuld).

Месть, однако, может быть отстранена путем соглашения между обиженным и обидчиком: обиженный отказывается от мести под условием, если обидчик уплатит что-либо. Но и в этом отношении мы не имеем еще обязательства: обязанности для обидчика уплатить не существует; если он не уплатит, все возвращается в прежнее состояние, то есть он будет подлежать мести обиженного.

Мало-помалу государство начинает вмешиваться в эту область и сначала ограничивает, а потом и вовсе запрещает месть; взамен ее устанавливаются известные частные (то есть идущие в пользу обиженного) штрафы. То, что раньше было добровольным, теперь делается обязательным. Вместе с тем государственная власть естественно берет на себя задачу гарантировать получение обиженным установленного штрафа. И вот здесь-то впервые возникает юридическое состояние долга, обязательства: обидчик уже должен, обязан уплатить потерпевшему штраф (poena). Но неисполнение этого обязательства еще долго влечет за собой последствия, подобные тем, которые наступали прежде при неисполнении добровольного соглашения о выкупе, то есть мести.

Выступая со своими ограничениями и запретами мести, государственная власть на первых порах действует очень осторожно: все ее запреты могут оказаться бессильными там, где они столкнутся с раздраженным до крайности чувством обиженного. Вследствие этого указанная фиксация штрафов прежде всего получает применение по отношению к деликтам более легким, при которых личное раздражение не так интенсивно. Нормы об отношениях из деликтов имеют поэтому долго смешанный, переходный характер, и именно такой смешанностью, переходностью отмечено старейшее римское право – право законов XII таблиц. В этих законах мы имеем следующие виды delicta privata.

1) Injuria – то есть посягательство на личность. Законы XII таблиц различают три степени injuria. Во-первых, самую тяжкую степень составляет членовредительство – membrum ruptum; для этого случая в законах XII таблиц сохраняется еще старый порядок – мщение по началам око за око, зуб за зуб (talio), если не состоялось добровольного соглашения между сторонами: "si membrum rupsit, ni cum eo pacit, talio esto" ("если повредит член тела и не уладит дело миром, да будет ему такое же воздаяние"). Вторую степень составляют другие, не столь тяжкие, ранения – os fractum; здесь уже мщение запрещается: обидчик должен уплатить обязательный штраф в 300 ассов, если пострадавший был человеком свободным, и 150 ассов, если ранение было причинено рабу. Наконец, третий вид injuria состоит в нанесении иной, но все же физической, обиды: в побоях без поранений, оскорбительных ударах и т. д. – verberatio, pulsatio; обидчик должен уплатить штраф в 25 ассов (Girard P. Textes. P. 17-18).

2) Furtum – воровство. Последствия furtum различны, смотря по тому, был ли преступник захвачен на месте преступления или нет; в первом случае мы будем иметь furtum manifestum, во втором – furtum nec manifestum (Gai. III. 183-184).

Если вор захвачен на месте преступления (furtum manifestum), то, по законам XII таблиц, его постигает тяжелая кара. Если воровство произошло ночью, а также хотя бы и днем, но вор оружием противился своему задержанию, то он может быть безнаказанно убит ("Si nox furtum faxit, si im occisit, jure caesus esto. Luci… si se telo defendit" - "если ночью совершит воровство, то если его убьет [хозяин], по праву будет убит. Днем… если оружием защищается"). Требуется только, чтобы захвативший вора немедленно криком созвал народ ("endoque plorato", "cum clamore testificetur" – fr. 4. 1. D. 9. 2). В других случаях вора дневного убивать уже запрещается; он подвергается телесному наказанию и отдается обокраденному (Gat. III. 189: "verberatus addicebatur ei, cui furtum fecerat"). Но каково было его положение, это, по свидетельству Гая, было уже неясно для самих римских юристов: по мнению одних, он попадал в положение раба; по мнению других – в положение addictus, то есть приговоренного должника. Практически разница сводилась только к тому, что в последнем случае вор имел еще возможность в течение 60 льготных дней выкупить себя; но, разумеется, в отношении выкупа он находился уже в полной зависимости от обокраденного: так как poena не была таксирована, то последний мог потребовать от вора, сколько хотел. Если вором был раб, то он подвергался смертной казни посредством сбрасывания с Тарпейской скалы.

Если вор не был захвачен на месте преступления (furtum nec manifestum), то он должен был только уплатить штраф в размере двойной стоимости украденной вещи – poena dupli (Gai. III. 190).

Один обыск – строго формальный, обставленный несколько странной с нашей нынешней точки зрения процедурой – так называемой quaestio lange et licio (обыск с чашей и перевязью). По свидетельству Гая (III. 192), законы XII таблиц постановляли, что тот, кто желал произвести обыск, должен был войти в дом голым (nudus), лишь имея повязку вокруг бедер (licio cinctus) и держа в руках сосуд (lancem habens). Позднейшие римские юристы пытались дать объяснение этим формальностям с точки зрения целесообразности: голым нужно быть для того, чтобы нельзя было пронести в одежде и подбросить якобы украденную вещь; быть licio cinctus – для того, чтобы все же не оскорблять стыдливости находящихся в доме женщин; держать в руках lanx (сосуд) – либо опять-таки для того, чтобы руки обыскивающего были заняты, либо для того, чтобы положить туда вещь в случае ее нахождения (Gai. III. 193). Но понятно, что с этой точки зрения все эти формальности не выдерживают критики и что Гаю весь этот закон казался только смешным ("ridicula est"). Вероятно, однако, что происхождение всей этой процедуры другое, что мы имеем здесь некоторый пережиток отдаленной эпохи, тем более, что нечто аналогичное мы встречаем и в истории других народов. По мнению Иеринга, quaestio lange et licio есть отголосок общеарийской старины, след той жаркой прародины, где все обыкновенно ходили голыми, только с повязкой вокруг бедер. Что касается сосуда, lanx, то, по мнению Иеринга, он нужен был лишь как внешнее выражение того, что дело идет о поисках вещи. Вернее, однако, предположить, что lanx есть нечто вроде жертвенного сосуда: в дом входят и обыск совершается под покровительством и руководством божества, как некоторое религиозное действие. Этот сакральный характер обыска открывал доступ в дом и обезоруживал возможное сопротивление. Во всяком случае, если при таком обыске вещь будет найдена, собственник дома отвечает, как fur manifestus: опять-таки, вероятно, потому, что в древнейшее время это была общая ответственность для всяких видов воровства.

Quaestio lance et licio была, по-видимому, единственной формой обыска в древности. Но законы XII таблиц знают уже и обыск простой с пониженной ответственностью. Как производился этот обыск, мы не знаем; Гай (III. 186) сообщает только, что он происходил со свидетелями (testibus praesentibus). Если вещь была найдена, то хозяин дома отвечал штрафом втрое – poena tripli – за так называемую furtum conceptum; но если он сам не был вором, если вещь он получил от кого-либо другого, то он может взыскивать уплаченную им poena tripli с этого последнего – furtum oblatum (Gai. III. 187).

3) Что касается третьего деликта, известного несколько более позднему цивильному праву, именно damnum injuria datum (повреждение или уничтожение чужих вещей), – то положение его в законах XII таблиц неясно. Несомненно, что некоторые отдельные виды этого деликта были предусмотрены в XII таблицах. Так, выше (§ 7) было указано, что поджог влек за собой даже уголовное наказание – poena capitalis. Мы видели далее, что поранение чужого раба рассматривалось, как injuria его хозяину, и влекло штраф в 150 ассов. До известной степени сюда же относится архаический деликт – повреждение чужих посевов при помощи колдовства (§ 7). Наконец, мы знаем, что законы XII таблиц устанавливали специальную ответственность за порубку чужих деревьев в виде штрафа в 25 ассов за каждое срубленное дерево – actio arborum furtim caesarum или actio de arboribus succisis (Gai. IV. 11).

Но все это только специальные постановления. Существовала ли, кроме них, еще какая-либо общая норма относительно damnum injuria datum, спорно. По свидетельству Феста, в законах XII таблиц встречались слова rupitias" (= damnum dederit) и "sarcito" (= damnum solvito) ("Нанес ущерб" и "возместит ущерб"), но в какой связи – неизвестно. На основании этих слов некоторые из современных ученых (Гушке, Селл) полагают, что уже законы XII таблиц знали общий иск о повреждении или уничтожении чужих вещей – actio de rupitiis sarciendis. Но основания для такого утверждения столь слабы, что большинство современных историков относится к нему отрицательно. Вероятнее, что законы XII таблиц ограничивались лишь некоторыми специальными видами нашего деликта, тем более, что, по сообщению Ульпиана (fr. 1 pr. D. 9. 2), после XII таблиц были издаваемы другие законы, по-видимому, также казуистически восполнявшие проблемы децемвирального кодекса.

Как бы то ни было, но все эти казуистические постановления были отменены потом общим законом об ответственности за damnum – lex Aquilia, законом, который послужил затем базисом для дальнейшего развития права в этом вопросе.

В некоторых случаях обязательство возникает из недозволенного поведения лица, однако при таких обстоятельствах, когда нет ни одного из предусмотренных в нормах права деликтов (римское право придерживалось системы перечня частных деликтов и не знало общего принципа, что всякое виновное неправомерное причинение имущественного вреда порождает деликтное обязательство). Обязательства из недозволенных действий, выходящие за пределы перечня деликтов, получили название обязательств как бы из деликта (quasi ex delicto).

2. В качестве примеров обязательств как бы из деликта можно привести следующие.

Если из окна здания что-нибудь вылито или выброшено на общественный проезд, то всякий, кто потерпит от этого какой-либо ущерб, получал по преторскому эдикту actio de effusis et deiectis (иск о вылитом или выброшенном) против хозяина дома или квартиры, откуда было вылито или выброшено. Ответственность хозяина дома или квартиры наступала независимо от их личной вины (вследствие чего такой случай нельзя было подвести под какой-либо деликт, например повреждение чужих вещей). Ответственность по данному иску была различна, смотря по характеру причиненного вреда: за поврежденное имущество собственнику присуждалась двойная цена; за ранение свободного человека взыскивался штраф «по справедливой оценке» судьи; за причинение смерти свободному человеку взыскивался (по требованию любого гражданина, actio popularis) штраф в сумме 50 тыс. сестерциев.

Другой пример обязательства как бы из деликта: если на подоконнике здания что-либо положено или на здании подвешено так, что угрожает падением и причинением вреда, то любой гражданин мог предъявить иск (являвшийся, следовательно, также actio popularis) против хозяина дома или квартиры, не ожидая факта причинения вреда. По такому иску «о положенном или подвешенном» (actio de positis et suspensis) взыскивался штраф в 10 тыс. сестерциев.

Римское наследственное право прошло долгий и сложный путь развития. Этот путь был неразрывно связан с ходом развития римской собственности и семьи. По мере того, как индивидуальная частная собственность освобождалась от пережитков собственности семейной, в наследственном праве выражался все последовательнее принцип свободы завещательных распоряжений. По мере того, как когнатическое родство вытесняло родство агнатическое, первое становилось и основой для наследования по закону. Вместе с тем римское право нашло способы сочетания свободы завещаний с интересами наследников по закону: за некоторыми из последних были признаны определенные права в имуществе наследодателя, которых нельзя было ни отменить, ни уменьшить завещанием. Это было так называемое наследование определенных разрядов наследников по закону. Весь этот ход развития был связан и с постепенным освобождением завещания от первоначального формализма.

Правда, пережитки формализма сохранились в постановлениях о наследовании по завещанию даже по окончательно сложившейся системе наследственного права, закрепленной законодательством Юстиниана. Однако, некоторые следы древнейшего права проявились и в окончательно сложившемся порядке наследования по закону

Наследственное право регулирует судьбу правоотношений субъекта после его смерти. Центральным понятием этой отрасли права является преемство (successio) правовой ситуации другого лица -- de cuius (от выражения «is de cuius hereditate agitur» -- «тот, чье наследство является предметом судебного разбирательства») -- в результате его смерти (mortis causa). Различаются универсальное преемство (successio per inversitatem, in iuniversum ius), когда на стороне нового лица воспроизводится юридическая ситуация предшественника как таковая, и сингулярное (succession singularis, in singulas res), когда субъект преемства воспринимает лишь отдельные права прежде принадлежавшие другому лицу

Субъектами наследственного права были:

1) наследодатель (только лицо «своего права», не могли быть наследодателями женщины и мужчины подвластные, рабы);

2) наследники (круг наследников шире: женщины, подвластные, рабы)

Наряду основными понятиями системы наследования как преемства в правах и обязанностях вследствие смерти, римское право создало ряд положений об основаниях наследования, о порядке приобретения наследства, об отношениях наследников между собою и с кредиторами наследодателя Наследование по закону, herebitas legitima, было первым по времени основанием наследования в Риме, как и везде. В силу этого основания имущество оставалось в семье, признававшейся в глубочайшей древности единственной носительницей прав на это имущество Там же..

Наследственные правоотношения возникают только в случае смерти гражданина, наследования имущества при жизни собственника не бывает. Права и обязанности по имуществу не исчезают в связи со смертью лица, а по волеизъявлению или по закону переходят к другим лицам.

При отсутствии завещания имущество умершего переходило к наследникам по закону. Термин “наследование по закону” следует воспринимать не в буквальном, а в понятийном смысле Наследование по закону происходило всякий раз, когда из-за отсутствия завещания оно всецело определялось порядком, закрепленным в нормах действующего права.

Для римлян наследство не есть простая масса вещей или вообще что-либо материальное. В их представлении -- это идеальная совокупность прав и обязанностей -- iuris nomen. Таким образом, наследство существует, если в нем нет вещей или даже долги превышают требования и права

Таким образом, римское право установило преемство прав от одних к другим. Наследство означало преемство обладания имуществом и право наследования. Субъектами наследственного права являются наследодатель и наследники. Наследство в римском праве было двух видов: по завещанию и по закону. В случае столкновения этих двух видов наследства выигрывало завещание по наследству. Наследование – универсальное преемство.

Это значит, что наследник, вступая в наследство, приобретает единым актом все имущество наследодателя (или определенную долю имущества) как единое целое. Универсальный характер наследования проявляется в том, что к наследнику переходят сразу и права, и обязанности, входящие в состав наследства, в том, что наследник может приобрести в составе наследства даже такие права и обязанности, о существовании которых он не знал. Наследство подразумевало совокупность всех выгод, льгот и обременений, прав и обязанностей в целости и неразрывности; наследник по римскому праву занимал то же правовое положение, что было у наследодателя к моменту его смерти, и воспринимал всю сложившуюся ситуацию в целом. Принцип универсальности наследства был главным элементом, определявшим содержание наследства с точки зрения права.

Сингулярное преемство – предоставление лицу отдельных прав – легаты или завещательные отказы. Наследодатель мог в своем завещании возложить на наследника обязанность выдать что-либо тем или другим лицам. Такие отказы давали этим лицам только известные единичные права, не возлагая на них ни прав, ни обязанностей наследника. Лицо, в пользу которого назначен легат, являлся преемником наследодателя в отдельном праве, но не в какой-то доле наследства, и получение легата не сопровождалось ответственностью за долги наследодателя.

Завещание у римлян — одностороннее формально-правовое распоряжение лица на случай его смерти, в котором назначен наследник. Завещания нет, если наследник в нем не обозначен.

Как писал Модестин, завещание есть «справедливое решение нашей воли о том, что должно быть сделано после нашем смерти» (D.28.1.1). Это — волевой акт собственника, устанавливающий, к кому и в каком объеме после его смерти должны перейти принадлежащие ему имущественные права и обязанности.

Завещанию сообщала юридическую силу его формам которая была выражением воли наследодателя. Цивильное право знало три формы завещания:

= провозглашение завещателем своей воли в народном собраний (куриатных комициях);

= завещание воина, объявлявшееся в строю перед сражением;

= завещание посредством манципации, из которой впоследствии выработалась односторонняя завещательная, сделка.

В поздний классический период различались частные и публичныезавещания, зафиксированные в Кодификации Юстиниана.

Частные завещания составлялись в присутствии семи свидетелей.

Публичные завещания имели несколько форм:

› перед судом;

› перед магистратом;

› перед императором.

В первых двух случаях завещание заносилось в протокол, а императору вручалось письменное оформленное завещание. Тенденция к преобладанию письменного завещания по сравнению с устной наметилась во второй половине республиканского периода, и в праве Поздней империи нормальным становится письменное завещание, подписанное завещателем и семью свидетелями. Август в 6 г. до н. э. в целях фискального контроля ввел пятипроцентную пошлину с наследства и предписал под угрозой штрафа в течение пятидневного срока после смерти завещателя предъявлять завещание в магистрат, где происходила торжественная процедура вскрытия завещания. Оно осматривалось свидетелями, присутствовавшими при его составлении, для опознания своих печатей и подписей, при удостоверении подлинности которых шнур разрезался, завещание раскрывалось и прочитывалось (Сентенции Павла. 4, 6). Наряду с этим сохранялось и устное завещание, совершенное в присутствии семи свидетелей. Кроме того, существовали специальныеформы, завещания. Так, завещания слепых совершались с участием нотариуса; а для завещаний в пользу нисходящих не требовалось свидетелей.

Для действительности завещания, кроме обозначения в нем наследника, завещателю необходимо было обладать активной, а наследнику —пассивной завещательной способностью.

Активной завещательной способностью не обладали: психически больные, несовершеннолетние, расточители и находящиеся под властью патерфамилиас.

Пассивная завещательная способность отсутствовала у перегринов, объединений (universitas), рабов. Тем не менее, при освобождении завещанием из рабства вольноотпущенник мог быть здесь же назначен наследником по завещанию. Еще цивильное право допустило назначение наследниками sui postumi, т.е. могущих родиться детейзавещателя.

Завещанием возможно было подназначение наследника (substitutio) на случай, если назначенный наследник вследствие смерти или иных причин не вступит в наследство («Если наследником не станет Тит, пусть наследником будет Стих»). Допускалась и такая форма субституции, при которой завещатель, назначал наследника своему малолетнему или психически больному нисходящему, если он, хотя бы и став наследником, умрет, не достигнув совершеннолетия или выздоровления.

В завещании определялся и размер наследственной доли, который в соответствии с древнейшим принципом свободы завещания зависел от усмотрения завещателя. Вместе с тем также с древнейших времен существовало ограничение свободы завещательных распоряжений, заключавшееся в том, что «свои наследники» (sui heredes) должны были либо быть назначены наследниками, либо устранены от наследования прямым указанием завещателя (указанием их имен). Умолчание о sui heredes вело к недействительности завещания.

Другие агнаты могли быть исключены из наследования общей фразой. При нарушении этих положений и первые, и вторые могли требовать своей законной доли. Изложенные правила преторским эдиктом были распространены на всех свободных, включая эманципированных, причем лица мужского пола устранялись от наследования в завещании поименно, женщины — в общей фразе. В Кодификации Юстиниана поименно назывались лишавшиеся наследства нисходящие.

Таким образом, завещатель мог устранить от наследования ближайших родственников посредством их поименного указания в завещании. Данное положение вошло в противоречие с интересами древнеримского общества с позднего периода республики, когда определилась тенденция ослабления устоев римской семьи. В практике центумвирального суда, рассматривавшего споры о наследстве, завещания, ущемляющие интересы законных наследников путем лишения их законной доли, стали признаваться составленными в не совсем здравом уме и потому не действительными. Постепенно выработалось правило обязательной доли, в соответствии с которым каждый из необходимых наследников получал не менее 1/4 того, что ему причиталось бы при наследовании по закону (portio debita).

Оставленное наследодателем завещание в пользу посторонних лиц не лишало их этой доли. Размер обязательной доли (portio debita) в Кодификации Юстиниана был увеличен и равнялся 1/2 доли, которая по закону причиталась бы каждому данному наследнику, если эта доля была меньше 1/4 всего наследствами до 1/3, если эта доля была больше. В новелле 118 Кодификации не обходимыми наследниками признавались нисходящие и восходящие. Устранение их от наследования посредством поименного указания или лишение portio debita допускалось лишь по указанным в законе основаниям: вступление в брак против воли родителей, действия, угрожающие жизни отца и т.п.

В завещание могло быть включено отдельное распоряжение наследодателя о предоставлении наследником третьим лицам определенных сумм или вещей из наследственного имущества, а также о выполнении им в пользу этих же лиц известных действий. Такое распоряжение называется легатом (завещательным отказом), который действителен при условии покрытия наследственных долгов. Вместе с тем не допускалось поглощение легатом всего наследственного имущества. Во избежание такой ситуации закон Фальцидия 40 г. до н.э. запретил обременять легатом 1/4 этого имущества при любых обстоятельствах (Фальцидиева четверть).

Легат создает сингулярное преемство, т.е. преемство в отдельных правах наследодателя без возложения на легатария каких-либо обязанностей.

Впоследствии легат мог быть установлен не только в завещании, но и в отдельном документе — кодицилле. Отказ наследника от наследства, обремененного легатом, не лишал легатария права на получение обозначенного в пользу его предоставления. Если же от легата отказывался легатарий, соответствующее имущество сохранялось за наследником. Другой формой завещательного отказа был фидеикомисс (доверительное поручение), также устанавливавший, обычно посредством кодицилла, обременение наследственного иму-щества в пользу определенного лица. В отличие от легата, фидеикомисс вводил обременение для наследников по закону вначале не имел исковой защиты, выполнение его всецело зависело от чести (fides) наследника. Фидеикомисс приобрел юридически обязательную силу в I в. до н. э., а при Юстиниане 1529 г.) слился с легатом. При этом фидеикомисс, как и легат, создавал обязательное для наследника требование со стороны лица, в пользу которого он установлен

Наследник -- субъект наследственного правоотношения. Как в римском, так и в современном наследственном праве России ими могут быть граждане, юридические лица и государство. Участие граждан в нем никак не ограничено, важно лишь, чтобы последние находились в живых на момент открытия наследства, включая детей умершего, зачатых при его жизни и рожденных после его смерти Статья 1116 / Гражданский Кодекс Российской Федерации.

В наследовании по закону основными являются правила, устанавливавшие круг законных наследников и размер наследственной доли каждого из них. По цивильному праву круг законных наследников соответствовал сущности агнатского родства и составлял три очереди (разряда).

К первой относились лица, являвшиеся членами семьи наследодателя, так называемые свои наследники (sui herebes), и в результате его смерти ставшие юридически самостоятельными (personae sui iuris), например, сын, приобретавший положение pater familias (глава семейства). Внуки, освободившиеся от бремени подвластности, наследовали лишь в том случае, если ко времени вступления в наследство умер или был эманципирован их отец, который в противном случае сам был бы призван к наследованию. В таких ситуациях внуки наследодателя как бы представляли своего умершего или эманципированного отца и наследовали не на общих основаниях, а по праву представления М. Х. Хутыз. Римское частное право. М., 1994. С. 143-144, то есть получали все вместе долю наследства, которую получил бы их отец, если бы пережил наследодателя, а затем делили эту долю поровну между собой. Наследованию в этом случае придавался особый характер, так как наследники не столько становились обладателями нового для них имущества, сколько вступали в управление своим имуществом, принадлежавшим им вместе с главой семьи на праве семейной собственности И. Б. Новицкий, И. С. Перетерский. Указ. соч. С. 189..

Во вторую очередь входили agnati proximi -- ближайшие агнаты умершего (агнаты второй степени), призывавшиеся к наследованию при отсутствии «своих наследников», то есть наследников первой очереди. К ближайшим агнатам относились лица, связанные в прошлом с наследодателем отношениями подвластности и имевшего общего pater familias: отец, мать умершего (она занимала положение его сестры), его полнородные братья и сестры, и дети ранее умерших братьев и сестер. Наследники этого разряда должны делить наследство поровну, а дети ранее умерших братьев и сестер получают долю, которая причиталась бы их умершему родителю. Если наследуют одни восходящие наследники, это, как было указано выше, отец, мать, то наследство делится по линиям, т.е. одна половина идет восходящим родственникам с отцовской стороны, другая - восходящим с материнской стороны. Однако надо заметить, что женщины далее родной сестры к наследованию не призывались И. Б. Новицкий, И. С. Перетерский. Указ. соч. С. 190..

Ближайшие агнаты (агнаты второй степени) устраняли от наследования агнатов отдаленных степеней, то есть таких, которые в кровном отношении были дальше от умершего (сын вытеснял внука и т. п.). Таким образом, агнаты более отдаленной (в кровном отношении) степени призывались к наследованию при отсутствии агнатов предыдущей степени

К третьей очереди законных наследников принадлежали когнаты -- кровные родственники умершего (gentiles). При этом не имела значения степень кровнородственной близости. Но и здесь ближайший когнат (как во второй очереди -- ближайший агнат) вытеснял более отдаленного, а в случае отказа от своих прав его не мог заменить другой когнат очередной степени родства М. Х. Хутыз. Там же.. В таких обстоятельствах наследство признавалось выморочным, а в древнейший период -- бесхозяйным. Выморочное имущество поступало к фиску, а иногда к монастырям, церкви и т.д.

Действующий Гражданский Кодекс Российской Федерации определяет временем открытия наследства день смерти гражданина, а не какой-либо иной момент, поэтому лица, умершие в один день, но в разное время суток, считаются умершими в одно время Статья 1114 / Гражданский Кодекс Российской Федерации. Вследствие этого как современное, так и римское право, безусловно считают, что между ними наследование не возникает.

В наследовании по закону применяется принцип «in legitimas hereditatibus successio non est» («при законном наследовании трансмиссия не применяется»), в соответствии с которым в случае, если призванный к наследству не приобретает его, призвание к наследству не переходит на следующее по степени родства лицо, как не переходит оно и на родственников следующей очереди Чезаре Санфилиппо. Курс римского частного права. М., 2002. С. 319..

Эта чрезмерная строгость права могла быть исправлена эдиктом претора. Реформы, осуществленные в области наследования претором, начались еще в республиканский период и завершились в эпоху принципата. Эти реформы шли следующим путем. Претор создал особый интердикт для ввода во владение наследственным имуществом. Первоначально этот интердикт давался лицам, которых претор, после рассмотрения их претензий, считал вероятными наследниками по цивильному праву. Это облегчало положение цивильных наследников, которые нередко были заинтересованы в изъятии наследственного имущества из рук посторонних лиц до разрешения спора о правах на наследство. В этих случаях претор служил интересам имущих слоев населения, так как наследниками, хотя бы и по завещанию, чаще всего были лица, связанные с наследодателем, обладателем наследственного имущества, кровной или иной личной связью

Однако скоро оказалось, что интересы господствующих классов в области наследования сложны и разнообразны, и в частности не всегда оказывалось приемлемым правило, в силу которого в тех случаях, когда ближайший наследник не принимал наследства, оно, не переходя к дальнейшему по порядку призвания к наследованию, становилось выморочным т.е. бесхозяйным, а, следовательно, могло быть присвоено любым лицом. Для устранения этой последней возможности претор стал давать в таких случаях преимущество следующему по порядку родственнику и действовал в целях восполнения цивильного права

Так наряду с цивильной системой наследования сложилась преторская система. В дальнейшем две системы наследования по римскому праву -- цивильная и преторская -- стали постепенно сближаться. Существенное значение, наряду с деятельностью претора, имела и практика центумвирального суда, которому были подведомственны споры о наследовании.

Таким образом, наследование по закону ab intestato - древнейшая форма наследования, когда наследство переходило (вместе с титулом домовладыки) ближайшему агнату. Круг наследников определялся моментом призвания к наследованию, степень агнатского родства исчислялась по определенной процедуре. Выделялись категории наследников.

Понятие легата. Выше уже было указано, что наряду с назначением наследника в завещании могли содержаться отказы: распоряжения о выдаче наследником известных сумм или вещей определенным лицам, о выполнении наследником определенных действий в пользу третьих лиц. Таким образом, создавалось сингулярное преемство, т. е. преемство в отдельных правах наследодателя без возложения на преемника каких бы то ни было обязанно-стей. Отказ действителен, только если наследственные долги покрыты.

Древнейшей формой отказов были так называемые легаты. В старом ци-вильном праве легаты были подчинены целому ряду формальностей: они могли быть установлены только в завещании; исполнение их возлагалось на назначенного в завещании наследника. Возложить легаты на наследника ad intestate было невозможно, ибо завещание было недействительно без heredis institutio.

Виды легатов. Легат должен был быть установлен в одной из определенных четырех форм, каждая из которых создавала и особое правовое положение легатария:

(1) Legatum per vindicationem, который устанавливался обыкновенно словами «do, lego», напр.: «Lucio Titio hominem Stichum do, lego». В такой форме устанавливалось в пользу легатария право собственности на определенную вещь или сервитут, которые возникали для легатария непосредственно в мо-мент принятия наследства наследником, так что легатарий мог немедленно предъявить rei vindicatio (при установлении сервитута — actio confessoria), от-куда и название легата.

(2) Legatum per damnationem, который устанавливался словами: «Heres meus Lucio Titio centum dare damnas esto» и возлагал на наследника обязанность исполнить то, что было отказано. Легатарий мог осуществить свое право при помощи manus iniectio, позднее при помощи actio ex testamento.

(3) Legatum sinendi modo, невидимому, разновидность legatum per damna-tionem: наследник обязан был не мешать легатарию взять то, что последнему было отказано.

(4) Legatum per praeceptionem, природа которого не ясна, но который чаще всего считают разновидностью legatum per vindicationem.

Фидеикомиссы

Понятие фидеикомисса. В период империи сложились и другие формы отказов — fideicommissa. Они развились из ненормальных словесных или письменных просьб, с которыми наследодатель нередко в самый момент смерти, обращался к наследнику, выполнить что-либо или выдать что-нибудь какому-нибудь лицу. Первоначально такие просьбы не имели юридической силы, наследодатель обращался только к fides, т. е. чести наследника, но со времен Августа лицо, которому что-либо было отказано в форме такого fideicommissum, получало право в экстраординарном порядке предъявлять fideicommissi persecutio, которая в дальнейшем, с установлением экстраординарного процесса, почти слилась с actio testamenti.

Легаты и фидевкомиссы. Фидеикомисс имел ряд значительных преимуществ по сравнению с легатом: он мог быть возложен и на наследника по закону, мог быть установлен и ранее и позже завещания, в качестве приложения к нему. Никакой обязательной формы для него первоначально не было. Чаще всего он устанавливался при помощи codicillus, письма на имя наследника. Clausula codicillaris нередко включалась и в завещание на случай его не-действительности по причине формальных погрешностей; наследник по закону призывался рассматривать завещание, как обращенный к нему кодицилл.

Ввиду того, что легаты и фидеикомиссы постепенно сближались как в форме, так и в материальных условиях действительности, Юстиниан объединил их указом 529 г., установив, что всякий легат, как и всякий фидеикомисс создает для лица, в пользу которого он установлен, обязательственное требование к наследнику, обеспеченное законной ипотекой на наследственное имущество. Если была отказана определенная принадлежавшая наследодателю вещь, она могла быть виндицирована легатарием или фиде и комиссаром. Другой указ Юстиниана 531 г. окончательно подтвердил слияние легатов и фидеикомиссов. В то же время, ввиду того, что кодицилл стал часто заменять завещание, Юстиниан подчинил его некоторым требованиям формы: он должен был совершаться в присутствии пяти свидетелей.

Универсальный фидеикомисс. В форме фидеикомисса было возможно отказать и все наследство. Такой fideicommissum hereditatis (универсальный фидеикомисс) заключался в том, что на фидуциария возлагалась обязанность передать другому лицу, фидеикомиссарию, все наследство, и если первона-чально ответственным перед кредиторами наследодателя оставался фидуциарий, то постепенно и это изменилось: после restututio hereditatis, т. е. заявления фидуциария о том, что он передает наследство фидеикомиссарию, фидуциарий сохранял только звание наследника, а все права и обязанности наследодателя переходили на фидеикомиссария. Ему и против него предоставлялись соответствующие иски в качестве actiones in factum. Для того же, чтобы фццуциарий отказом от наследства не парализовал и прав фидеикомиссария, на фидеикомисс, с одной стороны, была распространена quarta Falcidia (п. 278), а с другой стороны, фидуциарий мог быть extra ordinem принужден к принятию наследства, причем он терял право на quarta Falcidia.

Основание ограничений. Понятно, что если полная свобода завещания нарушает интересы наследников по закону, вследствие чего и возник институт необходимого наследования, то полная свобода отказа нарушает интересы наследника по завещанию, ибо весь актив наследственной массы может быть распределен между легатариями. Очевидно, что в таких случаях наследник не заинтересован в принятии наследства и с отказом его от наследства теряет силу и все завещание в целом, в частности, отказы. Для того, чтобы обеспечить силу завещаний, свобода отказов была ограничена.

Первоначальные ограничения. Первый направленный на это ограничение закон lex Furia testamentaria (неизвестного года издания, но вероятно относящийся к периоду республики) запретил принимать отказы более 1000 ассов. Получавший более обязан был вернуть сумму в четыре раза большую. Очевидно, что этот закон не достигал цели: можно было исчерпать наследство и отказами сумм, не достигавших 1000 ассов. По той же причине был не-удовлетворителен второй закон lex Voconia 169 г. до н. э. по которому легатарий не мог получить больше наследника.

Дата добавления: 2015-08-29