Рэйчел, пожалуйста, присоединяйся к нам, - позвала меня Атэр. Застыв, я и не поняла, что она видела меня. Атэр кивнула Обри, который сделал шаг в мою сторону, как будто он мог бы сопроводить меня во двор. Я не отступила от него, но вместо этого рассердилась.
Отойди от меня, - выплюнула я. Я всегда была откровенна со всеми, и Обри удивленно моргнул. Он шагнул в сторону и позволил мне пройти мимо него к Атэр.
Александр сказал, что совершил ошибку. Теперь он пытался защитить меня от тех двоих, кто пришел, чтобы отомстить за эту ошибку. Я прошла мимо Обри, туда где стояла Атэр.
Кто вы? – потребовала я. – И что здесь делаете?
Рэйчел, - промурлыкала она в знак приветствия, игнорируя мои вопросы. Она показала клыки, когда улыбнулась, и я вспомнила, о змее на ее браслете.
Рэйчел, не сердись, - предупредил меня Александр.
Слишком поздно. - Я выплюнул эти слова Атэр в лицо. - Почему вы угрожали ему?
Не требуй ответа от меня, дитя, - сказала Атэр.
Не называйте меня ребенком. Покиньте мое поместье сейчас, и оставьте моего брата в покое.
Атэр рассмеялась.
Означает ли, что это существо действительно так много для тебя значит? - спросила она меня.
Да, - не колеблясь, ответила я. Александр был мой брат-близнец. Он был частью моей семьи, и я любила его. Он был проклят смесью слишком большой веры и пагубных сил. И не заслужил насмешек, которые получал.
Это печально, - сказала Атэр сухо, и затем, - Обри, ты будешь иметь дело с этим безумием? - Я начала поворачиваться к Обри, который достал нож из-за пояса, и только видела, что он схватил моего брата прежде, чем Атэр обхватила мою голову своими сильными руками и вынудила меня смотреть ей в глаза. - Сейчас он ничего не значит.
Я слышала, что Обри смеялся, а затем остановился. Я думала, что слышала шепот, но это было так мягко, так быстро, что это, возможно, был ветер. Я увидела, как Обри спрятал в ножны свой нож. Потом он исчез, а я осталась смотреть на место, где он стоял. Я посмотрела ему вслед, в шоке, наверное. Я уже ничего не слышала, ничего не чувствовала.
То, что только что произошло, казалось, поразило меня, и я попыталась повернуться к моему брату, который был настолько тихим, слишком тихим …
Атэр схватила мою руку.
Оставь его там, Рэйчел, - сказала она мне.
Но Александр был ранен, может быть, умирает. Я не сомневалась, что Обри достал нож, чтобы убить его. Как она могла сказать мне оставить его? Он нуждался в помощи.
Я сказала, оставь его, - прошептала Атэр, еще раз поворачивая меня к себе. Я отстранилась, встречая ее черный взгляд.
Холодный шок начинал заполнять мой ум, преграждая путь ужасу и боли. Мой брат не может быть мертв - не так внезапно.
Ты знаешь, кто я, Рэйчел? – спросила меня Атэр, и вопрос вырвал меня моего безмолвного мира. Это было действительностью – не смерть Александра, не черные розы. Я могла бы справиться с этим моментом, если бы я не подумала о нем.
Вы, кажется, существо из легенды, - сказала я осторожно, взволнованная по поводу последствий, которые могли бы иметь мои слова.
Ты права. - Атэр улыбнулась снова, и я хотела стереть эту улыбку с ее лица. Я вспомнила слова Александра – я тот, кто напал на вас, и свое удивление, услышав их. Я не могла поверить, что мой брат мог когда-нибудь причинить кому-либо вред. Мысль, что такое насилие было во мне, потрясала... но все же была странно волнующей.
Атэр продолжила, прежде чем я успела что-либо сказать.
Я хочу сделать тебя одной из моего вида.
Нет, - сказала я ей. - Оставьте. Сейчас. Я не хочу быть такой как вы.
Разве я сказала, что у тебя есть выбор?
Я оттолкнула ее изо всех сил, но она едва споткнулась. Она схватила меня за плечи. Длинные ногти запутались в моих вьющихся волосах, она оттянула мою голову назад, а затем наклонилась вперед так, что ее губы коснулись моего горла. Я мельком увидела опасные клыки, перед тем как они пронзили мою кожу.
Я боролась за бессмертную душу, в которую проповедники учили меня верить. Я не знаю, верила ли я когда-либо в неё, никогда не видела Бога, и Он никогда не говорил со мной – но я боролась за него так или иначе, и я боролась за Александра.
Ничего, что я сделала, не имело значения.
Ощущение того, что твоя кровь, является как соблазнительной, так и успокаивающей, как лаской, так и нежным голосом, который находится у тебя в голове и шепчет, расслабься. Это заставляет тебя хотеть прекратить бороться и способствовать этому. Но я не хотела. И если ты борешься, это причиняет боль.
Правой рукой Атэр обхватила мои руки, а левой рукой, держала меня за волосы. Ее зубы были в моей вене. По моим венам словно бежал жидкий огонь вместо крови. Мое сердце забилось быстрее, от страха и боли, и от потери крови. В конце концов, я потеряла сознание.
Минуту или час спустя я проснулась в темном месте. Не было ни света, ни звука, только боль и густая, теплая жидкость, которая ощущалась на моих губах.
Я сглатывала снова и снова прежде, чем моя голова очистилась. Жидкость была сладостно-горькой, и когда я пила, у меня было впечатление от власти и … не жизнь или смерть, но время. И сила и вечность …
Наконец я понял, что пила. Я оттолкнула запястье, которое кто-то держал около моих губ, но я была слаба, и это было так заманчиво.
Искушение.- Голос был у меня в ушах и голове, и я поняла, что это голос Атэр.
Я снова отпихнула запястье, хотя мое тело отчаянно требовало этого. Атэр была настойчива, но такой же была и я, каким-то образом мне удалось оторваться, несмотря на боль, которая проходила через меня с каждым ударом моего сердца. Я могла услышать свой пульс в ушах, и он ускорялся, пока я не смогла дышать, но, тем не менее, я оттолкнула запястье. Я верила, в течение той секунды, в свою бессмертную душу, и не отказывалась от нее.
Вдруг Атэр исчезла. Я была одна.
Я могла чувствовать, как кровь в моих венах, входит в мое тело, душу и ум. Я не могла дышать, моя голова раскалывалась, и мое сердце забилось чаще. Затем это замедлилось.
Я слышала, как мое собственное сердце остановилось.
Я чувствовала, что дышу по-прежнему.
Мое зрение исчезло, и мрак наполнил мое сознание.
Глава 7
Наше время
Никогда до и никогда после я не чувствовала что душа разрывалась, той разрушающей боли которую я испытала в тот вечер. Изучая сознание людей, я так и не увидела отражение своей боли. Мои силы имеют определенную цену, и цена эта боль. Это изменило нас всех. Никто не может быть сознательным в течение всей своей смерти и не может быть не изменен.
Возможно, это была худшая часть. Или, возможно, худшая часть моей истории еще впереди.
Видения моего прошлого задерживаются в настоящем. Лицо Александра всплывает в моей голове, и я не могу заставить его исчезнуть. Мои две жизни не имеют ничего общего, и все же, поскольку я нахожусь в этом доме, я чувствую, как будто я каким-то образом возвратилась в прошлое, прежде чем мой брат был убит.
Ища развлечения, я переношу себя в Нью-Йорк, не принимая форму ястреба. Я просто переношу себя с помощью способности, которой только мой вид обладает – способность изменяться в чистую энергию, чистый эфир, в течение момента, который потребуется, чтобы переместиться в своей форме в другое место. Мне требуется только мысль, и я перемещаюсь меньше чем за секунду.
Я машинально укрываю свою ауру, поскольку я появляюсь в переулке, не желая объявлять о своем присутствии миру. Тогда я пошла к обшарпанной деревянной двери, что ведет к Амброзии, одному из множества городских клубов для вампиров. Это место когда-то принадлежало другому обращенному Атэр, вампиру по имени Кэл. Но Кэл был убит охотником на вампиров. Да, они действительно существуют; ведьмы и даже люди, часто охотящиеся на наш вид. Я не знаю, кто владеет этим местом теперь, после того когда они убили Кэла.
Клуб маленький и похож на любое кафе - или был бы, если он имел окна и больше света, чем дает одна свеча в углу. Конечно, я могу видеть в тусклом свете, но человек будет как слепой в Амброзии.
За прилавком стоял другой из моего рода. Я не знаю его. Его голова была опущена вниз на прилавок, и кожа, которую я видела, была почти серой. Когда я прошла через дверь, он даже не посмотрел в моем направлении, хотя он поднял голову достаточно для того, чтобы опустошить стакан, который стоял на прилавке около него, и облизал кровь со своих губ, поскольку дрожь охватывала его тело.
Кто сделал это с вами? - спрашиваю его я, с любопытством. На земле нет болезней, которые мой род может подцепить, и ядов, который действует на нас, поэтому я удивляюсь, почему он выглядит больным.
Проклятая Триста, - прорычал незнакомец. - Она была в Кафе Сангра. Я даже не понял, что она не была человеком.
Я удивляюсь, как отреагировал бы Обри, если бы он узнал что ведьма Триста была в Кафе Сангра.
Ведьмы Триста кажутся почти похожими на людей. Если кто-то может читать ауры, их ауры испытывают тоже самое. Их сердца бьются, и они дышат. Они должны есть так же как люди. Их вкус крови точно такой же, как у человека.
Однако, они не являются людьми ни в малейшей степени. Как вампиры, ведьмы Триста бессмертны. Они не стареют, и их кровь яд для нашего вида. Этому мальчишке повезло, поскольку ему не дали выпить много ее крови. Иначе он был бы уже мертв.
С каких это пор Обри позволяет Триста находиться на его территории? – спросила я. Два вида - вампиры и ведьмы, как правило - враги. Слово Триста может быть использовано в качестве синонима для охотника на вампиров.
Он этого не делал. Я кормился, - ответил он, съеживаясь немного. - А потом очутился на полу со сломанной рукой. Обри отбросил меня от ведьмы как какую-то куклу. Они вступили в спор, и ведьма была изгнана. Но эта ведьма, она дала мне это на выходе, - проговорил он, держа свернутый листок бумаги. - Сказала, чтобы я отдал его некоему обращенному Атэр.
Он добавляет.
У Атэр нет обращенных по имени Рэйчел, не так ли?
Что? - Я задыхаюсь. Я - единственная из обращенных Атэр, которую когда-то так звали, и это имя знали только Атэр и Обри.
Он сказал:
Отдай это молодой Рэйчел – обращенной Атэр.
Я не хочу брать бумагу из его рук. Я не хочу знать то, о чем там это говорится. Рэйчел была человеком, слабой, добычей. Только Обри назвал бы меня тем именем. За исключением Атэр, он один знает все воспоминания, которые оно вызывает, и он - единственный, кто попытался бы причинить мне боль.
Я не Рэйчел, и я никогда не смогу стать Рэйчел снова, я думаю. Рэйчел мертва.
Я оставляю Амброзию без единого слова, моя голова кружится от гнева. Я видела Обри только дважды, начиная с момента моей смерти, и оба раза были давно. До недавнего времени я избегала его как врага.
Когда я возвратилась в свой дом на рассвете, я нашла одного из слуг Обри в моем дворе. Это - мой город, и я не потерплю других вампиров или их слуг, на моей территории. Это относится к Обри прежде всего, потому что он взял бы то, что является моим, если бы я позволила это.
Я обратилась в человека меньше чем в футе от незнакомца и прижала его к стене дома.
Что ты хочешь? – требую я.
Обри послал.
У меня закончилось терпение и, пробравшись в его голову, нахожу информацию, которую я хочу. Обри послал его, чтобы предупредить меня снова. Если Обри пришел сам, мы бы боролись, и, хотя я знаю, что он не боится меня, я не могу видеть нас дерущихся снова, потому что не один из нас не умрет.
Скажи ему, что я охочусь, где я желаю, - говорю я человеку. - И я убью любых других его слуг, которые приблизятся ко мне. - Опасно посылать такие сообщения другому вампиру. То, что я сказала, очень близко к одной проблеме, я надеялась этого избежать – но пусть будет так. Если я должна, я буду играть на тонком льду с Обри сегодня вечером. Мне все равно, что если лед расколется, я буду той, кто провалится.
Я оставляю человека на пороге и возвращаюсь к себе в комнату.
Глава 8
год
Я чувствовала себя мертвой. Я помню, как надеялась, что снова проснусь, что каким-то образом я буду жить, но потом поняла, что это означает.
Я была мертва.
Я находилась в тени смерти и стала потерянной.
Чувства и воспоминания медленно прибывали, когда я впервые проснулась.
Я помнила смерть, и помнила, что это была я, той кто умерла, но не помнила, кем была эта "я".
Пытаясь открыть глаза, я увидела только черноту. Я думала, что ослепла, и это испугало меня. Это и была смерть? Вечно находиться в темноте, даже не помнить, кем ты была?
Поскольку та мысль прочистила мое сознание, я поняла, что не нахожусь в вечной темноте. Нет – я могла чувствовать деревянный пол подо мной, и я прислонилась к стене, которая была холодной и гладкой как стекло. Я вслепую нащупала пространство около себя, но не почувствовала ничего. Позади меня была стеклянная стена, а передо мной была только тьма.
Я с трудом начала подниматься. Хотя все мои мышцы болели, через секунду я уже стояла на ногах.
Я пыталась нащупать пульс и не смогла сделать это. Я попыталась кричать и поняла, что у меня не было воздуха в легких, чтобы сделать это. Никакого сердцебиения. Никакого дыхания. Я испугалась. Я был мертва, не так ли? В противном случае, кем я была?
Люди дышат, когда живут, даже когда они спят, они не сознают своего дыхания. Начиная с пробуждения, я не вздохнула ни разу, и не сделала этого до сих пор.
Я, наконец, попыталась вздохнуть, но резкая боль пронзила мои легкие. Она заставила меня упасть на колени, затем медленно начала исчезать. Наконец она утихла, и я попыталась заговорить, интересно, была ли я в состоянии услышать себя. Действительно ли мертвые не глухие и не немые?
Я вздохнула еще раз, и боль не оказалась такой сильной на сей раз, таким образом, я смогла спросить у темноты:
Кто-либо может услышать меня? - Не получив ответа, я не хотела спрашивать снова.
Попыталась проигнорировать свой страх, я вынудила себя вдохнуть еще раз. Боль почти прошла, но мои ребра все еще чувствовали себя воспаленными, как будто мышцы вокруг них не использовались в течение долгого времени. Я не чувствовала потребности выдохнуть, и у меня не закружилась голова, когда я не сделала этого. Освобождая ненужное дыхание, я восхитилась, когда мое тело не заставило меня сделать другой вдох.
У меня были свои осязание и слух. Я могла говорить. Я могла чувствовать вкус, и вкус во рту был сладким и смутно знакомым. Я облизала губы и обнаружила, что они были такие же. Воспоминания всплывали в моем сознании, состоящие из одной боли и страха. Не захотев чувствовать это, таким образом, я вытеснила их.
Я попыталась определить, могла ли я почувствовать запах чего-нибудь в темноте. Подобный меду аромат донесся в неподвижном, прохладном воздухе. Воск? Свеча, возможно? Я могла также чувствовать запах света, сухого аромата древесины и еще более слабый аромата мороза, как и стекло. Мне не приходило в голову, что я не должна была чувствовать запах стекла. Никакой человек не мог.
За этим ароматом было что-то, чего я не признавала – мне не очень нравился запах, какой-то между вкусом и ароматом, который вы ловите на мгновение на ветру. Или, возможно, это был сам ветер, нежные движения в воздухе. Я сосредоточилась на этом ощущении, и хотя оно не стало более ясным, его присутствие было сильным.
Позже я узнала, что это чувство было аурой. Аурой смерти – моей смерти – и вампира: Атэр, моя темная, бессмертная мать, которая дала мне эту жизнь против моей воли, и кто убил моё смертное «я».
Я попыталась идти, ища выход из черной комнаты, в которой я была и нашла его удивительно легко. Жесткость исчезла из моего тела, и я двинулась плавно, как будто я плыла, а не шла. Пол под моими босыми ногами был гладким и прохладным.
Я следовала вдоль стены, пока не достигла места, которое не было стеклянным - a было деревянной дверью. Я медленно открыла ее и закрыла глаза на свет, который вливался в нее. Отворачиваясь, я заметила комнату, которую только что покинула. Все четыре стены были зеркальными, и мое отражение было видно во всех зеркалах. Изумление наполнило меня. Кто бы ни владел этим домом, он вероятно был богатым, чтобы иметь так много зеркал в одной комнате. И все же не было никаких окон вообще: ничего, чтобы впустить свет и воздух.
Я вернулась назад в комнату, очарованная своим собственным отражением, едва признавая себя. Я приблизилась к зеркальной поверхности и протянула руку к незнакомке отраженной там. У нее волосы были как и мои золотистого цвета, и тело у нее было по форме почти как мое, но у нее оно было более изящным, и когда она шла, она, казалось, скользила плавно. Ее глаза были черными как полночь, ее кожа была смертельно бледной.
Приглядываешься, Ризика, - произнес голос позади меня. – Запомни это хорошо, потому что оно скоро исчезнет.
Я повернулась в сторону голоса. Говорящий был во всем черном, его волосы и глаза, одежда, все кроме его неестественно бледной кожи. Моя первая мысль была - ведьма. Она пришла из какого-то смутного воспоминания из моей прошлой жизни, хотя я не знаю, как прожила ту жизнь.
Моей следующей мыслью было, что это Атэр. Я вспомнила ее - вспомнила темный ореол ее волос образованный вокруг бледной кожи, и помнила ее ледяной смех.
Сцена промелькнула в моем уме. Еще раз вспомнила о своей смерти, но теперь я вспомнила, что было до этого - Обри, нож, которым только что была отнята чья-то жизнь. Чья жизнь? Я не знала, и не был уверена, что я этого хотела.
Почему вы привезли меня сюда? – потребовала я. - Что вы сделали со мной?
Посмотри, сейчас, - сказала мне Атэр. - Конечно, ты можешь понять это, посмотри на свое отражение - ты хорошо выглядишь. Тогда скажи, что я сделала с тобой.
Я повиновалась ее команде и снова повернулась к зеркалу. Я едва могла видеть ее отражение. В зеркале ее отражение было таким слабым, что ее черные волосы казались не более чем бледным дымом.
Теперь посмотри на свое собственное отражение, - сказала она мне.
Я так и сделала. Еще раз я посмотрела на фигуру в зеркале, задаваясь вопросом, могла ли это быть действительно я. У меня в сознании сложился мой образ, и он не был похож на тот, который я видела; хотя очень близко к нему, возможно, это было все еще очень неправильно.
Кто я? – спросила я, повернувшись к ней спиной. Я действительно не знала.
Ты не помнишь свою жизнь?
Нет. - Атэр улыбнулась, когда я ответила. Холодная улыбка – если бы змея могла улыбаться, она улыбнулась бы так же, как это сделала она. - Я так и думала, - ответила она. – К тебе память, к сожалению, вернется чуть позже, а пока... - Она замолчала, пожимая плечами, как будто это не имело значения.
Кто я? – потребовала я. - Ответьте мне. - Я была сердита, но ее беспечность не была единственной причиной. Мой ум начал работать, сразу как я проснулась. Ощущения были слабы сначала, но теперь преимущества моего видения начинали проявляться.
Почему? - она ответила. – То кем ты являлась, больше не имеет значения. Ты – Ризика.
И кто такая Ризика? – спросила я, пытаясь проигнорировать болезненную дрожь, которая разрушала мое тело. – Какая она?
Она – ты - вампир, - сказала Атэр мне. Мне понадобилась минута, чтобы обдумать эту информацию. Я знала такие слова как ведьма и дьявол. Они были иностранными. Откуда-то в памяти всплыли слова, - Есть существа там, которые прокляли бы нас, если бы они могли, просто из злости - я не могла видеть, но я слышала, как кто-то их произнес.
Конечно, Атэр была одним из тех существ, о которых говорили священники. И Обри - я помнила его также. Еще раз я видела, как он вложил в ножны свой нож, но, тем не менее я не могла вспомнить, почему он вынул его.
Вы превратили меня в… - я прервалась.
Ты знаешь, я могу читать твои мысли, как книгу? – сказала Атэр, смеясь. - Ты сейчас молода, еще частично человек. Ты быстро научишься, чтобы оградить свои мысли, может быть, даже от меня. Ты сильная, даже сейчас.
Действительно ли она боялась, что я буду слишком сильной, чтобы мной можно управлять?
Я ничего не говорила, едва понимая то, что говорит Атэр. Моя голова кружилась, как будто я ударилась обо что-то, и я с трудом сфокусировала внимание на чем-нибудь.
Атэр сделала паузу, глядя на меня, а потом улыбнулась. Когда она это сделала, я смогла увидеть бледные клыки, и я подавила дрожь.
Подойди, дитя, - сказала она мне. – Тебе необходимо поохотиться, прежде чем твое тело разрушит себя.
Охота. Это слово послало страх через меня. Это напомнило мне о волках и пумах, животных, которые преследовали свою добычу в лесу. Кровь, впитывающаяся в землю. Так много крови …
Теперь я хотела той крови. Я видела смерть в своей голове. Конечно же, кровь была теплой и сладкой -
Что со мной происходит? Эти мысли были не моими?
Подойди Ризика, – сказала Атэр. – Боль будет усиливаться, пока ты не покормишься или не сойдешь с ума от нее.
Нет, – сказала я твердо, без колебаний, несмотря на то, как себя чувствовала. Я горела, и мои вены превращались в пыль. Я думала о крови, и жаждал ее способом, которым жаждала бы воду в долгий, жаркий день. Я знала, что Атэр имела в виду, когда сказала охотиться, но я бы не стала убивать, чтобы облегчить собственную боль. Я была не животным. Я была человеком...
По крайней мере, я надеялась, что была права. Что же Атэр со мной сделала?
Ризика, - сказала она мне, - если ты не будешь питаться, то кровь, которую я дала тебе, убьет тебя. - Она не умоляла меня; она констатировала факты. - Это займет несколько дней, прежде чем ты действительно умрешь, но на закате завтрашнего дня ты будешь слишком слаба, чтобы охотиться для себя, и я отказываюсь кормить тебя. Охотиться или умереть, это твой выбор.
Я колебалась, пытаясь вспомнить. Была причина, по которой я не должна охотиться. Кто-то, кого я знала, сопротивлялся бы, кто-то, кого я любила, но не могла вспомнить …, которого я не могла вспомнить. Единственной причиной, которую я помнила теперь, была та, которую мне преподавали всю мою жизнь проповедники – что убийство было грехом.
Но умереть по собственной воле, также было грехом.
Возможно, я уже была проклята.
Глупый ребенок, - сказала Атэр. - Взгляни на себя в зеркало и скажи мне, что твоя собственная церковь не осудила бы тебя за то, кто ты есть. Ты отказалась бы от жизни, которую я дала тебе, чтобы попытаться спасти душу, которую проклял твой бог?
Я не продам свою душу, чтобы спасти мою жизнь, - сказала я, хотя и не была так уверена. Моя церковь была холодной и строгой, но я боялась смерти так же, как боялась пламени Ада. И, возможно, она была права. Пожалуй, было уже слишком поздно.
Нет, - снова сказала я, пытаясь убедить себя больше, чем ее. - Я не буду.
Смелые слова, - сказала мне Атэр. - Что, если я скажу тебе, что это не имеет значения? - Она шептала теперь, как будто это могло донести ее слова до меня. Это сработало. - Ты подписала книгу дьявола, поскольку твоя кровь упала на мой подарок.
В моем уме эта сцена всплыла снова. Черная роза, острые шипы, как клыки гадюки. Капля крови, падающая на черный цветок, как те подобные клыку шипы, порезавшие руку, которая держала их. Черные глаза, так похожие на черные глаза Атэр, но более холодные наблюдали подобно змее, как капала кровь.
Мой ум был заполнен темными изображениями и более темными мыслями о змеях и охотничьих животных и красной крови, падающей на черные лепестки. Мое сердце было заполнено болью и гневом, ненавистью и черной кровью, которая прокляла меня.
Глава 9
Наше время
Я пытаюсь вырваться из своих воспоминаний. Я проклинаю то, какой дурой была, думая что смогу спасти свою проклятую душу глупыми протестами.
Слуга Обри побежал от моего дома, и я чувствовала его, знала, что он покидает мой город. Он опасается за свою жизнь, не без оснований. Если бы он остался, я бы убила его. Он знает, кем я была, и он знает, что я чувствую запах его страха.
Я, возможно, была изменена против своей воли, но не сопротивлялась тому, чем я стала. Нет большей свободы, чем чувство ночного воздуха против твоего лица, поскольку ты бежишь по лесу, большей радости, чем охота. Вкус страха твоей добычи, звук его сердцебиения, сильного и быстрого, запахи ночи.
Я живу в этом маленьком городке, так близко к мертвым и почти так же близко к верующим в церкви через улицу, чувствуя страх человека убегающего от моего дома. Потому что я - охотник. Я поняла давно, что не могла отрицать этот факт.
Каждый инстинкт говорит мне начать охоту на это напуганное существо. Я - вампир, в конце концов. Но я не животное, и была однажды человеком. Именно это делает мой вид опасным: инстинкты охотника и ум человека. Жестокий способ человечества играть с миром, пропитанным дикой, легкомысленной охотой на дикого зверя.
Но я умею себя контролировать, и позволяю этому человеку жить, чтобы рассказать свои новости Обри, которого он боится даже больше, чем меня. Он - носитель дурных вестей, а Обри не нравятся дурные вести.
Я не позволю Обри управлять мной, только потому, что это путь моего вида. Я боюсь Обри так, как это делают люди, возможно больше, поскольку я точно знаю кем является Обри и на что он способен.
Я обеспокоена. Несмотря на восходящее солнце, я была в настроении чтобы что-то сделать.
После быстрой проверки я убеждаюсь, что на мне нет крови из-за охоты прошлой ночью, и выхожу из своего дома. Я не хочу оставлять Конкорд и поэтому не ухожу далеко, но все же иду главным образом потому что у меня есть желание двигаться.
Иногда я бываю в кафе, таких как Амброзия, которые предназначены для моего рода. Но чаще я становилась тенью человеческого мира. Человеческих жизней, которые кажутся такими сложными для тех, кто живет в них, и такими простыми с точки зрения трех столетий.
Кафе только что открылось, когда я вошла через дверь.
Девушка, которая там работает, была человеком. Ее имя - Алексис, и она работала там в течение большей части лета.
Доброе утро, Элизабет, - она поздоровалась со мной, и я улыбнусь в ответ. Я часто бываю в этом месте с утра. Конечно, я не назвала Алексис свое настоящее имя. Я не позволяю себе сближаться с людьми. Они имеют тенденцию замечать, что я никогда не старею. Я покупаю кофе, не потому, что мне нужен кофеин или даже нравится вкус кофе, а потому что люди будут смотреть на тех, кто сидит в кафе, не имея чего-нибудь выпить.
Несколько минут спустя начинается предварительная подготовка к работе. В течение приблизительно получаса в кафе царит суматоха, а я сижу в углу тихо и наблюдаю за людьми.
Хотя я пытаюсь держаться подальше от человеческого общества, больше всего я люблю смотреть на людей, как они идут по своим делам.
Директор соседней школы уже опаздывал на работу, он был одет в черный костюм, что делало его еще более усталым, чем была я. Минуту спустя мужчина средних лет открыл дверь, заходя в кафе после утренней пробежки. Две женщины, потягивали свой кофе за одним из маленьких столов, тихо споря из-за статьи прочитанной в газете. Девочка-подросток встречает своего бойфренда, а затем приходит в ужас, от того что ее отец заходит в кафе.
Я улыбаюсь молча, наблюдая различные драмы, которые, вероятно, будут забыты к вечеру.
Бизнес замедляется, так как клиенты уходят, многие жалуются на свое предназначение.
Люди часто выбирают этот путь. Они идут по своей жизни, постоянно работая, жалуясь на скуку в одно мгновение и на переутомнение в следующее. Они делают паузу только, чтобы соблюдать тонкости общества, приветствуя друг друга с "Добрым утром", в то время как их разум где-то в другом месте.
Иногда мне становится интересно, на что походила бы моя жизнь, если бы я родилась в это современное время. Грех и зло больше не кажутся столь важными, какими они были триста лет назад. Интересно я была бы так испугана тем, чем стала, если бы не была воспитана при церкви с угрозой проклятия?
Эти две женщины в углу, которые спорили о политике теперь встают и уходят вместе, смеясь. Я наблюдаю за ними с толикой ревности, зная, что их заботы далеко и что несмотря на все они знают, они все еще невинны.
Невинность... Я помню как пришел конец моей невинности.
Глава 10
год
Атэр повела меня из ее дома, и я не видела выбора, кроме как последовать за ней. Лунный свет очистил мой разум немного, но мое зрение было все еще затуманено красным, и моя голова раскалывалась.
У меня не было определенных воспоминаний о том, кем я была, но я знала то, каким был город, и каким был этот дом. И все, что я видела вокруг, было так или иначе не правильно.
Дом Атэр был на краю леса, расположенный далеко от дороги. Через мгновение я поняла то, что беспокоило меня в этом: дом был окрашен в черный цвет с белыми ставнями, как и соседний. У меня сложилось впечатление от инверсии, как в черных Мессах[3], как мне рассказывали, что когда Дьявол возрождается Господь читает молитву в обратном направлении. Это было то же самое, и так же очень неправильно.
Где мы? - Я наконец спросила.
Этого места не существует, - ответила Атэр. Я нахмурилась, не понимая. Она вздохнула, нетерпеливая относительно моего невежества. - Этот город называют Хаос. Это такой же город, в каком ты выросла, но наш род владеет им, и никто за его пределами даже знает, что он существует. Перестань думать о таких вещах, тебе не нужно беспокоиться об этом, Ризика. Ты должна питаться.
Ты должна питаться. Я закрыла глаза на мгновение, пытаясь избавиться от жжения. Я покачала головой, но боль отказалась исчезнуть. Мне нужно убить, чтобы насытить ее? Я не хотела убивать, и я не хочу умирать... Что случалось с проклятыми когда они умирали?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |