Наблюдая за англичанами 13 страница

ПРАВИЛА СОБЛЮДЕНИЯ ОЧЕРЕДИ

«И сказал Господь Моисею: «Подойди сюда!» И он пришел третьим и был отправлен в конец за то, что толкался».

В 1946 году венгерский юморист Джордж Майкс стояние в очереди назвал нашим «национальным пристрастием». «В Европе, — писал он, — люди в ожидании автобуса бесцельно слоняются вокруг остановки. Когда автобус подъезжает, они все разом устремляются к нему… Англичанин, даже если он стоит один, создает упорядоченную очередь из одного человека». В новом издании своей книги, опубликованном в 1977 году, Майкс подтверждает свое первоначальное наблюдение. Похоже, за тридцать с лишним лет мало что изменилось. Однако с английской традицией соблюдения очереди не все так просто, как представляется венгерскому юмористу.

Недавно в одной воскресной газете я наткнулась на статью, в которой говорилось, что англичане «утратили искусство стояния в очереди». Это утверждение противоречило моим собственным наблюдениям, поэтому, озадаченная, я стала читать внимательнее. Оказалось, что однажды на глазах у автора статьи кто-то попытался пролезть без очереди, что вызвало возмущение как у нее самой, так и у других людей, стоявших в этой очереди. Но ни один из них не осмелился поставить нарушителя на место (все просто неодобрительно хмыкали и пыхтели), и тому это сошло с рук. На мой взгляд, данный пример подтверждал не то, что англичане утратили искусство стояния в очереди, а очень точно характеризовал само это искусство англичан.

Правило косвенного выражения недовольства

Англичане считают, что каждый из них должен соблюдать очередь, и чувствуют себя глубоко оскорбленными, если кто-то нарушает данное правило, но им не хватает уверенности или необходимых навыков общения, чтобы открыто выразить свое раздражение. В других странах такой проблемы нет. В Америке, где несоблюдение очереди расценивается как проступок, а не смертный грех, нарушителю громко и решительно скажут: «Эй, давай в очередь!» — или что-то подобное; в Европе реакцией может стать громкий скандал; в некоторых других частях света нарушителя могут бесцеремонно оттолкнуть в конец очереди. Но конечный результат везде один и тот же: без очереди пройти никому не дадут. Как ни парадоксально, но только в Англии, где несоблюдение очереди считается аморальным поступком, нарушители безнаказанно добиваются своего. Мы пыхтим и сердито хмуримся, брюзжим и кипим от праведного негодования, но редко кто из нас откроет рот и потребует, чтобы нарушитель встал в очередь.

Если не верите, попробуйте сами. Я свое уже отстрадала, так почему бы и вам не помучиться? Простите, что ворчу, но опыты по несоблюдению очереди были самыми трудными, неприятными и огорчительными из всех моих экспериментов по нарушению правил поведения, которые мне пришлось проводить в процессе сбора материала для данной книги. Я предпочла бы сто раз сталкиваться, спрашивать людей о стоимости их домов и о том, чем они зарабатывают на жизнь, чем лезть без очереди. Мне становилось страшно уже от одной мысли, что я должна это сделать. Я готова была вообще отказаться от своего проекта, лишь бы не подвергать себя подобному испытанию. Я просто не могла заставить себя пойти на это. Я колебалась, мучилась, тянула время. Даже когда мне удавалось собраться с духом, в последнюю минуту я теряла самообладание и смиренно плелась в хвост очереди, надеясь, что ни у кого не создалось впечатления, будто я даже в мыслях намеревалась пролезть без очереди.

Правило параноидной пантомимы

Возможно, мое последнее замечание вы сочтете глупостью, а меня саму клиническим параноиком, но я на собственном опыте убедилась, пока неловко топталась вблизи очередей. что англичане безошибочно определяют потенциального нарушителя, вознамерившегося пролезть без очереди. Они начинают подозрительно коситься на вас, подходят ближе к тем. кто стоит перед ними, чтобы вы не втиснулись в брешь, принимают агрессивную позу — кладут одну руку на пояс и демонстративно поворачиваются к вам боком или вполоборота. Мимика и телодвижения едва уловимы — иностранец, не знакомый с нашими моделями поведения, пожалуй, ничего и не заметит, но англичанин, не желающий соблюдать очередь, сразу расшифрует это бессловесное предупреждение, смысл которого таков: «Мы раскусили тебя, подлый мошенник. Даже не думай. Мы тебя не пропустим».

Важно отметить, что параноидную пантомиму можно наблюдать только в тех случаях, когда в структуре очереди прослеживается некоторая бессистемность. Ни у кого и мысли не возникнет лезть в голову ровной упорядоченной колонны людей, которые стоят по одному друг за другом. (Это настолько невообразимо, что если подобное происходит, то люди думают, что человек, который лезет без очереди, либо иностранец, либо для него это вопрос жизни и смерти.) Искушение пролезть без очереди возникает только тогда, когда неясно, где начало, а где конец очереди. Это происходит в том случае, если в очереди образовалась брешь из-за какого-то препятствия или проход; или если за одним и тем же прилавком обслуживают два человека и не совсем понятно, одна здесь очередь или две; либо по какой-то другой причине, вызвавшей неразбериху и путаницу в очереди.

У англичан обостренное чувство справедливости, и если в других культурах умение воспользоваться случаем считается нормой — например, когда вы, стоя в очереди к одному кассиру, вдруг устремляетесь к «свободному», хотя перед вами еще два человека, которые оказались не столь прыткими, — то в Англии такое поведение будет расценено как несоблюдение очереди или нечто равносильное несоблюдению очереди. Я не утверждаю, что англичане не предпринимают подобных маневров. И у нас есть шустрики, не упускающие шанса воспользоваться случаем, но по манере их поведения — по их смущенным лицам, бегающим глазам, по тому, как они старательно избегают смотреть на очередь, — всем ясно: они сознают, что ловчат. Да и реакция людей в очереди указывает на то, что такое поведение заслуживает всяческого порицания, о чем свидетельствуют их сердитые взгляды.

Правила выражения недовольства мимикой, телодвижениями и ворчанием

Но насупленные или поднятые брови, сердитые или презрительные взгляды — сопровождаемые тяжелыми вздохами, многозначительным покашливанием, пренебрежительным фырканьем, недовольными возгласами и брюзжанием («Вот те раз!»; «Ничего себе!»; «Ха, молодец!»; «Что за…») — это самое худшее, что ожидает хитреца, проигнорировавшего очередь. Стоящие в очереди люди надеются пристыдить нарушителя и заставить его вернуться в конец очереди, не обращаясь к нему напрямую, то есть не нарушая правила отрицания — «не устраивая сцены», «не поднимая шума», «не привлекая к себе внимания».

Забавно, что в подобных обстоятельствах они зачастую нарушают правило отрицания, обращаясь друг к другу. Человек, пытающийся пролезть без очереди, может вынудить незнакомых друг с другом людей обменяться взглядами, при этом они вскидывают брови, закатывают глаза, поджимают губы, качая головами, досадливо морщатся, вздыхают и даже (тихим голосом) возмущаются. Эти словесные выражения недовольства представляют собой стандартный набор возгласов, процитированных выше, в том числе и таких, которые должны быть адресованы нарушителю, например: «Привет, вообще-то здесь очередь!»; «Да ну, не обращай на нас внимания!»; «Эй, мы что — невидимки?» Иногда находятся храбрецы, которые говорят это довольно громко, так что нарушитель их слышит, но при этом они стараются не смотреть на него и отводят глаза тотчас же, стоит им ненароком встретиться с ним взглядом.

Кажется, что толку от этих непрямых обращений нет, но на самом деле зачастую они оказывают весьма эффективное воздействие. Да, в Англии, наверно, проще, чем где бы то ни было, пролезть без очереди, но только если вы способны вынести унижение — оскорбительные покашливания, приподнятые брови, хмыканья и ворчание, — иными словами, если вы иностранец. За время моих бесконечных наблюдений за очередями я заметила, что многие иностранцы попросту не обращают внимания на эти сигналы, чем приводят в тихую ярость стоящих в очереди англичан, но большинству нарушителей из числа моих соотечественников трудно игнорировать адресованные им вздохи и сердитые взгляды. Они могут держаться нагло, пробираясь вперед, но создается впечатление, что в следующий раз они крепко подумают, прежде чем решиться нарушить неписаное правило. Во многих случаях эти невербальные сигналы «на корню пресекают» попытки пролезть без очереди. Я часто наблюдала, как потенциальный нарушитель начинал обходить очередь, но потом, слыша предостерегающее покашливание, видя презрительно вскинутые брови и агрессивные позы, мгновенно отказывался от своих намерений и смиренно возвращался в ее хвост.

Иногда ворчливая реплика, не адресованная непосредственно нарушителю, но произнесенная достаточно громко, чтобы он услышал, тоже дает желаемый результат, причем даже на гораздо более поздней стадии предпринятой попытки игнорировать очередь. В таких случаях весьма интересно наблюдать за реакцией обеих сторон. Стоящий в очереди человек бормочет (адресуясь к своему соседу или не обращаясь ни к кому конкретно): «Конечно, делай свое дело, я могу и подождать!» — или еще что-то столь же язвительное. Нарушитель изображает невинное удивление, говорит что-нибудь вроде: «Ой, простите! Так вы передо мной?» — и немедленно делает шаг в сторону, освобождая место для ворчуна. Теперь они поменялись ролями, и уже последний краснеет, тушуется и отводит глаза. Чем язвительнее была его реплика, тем сильнее он смущается, поскольку данная колкость теперь расценивается как оскорбление или, по крайней мере, как грубый ответ на ошибку, допущенную добросовестным человеком. Ворчун обычно занимает свое законное место в очереди, но понурившись и бормоча слова благодарности или извинения, — ясно, что он не испытывает удовлетворения от своей победы. А иногда мне случалось наблюдать, как пристыженный ворчун шел на попятный, говоря: «Да нет, что вы, ничего, проходите».

Правило незримого режиссера

Разумеется, неловкости и антагонизма можно было бы избежать, если б англичане могли прямо сказать нарушителю: «Простите, здесь очередь». Но нет. Наша типичная реакция сродни тому, что психотерапевты называют «пассивной агрессией». Те же самые психотерапевты, прочитав это, возможно, порекомендовали бы всей нации пройти курс по выработке навыков жесткого поведения. И они были бы правы: жесткости нам всем не хватает. Мы можем быть агрессивными и даже способны совершать насилие и проявлять ки к чему не приводящую пассивную агрессию, а можем вести себя с точностью до наоборот — быть излишне вежливыми, держаться в тени, со стоическим смирением переносить все неудобства. Но мы мечемся между двумя крайностями, не в состоянии найти золотую середину, отстаивая свои интересы с разумной жесткостью нравственно зрелых людей, владеющих навыками общения. С другой стороны, жить было бы ужасно скучно, если бы все вели себя правильно, логично и проявляли жесткость в разумных пределах, как учат на курсах по развитию навыков общения, а мне за такими людьми было бы не столь интересно наблюдать.

Как бы то ни было, в подходе англичан к проблеме соблюдения очереди есть и положительный аспект. Если возникает некая двусмысленность — например, когда за одной стойкой сидят два кассира, как описывалось выше, — мы часто по собственному почину, молча и без суеты находим выход из положения: в данном случае выстраиваемся в один ряд на удалении нескольких шагов от стойки и по очереди подходим к освобождающимся кассирам.

Если вы англичанин, то, возможно, читая эти строки, думаете: «В самом деле? Ну и что? Разумеется. А как же иначе?» Для нас это абсолютно нормально: мы делаем это автоматически, словно нами руководит некий незримый справедливый режиссер, выстраивающий нас в аккуратную демократичную очередь. Но у многих иностранцев, с которыми я беседовала, подобное поведение вызывает неописуемое удивление.

В своей книге об Англии Билл Брайсон очень живо и с юмором описывает типичную английскую очередь. Я встречала американцев, которые читали его книгу. Они скептически отнеслись к откровениям Брайсона, предположив, что тот преувеличивает ради комического эффекта. Так они думали, пока не приехали в Англию и своими глазами не увидели, как это бывает. Они даже не склонны были верить в описанный мною механизм «невидимой очереди» в питейных заведениях, но я завела их в ближайший паб и доказала, что ничего не выдумала.

Правило «честной игры»

Англичанам, стоящим в очередях, свойственно оказывать друг другу и более незначительные знаки внимания, которые не заметит даже самый наблюдательный иностранец. Одна из моих многочисленных записей на данную тему, сделанных в условиях «полевых испытаний», касается очереди в буфете на железнодорожном вокзале.

«Мужчина, стоявший передо мной, на минуту вышел из очереди, чтобы взять бутерброд из находившегося рядом холодильника. Потом нерешительно остановился, не зная, вправе ли он занять место в очереди, которую только что покинул. Я дала ему понять (отступив на шаг), что он может вернуться на свое место. Кивнув в знак благодарности, он вновь встал передо мной. При этом мы не сказали друг другу ни слова и не встретились взглядами».

Вот еще одна запись, сделанная на железнодорожном вокзале.

«Очередь у информационной стойки. Передо мной двое мужчин. Не совсем понятно, кто из них впереди (только что за стойкой обслуживали два человека, теперь — один). Начинается пантомимное действо: мужчины искоса поглядывают друг на друга, медленно продвигаются вперед, будто тесня один другого. Проницательная сотрудница информационной службы замечает это и говорит: „Кто следующий?" Оба замешкались. Мужчина слева жестом предлагает сопернику пройти к стойке. Мужчина справа бормочет: «Нет, нет, ваша очередь». Мужчина слева мнется в нерешительности: «Ну, э…» Стоящий за мной человек раздраженно кашлянул. Мужчина слева поспешно произносит; «Да, хорошо… Спасибо, дружище», — и проходит к стойке. Вид у него смущенный. Мужчина справа терпеливо ждет. Чувствуется, что он доволен собой».

Разумеется, это не единичные случаи, и я в точности воспроизвела их на бумаге, потому что это типичные примеры из повседневной жизни, которые мне доводилось наблюдать десятки раз, пока я исследовала тему очередей. Описанные модели поведения имеют один общий знаменатель, регулируются одним совершенно очевидным неписаным правилом: если вы ведете «честную игру» и открыто признаете право на первоочередность тех, кто стоит перед вами — или великодушно уступаете им это право в условиях некоей неопределенности, — тогда эти люди мгновенно избавляются от своих параноидных подозрений, отказываются от тактики «пассивной агрессии» и тоже «играют с вами по честному» и даже проявляют по отношению к вам доброжелательство.

В основе механизма соблюдения очереди лежит принцип справедливости. Как указывает Майкс, «человек, стоящий в очереди, — это человек справедливый. Он не вмешивается в чужие дела, живет сам и дает жить другим; он не тянет одеяло на себя, исполняет свой долг и терпеливо ждет своей очереди, чтобы осуществить свои права; он делает почти все, что важно для англичанина».

Очередь как волнующая драма

Наверно, иностранцев наши сложные неписаные правила соблюдения очереди приводят в замешательство, но для англичан они — вторая натура. Мы подчиняемся всем этим законам неосознанно, даже не думая о том, что следуем каким-то установлениям. И, несмотря на все явные противоречия, нелогичность и откровенную нелепость того, что я только что описала, мы весьма искусны в умении соблюдать очередь, и это признает весь мир. Правда, весь мир, отмечая этот наш талант, не делает нам комплимент. Об умении англичан соблюдать очередь люди обычно говорят с усмешкой, подразумевая, что только скучные, нудные, покорные, как овцы, существа могут гордиться своей способностью терпеливо стоять ровными рядами. («Англичанам очень бы подошло коммунистическое правление, — смеются они. — Вы так здорово умеете стоять в очередях».) Наши критики — или те, кто хвалит нас так, что не поздоровится, — охотно признают, что человек, стоящий в очереди, — это справедливый человек, но при этом говорят, что его не назовешь яркой или выразительной личностью.

А все потому, что они не присматривались к английским очередям со всем вниманием. Это все равно что наблюдать за муравьями или пчелами. Невооруженному глазу английская очередь и впрямь представляется скучной и неинтересной — аккуратная колонна людей, терпеливо ожидающих своей очереди. Но, разглядывая английскую очередь через социологический микроскоп, вы обнаружите, что каждый стоящий в ней человек — это отдельная мини-драма. Не просто «комедия нравов», а интереснейшая жизненная история, где есть все — интриги и козни, глубокие нравственные дилеммы, благородство и альтруизм, предательство, угрызения совести и борьба за спасение престижа, гнев и примирение.

А для меня очередь, например в билетную кассу на Кланам джанкшн, — это целый роман, ну, если и не «Война и мир», то… во всяком случае, нечто более сдержанное и английское, скажем, «Гордость и предубеждение».

Дань памяти по-английски

Когда погибла принцесса Диана, в числе многого другого меня особенно удивило то, как освещали ее гибель средства массовой информации. Журналисты с неизменным изумлением отмечали «неанглийскую» реакцию общественности на трагедию, говоря о «беспрецедентном проявлении всенародного горя» и «беспрецедентном выражении всенародных чувств» наряду с нелепыми заявлениями о том, что это необычайное всеобщее растормаживание* ознаменовало «коренной перелом» в английском характере, что надменная верхняя губа задрожала, что мы все теперь утратили хладнокровие, что прежними мы уж никогда не станем и так далее и тому подобное.

– ------------

*Растормаживание — утрата контроля разума над страстями.

И как же конкретно проявлялось это «беспрецедентное выражение всенародных чувств»? Взгляните на фотографии и видеоматериалы, на которых запечатлены толпы англичан. Что делают все эти люди? Стоят в очереди. Стоят в очереди, чтобы купить цветы; стоят в очереди, чтобы возложить цветы; стоят в растянувшихся на целые мили очередях, чтобы оставить запись в книгах соболезнований; часами стоят в очередях на автобусы и поезда, чтобы вернуться домой после долгого дня стояния в очередях. Потом, по прошествии недели, стоят в очередях на автобусы и поезда, чтобы поехать на похороны; всю ночь стоят в очереди, чтобы занять удобное место, откуда можно наблюдать за процессией; стоят в очередях, чтобы купить еще цветов, напитки, флаги, газеты; часами терпеливо стоят вдоль дорог, ожидая, когда проедет кортеж; затем опять выстраиваются в очереди на автобусы, метро и поезда. Стоят ровными рядами — спокойно, дисциплинированно, с достоинством.

Конечно, были и слезы. Но мы не рыдали в голос, не завывали, не рвали на себе одежду, не посыпали голову пеплом.

Посмотрите видеоматериалы. Вы услышите, как кто-то один или раза два тихо всхлипнул, когда катафалк выехал из дворцовых ворот, но плач тут же прекратился, поскольку это считалось неподобающим. Все наблюдали за процессией в молчании. На следующий день после гибели Дианы некоторые англичане принесли к ее дому цветы. Это было подобающе, поэтому все последующие посетители тоже приносили цветы. После похорон несколько человек стали бросать цветы вслед проезжающему катафалку, и опять все остальные последовали их примеру. (Разумеется, никто не бросал цветы под ноги лошадям, везшим гроб с Дианой: при всей беспрецедентности нашей неанглийской реакции мы понимали, что нельзя пугать лошадей.)

Итак, были слезы и цветы — в общем-то, абсолютно нормальная реакция на тяжелую утрату или похороны. В остальном англичане почтили память Дианы в самом, что ни на есть английском стиле, делая то, что у нас получается лучше всего, — стоя в очередях.

АВТОМОБИЛИ

Есть несколько «универсалий», относительно которых следует внести ясность, прежде чем мы начнем рассматривать неписаные социальные нормы, касающиеся владения и пользования автомобилями. Во всех культурах у людей складываются своеобразные и сложные взаимоотношения с автомобилями. В данном контексте в первую очередь необходимо подчеркнуть, что автомобиль для нас не просто средство передвижения. Если кто-то сочтет мое утверждение слишком уж смелым, поясню: наши отношения с автомобилями имеют мало общего с тем обстоятельством, что автомобили доставляют нас из пункта «А» в пункт «Б». Это поезда и автобусы доставляют нас из пункта «А» в пункт «Б», а автомобили — часть нашей личной территории, часть нашего «я» — как отдельной индивидуальности, так и общественной личности. Автобусы возят нас в магазины и обратно, но в них мы не чувствуем себя как дома и не воспринимаем их как свою собственность. В поездах мы ездим на работу, но это почти никак не характеризует нас с социальной и психологической точек зрения.

Это международные универсалии — самые существенные и довольно очевидные реалии, устанавливающие взаимосвязь между людьми и их автомобилями. Но теперь мы можем сразу перейти к обсуждению особенностей английской культуры, потому что англичане более других народов склонны не признавать и даже яростно отрицать существование, по крайней мере, одной из этих основных реалий.

Правило отрицания значения социального статуса

Англичанам нравится думать, и зачастую они на том упорно настаивают, что при выборе автомобиля они не принимают в расчет свой социальный статус. Даже в те дни, когда все яппи* с ума сходили по BMW, стремящиеся подняться по социальной лестнице английские служащие, например, заявляли, что автомобиль этой марки они купили, потому что это отличная немецкая машина — и по конструкции, и по дизайну, что ею легко управлять, что она удобна, надежна, развивает большую скорость, имеет эффективную тормозную мощность, хороший крутящий момент, низкий коэффициент лобового сопротивления и еще целый ряд существенных и несущественных достоинств.

– ------------

*Яппи — преуспевающий молодой бизнесмен.

Разве не для поддержания имиджа и социального статуса? Не из тщеславия? Не ради того, чтобы произвести впечатление на коллег, соседей и подружек? Ну что вы, нет! Просто это чертовски отличная машина. Англичанки и некоторые мужчины-англичане признаются, что они руководствовались причинами эстетического и даже эмоционального характера, когда выбирали себе машину. Мужчины скажут, что их броский «порше» или большой «мерседес» — «красивый автомобиль». Женщины объяснят, что им хочется иметь стильный современный ''фольксваген-жук», потому что это «такая прелесть». И те, и другие поведают вам, что «влюбились» в свою «роскошную» машину еще в автосалоне или что они всегда питали страсть к «Эм-джи»* или «мини»** или что они «всем сердцем привязались» к своему проржавевшему старенькому драндулету.

– -----------

*«Эм-джи» — марка легкового автомобиля, в том числе спортивного, компании «Ровер груп».

**«Мини» («Малышка») — модель малолитражного легкового автомобиля; выпускается компанией «Ровер груп».

Мы даже можем признать, что выбираем те машины, которые, как нам кажется, выражают нашу индивидуальность или какую-либо яркую черту нашего характера (хладнокровие, утонченность, элегантность, чудаковатость, эксцентричность, спортивность, дерзость, сексуальность, благородство, скрытность, приземленность, мужественность, профессионализм, серьезность и т. д.). Но только не наш социальный статус. Мы ни за что не признаем, что покупаем или хотим приобрести машину той или иной марки, потому что она ассоциируется с социальным классом или слоем общества, к которым мы принадлежим или хотели бы принадлежать.

Правила классовых отличий

О «форде-мондео»

Однако правда заключается в том, что выбор автомобиля, как и все остальное в Англии, имеет прямое отношение к понятию классовости. Если вы проводите исследование — или просто по натуре человек озорной, — то вы можете обманом вынудить англичан признать, хотя бы косвенно, что на самом деле в выборе машин они руководствуются в первую очередь признаками принадлежности к тому или иному классу. Причем незачем говорить с ними о моделях машин, которыми они владеют или хотели бы владеть. Лучше спросите, какие марки автомобилей им не нравятся и они не стали бы их приобретать. При упоминании «форда-мондео»35 представитель среднего слоя или верхушки среднего класса непроизвольно отпустит какую-нибудь язвительную шутку по поводу «Эссекского человека» или страхового агента — иными словами, о представителе самых низов среднего класса, который ездит на данной модели.

-------------------

35 К тому времени, когда вы будете читать эту книгу, пример с «мондео», возможно, уже устареет, но наверняка появится другая аналогичная модель, ассоциирующаяся с живущими в пригородах «белыми воротничками», так что просто замените название.

В настоящее время общепринятым эвфемизмом для обозначения этой социальной категории является выражение «человек с «мондео»».

Некоторые представители верхушки среднего класса, в силу воспитания или собственной щепетильности не желая показаться снобами, воздержатся от откровенных насмешек, поэтому пристально наблюдайте за выражением их лиц: слово «мондео» наверняка заставит их недовольно или презрительно поморщиться. Реакция элиты верхушки среднего класса или тех ее представителей, которые занимают прочное положение в своем кругу, более мягкая и снисходительная, сродни добродушному удивлению36, а истинные аристократы и вовсе могут не знать, о чем вы ведете речь. Тест на «мондео» — хороший индикатор неустойчивости социального положения: чем более едки и презрительны высказывания человека о «форде-мондео», тем более ненадежно его положение в системе классовой иерархии.

Это не вопрос цены. Автомобили, на которых ездят презирающие «мондео» верхи среднего класса, могут быть значительно дешевле, чем обруганный «мондео», и почти столь же часто высмеиваемые «воксхоллы»* и прочие машины из «парка»37 британского производства.

– ------------

3 6 А те из них, кто абсолютно уверен в незыблемости своего социального статуса, даже выражают одобрение: я знакома с одной женщиной из этой категории людей, которая ездит на «мондео». Она говорит, что купила автомобиль данной марки именно потому, что он ассоциируется с торговцами. «Если крупные компании приобретают эту модель для своих коммивояжеров, значит, вероятно, это надежная машина, не требующая особо деликатного обхождения». — рассудила эта женщина. Правда, подобная самоуверенность и столь похвальная независимость в суждениях очень редки.

* «Воксхолл» — марка легковых и грузовых автомобилей, выпускаемых компанией «Воксхолл моторс», которая является английским филиалом американской компании «Дженерал моторс корпорейшн».

37Автомобили, приобретаемые в больших количествах («парком») компаниями, обычно для разъездных агентов, управляющих сбытовыми районами и других служащих относительно невысокого ранга.

Но сколь бы дешевым, некомфортным и простеньким ни был автомобиль сноба, презирающего «мондео, это всегда иномарка, желательно европейского (континентального) производства (японские автомобили не пользуются популярностью, хотя они более предпочтительны, чем «форды» и «воксхоллы»). Из английских машин приемлемы только «мини» и большие полноприводные внедорожники, такие как «лендровер» и «рейнджровер». Те, кто считает, что они по социальному статусу на класс или два выше «человека с «мондео»», могут ездить на маленьких, дешевых, подержанных «пежо», «рено», «фольксвагене» или «фиате» с открывающейся вверх задней дверью, но при этом они презрительно фыркают, когда их обгоняет «человек на „мондео"» — автомобиле более просторном, быстром и удобном.

О «мерседесе»

Представители верхушки среднего класса, прошедшие тест на «мондео», — те, кто просто мягко усмехнулся в ответ на ваше предположение, что они ездят на «мондео», — все же могут выказать беспокойство относительно неустойчивости своего классового положения при упоминании «мерседеса». Если ваш трюк с «мондео» не удался, попробуйте сказать: «Ну… тогда вы, очевидно, ездите на большом «мерседесе»».

Если на лице вашего «подопытного кролика» отразились обида или досада и он отвечает раздраженно, с нервным смешком или презрительно бросает что-то по поводу «денежной швали» или «богатых бизнесменов», значит, вы задели его за живое. Ваш «подопытный кролик» пробился в верхи среднего класса — в ряды «интеллигенции», «работников престижных профессий» или «членов загородных клубов» — и стремится отмежеваться от презренных «коммерсантов» из среднего слоя среднего класса, которые почти наверняка есть у него в роду. Выяснится, что его отец (или даже дед — подобные предрассудки передаются из поколения в поколение) был торговцем, мелким буржуа — преуспевающим лавочником, коммивояжером или зажиточным агентом по продаже автомобилей, отправившим своих детей получать образование в привилегированные частные школы, где те научились смотреть свысока на торговцев из сословия мелких буржуа.

Многие англичане скажут вам, что в наши дни торговля не считается позорным занятием, как это было во времена Джейн Остин. Они заблуждаются. И не только аристократы и нетитулованное мелкопоместное дворянство воротят носы от представителей коммерческих кругов. Не менее чванливы и представители «благородных» профессий из верхушки среднего класса — адвокаты, врачи, чиновники и старшие офицеры. Но особенно пренебрежительно к людям, занятым в торговле, относятся представители «болтливых классов» (те, кто сделал карьеру на поприще средств массовой информации, искусства, науки, издательского дела, благотворительности и т. д.). Очень немногие из этих людей ездят на «мерседесах», и большинство смотрит на «классы с „мерседесами"» в лучшем случае с некоторой неприязнью. Но только те, кто не уверен в надежности своего социального положения, раздражаются и презрительно фыркают при допущении, что их «посадили» в вульгарный автомобиль «торговцев».

Дата добавления: 2015-09-28