Минут сорок я заливал в себя, наверно, уже десятый за всего несколько часов, кофе, а Анис что-то рассказывал по работе. Не то, чтобы я не понимал, о чем он, просто способность думать отключилась, едва я сюда приехал.
- Пойдем что ли… если хочешь, другие комнаты покажу? – он как-то неожиданно поднялся на ноги. Я, посмотрев на него снизу, еще сидя на стуле, восхищенно кивнул.
«Ей-богу, дебил».
Стоит ли описывать все, что я видел? Думаю, нет. Каждая комната была шикарна, хоть Анис и сам не знал, для чего некоторые вообще в его квартире. Отшутился, что пора уже завести запись, кто у него тут бывает.
Потряснее всех оказалась, конечно, его спальня. Вся в шоколадно-теплых тонах, просто притягивала к себе. Я старался не подавать виду, что в легком шоке от обстановки и вообще пытался выглядеть более приземленно. Но он наверняка думал, что я уже улетел далеко-далеко отсюда, если бы меньше о чем-то болтал и больше смотрел на меня и мою реакцию на все происходящее.
- Присаживайся, - он пожал плечами. – Куда хочешь.
Я огляделся.
- Где больше нравится, - добавил он. – Что будешь пить?
«Он хочет, чтоб я лопнул».
- На твое усмотрение.
- Могу предложить виски. Ты какой любишь?
«Обычно я пью на обед текилу, а на ужин коньяк… ну, раз виски, так виски»
- Без разницы, - я мотнул головой и направился к зеркалу, рядом с которым стояло небольшое светло-коричневое кресло. Пока Анис стоял у мини-бара на другом конце комнаты, я быстро подправил свои взъерошенные волосы.
- Я чуть с ума не сошел в эти дни, - услышал я. – Так нехорошо получилось все… и сказал тогда, что позвоню, а сам забыл в суматохе совсем. Потом этот твой… срыв. Еле выбрался с работы. Наверно, ты меня ненавидишь… - он повернулся.
- Нет-нет, - я с серьезным видом замотал головой. – Я сам виноват
- Точно? – он неуверенно улыбнулся.
- Точно, - я ответил улыбкой.
«Разве может быть еще лучше…»
Просто видеть и слышать его уже было всем. Я уже не пытался сопротивляться своим вдруг нахлынувшим чувствам, я спокойно позволял своему сердцу биться чаще и замирать, когда он говорит.
Он присел рядом на пуфик, я взял из его рук бокал.
- За тебя? – он поднял свой.
- Э… - промычал я, не сразу сообразив, что ответить.
- За тебя, - уже утвердительно ответил он.
Я выпил все до дна, заметив его чуть удивленный взгляд. Я выгляжу алкоголиком? Пожалуй, да.
Вдруг у меня вырвался смешок.
- Что? – он заинтересованно посмотрел на меня.
На улице уже стемнело, и комната стояла в сумерках. Я не видел всех черт его лица, кроме блестевших глаз. Улыбка просто не сходила с моих губ, и мышцы лица уже давно начали болеть.
- Я просто вспомнил… - я покачал головой. – Как мы познакомились…
- Кстати! Я тогда не спросил… ты почему так поздно сидел там?
- Я к подруге приезжал… мы поругались. А денег с собой не было… и не знаю. Просто сидел и чего-то ждал.
- Наверно, меня, - заключил Анис.
«Наверно, тебя», - повторил я про себя.
- Еще? – он взял у меня из рук стакан.
Я слегка кивнул.
Когда он вернулся и отдал мне второй наполненный бокал, меня уже явно торкнуло.
Я даже почти не удивился, как после хлопка Аниса в ладони, в комнате зажегся свет.
- Нравится? – он тепло улыбнулся.
Я, недолго думая, всучил ему стакан и хлопнул в ладоши. Свет тут же погас, снова погрузив нас в темноту.
- Так лучше… - прошептал я. Взял у него свой бокал и снова выпил до дна. Едва заметно кивнул ему, и он сделал то же самое. Я прикусил губу и исподлобья посмотрел на Аниса.
Я стал медленно приближаться к нему, пытаясь унять бешено стучащее сердце.
- Анис… что со мной происх... – я не успел договорить, как почувствовал его губы на своих. Я прильнул к нему, но он меня оттолкнул.
- Тише-тише, - с удивленными глазами и улыбкой на губах сказал он. – Ты… не в себе. Стоп… получается, я пользуюсь этим моментом.
Он встал на ноги.
- Нет-нет. Неправильно.
Где-то заиграла музыка. Я вздрогнул и вернулся на кресло.
- Я сейчас, не бери в голову, ладно? – он вынул из кармана телефон. - Все в порядке.
Я молча смотрел на него.
- Билл?
- Да, все хорошо, - пробормотал я.
- Я сейчас вернусь.
Глупее я себя в жизни не чувствовал.
В глазах читался ужас, я отошел от зеркала и снова уселся в кресло. Не описать словами, насколько глупо я себя сейчас чувствовал.
«Нужно освежиться», - я вышел из комнаты, но, конечно, уже не помнил, где, что находится.
Где-то было слышно, как говорит Анис, и я решил пойти на его голос, чтобы разузнать, где ванная.
Было такое ощущение, что я потерялся в лабиринте, Анис был слышен постоянно, его голос не удалялся, но и не приближался. Наконец, проходя мимо одной комнаты, голос был четче и громче. Дверь закрыта, я поднес к ней руку, чтобы постучать.
- Да ты мудак, согласись!
Я нахмурился. С кем он?
- Заткнись, Кей. Готовь деньги лучше, ты проиграл, - надменный и холодный голос Аниса. – Мальчик уже мой!
Все еще стоя с поднятой рукой, я уже понял, о чем они, но почему-то стоял и мучил себя, продолжая слушать разговор.
- Да уже не в этом дело! Твой – не твой! Речь шла о сроке в неделю, а…
- Возможно, было бы проще, если бы в первые дни я не следовал твоим советам и не доставал его своими звонками и сообщениями!
- Да-да. Еще что придумаешь? Парень прост как дважды два! Я бы уже давно справился!
Кем я себя чувствую? Нет… не игрушкой. Никем.
- Да хрен поймешь вообще, сначала ломался как девственник, а сейчас сам полез целоваться! Я даж прибалдел!
Весь алкоголь выветрился из меня.
Я развернулся и пошел куда-то в сторону и на странность быстро нашел выход. Почти бесшумно взял свои вещи и сумку и, щелкнув замком, вышел, оставив дверь открытой.
***Берлин***
…10 лет назад…
POV Tom
Так тихо. На столько тихо, что тишина бьет по сознанию. Я не верю. Сижу и не верю.
Это выше моего понимания. Это горько и больно.
Жизнь такая зыбкая… Как песок, как полет бабочкив, которая порхает между машинами на автостраде. Всего лишь секунда может лишить её жизни. Так больно.
А что же я?... как жить дальше когда тебе оторвали крылья? Без них не возможно взлететь. Можно только разбежаться и прыгнуть… Но не взлететь. Этого уже никогда не будет.
Моих крыльев больше нет. Они погибли. Погибли из-за ошибок других людей. Из-за невнимательности, халатности…
И уже сейчас я уверен, что буду ненавидеть этих людей всю жизнь.
Всю жизнь…А долгой ли она будет теперь?
Не хочу вспоминать, но прошлое так и норовит залезть в сознание. Теперь я один. Совсем…
За что? За что такое происходит?
Ведь несколько лет продолжались мучения. Несколько лет я видел в самых родных глазах надежду, силу бороться, желание не сдаваться. Сколько было попыток…
Из раза в раз, перебарывая боль… надеяться. До последнего вздоха надеяться на лучшее. Но судьба изворотлива…И никто уже не сможет повернуть время вспять.
Так пусто… Как будто вырвали сердце, и теперь в груди лишь пустота. И только кровь продолжает редко пульсировать по телу. Но вскоре и она пропадет.
Теперь в груди навсегда останется боль. Она поселилась там в момент, когда друг отца ответил на звонок. Когда я услышал голос отца. Надрывный голос… Мне не надо было ничего объяснять… я все понял сам.
Я не глуп. И не надо смотреть на меня с жалостью. Не нужно меня жалеть.
Я не покажу своей боли, не покажу слабости – Я обещал ТЕБЕ! Я держу свое слово…
Но вот только чувство, что мне ударили под дых, никак не проходит. Ведь обещали, что на этот раз все будет хорошо, что все пройдет, что весь этот кошмар наконец-то закончиться… Обещали, что это последняя попытка, но она будет удачной. Все отступит. И уже это стоило слишком большой жертвы.
Но ведь не такой же…Все должно было быть не так! Абсолютно не так!
Этого не может быть. Не может…Я не верю. Это не правда. Это просто злая шутка! Но почему сознание четко твердит мне обратное?
Видно сегодня закончилось детство. Пора принимать жизнь такой, какая она есть. А она несправедлива…
А я ведь знал… чувствовал, что что-то случиться…Всегда знал что мне нужно делать, а что сейчас? Сейчас я не знаю, просто ничего не знаю. Я в растерянности, в замешательстве.
Такое ощущение, что мир вокруг рухнул. Разом, в один момент. И не было ни стонов, ни криков и никто не успел ничего понять.
Пуф… и все кончено. Ты остаешься совершенно один и никого рядом. А вокруг непроглядная тьма….
Я не знаю сколько времени уже прошло со звонка. Не знаю и знать в принципе не хочу. Мой мир рухнул и время в нем совершенно не играет никакой роли.
В комнату вбежала Рашель. Красавица… Такая маленькая, беззаботная, совсем ребенок. Да и я не лучше…
А как же она? Что скажут ей? Как может пятилетний ребенок понять ТАКОЕ? Я знаю отца. Он не сможет. Не хватит у него сил для этого. В дочери он души не чает, растит как цветок в оранжерее. Он не сможет.
Да и как можно объяснить…
Так невозможно!
Сползаю с подоконника. Меня даже не останавливают, не спрашивают куда я иду. И сейчас я благодарен за это.
Одеваю кроссовки и выхожу из квартиры. Я готов находиться сейчас где угодно, но только не здесь…
Боже, как бы я хотел закрыть глаза… Я хотел бы заснуть… Заснуть спокойным и долгим сном.
Но… видимо сна я не увижу очень долго…а если и увижу, то только кошмары.
Нажимаю кнопку вызова лифта. Я слышу как он медленно поднимается.
Жизнь… странная штука. Когда чего-то ждешь, то кажется что время застыло, а когда получаешь это…
Только жаль я не получил ничего… я потерял…
Передо мной распахиваются двери лифта и я вхожу в него. Прислоняюсь к стеклу. Такой холодный…наверное и ты теперь такая же…Холодная, но все такая же прекрасная.
Ты всегда была прекрасна. Сколько помню тебя. Я полюбил тебя с первого дня и по сей день. И этот день не последний для моего чувства. Сегодня он не умерло, но зажило с новой силой.
Сейчас мне так хочется, чтобы что-нибудь произошло и лифт сорвался... Несся вниз на предельной скорости, несся так быстро, чтобы возможности выжить не было. Ни едино шанса на спасение…Но…
Я чувствую как он останавливается и передо мной распахиваются двери. А я стою как вкопанный. Мой взгляд устремляется вверх, от ботинок, владельца которых я прекрасно знаю.
Взгляд глаза в глаза.
Отец…Как же сейчас я понимаю твои красные заплаканные глаза и слезы, которые рекой льются по твоим щекам. Понимаю… Но вот только ты сейчас видишь в моих только пустоту. В глазах пустота, а в душе боль, злоба, ненависть…
Но ты об этом никогда не узнаешь. И ты можешь судить меня за это столько, сколько тебе будет угодно. Мне все равно. Я не объясню тебе, а ты не поймешь. Какое тебе дело…
Ты практически вваливаешься в лифт, в то время как я выскальзываю из него. И именно в этот момент я чувствую какая между нами пропасть. Ведь даже в такой момент - самый трудный для нас двоих – мы не можем находиться рядом. И уже не важно что служит причиной этому. Так получилось…
Больше нет этого взгляда, я ухожу и не оборачиваюсь. Только звук тросов, поднимающих человека наверх. Ненавижу…
Воздух… Мне нужен воздух! Много воздуха, иначе я задохнусь. Ребра сдавливает от боли. Видимо нервы… Но какая мне разница. Тело – лишь оболочка. А душу мне несколько часов назад растерзали на куски.
Улица…все такое знакомое, но сейчас… Сейчас я не вижу красок, не чувствую ароматов. Все чужое, все не нужное.
А ведь я раньше так любил лето! Любил июль, любил ароматы цветов…
А теперь…я возненавижу это время года. Я уверен.
Мне будут противны блики солнечных лучей, сладкий аромат цветов, радость, смех…все это уже чуждо мне.
Вокруг счастливые лица, счастливые голоса, счастливые судьбы… Что ж так много счастья вокруг?
Хотя, за что тут винить? Да и кого?
О, похоже меня заметили… Черт, и опять улыбки. А ведь недавно и я так улыбался. Радовался играм во дворе. Просто радовался без повода. Раньше…
Подхожу ближе. Что ж вы все так в лицах переменились? Заметили, что что-то не так? Или у меня такой страшный вид? Не переживайте, не спрашивайте, не интересуйтесь - Вас это не касается…
Иду дальше, ни сказав никому ни слова. Иду, иду, иду… зачем иду?..
В этом нет смысла.
Моя любимая лавочка в кустах сирени… Но опять нет сладостного запаха. Не могу нормально дышать. Как будто воздух для меня ядовит.
Сижу один.
Один…слово такое одинокое. Страшное, жуткое, мерзкое…Мне так плохо! Чувствую что меня трясет, но эту дрожь унять я не в силах. У каждого своя боль. У тела одна, у души другая. И ни над одной из них я не властен…
Слышу робкие шаги, но не смотрю кто идет. А какая разница? Ничего не измениться теперь. В лучшую сторону не измениться.
А может так я поплатился за свое неправильное счастье? Кто теперь даст мне ответ? Никто. Даже я сам…
Из раздумий меня выводит мальчишка, присевший у моих ног. Гладкие волосы, убранные в хвост. Спокойные черты лица. Глаза, в которых отражается беспокойство и любовь. Мальчишка... Любимый мальчишка…Фабиан, как же ты не вовремя.
- Томми? Что?..
- Мама умерла…- Только тебе я могу сказать это. Только ты увидишь, что мира для меня больше нет. Только ты трепетно вытрешь одинокую слезу с моих глаз…
Уже сутки Томас сидел в полицейском участке. Сидел в обезьяннике с какими-то малолетками. Такого же вида парни, как тот, кого он чуть не зарезал. Уличное хулиганье, ничего сверх страшного. С такими и с двумя и с тремя можно спокойно справиться в ручную.
Когда его задержали, то, естественно, отобрали нож. Привезли в участок, допросили. Том, на сколько позволял затуманенный алкоголем разум, объяснил ситуацию. Рассказал как все было. Поверить – поверили, но только потому, что парень, нарвавшийся на улице, подходил по описанию на трудного подростка, который в этом же участке бывал частым гостем.
Нда… поверить – поверили, но вот ради профилактики решили оставить Томаса на 15 суток. Слишком уж правильные блюстители порядка попались. Но уже и это радовало парня. Ведь при плохом раскладе могли бы еще и статью приписать. А это означал бы «конец» многому.
Вся ситуация ужасно удручала, что способствовало возобновлению апатии. Это состояние ничего хорошего Томасу не приносило. А что еще ему оставалось? Кому он нужен? Никому звонить и просить, чтобы его вытащили, он не собирался. И плевать ему было и на себя самого и на Аннет и уж тем более на работу.
Сидя на полу за решеткой, расставив ноги в стороны и оперевшись на колени руками, Томас смотрел в стену стеклянными глазами. Сокамерники даже и не думали донимать его. Слишком уж вид у того был безумный.
А тем временем сам Том был полностью погружен в себя. Он вспоминал прошлое, думал о настоящем и совершенно плевал на будущее. Ему просто нужно было подумать.
А когда еще будет такая замечательная возможность – подумать спокойно несколько суток, чтобы никто не отвлекал?..
POV Tom
До чего я докатился?
Что у меня есть, а чего у меня нет? За что я держусь в этой жизни? Я толком и сам не знаю ответов на эти вопросы.
Мне уже двадцать один год, а я сижу в полицейском участке, как какой-нибудь мелкий наркоман. Самое ужасное, наверное, это то, что меня это не волнует. С тех пор как моя жизнь рухнула, я никогда не задумывался о том, что меня ждет. Это уже не важно.
К тому же, я прекрасно знаю что такое, когда рушатся твои надежды, твои мечты…
Нет ничего страшнее, чем не оправданные надежды. Я прекрасно уяснил это еще в одиннадцать.
Середина июля 2000год… Момент моей жизни, от которого все началось рушиться… Вся моя жизнь полетела к чертовой матери.
Возможно все было уже предрешено за два года до этого, а может и нет. После стольких лет уже не должно быть важно кто был виноват. Но только я до сих пор ищу ответ на этот вопрос. И никак не могу его найти.
Я прекрасно помню тот день, когда я впервые увидел человека, которому я был действительно нужен. Мне тогда было пять лет, а она была невероятно красива.
Мы втроем поднимались в квартиру, и я спросил у отца: «А кто эта тетенька?». Он ответил что её зовут Глория и теперь она будет жить вместе с нами.
Не знаю почему, но после этого я ни разу не назвал её по имени. Для меня она сразу же стала «мамой». Я видел как ей приятно это слышать от меня. Я прекрасно понимал, что она мне не родная, но это мне не мешало. Я никогда не видел свою родную мать.
Лет в пятнадцать я задался целью узнать о своем раннем детстве и о молодости отца. С моей родной матерью они пробыли в браке совсем не долго. Это, скорее всего, была ошибка обоих. Поэтому вскоре они развелись. Но только после развода мать узнала, что беременна. Естественно молодым девятнадцатилетним студентам не хотелось детей. Но вот только делать аборт ей запретили. Поэтому, как только она родила меня, она подкинула меня своему бывшему супругу и исчезла.
Я никогда не жалел об этом. Никогда не искал её. А если бы она когда-нибудь объявилась, то я только бы плюнул ей в лицо. Плюнул бы с удовольствием. Потому что и она, и отец были виновниками моих страданий в будущем.
Моя бабушка помогала отцу меня растить, пока тот получал образование. Но при всем при этом относилась ко мне как к пустому месту. Она не признала когда-то мою мать, точно также не признала и меня.
После моей матери, у отца было еще несколько неудачных и кратковременных браков. Свидетельством этому были тайком найденные мною свидетельства о расторжении брака. Мне никто никогда об этом не говорил, поэтому в свои пятнадцать я стал ненавидеть всю свою семью так, как только мог подросток.
Но вернемся к детству.
После того, как в моей жизни появилась Глория, все пошло просто замечательно. Отец был невероятно счастлив. Они любили друг друга так, как только могут писать о любви в книжках.
Когда мне исполнилось шесть, родители поженились и у меня появилась сестренка. Назвав её Рашель, в честь матери Глории, они были уверены, что я буду замечательным старшим братом. Но вот только я не разделял этого мнения. Я видел, с каким обожанием на Рашель смотрит отец и прекрасно понимал, что такой любви я не удостоюсь никогда. Это понимание зарождало во мне неприязнь и нелюбовь по отношению, к тогда еще, совсем маленькой сестренке.
После смерти Глории отношение отца ко мне только ухудшилось. Рашель он чуть ли не на руках носил. Растил её как самый нежный цветок. От этого она становилась совсем не приспособленной к жизни.
В то время, когда я был полностью брошен на произвол судьбы, учился драться, обращаться с ножом в мелкой шайке, она же… Сестра была полностью во внимании отца, она купалась в его любви.
Она напоминала ему любимую покойную супругу, а я… я напоминал об ошибке молодости. Как бельмо на глазу. И если бы я не был уверен в том, что он мой отец, я бы с точностью мог сказать, что меня усыновили.
Но к сожалению я был связан с ним кровным родством.
После рождения Рашель, семейное счастье длилось несколько лет. Скажите, что это много? Нет, это всего лишь песчинка в океане. Потому что когда мне было девять, мама начала себя плохо чувствовать. У нее постоянно болела нога. Отец долго уговаривал её показаться врачам. Ни один не говорил четкий диагноз. Потому все решили, что это обыкновенное растяжение, потому что не за долго до болей, мама сильно ударилась. На улице был гололед – она поскользнулась и упала.
Было решено сделать прогревание.
Если бы я мог вернуться во времени, я бы кричал, орал, кусался, но не пустил бы их на это чертово прогревание!!!
Спросите почему? А все очень просто. После прогревания ничего не прошло. Все стало только хуже. Боли были ужасные. Глория была невероятно стойкой женщиной. Она терпела до последнего и не подавала вида. Зря, зря и еще раз зря!
Отец сделал все возможное и показал маму приезжему специалисту. И диагноз был плох. Из-за этого долбанного прогревания, доброкачественная опухоль, которая образовалась из-за удара, стала прогрессировать.
Диагноз – злокачественная саркома коленной чашечки.
И все… После этого все становилось только хуже. Два года прошли как в тумане. За это время Глория перенесла пять операций. Каждый раз в семье загоралась небольшая надежда. Когда опухоль удаляли. Но только через месяц-два начинался рецидив. На четвертую операцию удалили коленную чашечку, надеясь что все будет хорошо. Только вот хорошо ничего не было. Маму постоянно держали в онкологии, делали несколько раз химиотерапию, кололи невероятное количество сильнейших антибиотиков. При чем все было невероятно дорогостоящее. Отец выбивал лекарства, работал столько, сколько только мог, не прекращал заботиться о том, чтобы за женой был должный уход.
За Рашель в то время следила бабушка, а я оказался никому не нужен. Именно с тех девяти лет я и понял, что нужен я был только Глории. Не смотря на то, что я был ей совершенно чужим ребенком, она относилась ко мне как к родному сыну. Она даже хотела меня усыновить, но… больным раком не дают такого права.
На сколько я узнал намного позже, через год после того как Глория заболела, им уже сказали что шансов на выздоровление нет. Только тогда я понял, почему она так яростно делала вид, что все в порядке. Когда отец приводил меня в больничную палату к маме, она всегда была погружена в какие-то книжки и записи. Только раз я увидел, что она писала о прожитых моментах. Там не было боли, не было печали… Она была очень сильной женщиной. Никто никогда не мог с ней сравниться.
И я не был готов к её смерти! И совсем не из-за возраста…
Врачи решили ампутировать ногу на шестую операцию. Все говорило о том, что ВСЁ будет хорошо.
На сколько могло быть тогда известно маленькому ребенку, операция прошла успешно. Отец не покидал мать несколько дней. А потом… А потом был звонок из больницы. После того как маму выписали из реанимации, у нее резко наступило полное отсутствие лейкоцитов… она просто заснула и не проснулась.
Вот тогда и рухнул мир! Я пережил тот день. Пережил, но не забыл.
А потом становилось только хуже. Какая-то череда бед понеслась с огромной скоростью. Дни не имели веса, месяца пролетали мимо. Если мне кто-то становился дорог, то я тут же терял его.
Первым был Фабиан…
Его родителей перевели по работе в другой город, и им пришлось переехать. Так я потерял единственного на тот момент человека, которому был не безразличен, который поддерживал меня все пол года после смерти мамы. Он любил меня, а я любил его. И как бы это не звучало сейчас, тогда, в свои одиннадцать, я действительно научился любить.
Но нам нужно было расстаться, и ничего с этим нельзя было поделать.
В тот раз я тоже не плакал, но внутри все тряслось. Я не знал как мне быть дальше. Потому что кроме него у меня никого не осталось…
И плевать нам тогда было на то, как смотрят родители на своего четырнадцатилетнего сына, сжимающего в объятьях мальчишку. Плевать на их широко распахнутые глаза, когда он нежно, совсем по-детски касался своими губами моих. И тогда я чувствовал что он плачет. Тихо так, совсем незаметно, но плачет.
«Я тебя никогда не забуду…» - было последним, что я услышал, перед тем как увидеть увозивший его поезд.
Когда умирает дорогой тебе человек, то тебя заполняет горькое чувство, но ты знаешь что его уже не вернуть. Но когда ты расстаешься с человеком, любя его, и зная что он жив, но… но всему причиной всего лишь обстоятельства… Это травит душу не хуже любого яда.
Так я уже во второй раз остался один. В семье все становилось только хуже. Но состояние апатии не давало мне переживать по этому поводу слишком сильно.
Я учился как положено. Две школы, куча дел и никого не интересующее мое личное время. Я пытался зависти друзей. Но, в большинстве случаев, это были лишь хорошие знакомые. Мне шел двенадцатый год и я действительно уже начал думать, что скоро все придет в норму. Но у судьбы на мой счет были другие планы – она подготовила для меня еще один удар.
На то время у меня было всего лишь несколько более-менее близких друзей. Таких, обычно, не впускаешь в свою душу, но без них тебе становиться крайне не комфортно.
В один из школьных дней мне сообщили, что мой друг разбился. В свои 14, он без видимых на то причин, просто спрыгнул с крыши высотки. Мне сказали об этом так спокойно, что я даже не поверил. Но к сожалению от моего мнения друга оживить нельзя было.
Я снова ушел в себя. Общаться ни с кем не хотелось. Безвольное существование опротивело самому себе. С этим нужно было что-то делать. И тогда я выходил вечерами на улицу и искал приключений. Таким не сложным путем я и попал в небольшую шайку нашего городка. Я был самым младшим из ребят. Мне только исполнилось тринадцать, в то время как остальным было больше шестнадцати. Меня любили не все, но за ту ярость и злость, что была в моей душе, большинство меня уважало и даже относилось ко мне как к равному.
Тот год мне запомнился на всю жизнь. Меня научили драться, обращаться с ножом. Я был мелким одиночкой, но пытался не замыкаться в себе. Отец никогда не догадывался о том, где я пропадаю и с кем. Я привык к такому отношению. К тому же для меня это был только плюс.
В той шайке я взрослел. Общение с парнями старше меня давало мне понимание сущности этого мира. Почти каждый пострадал от этой жизни, и у каждого из них я набрался опыта.
В каком-то смысле я был белой вороной. Я не пил, не курил, и уж тем более не принимал наркоту. А все это было у нас постоянно. Мне не нужно было гробить свой организм. Мне нужна была только хорошая драка и приятное ощущение холодного металла в руке. Остальное меня не интересовало.
Но тех, кто день не мог прожить без дозы «счастья», я в полной мере презирал. Особенно поставщиков всей этой дряни. И презрение у нас было абсолютно обоюдное. Но меня не трогали – были свои покровители.
То время мне запомнилось еще и первой моей девушкой. Я несколько месяцев добивался её, но все-таки она ответила мне взаимностью. И если бы меня сейчас спросили, почему я влюбился именно в нее, то скорее всего я ответил, что она была похожа на мальчишку. И внешне и по поведению. Такая дворовая пацанка, которая смогла покорить мое сердце.
Но и здесь моему счастью не суждено было длиться долго.
В одну весеннюю ночь, я спал особо плохо. Кошмары для меня были уже несколько лет постоянным состоянием, но тот сон был не совсем обычным. Я видел как умирает моя девушка. Видел все в красках, в деталях, как в замедленной съемке. Я проснулся от собственного крика. И уже с момента пробуждения тревожное чувство не оставляло меня. Я не верил в вещие сны, но за девушку свою стал переживать. Как оказалось – не зря…
Она погибла в тот же день. Мы договорились встретиться в парке. Я должен был перейти улицу, а не она. Это я должен был подойти к ней, но она была так рада меня видеть, что прокричала мне, чтобы я стоял. И я стоял.
А потом как в кошмаре… Она переходит дорогу и никто не успевает заметить вылетающую из поворота машину. Та сволочь даже не остановилась. На сколько знаю, водителя так и не нашли.
Она истекала кровью на моих коленях, а уже знал что она не выживет. Сон оказался вещим…
Я не помню, кто вызвал скорую, не помню кто спрашивал где живут её родители…Помню только противный писк аппарата, который извести меня о ЕЁ смерти.
Я снова не плакал. Никто спросил моего имени. Я шел в дом, где меня никто не ждал. Руки и джинсы были в крови, и я прямо в одежде встал под душ. Именно в тот день ко мне пришло осознание того, что со мной что-то не так. Это я был виноват, а не судьба. Люди, которые сближаются со мной…со всеми что-то случается.
Я озлобился еще больше. Не только на жизнь, но и на самого себя. Я перестал смотреть людям в глаза, почти перестал разговаривать, перестал доверять, подпускать кого-то к себе. Моей злобе не было предела.
И это она виновата в том, что я чуть не убил человека. Но я не жалею ни о чем. Ни тогда, ни сейчас.
Мой отец до сих пор не знает что со мной происходило тогда. В один из вечеров он обвинял в том, что я совершенно чужой. Что мне плевать на него и на Рашель. А я…
А я, за несколько часов до этого, всадил нож в брюхо парня, который оскорбил память моей погибшей любви. Это был один из тех «любителей счастья». Может быть, тогда оправдывал себя, но зная его, когда он под кайфом… он забил бы меня. Да и в возрасте и силе у него было превосходство. Что мог сделать худой четырнадцатилетний пацан, против восемнадцатилетнего качка?..
Я не задел жизненного важных органов… он не умер… Из шайки я уйти не мог, но и находиться там я тоже не мог. Приятели того качка скрасили бы мое времяпрепровождение. А спасло меня только то, что отец решил переехать в Берлин.
Родственники со стороны Глории готовы были помочь.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |