Сенека приветствует Луцилия! 60 страница

Будь здоров.

Письмо семьдесят пятое (LXXV).

Сенека приветствует Луцилия!

Ты пеняешь мне за то, что письма мои не так тщательно написаны. Но кто же говорит тщательно, кроме тех, кто хочет говорить напыщенно? Какой была бы моя речь, если бы мы вместе сидели или гуляли, такими же необработанными и непринуждёнными пусть будут и мои письма, в которых я не хочу никакой изысканности, никакой нарочитости. Будь это возможно, я предпочёл бы без слов прямо показать тебе всё, что я чувствую. Даже и споря, я бы не топал ногою, не указывал бы рукой, не повышал бы голоса, – всё это я бы оставил ораторам, довольствуясь тем, что донёс бы до тебя свои чувства, не приукрасив их и не унизив. Одно только я хочу тебе доказать: Что я говорю, то и чувствую, и не только чувствую, но и люблю. Детей целуют иначе, чем любовницу, но и в такой ласке, чистой и скромной, ясно видно чувство. Нет, я, право же, не хочу, чтобы сказанное о таких важных вещах было постным и сухим; философия не отвергает дарованья, не нужно только слишком уж трудиться над словом. Пусть будет нашей высшей целью одно: Говорить, как чувствуем, и жить, как говорим. Тот исполнил своё обещание, кто одинаков, слушаешь ли ты его, или смотришь. Мы увидим, каков он, велик ли он, если только он един. Пусть наши слова приносят не удовольствие, а пользу. А если украшения красноречия даются без хлопот, если они под рукой и стоят немного, – пусть будут и они, но лишь сопутствуя вещам более прекрасным. Пусть красноречие прежде показывает их, чем себя. Все прочие науки совершенствуют дарованье, здесь же дело идёт о душе. Больной ищет не того врача, что красно говорит. А кто встретит такого, что и лечить умеет, и изящно рассуждает о необходимых средствах лечения, тот, конечно, будет доволен. Но и напав на врача, к тому же ещё красноречивого, не с чем себя поздравлять: Это всё равно, как если опытный кормчий окажется красавцем. Зачем ты щекочешь мне уши? Зачем развлекаешь меня? Не в этом дело! Меня нужно прижигать, резать, отлучить от пищи! Для этого тебя позвали. Ты должен лечить болезнь тяжёлую, застарелую, заразившую многих. Работы у тебя столько же, сколько у врача в пору поветрия. Ты хлопочешь о словах? Радуйся и тому, что предмет тебе по плечу! Когда ты успеешь так много выучить? Когда усвоишь выученное так прочно, что оно уже не уйдёт от тебя? Когда испытаешь его? Ведь тут, не в пример прочему, мало запомнить: Нужно всё испробовать в деле! Блажен не тот, кто знает, а кто делает. «Что же выходит? Ниже него нет ступенек? Сразу же за мудрецом пропасть?». Нет, по – моему. Те, что идут к мудрости, остаются в числе неразумных, но далеко от них оторвались, да и между самими идущими разрывы велики. Они, по мненью некоторых, разделяются на три разряда. Первый – это те, кто ещё не овладел мудростью, но подошёл к ней вплотную. Однако то, что близко, всё же вне нас. Ты спросишь, кто они такие? Они расстались со всеми пороками и страстями, они выучили всё, что надо было постичь, но их надёжность ещё не испытана, приобретённым благом они ещё не пользуются. Правда, они уже не могут скатиться туда, откуда бежали, – с того места, куда они добрались, сползти назад нельзя, но им самим это ещё невдомёк, они, как я писал в одном письме, не знают, что знают нечто. Иногда им удаётся воспользоваться своим благом, но не удостовериться в нём. Некоторые так определяют разряд, о котором у нас речь: От болезней духа они уже ушли, от страстей – нет и стоят всё ещё на скользком месте, потому что вне опасности – только те, кто совсем избавился от злонравия, а избавляются от него, только когда его место заступит мудрость. О том, какая разница между болезнью души и страстью, я говорил уже не раз, теперь только напомню. Болезни – это пороки застарелые и упорные, вроде скупости или непомерного честолюбия, они, однажды овладев душой, тесно срастаются с ней и становятся её постоянным злом. Короче говоря, болезнь есть извращённое, но упорное суждение, например, что нужно изо всех сил добиваться того, чего стоит добиваться лишь без траты сил, или, если угодно, можно определить и так: Это – чрезмерное стремление к вещам, стремиться к которым стоит лишь немного или вовсе не стоит, или ещё: Это значит дорого ценить то, что ценится дёшево или вовсе не ценится. Страсти же – это душевные порывы, предосудительные, внезапные и безудержные; от них, если они часты и запущены, начинаются болезни: Так, насморк, который не стал постоянным, переходит в кашель, а непрерывный и застарелый вызывает чахотку. Выходит, те, что продвинулись дальше других, недоступны для болезней, а страсти обуревают и тех, кто близок к совершенству. Второй разряд – это те, кто избавился от наибольших зол души и от страстей, но так, что безопасность ненадёжна: Они ещё могут скатиться к прежнему. Третий – это те, кто изжил множество тяжких пороков, но не все: Скупость они прогнали, а гнев ещё чувствуют; похоть их не будоражит, а честолюбие одолевает; желаний у них нет, а страх остался, или страху перед одним они стойко противятся, страху перед другим – уступают, например, смерть презирают, боли пугаются. Поразмыслим – ка немного о сказанном. Не так – то плохо обстоит с нами дело, если нас можно причислить к последнему разряду. Чтобы занять вторую ступень, нужны счастливые природные задатки, нужно великое и непрестанное усердие в учёных занятиях, так что и третий разбор презирать не следует. Подумай, сколько вокруг тебя зла; взгляни, – нет такого нечестья, которому нельзя сыскать примера; гнусность заходит с каждым днём всё дальше, безобразия творятся и в государстве, и в каждом доме, и ты поймёшь, что мы многого достигли, не значась в числе худших. Ты скажешь: «А я надеюсь, что смогу войти и в более высокий разряд». Этого я скорее желаю нам обоим, чем обещаю. Мы ведь заняты, мы спешим к добродетели, опутанные пороками; стыдно сказать, мы чтим честность в свободное время. А какая награда нас ждёт, если мы разом покончим со всеми делами, со всем этим цепким злом! Ни желанья, ни боязнь нас не коснутся. Не волнуемые страхами, не развращаемые наслаждениями, мы не будем пугаться ни смерти, ни богов, зная, что и смерть – не зло и боги – не злы. Всё, что нам вредит, так же беспомощно, как те, кому оно вредит. Всё лучшее лишено зловредной силы. Если мы выберемся из этой грязи на высокие вершины, нас ждёт спокойствие духа и, по избавлении от всех заблуждений, полная свобода. Ты спросишь, в чём она? В том, чтобы не бояться ни людей, ни богов; чтобы не желать ни постыдного, ни лишнего; чтобы стать полновластным повелителём самого себя. А принадлежать самому себе – неоценимое благо.

Дата добавления: 2015-09-28