— Как он на Асадова похож, — покачала головой Башинская, с умилением разглядывая мальчика, которого подруга усадила к себе на колени. — Глазами особенно.
— Да. — Марина пригладила тёмные волосы у Антона на макушке, потом ложечкой зачерпнула варенье и поднесла к губам ребёнка. Антон рот открыл, а когда варенье проглотил, причмокнул губами и заулыбался. — Вкусно? — рассмеялась Марина и мальчика поцеловала, а тот указал пальчиком на варенье.
— Есё.
Нина тоже засмеялась.
— Весь в папу. Ещё! Да, Антон Алексеевич?
Юля вошла на кухню, посмотрела на них и упёрла руки в бока.
— Антон, мы же играем в школу! Пойдём.
— Юля, — Марина укоризненно посмотрела на неё. — Он же маленький, он устал уже. Дай ему отдохнуть. Садись, попей чаю. Я варенье достала клубничное.
Юля вытаращила на неё глаза.
— Клубничное? Тётя Лера говорила, что оно на самый важный случай. У нас важный случай?
— Очень важный, садись давай. — Нина придвинула ей стул и налила чаю. Потом придвинулась к девочке. — Что, Юль, взяла мелкого под опеку?
Юля облизала ложку и важно кивнула.
— Он же ничего не умеет, тётя Нина! Он даже буквы ни одной не знает, а я его учу.
— Ух ты. И чему научила?
— Мы уже две буквы выучили. А и Б. Антон, скажи А. — Девочка посмотрел на него в ожидании. Антон моргнул, потом сказал:
— Есё.
Нина рассмеялась, а Марина изо всех сил постаралась сохранить серьёзное выражение на лице. А Юля расстроено покачала головой.
— Как же ты будешь читать книжки? Ты же ничего не запомнил!
— Юль, он ещё очень маленький, он даже говорить толком не умеет, а ты ему про буквы рассказываешь.
— Мама, — Юля посмотрела на неё в полной растерянности, — а как же он будет говорить слова, раз он буквы не знает? Мы же буквы говорим, нам учительница так говорила.
— Воот, — протянула Нина, размазывая варенье по своему блюдцу, — она ещё даже в школу не пошла, а ей уже рассказали, что мы буквы говорим и какие… Бедные дети.
— Ты говоришь то же самое, что и Лёшка, — поддакнула Марина, а Башинская вдруг замерла, затем осторожно переспросила:
— Да?
— Да.
— Кошмар какой, я начала думать, как Асадов.
Если бы не пребывание в постоянном ожидании, то жизнь могла стать вполне счастливой и спокойной. За неделю их с Алексеем новая жизнь — вместе, с детьми, приобрела свои особенности, свои прелести, свои острые углы, которые они старательно огибали, наученные долгим опытом жизни врозь. Сложился определённый порядок, хотя кому-то это может показаться глупым, времени прошло всего ничего — что такое неделя? Семь коротких дней. Но когда ты ошибаешься в первый день и начинает плакать ребёнок, то на следующий день ты тактику меняешь, убеждаешься, что в этот раз ты оказался более прозорливым, то и дальше ты действуешь, учитывая свои ошибки и стараясь их больше не повторять. И вот проходит неделя, а у вас в доме уже действует особое расписание, подстроенное под двух маленьких детей, которые теперь самое важное, что есть в жизни. Одну нужно возить на занятия в школу, потом на гимнастику, к другому вставать по ночам и кормить с ложечки. Всё это было так странно, непривычно, но удивляться было некогда, слишком много забот появилось.
В один из дней Алексей привёл молоденькую девочку, которую представил, как Машу и очень долго и громко поражался тому, как та могла позволить себя уволить в его отсутствие.
— Кто тебе зарплату платит, в конце концов? Что ты разобиделась и убежала сразу? Надо было мне позвонить.
— Да я не обижалась, Алексей Григорьевич, просто Софья Николаевна… — Маша замолчала на полуслове и уставилась на Марину.
— Маша, я хочу, чтобы ты запомнила, — продолжил Асадов, не обращая внимания на смятение, которое испытывала девушка, — ты няня моего сына, я тебе плачу, и я тебе доверяю. Что бы в дальнейшем не происходило, ты должна быть рядом с Антоном. И уволить тебя никто, кроме меня, права не имеет. Ты запомнила?
— Запомнила, Алексей Григорьевич, — несколько затравленно проговорила Маша, а Марина из-за её спины показала Лёшке кулак.
— Что ты девочку пугаешь? — укоризненно проговорила она, когда Маша ушла в детскую и увела с собой Антона, который запрыгал от радости, увидев её.
— Я накричал на неё?
— Этого и не требовалась, она и так тебя боится.
— Вот уж глупости, — фыркнул Асадов. Потом совсем другим тоном поинтересовался: — Как она тебе?
Марина развела руками.
— Она няня твоего сына, сам же сказал — ты ей доверяешь. Значит, всё хорошо.
Он присел на край стола и сложил руки на груди.
— Если так получится… что Антон будет жить с Соней… Об этом ведь надо думать, да? В этом случае я должен быть уверен, что за ним присматривают должным образом. А никому кроме Маши я его не доверю.
— Тогда тем более. Что ты меня спрашиваешь?
Алексей достаточно возмущённо фыркнул.
— А что, я не могу спросить тебя?
Марина улыбнулась и погладила его по плечу.
— Можешь. Спрашивай.
Маша чувствовала себя достаточно скованно, к Марине обращаться стеснялась, даже по поводу Юли, разговаривала либо с Калерией, либо с Алексеем, а когда Марина застала её на кухне пьющей чай, жутко перепугалась. Уставилась испуганно и тут же обернулась на Калерию, но та только рукой на неё махнула, когда Маша попыталась подняться из-за стола.
— Сиди, что ты вскочила. — И глянула на Марину. — Что ты девочку напугала?
— Я не буду больше, я на минутку. Маша, вы с детьми побудете, да? Мне нужно съездить по делу, всего на пару часов.
Маша снова со стула привстала.
— Конечно, Марина Анатольевна.
А Калерия оглянулась через плечо.
— Опять тебя с работы дёргают?
— Я всего на пару часов, — заверила её Марина. — Не задержусь.
Юля налетела на неё сзади и обняла руками.
— Мам, ты куда?
— На работу, солнышко. Ты с Машей останешься. Погулять сходите.
— Хорошо. За Тошей я послежу, ты не волнуйся.
— Я не волнуюсь, следи. А Маша за вами обоими последит. — А прежде чем из кухни выйти, Маше улыбнулась. — Спасибо.
Вечером Юля вцепилась в Алексея и потребовала:
— Спой песенку.
Тот даже поперхнулся.
— Я? Песенку?
Юля кивнула, а Лёшка решительно замотал головой.
— Юль, я петь не умею и песен не знаю.
— Никаких? — ужаснулся ребёнок.
— Никаких.
— И про крокодила не знаешь?
— Эту точно не знаю.
— Тогда я тебе её спою. Садись. Сейчас Тошу приведу и буду вам петь.
Марина, наблюдавшая за всем этим со стороны и заметившая, с каким тоскливым выражением на лице, Асадов приземлился на диван, подошла, наклонилась к нему и шепнула:
— А вот если бы ты сказал правду…
— А я правду сказал. Петь я не умею.
— А мне когда-то пел, — поддела его Марина.
— Когда? — изумился он.
— А когда мы познакомились? В караоке пел. Забыл?
Лёшка громко охнул.
— С ума сошла, это когда было?
— И этот человек меня называет трусихой!..
Зато ночью стало не до песен и не до смеха. У Антона снова поднялась температура, и они почти до утра не спускали его с рук. Даже не стоило пытаться положить его в кроватку, он сразу просыпался и начинал плакать. Качали по очереди, ходили по комнате взад-вперёд и ребёнка укачивали. Пока качали — он спал, стоило остановиться, и Антон тут же открывал глаза. Одно хорошо, что температура спала, но капризничать Тошка продолжал. Зато когда затихал, становился похож на ангела. Глазки заплаканные, щёчки румяные, а пальчики теребили полу Марининого халата. Она вглядывалась в детское личико и продолжала качать.
— Давай я, — шепнул Асадов, появляясь за спиной. Марина только головой качнула, отказываясь.
— Опять сейчас проснётся. Температура спала, Алёш.
— Хорошо.
Он повернул голову и вдруг увидел в дверях детской Юлю. Она стояла и разглядывала их, потом потёрла глаза.
— Почему он плачет?
Марина тоже обернулась, но Алексей её опередил, подошёл и поднял Юлю на руки.
— Проснулась?
— Почему он плачет?
— Он заболел чуть-чуть. Пойдём, я тебя спать уложу?
— Я пить хочу.
— Тогда пойдём пить.
Они сходили на кухню, Алексей налил Юле воды, а на обратном пути в детскую, она заснула у него на плече. Обняла за шею, прижалась и закрыла глаза. Но когда Асадов укладывал её в постель, шёпотом спросила:
— А Тоша поправится?
— Конечно. Спи, принцесса.
— Ты только дверь не закрывай, я боюсь.
— Хорошо. Спокойной ночи.
Дверь всё-таки прикрыл за собой, но неплотно, оставил щёлку. А когда появился в гостиной, Марине кивнул.
— Давай его мне, — попросил он, — иди, поспи. — Она хотела возразить, но Алексей кивком указал ей на дверь спальни. Не стала спорить, аккуратно передала ему Антона, погладила по спине и ушла в спальню, легла в кровать. Не думала, что заснёт, приготовилась прислушиваться кЛёшкиным шагам в соседней комнате, даже подушку повыше подняла, чтобы удобнее было, и только когда почувствовала, как кровать прогнулась под тяжестью Асадова, глаза открыла и поняла, что прислушивалась недолго, почти мгновенно заснула. И тут уже встрепенулась.
— Что?
— Тссс. Спит. Ложись, ложись.
Она легла и прижалась к его руке. Даже не предполагала никогда — какое это счастье, когда ребёнок ночью спокойно спит.
= 15 =
Теперь ежедневные прогулки превращались в настоящее событие. Нужно было собрать двоих детей, один из которых просто ненавидел одеваться, вертелся и начинал капризничать, спустить вниз коляску, не забыть сумку с вещами, которые могли понадобиться, проследить за Юлей, которая начала проявлять небывалую самостоятельность и собиралась теперь сама, и из-за этого постоянно что-то либо забывала, либо путала. Днём помогала Маша, вдвоём с Мариной у них всё получалось довольно споро, пока гуляли — разговаривали, и Маша уже не чувствовала себя столь же скованно, как раньше. Но до вечера они няню никогда не задерживали, девочке было далеко ехать домой и поэтому с вечерней прогулки, Марина почти всегда возвращалась одна. С коляской помогал консьерж, да и Юля держала Антона за руку, пока они не входили в квартиру.
— Вытирайте ноги, — скомандовала Марина.
— Вытирай ноги, — повторила Юля вслед за ней, обращаясь к мальчику.
— Сама вытереть не забудь, — заметила Марина, пристраивая коляску в углу прихожей.
— Мама, я же большая!
— Да. И поэтому сама должна об этом помнить.
— Я помню.
Антон потопал ногами по половику, оглядел грязные следы, оставшиеся на ковролине, и попытался их ногой затереть, превратив в совершенно ужасающее по виду пятно. Марина, успевшая к этому моменту снять пальто и повесить его на вешалку, мальчика подхватила под мышки и усадила на стул, расстегнула молнию на его курточке.
— Папа, — вопрошающе проговорил Антон, пытаясь дотянуться до Марининых волос. Золотистый завиток свисал на её щёку, и Антону очень хотелось его потрогать.
— Папа придёт скоро, папа на работе, Тош.
— Какие вкусные конфетки мы купили, мои любимые!
— Юль, оставь пакет, он же тяжёлый! Я сама отнесу.
— Он не тяжёлый, мам!
— Юля! — Марина оставила детскую одежду на стуле и взяла Антона на руки. — Прежде всего, иди руки помой. Мы сколько раз об этом говорили?
— Я чаю хочу с конфетками.
— Сейчас будет чай. Иди руки мыть.
Усадила Антона на его высокий стульчик, налила компот в кружку-непроливайку и мальчику вручила. Пригладила его волосы, которые под шапкой разлохматились, а Тошка умильно вздохнул. Марина улыбнулась.
— Ты что вздыхаешь?
— Устай.
— Да ты что? — Марина наклонилась и поцеловала его. — Пей компотик.
— Я руки помыла! — Юля продемонстрировала Марине мокрые ладони. — Где чай?
— Греется. Сейчас Антона переодену, и будем чай пить, хорошо?
— Папу, — снова пожаловался Антон, когда она снова взяла его на руки. Обнял Марину за шею и выразительно выкатил нижнюю губу.
— Ты соскучился? Скоро папа наш придет…
Они попили чаю, дети съели по две конфеты, облизали пальцы, и пришлось снова отправляться всем вместе в ванную, мыть руки и измазанные шоколадом губы.
— Вытирай ему руки, Юль.
— Он сам вытирает, видишь?
Прежде чем спустить Антона с рук, наклонила его, как он любил, Тошка рассмеялся, а когда Марина опустила его на пол, подпрыгнул.
— Поиграйте в детской, хорошо, Юль? Я ужин буду готовить.
— Мультики можно посмотреть?
— Можно. Но только, Юль, поспокойнее, вчерашний разгром устраивать не надо.
Юля рассмеялась.
— Ладно.
Мультики дети устроились смотреть не в детской, а в их с Алексеем спальне, на большой кровати. Юля переодевала куклу, а Антон улёгся на подушки, раскинул руки в стороны и смотрел в телевизор.
— Юль, смотри, чтобы он не упал, — сказала Марина напоследок, прикрыла Антона своей шалью и ушла на кухню. Резала овощи и иногда приподнимала занавеску на окне, чтобы выглянуть на улицу. Знала, что ещё рано, что Лёшка приедет позже, но всё равно выглядывала, не могла удержаться. Когда в дверь позвонили, удивилась. Гостей сегодня не ждали, а у Алексея и вовсе свои ключи были. Интуиция, наверное, сработала, потому что в прихожую отправилась с очень нехорошим предчувствием. И не ошиблась. Дверь открыла и тут же пожалела, что это сделала. Сколько раз себе говорила, что нужно прежде в глазок смотреть, и Асадов её всегда ругал, особенно, когда она одна дома оставалась, но сие нужное действие никак не прививалось, всегда вспоминала о его необходимости уже после того, как распахивала дверь перед нежелательным гостем.
— Антон у тебя?
— Лёша звонит тебе уже не первый день, Соня.
— Правда? Заботливый муж. Я войду?
Она не спрашивала разрешения, вопрос прозвучал несколько издевательски, и Соня уже внедрилась в квартиру и дверь за собой захлопнула. Марина спорить не стала. Если бы не было здесь Антона, она бы Соню на порог не пустила, просто дверь бы перед ней захлопнула, потому что говорить им было не о чем. Всё выяснили, а то, что после их последней встречи случилось… Марина себя в этом виноватой не считала. Может, и не права, может, и виновата, но… Не было у неё времени свою вину прочувствовать, у неё муж и двое детей, а всё остальное — это проблемы, проблемы, о которых очень не хочется вспоминать. А вот когда эти проблемы сами к тебе приходят, напоминают о себе, когда в дверь звонят…
— Где Антон?
— В спальне, мультики смотрит.
Соня упёрлась в неё взглядом, выглядела злой и готовой ко всему. Марина даже подумала, что все худшие опасения сбылись — не зря Соня так долго тянула с возвращением, она к войне готовилась.
Может, всё-таки не стоило её впускать? Тогда бы она скандал устроила, в этом сомневаться не приходится.
Соня тем временем посмотрела на коляску, усмехнулась краешком губ, поддела носком сапога колесо.
— Вижу, что с моего последнего визита многое изменилось.
— Соня, может, ты придёшь, когда Лёшка будет дома? Решай все свои проблемы с ним, на меня их вешать не надо.
— А я и не к тебе пришла, и уж тем более не ругаться. Что ты мне сказать можешь? Я и так уже всё знаю, — всё у тебя вышло. Так сказать, дала мне мужем своим попользоваться, и я за это благодарна быть должна. Ну что ж, я на самом деле благодарна. Почему нет? А пришла я сына забрать.
Марина растерялась.
— Как это забрать?
— Очень просто. Это же мой сын. Или вы об этом решили благополучно забыть?
Марина стояла у неё на пути и молча разглядывала, не зная, что предпринять.
— Соня, — наконец проговорила она, — тебя не было больше недели. Мы тебе звонили, мы ждали тебя…
— И что? Я должна была примчаться? По первому его зову?
— Вообще-то, должна была. И Лёша здесь не при чём.
— Я сына не бросала, чтобы ты знала. И не надо на меня так смотреть. Я отправила сына в дом отдыха, с родственницей. Там врачи, там воспитатели. Это папа у него ненормальный. Приехал туда, всех перебудоражил, ребёнка перепугал, практически из рук его у Лиды вырвал. Это не моя вина, что он так поступил. Разве он имел на это право? Да ещё меня при этом грязью обливать?
— Соня!..
— Хватит! Ребёнок мой где? Я его домой забираю.
Соня прошла мимо неё в комнату, только сумку на столик в углу кинула, а Марина осталась стоять в прихожей. Привалилась спиной к стене, пытаясь справиться с душившим её страхом и волнением. Слёзы потекли, вытерла их ладонью и поспешила в спальню.
— Соня, он спит, — громким шёпотом проговорила она, наблюдая, как Соня осторожно берёт Антона на руки. Юля слезла с кровати, стояла в сторонке, прижимала к себе куклу и молчала.
— Где его вещи?
Марина раздумывала несколько секунд, а после обречённо кивнула и пошла за тошкиными вещами. Антон, конечно же, проснулся, расплакался, а Марина сделать ничего не могла, только наблюдать. Юля подошла и уткнулась в неё. Марина погладила её по волосам, потом наклонилась и шепнула ей:
— Иди к себе, я скоро приду. Провожу… Антошу, и приду.
Юля тихо выскользнула из спальни, а Марина снова посмотрела на Соню. Покачала головой.
— Ты неправильно поступаешь, неправильно.
— Да? А как правильно? Отдать вам сына и забыть о вас? Я смотрю, вы уже устроились, — она кивнула на детскую кроватку. — Очень удобно устроились.
— Ты пугаешь Антона.
— Асадову это скажи. Если бы он не отобрал его у моей тёти силой…
— Силой? — изумилась Марина.
— А как иначе? Не драться же ей с ним было!..
— Соня, он тебе звонил, он ждал тебя каждый день. А ты не приехала.
— Я приехала, — отрезала она. Поднялась, прижала к себе одетого ребёнка и потрясла его, пытаясь успокоить. — Как смогла, так и приехала. Мне, знаешь ли, теперь ничего не светит, Лёшка со мной разведётся… твоими усилиями. А жить мне на что? На его подачки? Чтобы он каждый шаг мой контролировал? Нет уж. Так что, мне нужна работа, мне ещё сына воспитывать.
— Что ты говоришь? — Марина только руками развела, слушая такие рассуждения.
— Я тебе всё сказала. С дороги уйди, — потребовала Соня, приблизившись к ней. Марина взглянула в заплаканное, непонимающее личико Антона, который цеплялся за мать, и отступила.
Алексей приехал через полчаса. Марина молилась, чтобы он приехал раньше, когда Соня ещё не успела покинуть их квартиру. Чтобы Асадов приехал и что-нибудь сделал, чтобы всё устроилось, а когда он не приехал, решила ему не звонить. Испугалась, что он кинется домой сломя голову и, не дай бог что… Вот и ждала его, затаив дыхание. Юля закрылась в детской, не вышла даже после того, как Соня уехала и в квартире тихо стало. Из-за двери неслись голоса мультипликационных персонажей, и Марина успокаивала себя тем, что девочка занята мультфильмами. А сама сидела на диване в гостиной и даже пошевелиться боялась, просто ждала. А когда Лёшка, наконец, хлопнул дверью, закрыла глаза, не представляя, как посмотрит на него сейчас.
— Марин, ты чего?
Он вошёл в комнату, увидел её, застывшую, как изваяние, и сразу насторожился.
— Дети где?
Она попыталась справиться с голосом.
— Юля мультики смотрит.
— А Тошка?
Небольшая пауза, но потом всё же ответила:
— Его Соня забрала.
Алексей моргнул.
— То есть как?
Марина пожала плечами, а Асадов вдруг рыкнул:
— И ты его отдала?!
— А как я могла его не отдать? — в отчаянии выкрикнула Марина. — Она же его мать! А я кто?!
Она вытирала слёзы, а Алексей просто стоял посреди комнаты, в глазах ужас, а на лице полная растерянность.
— Скандалила? — спросил он через некоторое время.
— Да нет, — всхлипнула Марина. — Она зла, конечно, но старалась держать себя в руках…
— Не плачь, — попросил он тише.
— Не могу!
— Надо было мне позвонить!
— И что бы ты сделал? Или думаешь, она твоего возвращения стала бы дожидаться?
Он нервным движением потёр шею.
— И ведь не предупредила, что возвращается… — Алексей явно проглотил какое-то ругательство. Потом подошёл к дивану и сел рядом с Мариной. Но обнять не успел, дверь детской приоткрылась и выглянула Юля. Посмотрела на них очень серьёзно и спросила:
— Вы зачем кричите?
Марина отвернулась от неё, чтобы вытереть слёзы, и тут же заулыбалась.
— Мы не кричим, милая, просто разговариваем.
Девочка спрятала руки за спину и смотрела на них исподлобья. Алексей разглядывал её пару секунд, а потом поднялся, подошёл и взял Юлю на руки. Она тут же разревелась и потянулась к Марине, когда Асадов снова вернулся на диван.
— Ну не плачь. — Марина погладила её по волосам, потом поцеловала.
— Его забрать нужно, — прошептала Юля, когда Марина укладывала её спать. Поправила девочке одеяло и переспросила:
— Антона?
Юля кивнула.
— Зачем его забрали? Ему же хорошо у нас было, а там он будет один.
— Где?
— Ну… там. — Юля неопределенно махнула рукой. Марина пригладила её волосы, раскинувшиеся по подушке, и как можно мягче проговорила:
— Солнышко, Антона мама забрала.
Юля удивлённо посмотрела.
— Мама?
— Да.
— Значит, его не в детдом забрали?
— Нет, конечно. Он поехал с мамой домой. А ты из-за этого переживаешь?
Юля перевернулась на спину и натянула на себя одеяло до самого носа.
— Если у него мама есть, почему же он у нас жил?
Марина старательно подбирала слова. Водила ладонью по одеялу и пыталась выглядеть и говорить убедительно.
— Просто мама Антона… она работать уезжала и поэтому он жил с папой, с Лёшей. А теперь мама его вернулась, и забрала его домой.
— А она его ещё привезёт?
Марина слабо улыбнулась.
— Надеюсь. Спи, моя хорошая.
Почти весь вечер молчали. Алексей всё ходил по квартире без дела, думал, Марине с трудом удалось заставить его сесть за стол и, наконец, поужинать. Трогать его боялась, Асадов закипал, видимо, мысленно готовился к разговору с женой. Хмурился даже когда в постель лёг. Уставился в телевизор, закинул руку за голову, и только бурное дыхание выдавало его внутреннее состояние, давало понять, что выпуск Новостей и все мировые новости вместе взятые, его сейчас интересуют мало. Марина не лезла к нему ни с какими вопросами, потому что прекрасно понимала — у Лёшки нет для неё ответов. Лежала, прижавшись щекой к плечу Асадова, но смотрела не в телевизор, как он, а на пустую детскую кроватку у противоположной стены. Даже не думала, что успела так привыкнуть к постоянному присутствию Антона в их спальне. Здесь были его игрушки, новенькое голубенькое одеяльце с вышивкой, мама купила и подарила, Антон иногда плакал ночью, а если просыпался утром раньше них, принимался играть в кроватке, именно поэтому в ней всегда были игрушки.
Игрушки и сейчас были на месте, Соня даже не подумала их взять, только зайца Тошкиного любимого захватила, а вот Антона не было, и от этого было очень тяжело на душе.
Алексей рассеяно водил пальцем по Марининой руке, и она не выдержала и осторожно спросила:
— Переживаешь?
— Думаю, что завтра ей скажу.
Марина перевернулась на спину и сложила руки на животе.
— А если она…
Алексей выключил телевизор, а пульт положил на тумбочку. В комнате сразу стало темно, и Марина зажмурилась, чувствуя, как Асадов ворочается рядом. Пыхтел от злости и раздражения, стукнул кулаком по подушке, а когда лёг, обнял Марину одной рукой.
— Я не хочу о ней думать. Тем более на ночь глядя.
— А может, мне… — снова рискнула подать голос Марина, но Алексей тут же её перебил.
— Нет. Со мной ты завтра не поедешь. Даже в машине сидеть не будешь.
Они помолчали, но через минуту он всё-таки придвинулся к ней и поцеловал.
— Спи. Всё устроится как-нибудь. Я сделаю всё, что смогу.
— Я знаю.
Утром Юля проснулась спокойной, улыбалась и радовалась блинчикам, которыми их решила побаловать, пришедшая пораньше Калерия Львовна. А Алексей первым делом, ещё до завтрака, принялся звонить Маше.
— Приезжай не к нам, а к Софье Николаевне. Да, сейчас поезжай. Она пустит тебя, Маша!.. Ну, хорошо, я тоже сейчас подъеду, встретимся у подъезда.
Алексей едва удержался, чтобы не отправиться в дом к бывшей жене рано утром, как только проснулся. Но потом решил, что его видимое волнение послужит для неё лишним козырем, а этому ему не нужно. Они не спеша позавтракали, Алексей помогал Юле сворачивать блинчики в трубочку, как она любила, и они вместе смеялись, когда она вся перепачкалась, вытекающим из них вареньем. Только иногда ловил на себе взгляд Марины и понимал, что её ему обмануть не удалось. Она-то видела его нетерпение и нервозность. Но даже когда провожала его в прихожей, ничего не сказала, быстро поцеловала, так как целовала каждое утро, провожая его на работу, а он, выходя за дверь, не стал оборачиваться, чтобы не встретить её серьёзный взгляд. На это у него не было сейчас душевных сил.
Когда подъехал к своему дому, который уже не был ему домом, Маша стояла у подъезда. Алексей вышел из машины и девушке подмигнул.
— Давно ждёшь?
— Да нет, минут пять. — Маша смотрела на него чуть затравленно, потом поправила смешную шапочку с помпоном и начала: — Алексей Григорьевич, а вы уверены, что она меня не выгонит?
— Не выгонит. Пойдём.
Соня дверь открыла не сразу, Лёшка даже ключи в кармане нащупал, собираясь проявить наглость и самому открыть дверь в уже чужую квартиру. Но наконец загремели замки, дверь открылась и Соня недовольно посмотрела на них.
— Я гостей не приглашала.
Асадов жене кивнул.
— И тебе доброе утро, — и решительно от двери её оттеснил, входя в квартиру. Маша продолжала в нерешительности мяться за порогом, и ему пришлось за руку втянуть её в прихожую. — Раздевайся и иди к ребёнку, — распорядился он.
Соня ещё больше нахмурилась.
— А что это ты здесь распоряжаешься?
— Наверное, потому что это моя квартира. Такое объяснение тебя устраивает?
Она топнула ногой от злости и ушла в комнату. Когда Алексей сам появился в гостиной, то сразу увидел Антона, он что-то показывал Маше, а когда увидел отца, разулыбался.
— Папа! Папа-папа! — Подбежал и поднял руки вверх. Асадов взял его на руки и поцеловал в щёку.
— Как ты тут?
— Он дома, — бросила Соня, проходя мимо. — Это там он гость, а здесь он живёт! И зачем ты привёл её? Я уволила её. — Соня кивнула на Машу, а та тут же уставилась на Алексея.
— Увольнять будешь, когда будешь ей платить зарплату, — ответил он, правда, очень постарался, чтобы его тон не прозвучал слишком резко. — Маша, забери Тошку в детскую, я с женой поговорю.
— Надо же, я ещё твоя жена? — усмехнулась Соня, когда они остались вдвоём.
Асадов равнодушно пожал плечами.
— Пока да. Садись, поговорим.
— Я постою. Или кому в этом доме сидеть, а кому стоять тоже ты решаешь?
Алексей поморщился.
— Делай, что хочешь. Ведёшь себя, как ребёнок… — всё-таки пожаловался он. Сам сел в кресло и побарабанил пальцами по подлокотнику. — Нам нужно что-то решить, Соня.
— А ты всё уже решил. — Она прошла мимо и взяла со стола стакан с соком, сделала глоток.
— Нам нужно решить, как мы будем жить дальше, — терпеливо повторил он. — После развода.
Соня усмехнулась, но ничего не сказала, Алексей внимательно за ней наблюдал.
— У тебя есть какие-нибудь требования? — спросил тем временем Асадов.
— У меня? Требования?
— Я спрашиваю твоё мнение.
Она рассмеялась.
— Ради этого стоило с тобой развестись. Нет, в самом деле, развестись, чтобы ты поинтересовался моим мнением, хоть раз!
— Я был плохим мужем?
— Ну почему же? Мужем ты был хорошим, вот только жена тебе не нужна была. Или, по крайней мере, не я.
Начать её переубеждать, значит, сказать очередную ложь, поэтому Алексей промолчал. А Соня сходила, заглянула в детскую, потом поплотнее закрыла дверь, а когда вернулась, выглядела весьма решительно.
— Ты договариваться пришёл? Так договаривайся. Что ты строишь из себя хорошего человека? Но сына я тебе не отдам, так и знай!
— Да?
Соня нахмурилась.
— Угрожать мне будешь? И чем пугать собираешься? Судом?
Алексей устало вздохнул.
— Я не собираюсь угрожать тебе судом. Вообще ничем угрожать не собираюсь. Я пришёл договариваться по-хорошему.
Соня недоверчиво смотрела на него.
— По-хорошему? Это как?
Асадов невольно усмехнулся.
— Люди могут договориться и по-хорошему, представляешь? Не ходят, не скандалят, не качают права.
Соня тут же помрачнела.
— Это ты мне это говорить будешь? Некоторые и живут по-хорошему, и не ходят ностальгировать к бывшим жёнам.
Алексею улыбаться расхотелось.
— Ладно, комплиментами обменялись, перейдём к делу.
— К разводу?
— Ну, ты же понимаешь, что другого выхода нет.
— Да, и ты очень постарался, чтобы это было так.
— Соня!.. Я не собираюсь с тобой сражаться или судиться, я хочу, чтобы мы всё решили миром. Если ты считаешь, что это я виноват… ну что ж, возможно, ты права. Но ведь надо дальше жить, и от этого разговора как раз и будет зависеть, как мы жить будем. Или ты собираешься воевать?
Соня молчала, глядя на него с вызовом, затем упёрла руки в бока.
— А ты этого заслуживаешь.
Он поднял брови, разглядывая её.
— Если я сейчас говорю с тобой вполне доброжелательно, то это совсем не означает, что тебе стоит меня злить. Я предлагаю тебе всё обсудить и прийти к какому-то общему решению.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |