приятное мгновение почувствовала себя именно проституткой.
Из магазина они с Усмановой вышли вместе, и та запросто подхватила ее под руку, как
закадычную подружку. И принялась ее наставлять, то ли не понимая, что испытывает Нинино
терпение, то ли получая удовольствие от ее глухого раздражения.
- Все ты делаешь правильно. Не вечно же копейки считать. На Пашку ведь надежды никакой, часто ли он появляется? Мужик в отъезде - считай вдова.
- Твоя логика меня поражает.
- Лучше слушай, что я говорю. У меня опыта поболе будет. Это ты у нас… Влюбленная и верная.
- С чего ты взяла, что я влюбленная?
- Да ты всегда такой была. Знаешь, мы поэтому с тобой и не дружили никогда. Ты поздно
повзрослела.
Нина рукой пошевелила, не зная, как вырваться из мертвой хватки Усмановой.
- В смысле?
- В том смысле, что когда все девки начали о будущем задумываться, ты все на своего Пашеньку
смотрела, как собачка, и чуда ждала. Дождалась?
- Не дождалась, - призналась Нина.
- Вот-вот. А уж когда он в Москву смылся… Все только удивлялись: ты ведь красивая баба!
Прости, это я по-свойски…
Нина кивнула, не желая спорить.
- Конечно.
- Вот я и говорю, что конечно! Красивая, а осталась, как собака на привязи. В конуре своей
окопалась… На тебя же было страшно глянуть! Сейчас хоть смотришь на тебя и понимаешь: ценит Шохин, денег не жалеет.
К чему и был затеян весь разговор. Нина шла, посматривала по сторонам, на яркие витрины
магазинчиков в торговом центре, помахивала фирменными пакетами, а подружку подколодную
слушала, стараясь не принимать ее слова близко к сердцу. Хотя, возможно, Лариса и была в
чем-то права, наверное, нужно было ценить себя больше, и мужа любить не столь беззаветно, не
верить ему слепо, но дело было не в словах, она просто знала, что Лариса все это говорит не от
чистого сердца. Она до правды докопаться хочет. И Нина бы совсем не удивилась, узнай, что
ждет Усманова признаний страшных, вроде того, что использует ее Шохин как хочет, и дает за
это деньги, откупаясь. Все равно, что признаться перед всем городом, что она до откровенной
проституции опустилась, ведь на большее не способна. Эта правда Усманову бы порадовала.
- И не слушай никого, - весомо добавила Лариса, прижав локоть Нины к своему боку, видимо, так старалась выказать свою поддержку. А Нина насторожилась.
- Кого?
- Да мало ли. Я же говорю, люди о вас болтают. Сплетня номер один.
- Обо мне и Косте?
- О Косте и тебе, - поправила она, и, судя по тону, это имело весомое значение. - Шило-то в
мешке не утаишь.
Нина нервно кашлянула, а взгляд по витринам скользил уже не расслабленно, а будто
выискивая что-то, за что можно зацепиться, чтобы взять себя в руки.
- Понятно.
- Ну что тебе понятно? - вроде бы расстроилась Лариса. Потом остановилась, на Нину взглянула
со значением. - Слушай, мне один знакомый про “Тюльпан” рассказывал, говорят, ты звезда. У
него разве что слюни не текли, когда он тебя вспоминал. Правильно говорят: талант не
пропьешь!
- Тебя это удивляет?
- Да нет, но все-таки стриптиз…
Нина задорно улыбнулась.
- Уверена, я и у шеста бы тебя обставила. Как обычно. - И пока Лариса обдумывала
оскорбление, произнесенное с открытой улыбкой, Нина поспешила с ней проститься, вместо
принятого в их круге поцелуя в щеку, похлопала закадычную подружку по плечу и быстрым
шагом направилась к эскалатору. Едва слышно, но от души выдохнула: - Стерва, - и улыбнулась
молодому парню впереди, который обернулся и взглянул с недоумением.
- Завидует, - решительно заявила Грета, когда Нина пересказала ей разговор с Усмановой в
торговом центре.
- Завидует? Чему ей завидовать? Кто она, а кто я.
- Вот именно. Кто она? - Грета остановилась у ее столика, сильно затянулась тонкой сигаретой и
зло пыхнула дымом прямо Нине в лицо. - Что-то когда-то выиграла, вовремя затащила в постель
нужного мужика, чтобы тот продвинул ее в Совет по культуре, и что? До сих пор там сидит, и
время от времени выступает. Волочкова фигова. Вот она-то точно проститутка, даже я боюсь
подумать, сколько она мужиков сменила, чтобы на своем месте столько лет держаться. Так что
нечего комплексовать из-за нее. Выброси из головы.
- Легко сказать.
- Нет, а что ты переживаешь? Из-за чего именно?
Нина навалилась на столик и подперла голову рукой.
- Да я не из-за себя, - призналась она, - я из-за Кости.
Грета презрительно фыркнула.
- Пожалела овечка волка. Нина, честно, ты думаешь о чем-то не о том.
- Да? А когда он знакомит меня со всеми этими людьми… Раньше была хоть какая-то надежда, что они могут быть не в курсе.
- Косте плевать, что думают другие, - уверенно заявила Грета. - Он сам за всех привык думать.
- Ты права, конечно, но…
Грета наклонилась к ней.
- Если он захочет, они все - все! - будут руки тебе целовать. Они уже это делают, разве я не
права? И не думай о том, что за спиной говорят. Это от зависти. Ему завидуют всегда, а тебе из-
за него. - Она усмехнулась. - Я ведь тебе говорила: не упусти его. И я тобой горжусь, деточка
моя. - Она даже за щеку ее ущипнула, как иногда поступала с Вадимом. Стало немного больно, и Нина щеку потерла. Улыбнулась, конечно, и не призналась, что слова Греты хоть и были
похожи на бальзам, но ей он помог не сильно.
Витя зашел в гримерку, увидел их, и нетерпеливо хлопнул в ладоши.
- Хватит трындеть! Гретка, иди в зал, а у тебя выход через двадцать минут, - напомнил он Нине.
Она кивнула.
- Я знаю, Витя.
- Знает она, - заворчал он, а сам кинул вопрошающий взгляд на Грету. Та усмехнулась, и
замалчивать проблему не стала.
- Костя в отъезде, и наша девочка грустит.
- Да? - Жаба хоть и ухмыльнулся, но добавил в голос грозности. - По жопе шлепнуть некому?
Так я могу, не вопрос. Иди, работай.
Нина кинула на него недовольный взгляд через зеркало.
- Не порти настрой. Иду я уже.
Отвернулась от них, взяла пудреницу, и все-таки глянула вслед этой парочке, когда услышала
Витино ворчание:
- Слышишь, как заговорила? Мешаю я ей…
Костя вернулся только через три дня, причем ночью. Накануне Нина просто изнывала от
непонятной тоски, Шохин задерживался, как она изначально и предполагала, он всем был
нужен, и мысли о его нужности смущали. После встречи с Усмановой, Нина уже не раз ловила
себя на мысли, что ей хочется с ним поговорить. То ли просто выговориться, чтобы облегчить
душу, то ли попросить совета, а может поступить так, как поступала в последнее время -
переложить на него свои проблемы. Чтобы он сказал, что беспокоиться ей не о чем и думать о
чужом мнении не стоит. Очень хотелось услышать это от него.
Накануне его приезда у нее был выходной, и весь она провела с дочкой. Они бродили по центру
города, заходили в понравившиеся магазинчики, перекусили в кафе и даже съели по запретному
мороженому. Арише мороженое было противопоказано из-за слабого горла, а Нине необходимо
было следить за фигурой, с такой-то работой. Правда, в последнее время у нее явно переизбыток
физических нагрузок, так что можно себя побаловать. Ела мороженое, любимое, фисташковое, а
думала о Косте. Где он, с кем он, и сколько это будет продолжаться. Ариша рисовала, пристроив
альбом на краю стола, капнула мороженым на лист и расстроилась, а Нина предложила
пририсовать пятнышку четыре лапы и хвост, чтобы стало похоже на собачку. После этого
предложения дочка так на нее посмотрела, что стало стыдно за свою приземленность.
А глубокой ночью, коротким сигналом пришла смска. Нина сначала не хотела вставать, сигнал-
то услышала сквозь сон, на другой бок перевернулась, а потом подскочила на своем диванчике.
Дотянулась до телефона, кинула обеспокоенный взгляд на дочку, что спала напротив, но та даже
не пошевелилась. Смска была более чем лаконичной, всего два слова: “Я дома”. Нина кинула
взгляд на часы - три часа ночи. Он дома в три часа ночи!
Непонятно почему, но она не перезвонила ему и даже ответной смски не послала. Легла и
положила телефон на соседнюю подушку, и быстро уснула, успокоенная. А проснулась
переполненная возбуждением. Не физическим, но душа, как говорится, пела, громко и с
чувством. Отправив после завтрака Арину гулять в парк с Зинаидой Тимофеевной, сама же
сослалась на крайнюю занятость, мысленно поставив на себе клеймо предательницы, но то и
дело вспоминая о короткой смске, никак не могла смирить эмоции. Всё гадала: что Костя хотел
сказать этими двумя словами – ставил её в известность, что он дома или всё-таки намекал, что
неплохо было бы ей нанести ему утренний визит? Разум подсказывал первое, а вот сердце
второе, и поверить хотелось именно сердцу, и уступить ему, что Нина и сделала, в конце
концов, пойдя на компромисс с собственной совестью. Наставляя дочку слушаться няню,
поцеловала её дважды, и приказала себе не расстраиваться, раз уж решила этим утром поставить
личную жизнь на первое место. Но она, конечно, ужасная мать, и непременно исправится, уже
завтра.
Во двор дома её пропустили без вопросов, что, признаться, удивило. Нина вышла из такси, только мысленно подготовила для охраны доходчивое объяснение своего визита, а перед ней
уже открыли калитку. Во взглядах молодых людей в униформе военного образца никакой
вежливости или тени уважения, но признали, и Нина, направляясь к подъезду, чувствовала, что
её разглядывают. Закрывая за собой дверь лифта, злилась, представляя, что о ней сейчас
говорят, на всякий случай достала зеркальце и посмотрела на себя, облизала губы, выравнивая
цвет помады, и поправила прическу, словно беспардонные мужские взгляды могли её
испортить. А потом посмеялась над собой. Она так кипит от злости в эту минуту, и желание
одно – увидеть Костю и нажаловаться ему на всех вокруг.
Об охранниках позабыла в тот же момент, когда дверь квартиры Шохина ей открыла женщина.
В годах, с замысловатой причёской и больших очках на позолоченной цепочке. Женщина
окинула Нину изучающим взглядом, машинальным жестом поправила накрахмаленный
отложной воротник на блузке, и уже после этого, гордо вскинув подбородок, поинтересовалась:
- Я могу вам чем-то помочь?
Нина пыталась собраться с мыслями. На уме было совсем другое, и поприветствовать хозяина
квартиры она собиралась иначе, хорошо хоть не успела ничего произнести, прежде чем дверь
открылась. Было бы очень неловко.
- Да… Здравствуйте. – Прежде всего «здравствуйте» и улыбнуться. – А Костя… Константин
Михайлович дома?
Её окинули ещё одним взглядом, куда более пристальным, а следом лицо женщины неожиданно
просветлело.
- Вы Нина?
Странное утро.
Улыбнулась старательнее и кивнула.
- Да, я Нина. А вы…
- А я Лидия Аркадьевна. Я работаю у Кости. Вы проходите, проходите.
Нина переступила порог квартиры, испытывая облегчение. Торчать на пороге было неприятно.
Но и вспыхнувшее радушие домработницы показалось несколько странным. Да и вообще тот
факт, что она знает её имя. И решила ещё раз прояснить:
- Костя дома?
- Дома, спит ещё. Приехал под утро, мне ребята на въезде сказали. Они ведь всё знают.
Нина кивнула, не желая вспоминать об этих самых ребятах, туфли сняла, кинула осторожный
взгляд на домработницу. Теперь уже она её разглядывала, пытаясь понять, к чему готовиться.
Женщина казалась интеллигенткой до мозга костей, ухоженная, лет шестидесяти, одета
скромно, но очень опрятно. Напоминала педагога старой школы, даже представить трудно, что
она занимается уборкой и стиркой в доме одинокого мужчины. Как на грех припомнилось, чем
они тут с Шохиным занимались и какие улики после себя оставляли. Большое сомнение, что
Косте приходило в голову хоть что-то самому прибрать. Вот как тут не покраснеть? А Лидия
Аркадьевна ещё так смотрит на неё сейчас, совсем не удивлённая её визитом и вопросами.
Из кухни послышался резкий вскрик попугая, а потом собачий лай, который странно отозвался
эхом, и Нина не сразу поняла, что это Гриша подражает. Из коридора выскочила маленькая
лохматая собачонка непонятного ржавого окраса, кинулась Нине в ноги и принялась
обнюхивать, крутя коротким хвостом.
- Туся, прекрати немедленно, - шикнула на собачонку Лидия Аркадьевна, а Нина вежливо
улыбнулась, и даже погладить болонку решилась. Если это, конечно, была чистопородная
болонка, без примеси дворовой крови. Так сразу было и не понять. – Вы проходите, Нина, проходите. Костя ещё спит.
То есть её без разговоров допускают в святая святых…
- А откуда вы знаете моё имя? – Нина даже на саму себя разозлилась, когда этот вопрос с языка
слетел. Уйти бы молча, так нет же, любопытство!..
Лидия Аркадьевна удивилась, даже руками развела.
- Как же… Меня Костя предупредил. Он меня всегда предупреждает… о возможных гостях.
- Понятно. – Улыбнулась из вежливости, и направилась к двери хозяйской спальни. Признаться, так и не поняла, стоило ей приходить, и ждал ли её вообще Шохин. Хотя, домработницу
предупредил, очень мило с его стороны.
Костя на самом деле спал, не смотря на то, что часы показывали одиннадцать утра. Шторы в
комнате были задёрнуты, и как только Нина осторожно прикрыла за собой дверь, стало очень
тихо. Она даже не сразу осмелилась сделать шаг, казалось, что пол скрипнет, и Костя сразу
проснётся. Взгляд скользнул по обстановке, будто она не бывала здесь до этого, а потом всё-
таки приблизилась к кровати и присела на край. Шохин спал на животе, отвернувшись к окну, и
Нина проложила пальцами дорожку к нему по одеялу, потом придвинулась и коснулась губами
его спины. Потом ещё и ещё, добралась до плеча и так замерла. Костя зашевелился, потом
вздохнул и закрылся рукой. Нина разглядывала его, чувствуя, как в душе стремительно теплеет.
Об этом стоило задуматься, но не хотелось. Вместо этого коснулась пальцем его подбородка, подумав о том, что ещё ни разу до этого не видела его небритым. Просыпаться он не хотел, даже
ресницы не дрогнули, и тогда она обняла его и прижалась щекой к его плечу. С кухни долетали
какие-то звуки, в основном Гришины крики, но они казались такими далекими, и совсем не
беспокоящими.
- Красавица моя пришла, - пробормотал Шохин спустя пару минут. Потянулся, и даже за руку
Нину взял. Сначала просто сжал её пальцы, а потом ладонь поднялась вверх по её руке. –
Который час?
- Одиннадцать. Под утро лёг, да?
- Угу.
- Приехал среди ночи, - продолжала она в шутку ворчать. – Я уже не ждала.
Костя сонно улыбнулся.
- Совсем не ждала?
- Скажем так: я жила надеждой.
Он перевернулся на спину, и Нине пришлось отодвинуться. Зато смогла пристроить ладонь у
него на груди, а затем игриво спустила её ниже, пощекотала ему живот. Шохин сонно
прищурился, потом усмехнулся.
- Ты на что-то намекаешь?
- Нет. Просто соскучилась.
Костя внимательно смотрел на неё, и в его взгляде не было и тени игривости, Нина даже руку
из-под одеяла убрала, оставив его в покое. Он будто пытался решить – верить ей или
повременить. Это длилось недолго, какое-то мгновение, затем взгляд прояснился, и это
произошло так стремительно, что Нина даже засомневалась, правда ли это было, или она себе
всё придумала. Но осадок всё равно остался, и его пришлось оставить при себе, заставила себя
улыбнуться, а когда Шохин потянулся к ней, с готовностью ответила на поцелуй. Костя был
взъерошенным, ещё до конца не проснувшимся, горячим и возбудился слёту. Нина даже о
неприятном инциденте позабыла, когда он её на постель повалил. Навалился сверху, что-то
прошептал ей на ухо, а она засмеялась, пытаясь из-под него выбраться.
- Костя, ты мне платье помнёшь!
Он голову поднял, взглянул с недоумением.
- С каких пор это важно?
- Это неважно, когда мне есть во что переодеться. Слезь. – Обняла его за шею и проговорила
ему на ухо: - К тому же, мы не одни.
- В смысле?
- Лидия Аркадьевна на кухне.
- Уже познакомились?
- Она со мной познакомилась. – Шохин откатился чуть в сторону, и Нина поспешила подняться
с кровати, одёрнула платье, разгладила его на бёдрах. – Если честно, я пришла с тобой
поздороваться, у меня всего пара часов.
- Хотел бы я знать, чем ты всё время так занята. – Он спустил ноги с кровати, с хрустом
потянулся и зевнул. Взъерошил волосы на макушке. Нина же лишь скромно пожала плечами, расстроившись из-за того, что не придумала заранее достойный предлог. Но Зинаида
Тимофеевна вряд ли будет гулять с Аришей дольше двух часов, и нужно успеть вернуться
домой. – Ты сегодня работаешь?
- Да. А ты?
- А куда я денусь? - Он встал и подтянул пижамные штаны. Вдруг пожаловался: – Вадик
достал, прицепился, как клещ.
- Чего он хочет?
Шохин развёл руками в бессилии.
- «Галерею». – Он обхватил пальцами своё горло. – Вот он у меня где. Грозился папашу
подключить.
- Он может на тебя подействовать?
Костя прошёл в ванную, и Нина услышала, как в душе включилась вода.
- Он может попробовать посулить мне что-нибудь.
Нина улыбнулась.
- А что тебе нужно? – Услышала, что Костя хмыкнул.
- А ты сразу решила, что мне что-то нужно!
- Я ошибаюсь?
Вместо ответа он сообщил, с неким намёком:
- Я привёз тебе подарок.
- Правда? – Нина решила, что продемонстрировать восторг будет не лишним. – Где он?
Из ванной послышался ещё один смешок.
- У шкафа, в пакете.
- Ого, целый пакет, - пробормотала она себе под нос. Пакет оказался фирменным, а коробка
внутри с незнакомым логотипом, но что-то подсказывало, что подарок не из дешёвых. Но как
только увидела содержимое, вся корысть, на которую себя настраивала и о которой ей без конца
Грета твердила, испарилась. – Костя! Ты купил подарок мне или себе? – поинтересовалась она
со смехом. Подошла к зеркалу и приложила к себе кружевную комбинацию цвета слоновой
кости.
- Нравится? – Его голос слышался будто издалека, Нина заглянула в ванную комнату, и поняла, что Шохин уже в кабине. Остановилась в дверях, наблюдая за ним.
- Нравится, - искренне сказала она. – И с размером угадал.
- Я рассказал о тебе продавщице. В деталях.
- Ты чудовище, - рассмеялась она. Из ванной вышла, повесила комбинацию на спинку стула, а
потом, поддавшись порыву, вернулась, расстегнула молнию на платье, а когда оно легко
соскользнуло по её телу на пол, оставалось только трусики следом отправить. Открыла дверь
душевой кабины и шагнула внутрь. Костя удивлённо обернулся, увидел её рядом и улыбнулся.
Нина шагнула под струи горячей воды, руки заскользили по мокрому мужскому телу, а в губы
ему выдохнула:
- Привет, - будто и не было последних двадцати минут.
Он пригладил её мокрые волосы.
- Привет, красавица.
Вечером в «Тюльпане» Костя не появился. Нина знала, что он занят, но без него было как-то
беспокойно. Два выхода на сцену, отработала, как надо, судя по довольному взгляду Вити, но
без настроения. Правда, её настроение никого не волновало, а оттого осталось незамеченным.
Научилась скрывать недовольство, а это признак профессионализма. Или равнодушия к
происходящему. Хотелось поскорее уйти домой, но чтобы не сердить начальство, вышла в зал и
выпила коктейль, делая вид, что никуда не торопится. Костя не звонил, он был занят, а она
тосковала. Даже не по нему, а из-за происходящего вокруг. Люди веселились, пили, мужчины
приценивались, а женщины торговались. По крайней мере, такое ощущение складывалось.
- Кажется, ты выдохлась, - сказала ей Грета, присаживаясь рядом. – Может, возьмёшь несколько
выходных?
Нина допила коктейль и невесело улыбнулась.
- Это твои слова или Витины?
- Я с ним поговорю. Если хочешь. Проблемы с Костей?
Нина покачала головой.
- Нет. С ним всё хорошо. – Даже улыбнулась. – Он мне подарок привёз из Москвы. Бельё,
которое стоит, наверное, как моя месячная квартплата.
- Радуйся.
- Да я радуюсь. Но врать, реально, надоело.
- О, это серьёзно. При этом, заметь, не врать нельзя.
- Точнее, не получается.
- И это тоже. – Грета посмотрела на неё пьяными глазами, потом дружески похлопала по щеке и
просюсюкала: - Я тебя люблю, тебе этого мало?
Нина глаза закатила.
- Грета, это тебе нужен выходной. И сон, прямо сейчас.
- Думаешь, я напилась?
- Ты напилась, - заверила её Нина и поднялась. Поцеловала подругу в щёку, хотя попросту
подлизывалась. – Я ухожу, до завтра.
Грета лишь рукой ей вслед махнула и отвернулась, ей было не до чужих проблем.
Единственное светлое пятно за вечер – это поджидавший у входа автомобиль Шохина. То, что
проявил заботу, порадовало. Да и просто сесть в машину, ни о чём не беспокоясь, не ожидая
такси на ночной улице перед входом в «Тюльпан», не задумываясь о незнакомом мужике за
рулём, было приятно. Но сам Шохин мог бы и позвонить, хотя бы для того, чтобы пожелать
спокойно ночи. Или сказать что-то, отчего бы сладко замерло сердце и потеплело в животе. Но
он не позвонил, и Нина то ли поэтому, то ли из-за общего расстройства, долго не могла уснуть.
Таращилась в темноту, а думала о том, о чём думать бы совсем не следовало.
На следующий день на самом деле взяла выходной. Настроение, не смотря на солнечное утро, так и не вернулось, и, вообще, кажется, собиралось долго отсутствовать. Всё валилось из рук, даже мелочи раздражали, а убежавшее молоко показалось настоящей трагедией. Окончательно
вывел из себя разговор с матерью. Нина уже не в первый раз намекала ей на то, что спрашивать
её о Пашке, смысла нет. Если честно, надеялась, что мама сама догадается о том, что всё у них
далеко не в порядке, и если не проявит сочувствие, то хотя бы осознает, что нервировать её зря
ни к чему. Но мама вместо этого раз за разом заводила разговор о том, что она должна быть
более терпеливой и гибкой. Она ведь зависит от мужа во всём, находясь так далеко от родного
дома. Родители повторяли это раз за разом, видимо, до сих пор не могли простить её бегства из-
под их крыла, не понимали, что за жажда приключений потянула её в большой город и что
хорошего она, в итоге, обрела. И Нина чувствовала себя виноватой только от того, что хорошего
в её жизни ничего и нет, а значит, все родные и друзья, оставшиеся в родном городке, были
правы – от судьбы не убежишь.
А сегодня мама, как назло, начала пересказывать ей разговор с Пашкиной матерью, с которой
встретилась вчера в магазине. И озвученное беспокойство об их предполагаемых трудностях
теперь было двойное, а вынести это было практически невозможно. В итоге убежало молоко, ребёнок остался без каши, а она разозлённая донельзя. А когда мама передала Нине просьбу уже
бывшей свекрови ей перезвонить, швырнула ложку в раковину.
- Мама, я не буду ей звонить!
- Почему?
- Потому что. У неё есть сын, вот пусть он ей и звонит!
- А ты что, чужая, что ли? Пашка бесстыдник, пропал, и ты молчишь. Ничего странного, что
Люся обеспокоена.
- Передай ей, что у нас всё в порядке. Кстати, она и сама могла бы позвонить, поинтересоваться, как единственная внучка поживает. А не только о сыночке беспокоиться, - добавила она
раздражённее и тише.
- Ну, ты же знаешь Люсю, она человек сдержанный…
- Конечно! Я знаю тётю Люсю. И Пашку знаю, и тебя, и, вообще, всех вокруг! Только почему-то
на меня всем наплевать. Главное, чтобы я всех вокруг знала! А меня кто-нибудь хоть раз
спросил о моих проблемах? Вот та же Люся? Никому не интересно, что я, как рыба об лёд
бьюсь, не знаю, что ещё сделать, чтобы Арину приняли на подготовительные курсы в
художественную гимназию. Никто не спросил, чем мне помочь и сколько это, вообще, стоить
будет. Хочешь, скажу тебе, что тётя Люся подарила внучке на день рождения? Две пары
колготок.
- Нина, успокойся.
Она выдохнула и закрыла глаза.
- Прости, мам.
- Всё плохо?
- Да нет. Просто у меня плохое настроение.
- Когда Паша вернётся?
- Понятия не имею.
- Это как-то странно. Если он не приезжает, вы должны перебраться к нему.
Нина помедлила с ответом, после чего осторожно проговорила:
- А если я не хочу?
- Что значит, не хочу? Это вы должны были обсудить прежде, чем он согласился на работу.
- У всех свои проблемы, мама, - проговорила Нина устало, и принялась прощаться. Телефон в
карман сунула и прошла в комнату, присела на корточки перед низким детским столом, за
которым дочка рисовала. – Малыш, я испортила кашу. Может, позавтракаем в кафе? А потом в
парке погуляем. Я закажу тебе блины со сгущенкой, идёт?
Оказавшись на людях, неожиданно стало легче. Нина отстранённо наблюдала за людьми, пила
свежесваренный кофе и улыбалась дочке, радуясь, что та ест с аппетитом. Ариша тоже была
молчалива и как бы недосягаема этим утром, скорее всего, слышала, что она говорила на
повышенных тонах по телефону, и расстроилась. Неконтролируемые эмоции заставляли её
нервничать и замыкаться в себе, Нина после каждого подобного инцидента клялась себе, что
будет сдерживаться, но получалось не всегда, и тогда она чувствовала себя виноватой перед
дочкой. Психотерапевт просил не корить себя, ведь невозможно всегда пребывать в хорошем
настроении, себя контролировать, а уж тем более не удастся оградить Арину от внешнего мира
и чужих эмоций, её нужно научить с этим жить, а иногда просто смиряться, и с последствиями в
том числе.
Из кафе отправились в центральный парк. Детская площадка располагалась прямо у выхода, и, устроившись на лавочке, Нина часто кидала взгляд на дорогу, заскучав уже на второй странице
журнала. Арина не была подвижным ребёнком, не лазила по детскому городку, не каталась с
горки и даже к качелям подходить опасалась. Обошла площадку по кругу, с настороженностью
приглядываясь к другим детям, которые носились вокруг и оглашали округу радостными
криками, а когда выбрала себе местечко поспокойнее, села и открыла блокнот. Нина
засмотрелась на неё, ощутив в душе невероятную теплоту. Видела, как Ариша смахивает со лба
тёмную чёлку, опускает ниже голову, когда мимо неё с визгом пронеслись двое мальчишек, а её
рука в это время делает быстрые и четкие движения, водя карандашом по листу бумаги. Ветер
трепал её волосы, загнул край листа, и она придержала его рукой, а потом потёрла нос
ладошкой. Нина улыбнулась. Пусть кто-нибудь попробует сказать, что у неё не самый
замечательный ребёнок на свете!
На проспекте засигналили, Нина кинула в ту сторону взгляд, не из любопытства, просто
машинально, и застыла, увидев Шохина. Тот направлялся к ней, перешёл через дорогу, и взгляд
его был удивлённым. Ему безумно шёл костюм, один из его дорогущих костюмов-троек, и
люди, простые прохожие, оборачивались ему вслед, не все, а самые беспардонные, а он
небрежно махнул рукой Ване, чтобы тот остался у машины. И он ей улыбался! Нина
затравленно огляделась, посмотрела на дочку, а сама никак не могла придумать, какую линию
поведения ей выбрать. Сидит на лавочке в парке, у детской площадки, с журналом в руках, похожая на десяток других мамочек по соседству, просто одетая и даже некрашеная в честь
плохого утреннего настроения. Она совершенно не готова к встрече с Костей. Тем более сейчас, тем более здесь… Тем более, когда на них обращают внимание. Точнее, на него. Шохин кинул
взгляд на детскую площадку, на беснующихся детей, на лице мелькнуло неподдельное
недоумение, но Нине продолжал улыбаться.
- Ты что здесь делаешь?
Она беспомощно развела руками, при этом от волнения едва не выронив журнал. Подхватила
его и прижала к груди. Поднялась, хотя была не в силах смотреть Косте в лицо.
- Да так, гуляю. А ты?
Он кивнул на здание через дорогу, на первом этаже которого находился крутой ресторан.
- У меня встреча была. Вышел, огляделся, и вдруг ты. – Он руку протянул, обнял её за талию и
ненавязчиво притянул к себе. Спорить Нина не стала, попросту поостереглась, и кинула
беспокойный взгляд через плечо, на Арину. Дочка сидела на прежнем месте, но не рисовала, а
оглядывалась, чем-то заинтересовавшись. – Тебе здесь не шумно?
- Немного. – Машинально прикоснулась к его галстуку, зачем-то рукой по нему провела. – Ты
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |