Прости, за все меня. Прости за эту слабость, за то что никогда не говорил что ты была мне как родная…даже ближе. Прости за то, что сейчас ты наблюдаешь за мной.
Прости….
Но знаешь мам… а я ведь всегда сдерживаю обещание данное тебе. Я никогда и никому не показывал свою слабость. И сейчас, свидетелями являются только эта крыша, огни города и небо. Я клялся тебе, когда был еще маленьким ребенком, но столько пролетевших лет ничего не изменили.
Черт, да сколько же слезы могут литься? Сколько еще боли мне будет причинять каждый день? Сколько?! Одиночество медленно, но верно убивает меня. Я не выдержу, не смогу бороться со всем в одиночку. А одиноким я был всегда. Всегда, каждый год, каждый день, каждый час своей пустой жизни, каждую минуту, которые причиняли и причиняют мне боль.
Одиночество, словно тяжесть ночного неба давит на плечи и вот я снова смотрю вниз. Слезы не приносят облегчения. А единственный человек, который может просто понять, поддержать и не задавать лишних вопросов… Этот человек не может быть рядом! И небо снова играет со мной! Снова бьет по мне все больше и больше!
- Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!!!!!! Помоги мне!!!!!! – крик раненого зверя, которого загнали в угол. – Аааааааааааа!!! – И снова слезы. И я уже не замечаю разбитую в кровь руку. Не замечаю ничего и только продолжаю впечатывать кулак в крышу, а перед глазами его лицо. Его улыбка, без которой уже невозможно заснуть. Невозможно жить.
Резко выпрямляюсь и пытаюсь отдышаться. Слез уже не осталось, а руки начинают ныть.
Сейчас бы закрыть глаза. Встать на край. Забыть обо всем и прыгнуть. Прыгнуть в неизвестность и раствориться в собственных муках... Ведь дорога в ад мне заказана. Прости мам, я уже никогда тебя не увижу.…
***Мюнхен***
- Слуш, ты случаем никакого турка не знаешь? – услышал я, едва в гостиную
- Какого еще турка? – насторожился я и замер. Я не слепой и естественно заметил, что Анис, отлично говоря на немецком, далеко не немец. Но турок он, араб или еще кто, я не знал.
Может, он вообще индус?
- Ну. Нет так нет.
Недоумевая, с чего Ник этим заинтересовался, я лег спать. Вот он недоразвитый, я теперь не смогу заснуть.
- Просто сегодня в клубе…
«Ну, Слава Богу, - я облегченно вздохнул. – Самому выведывать не придется. Спасибо, Ник, что ты болтун».
- … я не особо прислушивался. Там в общем компания отдыхала… - тишина на пару секунд. – Точно турок он. У него еще глаза такие… хитрые что ли. Так… о чем я. А! Через каждое слово, пока я рядом находился, он говорил «Билл»!
- Я не единственный Билл в Мюнхене, - почему-то рассердился я.
- Да я просто сказал. Еще брюнетом называл.
«Черт тебя подери»
Ник замолк, через пару минут я решил, что он заснул, как вдруг:
- Ты гей?
Я вытаращил глаза в темноте.
- С чего вдруг?
- Хоть с одной девушкой спал? – сразу второй вопрос.
- И не с одной! – быстро среагировал я.
- Да я ниче против не имею. Просто спросил.
Напрягшись, я думал, что еще такого сказать, чтобы подозрения отпали.
- А ты?
- У меня Марлин.
- Ну и что. Может ты скрываешь это. А на самом деле парням даешь.
- Пошел ты, придурок блин. Отстань.
Ну вот. Теперь я виноват.
На следующий день мы поменялись местами: Ник спал, а я с трудом мог долго усидеть на одном месте. Только собирался не в клуб, а в университет. Мне позвонили сразу, как только я пришел домой, сказали подойти к семи вечера, толком не объяснив, что там будет за мероприятие, но слыша разговоры в группе, знал, что замутили что-то вроде концерта студенты. И именно поэтому идти не хотелось совсем. Эни пойти со мной не могла, сославшись на плохое самочувствие. И понемногу свыкся с мыслью, что что-то может пойти не так. Главное, чтобы никто не мешал работать (теперь это называется так, а не хобби), не цеплялся со своими дурацкими вопросами, как обычно происходит на занятиях, и что еще хуже – тупыми шуточками в адрес моей внешности. Пора бы всем свыкнуться, что я похож на девку. Вот возьму и постригусь. И в монахи уйду.
В итоге все прошло достаточно спокойно, меня даже позвали в клуб. Но помня, что завтра утром уже нужно предоставить готовые отредактированные снимки, я предпочел пойти домой и закончить все дела.
Ник также спал, и я, почти беззвучно перетащив ноутбук на кухню, провозился до самого рассвета. Легко уснул, легко проснулся, одинаково спокойно и без препирательств с Ником ушли на учебу.
Уже на второй паре получил от него сообщение: «Радостная новость – этот мудак зовет обратно. Съезжаю сегодня». Ник, наверно, думает, что я буду прыгать до потолка от счастья, когда он съедет. Да и не в том дело, что я к нему уже привык. Просто снова будет скучно, а так… пусть и с колкостями, но уж лучше, чем в тишине. И почти следом второе: «Ты странный, Билл. Только без обид. Наверно, я тебя никогда не пойму. Ты вроде улыбаешься, а сам где-то далеко и думаешь совсем о другом. И знаешь, от тебя ждешь… как правильнее выразиться не знаю. Подвоха что ли. Я могу и ошибаться, конечно. Прости еще раз, если что не так было».
Потом все стало снова, как и раньше. Прогулки с Эни, редкие вечера за работой, частые прогулки с лучшей подругой – фотокамерой, привычное затишье в личной жизни и пустота.
Постепенно как-то забылось все, что случилось со мной: знакомство с Анисом и неудачная попытка получить от него хоть капельку искренней любви и заботы, переписка с Томом, которая раньше давала силы жить и взбадривала получше любимого кофе. Какие-то смутные мечты о совместном с ним будущем все реже посещали мою голову, теперь не так часто я проверял почту. Не участвовал больше ни в каких конкурсах – интерес был потерян, а ноутбук все равно ломился от мегабайтов теперь уже ненужных снимков.
***Берлин***
Прошло уже слишком много времени с тех пор, как он стоял на той самой крыше, после нелепой драки с Аннет. Или слишком мало – Томас никак не мог определиться – время шло то слишком медленно, то летело с бешеной скоростью.
Это было самым удачным решением – отправиться именно туда. Можно было плюнуть на все, поехать в клуб, оттянуться по полной программе, развеяться, но… Но Том слишком хорошо знал себя – человека, который обязательно наделает глупостей, а потом будет хвататься за голову в приступе вселенского угнетения. Которое в народе именуется как «похмелье».
Он долго стоял на той самой высотке. За прошедшие года доступ к крыше так и не закрыли. Всматриваясь в ночные огни Берлина, он курил и неторопливо думал обо всем, что произошло в его жизни за последнее время. И именно так он понял, что всё правильно. Пусть это было больно, страшно, непривычно, но чертовски правильно.
Жизнь нужно начинать сначала.
Дом… Дом принадлежал и Тому, и Аннет в равной степени. Но он не был нужен ему - Томас никогда не был корыстным человеком. К тому же, у него была возможность купить новую квартиру и жить там в тишине, покое и одиночестве. Это займет время, но он никуда не торопиться.
Отписать свою часть имущества на Аннет тоже требовало времени. Но благодаря некоторым связям, можно было сделать все в минимальные сроки.
Когда-то парень слишком боялся жить один. Одиночество его пугало. Когда-то, но не сейчас.
Всё нужно было начать сначала. Его посещала мысль о другом городе. Возможно даже о переезде в Мюнхен. Но Том резко отбросил её. Мысли о Билли мучили. Это было не нормально, а ненормальность из своей жизни Томас решил вычеркнуть раз и навсегда. Было много новых идей и планов, но первоначальной задачей был переезд и документальная волокита.
После той ночи время побежало с невероятной скоростью. Разговоры с Анн, работа, упаковка вещей, снова работа и многое-многое другое. Куча вопросов и дел навалилась на молодые плечи.
Аннет категорически отказывалась от дома, также как и сам Томас, и в этом была некая ирония. Но Том был вовсе не Том, если бы не смог уговорить бывшую супругу (с его-то характером!). Их отношения погибли, но он был крайне признателен и благодарен Аннет за все что она сделала для него. И пусть это не всегда было хорошо, но не Тому судить.
Пока решалась документальная проблема, Алекс – как истинный друг – помог с жильем. Томас переехал на квартиру, которую сдавала мать Ала. Жизнь начиналась заново, но собственную квартиру Том не спешил выбирать. К этому он относился с трепетом – дом это то место, где человек должен отдыхать и телом и душой. Поэтому можно было подождать отпуска и с головой окунуться в проблему выбора.
Неким странным образом Томас подружился с Софи. Как это произошло, не мог бы объяснить никто. Просто с её стороны вдруг пропали заинтересованные взгляды и нервное поведение. Возможно девушка осознала что ей ничего не светит – Том не брался утверждать. К тому же – в чужую голову не залезешь. А жаль, кстати.
На смену влюбленности Софи пришли поддержка, понимание и некие дружеские моменты. Это и дало толчок к завязыванию вполне дружеских отношений. А по здравому мнению Томаса – лучше быть в дружеском русле, чем пытаться раз за разом убежать от неё.
Помимо всей этой суматохи, Томас смог решить свою давнюю проблему - ненависть. Давняя боль по поводу предательства Доминика закончилась. Начинаю с чистого листа нельзя держать в себе застаревшие чувства.
Случайно встретившись с Домиником на улице, так уж вышло, что они разговорились. Неловко, ломано, чувствуя себя не в своей тарелке, но они смогли поговорить. И пусть это был всего лишь разговор из вежливости на тему учебных лет, но Томас не смог заснуть в этот день.
Он вспоминал как начались их дружеские отношение. Доминика был один, абсолютно. Не уживающаяся в компаниях личность. А Том подобрал его как безродного щенка. Подобрал, обогрел, окружил заботой и вниманием, и сам не заметил как влюбился. Томас очень долго мучился, изводил себя и не замечал, что Доми пользуется им как только хочет, получая высокое положение за его счет.
Через некоторое время Том, на свой страх и риск, признался в своих чувствах. Он был готов к отказу, ведь он просто хотел, чтобы объект его чувств знал о его отношении. Но Доминик не перестал с ним общаться и даже выразил крайнее желание, чтобы они встречались. Дальше поцелуев никогда не заходило – Томас уважал чужие чувства и был крайне осторожен. Ему казалось, что все идет отлично… да что уж там – просто замечательно.
А потом все рухнуло. А рухнуло оно из-за горькой правды, которую Томас совершенно случайно услышал. Игра в любовь – это мерзко. Особенно когда один из игроков не в курсе столь занимательного развлечение. Доминик был молод и ему захотелось новых ощущений. Вот парень и играл в высокие чувства к Нойману.
Том не страдал, нет. Он озлобился. Доминику как крышу снесло – он орал на всю Акакдею такие гадости в адрес бывшего друга, что у половины студентов уши сворачивались в трубочку. Нойман чуть не убил его, и если бы Тома не оттащили, то голова парня повстречалась бы не только со стеной, но и с огромным зеркалом.
Томаса уважали и любили (было за что), поэтому отношение к нему не изменилось. Да и Доми никто не трогал (хотя желающие набить ему морду были) – запрет Ноймана действовал однозначно.
В течении все учебного времени, Том старательно и с долей садизма превращал жизнь Доминика в стенах Академии в подобие Ада. Действовал просто и легко, по принципу – «Слезами умоешься от осознания своей ничтожности».
А в один прекрасный день, когда Томас добился желаемого эффекта – Доминик и так шарахался от него как припадочный – ему просто стало все равно. И именно этим он довел парня до истерики. Ничто так не бьет по человеку, как безразличие.
Поймав Доми вечером в одном из коридоров, Нойман с садистким удовольствием наблюдал, как по лицу его былой влюбленности катились беззвучные слезы.
«- Знаешь Доми… не надо было играть со мной. Я не люблю игр, особенно игр на моих чувствах. Мне на столько противна твоя ничтожность, что весь твой вид вызывает отвращение. Ты можешь расслабиться. Я сделаю вид, что никогда тебя не знал. И не плач. То, что от тебя отвернулись все – это только твоя заслуга. Можешь собой гордиться… И поверь, боль которую я испытал от того как ты поступил со мной, никогда не сравниться с тем, как больно сейчас тебе...»
Проворочавшись пол ночи, Томас через десятые руки достал адрес электронной почты Доминика и написал ему. Немного, но достаточно, чтобы извиниться перед ним за то, что не остановился в своей тирании раньше.
Ответ пришел незамедлительно. Дом просил прощения, клялся что не хотел что бы все вышло именно так. И никого из них не волновало, что прошло уже больше двух лет с тех времен. Они переписывались всю ночь – вспоминали общие темы, писали об общих воспоминаниях, о прошлом…
И том верил, что его ненависть наконец прошла. Он не смог простить Доми. До конца он никогда его не прости. Но в эту ночь он наконец расстался с небольшой частичкой прошлого, которое истязало его душу.
И все шло своим чередом, хоть боль все еще была в сердце. Все шло своим чередом…
До звонка отца.
***Берлин***
POV Tom
А-ФИ-ГЕТЬ! Просто А-ФИ-ГЕТЬ. Я конечно человек мало-мальски культурный и обычно стараюсь выражать свои чувства, мысли и эмоции довольно-таки корректно. Но все что я сейчас могу подумать, это именно короткое слово «АФИГЕТЬ».
Но что-то я сразу же перешел не к тому к чему надо. Душевно извиняюсь.
Начнем по прядку. И думаю, что первым вопросом будет – «А с его же это у Вас, Гер Нойман такое многообразие мысли?» А все очень просто – отвечу я вам. Все на столько просто, что меня тянет побиться головой об стену. А еще лучше пойти и лечь в «дурку». В конце концов, может же быть у меня желание пообщаться с НОРМАЛЬНЫМИ людьми? Определенно может. После этого чертова разговора я готов общаться с кем угодно.
Вы спросите – «После какого такого разговора?» С удовольствием отвечу. Хотя при мысли, что это было несколько минут назад, меня снова одолевают мысли о стенке. Странно, не на ходите?
Мое субботнее утро началось довольно-таки прозаично. Будильник, душ, кофе, сигарета…Квартира, которую я снимаю мне вполне нравиться. В ней уютно, мило и вид из окон вполне себе ничего. Скажем так – моё временное обиталище меня полностью устраивает. Но, конечно же, оно не может сравнить с собственным жильем. А этим вопросом я непременно займусь в ближайшем будущем.
Включив радио на любимой волне, я готовил себе завтрак. Ненавязчивый мотивчик заставлял проникнуться ритмом и тихонько его настукивать попадавшимися, в процессе готовки, предметами.
Развалившись на диване вместе с завтраком и ноутбуком, я пришел к смелому выводу, что «Жизнь – удалась». Как бы пафасно это не звучало, но в те минуты я думал именно так. Пребывая в наилучшем настроении, я был полностью уверен, что день будет прекрасным.
О-о, как же сильно я ошибался!
Не спорю – первая полови дня прошла просто великолепно. Я в полной мере предавался смертным грехам. Не подумайте обо мне ничего страшного. Просто я лежал, ел и ковырялся в Сети.
Забив свой ник и пароль, я переписывался с некоторыми людьми, которые еще что-то значат для меня. В том числе, среди них, была и Аннет.
Слава Богу, мы утрясли всю эту документальную чепуху и, со спокойной совестью, разошлись в противоположных направлениях. Но это не значит, что Ан стала мне чужим человеком. Мы пришли к общему мнению, что спокойной встречаться тет-а-тет не сможем уже никогда. Может быть, когда-нибудь, но не в ближайшие года – раны еще слишком свежи. Но… переписку по Инету еще никто не отменял. Нам тяжело, но мы поддерживаем друг друга. И знаете… я невероятно благодарен судьбе, что она свела меня с Ан.
Нам не суждено было стать хорошими супругами, зато стать хорошими друзьями у нас, вроде бы, получается. Посмотрим, что будет дальше.
Как вы могли догадаться, я, естественно, не смог не вспомнить Билла. Да-да-да, я прекрасно знаю, что это уже напоминает навязчивую идею. Но что я могу поделать? Я не могу не думать о нем. Это невероятное создание не может вылететь из моей головы, как я не пытался… Ну ладно, пытаюсь я дерьмово, признаю. А как можно забыть о нем, когда он мне сниться! И да, каюсь, я часто просматриваю его фотографии.
Я до сих пор по нему тоскую. Мне плохо без него. Так не хватает наших переписок. При одном воспоминании о них, я просто не могу не улыбнуться. Такая щемящая нежность заполняет сердце, что просто выть хочется.
Боже, сколько всего мы друг другу писали… Сколько было разговоров ни о чем, но от них хотелось жить.
Как же сильно хочется написать простую фразу «Как дела?», а на ночь «Сладких снов». Ведь я знаю, как он любит засиживаться до поздна с пачкой сигарет и чашкой кофе. Будет носом клавиатуру клевать, а все равно сидеть будет до победного.
Билл – моя глупая интернетная любовь. Он все перевернул. Поставил с ног на голову. Вывернул мою жизнь наизнанку и даже никогда не узнает об этом. Но если бы не он, то все продолжало бы идти своим чередом. Я бы не понял, на сколько все это не правильно.
Моя глупая любовь…
Да, я чокнутый зацикленный псих… Может взять, да и переступить через себя? Наплевать на все и написать ему?..
Вот именно на такой славной мысли, мои размышления прервал звонок мобильного. Собрав все силы в кулак (лень - страшная вещь), я дополз до журнального столика и, еле отрыв среди многочисленных журналов телефон, глянул на дисплей… И чуть не подавился кофе, которое за несколько секунд до этого глотнул.
Мой телефон радостно высвечивал имя абонента – «ОТЕЦ!»
Я пять минут сидел около дивана с видам мальчика-дауна и слушал уже третий звонок. Абонент не менялся. Этот…нехороший человек, за три года звонит мне первый раз. ПЕРВЫЙ! Вы себе можете представить, какой красочный набор чувств и эмоций я испытал за столь не продолжительное количество времени? Вот лично я не ожидал, что за пять минут мою голову могут посетить СТОЛЬКО мыслей.
Я чувствовал себя маленьким ребенком, которому неожиданно сказали, что это именно он разбил какую-то ценную вещь. У меня тряслись руки. У меня! У человека, который спокойно вскрывал себе вены – трясутся руки как у первоклашки! Дожили!
В тот момент я думал, что только чья-то смерть может заставить Матьюса Ноймана позвонить сыну по собственному желанию. И вот именно эта мысль заставила меня глубоко вздохнуть и ответить на звонок.
- Да, я слушаю.
- Здравствуй Том, – раздался незамедлительный ответ. – Что так долго не поднимал?
- Привет… папа. – Боже, как же меня корежит от этого слова! – Да просто в душе был, вот только что услышал. Как дела?
- Да нормально все. Ты где сейчас? – У меня глюки или это сейчас в голосе забота проскочила??? – Я звонил Аннет…
- И можно поинтересоваться зачем?
- Я пытался дозвониться тебе, но ты не отвечал.
- Я выключал телефон. Я часто так делаю… - «но ты этого, естественно, не знаешь» добавил я мысленно.
- Ну так где ты сейчас? – Бл*, нет. Это определенно глюк. А я вроде ничего запрещено не употреблял. Жесть!
- Дома.
- А где именно?
- Пап, что ты от меня хочешь? - Поставил я вопрос ребром. Я начинал злиться и меня, определенно, начинал раздражать этот убогий фарс.
- Странно, что я узнаю не от тебя, что вы разошлись…
- Пап!..
- Ну да ладно… Мы с Рашель в Берлине. Я хотел бы увидеть тебя. Когда ты сможешь?
Я что-то ни то принял на завтрак? Может отравился? Потому что так не бывает. Или я сошел с ума. Точно - я сошел с ума!
А тем временем в голове столько отборных матов на последний вопрос отца, что в пору записывать. Но… но я ведь сошел с ума, поэтому…
- Сегодня. Сегодня вечером…
Мы договорились о времени и о месте встречи.
Мой отец и моя сестра в Берлине. Я стою около окна, курю уже вторую сигарету, руки трясутся, сердце отбивает невероятные ритмы. А на подоконнике лежит мобильный, на который я пялюсь как на бомбу замедленно действия. Вечером мне предстоит «веселая» встреча родственничков. И все что я могу сейчас думать, это «А-ФИ-ГЕТЬ!».
Думаю, я ответил на ваши вопросы…
***Мюнхен***
POV Bill
Жаль, конечно, что все так вышло. Прошло уже более месяца с тех минут нашей с Томом последней переписки, и все случившееся сначала не так сильно было зациклено в голове. За исключением, конечно, той встречи с Анисом у моего универа. И сейчас, ближе к концу года, вспоминалось даже с трудом, или вернее, с большим нежеланием. Казалось, что я тогда просто посмотрел какой-то остросюжетный боевик с элементами мелодрамы. И теперь вспоминал, как зря потраченные минуты на совсем не нужное и бесполезное.
Многие моменты вспоминались с улыбкой, которая через секунду исчезала, а на глаза наворачивались слезы. Хоть я изо всех сил убеждал себя, что уже ничего не помню и не чувствую к Тому – я врал. Я лгал себе. Только понимание этого я быстро выбивал из своей головы и в скором времени уже занимал себя чем-то, что хоть и ненадолго, но хоть на сколько-нибудь заставляя думать о совершенно другом, отвлеченном от него.
Жутко бесило еще и то, что отвечая на комментарии к тем фотографиям, которые я выкладывал на конкурс уже миллион лет назад, натыкался на сообщения Тома. Стоило прокрутить страницу вверх, окунуться в те минуты, как тогда казалось, счастья, как хороший настрой сразу же пропадал. Я долго думал, но все же однажды решился и удалил все фото, не спрашивая разрешения у организаторов. Для большей уверенности закрыл доступ к своей странице всем, кроме Эни. И все равно, заходя каждый день в интернет, я ожидал увидеть от него сообщение. Глупо.
Пока я учился, не работая в своем университете, и не предполагал, что у нас столько всего происходит. Иногда мне даже казалось, что они специально придумывают всякий бред, лишь бы занять меня. Это, конечно, чепуха. Но все равно.
Когда под конец года меня позвали к декану, который объявил мне о предновогодней поездке в Берлин, до меня и не сразу дошло, куда нужно будет ехать. Лишь, когда я пришел домой и, включив телевизор, пошел на кухню ставить чайник, услышал в новостях о большом мероприятии, посвященному окончанию учебного года. Диктор торжественно объявил пять счастливчиков-универов и, когда я вошел в гостиную, услышал отчетливо: «Встреча состоится в Берлине. Далее у нас в новостях…». С отвисшей челюстью и выпученными глазами я простоял так какое-то время, переваривая в голове только что полученную информацию. Когда ступор прошел, первой моей мыслью было: «Я никуда не поеду!». Далее разразился целый монолог: «А с чего это вдруг? Его там наверняка не будет! А если будет?! Кошмааар… ну и что? Я спрячусь! Он даже не заметит меня! А если заметит? Поздороваться? И что дальше? «Прости, я тут работаю, мне некогда»? Нет, это жестоко. Оставить ему номер телефона? А после окончания мероприятия сходить куда-нибудь, попить кофе? Что за бред я несу?!»
Даже когда я уже ехал в Берлин в автобусе, полным наших студентов, которые горланили дурацкие песни, я не знал до конца, как себя повести, если вдруг он тоже будет там. И даже объяснить себе его присутствие там так и не получилось. Но эта мысль, что я его увижу, – не выходила из головы ни на секунду. И это жутко напрягало.
Первые 15 минут после начала концерта, вместо того, чтобы снимать происходящее на сцене, я сидел в первом ряду и тупо озирался по сторонам, выискивая в зале Тома. Так и не увидев никого более менее походящего на него внешне, я успокоился и, наконец, начал фотографировать. И в глубине души радовался, что там, в универе, плохо разбираются во все этих штучках профессиональных фотографов, потому что сейчас я не мог сосредоточить свое внимание. Разволновавшись, так и не смог привести нервишки в порядок.
Когда объявили последний номер – песня какой-то талантливой певицы, я сделал последний кадр с ней и убрал фотоаппарат. Жутко устав после дороги, нам ведь и не дали толком отдохнуть, погнали сразу в зал. Ладно, остальных – им выступать, а я тут вообще не был нужен. Хоть я и вздремнул, толку от этого было чуть.
Уже собрался встать с места и даже успел облегченно вздохнуть, когда услышал, как какой-то мужчина на сцене стал перечислять спонсоров сегодняшнего мероприятия. Прикрыв глаза, я подперев подбородок ладонью, и заранее стал выбирать тему для сна. Я часто так делаю, звучит глупо – согласен. Но иногда это помогает видеть именно то, что я хочу. Сидя в полудреме следующие минут 15, в течение которых спонсоры что-то рассказывали об итогах года, пожеланиях на следующий новый год, я успел проклясть всех, кто придумал этот бред. Даже решил, что уволюсь, потому что этот бред жутко достал. А когда вспомнил, что эта, впрочем, совсем не сложная работа отнимает не так много времени, передумал.
- Мог бы и костюм надеть, - услышал рядом.
- Что? – сонно машинально ответил я и принялся тереть глаза.
- Да парень вон. Такое мероприятие, а приперся будто на дискотеку.
Я увидел рядом с собой женщину лет сорока, а то и больше, не особо различаю их этот возраст. Поднял взгляд на сцену. Из-за того, что почти заснул, я не особо хорошо смог разглядеть парня на сцене. Я зевнул, прикрыв рот ладонью, и еще раз огляделся – Тома не было видно.
Вдруг в зале повисла тишина. Недолгая, но по сравнению с тем, что последний час ее тут и в помине не было – стало как-то не по себе.
- Что еще не так? – женщина продолжала ворчать.
– И кто таких выпускает на сцену…
Я, уже придя в себя, снова глянул на сцену. Уставившись на меня, там стоял Том. Я ошарашенно смотрел не него пару секунд. Потом опустил голову и глянул на женщину рядом – она косилась в мою сторону. Я быстро посмотрел на сцену – Том начал что-то говорить, а я – придумывать план побега. Сейчас было такое ощущение, что весь зал пялится на меня, что я в чем-то провинился.
Он говорил еще не очень долго, а когда уходил за сцену, не отрывал от меня глаз. Я провожал его взглядом, испуганно вцепившись в подлокотники. Сердце бешено колотилось, пульс зашкаливал.
Я не понимал, чего я хочу больше: убежать отсюда как можно дальше, ведь все было закончено уже давно, или остаться и пойти к нему – туда.
- Простите… - я повесил на плечо футляр с фотоаппаратом и ринулся за сцену, растолкав других своих, так сказать, коллег.
Казалось, за сценой были все, кому не лень. Я не ожидал увидеть столько народу, поэтому поначалу растерялся. Высматривая в толпе Тома, я продвигался куда-то, то ли вперед, то ли вправо.
- Вы не видели парня… - я решил обратиться к миловидной девушке, которая разговаривала по телефону. – Он выступал только что… такой… необычный.
- А… ты про Тома? Ты его знаешь?
- А ты? – только сказав это, понял, что за глупость сморозил. – Где он?
- Вы знакомы?
- ДА! – рявкнул я.
- Нет, прости. Я не знаю, где он.
«Тупая курица! - я отвернулся и решил проследить за ней. Она явно знает, где Том. И приведет меня к нему. Я был похож на маньяка, но меня это сейчас мало волновало. – Куда вообще этот идиот поперся?! Почему нельзя было подождать меня тут?!» – обернулся и увидел, как эта идиотка удаляется от меня. Не успел я и шага сделать за ней, как кто-то схватил меня за руку и выудил из толпы.
Мурашки побежали от прикосновения по всему телу, когда я увидел, кто это был. Мы смотрели друг на друга, попеременно отводя взгляд в сторону. Никто не решался заговорить первым. Лично я просто не знал, что можно сказать сейчас. И любое показалось бы мне таким глупым, что я всю оставшуюся жизнь ругал себя за это.
- Том! Ты здесь! – та девушка подошла к нам. – А… уже нашел.
Том кивнул, не отводя от меня взгляда.
- Ты подвезешь меня? Ты обещал.
- Софи, подожди меня пока в машине, - он отвернулся к ней, начав искать что-то в кармане.
- Хорошо, - она сверлила меня взглядом, будто я отобрал у нее что-то. Я, неожиданно сам для себя, подмигнул ей, и она сразу отвернулась.
- Хотя нет… погоди… - Том, вытащив ключи от машины, замер. – Ты такси вызови, ладно?
- Том! Ты обещал мне! – она так противно надула губки, что меня чуть не стошнило. Я и забыл, что девушки тоже любят парней. С Эни-то.
- Прости, ладно… ты едь. А доедешь – напиши. Ага?
Его заботливо-насмешливый тон «отвянь от меня, идиотка» рассмешил меня, и я не удержался.
- Ладно, - бросила она и ушла.
- Мне просто нужно кое-кого другого подвезти! – крикнул он ей вслед и повернулся ко мне. – Привет.
Я перестал смеяться.
- Привет, - но улыбка не сходила с лица.
- Тебя подвезти?
Может, в обморок грохнуться? Я не могу даже на ногах нормально стоять рядом с ним. Так и хочется завизжать.
Сглотнув, я кивнул.
- Куда подвезти?
- В Мюнхен, - озвучил я первое пришедшее на ум.
***Берлин***
Берлинская суббота. В этот город уже добралась зима. Она не вошла в полные права, но уже накинула на улицы знак своего присутствия - легкий снежок падает с неба.
Маленькие дети уже пытаются сделать снеговика. Ну и что он такой маленький, зато мама обязательно похвалит и даст дома вкусную конфету.
Обычный субботний вечер. Парочки упиваются обществам своих любимых, матери загоняют детей домой, мужья спешат на прекрасный ужин, прибавляя газу любимым машинам. Все как всегда. Как было, есть и будет.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |