Майки показал мне лагерь, представил нескольким разным мужчинам с «Астрона» и убежал. Сказал, что командор вернется к вечеру. А на мой вопрос, в какой палатке живет Риот, удивленно ответил, что ни в какой. Капитан остался на корабле, и покидать его не собирается.
Глава 20
Лагерь кипел жизнью. Были тут как парни с «Грозовой птицы», так и куча неизвестного мне народа с «Астрона». К вечеру я успела со многими познакомиться. И я действительно оказалась здесь не единственной женщиной. С «Астрона» прилетели две ританки, одна ниоки и две светловолосых девушки той же расы, что и Док. Я, кстати, выяснила, откуда он родом. Сентар был с Денебара, находящегося в системе Денеба. Денебар являлся весьма развитой планетой, и жители ее делали упор на такие естественные науки, как биология и химия, все их ответвления и объединения. Именно денебцы считались лучшими в Объединенном Союзе врачами, биологами и химиками. Две соплеменницы Сентара, как и он, работали примерно в этих же областях. Одна из них, Матира, была биохимиком. Вторая, Анарта — биофизиком.
В общем, это был лагерь ученых. Мне было не слишком понятно, что именно тут собираются исследовать биохимик и биофизик, так как думала, что здесь работа для археологов, но… Поживем, увидим.
Женская часть персонала экспедиции встретила меня настороженно. Но если четверо из женщин вели себя вежливо, хотя и сдержанно, то черноволосая ниоки с бесстрастными карими глазами поступила неожиданно.
— Отойдем–ка, — заявила она мне сразу после знакомства, подцепила за локоток и отвела в сторону.
— Что у тебя с Акиром кон Като? — с налета спросила она. — От тебя пахнет им.
— Я его жена, — спокойно ответила я, поглаживая Яшку, сидящего на моем плече.
— Врешь! От тебя действительно идет его запах, но не как от жены. Так что между вами?
— Повторяю, я его жена, — подняв руку, продемонстрировала девушке свое кольцо.
— Ты с ним не спишь! — обличающе заявила она. — Тогда с кем ты спишь?
— С Яшкой! — огрызнулась я и сунула ящерку ей под нос. — Еще вопросы?
— А ты мне свой характер не показывай! — фыркнула она, но Яшу погладила одним пальцем. — Мне плевать, почему командор тебя не… почему он с тобой не спит. Но если ты попытаешься изменить ему, я тебе откручу голову. Лично!
— А с чего вдруг такая забота о личной жизни командора? — подняла я брови.
— С того, что я из его клана. И не позволю, чтобы какая–то человеческая девчонка опозорила ниоки из рода кон Като перед всеми.
— Ты в него влюблена, что ли? — с подозрением уточнила я, ожидая худшего. Мне еще не хватало только одержимой ревностью девицы по соседству.
— Дурочка! Он сын главы клана! Даже если бы я его ненавидела и презирала, все равно была бы на его стороне в таком щепетильном вопросе, — рассмеялась она. — Так с кем ты спишь? На тебе слишком много мужских запахов, я не могу понять.
— Да ни с кем я не сплю, — устало махнула я рукой. — Ну, кроме Яшки. Сказала же!
— Странно… — Девушка задумчиво оглядела меня. — Вроде не уродина, да и женился на тебе командор. Понять бы зачем, ты ведь не в его вкусе.
— Сказал, что я его кахэто, — пробурчала я. — А моего согласия никто и не спрашивал, так же как, никому не было интересно, в моем ли вкусе Акир.
— Во–о–т так–так! — расплылась девица в улыбке. — Ну, кто бы мог подумать! Тарри Кортади! — протянула она мне руку для рукопожатия.
— Алеся Ветрова. Ой, то есть сейчас уже Алеся кон Като. — Я пожала ее руку. — А какие женщины во вкусе командора?
— А как я примерно. Высокие стройные брюнетки. А не мелкие худые девицы с рыжими волосами и оранжевыми пятнышками на лице.
Я насупилась, так как звучали ее слова довольно обидно.
— Да ладно тебе, — похлопала меня по плечу Тарри. — Раз ты его кахэто, то все ясно. А чем ты занимаешься в экспедиции?
Она подхватила меня под руку и потащила обратно.
— Художница. А что такое кахэто? — спросила я, но Тарри меня уже не слушала. Она сообщала остальным женщинам, что я жена командора.
Время до вечера пролетело незаметно. Я наладила контакт со всеми женщинами, познакомилась еще с кучей народа а, когда стемнело, отправилась спать. Акир за весь день так и не попался мне на глаза и где он был, я не знала.
Так что вечером мы с Яшкой посидели у костра, которые развели парни с «Астрона». Я их не знала, но Тарри, которая взяла надо мной негласное шефство, позвала в компанию. Причин отказываться не было, так что я с удовольствием послушала веселые разговоры. На «Астроне» вообще было больше гражданских. Ученые, лаборанты, врачи, геологи и прочие специалисты. И их веселые разговоры мне были ближе по духу, чем сдержанное общение экипажа «Грозовой птицы».
Когда стемнело, я нашла палатку Акира, пробралась внутрь и тщательно застегнула молнию на входе. Чур, меня, от мошек и змей! Для сна предназначался толстый надувной матрас, застеленный простынею. Учитывая жару, укрываться также следовало второй простынею. Я некоторое время неуверенно потопталась возле ложа, так как оно было одно, и получалось, что Акиру тоже придется спать на нем же. Как–то это напрягало…
Но выбора не было, а потому я облачилась в пижаму, состоящую из шорт и майки, и легла.
— Яшка, — позвала шепотом ящерку. — Ты сегодня поспи где–нибудь в сторонке. А то глав–кошак еще наступит на тебя в темноте.
Яша захихикал, и я услышала шорох, значит, он послушался и отполз в сторонку.
Проснулась я посреди ночи от того, что меня кто–то обнял сзади и уткнулся носом в шею. Я вздрогнула и испуганно замерла, не соображая со сна, кто это и что мне делать.
— Прости, я тебя разбудил, — прошептал мне в ухо мужской голос. — Не хотел, но ты так умопомрачительно пахнешь. Я не удержался.
— Акир?
— Да, это я. А ты ждала кого–то другого? — Он тихонько рассмеялся, и у меня от плеча прыснули мурашки, так как горячее дыхание щекотало кожу.
— Ты поздно, — шепнула я, не поворачиваясь.
— Мы нашли город! Представляешь, Алеся? Мы нашли заброшенный город! Он, правда, странный. Похож не на жилища тех, кто умел строить звездолеты, а на что–то из совсем уж глубокой старины. Но это определенно город.
— Правда? — Я улыбнулась. В голосе Акира было столько восторга и энтузиазма, что невозможно было оставаться равнодушной. И я забыла, что немного опасаюсь командора, да и вообще про все. — И там жили ниоки?
— Пока неясно. Мы не заходили внутрь помещений, только облетели вокруг и приметили дорогу. Многие здания разрушены почти до основания, но есть и хорошо сохранившиеся. Завтра снова полетим!
— А я? — повозившись в кольце рук, я перевернулась на другой бок, чтобы оказаться лицом к лицу с Акиром. Ой! Глаза у него светились как у кошки, а зрачки были огромными и круглыми.
— Там пока может быть опасно. Потерпи, полетишь в следующий раз.
— Акир, ну пожалуйста–а–а! — шепотом заканючила я. — Мне ведь тоже интересно! И потом, я художник. Мне хочется увидеть то, как природа одержала победу над цивилизацией. Обещаю никуда не лезть, только снимать на голографер или делать наброски, — пообещала я и на всякий случай скрестила пальцы на одной руке.
— Малышка, я переживаю за тебя. Ты ведь человек и такая хрупкая. Кроме того, совсем ничего не помнишь. А вдруг экстренная ситуация? — Мужчина погладил меня по щеке.
Лица его я в темноте разглядеть не могла, но смотрел он, не отрываясь, и эти его горящие глаза, от которых брала оторопь, как раз было хорошо видно.
— Пожалуйста! — шепнула я.
— Меняемся? — о том, что улыбнулся, я догадалась только по интонации.
— Меняемся. А на что? — тихонечко прыснула я от смеха.
— Как насчет поцелуя? А я разрешаю тебе завтра лететь с нами, — прошептал этот искуситель.
Колебалась я недолго. Мне действительно безумно хотелось увидеть заброшенный древний город. Ну и поцелуя тоже хотелось, потому что понравилось, как Акир целуется. Только — тс–с–с-с! Второе — моя личная маленькая тайна.
Легкое невинное касание губ Акира как–то незаметно сменилось бешеным и страстным поцелуем. Таким, от которого сносит тормоза и мозг отключается. Остаются только инстинкты. А потом совершенно неожиданно оказалось, что мы уже не целуемся, а целует меня он. Щеки, плечи, шею, внутренние стороны рук. Остановился он сам, опомнившись или решив что–то важное для себя. Еще раз нежно поцеловал меня в пупок, опустил маечку, разгладил ткань, и судорожно вздохнув, прижался к моему животу лицом. Я тоже вздохнула, пытаясь прийти в себя.
— Не здесь и не сейчас! — прошептал Акир, убеждая то ли меня, то ли себя.
— Д-да, — поддержала я его.
— Но я явно переоценил свою выдержку, — его руки скользнули по моим бокам вверх и накрыли грудь.
Я дернулась, но не попыталась отстраниться.
— Как же ты пахнешь. Это совершенно невыносимо… — простонал он тихонько и спустился лицом ниже.
Я пискнула и попыталась вырваться, так как это же… ну… неприлично, короче! Разумеется, он меня никуда не пустил, сжав руки на моей талии.
— Невероятно остро, волнующе… Так, что невозможно думать ни о чем, кроме того, чтобы прикоснуться к тебе.
— Акир, — позвала я, умирая от смущения.
— Не бойся! — Мужчина наконец–то отпустил меня и лег обратно лицом к лицу. — Я потерплю еще сколько нужно. Не хочу напугать тебя, потому что ты нужна мне навсегда, и я не хочу, чтобы ты шарахалась от меня как раньше.
— Но я… — что я хотела бы сказать, сама не знала. Но ведь нужно же что–то ответить.
— Спокойной ночи, мой маленький кусочек радуги, — и опять я угадала улыбку только по интонации. — Я, наверное, счастливчик. Поймать радугу, да еще ее самый солнечный и радостный цвет, находясь в космосе… Это не каждому дано.
— Ну, прямо уж и поймал, — проворчала я.
— Конечно, поймал, — чмокнул меня в нос Акир. — И никуда не отпущу. А сейчас — спи. Завтра рано вставать.
Он помог мне перевернуться на другой бок, обнял со спины так, что я оказалась полностью прижата к его телу, и еще и хвост положил на мои ноги. Вот насчет хвоста я не возражала, тут же сцапала его одной рукой и подтащила повыше. У меня, может, тоже есть фетиш!
Хотела бы я сказать, что мы взбудораженные и распаленные тем, что только что происходило, долго не могли заснуть, но… лично я заснула практически сразу же. И, судя по тихому дыханию Акира, он тоже отключился моментально.
А утром меня разбудил Яшка. Этот паршивец носился по мне от головы к ногам и обратно и шипел.
— Алеся! Вставай, мы сейчас вылетаем! — раздался совсем рядом голос мужа. — Сухой паек возьмем с собой.
Он был уже полностью собран. Свободные брюки, высокие ботинки, обтягивающая футболка… И мускулы, оказывается, имеются у этого кошака. И очень даже приличные мускулы, вон как перекатываются. У меня даже зачесались кончики пальцев, так хотелось не то потрогать этого самца ниоки, не то схватить карандаш и зарисовать. Я впервые видела Акира в чем–то отличном от форменного черного комбинезона и сейчас смотрела во все глаза. Таким он был как–то проще, не столь строгим и менее пугающим. Потому что я хоть и целовалась с ним аж целых три раза, а все равно немного его побаивалась. Даже не боялась, а опасалась и не доверяла ему, если уж точнее. Хотя и понимала, что к такому моему отношению нет никаких причин. Но вот логике это не поддавалось, и избавиться от подобных эмоций мне не удавалось.
— Алеся–а–а, — прошептал Акир, склонившись над постелью, глядя мне в глаза. — Если ты будешь так смотреть, то я за себя не ручаюсь. Полет я ведь могу и перенести, но только тогда весь лагерь нас услышит, и потом кое–кому будет крайне стыдно.
Я возмущенно зашипела, растеряв весь словарный запас, и вскочила с постели, забыв, что одета лишь в пижаму. Зато об этом не забыл Акир. Не успела я повернуться к нему спиной, как он тут же прижал меня к себе, наклонился, поцеловал в шею и шепнул:
— Мне и так тяжело сдерживаться, малышка. Ты даже не представляешь, насколько.
Я молча сопела, не зная как реагировать и дико стесняясь командора и всей ситуации в целом. Да еще обнимавшие меня руки Акира нервировали… Правая лежала на моей левой груди, а левая прижимала меня к нему в области самого сокровенного. Не успела я встать, а меня тут же обсмеяли, облапали, смутили и намекнули на… многое. Ну и как быть спокойной при таких обстоятельствах?!
Подумала я, подумала, и решила отплатить той же монетой. Не мне же одной страдать! Подняла правую руку, закинула ее назад и обхватила командора за шею. Левую тоже отвела назад, и положил ее на… хм… левую ягодицу обнимающего меня мужчины. Ну, он же как бы мой муж? По крайней мере, претендует на эту роль…
Акир сначала окаменел от моей выходки, только дышать начал ощутимо тяжелее. А я что? Стою, не шевелюсь, никого не провоцирую.
— Алеся–а–а, — полустон–полухрип мне в ухо и та рука командора, которая лежала на самом сокровенном, поползла к резинке моих шорт.
Я дернулась, но… В общем, поняла, что сейчас меня будут любить. Причем любить сильно и скорее всего долго, потому что пижамные шорты оказались на полу, а звук расстегнувшейся молнии, донесшийся сзади, не оставлял сомнений в том, что сейчас последует.
— Акир! — в панике шепнула я, пытаясь вернуть ниоки разум. — Нам нужно лететь…
— Нужно… полетим…
Ага! Полетела я — обратно на постель. Полетел Акир — на меня сверху. И Яшка полетел — с постели на подушку в углу.
Когда совсем рядом, за входной перегородкой, застегнутой на молнию, раздался голос Майки, я как никогда была близка к тому, чтобы расстаться с девичьей честью. Если конечно она у меня еще имелась.
— Командор! — позвал адъютант Акира. — Все готовы, ждут только вас.
— Сейчас! Через пять минут будем на месте! — громко отозвался ниоки и уткнулся носом мне в шею.
Судя по звуку шагов, Майки ушел, а меня разобрал смех. Смеяться громко было неловко, и я мелко тряслась, в попытках не расхохотаться в голос.
— Смешно ей! — пробурчал Акир. — Я больше месяца уже в таком состоянии, а ей смешно…
— Извини, — шепнула я.
Ситуация была настолько абсурдная, что я даже перестала смущаться и стесняться. Еще неизвестно, кому из нас в данный момент было хуже. У меня хотя бы ничего не выпирало под одеждой. А супружеский долг мне отдавать так и не пришлось, так что наш брак по–прежнему фиктивный.
— Одевайся! — Командор подтолкнул меня с постели. — Я отвернусь и не буду смотреть, иначе мы точно никуда не полетим.
Привести себя в порядок нормально я не успела. Быстро оделась, плеснула в лицо немного воды, каппы для чистки зубов и расческу пришлось бросить в сумку. Расчесываться буду во время полета, так как это процесс долгий, и сейчас на него явно нет времени. Ну а зубы почищу где–нибудь в кустиках уже на месте.
— Доброе утро! — обратился командор к ожидающим нас в шаттле мужчинам. — Приносим извинения за задержку. С нами летит сегодня художница, и она проспала.
Я фыркнула, но улыбнулась и развела руками, признавая, что это из–за меня задержка с вылетом. Кое–кого из парней я знала, хоть и не близко, они были с «Грозовой птицы». Остальные мужчины с «Астрона» были мне незнакомы. Сразу, как только мы с командором устроились на свободных местах и пристегнулись, шаттл взлетел. Уже в полете я познакомилась с теми, кого не знала, потом, извинившись, расчесала волосы и заплела их в косу. Затем мне всучили контейнер с завтраком и кружку кофе. На Яшку тут явно не рассчитывали, но когда увидели, что я даю ему кусочки из своей порции, сразу же оказалось, что парни с «Астрона» совсем не голодны и готовы поделиться завтраком с такой милой ящеркой. Прожорливая «милая ящерка» возрадовалась и объелась до неприличия.
Вот так мы и летели. Акир в разговоры с экипажем не вступал, только посматривал на меня периодически и едва заметно улыбался. А уже на подлете пошли сугубо деловые разговоры. Кто что будет делать, кто останется у шаттла, и так далее.
Наконец прибыли и начали выгружаться. Все знали свои планы на сегодняшний день, кроме меня. Но какие планы у художника? Смотреть, рисовать, делать снимки и не влипать в неприятности. Именно это мне и озвучил Акир. Велел никуда не лезть, от народа не отставать, никому не мешать и, главное, не потеряться. Отчеканив: «Есть, командор!», я достала голографер и принялась хищно осматриваться.
А посмотреть, надо сказать, было на что. Каменные старинные дома были почти полностью поглощены джунглями. Мощные, невероятно высокие деревья успели прорастить свои хищные корни сквозь щели, расшатывая и без того разрушенные стены. Вездесущие лианы обвивались вокруг уцелевших колонн. Я бродила среди остатков чужой, казалось бы, цивилизации и при этом у меня было дикое, иррациональное, чувство узнавания. Я уже где–то видела почти то же самое. Схожие каменные стены с барельефами, такие же мощные лианы и тропические деревья, старательно вымещающие со своей территории то, что строили разумные существа. Природа отступает, когда не в силах справиться, но стоит только человеку или любому другому разумному существу отступить, и она забирает свое. Прорастает трава, из махонького семечка вырастает огромное дерево высотой с многоэтажный дом. Цветы находят малейшую горсточку земли и распускаются в ней. А уж в таком климате… Джунгли однозначно победили.
Парни с шаттла разбрелись кто куда, и как–то незаметно оказалось, что мы с Яшкой остались вдвоем. Я слышала голоса, но в прямой видимости никого видно не было. Мелькнула мысль, что надо бы вернуться, но вокруг была такая нереальная красота, что эта разумная мысль моментально испарилась. Не заблужусь же я, в конце–то концов. Зато никто не мешает и не загораживает обзор.
— Яшка, держись крепче! — попросила я своего маленького питомца, вытирая испарину. Жарко было невыносимо, да еще и парило. — Свалишься. Я тебя потом здесь ни за что не отыщу.
Яша что–то прошипел, захихикал и крепко–накрепко вцепился в мою одежду лапками, а хвост обвил вокруг косы, перекинутой на грудь. Так точно не свалится, если только оторвется вместе с моими волосами. Жара его совсем не напрягала, рептилия ведь, так что он не пытался спрятаться под полями моего головного убора.
Не знаю, сколько я так бродила по остаткам улиц древнего города, переступая через обломки и лианы, переползая через вздыбленные корни могучих тропических деревьев, перепрыгивая через трещины. По словам Майки хищных животных тут не обнаружили, только птиц всех мастей, змей, ящериц, насекомых и чем–то похожих на обезьян мелких животных с длинными хвостами, перескакивающих с лианы на лиану. Вели себя эти зверушки неагрессивно, но на контакт не шли. Так что опасаться мне следовало только змей, и я внимательно поглядывала под ноги, прежде чем куда–то наступить.
Глава 21
Забралась я в итоге довольно далеко и обнаружила то, что заставило затаить дыхание и замереть. Когда–то это было храмом, если я правильно поняла. Но ведь ничем иным это здание не могло быть, я была в этом уверена. Высокие стены, полностью покрытые барельефами, уцелели весьма неплохо, благодаря тому, что по какой–то неведомой причине джунгли не стали переступать невидимую границу. Точнее, граница была как раз очень даже видимая — каменная кладка стены, ограждающей внутренний двор и сам храм. Но если в других зданиях никакие заборы не остановили лианы и деревья, то тут что–то помешало растениям переступить эту ограду и пробраться внутрь.
— Яшка, ты это видишь?! — в который уже раз за сегодняшний день спросила я прикорнувшего на моем плече ящера.
Он дернул хвостом и что–то невнятно прошамкал мне в ухо, а я… Ну, естественно я, с голографером наперевес, пошла внутрь. А кто бы не пошел? Нет, ну покажите мне хоть одного туриста или художника, который не полез бы внутрь? Вот то–то и оно!
То, что я издалека приняла за фигурки людей на барельефе, оказались не совсем людьми. Но, если уж говорить прямо, то и не совсем ниоки. Существа, чьи каменные образы застыли на стенах храма, были с человеческими телами, кошачьими хвостами, как у ниоки, но вот головы у них всех, и у женщин, и у мужчин, были кошачьими. Открыв от изумления рот, я смотрела на гибкие девичьи фигурки, задрапированные в длинные платья, на длинные хвосты, обвивавшие их стройные ноги, и на их кошачьи мордочки с торчащими на макушках ушами.
— Бастет! — пришло на ум имя, которое я немедленно и озвучила. — Матерь божья! Это же Бастет! Богиня любви и плодородия! — Я даже рот прикрыла ладошкой, пребывая в шоке от того, что знаю, кто тут изображен. Неясно только, откуда я это знаю.
А перед моим мысленным взором замелькали картинки воспоминаний. Мы с папой и мамой идем под раскаленным солнцем среди каменного старинного города. Не такого, как этот, и все же в чем–то неуловимо похожего. Высокие колонны с высеченными на них лицами и покрытые какими–то значками. Небольшая статуэтка Бастет из белого рыхлого камня, такая же, как здесь — женщина с хвостом и кошачьей головой. И она же, я это знала, но в облике черной поджарой кошки из черного же камня. А вокруг ни травинки, только раскаленный воздух, палящее солнце и песок. Еще воспоминание — посреди песков огромные пирамиды. И такая же огромная фигура лежащего кота или льва, но у него человеческое лицо. То есть тоже наполовину кот, наполовину человек.
Это то, что я когда–то видела своими глазами, где бы то место ни находилось, но я там бывала лично. Путали воспоминания буйные джунгли и отличающаяся от того, что промелькнуло в моих воспоминаниях, архитектура. Тоже знакомая мне, но… Эти башни, издалека похожие то ли на полураспустившийся цветок, то ли на раскрывшуюся шишку. Эти платформы, колонны…
Там, откуда я родом, архитектура зданий принадлежала одному из народов и располагалась тоже где–то в джунглях. А вот женщина–кошка с барельефов была богиней совсем другого народа, и жила в другом климате и в другом государстве. Не знаю, почему так. На этой планете они существовали как одно целое.
Долго я кружила вокруг храма, делая снимки и порой краснела, как маков цвет. Барельефы и резьба на стенах здания в большинстве своем носили весьма… гм… фривольный характер. Это если мягко выразиться. А если говорить прямо, то это были прямые пособия по плотской любви, причем весьма и весьма подробные. Такое не только снимать на голографер было стыдно, но даже рассматривать. Я чувствовала, что у меня от смущения горят щеки и уши, но пройти мимо не могла. Это же историческое архитектурное сооружение, посвященное каким–то богам. Не мне осуждать чужую религию, тем более народа, давно канувшего в небытие. Да к тому же умевшему летать меж звезд, и когда–то в далеком–далеком прошлом посетившего мою родную планету.
Кем они были? Исследователями, такими же, как Акир и народ из экспедиции? Космические пираты, случайно залетевшие в новый мир и прожившие там какое–то время? Беженцы, спасавшиеся отчего–то и умудрившиеся попасть в мир людей? Такие иные, намного более развитые, раз они умели строить межзвездные корабли. Не знаю, да и никто теперь не узнает. Но свой след на моей родной планете они оставили.
Возможно, это были предки ниоки, бежавшие от чего–то страшного, заставившего их покинуть родной дом и скитаться по галактикам, чтобы найти новое пристанище. Допускаю, что несколько кораблей пристали на мою родную планету в разных точках, где и прожили какое–то время. Тогда можно было бы объяснить, что они, не будучи архитекторами и художниками, как смогли описали аборигенам культуру своей родины. А люди воплотили это в камне. Но с учетом собственных традиций, а потом все это менялось, дополнялось, что–то забывалось…
Может и такое быть, что бежали с этой планеты не только ниоки. Никто ведь не знает единственная ли тут жила раса, или же рядом существовало несколько рас, в чем–то похожих, в чем–то отличных. И каждая из них оставила свой след на моей родной планете.
Солнце палило нещадно. Я уже давно устала и проголодалась, но пока позволяла жара, находилась на улице, рассматривая храм снаружи. Яшка бессовестным образом дрых на моем плече, распластавшись и пригревшись, а я все никак не могла угомониться. Я к нему изредка обращалась, на что он сначала вяло дрыгал хвостом или лапой или сопел, но потом жара его окончательно сморила и я осталась без собеседника.
Решив, что пора отдохнуть и остыть, я решила пройти внутрь храма, что и сделала. Пустой каменный зал сначала ошеломил холодом и сумраком. После той сумасшедшей жары, что царила снаружи, и ослепляющего солнечного света, среди каменных стен с маленькими окошками под самым сводом было холодно и сумрачно. Мне понадобилось некоторое время, чтобы перестоялось зрение, и перестал бить озноб. А потом я прошла дальше, осматриваясь и делая снимки украшения стен.
Я думала, что снаружи барельефы такие, что на них стыдно смотреть? Я ошибалась. По–настоящему стыдно было внутри. Кошачий народ явно уделял большое внимание физиологической стороне жизни. И ругательство «блудливый кошак» сейчас было как никогда актуально, когда я смотрела на то… в общем на то, на что смотрела. Хорошо, что я сюда забрела в одиночестве. В компании парней с шаттла или Акира я бы наверняка сразу же шлепнулась в обморок от смущения или бежала бы отсюда во все ноги. А потом стеснялась бы смотреть им в глаза.
Да! Пусть мужчины потом этот рассадник разврата рассматривают без меня. А я сейчас потихоньку все сниму на голографер для изучения и никому–никому не покажу! Если только Тарри и ее приятельницам. Но так, чтобы никто из мужчин рядом не присутствовал. И пусть я не ханжа, но стыдно же!
На противоположной от входа стене я увидела дивной красоты барельеф. Если бы это была фреска, было бы еще красивее, но учитывая местный климат, было ясно, что краски проиграли бы битву со временем и выцвели. А вот камень уцелел в первозданном виде.
На барельефе была изображена сцена прощания. Ну как я поняла. Стройная женщина–кошка стояла с протянутыми вперед руками, словно молила вернуться к ней кого–то, кто уходил навсегда. Ее голову украшал головной убор в виде круглого диска с маленькой змеей надо лбом. Я перевела взгляд выше и увидела улетающий вверх звездолет. То, что это именно звездолет, а не сложенные вместе две суповые тарелки, можно было догадаться только потому, что летела данная конструкция к небу, на котором рассыпались горошины звезд и две более крупные, символизирующие собой солнце и спутники этой планеты. Все это, разумеется, по моей трактовке.
Сбоку наперерез звездолету летела комета. На мой взгляд, он успевал проскочить и не столкнуться с нею, а комета должна была либо врезаться в планету, на которой осталась женщина–кошка, либо пройти в опасной близости от нее.
Рассмотрев верхнюю часть барельефа, я вернула взгляд к женщине–кошке. По фигуре становилось понятно, что она молода, а выражение скорби на кошачьей мордочке ясно говорило, что провожала она любимого. За спиной женщины стелились ряды могил… Когда до меня дошло, что это, я буквально опешила. Но, совершенно определенно, те холмики, которые ряд за рядом уходили в правую часть барельефа, не могли быть ничем иным, кроме как могилами.
Я сместилась влево, чтобы посмотреть, что же тогда за продолговатые ящики высились перед ней. Сзади могилы, сверху улетающая в неизвестность экспедиция, а впереди… Саркофаги? Тоже могилы, что ли? Я даже подошла вплотную к стене, чтобы понять, что же это такое. Точно — саркофаги, но почему–то с открытыми крышками. Внутри лежали фигурки мужчин–котов со сложенными на груди руками. Хм!
Отойдя подальше, я сначала сделал несколько снимков всего барельефа в целом, а потом вернулась и принялась гладить пальцами камень, стряхивая пыль с лиц мужчин, покоящихся в саркофагах. Не знаю, на какой именно из этих ящиков я нажала, но в стене что–то щелкнуло и барельеф, подался вперед. Оказалось, что он был изображен не на глухой стене, а на входе в… Не знаю куда.
— Яшка! — Я подергала ящерку за хвостик. — Хватит спать, смотри, что я нашла!
Просыпаться Яше не хотелось, но так как я от него не отставала, то он встряхнулся и принялся вращать глазами во все стороны, показывая, что ему все интересно. Потом он протянул вперед лапки, показывая, что хочет пробежаться по барельефу своими лапками. Я его пересадила и толкнула подвижную стену чуть сильнее. Она со скрипом подалась, открывая широкую щель.
— Я–а–аш! Пойдем внутрь? Вдруг там сокровища найдем? Цивилизация–то исчезла, а храм остался. Наверняка найдем что–нибудь интересное.
Яшка моего энтузиазма не поддержал, а идти одной мне было страшно. Так что после некоторых сомнений я решила, что лишь загляну внутрь, но далеко не пойду. Только на такое расстояние, которое немного освещено светом из храма.
Я поставила сумку с аппаратурой и голографером на пол и аккуратно протиснулась в открывшуюся щель. Сделала несколько шагов, держась за стену, и вздрогнула от тихого скрипа. Эта дурацкая стена закрылась, как только от нее отошла на некоторое расстояние. Сначала нахлынула паника и я, как и любой на моем месте, немного покричала и побарабанила в глухую стену, стоя в темноте. Но, увы…
Ну и что было делать? Сидеть под дверью и ждать, пока меня хватятся и найдут? Или попытаться найти другой выход?
Да, знаю, это было не так чтобы умно, но авантюризм в крови требовал предпринять хоть что–нибудь, и я поступила так, как, наверное, поступать не стоило. Пошла вперед, держась правой рукой за стену и осторожно нащупывая ногами пол, чтобы не провалиться в какую–нибудь яму. И вдруг впереди засветился слабый свет, исходящий из точки под потолком. И чем ближе я подходила к нему, тем сильнее он разгорался. Подойдя вплотную, я задрала голову и уставилась на матовый стеклянный плафон, прикрепленный к потолку. Обычный такой плафон, под которым светла электрическая, судя по всему, лампа.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |