Я впилась пальцами в песок, набирая его полные пригоршни в отчаянной попытке не поддаться порыву призвать Дэвида и погубить его ради спасения собственной жизни.
И тут Рэйчел с рычанием метнулась вперед и взмахом когтистой руки отшвырнула шар. Он полетел прямо в Ширл: она увернулась, но кого-то, судя по дикому воплю боли, им зацепило. Ширл пришлось обернуться, чтобы унять сотворенное ею пламя, Рэйчел схватила меня за руку.
— Беги! — рявкнула она. — Они тебя убьют. Других уже поубивали.
С этими словами она совершила грациозный, кошачий прыжок и обрушилась на Ширл. Та заорала, полыхнул огонь, яркое одеяние Рэйчел вспыхнуло.
Перевернувшись, я поползла к яме, чувствуя под коленями зыбкий песок. О господи, Льюис ослабевал. Тоннель рушился. Песок осыпался на них.
И я ничего не могла поделать!
Над головой снова сверкнула молния, и эта вспышка, отразившись от моря, выхватила из тьмы кольцо Хранителей, смыкавшихся вокруг Рэйчел и Ширл. Шансов на победу у Рэйчел не было: одна, в качестве вольного джинна, она не обладала мощью, достаточной, чтобы совладать со всей этой оравой.
— Эй! — послышался из-за пары песчаных дюн зычный голос. — Что там за чертовщина? А ну кончайте, ребята!
— На помощь! — заорала я. — На помощь!
Голос этого напыщенного малого, господи, как же я была счастлива его слышать, звучал крайне самонадеянно. Но немного встревоженно.
— Предупреждаю, я вызываю копов. Вам лучше убраться отсюда, пока еще есть возможность.
— Да, идиот, давай, вызывай копов! И «Скорую»! На помощь!
Я увидела бежавшего вдоль берега детектива Родригеса. На плече у него болталось что-то вроде веревки, но я нутром чуяла, что уже поздно. Уже слишком поздно.
Рэйчел и Ширл, объятые пламенем, катались по песку: огонь, кровь и ярость. Песок подо мной вдруг вздыбился, подняв меня на добрых пять футов, и я съехала с внезапно возникшей дюны.
Пещера рушилась, погребая под собой Льюиса.
— Нет! — закричала я, разрывая руками песок, хотя в этом не было никакого смысла. На раскопку ушли бы часы, и никто не смог бы прожить под завалом столько времени.
Мне оставалось лишь одно. Одно.
— Дэвид! — закричала я. — Дэвид, ты мне нужен!
Связующая нас нить туго натянулась, ожидая команды. Но мне требовалось набрать воздуха. Прошло одно драгоценное мгновение. Два.
— Дэвид…
Родригес резко остановился возле меня и бросил на песок веревку.
— Где яма?
— Ее засыпало, — выдохнула я. — Дэвид, вытащи их, вытащи оттуда Льюиса и Кевина…
Я ощутила, как из меня вытягиваются, выкачиваются остатки силы. Это было так мучительно, что я застонала и схватилась руками за живот. Возникло такое ощущение, будто у меня действительно вырывают внутренности, разматывают кишки и погружают в песок в качестве своего рода биологического спасательного троса.
Поняв, что со спасением запоздал, Родригес выхватил из скрытой под курткой кобуры свою пушку и повернулся к Хранителям, туда, где шла схватка.
— Полиция! — крикнул он. — Не двигаться!
Хранители, понимая, что поступить иначе значит выдать себя, подчинились. Рэйчел развеялась туманом, Ширл осталась, всхлипывая, валяться на песке. Она была жива, но вся избитая и в ожогах. Один из Хранителей опустился рядом с ней на колени и взял ее за руку, чтобы унять боль — вне всякого сомнения, Хранитель Земли. Я ощутила возбуждение эфира: он вливал в ее тело целительную силу.
Связь между мной и Дэвидом растягивалась, становясь все тоньше и тоньше. С трудом заставляя себя не кричать от боли, зажмурившись изо всех сил и прерывисто дыша, я хриплым шепотом выдавила:
— Дэвид, ты добрался до них?
Тонкая связующая нас нить загудела, передавая мощный, концентрированный эмоциональный импульс. Отчаянный посыл любви, словно направленный сквозь непроглядную толщу воды тонущей подводной лодкой.
А из песка наружу вдруг высунулась судорожно пытавшаяся за что-нибудь уцепиться рука. Я с беззвучным криком уцепилась за нее и потянула, чуть ли не разрывая мышцы.
Из песка появился Льюис: как только его лицо показалось над поверхностью, он резко вобрал в себя воздух, а потом зашелся в кашле, отхаркиваясь и сплевывая.
Льюис мертвой хваткой тащил за собой Кевина, и как только рука парнишки появилась на поверхности, я вцепилась в его запястье, помогая Льюису. Медленно, с натугой, но удалось вытащить сначала всю руку, потом над поверхностью показался изгиб плеча. Песок каскадом осыпался с головы Кевина, однако, в отличие от Льюиса, он не втянул в себя воздух, потому что он вообще не дышал. Выругавшись, я переместилась, ухватила его сзади под мышками и потянула, как портовый грузчик, напрягая каждый мускул своего тела. Наконец удалось полностью вытащить и его. На его рану плотно налип песок: кровь оттуда больше не лилась, но считать это хорошей новостью или, наоборот, наихудшей из всех возможных, я не знала.
Поскольку мертвецы, как известно, кровью не истекают.
Жаркая белая вспышка очередной молнии высветила неподвижное лицо Кевина. Глаза его были закрыты. И он определенно не дышал.
Совместными усилиями с Льюисом мы уложили паренька на спину. Я склонилась над ним, приложив ухо к его рту и носу, прислушалась.
Ничего. Ни слабейшего вздоха.
— Не вздумай тут мне умирать, ты, придурок! — прорычала я, пальцами открывая ему рот. Оттуда пахнуло нечистыми зубами и страхом. Припав к нему губами, я вдохнула в него воздух. Мистической силы во мне не осталось вовсе, наполнить его легкие кислородом с помощью усилия воли я не могла, так что оставалось надеяться лишь на простые человеческие методы вроде искусственного дыхания «рот в рот».
Я прижала ухо к его груди и уловила слабое, трепещущее сердцебиение. Снова вдохнула в него воздух. Подождала. Вдохнула. Подождала. Перед глазами вспыхивали звезды: как бы не вырубиться от напряжения.
Неожиданно его грудь содрогнулась под моей рукой, и он издал собственный вздох.
— Черт возьми! — прохрипел Льюис, и я увидела, что из раны на боку Кевина вновь стала быстрыми толчками вытекать кровь. Я прижала к ней ладони, Льюис наложил свои руки поверх моих, и я ощутила льющуюся каскадом энергию. Жаркую, жгучую, чистую, словно жидкое золото — но даже ее было недостаточно. Недостаточно, чтобы справиться с таким повреждением.
— Мне нужен еще один целитель! — крикнула я людям, стоявшим с поднятыми руками под прицелом Родригеса. — Кто-нибудь из вас, сюда! Быстрее!
Никто не двинулся. Никто!
Я в отчаянии подняла глаза и в свете очередной вспышки молнии увидела на их лицах нечто ужасное. Человек умирал, а недавним коллегам, товарищам, чья работа заключалась в том, чтобы оберегать человечество, не было до этого никакого дела.
Поблизости от меня из тьмы появились две фигуры. Длинное пальто Дэвида развевалось на океанском ветру, глаза сверкали. Лицо было бледным и напряженным, как будто сохранять свой облик ему удавалось лишь из последних сил, ценой величайших усилий. Рэйчел, избитая, в изорванной одежде, ковыляла рядом с ним, держась за его плечо.
— Помоги! — выдохнула я.
Дэвид упал на колени напротив меня, по ту сторону от неподвижного тела Кевина, и положил руку поверх моей. Кожа его была опаляюще горяча, так что я даже вздрогнула, глаза на долгое мгновение встретились с моими.
Он улыбнулся. Улыбка получилась чудовищно усталая, изможденная, полная невыразимой боли.
— Не забывай меня, — промолвил Дэвид. Я почувствовала искру, проскочившую через его руку в мою, в руку Льюиса. Все, что в нем осталось. Все, что он забрал у Ашана. Тончайший, точечный выброс энергии, вытянутый не из меня, а из тщательно оберегаемой сердцевины, делавшей джинна тем, кем он был.
Подобной той искре жизни, что он заронил в меня, нашему дитя, порожденному соединением наших сил.
В ночи раздался протестующий возглас Рэйчел: высокий, похожий на плачущий стон ангела.
Рана Кевина перестала кровоточить.
Дэвида перекорежило, он почернел, стремительно обращаясь в ифрита. Рэйчел в ужасе отпрянула, увидев, как жуткая, угловатая тень обернулась к ней, словно учуявший добычу лев. О сопротивлении не приходилось и помышлять, она была слишком слаба.
Но словно осознавая это — мог ли он это осознавать? — ифрит вдруг развернулся и устремился на едва различимого в темноте, пребывавшего в виде туманной тени джинна, принадлежавшего кому-то из Хранителей. Раздался панический крик: ифрит вцепился в добычу и начал кормиться. Рэйчел, чей смертный приговор неожиданно оказался отмененным, не теряя времени, исчезла.
Я осторожно подвигала рукой. Кровь больше не вытекала, хотя рука, конечно, была вся в ней вымазана. Рана выглядела ужасно, и на ее месте обещал образоваться устрашающего вида шрам, который будет порождать немало вопросов, но смерть Кевину уже не грозила.
По крайней мере, от этой раны.
Хранители на появление ифрита в самой их гуще никак не отреагировали, и я не сразу сообразила, что они его просто не видят. Только джинну, или, на худой конец, отставному джинну, вроде меня, было дано видеть, что происходит. Ифрит — Дэвид повалил джинна на песок и, глубоко вонзив в его грудь черные когти, вытягивал из него энергию и жизнь.
Я могла хотеть, чтобы это произошло, но не могла этого допустить. Не могла, если хотела спать по ночам.
— Дэвид, возвращайся в бутылку, — прошептала я, и он тут же истончился и развеялся черным туманом.
Луна проглянула сквозь облака, залив побережье серебристым светом.
— Ладно, спрошу еще раз: что это все, на хрен, значит?
Судя по словам и тону, детектив Родригес задавал этот вопрос уже не в первый раз. Я посмотрела на него, потом на Льюиса, который продолжал заниматься раной Кевина и только пожал плечами.
— Кто все эти люди?
— Держи их на мушке, если кто дернется, стреляй, — сказала я. — Это они пытались убить мальчишку.
Это ему, копу, было понятно.
— Могу я узнать, почему?
— Нет… не совсем. Слушай, я тебе расскажу. Только давай не сейчас, ладно?
Родригес переместился ближе к Кевину: у того выровнялось дыхание, лицо вновь стало обретать цвет. Я встала и поплелась к Хранителям, постепенно оправлявшимся от растерянности и смотревшим на меня, кто больше, кто меньше, с вызовом. Ширл так и лежала. Я взглянула на Хранителя Земли, врачевавшего ее раны. Он не был мне знаком, но выглядел респектабельно, прямо как из «списка пятисот» журнала «Форчун».
— Явитесь за ним снова, будете иметь дело со мной, — решительно заявила я. — Льюис и Кевин под моей защитой. И, честное слово, в следующий раз я не стану отзывать своего джинна. Если вам охота повоевать, пожалуйста. Я готова. Только заранее запаситесь гробами.
Он открыл было рот, но так и закрыл, ничего не сказав. Кивнул двоим своим спутникам, и те подняли Ширл и закрепили в пожарной переноске за плечами самого здоровенного из Хранителей.
— А с ним что? — спросил Хранитель Земли. Голос у него был красивый, с едва уловимым канадским акцентом, а один глаз чуточку косил, что придавало его лицу хитрое выражение. Он кивнул в сторону детектива Родригеса:
— А что с ним?
— Мы не можем оставлять свидетелей.
Я была ошарашена. Неужто он и вправду сказал такое?
Но ведь сказал. На самом деле.
— Только через мой труп! — заявила я. Вид у меня при этом, похоже, был крутой, потому что этот малый аж отступил на шаг.
— Зарубите себе на носу, придурки: Хранители не убивают людей.
Некоторые из них отводили глаза. Но не все, а я вдруг почуяла знакомую дрожь, пробежавшую вдоль хребта. Если я способна увидеть ифрита, не значит ли это, что увижу и Метки Демона? Обычным людям они не видны, но, обладая такой способностью, я могла бы проверить этих ребят и выяснить, не находится ли кто из них под воздействием сил зла. Правда, сомнительно, чтобы все эти ребята, хоть мужского пола, хоть женского, стали с готовностью обнажать передо мной по моей просьбе свою грудь.
Тем временем ко мне подошел Льюис. Он встал рядом, не промолвив ни слова, но, черт возьми, от него так и тянуло силой. Воздух вокруг него дрожал от жара. Он выглядел мрачным, вымотанным, загнанным, но не ослабленным. Ничуть.
И тут, совсем уж неожиданно, пришел в себя Кевин.
— Эй! — прохрипел он, с трудом выталкивая слова. — Если у вас будет драка с этими задницами, я тоже в теме.
Его слова сопровождались попыткой совершить театральный жест, ассоциируемый со злыми волшебниками, но в нынешнем состоянии он получился слабым и неловким.
— Ты лучше отдыхай, парень, — сказала я ему и снова обратилась к Хранителям: — А вы, ребята, чешите отсюда подобру-поздорову. Больше вам тут делать нечего.
Детектив Родригес подошел, встал по другую сторону от меня и передернул затвор. Звук получился громкий, хорошо различимый даже на фоне ревущего прибоя.
Они могли решить, что я не представляю собой серьезной угрозы. Решить, что не обладающий силой человек с пистолетом и вовсе не опасен, а уж о полумертвом Кевине говорить тем более не стоит. Но на ведущей к пляжу дороге уже мигали, отражаясь в небе, огни и завывали сирены машин.
Подтягивалась кавалерия, а желания вступать в полномасштабную битву, втягивая в нее официальных представителей обычного человеческого мира, у них не было.
— Мы еще увидимся, — сказал Хранитель Земли, удерживая мой взгляд.
— Рассчитываю на это.
Они повернулись, прямо как воинское подразделение, и удалились прочь, во тьму.
Воцарилась тишина, в которой отчетливее слышалось завывание сирен спешащих на место происшествия машин. Только сейчас я начала осознавать, как основательно досталось моим несчастным ногам — чувство было такое, будто мне пришлось протопать по угольям миль этак пять. Вдобавок у меня ныли колени и раскалывалась голова.
Мне просто кричать хотелось: мало того, что я вся была в крови, так еще Дэвид исчез, как будто его никогда не существовало. И я не думала, что на сей раз ему удастся вернуться.
Вот такая у меня, черт побери, вышла пробежка.
Ночь тоже выдалась еще та. Кевина доставили в пункт неотложной помощи, где диагностировали анемию и установили, что он — несмотря на усилия Льюиса и Дэвида — потерял почти четверть объема крови. Его положили под капельницу, и мы долго наблюдали, как донорская кровь вливалась в его вены. Родригес относительно подробностей происшествия не распространялся, прежде всего потому, что сам не больно-то понимал, что это за катавасия, и не мог объяснить произошедшее, а мы от комментариев воздерживались. Льюис держался рядом со мной, то ли нуждаясь в поддержке, то ли, напротив, чтобы иметь возможность оказать ее мне.
Кое-как нам удалось отделаться от представителей СМИ, готовивших репортажи о карстовых воронках на пляже и угрозе, которая таится в них для отдыхающих, в первую очередь детей… Но к тому времени, когда я добралась-таки до дома, мне стало окончательно ясно, что моя жизнь целиком и полностью вышла из-под контроля. Мало мне было всей этой идиотской ситуации с работой, так тут еще на мою бедную голову и Сара со своим возлюбленным, и Льюис с Кевином, и война между джиннами, и коп из Лас-Вегаса, который, правда, в итоге оказался классным малым. Ну а в завершение всего этого ноги мои болели черт знает как!
Родригес настоял на том, чтобы зайти и проверить квартиру. Имона с Сарой на виду не было, но дверь в ее спальню была закрыта. Соваться туда я, хм, не стала.
— Ладно, — сказала я, оглядев свою компанию. — Кевин, Льюис, а ну-ка садитесь, пока не свалились.
Льюис и сам уже садился, но все равно бросил на меня благодарный взгляд. Родригес стоял, прислонившись к двери, сложив руки на груди и хмуро глядя на меня. Кевина так напичкали болеутоляющими, что он должен был валиться с ног, однако, надо же, прошелся по комнате, подметая ковер драными черными краями своих джинсов и озирая обстановку. Ах да — я вспомнила о его величайшем уважении к личным границам. В этом отношении его не изменило даже прикосновение костлявой руки смерти.
Испустив болезненный вздох, я поместила ноги на видавший виды пуфик и позволила себе, впервые за долгие часы, чуточку расслабиться.
— Как я понимаю, у тебя нет на примете местечка, куда можно двинуть? — спросила я, обращаясь к Льюису. Он покачал головой. — Прекрасно. Остаешься здесь. Кевин, ты тоже. Э…
Детектив Родригес поднял брови.
— У меня есть крыша над головой.
Ага, конечно — отель «Белый Фургон».
— Спасибо, — промолвила я.
— За то, что отваливаю?
Он выглядел несколько удивленным.
— За то, что занимаешься тем, чем вовсе не обязан. Причем когда все происходящее выглядит полным бредом.
Он пожал плечами и холодно улыбнулся.
— Ну, я просто отложил некоторые вопросы на потом, вот и все. Но сейчас, честно скажу, предпочел бы выпить и попытаться об этом не думать.
— Хорошая мысль, — подхватил Льюис. — Я бы не отказался от пива.
Я поняла намек, отправилась на кухню, открыла две бутылки «Микелоб лайте» и принесла их в комнату вместе с кока-колой, которую вручила Кевину. За что получила негодующий взгляд.
— Ты несовершеннолетний, — заявила я. — И в любом случае слишком непредсказуем, чтобы тебя еще и пивом поить. Не говоря уж о категорической несовместимости болеутоляющих средств с алкоголем.
Возмущение в его взгляде не ослабло.
— Скажи спасибо, что я тебе смерти не желаю.
Он обошелся без этого, но колу свою так или иначе взял. Я протянула бутылку пива Родригесу, который принял ее без слов, и отправилась за бокалом белого вина: бутылку Сара поставила охлаждаться в холодильник.
— Итак, — сказала я, садясь на пол и скорбно созерцая свои розовые больные ноги, — давайте оценим ситуацию: насколько она хреновая?
Льюис отставил пивную бутылку, сглотнул, помолчал, обдумывая ответ, и сказал:
— Хреновее бывает, только когда хочешь курнуть, а от сигареты один огонек остался.
Родригес чуть не поперхнулся пивом: приятно было узнать, что у него есть чувство юмора. Однако у меня возникли вопросы.
— Почему эти ребята на вас напали? Нет, начнем лучше сначала. Кто они вообще такие?
— Хранители.
— Ну, это ясно. Но…
Льюис прижал холодную пивную бутылку ко лбу и бросил быстрый взгляд на Родригеса. Я пожала плечами.
— Да ладно, не дергайся. Я ему так и так все расскажу, раз уж он в это влип. Нечего ходить вокруг да около, тем паче что он старый партнер Квинна. Ему не помешает узнать правду.
— Всю правду?
— Да.
Льюис покачал головой, явно сомневаясь в моей правоте, но решил не спорить и вернулся к предмету разговора:
— У Хранителей произошел раскол. Я знал, что рано или поздно это произойдет: их организация такова, что в случае возникновения разногласий не обеспечивает самосохранения. Они разделились на фракции. Часть из них, обеспокоенные слухами о том, что джинны обратились против своих хозяев, запечатали бутылки и попрятали их в самые надежные и безопасные хранилища, которые могли найти. Ну а потом явились за мной.
— Какого черта им понадобилось от тебя?
— Им сообщили, что я веду крестовый поход за освобождение джиннов.
Я смерила его взглядом.
— Хм. А ты ведешь?
— Это отдельная тема.
Ох, ну и дела.
— Льюис….
— Брось это, Джо.
— Ладно, проехали, итак, ты проповедовал освобождение джиннов, джинны принялись убивать хозяев, и Хранители обвинили в этом тебя.
У меня это породило нехорошее ощущение.
— Случаем, не группировка Ашана стоит за всем этим?
— Ага.
— И сдается мне, некоторые из этих Хранителей могут…
— Носить Метку Демона? Догадка правдоподобная, особенно если учесть, как они сильны. Рэйчел пыталась отогнать их, прикрывая мою спину, но они словно волчья стая. Прятаться и убегать от них долго мне не удастся. Все это рано или поздно закончится бойней.
Судя по виду, его это явно угнетало.
— Одна из них, Шин, была протеже Мэрион, — заметила я. — Надо позвонить Полу и выяснить, сохраняет ли Мэрион какой-либо контроль над происходящим.
— Мэрион в больнице, — заявил Льюис. — Получила повреждения в автомобильной аварии. Я узнал это от Пола, час назад.
От всего услышанного я и думать забыла про свои несчастные ноги.
— Они метят в нас. Это не случайно.
— Они охотятся за самыми могущественными старшими Хранителями. Это освобождает места, которые можно занять. Своего рода государственный переворот, или, по крайней мере, им так кажется. А если посмотреть с колокольни Ашана, так это ослабляет Хранителей как таковых.
— А что Пол?
Льюис покачал головой. Я попыталась встать, но колено кольнуло так, что предпочла не рыпаться и бросила взгляд на Кевина, увлеченно рассматривавшего мою маленькую коллекцию DVD-дисков.
— Эй, ходячий больной. Поставь Мела Гибсона на место и отойди.
— Я тащусь от «Смертельного оружия».
— Есть от чего. Ну-ка, дай мне телефон.
— Сама возьми…
— Кевин, — негромко произнес Льюис, — посмотри на ее ноги. Она едва ходит. Заткни пасть и дай ей этот долбаный телефон.
Кевин вспыхнул, ощерился, однако склонил голову и поставил диск на полку.
— Где он?
Я кивнула в сторону кухни. Кевин, шаркая, направился туда.
— Не такой уж он паршивый щенок, — промолвил Льюис, провожая его взглядом. — Просто за ним пригляд нужен, чтобы указывать, когда его заносит.
— Ему бы следовало вести себя поприличнее.
— Да он будет, ты уж поверь. Просто он сейчас до полусмерти напуган, и это у него защитная реакция. Ему время нужно, чтобы отойти.
Боюсь, что при этом глаза Льюиса светились участием, как будто он видел в Кевине что-то от самого себя. Но это, конечно же, просто смешно. Льюис никогда не имел ничего общего с Кевином, ни в каком смысле.
— Льюис, — сказала я, — он психопат. Не забывай об этом, иначе кончится тем, что он засадит тебе нож в спину, прямо между твоих красивых широких плеч, и я буду по этому поводу весьма печалиться.
Родригес одним махом покончил с пивом и сказал:
— Ладно, ребята, это не для меня. Развлекайтесь вашими сказочками, а я лучше чуток отдохну. Только не надо делать никаких глупостей. Я все равно узнаю.
На сей счет у меня сомнений не было: он или располагал встроенными датчиками движения, или просто нанял частного сыщика отслеживать меня, когда сам вынужден был прикорнуть. Этот малый ко всему подходил основательно.
— У меня нет намерения никуда идти, — сказала ему я и тут же поправилась: — Ох, кроме работы, конечно. Мне к шести в студию.
Времени оставалось так мало, что его уже не стоило тратить даже на попытку добраться до кровати.
— Завтра, — промолвил он, — мы вдвоем, ты и я, посидим, потолкуем. И ты объяснишь мне, что к чему. Договорились?
Другого выхода я, честно говоря, просто не видела.
— Договорились.
Он кивнул, взглянул на Льюиса — вроде как попрощался по-полицейски, и вышел, стукнув со значением дверью. Льюис подошел к ней и закрыл на оба засова. Оно, конечно, против Хранителей или джиннов никакие запоры не помогут, так что акт был скорее символический. Хотя, может, и не только: но ночам вокруг шастало немало скверных ребят из числа смертных. Было бы чертовски обидно, выстояв в битве за судьбу мира, оказаться прирезанной домушником, позарившимся на мою видавшую виды стереоустановку.
Кевин вернулся с кухни с телефоном, бросил его мне и спросил:
— Могу я там чего-нибудь пожрать?
— Конечно.
Он исчез с такой быстротой, словно был джинном.
— Эй, вино и пиво не трогай! — крикнула я ему вслед. Как будто его заботили мои слова.
Льюис повернулся, сел на пол передо мной, на индейский манер, и взял мою ступню в свои большие теплые руки. Я резко вздохнула и напряглась.
— Расслабься, — сказал он. — Положись на меня.
Он подтянул мою ногу к себе, положил на бедро и начал водить пальцами по ошпаренной коже. Под его прикосновениями жар и боль отступали, припухлость спадала, кожа начала приходить в норму. Это было замечательно, удивительно приятно.
— Тебе СПА-салон открыть надо, — пробормотала я, откидывая голову на мягкое сиденье стула. Он улыбнулся, не сводя глаз с ноги и продолжая разглаживать кожу пальцами.
— Для тебя мне впору открывать больницу, — промолвил он. — Джо, нам кто-то помог, там, внизу, в песке. Нас завалило, и мы умирали, но кто-то помог нам выбраться.
Я молчала.
— Дэвид?
Я почувствовала, что из глаз выступают жгучие слезы, и смахнула их дрожащими руками. Его пальцы, заботливо поглаживавшие мою кожу, замерли, потом возобновили движение.
— Я думала, что смогу спасти его, — вырвалось у меня. — Я правда считала…
Я не могла думать об этом, чувствовать это, ничего не могла с собой поделать. Слезы полились ручьем. Льюис продолжил разминать мою ногу, теперь довольно сильно нажимая на подъем, чтобы выгнать боль отовсюду. Нетребовательный и непритязательный, как всегда.
— Ты его не потеряла, — заявил Льюис. — Ты никогда не потеряешь его, если только он не умрет. Или ты.
Моя левая нога полностью пришла в норму. Он мягко поставил ее обратно на ковер и взялся за правую. Я закрыла глаза, отдаваясь тому острому, животному удовольствию, которое он мне дарил.
— Думаю, это уже произошло, — тихо произнесла я. — Полагаю, он умер. Думаю, то, что осталось… о господи, Льюис. Ты понятия не имеешь, на что они похожи. Ифриты. А если ты знаешь, какими они были, а порой и они знают, какими они были…
— Тссс, — прошептал он. — Закрой глаза. Не думай.
Чувствуя, как его пальцы медленно, методично устраняют боль, я и сама не заметила, как погрузилась в сон.
Проснувшись, я обнаружила себя в кровати. Кто-то, надо думать, Льюис, перенес меня туда. Я так и оставалась в той одежде, в которой отправилась на пробежку, и каждой складочкой кожи ощущала налипший на нее песок. Все тело отчаянно зудело. Не знаю, столько мне удалось проспать, но чувствовала я себя разбитой.
Я села и вытащила из прикроватной тумбочки Дэвидову бутылку. Какая-либо связь между мной и ею напрочь отсутствовала. Никакого ощущения того, что он здесь, у меня не возникло. Просто вместилище, тесное и хрупкое. Как человеческое тело.
Что в действительности представлял собой джинн? Бездомную душу? Но что же в таком случае есть ифрит? Является ли он демоном? Когда меня готовили на Хранителя, столь общие вопросы практически не затрагивались. Мы получали скорее техническое образование, а философии в нашей программе серьезного места не отводилось. Но сейчас я стала задаваться вопросом: а может быть, как раз философии-то Хранителям все время недоставало? В Ма’ат состояли те еще типы, но они, по крайней мере, понимали, почему и зачем совершают свои действия. А все, что делали мы, представляло собой реакцию. Реакцию на катаклизм там, кризис тут. Мы являлись кем-то вроде мировой «Скорой помощи», а вдобавок, возможно, разносили больше хворей, чем исцеляли.
— Я люблю тебя, — прошептала я в бутылку и прижала холодное стекло к своей теплой щеке. — Господи, Дэвид, люблю, люблю, люблю. Пожалуйста, верь мне.
Я снова заснула с бутылкой в руках, все в той же грязной одежде для пробежек, и мне снилось, что весь остаток ночи на меня из угла смотрел кошмарный, искореженный сгусток тьмы.
Интерлюдия
Шторм движет перед собой чистое небо. Теплую погоду, легкий бриз. Ничто не указывает на надвигающуюся опасность, нет ни малейшего намека на хаос, движущийся за горизонтом, подобно изготовившейся к вторжению, несущей разрушение и смерть армии.
Лежащий на его пути остров населяют привыкшие к благополучию и процветанию жители, самодовольно уверенные в полнейшей безопасности. За свою тысячелетнюю историю остров ни разу не подвергался завоеванию. Это подлинный земной рай, служащий признанным центром торговли, культуры и образования для половины человеческого мира. В его просторных гаванях всегда царит оживление. Это не имеет значения. Люди обладают большей энергией, чем более мелкие животные, и шторм страстно ее желает.
Он меняет курс, протягивая по направлению к ним свои смертоносные щупальца.
Первым предупреждением является неестественно чистое для этого сезона небо. Ближе к вечеру налетает бриз, усиливается волнение. Волны с ревом набегают на высокие прибрежные скалы и расплескиваются, вскипая белой пеной.
Наутро, собравшись в мягком зеленоватом свете, люди обнаруживают, что там, где море сходится с сушей, оно бурлит и клокочет, словно от боли, а дальше, над горизонтом, шторм уже обозначает себя растянувшейся вдоль изгиба небосвода темной полосой. Океан вспучивается и несется на них длинными валами, каждый следующий выше предыдущего.
Они набегают на берег, один за одним, набегают все дальше, но тут же откатываются. Поначалу это не вызывает беспокойства, прибой, волнения, подтопление — все это они видели и раньше. Живущие в низинах или на побережье собирают ценные пожитки и откочевывают в глубь острова, где собираются отсидеться под надежным, как им кажется, кровом у родных или друзей.
Но море продолжает вздыматься, и, ощутив грозное дыхание шторма, люди начинает осознавать: то, что надвигается на их мирную, цветущую землю, на сей раз не просто дождь.
К тому времени, когда они начинают бить в колокола, призывающие людей в храмы на высоких холмах, ветер уже вырывает с корнями деревья, а чудовищный водяной вал сносит все на своем пути. Люди еще надеются на божественное вмешательство, но самые мудрые из них уже знают конец этой истории.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |