– Ну, это уже нахальство! – возмутился Лукашин. – Мало того что вы ворвались ко мне в квартиру, вы ведете себя как бандитка!
– К вам в квартиру? – передразнила Надя.
– Да, представьте себе, – в тон ответил Лукашин, – я здесь живу!
– А где, по-вашему, живу я? – в изнеможении спросила Надя.
– Мне-то какое дело! – не слишком вежливо ответил Лукашин. – Пожалуйста, уйдите отсюда, и как можно скорее. Сейчас ко мне придет моя невеста, Галочка, и я не хочу, чтобы она застукала меня с женщиной.
– Объясните мне наконец, – вскричала Надя, – почему ваша невеста будет искать вас у меня?
– Мне не до шуток. У меня голова раскалывается. Который час?
– Скоро одиннадцать. Ко мне должны прийти, и ваше присутствие здесь не обязательно! – И Надя швырнула Лукашину его брюки.
– Но почему ваши гости явятся ко мне встречать Новый год? И как вы сюда забрались? Я позабыл захлопнуть дверь, да?
Тут Лукашину захотелось попить, он схватил чайник, из которого его только что поливали, и потянулся губами к никелированному носику. Но Надя с такой силой вырвала чайник из его рук, что горемыка свалился с тахты.
– Но почему вы безобразничаете? Я пить хочу!
– Послушайте, вы, – грозно сказала Надя. – Вы хоть что-нибудь соображаете?
– Все соображаю. Безусловно.
– А где вы находитесь, по-вашему?
– У себя дома. Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать!
– Нет, это я живу Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! – язвительно сообщила Надя.
А Лукашин ответил столь же язвительно:
– Нет, здесь живем мы с мамой. Уже три дня. Полезная площадь тридцать два метра, и соседей у нас нет!
– Извините, – издевательски продолжала Надя, – но это у нас с мамой отдельная квартира полезной площадью тридцать два метра!
Лукашин снова взобрался на тахту.
– Не могу сказать, что у нас с вами большие квартиры.
– Это очень ценное наблюдение, – насмешливо заметила Надя. – Я была бы вам крайне признательна, если бы вы... как можно скорее испарились!
И Надя решительно спихнула спеленатого в плед Лукашина на пол.
– Я требую уважения к себе! – запричитал Лукашин, пытаясь освободиться от пледа. – Кто меня закатал? Мама!
– Мама ушла! – холодно отозвалась Надя. В ответ Лукашин запулил в нее брюками. Надя тотчас кинула их обратно.
– Чья мама ушла? – спросил Лукашин.
– По счастью, у нас с вами разные мамы!
– И они обе ушли... Караул... – совсем тихо произнес Лукашин.
– Кто-то из нас двоих наверняка сумасшедший! – сказала Надя, и Лукашин осторожно вставил:
– Я знаю кто...
– Я тоже знаю... – поддержала женщина.
Лукашин осмотрелся, не зная, что делать дальше, как вдруг сомнение закралось в его душу:
– Зачем вы передвинули шкаф?
Надя была безжалостна:
– Как его внесли, так он здесь и стоит!
– Но это же моя мебель! – В голосе Лукашина зазвучали умоляющие ноты. – Польский гарнитур за семьсот тридцать рублей!
– И двадцать рублей сверху! – прокомментировала Надя.
– Я дал двадцать пять! – Лукашин повернулся и простонал: – Наваждение какое-то. Зачем мама поставила на стол чужие тарелки? И ширму нашу фамильную умыкнули...
– Кажется, вы начинаете прозревать! – зафиксировала Надя.
Лукашин пытался отсрочить неизбежное:
– Значит, вы пришли, передвинули шкаф, заменили тарелки и... куда вы девали люстру?
– Отвезла в комиссионку! – ответила Надя.
– Где я? – жалобно пролепетал Лукашин.
– Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! – объявила Надя.
– Но, честное слово, это мой домашний адрес! Хотя мне кажется, я все-таки в чужой квартире! – Лукашин был уже не пьян, но еще не был трезв.
– Наконец-то! Теперь вы можете уйти со спокойной душой! – И Надя сдернула с Лукашина плед.
– Не надо! – закричал Лукашин. – Куда же я пойду в таком виде? Что вы, смеетесь? – Он схватил Надино платье и прикрыл им голые ноги.
– Мое новогоднее платье! – взвизгнула Надя и вырвала его из рук полураздетого пришельца.
– Не обнажайте меня! Я жду Галю, она придет по этому адресу, я вам паспорт покажу! Где мой пиджак? – Лукашин поискал глазами пиджак, который валялся на полу, за шкафом. – Вот мой пиджачок... висит... А вот и паспорт мой. Вот – город Москва... Нет, вы смотрите! Сто девятнадцатое отделение милиции. Прописан постоянно по Третьей улице Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать! Это, между прочим, документ. И... чешите отсюда!
Надя насмешливо скривила губы:
– Значит, вы думаете, что вы в Москве? – Не выдержала и расхохоталась в полный голос.
– А где я, по-вашему? – в ответ рассмеялся Лукашин, но это был неуверенный смех. – В Москве, деточка, в Москве!
Тогда Надя выдвинула из буфета ящик, достала свой паспорт и протянула Лукашину.
Тот послушно прочел:
– Ленинград, Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира... – Он вернул паспорт, и только сейчас дошел до него страшный смысл прочитанного: – Вы что же... намекаете, что я в Ленинграде?
Надя торжественно молчала. Лукашин нервно засмеялся и сразу же прервал себя:
– Но как же я мог попасть в Ленинград, я ведь шел в баню...
– С легким паром! – поздравила Надя.
– Спасибо! – сказал Лукашин, а Надя показала рукой на дверь:
– А теперь уже хватит! Уходите!
– Но если я действительно в Ленинграде... какая беда, а? – Лукашин в ужасе опустился на пол. – Постойте, мы поехали на аэродром... да, я помню... мы провожали Павла... перед этим мы мылись... Неужели я улетел вместо Павла?
– Не надо пить! – догадалась Надя.
– Да я абсолютно непьющий... В рот не беру... Нет, это невероятно... Галя уже пришла, а я на полу... в Ленинграде... Хоть бы я попал в какой-нибудь другой город...
В лифте Надиного дома медленно и с достоинством поднимался Ипполит Георгиевич, мужчина солидный и знающий себе цену. Он остановился возле Надиной двери, поправил галстук, улыбнулся и, предвкушая удовольствие от будущей встречи, позвонил в дверь.
Ипполит и не подозревал, какую реакцию вызовет его звонок.
– Не открывайте! – закричал Лукашин. – Я сейчас встану!
– Сразу не открыть – это хуже! – И Надя решительно шагнула в коридор, у двери она обернулась: – К вашему сведению, это пришел он! Берегитесь!
– Что вы делаете? Подождите! Я сейчас оденусь! – И Лукашин с головой накрылся пледом.
Надя отворила дверь.
– С наступающим, Наденька! – Ипполит нежно поцеловал любимую. – Вот тебе новогодний подарок!
– Спасибо. Я тебе тоже приготовила подарок, – сказала Надя, – он в комнате. – И пока Ипполит раздевался, добавила: – Но я тебе должна кое-что сообщить... В это невозможно поверить... Ты умрешь со смеху... Короче говоря, я пришла домой, а на моей тахте спит посторонний мужчина. Я его с трудом разбудила... Я его поливала из чайника...
Ипполит как-то странно взглянул на Надю и шагнул в комнату.
Лукашин выглянул из-под укрытия:
– С наступающим!
– Ну что ж! – медленно произнес Ипполит, обращаясь к Наде. – Ты приготовила отличный подарок! – И сдернул с Лукашина плед.
– Ведите себя прилично! Она здесь ни при чем, это я во всем виноват! – поспешно вставил Лукашин, стараясь при этом незаметно прикрыть пледом босые ноги.
Ипполит, прокурорски сощурив глаза, посмотрел на Надю:
– Мне бы хотелось узнать маленькую деталь... так, из любопытства, – кто это?
– Я его не знаю! – пожала плечами Надя.
– Я посторонний, я здесь нечаянно... – добавил Лукашин.
– Это совсем незнакомый мужчина... – сказала Надя.
– Да, я мужчина, – покорно согласился Лукашин.
– Как он сюда попал? – прошипел Ипполит.
– Понимаешь, это невероятное совпадение... – начала объяснять Надя.
– Невероятное... – как эхо вторил Лукашин.
– Он тоже живет: Третья улица Строителей, двадцать пять, квартира двенадцать...
– Двенадцать, – вздохнул Лукашин.
– Но только в Москве, – продолжала Надя.
– В Москве я живу... – Эхо проявило крохотную самостоятельность.
Ипполит негодующим жестом указал на брюки Лукашина, валяющиеся на полу:
– А это что?
Надя в который раз запустила брюками в их владельца.
– Это мои штаны, – с гордостью произнес Лукашин и поморщился: – Осторожнее, помнете!
Пока Лукашин тщетно пытался под пледом натянуть на себя брюки, Надя старалась вдолбить Ипполиту, как было дело.
– Он с приятелями пошел в баню...
– В баню мы пошли, – подтвердил унылый голос.
– Там они выпили, и его по ошибке запихнули в самолет!
– В самолет, – отозвался Лукашин. Он все еще пытался под пледом всунуть ноги в штаны. Однако это оказалось для него непосильным делом.
– Где? В бане? – повысил голос Ипполит. – Ну, с меня достаточно.
– Нет! В бане нет самолетов! – Ради такого важного сообщения Лукашин даже высунул голову.
– Вас не спрашивают! Заткнитесь!
– Да, мы там мылись! Скажите ему! – обратился Лукашин за подтверждением к Наде. – С Павликом мылись!..
– Да замолчите вы! – в отчаянии крикнула Надя, понимая, что пьянчужка только ухудшает и без того ужасное положение. – Они из бани поехали на аэродром.
– Провожать Павлика, – кротко пояснил Лукашин.
– Ах, здесь еще Павлик?! – Ипполит заметался по комнате в поисках второго соперника.
– Его нет, я вместо него! – Лукашин честно старался помочь, но от его чрезмерной помощи правда начинала казаться неуклюжим враньем.
– Значит, должен был прийти Павлик? – Ипполит все понимал по-своему.
– Подержите плед, я оденусь! – Лукашину надоело мучиться, он отдал плед Наде и Ипполиту и наконец натянул проклятые брюки.
– Дорогой мой! – теперь уже занервничала Надя. – Никто не должен был прийти. Этот вот попал в самолет по ошибке...
– Что, его в багаж сдавали? – серьезно спросил Ипполит.
– Может быть. Я не помню, – искренне признался Лукашин.
А Надя, желая польстить Ипполиту, показала на Евгения:
– Ты посмотри на него, какой он несимпатичный!
Ипполит немедленно согласился:
– Он просто отвратителен!
– Это спорный вопрос! – не согласился Лукашин. – Зачем вы так? Что я вам сделал плохого?
– Все-таки, как он оказался в твоей постели? – допрашивал Ипполит.
– Я не нарочно! Извините, хозяйка, не знаю, как вас зовут?.. – спросил Лукашин, с ботинком в руке двинувшись к Наде, но Надя его грубо оттолкнула.
– Прекрасно, он у тебя в постели, – перебил Лукашина Ипполит, – но он не знает, как тебя зовут! Нет, я пошел!
– Значит, если бы он знал, как меня зовут, ты бы остался? – разозлилась Надя. – Ипполит, дорогой, я тоже не знаю, как его зовут. Я его вижу первый раз в жизни!
– Вот теперь я тебе верю. Прекрасные современные нравы!
Во время перепалки Ипполит ринулся к вешалке, но Надя силой вернула жениха обратно. По пути они совершенно нечаянно опрокинули на пол Лукашина, который с большим трудом пытался принять вертикальное положение.
– Что же вы меня все время роняете? – взмолился Лукашин. – Дайте я встану и уйду навсегда...
– Ипполит, – говорила Надя, не обращая на Лукашина внимания, – давай не будем портить друг другу новогодний вечер. И не заставляй меня все время оправдываться, я ведь ни в чем не провинилась. Какой-то забулдыга попал ко мне в квартиру...
– Я не забулдыга, я – доктор, – запротестовал Лукашин.
– Ну, предположим, он случайно оказался в Ленинграде. – Ипполит, мужчина логического склада, стремился докопаться до истины. – Предположим, он живет по такому же адресу, но зачем ты его впустила?
– Она меня не впускала, – разъяснил Лукашин, – ключ подошел!
Он предъявил ключ.
– Вы можете проверить.
Ипполит повернулся к Наде:
– Значит, ты дала ему ключ?
– Не давала она ключ! – в который раз вмешался в разговор Лукашин. – Какой вы тупой!
– Но почему ты мне не веришь? – вспылила Надя. – Этот тип противен мне так же, как тебе!
– Себе я тоже противен! – Лукашин взял портфель с веником, в коридоре схватил в охапку дубленку и оказался на лестнице. Только в лифте он надел пальто и напялил на голову шапку. Выскочив на улицу, Лукашин поглядел на здание, которое он только что покинул и в котором случилось с ним столь невероятное происшествие.
– Дом точно такой же... – грустно пробурчал бедолага.
А в комнате Надя зажигала новогоднюю елку. Ипполит, как бука, сидел насупившись и нервно вертел в руках вилку. Надя подошла к Ипполиту и обняла:
– Ну, перестань дуться... И не смей меня ревновать... Если я кого-нибудь полюблю, ты узнаешь об этом первый...
– Я не сержусь... Но ты должна меня понять... Я прихожу... – сказал Ипполит, невольно оттаивая.
– Я понимаю... Я на твоем месте закатила бы такое!.. – выпалила Надя, и оба засмеялись.
– То, что он появился у тебя в доме, – заявил Ипполит, – соответствует твоему характеру!
– Но почему? – Надя надула губы.
– Ты безалаберная... молчи... ты непутевая... у меня в доме или в моей лаборатории он бы не смог появиться... странно, что вообще ты его заметила. Ну мало ли что там валяется?
– Ты угадал, – улыбнулась Надя, – я его заметила не сразу.
Она развернула подарок, принесенный Ипполитом:
– Ой, это же настоящие французские духи, они же такие дорогие! Но я тебе тоже приготовила... – Надя достала бритву. – Вот, самой последней марки... с этими, как их, плавающими, что ли, ножами!
– Зачем ты сделала такой дорогой подарок? – Ипполит был явно польщен.
– Беру пример с тебя! – Надя всплеснула руками. – Ой, я же не надела праздничное платье... – Она схватила платье, выбежала в другую комнату, вернулась, взяла флакон с духами и опять убежала...
А на улице Евгений Лукашин на всякий случай спросил у прохожего, который спешил встречать Новый год:
– Извините... Это действительно Ленинград, город на Неве?
Прохожий с укором поглядел на Лукашина:
– Пить надо меньше!
– Надо меньше пить! – согласился Лукашин. – Пить меньше надо.
...Надя в нарядном платье вплыла в комнату, Ипполит влюбленно оглядел ее:
– Просто принцесса из сказки!
– Я рада, что тебе нравится! – счастливо улыбнулась Надя.
Ипполит и Надя не без торжественности уселись за праздничный стол.
– А сейчас давай проводим старый год! Ведь в этом году я встретил тебя... – разливая вино, сказал Ипполит.
– А я тебя... – Надя и Ипполит подняли бокалы и чокнулись.
– Так хочется побриться... Но ничего, к утру я обрасту...
– Люблю встречать Новый год! – сказала Надя.
Ипполит встал и снял со стены гитару.
– Надя, мне так нравится, как ты поешь...
– Просто ты ко мне необъективно относишься. – Надя взяла гитару и стала перебирать струны.
– Это верно. – И Ипполит устроился поудобнее в кресле.
Надя начала напевать. Пела она просто и сердечно.
По улице моей который год
звучат шаги – мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.
Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву и поднести к лицу
и ощутить сиротство, как блаженство.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и – мудрая – я позабуду тех,
Кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда – из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.
– Чьи это слова?
– Ахмадулиной, – ответила Надя, встала и повесила гитару на место.
– А-а, – промычал Ипполит, делая вид, что фамилия ему знакома.
– Тебе салат положить? – спросила Надя, возвращаясь к столу. – Или ростбиф?
– Салат, – страстно дыша, сказал Ипполит. – И ростбиф!
Однако есть он не стал, а поправил галстук, откашлялся и заговорил весьма высокопарно:
– Надежда, выслушай меня! Сегодня, в последний час старого года, я намерен поставить вопрос ребром. Мне кажется, что нам пора покончить с нашим холостым положением. Как ты смотришь на то, если мы поженимся?
Надя ласково улыбнулась:
– Я смотрю на это с удовольствием. Но при условии, что ты не будешь так ревнив.
– Я уже не молод, но я чувствую, что...
И тут раздался звонок в дверь.
Ипполит изменился в лице:
– Это еще кто?
– Понятия не имею! – искренне ответила Надя, собираясь пойти открыть, но Ипполит оттеснил ее:
– Нет уж, извини!
И он отпер дверь сам.
У двери стоял Лукашин со своим дурацким портфелем.
– Извините, что беспокою... Я постеснялся открыть своим ключом...
– Что вам опять нужно? – нервно спросил Ипполит.
– Кроме вас, у меня в этом городе никого, – честно признался Лукашин. – И денег тоже нету... А задаром билет не дадут... Вы мне не одолжите, ну, рублей пятнадцать... Я завтра же телеграфом вышлю...
Надя уничтожающе взглянула на Лукашина:
– Чтобы вы оставили нас в покое, придется вам заплатить! – И ушла в комнату за деньгами.
– Пожалуйста, заплатите мне, если можно... – сказал он ей вдогонку.
Пользуясь отсутствием Нади, Ипполит наклонился к Лукашину и доверительно попросил:
– Теперь, когда мы одни... как мужчина мужчине... что вы здесь делали?
Для большей убедительности Лукашин начал с самого начала:
– Понимаете, у нас традиция... Тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню... А Павел должен был лететь в Ленинград... А я должен был сегодня жениться...
– На ком? – быстро спросил Ипполит.
– Это не имеет отношения к делу... Мы выпили за мою женитьбу, за мою невесту, за меня...
– Вы пьяница? – догадался Ипполит.
– Наоборот. Именно поэтому я опьянел, у меня не оказалось необходимой подготовки. После – правда, я это плохо помню – на аэродроме мы пили что-то еще... И, очевидно, меня вместо Павлика запихнули в самолет. – И Лукашин, чтобы подчеркнуть правдивость своего рассказа, глупо улыбнулся. – Все это очень просто.
– И главное – достоверно... Что же вы делали в самолете? – допытывался Ипполит.
– Я думаю, спал... летел спя...
– Ну хорошо. Вы не помните, как попали в самолет, но как вы из него вышли, вы должны помнить? – Дотошный ревнивец хотел поверить Лукашину, но не мог.
– Должен, но не помню. Но зато я помню, что приехал сюда на такси. Я сказал водителю свой адрес, и меня вот привезли...
Ипполит уже терял терпение:
– Допустим, адрес совпал, допустим, ключ подошел, хотя это маловероятно, но неужели вы не заметили, что мебель другая?
– Такая же! – сказал Лукашин, смотря на Ипполита невинными светлыми глазами.
– Что? – повысил голос Ипполит.
– Мебель точно такая же.
– А вы не обратили внимания; что в квартире беспорядок? Потому что люди только что переехали...
Лукашин вежливо перебил взбешенного Ипполита:
– Но мы тоже только что переехали... с мамой... три дня назад.
– Не делайте из меня идиота! – завопил Ипполит, рванул с вешалки пальто и выскочил на лестницу.
Тотчас вернулась Надя:
– Вот деньги... а где Ипполит?
Лукашин смотрел в сторону:
– Ушел!
– Что вы ему такое сказали?
– Правду!
– Какую правду? – подозрительно спросила Надя.
– Я начал с самого начала... – Лукашин по-прежнему не смотрел на Надю... – Я ему сказал, что у нас есть традиция, тридцать первого декабря мы с друзьями ходим в баню... – Первый раз взглянув на Надю, Лукашин увидел, что она вот-вот расплачется, и ринулся к выходу: – Сейчас я его верну!
Он кубарем скатился по лестнице, вылетел на улицу и вдалеке увидел Ипполита.
– Послушайте! – изо всех сил заорал Лукашин. – Ипполит... Простите, не знаю вашего отчества!..
Ипполит побежал к «Жигулям», быстро открыл дверь и забрался внутрь.
Лукашин подбежал к автомобилю и хотел открыть дверцу, но Ипполит резко рванул с места. Лукашин попробовал было догнать машину, но проиграл соревнование...
Пока Лукашин тщетно гнался за «Жигулями», его невеста Галя впорхнула в подъезд лукашинского дома, который, как известно, находился в Москве. Из-под белой пушистой шубки виднелось вечернее лиловое платье.
Галя остановилась возле квартиры № 12, хитро улыбнулась, достала из сумочки заветный ключ и по возможности неслышно отворила им дверь. В прихожей Галя, все так же стараясь не привлечь внимания жениха, сняла пышную шубку и тихонько повесила ее на вешалку. Прежде чем войти в комнату, не удержалась и погляделась в зеркало. Она осталась довольна собой, и не без основания. На нее, слегка улыбаясь, смотрела эффектная, элегантная, броская современная женщина.
Затем Галя крадучись пробралась в большую комнату, где заботливыми руками предусмотрительной мамы был накрыт праздничный стол ровно на две персоны. Галя повернулась на каблуках, надеясь неожиданным появлением преподнести сюрприз жениху, но... жениха почему-то не было видно. Галя на рысях обыскала квартиру, заглянула на кухню, в ванную и еще кое-куда, вернулась в большую комнату и растерянно позвала:
– Женя!
Но жених Женя не отвечал. А часы бесстрастно, как и полагается часам, показывали без четверти двенадцать...
…В это время в Ленинграде запыхавшийся Лукашин вернулся в Надину квартиру и огорченно доложил:
– Уехал! Он ездит быстрее, чем я бегаю!
Надя протянула Лукашину деньги и сказала сквозь слезы:
– Возьмите ваши пятнадцать рублей!
Лукашин спрятал деньги в карман:
– Я завтра же вышлю. Вы не беспокойтесь.
Надя в бессилии прислонилась к стене:
– Я вас ненавижу! Вы мне сломали жизнь!
– Он вернется! – пытался утешить ее Лукашин. – Вспыльчивые и ревнивые – они быстро отходят. Если бы вы знали, как я вас понимаю и как вам сочувствую... У меня ситуация еще хуже. Дома, в Москве, в моей пустой квартире ждет женщина, которую я люблю, а я в Ленинграде.
– И она не знает, где вы? – машинально спросила Надя.
– Конечно, нет. Она, наверное, с ума сходит!
– Так позвоните ей! – посоветовала Надя.
– У меня нет талончика... – сокрушенно сказал Лукашин.
Надя только вздохнула:
– Звоните в кредит! Звоните по автомату!
– Вы душевный человек! – обрадовался Лукашин. – Можно, я сниму пальто, а то здесь жарко? – И он начал снимать дубленку, не дожидаясь позволения.
– Делайте что хотите... – Не зная, чем себя занять, Надя села у телевизора.
– Извините, а какой номер набрать? – спросил Лукашин заискивающе, после нескольких тщетных попыток прорваться через восьмерку. – А то автомат занят...
– 10–00–20...
– Спасибо большое. – Лукашин набрал номер. – С наступающим вас, девушка. Примите, пожалуйста, заказ на Москву, 245–34–19. Кто подойдет... Номер в Ленинграде? – Он поглядел на Надю.
– 14–50–30, – подсказала Надя.
Лукашин повторил номер и растерянно повесил трубку.
– Она сказала, что дадут в течение часа!
– О Господи! – вырвалось у Нади.
Тогда Лукашин шагнул к выходу:
– Я на лестнице посижу, вы меня позовете... Могу вообще уйти, а вы объясните все Гале...
– Нет уж, дудки. Объясняйтесь сами! – Надя не находила себе места.
Лукашин взглянул на часы и скорбно произнес:
– Между прочим, до Нового года осталось две минуты!
Надя безнадежно махнула рукой:
– Откройте шампанское!
Лукашин бросился к столу, схватил бутылку, вроде бы осторожно снял проволоку, которая опутывала бутылку, но пробка тотчас с треском вырвалась на свободу, и шампанское пенной волной залило скатерть.
– И тут не везет. Что же такое сегодня! Простите... – Лукашин наполнил бокал и с виноватым видом передал Наде. – А как вас зовут? Лично меня Женей.
– А меня Надей!
С телевизионного экрана послышался бой часов. Надя и Лукашин подняли бокалы.
– С Новым годом, Надя!
– С Новым годом! – невесело откликнулась хозяйка дома.
Под новогодние удары курантов метались по Ленинграду желтые «Жигули». Они мчались вперед, потом резко поворачивали обратно.
За рулем сидел Ипполит, обезумевший от ревности.
Пробил последний, двенадцатый удар.
Надя только пригубила:
– Хорошо начинается Новый год, ничего не скажешь!
Лукашин оптимистически поддержал разговор:
– Есть такая традиция: как встретишь Новый год, так его и проведешь...
Тема беседы быстро иссякла, Лукашин и Надя не знали, о чем говорить.
– А вы какой доктор? – спросила Надя.
– Хороший! – скромно ответил Лукашин.
– А если точнее?
– Хирург. А вы?
– Учительница. Русский язык и литература...
– Надо позвонить в аэропорт и узнать, когда первый самолет на Москву... – сказал Лукашин.
Надя протянула ему телефонную книгу.
Лукашин набрал номер:
– Аэропорт? С Новым годом, девушка... Когда на Москву первый самолет? Спасибо. – Он повесил трубку. – В семь пятнадцать. Но вы, Надя, не бойтесь, вот поговорю с Галей и сразу уйду.
Надя грустно усмехнулась:
– Мне кажется, что вы никогда отсюда не уйдете!
– Не надо убиваться, – посоветовал Лукашин, – все образуется.
И сразу раздался телефонный звонок.
Лукашин обрадовался:
– Ну вот и Москва! Алло, Москва? Алло...
В будке телефона-автомата Ипполит побагровел, кинул трубку на рычаг и вышел на улицу, саданув дверцей.
В квартире Нади Лукашин огорченно сказал:
– Кажется, это был Ипполит...
– Зачем вы подходили к телефону? Кто вас просил? – Надя была в отчаянии.
– Но я ведь не знал, что это он. Я думал, это Москва, – виновато оправдывался Лукашин. – Простите, ради Бога.
Снова раздался телефонный звонок.
Надя закричала:
– Не трогайте! Я сама!
Она подбежала к телефону:
– Алло... Москву?.. Да, заказывали...
В Москве, в лукашинской квартире, растерянная девушка держала в руках трубку:
– Ленинград вызывает?
– Галя, это я! – виновато признался Лукашин.
– А, вот ты где! – гневно сказала Галя. – Спасибо, что хоть позвонил...
Лукашин не знал, с чего начать:
– С Новым годом, Галечка!
– Ты позвонил, чтобы поздравить меня, я тронута!
– Понимаешь, произошла нелепая история... – начал было Лукашин, но Галя перебила его:
– А я-то волнуюсь, все больницы обзвонила, все морги... А ты... просто удрал от меня!
– Я тебя очень люблю! – возразил несчастный жених.
Галя не обратила внимания на его слова.
– Теперь я понимаю, почему ты заранее рассказал мне про Ленинград...
– Это совсем другой случай! Я тебе все объясню... Мы пошли в баню... с друзьями... Это такая традиция – мы моемся...
– Разговаривать мне с тобой не о чем! – сухо оборвала Галя.
– Ну, пожалуйста... Подожди меня... Ты можешь проверить. Мой телефон в Ленинграде 14–50–30. Я прилечу первым же самолетом...
– Можешь не торопиться! Ключ от твоей квартиры я оставлю на столе.
– Не надо... Ключ на столе... Не бросай трубку...
Но Галя не вняла призыву и резко оборвала разговор.
– Алло... Алло... – Лукашин тоже положил трубку и горько усмехнулся: – Кажется, у меня нет невесты.
– Ничего, найдете другую! – равнодушно сказала Надя.
Снова раздался телефонный звонок.
Лукашин с надеждой бросился к аппарату:
– Галя? А... Хорошо... Три минуты... – Внезапно Лукашин обрушился на Надю: – Другую... Не давайте дурацких советов! Что вы в этом понимаете? Я ни разу не был женат. Я всю жизнь искал и наконец нашел!
– Что вы на меня кричите? – озлилась Надя.
– А вы не вмешивайтесь в чужие дела! – Лукашин был вне себя. – Найдете другую...
– Вы забыли, что находитесь у меня в квартире! – Надю потрясла неблагодарность пришельца.
– Пропади она пропадом, эта квартира, вместе с вами и вашим Отелло! – Лукашин пылал гневом.
– Вы хам! – в ярости выкрикнула Надя. – Вы просто хам!
– А вы... – Лукашин не находил слов. – Вы...
Надя уселась и спокойно вытянула ноги.
– Пошел вон!
Лукашин тоже сел:
– Никуда я отсюда не уйду! Мой самолет только в семь утра!
– Тогда уйду я! – Надя вскочила с места.
– Скатертью дорога! – Лукашин пересел к столу и принялся накладывать себе еду.
– Ну, знаете! – Надя была возмущена. – Этот номер у вас не пройдет!
Она вернулась к столу и, вырвав у Лукашина тарелку, поставила ее себе.
Лукашин взял другую, чистую тарелку, но Надя выхватила ее и швырнула об пол. Мелкие осколки рассыпались по всей комнате.
– Вы просто мегера! – крикнул Лукашин. Надя пригрозила:
– Еще одно слово, и следующая тарелка полетит вам в голову.
На всякий случай Лукашин ничего не возразил. Надя принялась за еду. Она ела демонстративно, со смаком, и приговаривала:
– А ваша Галя уже ушла! И правильно поступила. Ей повезло. Теперь она свяжет судьбу с настоящим человеком. Что ж вы не возражаете? Нечем крыть?
– Боюсь следующей тарелки! – признался Лукашин, глядя на кушанья голодными глазами.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |