На Рокки не подействовало, он ушел в ванную, сам разбираясь со щекой и порванной губой. Нет, все же не зря гомик Скиппер носит свои кольца на каждом пальце. Рокки долго изучал полосу на щеке, похожую на немного разошедшийся в улыбке рот, но сквозной рана не была. Повезет, если не останется шрам.
- Долбанный козел… - прошипел Рокки, прикладывая к ранам и ссадинам ватку со спиртом. Зато, избивая патлатого однокурсника, он мог быть уверен, что на такое хайло никто не позарится. И даже не посмотрит без отвращения. А как только Скипперу в травматологическом кабинете на углу главной улицы вправляли палец (локоть, колено, нужное подчеркнуть), стоматолог вставлял имплантант вместо зуба, а глаза снова смотрели адекватно, а не чуть приоткрывшись из-за отека, этот мерзкий гомик становился симпатичным. Смеялся, общался со всеми, улыбался каждому встречному-поперечному, строил глазки.
И тогда Рокки снова шел и украшал его до предела. Все было проще некуда, но чем проще, как говорится, тем сложнее. Зачем Рокки вообще это делал? Да он понятия не имел, зачем. Скорее всего, это просто вошло в привычку.
* * *
Тим ждал пятницы не просто сильно, он ждал ее с нетерпением, предвкушая, что снова случится что-то из ряда вон. Хотя бы потому, что Урсула решила подлизаться к двум дегенератам, чтобы те им помогли.
Правда Тим сильно сомневался, что Хэнк и Геза согласятся на такую глупость, он даже отказался присутствовать при этом, и удивился до глубины души, когда девица подошла к нему в кафетерии и сообщила, сладко улыбаясь.
- Ну вот, завтра эту придурочную разнесет от ужаса, - она осклабилась и села рядом на скамейку, хлебнула из чашки Тима глоток кофе.
- Они согласились?! – Шампунька уставился на нее, как на Ромуальда в коридоре интерната.
- А то. Сначала поломались, конечно, но выделывались, видно было. Им же и так нечем заняться, а мозгов совсем нет, у парней вообще мозги медленнее развиваются. То есть, если им сейчас почти девятнадцать, на самом деле – лет по четырнадцать-пятнадцать. Девчонки – наоборот.
- Спасибо, - с сарказмом отозвался Тим, выгибая бровь и собираясь отвернуться.
- Вот именно поэтому я так сильно удивилась, что ты умный не по годам, - пропела Урсула с интонацией явной лести. Но Тиму все равно стало приятно слышать подобное. – Правда. Интересно, все геи такие?
- Если все геи умные, то Далтон точно не по мальчикам, - усмехнулся Тим, оглянувшись на парня, проверяя, не слышит ли он. Хэнк его взгляд уловил, чуть брезгливо закатил глаза и демонстративно уставился на Джексона. Джексон смотрел на Урсулу, Геза тоже, как и Хэнк, смотрел на Джексона.
Урсула не замечала, что Челка на нее смотрит. Зато Челка замечал взгляд белобрысого подпевалы Хэнка, что сильно его удивляло. А может быть, Геза даже смотрел на людей с Хэнком за компанию.
- И что мы решили? – Тим решил, что сопротивляться уже поздно, если начали веселиться, то нужно закончить, как следует.
- Мы решили вот, что. Завтра, после уроков я приду домой, а где-то часов в шесть-семь пойду с этой Эрин в магазин через лес. И тут вы. Ну, точнее, сначала ты, а потом появляются они, начинают выть, мы такие: «А-а-а-а, бежим!» Она бежит и через пару минут врубается, что мы тоже за ней несемся. Прикинь, она облысеет от страха.
- Только зачем нам эти два психа. Они и нас напугают, - Тим выделывался.
- Именно за этим. И потом, оборотни же не ходят парами.
- Они обычно вообще в одиночку, - блеснул знаниями парень.
- Не порть мне все, - мрачно оборвали его, Урсула уже была в приподнятом настроении, едва сдерживаясь, чтобы не позвать Эрин в магазин именно в этот день, в четверг. Но она знала, что чем дольше ждешь, тем приятнее получать приз.
- А зачем вообще мы это делаем? – осведомился Тим, отломив кусочек от булочки и застыв – Урсула утянула его зубами прямо из пальцев. Вообще, нормальный парень отреагировал бы на это огромными глазами и шоком, а потом смущением. Или похотливым высказыванием.
Джексон остолбенел, Хэнк еще раз подумал о том, что новенькая без ума от Невыразительного Шампуньки, а Геза похихикал послушно, когда Далтон озвучил эту мысль. Потом они пафосно задрали подбородки и гордо прошествовали к выходу в коридор, решили покурить, чтобы потом не опаздывать.
Тим же прищурился мрачно, вытер пальцы о джинсы и отломил второй кусочек, отодвинувшись от вечно голодной одноклассницы и новоявленной подружки.
- У тебя борзометр сломался, - сообщил он.
- Ты грубый.
- Я – гей, - объяснил Тим философски.
- Кстати, тот пацан сегодня не пришел, я спрашивала у девчонок со второго курса, - сообщила Урсула задумчиво. Ей вообще сложно было забыть вчерашнее зрелище на пустыре за школьным городком, так что с утра она пошла к корпусу второго курса и узнала, как там «рыжий парень такой смазливый». Девицы сразу его опознали, потом переглянулись равнодушно, пожали плечами и предположили, что он дома, отлеживается. В принципе, это было логично, но Рокки Урсула заметила, поэтому сразу развернулась и быстро пошла в здание первого курса, чтобы не нарваться на объяснения, почему она, такая мелкая на вид, шарахается по зданию почти двадцатилетних укурков.
- Какой?
- Которого избили вчера.
- Скиппер? Он никогда не приходит после драки, он всегда дома сидит, а потом сдает сочинения и экзамены учителям персонально, на том и едет с курса на курс, по-моему. Он вообще в колледже появляется раз в две недели, получает от Рокки и опять прячется. И чего ты к нему так привязалась?
- Я вот думаю, почему вы так не похожи? Ну, он такой… Ну, видно, что по парням. Но по тебе тоже видно. Не так сильно, но можно заподозрить. Но он такой… А ты – нет.
Это было гениальнейшее объяснение из всех, что Тим когда-либо слышал. Слышал мало, представлял много, поэтому вздохнул.
- Люди вообще разные. Почему все думают, что если у тебя неправильная ориентация, то ты обязательно слащавый придурок? Я, например, неудачник и тормоз. Скиппер – депрессивный и пошлый, но в душе – эмо. А бывают вообще кошмарные кадры, но их, слава богу, показывают только в голливудских фильмах.
- Почему вы не дружите?
- Мышки сбились в стайку? – усмехнулся Тим. – Не пори чушь, никто никогда не рассказывает о том, кто он есть на самом деле. У людей существует масса стереотипов, и те, кто из них выбивается, считаются фриками и придурками. Особо отважные и честные превращаются в Скиппера, а я пока не знаю, что мне делать. Пофигистом быть невероятно сложно, потому что приходится каждый день воевать с теми, кому не нравится пофигизм. Так или иначе, все равно воевать приходится, либо смиряться с правилами, либо переть против них. Именно поэтому я сдохну через двадцать пять дней.
- Уже двадцать пять?
- Ну да, - пожал плечами Тим.
- Не передумал? Может, завтра передумаешь? Ну, после нашего… - Урсула опять расплылась в улыбке, рассматривая друга и все же думая, что на нее приливами накатывает симпатия к нему. Иногда так и хочется поцеловать, прикоснуться.
А иногда полностью отмораживает все это, никаких мыслей, кроме дружеских, нет.
- Может и передумаю. Но вряд ли, - Тим поморщился с сомнением. – Знаешь, заколебался жить с недотрахом, - вдруг честно выдал он, а Урсула высоко подняла брови. Она-то радовалась переезду в Дарквуд-Холл и смене имиджа именно из-за того, что страдала от перетраха. И сложно было понять того, кому этого не хватало. Особенно парня, который любит парней.
- Даже не знаю, что посоветовать, - честно призналась она. – Никто совсем не нравится? Ну, из таких?..
- Не надо только делать девчачьи предположения насчет Скиппера.
- Нет, я не такая тупая, - девица засмеялась. А потом помолчала и подвинулась к нему ближе, поставила подбородок Тиму на плечо, но он даже не повернулся, чтобы на нее посмотреть.
Это ей тоже в нем нравилось, нравилось, что он не бегает за ней, как привязанный.
- Слушай… А серьезно, если бы кто-нибудь с нашего курса предложил тебе просто переспать?.. Ты бы согласился?
Тим дернулся, уставился на нее, повернувшись, так что Урсула отодвинулась.
- С ума сошла, что ли? – он возмутился.
- Только честно, - она прищурилась.
- Смотря, кто, - со вздохом, спустя минуту, ответил Тим, скрестил руки на груди и уставился в окно напротив их стола.
- Вот, уже веселее же. Теперь давай наоборот. Если бы тебе предложил этот, белобрысый?
- Собербио?! – Тима пробило на нервное, почти истерическое хихиканье.
- Ладно. Челка?
Тим задумался, представляя себя с Челкой Кэллоуби. Что-то получалось, но что-то совсем не то.
- Я? – Урсула решила пошутить, но когда Тим подавился, она раздумала, похлопала его по спине и притихла. – Ну извини, не сдержалась. А если…
- Как мерзко, - сообщил до ужаса знакомый Тиму голос из-за его спины. Парню даже оборачиваться, как Урсуле, не надо было, чтобы представить стоявшего там Хэнка, а за его правым плечом – Гезу, привычно ухмыляющегося и оттеняющего крутизну своего дружка.
- Ты о чем? – Урсула решила с ними не ругаться, раз уж парни согласились безвозмездно помочь им в грядущей забаве. Впрочем, согласились они ради собственного удовольствия, скорее всего.
- О мужиках. Вас не тошнит еще обсуждать это? Кстати, как там Хэйдан? – Хэнк хлопнул Тима за плечо.
- Порвали, - сообщил Тим певучим голосом, будто ему было все равно.
* * *
Господи, что я несу, он же не поверит. Он подумает, что я потасканный идиот, типа Скиппера. Правда тот не потасканный, но идиот все равно.
Далтон решит, что мне запросто замутить с кем-то, а потом порвать.
Но если начинаешь, надо заканчивать, говоришь «Да», иди до конца.
* * *
- А что так? – Хэнк и сам не понимал, почему привязался, ведь они с Собербио пришли довольные со двора, покурив и придя в себя, проснувшись окончательно. Могли бы вообще сесть за свой стол и продолжать ржать. Джексон, кстати говоря, тоже слабо понимал
«А что так? Наверное, все дело в том, что Хэйдан жил в середине прошлого века и встречался с парнем, чье кольцо я сейчас ношу», - подумал Тим.
Он не знал, как объяснить «разрыв» с тем, кто умер кучу лет назад, едва попав в чертов жуткий интернат. Зато Урсула знала.
- Прикинь, домогаться начал. Хам первоклассный, вот мы и сидим, обсуждаем это. Между нами, девочками. А вы идите дальше, гуляйте, еще увидимся, - вроде она сказала это дружелюбно, но Геза все равно сдвинул брови, не врубаясь. Их послали, или что?
Хэнк завис, у него в голове медленно, во весь масштаб прокрутилась реклама быстрорастворимой лапши, которую обычно показывали по телевизору. Потом над головой мысленно вспыхнула лампочка.
- Чего делать?.. – переспросил он, недоверчиво округлив глаза и выгнув одну бровь.
- Приставать. Предлагать неприличное. Делать пошлые намеки. Вести себя распущенно, - Урсула могла бы работать толковым словарем, если бы захотела, но сейчас у нее лишь получилось повергнуть патлатого в легкий ступор, Хэнка в суеверный ужас, а Тима в нервное покашливание, за которым скрывался истерический смех. Он сам себе не верил, что за какую-то неделю стал чуть ли не самым жутким кошмаром Хэнка Далтона, гомофоба по призванию и ориентации. А все, благодаря сумасшедшей новенькой, которая и сейчас лыбилась, как довольная кошка.
Укурки переглянулись, потом снова уставились на Урсулу.
- Какая гадость, - наконец выдал Хэнк ехидно, вернув на лицо ухмылку, уже начавшую отклеиваться и немного свисать, фигурально выражаясь, будто новенький плакат, наклеенный на рекламный щит поверх старых объявлений.
- В смысле?
- В смысле – приставать к МУЖИКУ, - Хэнка передернуло невольно, он сам того не хотел, но так вышло, Геза поморщился, покосившись на Тима. И правда, ничего неприятного при взгляде на Шампуньку не представлялось, но невольная дрожь пробирала. А всему виной воспитание.
- Что ты имеешь в виду? – начала злиться Урсула, она не выносила, когда на людей ставили штампы и ценники.
- Я бы никогда не согласился трахнуть мужика, - выдал Геза вдруг.
- Я бы тоже, - Хэнк глянул на него, а потом посмотрел на Урсулу. – Это мерзко.
- Тебе никто и не предлагал, вроде, - отозвался Тим бесцветным голосом, высоким, как всегда, когда он сидел вот так отрешенно, пялясь в одну точку. Вообще, он смотрел в окно, но взгляд расфокусировался, и ничего конкретного парень не видел.
Урсула закрыла рот, не закончив то, что хотела сказать, и осклабилась. Они четверо не ругались, они просто так разговаривали, ведь обижаться пока было не на что.
- Да даже если бы уговаривал какой-нибудь гомик, я бы не согласился, - Хэнк заржал, толкнул дружка в плечо локтем. – Прикинь? Он такой: «Ну пожа-а-алуйста». А я сурово так: «Брысь, гомик!»
Они заржали в голос, а потом Геза сел рядом с Урсулой на скамью, нахально устроившись и откинувшись назад, отставив локти на стол. Хэнк от отсутствия выбора сел рядом с напряженным до дрожи Тимом, рассматривая его, как биолог жучка.
Брезгливо, но с интересом.
* * *
Боже, дай мне сил не свихнуться, умоляю, прошу, последний раз прошу в жизни, честное слово. Мне же умирать скоро, дай хоть раз не показаться ему придурком, пожалуйста!!
Сидит и пялится, чувствую, смотрю в окно. Мне совсем не интересно, что они говорят, что они думают, что они видят, что вообще хотят. Да какая разница? Какой-то тупой дегенерат Далтон со своим придурочным дружком. И ненавидят гомиков.
И считают это мерзким.
Мне все равно.
Мне все равно.
Мне. Все. Равно.
* * *
- Ты такого высокого о себе мнения, - не выдержал Тим, моргнув, но не посмотрев ни на того, ни на другого. И на Урсулу тоже не посмотрев, опасаясь, что она тоже решит, будто у него поехала крыша.
- Чего? – опять не врубился Хэнк.
- Расслабься, Далтон, - парень посмотрел на него, улыбнулся, не показывая зубов. – Тебе и так никто бы не дал. Из парней, я имею в виду. Не то, что уговаривать, они бы на тебя смотреть не стали.
Геза захихикал, оценив юмор, а вот Хэнк был не в состоянии оценить то, как над ним издеваются.
- Это почему это?
- Да даже если бы ты на коленях ползал, никто бы не согласился. Даже Скиппер, которого турбо-пылесосом зовут, знаешь? - добил Тим из вежливости, чтобы всем все понятно было. – Ты просто рожей не вышел. И тупой, к тому же. Ты не обижайся, я не оскорбляю, я только на фактах основываюсь. Бесчувственный, лишенный чувства юмора и такта нравственный идиот, вот ты кто. На один-два раза для какой-нибудь девчонки сойдешь, может быть, а вот для парней… Не думаю. Говорю тебе честно, как один из них, - мрачно закончил Шампунька, подняв брови и глядя на Урсулу. – Пошли? Звонок сейчас будет.
- Чем ему моя рожа не нравится, я не врубаюсь? – возмутился Хэнк, уставившись на друга, когда они встали и пошли на выход.
- Хрен знает. Ну, у педиков же мозги набекрень, не обращай внимания, - Собербио махнул рукой. А Хэнка задело.
Урсула шла и улыбалась, цокая почти плоскими каблуками по плитке в коридоре. Она наконец уточнила, видя, что друга отпустило, он больше не дрожит от нервов, не боится ляпнуть что-то не то.
- Мне понравилось про «нравственного идиота», - сообщила она по большому секрету.
- Сам в шоке, - признался Тим со вздохом. Он начинал себя бояться, потому что в последнее время все чаще забывал медленно задумываться и спрашивать себя – сделать или нет? Просто делал.
А когда уже делал, оказывалось, что надо продолжать, ибо странно останавливаться на полпути.
- Турбо-пылесос?.. – вдруг вспомнила Урсула.
- Его реально так звали в прошлом году. Но потом перестали, потому что оказалось сплетнями. Кажется, это именно Рокки их распустил.
* * *
Хэнк до конца дня мучился вопросом: «Правда ли то, что сказал Невыразительный Шампунька о нем, или нет?»
Потому что из отражения в зеркале на него смотрел парень с отличной фигурой, внушительным ростом, природной пластикой и даже сексуальностью. Ну, рот – да, как у жабы, но это ничего. Ему даже идет в какой-то мере.
Нравственный идиот?
Бесчувственный, лишенный чувства юмора и такта?
Тупой?
ДАЖЕ СКИППЕР БЫ НЕ СОГЛАСИЛСЯ?!!
Мир сошел с ума, конец света наступит с минуты на минуту, если все это – правда.
Хэнк прекрасно знал этого парня по прозвищу Турбо-Пылесос, которого в прошлом году шпыняли все, кому не лень, со второго и первого курсов. Сейчас он на втором, а за лето очень изменился, стал каким-то… Немного «грязным», очень противным, бабоподобным. Короче, примерно таким, каким себе Хэнк представлял гомиков, косящих под девчонок. Он носил эти короткие кофточки звериной раскраски – леопард, тигр, зебра. И низко сидящие джинсы, так что видно было косые мышцы, а бедренные косточки выразительно торчали, соблазнительно открытые широким кожаным ремнем.
И вчера Хэнк тоже видел, как его в миллионный раз отметелил главный школьный гомофоб, отхлестал просто в фарш, хотя ему тоже досталось. Не хотел бы Хэнк с таким Турбо-Пылесосом иметь что-то общее.
Именно поэтому его задело то, что даже Скиппер не согласился бы с ним… Ну…
Если бы Невыразительный Шампунька Тим вдруг сделал пирсинг в пупке, стал красить глаза, выкрасился в цвет гнилого мандарина и обзавелся веснушками почти по всему лицу, Далтон точно стал бы вторым Рокки и метелил его, почем зря. Но Тим был не таким, именно поэтому слышать от него такие слова было невыносимо обидно, сам себе Хэнк показался ширпотребным «красавчиком», что из разряда «сексуальный старшеклассник, к сорока пяти ставший пузатым алкоголиком, сидящим перед телевизором и женатым на обрюзгшей бывшей болельщице». От этой перспективы тошнило, хоть Хэнк и не собирался жениться, не собирался становиться свиньей. Он еще не знал, что вообще собирался делать, но точно не это. Да и группы поддержки в Дарквуд-Холле не было.
А Невыразительный Шампунька был из очень приличной семьи, его старшая сестра работала в какой-то чумовой фирме, хотя ей всего двадцать три. Его родители – интеллигенты, которые не напирали на сына нетрадиционной ориентации, а приняли его выбор довольно спокойно.
Равнодушно, точнее, но это уже личные детали семейства Шэннонов.
В общем, от интеллигента слышать о тупости и безнравственности было ужасно. Особенно от интеллигента-гомика. Поэтому Хэнк решил отомстить ему как-нибудь потом, к примеру, завтра, когда они пойдут пугать эту малолетку. Почему Хэнк и Геза согласились? Им и правда нечем было заняться, личное отношение тут роли не играло.
Так казалось Собербио. На самом же деле Хэнк согласился, подсознательно решив, что это отличная возможность, чтобы… чтобы что? Он не знал, но его подсознание уже было в курсе. Хэнку было страшно, что за чертовщина с ним происходила, но как же невыносимо бесил отвратительный Шампунька, который крутит с какими-то дебилами со старинными именами, а потом расстается с ними из-за ДОМОГАТЕЛЬСТВ?
Это слово Хэнка уничтожило еще в кафетерии, перед глазами встала картина – какой-то гориллоподобный придурок лезет к бледному, невыразительному Тиму. А тот выворачивается и весь такой из себя «ну не надо». Хэнк испугался тупой рожи, появившейся у отражения в зеркале, потому что у него на губах нарисовалась дебильная улыбка, а взгляд стал веселым и отрешенным. Картинка была все-таки смешная.
* * *
Джексону было скучно, он сидел на полу возле батареи, под самым подоконником, прижавшись к нему затылком. Сидел, как настоящий эмо – поправив челку, чтобы не было просветов, задумчиво, грустно глядя в темноту захламленной комнаты, согнув одну ногу и вытянув руку, положив ее локтем на согнутое колено. В комнате играла музыка, Ширли никак не могла пробиться к брату в комнату, чтобы попросить сделать потише, ведь она хотела спать. А Джексон делал вид, что ничего не слышит, он все думал о том, что у него нет никого, с кем можно было бы поговорить, нет никого, кого можно обнять, кому в макушку можно уткнуться носом, к кому можно наклониться и поцеловать в губы или хотя бы в щеку. Прижаться и просто молчать или шептать какую-то ерунду.
Может, не стоило отпускать девчонку? Да ну, стоило, она же была страшная и совсем его не любила.
Ему нравилась новенькая, но он не знал, как к ней подойти, ведь с самого начала она смотрела именно на него, а потом взяла и демонстративно привязалась к Невзрачному Шампуньке. Почему? Джексону было непонятно, но с тех пор парочка странных одноклассников была неразлучна, они смеялись над чем-то, что-то обсуждали, куда-то вместе явно ходили. А теперь вообще переплюнули сами себя – позвали с собой зверскую парочку отмороженных идиотов. Куда они собирались, Джексон так и не понял, потому что все это было сбивчиво и невнятно, какие-то оборотни. В кино, что ли?
В конце концов, парню это все надоело, он встал, натянул свою модную большую кофту, делавшую его ноги похожими на карандаши, сунул руки в карманы, захватил плеер и пошел вниз, из принципа не выключив музыку в комнате. Пусть Ширли сама выключает, если ей надо, а больше дома все равно никого нет. Нормальный ребенок на месте Ширли занимался бы ерундой, но эта подлиза ведет себя, как настоящая мамина дочка, слушается наказов мамочки и папочки, ложится спать в девять, все такое. Пижаму надевает, постель расправляет, а Джексон, к примеру, вообще часто забывает раздеться и сдернуть с кровати покрывало.
Он спустился по ступенькам высокого крыльца, сунул руки в карманы, потом вытащил одну, поправил челку. И куда бы ему пойти?.. На кладбище домашних животных, где обычно на ветру покачиваются железные клетки для птиц, повешенные над могилами канареек? Или в сторону берега, где можно прогуляться, почти по колено утопая в водорослях или мокром песке, обдуваемый ледяным ветром?
Джексон выбрал второе, потому что для темноты, опустившейся на городок, на кладбище было слишком… Специфично.
Маяк на берегу был старый, впечатляющий, потому что у его подножия уже давно не было песка, как такового, там остались лишь скалы, высоко торчащие над водой, о них разбивались волны, пена безуспешно омывала каменные стены башни. Единственная деревянная дверь разбухла от влажности, царившей на пляже днем и ночью, так что пришлось ее с силой на себя тянуть, когда Джексон захотел погреться, заледенев возле воды. Дверь скрипнула по каменному порогу, на вершину маяка вела оплетающая его изнутри, как змея, лестница с крутыми ступеньками. А наверху что-то происходило, поэтому Челка Кэллоуби сначала вздрогнул, потом округлил глаза. Точнее, один глаз, второй неудобно было округлять из-за челки. С шумом, присущим только низкопробным динамикам мобильного телефона, даже самого дорогущего, из комнаты на вершине маяка доносилась музыка. Такого стиля, который очень редко любил сам Джексон, потому что он в основном слушал что-то из американских групп, грохочущее и орущее, разносящее мозги или давящее клавишными, поэтому его уничтожили ноющие, скрипучие звуки, неуклюжие на первый взгляд ударные.
Нет, в комнате на верхушке маяка точно не могло быть ничего страшного, страшное и мистическое не слушает музыку в духе развратных эмо-девчонок, мечтающих о суициде и сексе.
В голову пришла дурацкая мысль – а что, если это новенькая? Урсула Артурс с ее неповторимым стилем в одежде и манерой поведения с парнями? Джексон не стал надеяться, запретив себе о ней думать, чтобы не разочароваться. Да и вряд ли она такое слушает. Поэтому парень просто упорно пошел по лестнице наверх, увидел вторую дверь, принадлежащую жилой комнате, а не той, из которой подавали сигналы кораблям, и потянул отвратительного вида ручку на себя. На этот раз створка открылась без скрипа, зато картина, обнаруженная за ней, повергла Джексона то ли в шок, то ли в припадок веселья. Сарказма, издевательства над собой, что он надеялся увидеть там Урсулу.
Некто, отдаленно знакомый Джексону, стоял посреди полупустой комнатки, освещенной только убывающей на небе луной за окном. И этот некто сначала чуть вздрагивал, дергая плечом и наклонив голову, а потом вытянул руку в сторону, пощелкал пальцами со сломанными ногтями, а потом назойливым, тихим, проникающим в подсознание голосом начал подпевать песне, перекрывая певицу, пищащую что-то из мобильника. Телефон этот некто держал в другой руке, опустив ее, вытянув вдоль тела, он развернулся, махнув по кругу свободной рукой, развернув кисть, пританцовывая, как пьяный.
Джексон не мог не признаться, застыв на последней ступеньке лестницы, не заходя в комнату, но заглядывая в нее из-за двери, что слух у малознакомого второкурсника был, что надо. Голос тоже не подкачал, если говорить о таких нудных, речитативных песенках, которые он скорее шептал и стонал, с надрывом рыдая что-то, типа «Любовь – это бред». Он наклонялся, не открывая закрытых ради удовольствия глаз, выразительно произносил все слова, выражая собственные чувства, очень похожие на то, о чем пелось в песне. А она тем временем перешла в легкий рэп, голос парня стал скрипучим, он пару раз дернулся, повторяя слова припева, поднял руку, запустил пальцы в волосы, причесываясь пятерней, хотя, скорее запутывая тускло-мандариновые пряди еще сильнее. Джексон подумал, прислонившись к грязной стене возле лестницы, что чем-то напоминает этот танцор-певец-непризнанный-гений Невзрачного Шампуньку. Не манерами, точно не внешне, не голосом, ничем… Но напоминает. От него что-то похожее исходило, чего нельзя было почувствовать, стоя, к примеру, рядом с Гезой.
Но дело, судя по всему, было даже не во внешности, а в том, что оба они – и Тим, и Скиппер, которого Джексон сейчас имел счастье видеть, привлекали, одновременно вызывая отвращение. Привлекали скорее своей неадекватностью и неординарностью, чем реально соблазняли. Было противно, но интересно, по крайней мере, Джексону.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |