Только теперь Матиуш серьезно размышлял об Амари, Стефане, Филиппе, Он хотел бы кое-что записать в дневник, но у него была только одна чистая тетрадь и половинка карандаша. Поэтому он не мог писать все, что придет в голову, — он должен был беречь бумагу. Не так, как в школе, где ребенок намажет всякую чепуху на целой странице или вырвет листок, чтобы сделать птичку.
Что же, добрый был Амари или злой? Может ли Филипп исправиться? Почему туземцы, среди которых он живет, дикари, а ни луков, ни стрел у них нет?
Матиуш записал в дневнике:
Есть люди спокойные и беспокойные.
Дормеско был спокойный, мама Матиуша была спокойная, тот мальчик, которого видел во время войны в хате, был спокойный. Туземцы, с которыми он жил сейчас, были спокойные. И церемониймейстер, и канарейка, и Кампанелла.
А неспокойный был Фелек, неспокойные Амари и Аля, и Филипп, и даже молодой король. И сам Матиуш беспокойный. И Клю-Клю. И людоеды. Но не все. Беспокойные люди ведут войны, а спокойные им подчиняются. Поэтому грустный король, хоть и спокойный, должен воевать.
И почтовый крысенок тоже беспокойный, но иначе, чем лев. Крысенок приносит пользу. И Матиуш тоже.
И Матиуш сделал заметку в дневнике:
Беспокойные люди могут быть добрыми и злыми. Если в мире будет много беспокойных и добрых, будет хорошо. Если будет больше беспокойных и злых, будет плохо.
Но не знает Матиуш, что было бы, если бы все были спокойные, если бы вообще не было беспокойных людей. Держит Матиуш тетрадь на коленях, послюнил карандаш, а что написать, не знает. А вокруг на корточках сидят туземцы и смотрят на Матиуша не отрываясь, как будто понимают, что он делает что-то важное. Боятся мигнуть, чтобы не помешать. И Матиуш так им благодарен, и ему так их жаль.
26
Бум-Друм не знал, чем закончились совещания на Фуфайке. До него дошла весть, что Матиуша увезли на необитаемый остров, но он не допускал мысли, что Матиуш поехал туда добровольно. Поэтому он страшно рассердился на белых королей за такое предательство. Чтобы так коварно отомстить, это подлость! Притворились, что не сердятся, — ведь им объяснили, что произошла ошибка, — а сами тайком вызвали корабли. Ну хорошо, наказали бы негров; но Матиуш-то в чем виноват? Спас им жизнь, а они что сделали?
И Бум-Друм объявил войну всем белым королям. Объединились негры с севера, с юга, с запада и востока.
Объявили священную войну во имя Матиуша, который был признан божеством. У негров не было ни книг, ни газет, поэтому новости передавались от одного к другому, каждый прибавлял что-нибудь от себя, и так создалась легенда.
Как будто бы белые были потому такие сильные, что они украли с неба молнию. С ее помощью они покорили негров. Но бог послал Матиуша, чтобы он тоже дал черным молнии. И белые короли украли Матиуша и держат его в плену. Убить его они боятся, даже не могут, так как молнии Матиушу послушны. И Матиуш обещал, что, если черные освободят его из плена, в награду он сделает так, что им будет хорошо.
Война будет большая, а может быть, и не очень. Потому что — как гласила другая легенда — один раз черные уже одолели белых королей. Белые короли лежали связанные в кучки по пять штук. Но людоеды из края Тха-Гро съели белую королеву и нарушили обещание, что людей есть не будут. Матиуш рассердился, передал молнию белым королям и помог покарать негров, И теперь, чтобы искупить свою вину перед Матиушем, они должны начать священную войну за его освобождение. Однажды они уже одолели белых, пусть это придаст им силы.
Гонцы бегали из края в край, через леса, реки, пустыни и горы.
— Все негры к оружию!
И вскоре все мужчины ушли на войну… Дома остались только женщины, дети да старики.
Разумеется, белые короли раньше узнали о войне, чем все негритянские племена. Сначала они перепугались, но потом решили, что это даже лучше: они раз и навсегда проучат этих дикарей. Договорились, кто сколько даст солдат и кораблей. Более важные короли дали по пятнадцать тысяч, а те, что похуже, по десять и по пять.
На кораблях переправились в Африку, окопались на берегу моря и стали ждать. Войско белых почти сплошь состояло из самых отъявленных головорезов, пьяниц, воров и хулиганов. Решили, что, если даже проиграют войну, не будет жаль таких солдат, так как избавятся от бездельников и негодяев. А у негров кораблей нет, поэтому они ничем Европе не угрожают. Пусть только попробуют пуститься на лодках в море.
И началась страшная битва.
Накануне негритянские жрецы объявили, что тот, кто будет убит в священном бою, тот не умрет, а только упадет, а на следующий день очнется могучим и непобедимым. Что будто бы они слышали это из уст самого Матиуша.
Можно себе представить, что делалось. Каждый хотел быть как можно скорее убитым, чтобы сразу стать непобедимым.
В обученной армии строго запрещается без нужды подвергать себя опасности, солдат должен избегать пуль, должен ложиться на землю, рыть окопы. А негры наоборот: именно туда бросались, где больше стреляют.
Как только белое войско увидело, что противник не обороняется, оно бросилось в атаку. Одних черных королей погибло около пятидесяти, среди них и Бум-Друм.
Но и это еще не конец. За мужьями пошли жены. И была другая битва. В истории она называется «Битва черных женщин».
Белые короли даже сами испугались, столько было убитых. Ведь черные нужны белым. Благодаря черным есть какао, фиги, финики, бильярдные шары из слоновой кости, галоши и страусовые перья, а еще касторка, а еще корица, ваниль, попугаи, красные раковины, черепаховые гребни, — негры приносят белым большую пользу. Правда, касторка невкусная, но зато приятно играть на бильярде, шляпа со страусовым пером красивее, а булочки с ванилью вкуснее. Итак, белые короли решили показать дикарям, что якобы они их лучше и женщин убивать не хотят.
Всех оставшихся в живых помиловали.
И тут случилось самое ужасное. Клю-Клю отправила на войну детей. Но дети не дошли даже до моря. Больше половины их погибло в дороге.
Бедный, бедный, бедный Матиуш! То, что он увидел, было так страшно! Вызванный Клю-Клю, он явился неожиданно в детский лагерь, полный голодных, больных, доведенных до отчаяния детей, которых, казалось, уже ничего не может спасти.
Еще накануне битвы женщин Клю-Клю получила от него почтовый орех и тут же послала четырех гонцов, чтобы его выкрали с острова. Почтовый крысенок провожал их к Матиушу. Двух из гонцов по дороге съели акулы, но двое других достигли острова. Как приказала им Клю-Клю, они оставили лодку в пяти милях от берега и добирались, плывя под водой и дыша через тростник, — Клю-Клю боялась, чтобы их не заметила стража, она думала, что Матиуш все еще в неволе.
Бедный, бедный Матиуш! Ему так не хотелось покидать свое безопасное убежище, так было жаль расставаться с дружелюбными туземцами. Но в мире творилось что-то очень страшное и творилось из-за него, во имя его и как будто ради него. И Клю-Клю зовет его на помощь. Бум-Друму он уже ничем не может помочь, но должен попытаться спасти Клю-Клю и чернокожих друзей.
Приготовления к побегу заняли две недели. Нужно было испортить маяк, чтобы ночью было темно. Это взяли на себя негры. Кроме того, нужно было сделать весла и спрятать их на берегу моря. Наконец отправились в дорогу.
Опечаленным дикарям Матиуш оставил жестяную коробочку, фарфоровую кружку, четыре картинки, колечко, пряжку от пояса и увеличительное стекло. Они долго не хотели верить, что Матиуш оставляет им столько сокровищ.
Ночь была темная.
— Как вам удалось погасить маяк? — спросил Матиуш.
— Это не трудно. Акул возле острова нет. Мы плыли под водой, выставив наружу кусочек тростника, и через него дышали. Часа два подождали невдалеке от берега. Когда смотритель маяка с детьми пошел ловить рыбу, мы перерезали проводку там, где ты сказал. А на стол положили твое письмо.
Матиуш написал письмо — он боялся, что смотритель маяка может подумать, что это сделал Але, и будет сердиться. А теперь он скажет, что крысы перегрызли электрический провод, и на острове ничего не будут знать.
Ночь была темная. Море было спокойное. Матиуш сидел на руле, а негры гребли. Если все пойдет гладко, за два дня они доплывут до суши, а там их уже ждут королевские слоны.
Темно. Так тихо, так хорошо плыть. И встают в памяти дни, проведенные на острове, и понимает Матиуш, что хоть ему было грустно, но он был здесь счастлив. Понимает Матиуш, что уже не будет жить спокойно, не будет у него времени, чтобы смотреть на муравьев, бросать в море камешки и рассказывать сказки маленькой Але.
Его ждет новая, трудная работа и, кто знает, сколько страданий.
27
Проводили Матиуша в королевский шатер. И хоть он устал с дороги, в ту же ночь Клю-Клю рассказала ему все, что случилось. Да он и сам видел, что происходит. Лагерь несчастных детей представлял ужасное зрелище. Не было провизии, на дорогу ничего не приготовили, повсюду раздавались плач и стоны больных. Идти дальше не было сил, а остаться на месте значило погибнуть. Кто мог, давно убежал, а остальные ждали, что решит Матиуш.
— Помнишь, Клю-Клю, как ты гонялась за белкой по деревьям? — спрашивает Матиуш. — А помнишь, как Антеку зубы выбила?
— Помню, — отвечает Клю-Клю и даже не улыбается. Если тот, кто всегда весел, вдруг становится грустным, его бывает особенно жаль. Они долго молчали.
— Сколько детей в лагере?
— Теперь уж сама не знаю. Часть погибла в дороге, часть разбежалась.
— Как ты думаешь, выдержите еще неделю?
— Должны.
— Ну что ж. Не будем терять времени. Необходимо как можно скорее добраться до города белых, где есть телеграф. Я позову на помощь белых.
— А они согласятся?
— Иного пути нет. И потом, если они поступили благородно в битве с черными женщинами, то, наверно, помогут и детям.
— Делай, Матиуш, что хочешь. Я не знаю, что делать.
Когда негритянские дети увидели, что Матиуш собирается уходить, они начали кричать и плакать.
— Спаси нас! — кричали они.
— Не оставляй нас!
Матиуш влез на дерево, чтобы все могли его видеть, и сказал:
— Не бойтесь, я вернусь. Вам придется подождать одну неделю, а может быть, только три дня. Чем быстрее я отправлюсь в дорогу, тем быстрее прибудет помощь.
И черные дети поверили. Они сразу успокоились, и кое-кто даже начал петь, хоть и не очень громко, так как они были голодные. И Матиушу стало еще страшнее от того, что ему верят. Потому что это совсем нелегко — дать слово, что ты поможешь, а уверенности, что это удастся, у тебя нет.
Лагерь стоял у большой африканской реки, и Матиуш знал, что в конце этой реки есть порт, а еще ближе город, где живут белые люди, и, наверно, там есть телеграф.
Лодка Матиуша быстро плывет по течению. Пригодились ему поездки на маяк. Теперь только видит, какой он стал сильный, и понимает, почему победил Филиппа.
«Я закаленный», — думает Матиуш.
И хоть он голоден, устал и ему хочется спать, он летит, как на крыльях, сам не зная, страданья ли детей или его честное слово гонят его вперед.
На рассвете он остановился, но только для того, чтобы сорвать на берегу несколько плодов и — снова в путь, ведь дети ждут.
В дороге случилось с ним два приключения: однажды он задремал, и лодку теченьем отнесло к берегу, где он чуть не угодил в пасть к гиппопотаму. Хорошо, что во сне он не выпустил из рук вёсла. В другой раз лодка чуть не перевернулась, наскочив на громадного крокодила. Если бы тогда он упал в воду, черные дети напрасно ждали бы помощи.
Сначала Матиуш обдумывал, что будет делать, когда достигнет цели. Но постепенно перестал думать, словно превратился в машину, бьющую по воде веслами, вроде того корабельного винта, который он видел во время своего первого путешествия к Бум-Друму.
Он не удивился и не обрадовался, когда увидел у реки город и белых людей.
Здесь есть почта. Есть гарнизон. Есть телеграф. Телеграфист еще был дома. Красивый домик, недалеко от реки, в саду. Подумать только: там такое несчастье, столько детей гибнет, а здесь люди живут спокойно и ничего не знают. Телеграфист поливал в саду цветы, а возле него в белом платьице весело бегала такая же маленькая девочка, как Аля, и ела хлеб с медом.
— Вы телеграфист?
— Я. А что?
— Пожалуйста, скорее дайте телеграмму!
— Сейчас, молодой человек, еще нет девяти. Я должен полить цветы, пока солнце не начало припекать.
— Но я не могу ждать.
Матиуш не может ждать. Вот сейчас он упадет и заснет. И будет спать, наверно, сто лет. А там ждут дети.
— Я король Матиуш.
— Король Матиуш?!
— Я две ночи не спал… Там умирают дети. Нужна помощь!
Телеграфист поставил лейку. Матиуш схватил ее и вылил воду себе на голову, чтобы прогнать сон.
— Быстрее, а то я засну.
— Хорошо, пойдемте.
А жена:
— Михаль, ты еще не завтракал.
— Я сейчас вернусь.
— Выпей хотя бы молоко.
Но Матиуш тянет телеграфиста, он повис на его руке.
— Скорей!
— Иду.
И начинает завязывать галстук. Наконец они у аппарата.
— Ну что?
— Не знаю, — пробормотал Матиуш. — Как только будет ответ, сейчас же меня разбудите.
Телеграфист взглянул на Матиуша и увидел, что он спит.
— Черт побери!
Телеграфист позвонил начальнику полиции. Но тот еще спал — вчера был на балу у губернатора.
— Ладно, посмотрим.
И посылает коменданту порта такую телеграмму:
В восемь утра явился неизвестный мальчик, грязный, оборванный, еле живой, сказал, что он король Матиуш, что какие-то дети умирают, нужна помощь. Заснул сидя. Велел разбудить, когда будет ответ.
Через полчаса был ответ.
Немедленно выяснить. Вызвать губернатора. Никуда без конвоя не выпускать. Жду извещения.
Через пять минут новая телеграмма:
Жду извещения. Король Матиуш бежал с необитаемого острова. Выясните, верно ли, что Клю-Клю объявила поход черных детей, где находится их лагерь? Секретарь Совета Пяти.
А еще через пять минут аппарат снова застучал:
Прибыл ли к вам Матиуш? Известно ли местонахождение детского лагеря? Сколько там детей, в чем они нуждаются? Секретарь Красного Креста.
А через пять минут:
Немедленно сообщите здоровье Матиуша. Грустный король.
— Что мне, разорваться, что ли? — рассердился телеграфист, когда раздался телефонный звонок. Звонил начальник полиции.
— Что делает этот мальчик?
— Спит.
— Где спит?
— На лавке.
— Он дышит?
— Дышит. Снова звонок.
— Говорит губернатор.
«Да взбесились вы, что ли? Я еще не завтракал. То за целый день ни одной телеграммы, а то все бросились телеграфировать! У меня не четыре руки…»
— Эй, ты, паренек, король Матиуш, или как тебя там? Дышишь ты? Смотри, чтобы дышал. Начальник полиции приказал.
И снова к аппарату. А под окнами уже стоят солдаты с ружьями. Влетает перепуганная жена телеграфиста с дочкой.
— Беги, они стрелять будут!
Девочка плачет.
А Матиуш спит, даже не вздрогнет. Губернатор явился, в руках фотография Матиуша, смотрит на спящего:
— Кажется, он… Правда, фотография сделана год назад. Но мальчики в этом возрасте быстро растут. Да и зачем бы он стал обманывать? Дайте телеграмму, что это Матиуш.
И снова в далекий мир по проводам летит известие;
Кажется, действительно Матиуш. Разбудить его невозможно. Только откроет глаза и снова спит. Прибыл на негритянской лодке, один. Послал за доктором, попытаемся привести его в чувство.
Доктору удалось разбудить Матиуша. Он очнулся. Обрадовался телеграмме Красного Креста. Продиктовал ответ:
Нужны продовольствие и лекарства. Дети больные и голодные. Необходимо спешить, иначе все погибнут. Детей много. Сколько, точно не знаю. В лагере был мочью, всего несколько часов. Очень прошу спасти несчастных. Можете делать со мной, что хотите, но помогите детям. Король Матиуш.
Доктор приложил трубку, выслушал сердце Матиуша и сказал:
— Дайте ему, господа, покой. Пусть спит. Иначе у него может быть воспаление мозга, и он начнет плести всякую несуразицу. И вы ничего от него не узнаете.
И Матиуша напоили молоком, раздели и уложили в кровать. Он спал целый день и проснулся в одиннадцать часов вечера.
28
Известия были благоприятные. Четыре корабля, груженные провизией, уже в дороге. И хотя против течения плыть трудно, через два дня могут быть на месте, где их ждет Матиуш. Выехал один госпиталь: два доктора и четырнадцать сестер милосердия. Одновременно с госпиталем послан беспроволочный телеграф, чтобы из лагеря можно было посылать сообщения. Если Матиуш заявит со всей ответственностью, что это не ловушка, можно под его командованием выслать двести солдат и рабочих. Губернатор уже получил по этому поводу указания.
Матиуш решил обратиться к белым детям с воззванием, чтобы жертвовали: завтраки, игрушки, деньги и книжки с картинками.
В тот же день воззвание было написано:
Дорогие братья и сестры, белые дети! Теперь у вас есть возможность сделать добро. Кто хочет иметь права, должен доказать всем, что у него есть разум и доброе сердце. Несчастные черные дети нуждаются в помощи, так помогите им. У вас есть красивые платья, конфеты, игрушки, вы ходите в школу, поливаете цветы, едите хлеб с медом. А черные дети больны и умирают с голоду. Говорю вам правду. Я был в разных странах, участвовал в разных войнах. Видел много несчастий. Но все это ничто по сравнению с лагерем черных детей. Ведь они не только маленькие и слабые, но вдобавок ничему не обучены. Поэтому им труднее что-то придумать, чтобы себя спасти. Спешите помочь! Король Матиуш Первый
Корабли были небольшие, поэтому провизии и медикаментов привезли не так много, но для начала и это было хорошо.
Трудно описать радость черных детей, когда они увидели Матиуша. Солдаты быстро разгрузили суда, которые, не теряя ни минуты, отправились обратно за новым грузом.
Матиуш хотел сначала накормить самых маленьких, но Клю-Клю посоветовала начать со старших, чтобы потом они могли помогать.
Молоко и другие продукты были в жестяных банках, и нужно было только вскипятить воду. Вместо солдатских сухарей было прислано очень вкусное сладкое печенье, потому что у детей болели животы. Такого завтрака черные дети не ели никогда в жизни. Но они уже ничему не удивлялись, ведь и корабли они видели впервые в жизни, и ящики, и мешки — все это казалось чудом. И некоторые из них даже думали, что сразу станут белыми, выпив молока, которое дали им в жестяных кружках и скорлупах кокосовых орехов.
Порядок был образцовый. Никто не дрался, не толкался, не грубил.
Завтрак продолжался целый день. К вечеру был установлен телеграф, и Матиуш отправил телеграмму, что черные дети благодарят за завтрак. А ночью прилетели два аэроплана — прибыл доктор и самые необходимые лекарства.
Когда спустя две недели явились важные господа из Красного Креста, они не могли поверить, что черные дети еще недавно были накануне гибели. И только ряд могил за лагерем красноречиво говорил о том, что здесь происходило.
Белые дети, которые сразу после воззвания Матиуша начали собирать пожертвования, на другой же день прочитали в газетах телеграмму Матиуша с благодарностью за первый завтрак и решили, что их подарки так быстро доехали. И тогда им еще больше захотелось помочь больным детям, и они стали жертвовать с большей охотой. И как это обычно бывает, одни давали действительно нужные вещи, а другие — то, что им надоело или было сломано и ни на что не годилось.
Присылали кукол без головы, поломанные губные гармошки, исписанные тетради, старые зубные щетки, лото, в котором не хватало номеров, абажуры из розовой папиросной бумаги, книжные закладки, кожаные ремешки для коньков, испорченные электрические фонарики, лопнувшие мячики, крокетные молотки, вуалетки, коробки из-под папирос; со всем этим было много пустых хлопот, но черные дети радовались.
Какая-то девочка прислала горшок с цветком, засохшим в дороге, а один мальчик прислал все школьные книги и спрашивал при этом в письме, любят ли черные дети учиться, потому что он — не очень.
Теперь в лагере были уже не один, а целых три госпиталя. Но дети, крепкие и сильные, быстро все выздоровели, и в одном госпитале только мыли их и стригли им волосы, в другом учили чистить зубы и вытирать носы, а в третьем, хирургическом, прокалывали девочкам уши, чтобы они могли носить сережки.
Детям были розданы флажки разных народов. Учитель гимнастики организовал духовой оркестр и учил европейским танцам. Негритянские дети были такие способные, что уже через месяц состоялся первый футбольный матч. А старшие девочки так напудрились, что их трудно было отличить от белых.
Еды теперь было вдоволь. Начали присылать одежду. Целый корабль салфеток и перчаток, потом покрывала на кровати, занавески и, наконец, рубашки.
Новая забота — появились покрывала, надо делать кровати. И не одна вековая пальма рухнула под ударами топора. Салфетки переделали на фартучки для девочек, а занавесками отгораживали маленьких детей на ночь, чтобы защитить их от комаров и москитов.
Негритянки матери начали понемногу брать своих детей домой. И чем меньше детей оставалось в лагере, тем больше европейцев приезжало их спасать.
— Что ж, Клю-Клю, — сказал Матиуш, — случилось так, как я хотел. Белые полюбили негров, их приезжает все больше. А многие решили остаться здесь навсегда. Завтра придет корабль с кинематографом и граммофонами. В каждой хижине висит портрет белого короля. Ты заметила, Клю-Клю, что даже обезьяны стали меньше дичиться?
Это была правда. Всем известно, что обезьяны любят подражать: что увидят, тут же это повторяют. Теперь они так осмелели, что ходят по лагерю и смотрят, что делают люди.
Зубной врач, присланный в лагерь союзом дантистов, клялся всеми святыми, что видел орангутанга с двумя золотыми коронками во рту.
— А у меня обезьяна украла бритву, — сказал парикмахер, присланный союзом женщин, чтобы учить детей пользоваться одеколоном и причесываться гребенкой.
На протяжении небольшого времени произошло действительно многое.
— Что ж, Клю-Клю, ты довольна?
— А ты, Матиуш?
Матиуш вздохнул. Он радовался, что помог негритянским детям, но ему было жаль необитаемый остров, и — надо сказать правду — он тосковал по своим соотечественникам.
С каждой почтой Матиуш получал письма из отчизны. Ребята писали ему, как они обрадовались, что Матиуш нашелся, что он здоров и трудится. Но тут же был вопрос: «Когда ты вернешься к нам?»
Написала Иренка, что ее большущая кукла разбилась. Написал Антек, что ему плохо живется. Написал Стась, что остался на второй год, так как учитель арифметики несправедливо поставил ему двойку. А внизу Еленка приписала:
Помнишь, Матиуш, как мы из-за гриба поссорились?
Что говорить, каждого тянет к своим. Эти маленькие дикари очень славные, ему приятно, что он им помог. Но дальше пусть Клю-Клю продолжит начатую работу, теперь уже легче, она справится одна. А ему пора домой.
Хоть бы на один денек! Походить по своей столице, увидеть дворец и королевский парк. Он так давно их не видел.
Наконец он собрался в Европу: он поедет посовещаться с белыми королями, как сделать, чтобы эта война была последней.
Матиуш сел на пароход. Играл оркестр. Дети стояли на берегу реки с флажками, пели и кричали: «Да здравствует Матиуш!»
Теперь Матиуш плывет со всеми удобствами. У него прекрасная каюта. Он спит на мягком матраце.
Но счастье снова отвернулось от него.
Прибыли в порт. Ожидая корабль, который пойдет в Европу, Матиуш поселился в гостинице.
«Что еще ждет меня?» — думал он, словно предчувствуя, что беды его еще не кончились.
И Матиуш не удивился, когда ночью вошли к нему двое в масках, завязали ему рот полотенцем, завязали платком глаза, набросили плащ и вывели босого. Автомобиль быстро мчался.
«Молодой король приказал меня похитить, догадался Матиуш. — Теперь я в его власти».
Так оно и было.
29
Да, так и было.
Молодого короля заставили вернуть украденные у Матиуша земли, даже порт ему не оставили. А что самое горькое, было приказано отдать отцу трон и корону.
Злой и сильный дерется и делает все, что ему нравится. Слабый и глупый — занимается сплетнями. В каждой школе есть кто-то, кого называют «сплетником», а королей — ведь это же короли — называют не сплетниками, а интриганами.
Молодой король был интриганом, он пустил слух, будто Матиуш сошел с ума. Но никто ему не поверил. Весь мир видел теперь, что Матиуш мальчик разумный и очень поумнел на необитаемом острове. Так хорошо со всем справился, так быстро помог черным детям. В кино показывали, как черные дети чистят зубы и вытирают носы, как пользуются бумажными салфетками. И тот, кто все это сделал, не может быть сумасшедшим.
Взрослые теперь чаще говорили, что детям надо дать права. В некоторых школах ввели самоуправление, начали выпускать школьную газету. Во многих городах были устроены клубы для детей. Учителя собирались и обсуждали, что делать, чтобы в классе было тихо и чтобы не бить по рукам, не таскать за уши, не ставить в угол. Снова было разрешено продавать фотографии Матиуша» а за зеленое знамя только делали выговоры, но в карцер не сажали. Разумеется, не всем это нравилось, но были и такие, кто считал, что не было бы ничего плохого в том, чтобы у детей был свой король.
В городе Кикикор состоялся первый съезд школьников всей страны, по одному депутату от каждой школы. Это было похоже на парламент.
Итак, молодой король-интриган видит, что дело плохо. Он уже не король, он только наследник престола, а старый отец готов всем угодить, на все соглашается. И тогда он нашел таких же интриганов, как он сам, и тайно посовещался с ними, что делать с Матиушем. В банде молодого наследника престола были: один шпион, один генерал, один полковник, один начальник тюрьмы, два адвоката, жена министра и несколько головорезов. Они-то и похитили Матиуша и под чужой фамилией посадили в тюрьму.
Тюрьма, куда заключили Матиуша, помещалась в старой полуразрушенной крепости и была предназначена для опасных преступников. Только два раза в год заключенным давалось кофе, а в остальные дни — вода и черный хлеб. Никаких прогулок, тяжелая работа, главным образом под землей. Во время работы разговаривать не разрешалось. За каждое слово полагался удар плетью. Десять слов — десять ударов, сто слов — сто ударов.
Работа под землей велась в угольной шахте. Из длинного подземного коридора надо было корзинами выносить уголь. Но то, что выносили из одного конца, другая партия должна была вносить с другого. Заключенные видели — трудятся они напрасно, и от этого им было еще тяжелее.
Так Матиуш узнал самых плохих людей, какие только есть на свете. Он не знал, за что они здесь сидят, ведь разговаривать было запрещено, но достаточно было посмотреть на их страшные лица, чтобы догадаться о многом. Всякий другой на месте Матиуша умер бы со страху, но Матиуш за свою жизнь видел столько опасностей, что без боязни спускался с этими преступниками под землю.
Надзиратели получали здесь жалование в два раза больше, чем в других тюрьмах: нелегко было справляться с опытными преступниками, всю жизнь проведшими в тюрьмах, надо было зорко за ними следить. Люди охотно шли сюда работать надзирателями, и большей частью это были бывшие заключенные, отбывшие наказание. Эти были самые строгие, они знали все хитрости заключенных, и от них ничего нельзя было скрыть.
И Матиуш из края зеленых пальм и прекраснейших птиц вдруг оказался в месте, где нет ни единого листика, повсюду только черная угольная пыль. Он, который дышал воздухом моря и лесов, должен работать теперь в душных подземельях и спать в каменной норе на мокрых кирпичах. Он, который не хуже Клю-Клю умел прыгать с дерева на дерево, с трудом волочил ноги в тяжелых кандалах. Вместо шелеста листьев он слышал свист кнута, а вместо пенья канарейки — самые страшные проклятья. Еще недавно он ел сладкие бананы, сочные плоды, а теперь питался только хлебом с затхлой водой.
Заключенные очень удивились, увидев Матиуша. Один не выдержал, спросил:
— Сколько же ты убил людей, что тебя сюда посадили?
Матиуш уже хотел ответить, когда кто-то крикнул:
— Не отвечай, малыш, за каждое слово получишь розгу!
— А ты не стращай. Не сдохнет от нескольких розг.
Ссорящиеся уже порывались начать драку. А надзиратель записывает, сколько слов они сказали. И трудно учесть, может быть, каждому немного подбавил. И Матиуша записал, хотя он не сказал ни слова.
Носит Матиуш свою корзину и удивляется, какая она легкая, А товарищи ему вместо угля кладут куски легкого торфа и только сверху сыпают немного угольной пыли.
А потом другие берут у него корзину и тоже, сделав вид, будто она очень тяжелая, уносят и высыпают. А вечером один из заключенных сунул ему что-то черное в руку и шепнул:
— Спрячь быстрее.
— Что это? — спросил Матиуш.
— Сахар, — ответил заключенный.
Это был кусочек сахару, но такой грязный, что стал совершенно черным. Матиуш знал, что есть его он не будет, но спрятал на память.
Когда вечером он стоял перед канцелярией, куда его вызвали для наказания, опять какой-то заключенный сунул ему в руку какое-то засохшее растение. Матиуш долго разглядывал его, пока не догадался, что это клевер. Заключенные жалели Матиуша и отдавали ему все, что у них было самого дорогого. А из канцелярии доносились крики тех, кого били.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |