Питер, уже поздно. Ты должен отдохнуть.
Мой отец повернулся к ней и слабо улыбнулся, и на мгновение я почувствовала безотчетное желание пойти внутрь и встряхнуть эту женщину. Я видела мысли моего отца, и знала без сомнения, что незнакомка была его женой. Ее звали Кэтрин. Неужели он женился на ней, пытаясь заменить нас? Она даже знала об Александре и мне? Она заботилась о нем?
Эти люди больше не были моей семьей, которую я знала. Но я не смогла сдержать ненависть к этой женщине которая попыталась занять мое место.
Ревнуешь? - сказал кто-то за моим плечом, и я повернулся к Обри, понимая, что мои глаза были сужены от ненависти. - Если она тебя беспокоит, я мог бы убить ее.
Я уверена, что ты оценил бы это, - прошипела я.
Он рассмеялся.
У тебя слишком много морали.
А у тебя ее нет, - огрызнулась я, пытаясь удержаться чтобы не ударить его. Я отказалась уходить, в то время как он был здесь, его внимание было сосредоточено на моем отце и этой невинной женщине.
Невинная женщина... странно, как мое мнение изменилось так быстро. Как только Обри предложил мне убить ее, я почувствовала необходимость защитить ее.
У меня есть некоторая мораль, я предполагаю, - ответил он, хотя его голос был легок. Он не обиделся на обвинение. - Но ни кто не имеет права вмешивается в то, каким образом я выживаю. Взгляни на себя, Ризика - ты вряд ли можешь проповедовать преимущества морали.
Хотя я не ненавидела себя за убийства, которые приходилось совершать чтобы выжить, я боялась, что когда-нибудь стану безразличной к убийствам, стану такой же как Обри.
Если ты пришел сюда, чтобы убедить меня отказаться от моей морали, ты тратишь свое время зря,- резко ответила я.
Ты - едва ли мой единственный повод для того, чтобы быть здесь, - ответил он лениво.
Мой отец и его жена решили подышать свежим воздухом и сидели теперь на заднем крыльце, спокойно обсуждая дела фермы, женихов Линетт, и все остальное за исключением той причины, из-за которой мой отец плакал.
Как будто почувствовав мой взгляд на себе, отец повернулся ко мне, но на этот раз его глаза расширились, как будто он мог видеть меня, несмотря на мои усилия.
Встав, он сделал шаг в мою сторону, прежде чем его жена положила руку ему на плечо.
Там нет никого, Питер, - настаивала она, и мой отец вздохнул.
Я мог бы поклясться, что видел ее.... - Он покачал головой, хрипло вздохнув.
Ты мог бы поклясться, что видел ее несколько дней назад, но ее там не было. Ты думал, что видел своего сына за неделю до этого, но его не было там. Они никогда не появятся, Питер, и они никогда не найдутся. Пусть они уходят.
Мой отец отвернулся и пошел внутрь дома. Кэтрин закрыла глаза и прошептала молитву.
Почему она не поможет ему сама? Она была так слепа, что не могла видеть, насколько ее слова его задели?
Обри засмеялся рядом со мной.
Ты ревнуешь.
Я повернулась к нему снова, выходя из себя.
Ты мог бы пойти куда-то в другое место?
Я мог бы, - сказал он. - Но это представляет больший интерес.
Будь ты проклят.
Он пожал плечами, потом посмотрел мимо меня на жену моего отца, которая только что встала и направилась к дому.
Поколебавшись, она медленно повернулась, почувствовав взгляд на спине.
Оставь ее в покое, Обри, - скомандовала я.
Почему?
Кэтрин посмотрела вверх, как будто она услышала какой-то звук, а затем пошла к нам, хотя я могла бы сказать, что она действительно не видит Обри или меня.
Я сжала кулаки, зная, что он травил меня и знала одинаково хорошо, что, если он решился на убийство этой женщины, не было никакого способа, которым я могла бы остановить его.
Кэтрин ахнула, когда Обри перестал скрывать себя от нее. Она замерла, широко раскрыв глаза.
Отлично, Обри ты высказал свою точку зрения, - резко ответила я, вставая между ним и его жертвой. -Уходи.
И что это значит? - он спросил. - Я не разделяю твоей сдержанности, Ризика. Я охочусь, когда желаю.
Охоться где-нибудь в другом месте, - сказала я. Его глаза сузились.
Кто... Ч-Что ты хочешь? - Кэтрин запинаясь, пятилась от нас. Она стала быстро дышать, и ее сердце билось от страха.
Обри исчез из того места где он стоял и вновь появился у нее за спиной. Кэтрин наткнулась на него и выдохнула.
Обри прошептал ей что-то на ухо, и она расслабилась. Затем он протянул руку и осторожно потянул ее голову назад, обнажая горло...
Глава 16
Теперь
Я проснулась, медленно приходя в себя.
Кто-то находился в доме, в комнате.
Я поднимаюсь с постели.
Почему ты скрываешься, Обри? - Я спрашиваю тени. - Ты наконец-то стал бояться меня? Ты боишься, что если бросишь мне вызов, то проиграешь? - Я знаю, что это не страх перед Обри, но я в настроении для насмешек, так же, как и он.
Есть одна колкость, которая почти гарантирует ответ вампира: обвинение его в том, что он боится.
Я никогда не буду боятся тебя, Ризика, - отвечает Обри, отделяясь от теней комнаты.
Ты должен, - отвечаю я. Полномочия вампира укрепляются с помощью сильных чувств - ненависти, ярости, любви - и Обри приносит все эти эмоции на поверхность моего сознания.
Несмотря на мою ненависть, если я буду бороться с ним, я проиграю. Это - урок, который я выучила хорошо несколько лет назад. Обри старше, намного сильнее, и более жестокий.
На данный момент, тем не менее, он стоял около стены, подкидывая свой нож в воздух и ловя его. Бросил, поймал. Вверх, вниз. Слабый свет вспыхивает на серебряном лезвии, и у меня возникает картина в уме, как Обри, не успев поймать нож, режет свое запястье.
Он сменил свой стиль с 1700-х: носил черные джинсы заправленные в черные сапоги, обтягивающую красную рубашку, которая не скрывала мышцы его груди и шипованный металлический ошейник. Зеленая змея была заменена змеей из скандинавской мифологии, сыгравшей свою роль в гибели мира. На его плече наколота греческая ехидна, мать всех монстров, а на его правом запястье древнескандинавской монстр Фенрис, гигантский волк, который проглотил солнце.
Интересно, что Обри будет делать, когда ему надоедят эти рисунки. Может быть, срежет их обычным ножом. Его плоть исцелится в считанные секунды. Может быть, я могла бы помочь... Никто не будет возражать, если я "случайно" вырежу его сердце в процессе.
Зачем ты здесь, Обри? - Наконец, спросила я, не готовая ждать, когда он заговорит.
Я просто пришел, чтобы выразить соболезнования в связи со смертью твоего бедного, хрупкого котенка.
Мое тело замирает от ярости. Обри знает, как меня добить, и как заставить меня потерять самообладание. Он делал так прежде.
Я начинаю двигаться к нему – чтобы ударить его, заставить его страдать так же, как и я.
Осторожно, Ризика, - говорит он. Всего два слова, и я остановилась. - Помнишь, что случилось в прошлый раз, когда ты бросила мне вызов.
Я помню, - прорычала я. Мой голос зазвенел от боли и гнева. Я помню - Я очень хорошо помню.
Ты все еще носишь шрам, Ризика. Я вижу это даже отсюда.
Я не забыла, Обри, - отвечаю я ему. У него было тоже самое выражение лица, как и тогда: холодное, отстраненное, немного удивленное, немного дразнящее. Он знает то, что Тора значила для меня, и я понимаю, что он пришел ко мне, чтобы попытаться заставить меня напасть на него снова.
Интересно, что за жизнь сделала Обри таким, какой он сейчас. Психолог хотел бы проанализировать его жизнь. Обри знает точно, что сказать и сделать, чтобы заставить тех кто вокруг него плакать, смеяться, просить, ненавидеть, любить, бояться, или что-либо еще, чего он желает. Я видела храбрых мужчин бегущих в страхе, людей ведущих войны, и охотников на вампиров охотящихся на себе подобных, все из-за Обри.
Он намного более силен, чем Атэр, физически, мысленно, и эмоционально. Как я сказала, самый большой недостаток Атэр - то, что она изменяет людей, которые более сильны чем другие, и которые будут более сильны, чем она. Она делает это, потому что, другие из нашего вида могли бы бросить вызов ей одной, хотя они предполагают, что обращенные ею мстили бы за нападение на нее.
Я никогда не смогу понять, почему Атэр решила, что Рэйчел была тем человеком, который требовал ее внимания, но я не ненавижу свою мать по крови. Она была той, которая вырвала меня из моей человеческой жизни, но она была также той, которая вынудила меня рассмотреть темноту человечества. Если бы не она, я бы жила и умерла как добыча и ничто иное.
Хотя я не пошевелила бы пальцем, чтобы защитить мою мать по крови, я не стараюсь изо всех сил нападать на нее.
Обри, с другой стороны … Триста долгих лет, я знала, что Обри был более сильным, чем я, и действительно, я боролась с ним и проиграла. Я боюсь того, что это произойдет, если мы будем бороться снова. Он провоцирует меня каждый раз, когда мы встречаемся, хорошо зная, что я боюсь его. Я ненавижу его больше всего из-за этого страха, и он это знает.
Он все еще ждет моего ответа на его насмешку.
Учитывая что ты убил Тору, твои соболезнования бесполезны, - говорю я ему.
Он поднимает брови вопросительно.
Не смотри так. Я чувствовала твою ауру там, и даже сейчас я чувствую запах ее кровь на тебе.
Обри только засмеялся.
Вон из моего дома, Обри, - прорычала я. У меня нет никакого желания бороться с ним. Я только хочу, чтобы он ушел.
Ты, кажется, не в настроении для компании, - комментирует он. - Я зайду позже, Ризика.
Я слышу подразумеваемую угрозу, но не имею возможности ответить, так как он исчезает. Он совершил то, зачем приехал сюда, и не имеет никаких оснований, чтобы остаться.
Я вспоминаю свой сон в эту ночь, и мое сознание возвращается к нему, моя злоба на Обри заставляет меня вспомнить все остальное.
Он не убивал Кэтрин. Он только убил остаток того, чем, возможно, была моя душа.
Глава 17
год
Я отказалась смотреть как он убивает ее.
Не обращая внимания на последствия, я схватила Обри, отрывая его от Кэтрин. Женщина споткнулась, упав на землю, все еще под гипнозом. Обри развернулся и схватил меня за руку, бросив меня на землю. Я не сразу смогла встать. Я не хочу драться с ним снова, потому что знала, что если я проиграю, он убьет меня.
Ты никогда не научишься, не так ли? - рявкнул он. - Встань, Ризика.
Я медленно встала, наблюдая за ним с опаской, но он только поднял Кэтрин на ноги, и она зацепила рукой малиновый куст. Мне пришлось отвернуться, поскольку из-за запаха крови мой и так пошатнувшийся самоконтроль стал еще больше ослабевать.
Как только Обри снова потянул ее голову назад, мой взгляд остановился на ее горле, покрытом кровью, которая стекала прямо по нему. Я поколебалась мгновение, в этот момент Обри наклонился вперед. Он не показал нежелания, поскольку его клыки проникли в ее горло.
Отпусти ее, Обри, - каким-то образом мне удалось прорычать, борясь с жаждой крови, пытаясь противостоять ей.
Он поднял голову, и его черные глаза встретились взглядом с моими на мгновение; он облизал кровь со своих губ, и злая улыбка распространилась по его лицу.
Ты действительно хочешь чтобы я ее отпустил?
Да, - огрызнулась я. - Сейчас.
Он толкнул женщину в мои руки, затем исчез.
Я споткнулась в шоке, но когда пришла в себя, то обнаружила что держу в руках женщину без сознания.
Ее кровоточащая рука покоилась на моей руке, и я чувствовала что ее пульс начинает биться против моей кожи. Тонкая струйка крови текла по ее горлу, и, прежде чем даже сообразила что делаю, я уже пила ее кровь.
Я ощущала каждый импульс ее сердца, как если бы это был мой собственный, и каждое его биение было подобно огню, вынужденно текущему по моим венам. Я отвернулась, пытаясь обрести некоторый контроль, но это простое движение вызвало головокружение.
Я не кормилась несколько дней.
Жажда была так сильна, и ее кровь казалась самой сладкой, которую я когда-либо пробовала. Я смаковала ее вкус на языке, наслаждаясь им, зная, что не должна, но неспособная остановиться.
Я услышала хриплый крик, и подняла голову. Я увидела своего отца. В его пристальном взгляде не было никакого признания.
Я отпустила Кэтрин. Я еще не взяла достаточно, чтобы навредить ей; она бы выжила.
Я исчезла в ночи.
Глава 18
Теперь
После той ночи я питалась хорошо, никогда не позволяла себе достигнуть точки, где могла потерять контроль. Обри достиг своей цели, как всегда.
Мой гнев на Обри превращался в злость на себя. Тогда, как и теперь, ему удалось использовать мои эмоции против меня.
Почему ты позволила ему расстроить себя таким образом? Спросила я себя. Ты знаешь, что он делает это преднамеренно. Почему это продолжает беспокоить тебя?
Трусиха, - сказала я себе. - Это все кем ты являешься на самом деле. Ты носишь этот шрам на протяжении трехсот лет, и ничего не сделала. Ты даже не можешь держать свой темперамент под контролем, достаточно времени чтобы можно было подумать!
Я понимаю, что несмотря на все, что сказала, я до сих пор продолжала цепляться за какую-то часть своей человечности.
В течение трехсот лет я избегала его, отказываясь бороться. Когда я была человеком, мной управляли мой отец и моя церковь. Теперь Обри управляет мной, и я не борюсь, потому что боюсь последствий. Я могла бы умереть, но это никогда не было моим реальным страхом. Я боюсь, что если начну борьбу, это будет доказательством того, что я - монстр, я пыталась так долго притворяться, что им не являюсь.
Для кого я притворяюсь? Александр раньше был моей верой. Он цеплялся за свои нравы, даже когда думал, что мог бы быть проклят, и я попыталась сделать то же самое. Почему? Александр мертв, и никто больше не будет заботиться об этом.
Так зачем? Зачем притворяться? Спрашиваю я себя. Ты не была человеком на протяжении почти трехсот лет; прекрати действовать так, как будто ты еще человек. Что еще ты должна потерять?
Я сменила свою черную майку на золотую, которая обнимает мое тело и показывает обнаженную линию плоти чуть выше моих черных джинсов. Мое настроение меняется, как тени в пламени свечи, и я нахожусь в игривом настроении сейчас, я нарисовала руну азартных игр в воздухе, вспоминая его откуда-то из своего далекого прошлого: Перто[4], имеющий форму подобную стеклу, для людей, которые готовы поставить все, выиграть или проиграть.
Я в гораздо более разрушительном, безрассудном настроении, чем когда-либо. Я помню истории, которые мне рассказывали о Джейгре - как он бесстыдно флиртовал с девственными последовательницами Гестии греческой эпохи, танцевал внутри магического кольца в полночь при полной Луне, и появлялся на церемонии в исполнении нескольких современных виккане. Я в таком же настроении. Мне нечего терять, и я хочу что-то изменить. Что-то разрушить.
Я поворачиваю зеркало так, чтобы в нем не было видно моего отражения. Я знаю, что увижу там, если буду вглядываться в его отражающую иллюзию.
Я переношу себя в небольшой город в северной части штата Нью-Йорк, которая скрыта глубоко в лесах, вне человеческого мира, названного Нью Мейхемом. Нью Мейхем – Мейхем, который Атэр показала мне триста лет назад, был почти уничтожен огнем спустя несколько лет после того, как я впервые побывала там.
Я была в Нью Мейхеме несколько раз, но я - единственная в своем роде, кто не живет в пределах его границ. У Обри есть свой дом в стенах Нью Мейхема, и таким образом, мой дом всегда находился в другом месте.
Даже с новыми номерами в гостинице, в которых размещаются смертные, новыми барами, новыми спортзалами и проложенными улицами, Нью Мейхем - все еще невидимый город. Бармены никогда не просят удостоверение личности, отель не ведет учет тех, кто приходит и уходит, и ночной клуб столь же странный как каток в Аду. Никто и никогда не приходит, никто никогда там ничего не оставляет, по крайней мере, не было возможности найти ни одной квитанции, или номера кредитной карточки или любого письменного отчета о тех, кто был там.
Сердце Нью Мейхема представляло собой большое здание, которое было разрисовано настенной живописью. Вокруг дверного проема пульсировал пылающий красный свет из клуба. Я захожу туда, едва успев прочитать название на двери: Ночь.
Красный лампа являлась единственным освещением внутри Ночи, придавая комнате эффект движения крови. Туман покрывал пол. Стены все были из стекла, в основном зеркало, но в некоторых местах они были отделаны окрашенным стеклом. Столы были из полированной черной древесины и похожи на сатанинские грибы, растущие из тумана. Тяжелые удары музыки, басы, достаточно тяжелые, все это заставляло наши тела вибрировать вместе с ударами, со звуками из динамика где-то на потолке.
У прилавка, который был также из черного дерева, находилась темноволосая девушка по имени Рэйб, одна из немногих жителей Нью Мейхема, которая была человеком. В начале ночи здесь находилась смешанная толпа - больше людей, чем вампиров, но на самом деле, Рейб работает здесь, даже когда толпа полностью состоит из вампиров.
Я отворачиваюсь от Рейб и просматриваю комнату в поисках одного человека. Я нахожу его сидящим за столом с человеческой девушкой, хотя они, кажется, не говорят. Я иду целеустремленно к дальнему концу комнаты и игнорирую человека, садясь на стол. Стулья? Не для меня, спасибо.
Глаза Обри расширяются, несомненно он задался вопросом, когда я стала настолько смелой. Я не смотрю на человеческую девушку, хотя я знаю, что она не встала из-за стола. Она сидит очень неподвижно, но я могу услышать ее дыхание и ее сердцебиение.
Ризика, почему ты сидишь на столе? - Обри наконец спрашивает меня.
Почему нет?
Есть стулья, - указывает он. Девушка встала, медленно отходя от меня, как будто я могла бы протянуть руку и схватить ее, если она привлечет мое внимание. Я чуть не рассмеялась. Я улыбнулась – медленной, ленивой, озорной улыбка кота.
Кажется, твоя девушка уходит, Обри, - произнесла я, и девушка замерла. - Она больше боятся меня, чем тебя?
Уходи, Кристина, - говорит Обри испуганной девочке, которая срывается с места.
Ты был занят, Обри.
Он хмурится мгновение от моих слов, но затем решил их игнорировать.
Я забыл прокомментировать твой новый стиль волос, Ризика, - говорит он. - Это напоминает мне о том тупом звере в зоопарке.
Я заметила, что ты связал ее, прежде чем убить ее. Один тигр был слишком крупным для тебя, чтобы справиться с ним?
Мы играем в смертельно опасную игру, каждый из нас нападает на друг друга не нанося ударов, по-другому - это действительно смертельная игра. Кто выйдет из себя первым? Кто нанесет первый физический удар?
Ризика, никакое существо не будет слишком крупным для меня, чтобы справиться с ним, - засмеялся Обри.
О-о, храбрый Обри, - говорю я. - Спасает нас от беззащитных животных!
Он толкает меня в плечо, застав этим врасплох и я падаю со стола. Потом он встал. До сих пор он не достал оружие.
Я сижу на полу, в тумане, и смеюсь.
Ты дурак, - говорю я. - Ты полный дурак.
Глава 19
Несколько человек собрались вокруг нас, недоумевая, что происходит. Это не самое разумное занятие, когда двое вампиров борются. Однако, люди любопытны в своей глупости, и они не думают о возможных жертвах, если борьба выходит из-под контроля.
Я встаю из тумана, мой смех исчез в воздухе, но по-прежнему остался в наших мыслях.
Ты походишь на ребенка, Обри, - говорю я. – Городского хулигана, я предполагаю. Ты можешь терроризировать людей и детей, но что произошло бы, если бы кто-то боролся с тобой, тот, кто знал что он делает?
Убирайся, Ризика. Я не хочу бороться с тобой снова. Мы делали это прежде. - Его голос холодный, предназначался, чтобы напугать, но я не учитывала этого.
Мы делали это прежде, не так ли? Где твое необычное лезвие тогда, Обри? Ты предложил его мне и попросил, чтобы я убила тебя, если могу. Я думаю, что заслуживаю второго шанса.
Почему ты считаешь, что вынуждена бросить мне вызов снова, Ризика? Ты по-прежнему носишь шрам, который я оставил на тебе в прошлый раз. Ты настолько преисполнена решимости получить еще один?
Я ношу этот шрам как знак, что я однажды возмещу его. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой, Обри. Я буду мстить за этот шрам и за каждый шрам, который ты оставил в моем сердце.
Действительно? Как, Ризика? – спрашивает он меня, прислоняясь к столу небрежно. - Я намного старше, чем ты –
Это имеет значение, Обри? – отвечаю я, медленно кружась вокруг него. Он не поворачивался, чтобы держать меня в поле зрения, пока я не оказалась за его спиной, и тогда он действительно повернулся.
Ему не нравилось то, что я нахожусь за его спиной.
Возможно, нет, но я злее, Ризика, и смертоноснее. Гадюка, скрывающаяся в траве.
Гадюка - как точно. Знает ли он, как часто я сравнила его с этим существом?
Гадюка, Обри, скрывающаяся в траве. Я не слаба, но думаю, что слаб ты. - Я наклонилась вперед, ставя руки на стол между нами.
Я лгу, конечно. Я знаю, что он сильнее меня, но я не собираюсь признавать этого.
Это еще предстоит выяснить, не так ли? - ответит он, отворачиваясь от меня, как будто ему не важно где я находилась.
Еще одна смертоносная игра. Мы играем друг с другом. Я не боюсь того что ты находишься за моей спиной - я не боюсь тебя так, как мы говорим друг другу. Тем не менее, мы прикрываем свои спины, потому что мы оба гадюки, желающие убить и просто ждущие шанса.
Мы узнаем? - спрашиваю я спокойно. Я не потрудилась скрыть свою ауру, и я могу чувствовать, что она тянется, ударяется об ауру Обри и потрескивает вокруг него. Я ищу его ауру, ищу слабые места, поскольку я знаю, что и он ищет мои.
Почему ты так стремишься проиграть, Ризика?
Он боится меня, я понимаю. Он тянет время, стараясь заставить меня потерять самообладание.
Почему? Потому что он боялся, что он может проиграть? Это не представляется возможным, что Обри думает, что я могу выиграть.
Я обхожу стол чтобы подойти к нему, пока я была не достаточно близко, он оказывается не доверяет мне.
Почему ты остановился, Обри? - Моя сила возрастает, и бьет, как кнут. Он пошатывается немного - я сильна, и я безрассудна, и я действительно не люблю его.
Его собственная сила обрушивается на меня, и я чувствую жжение в венах. Мое взгляд затуманился на мгновение, момент, в который Обри достает свой нож.
Ты нуждаешься в своем ноже, это он делает тебя сильнее, Обри? Поскольку без него ты проиграл бы, не так ли? - Я кружусь вокруг него, и он поворачивается, чтобы держать меня в поле зрения. Игра в преследования, это - то, где я могу выиграть: Следуй за мной, наблюдай за мной, но не позволяй мне отставать от тебя, потому что ты знаешь, что я ненавижу тебя и убью если дашь шанс. Только в настоящей борьбе я боюсь, что могу проиграть.
Ну же, Обри - давай как в прошлый раз. Ты бросил свой клинок вниз тогда и хотел, чтобы я подняла его; ты слишком напуган, чтобы сделать это сейчас еще раз?
Я набросила свою силу на его запястье. Его мышцы сократились, но он продолжал держать нож.
Да, я пойду через долину смертной тени, я не убоюсь зла. Мне нечего бояться, Обри - а что насчет тебя?
Его власть становится шире с его гневом, и я слышу, что как дерево раскалывается. Один из столов распадается напополам, и человек отпрыгивает в сторону как раз вовремя.
Впечатляет, - говорю я с презрением, и выбрасываю свою собственную силу. Зеркальные стены превратились в паутину, не единого дюйма не было целым. Трещины проходили через всю поверхность, но не одна часть выпала.
Обри сделал шаг назад, от меня.
Трус, - говорю я. - Ты убегаешь от меня? - Я делаю шаг вперед, потому что знаю о ноже в его руке, и он отходит снова, почти сталкиваясь с одним из людей, который убегает быстро.
Обри оглянулся и заметил толпу в первый раз. Это в основном люди, но есть некоторые из нашего рода. Я вижу Джейгра прислонившегося к стене, и Фала, его новообращенного, сидящего со скрещенными ногами на столе.
Ты все сказал, Обри? Ты слишком напуган, чтобы сражаться? - Я двигалась влево, когда он двигался чтобы отойти от меня, так что я в конечном итоге я оказалась за его спиной. Еще раз он должен обернуться, чтобы я оказалась в поле его зрения.
Почему я должен бояться? - спрашивает он, насмешливым тоном. - Мне ничего не мешает уничтожить тебя, Ризика.
Я уверена, что это не так, Обри, но у нас не будет шанса, чтобы проверить эту теорию, - отвечаю я.
Проверить ее еще раз, ты это имеешь в виду, - сказал он. - Мы проверили ее однажды.
Я игнорирую его слова, и моя аура достигает его и ударяет в его центр и фиксируется на нем. Человек ничего не увидит, и вампиры видят только мерцающее пространство между нами, но Обри чувствует его, и я чувствую его.
Он спотыкается снова, поднимая щиты и отбрасывая мою силу назад в меня. Я пытаюсь удержать свои щиты, хотя попадаю на стол и чувствую, что его сила потрескивает вокруг моей собственной.
У людей есть одна вещь, которую они могут использовать в борьбе: их тело. Среди моего вида противники борются своими телами, но также и умами. Я могу чувствовать силу Обри бьющуюся о мои щиты, пытающуюся войти в мою голову, пытающуюся запереться в моей собственной силе. Я не пускаю его в свою голову пытаясь войти в его, все время, кружа, придвигаясь поближе, то избегая ножа, отходя далеко.
Мои взгляд затуманивается на мгновение, и мои вены горят, поскольку Обри набросился снова.
Я спотыкаюсь, и он пытается порезать меня своим лезвием. Я едва увернулась, отступила, едва удержалась, чтобы не упасть на пол. Обри вскоре оказался там, не я.
Его сила, которая присоединилась к моей ауре, препятствует мне использовать свой ум, чтобы переместиться. Но я отталкиваю ее обратно достаточно для того, чтобы измениться в ястреба и улететь. Борьба с его умом и удерживанием формы ястреба почти невозможны, и я возвращаюсь к человеческой форме.
Ум Обри более силен, чем мой собственный, но впервые я понимаю, что различие небольшое. Будь он столь сильный, как я думала, он, возможно, помешал бы мне измениться вообще.
Я пришла сюда ожидая проигрыша, но отказалась бежать. Впервые я понимаю, что я могла бы победить.
Сила Обри, как и мой страх на мгновение понижаются, и я наношу удар снова изо всех сил. Обри отступает на несколько футов, и я наступаю и наношу новый удар. Он исчезает на мгновение, а в следующее мгновение я почувствовала нож у горла.
Я знаю, что если использую небольшую силу, то не смогу переместиться, и я не буду способна удерживать стену вокруг своего разума.
Глава 20
Я замерла, чувствуя жжение там, где лезвие прижималось к моему горлу. Это будет смертельно, если мое горло перережут таким лезвием.
Я говорил тебе давно, что ты не сможешь выиграть у меня, Ризика. - Обри думает, что он победил, и поэтому не уделял столько внимания своим щитам. Я не чувствовала что он соприкасается с моим разумом. Зачем бороться, когда ты думаешь, что победил? - Я не убью тебя Ризика, если ты не вынудишь меня сделать это, и ты не достаточная угроза, чтобы заставить меня. Так что иди.
Он отодвигает нож на мгновение, и я ударяю его по запястью, ломая его. Нож падает на землю, и я толкаю его в сломанные зеркала, из которых были сделаны стены.
Я смеюсь.
Я поднимаю нож, прежде чем он сможет восстановиться, ударяя его моим разумом, подавляя его щиты. Я соединяю его разум со своим собственным.
Обри, я помню. В самом деле, ты научил меня этой маленькой хитрости. Ты думаешь, что как только ты повернешься спиной, я буду держаться подальше, бояться. Ну, знаешь, что, Обри, - говорю я, возвращая его слова обратно к нему. – Это заключается не в том, как устроен мир.
Теперь он начал бороться снова. Он был застигнут врасплох на мгновение, но становился все отчаяннее. Он боролся с силами, которые я использовала, чтобы ударить его, и, когда я спотыкаюсь на мгновение, теряя захват, его щиты возвращаются.
Мы оба знаем, что эта борьба серьезная. Но он слаб, и я чувствую, что он боится. Он забыл свой нож, который я теперь держала; его инстинкт сосредоточен на выживании.
Я ударяю его, заставляя покинуть мое сознание. Он слегка спотыкается, но затем бросает всю свою силу на меня. Я падаю на стол, на котором сидит Фала и сразу почувствовала ее силу против меня. На мгновение я теряю фокус, роняя нож, и Обри прижимает меня к полу.
Он подобрал свой нож.
Эта сцена знакома. Я помню как триста лет назад, я лежала в лесу, Обри, прижимающего меня к земле и держащего нож в руке. Память приносит нить ужаса, и я реагирую инстинктивно. Я делаю то, что я не смогла сделать тогда.
Я сбрасываю Обри от себя – не далеко, просто на фут или около того. Но в момент, когда он потерял равновесие, я перехожу в другую форму.
Бенгальский тигр - самое большое животное из семейства кошачьих на земле. Обри не знает разум тигра, чистого животного инстинкта, и не может найти, за что ухватиться. Я набросилась на него, разрывая его грудь. Раны заживают в один момент, но я наносила их снова.
Обри пытается откатиться, но я прижимаю его к земле. Я физически сильнее Обри, и хотя он сильнее в использовании разума при борьбе, мой ум достаточно силен, чтобы удержать его, когда я нахожусь в таком виде.
Я смотрю в его глаза, в которых вижу вспышку страха. Он выглядит почти так, как если бы ожидал этого момента.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |