ощущал, как Ашер разглядывал его профиль, и это отвлекало так, что он
сообразил, что время кончилось, только через пять секунд после того, как
стрелка преодолела барьер. Поспешно Гарри вытащил длинную стеклянную
лопаточку. Для этого зелья не годился металл или дерево – всё
отрицательно влияло на компоненты. Даже котёл пришлось выбрать со
специальным покрытием.
Гарри завёл будильник, чтобы за разговором не пропустить момент, когда
котёл надо будет снимать с огня. Указав на стул своему гостю, он присел
напротив.
– Анри-Жак, это о нашей прошлой встрече. Когда ты превратился в
призрака, напугав нас всех, ты помнишь, что кое-что случилось? – начал
вампир.
– Случилось? Эмм, вы о том поцелуе, да? Я прошу прощения, в тот момент я
был не в себе, и это вышло случайно.
– Не надо извиняться! Тот поцелуй своей живительной силой освободил меня
от оков и горя последних столетий!
“Какой пафос! – мысленно рассмеялся Гарри. – Почти как у Дамблдора, с
его “Имя этой спасительной силы – любовь. Она обязательно победит
смерть!”. Но вслух он произнёс:
– Ну… Мм… Я очень рад за вас. Честно.
Ашер подвинулся ближе и сжал гаррину руку в обеих своих. Он наклонился
вперёд так, что Гарри пришлось отодвинуться. Волшебник хотел и ладонь
отнять, но вампир держал крепко. Правая рука волшебника, в рукаве
которой была палочка, оказалась недееспособна. Ашер, между тем, продолжал:
– Анри-Жак, я очень-очень благодарен за это. Даже не знаю, что могу
сделать, как мне отблагодарить тебя. Я думал, что до конца жизни
останусь с теми уродливыми шрамами, а теперь я снова свободен! Я просто
не могу в это поверить.
Он поднял гаррину руку и поцеловал сначала пальцы, а потом тыльную
сторону ладони. Ашер собрался поцеловать и запястье, но Гарри выдернул
руку. Волшебник внезапно вспомнил, что ему говорили о позволении
вампирам целовать запястье. О том, что это был фактически символ
предложения крови, подчинения. Но волшебник не собирался никому
подчиняться, не в этой жизни. Он последние десятилетия только и делал,
что слушался всех подряд. Вслепую следовал за своими светоносными
лидерами, самый главный из которых потом долго плакал, извиняясь перед
Гарри за всё то зло, что причинил. Нет. Повторения не хотелось. Теперь
он решал сам, и отвечал за себя в любых обстоятельствах. Он уже
достаточно взрослый для этого.
Волшебник скрестил руки на груди, чтобы вампир больше не имел
возможности к ним прикоснуться. Ашер выпрямился и нахмурился:
– Анри-Жак, неужели ты не дашь мне даже такую малость? Одно
прикосновение или улыбка!
– О чём вы говорите? – Гарри даже растерялся.
– Je t'aime, Анри-Жак! Неужели ты уже всё забыл? Так я буду повторять
много раз, пока ты не поймёшь, пока не ответишь на мои чувства!
Гарри даже рот раскрыл от удивления. Он действительно забыл о тех
давних, небрежных словах, принятых за мимолётное кокетство. А сейчас
вампир смотрит на него с таким лихорадочным блеском в глазах, с безумным
ожиданием чуда. Волшебник внезапно вспомнил, как горел красный огонь
внутри Ашера, какие чувства бушевали в его душе, и как страстно Гарри
жаждал к ним прикоснуться. Как он целовал бледно-розовые губы, в попытке
впитать в себя чужие эмоции. Тогда ему казалось, что он испытывает то же
самое.
Но, наверное, это было временное помутнение рассудка. Если бы он любил
по-настоящему, разве забыл бы об этом? Разве он не должен был постоянно
думать о любимом человеке, вспоминать проведённые вместе мгновения?
Разве любовь не горит непрестанным, вечным огнём так, что её невозможно
загасить? Гарри никогда не любил. О Джинни он с удовольствием заботился,
и ему было приятно находиться с ней, но это не была любовь. Не та, о
которой пишут в книгах, и какую он себе представлял. Может, её и нет
вовсе, или он не достоин её из-за всех тех ошибок, которые совершил за
свою жизнь? Гарри не знал. Сейчас он ничего не испытывал, кроме
возрастающей неловкости, словно он что-то украл у Ашера и теперь не
может вернуть. Но при этом чётко помнил все аргументы против развития
отношений с вампиром, о которых подумал ещё тогда, в кафе, при первых
словах Ашера о любви.
- Мне лестно слышать это. Но ответ прежний. Нет.
В глазах вампира отразилась тень тоски, такой, что Гарри и сам
почувствовал лёгкую грусть. Волшебник и вампир молча смотрели друг на
друга пару минут. Наконец, Ашер сказал:
– Я чую это. Вижу, что ты смотришь на меня, но не ощущаешь и капли
привлекательности, как прежде. Я не обоняю никакого желания. Неужели я
тебе настолько не нравлюсь, что ты ничего не испытываешь, глядя на меня,
на эту кожу без единого шрама?
Пару секунд Гарри размышлял над вопросом, потом все его мысли
заморозились, и только одна вспыхнула ярким пламенем прямо перед
мысленным взором. Как грозные огненные Мене, Текел, Фарес на стене
когда-то. Вампир мог учуять желание. Значит, всё это время…
– Так что, вампиры действительно по запаху могут почувствовать не
только, когда человек лжёт или говорит правду, но даже возбуждение? –
спросил Гарри.
Вампир странно посмотрел на волшебника, но ответил:
– Да, и оборотни тоже. Я же уже говорил об этом. Пульс, частота дыхания,
температура тела, запах, мимикрия – всё это чувствуется, подсознательно
анализируется, и сразу понятно - боится человек или желает тебя.
– О, Мерлин, – простонал Гарри.
Сколько раз он отдавался порыву эмоций, не задумываясь, что другие легко
читают его. Сколько раз он просыпался в одной постели с Джилом с
утренним возбуждением, и думал, что тот ничего не заметил. Сколько раз
он испытывал позывы здорового мужского организма и не обращал на это
никакого внимания. И всё это время Джил был рядом, дотрагивался, тёрся
щекой, обонял его! Он знал, всё знал! Неудивительно, что Джил так
обижается на него сейчас! Всё, теперь надо искать чары, которые
уничтожают самый малейший запах тела! Чтобы оборотень больше ничего не
заметил. Гаррины мысли опять заморозились, и вперёд выступила одна.
Джил. Он опять думает о нём. И прямо в тот момент, когда другой человек
признаётся ему в любви! О чём это говорит? О, нет! Нет, нет, нет! Ему
всегда нравились девочки!
Гарины щёки начали пылать, и он зажмурил глаза, желая провалиться сквозь
землю. Он вздрогнул и отстранился, когда почувствовал прикосновение к
подбородку. Ашер заворожено смотрел на него.
– Анри-Жак, прошу, выслушай меня. Я всё ещё не сказал всё то, что
собирался. А потом можешь выгнать меня, если пожелаешь.
Против воли, Гарри молча кивнул, не отрывая взгляда от вампира.
Волшебник всё ещё не отошёл от своего предыдущего открытия. Ашер начал:
– Я ничего не могу поделать. При первой встрече ты показался мне
симпатичным, но не особо привлекательным для меня лично. Таким, каких
тысячи. Мы познакомились, и я сразу позабыл об этом. Потом во время
нашей следующей встречи, порыв твоей силы привлёк мой интерес. Это было
необычно для человека, поэтому я рассказал о тебе Жан-Клоду. И он
официально пригласил тебя для переговоров. Вот тогда, у той картины, всё
и началось. Ты оглянулся, и был настолько прекрасен в тот момент, что я
не мог отвести глаз. Я почувствовал себя так странно! Меня охватила
страсть, желание! Я был готов тут же предложить тебе всё, что я имею,
только чтобы переспать с тобой.
От возмущения Гарри чуть не вскочил со стула, чтобы высказать всё, что
думает по этому поводу. Вампир удержал его за плечо. Волшебник
раздражённо стряхнул руку, но сел на место. Ашер взял со стола цветок
львиного зева, оставшегося от компонентов зелья, и стал мять стебелёк в
руке.
– T'en va pas, Анри-Жак, permettez moi finir de parler /Не уходи,
Анри-Жак, позволь мне договорить/. Я знаю, как резко это звучит. Но
действительность ещё хуже. За все мои века у меня было множество
любовников, как мужчин, так и женщин. Каждый из них был по-своему
прекрасен. Но любил я только Джулиану и Жан-Клода. Джулиана когда-то
была моей слугой-человеком, но её убили. Жан-Клод нашёл себе новую
возлюбленную, Аниту, и любит её гораздо больше меня. А она не желает,
чтобы мы с ним были вместе, как любовники, хотя терпит меня в их
постели. Но я предпочитаю мужчин, не женщин, и за последние десятилетия
я ни разу не был с мужчиной! Хотя многие хотели меня, даже когда я имел
шрамы, а уж сейчас и говорить не о чем. Но это всё не то, не то! Je ne
peux pas pexpliquer mes id?es /Я не могу объяснить своих мыслей/. Звучит
так, будто я думаю лишь о сексе, но всё не так, Анри-Жак, – раздражённо
Ашер сжал хрупкие лепестки цветка, и когда он ослабил ладонь, они опали
на пол. – Я постоянно думал об этом. Вспоминал, как ты движешься, как
внимательно отслеживаешь малейшее шевеление в комнате, словно сжатая
пружина, тугая, напряжённая, готовая мгновенно распрямиться и ударить
противника. Но что-то в твоих глазах, в том, как ты выражаешь эмоции…
Как хмуришься, когда что-то тебе не нравится. Прямо, как сейчас. Во
время наших встреч я, как помешанный, следил за тобой, коллекционировал
в памяти все выражения, чтобы потом рассмотреть каждую эмоцию отдельно,
как дорогую фотографию, – он перевёл дыхание и продолжил. – Мне сложно
об этом говорить, больно признаваться в самых тайных, скрытых желаниях.
Но я знаю, что даже если ты оттолкнёшь меня, ты не будешь использовать
мои слова в своих интересах, не будешь специально топтаться на моих
чувствах. Я доверяю тебе, Анри-Жак. Я вижу в тебе благородство и силу,
которую не встретишь не только среди вампиров, но и в толпе смертных. Я
хочу прикоснуться к ней, к тебе. Возможно, ты уже любишь другого, или
тебе вообще не нравятся мужчины. Я готов и к этому. Только дай мне один
шанс. Donnez moi une chance et je ne serai pas trouble toi rien /Дай мне
один шанс, и я не буду больше беспокоить тебя/. Не буду ничего требовать
или просить, не буду надоедать. Позволь мне ухаживать за тобой. Подари
мне хотя бы немного своей благосклонности. S'il vous pla?t, Анри-Жак!
/Пожалуйста, Анри-Жак!/
Сила эмоций наполнила лицо Ашера такой жизнью, что он был пленителен,
прекраснее даже, чем на той картине. Гарри вспомнил свои мысли у
живописи. Какое волнение и восхищение он чувствовал тогда. И сейчас,
своими словами, Ашер затронул какие-то скрытые струны чужого сердца.
Волшебник уже не испытывал того полнейшего равнодушия, что ощущал пару минут назад.
Теперь с ним происходило что-то странное, будто он снова попал под
очарование вампира или словно внезапно сделался безумным. Краски вдруг
обрели нереальную резкость, которой не было секунды назад. А в голове
зашумело, пульсировала кровь с невероятной силой, отдаваясь звоном в
ушах. Это слово - доверие - зацепило его. Ведь именно об этом Гарри всё
время думал, этого всегда желал. Чтобы он мог кому-нибудь полностью
доверять, и чтобы кто-то доверял ему. И теперь ему дарят этот
прекрасный, драгоценный подарок, и он сделает всё, чтобы не разрушить
его, не предать.
Волшебнику стало нравиться всё, что говорит вампир. Приятны стали
комплименты. Разве за всю жизнь хоть кто-нибудь говорил ему комплименты,
восхищался его внешностью? Хоть кому-то в этом мире он казался красивым,
привлекательным, желанным? Даже от Джинни, кроме той позорной валентинки
на втором курсе, он никогда больше ничего отдалённо напоминающего
комплимент не слышал. И теперь он буквально кожей ощущал чужое
восхищение, и даже если вампир лгал ради каких-то своих целей, Гарри
было абсолютно наплевать. Он чувствовал жар внизу живота, и ему хотелось
что-то сделать, как-то повернуться так, чтобы в глубине голубых глаз,
что так пристально на него смотрели, вспыхнуло желание.
Сквозь ресницы Гарри посмотрел на Ашера. У того и так горело желание в
глазах, и волшебнику не нужно было сверхъестественное обоняние или
особой наблюдательности, чтобы заметить это. Медленно вампир протянул
руку и положил её Гарри на колени. Она обжигала прямо сквозь ткань его
джинсов. И Гарри не скинул её. Вся прежняя неловкость испарилась и
внезапно, ему хотелось чувствовать это прикосновение. И желательно не
сквозь джинсы, а на голой коже. Теперь волшебник понимал, что хотя не
смог бы переспать с вампиром или поделиться с ним кровью, он был совсем
не против тех самых “ухаживаний”, о которых говорил Ашер.
Дверь распахнулась, и на пороге оказался Джил.
- Гарри, я думаю нам… - начал он, но замер, заметив сцену. Гарри
вздрогнул, но Ашер не обратил никакого внимания на помеху. Он всё также
глядел на волшебника и даже не обернулся, когда дверь щёлкнула. Джил
закрыл дверь и медленно пошёл в сторону Гарри, осторожно принюхиваясь. В лаборатории резко пахло компонентами микстур и варящимся зельем. Но это для гарриного носа. А ту палитру, которую обонял оборотень, молодой
волшебник даже представить себе не мог.
Как только появился Джил, Гарри сразу вспомнил вывод, к которому пришёл
ранее. Теперь он честно мог сказать: да, его привлекал оборотень, и все
те всплески возбуждения были не просто реакцией мужского организма на
раздражитель, а вполне конкретное влечение к конкретному оборотню. И
также он сейчас понял, что ему нравится и Ашер. Но он же не может
одновременно любить обоих, ведь так? Это то, что ему больше всего было
не по нраву в Аните и остальных. Как можно говорить, что любишь
нескольких, если у одного целого может быть всего две половины, а не
одна половина и ещё несколько кусочков. Полностью любить друг друга
могут только двое, и остальные будут лишними. В этом Гарри был твёрдо
уверен. Хотя, если честно, до приезда в Сент-Луис он также был абсолютно
уверен, что его привлекают только девочки. Как оказалось, он ошибался. В
чём ещё он ошибается, чего ещё не знает о себе?
В этот момент Джил что-то унюхал в воздухе. Зелёные глаза вспыхнули
мрачным, решительным огнём. На лице появилось выражение, которого Гарри
ещё ни разу не видел. Складка между бровями, желваки на скулах выражали
одно и то же с несколькими оттенками: твёрдость, настроенность,
окончательность. Будто он что-то решил для себя.
Джил остановился так близко к Гарри, что Ашеру пришлось убрать руку.
Казалось, вампир только сейчас заметил чужое присутствие в комнате. Он
раздражённо нахмурился. Ни слова не говоря, рыжеволосый оборотень
наклонился и поцеловал волшебника. Не так как вчера с утра, тогда было
неумелое, быстрое касание. Нет, теперь это был искусный, глубокий
поцелуй, с силой и напором, которые редко бывали у этого тихого и
покорного оборотня. Гарри понравилось.
Ашер мгновенно оказался на ногах, будто неведомая сила подбросила его. А
Джил так же быстро опустился на пол, и спрятал лицо в гарриных коленях,
бессловесно призывая его к защите. Волшебник, всё ещё в шоке от поцелуя,
еле успевал следить за молниеносными движениями сверхъестественных
существ. Но его инстинктов хватило, чтобы перехватить руку Ашера в
сантиметре от рыжих волос оборотня. Вампир так резко повернул голову,
что его волосы сделали красивую дугу, и несколько золотых прядей
хлестнули по щеке.
- Это твой ответ, Анри-Жак? Ты выбрал его, и теперь не заметишь мои
чувства? О, а я ещё сомневался, что тебе нравятся мужчины, какой дурак!
– воскликнул Ашер.
Его рука безвольно висела в гаррином захвате, и вампир не делал никакого
движения, чтобы отнять её. Гарри поднял её и неожиданно для себя
прикоснулся губами к суставам пальцев. У Ашера едва заметно расширились
глаза, а Джил дёрнулся, будто собираясь встать. Вторую руку Гарри
опустил ему на волосы, и осторожно, успокаивающе погладил их ладонью,
как когда-то, в похожей ситуации гладил веррысь Берна. Джил замер.
– Ашер, mon ami, – начал Гарри, но в этот момент запиликал будильник,
объявляя, что зелье готово. На несколько секунд всё замерло, но потом
волшебнику пришлось разрушить момент, отпуская обоих, и подняться, чтобы
снять котёл с огня. Стоило ему отвернуться, вампир и оборотень впились
друг в друга взглядами. Джил не вставал с пола, но всё равно угрожающе
обнажал зубы, а у Ашера было такое холодное выражение лица, что,
казалось, стоит сделать одно неверное движение, и он набросится и
растерзает свою жертву.
Гарри поставил зелье охлаждаться, повернулся и снова сел на стул. Джил
тотчас обвил руками его талию, и одну ладонь запустил прямо под рубашку,
словно бравируя своими привилегиями перед Ашером. К Гарри снова
вернулась неловкость, и он вытащил чужую руку из-под рубашки. Раньше ему
не приходилось воспринимать людей одного с ним пола, как сексуальный
объект, и теперь внезапно он начал смущаться всех прикосновений, как
если бы к нему прикасалась девушка.
– Ашер, ваши слова меня задели. И теперь я не могу сказать однозначное
“нет”, иначе мне пришлось бы солгать. Но я действительно до последних
дней даже вообразить себе не мог находиться в отношениях с человеком
одного со мной пола. Джил и вы – первые, к кому я испытал влечение
подобного рода. Для меня это что-то вроде шока. Поэтому я не знаю, что
делать. Но точно знаю, что донором крови я не буду.
У Гарри был целый пунктик в отношении кормления кровью, он всё ещё
помнил дементоров, которые с простым поцелуем высасывают души. И ему
казалось, что стоит вампиру прокусить его вену, как можно тут же
попрощаться с жизнью, её высосут из тебя капля за каплей вместе с
кровью. А ты будешь только беспомощно ждать, да ещё и радоваться этому.
Подумав, Гарри добавил:
– И донором для ardeur’а тоже.
Перед глазами у волшебника всё ещё стояли останки человека после пира
суккубов на картинках учебника по ЗОТИ. Ему не хотелось превратиться в
обезвоженную, дистрофическую груду костей.
– Анри, ты только что лишил меня основных преимуществ в соблазнении, –
сухо ответил Ашер.
– А старое доброе романтическое ухаживание уже вышло из моды, что ли? –
огрызнулся Гарри. – Не этого ли вы только что просили?
– Этого, - вздохнул Ашер.
Джил вдруг поднял голову.
– Ты же меня не выкинешь, правда, Гарри? – спросил он.
– Откуда такие мысли, Джил! Конечно, нет! Я уже решил, что никогда тебя
не оставлю.
Услышав это, Ашер посмотрел на оборотня новым взглядом, будто внезапно
кое-что понял. Задумчиво он потёр подбородок, потом заговорил, обращаясь
к Джилу, хотя за всё время до этого момента демонстративно игнорировал его:
– Так тебя зовут Джил? Это вроде как сокращение от Джилберта, правильно?
Джил недоуменно моргнул. Он не ожидал, что вампир с ним заговорит, ведь
буквально пару минут назад они оба старательно делали вид, что другого
не существует. Потом его глаза осветились пониманием. И на секунду
мелькнуло то, что можно назвать хитростью или лукавством. Он оценивающе
оглядел вампира с ног до головы. Бросил быстрый взгляд на Гарри. И в
итоге лицо приобрело невинный вид и дружелюбную улыбку. Определённо, за пару мгновений он успел решить в голове некую сложную дилемму. Вся его манера поведения преобразилась. Намного спокойнее, чем прежде, оборотень ответил:
– Ага, правильно. А Гарри при первой встрече подумал, что Джил –
сокращение от Гилдерой!
– Гилдерой? Что за идиотское имя? Джилберт намного лучше!
– Спасибо! – смущённо улыбнулся оборотень. Он переместил ладонь на
гаррину коленку и начал чертить круги большим пальцем.
Волшебник в недоумении переводил взгляд с одного на другого. Разве они
только что не были готовы вцепиться друг другу в горло? С чего бы такая
перемена? Гаррина паранойя просто взвилась. Одно хорошо, он уже не
думал, что они замышляют его убить. Всё должно быть намного прозаичнее.
Какая-нибудь ерунда вроде временного перемирия, пока они не достигнут
общей цели. Но какая у них может быть единая цель? Этого волшебник не
понимал.
Между тем, Ашер кокетливо улыбнулся Гарри:
– Вы только что поцеловались с Джилом! И, наверное, уже не в первый раз?
У него несправедливое преимущество, и мне так никогда не угнаться!
– Но я не собирался целоваться с ним и… - Гарри перевёл дыхание, и
попытался успокоить внезапно подскочивший пульс. Кого он пытался
обмануть, и вампир, и оборотень уже давно всё почуяли! И Гарри
действительно хотелось ощутить вкус губ Ашера. Хотя формально они уже
целовались, когда Гарри превратился в призрака. Но теперь-то он живой!
– Мм… Хорошо.
Ашер, и что удивительно, Джил, улыбнулись. Вампир встал и придвинулся
ближе, так, что оборотню пришлось немного отползти, если он не хотел
уткнуться носом в обтянутое чёрной кожей бедро вампира. Ашер отодвинул
волосы Гарри с лица, и завернул несколько прядей ему за ухо. Затем он
положил всю ладонь ему на щёку. Гарри опять ощутил смутное беспокойство.
Ему не нравились чужие руки так близко к горлу, поэтому он отодвинул
кисть от себя. Ашер переместил руку на плечо, наклонился и поцеловал
волшебника. Целовался он медленнее и искуснее, чем Джил. Гарри не мог
вынести подобную медлительность, она слишком сильно влияла на него,
сильнее, чем он мог себе позволить в данной ситуации. Поэтому, как и в
прошлый раз, Гарри протянулся и запустил руку в волосы вампира,
самостоятельно углубляя и убыстряя поцелуй. Через некоторое время, они
оторвались друг от друга. Краем глаза Гарри отметил голодное выражение
на лице Джила. Ашер же довольно улыбался.
– Merci, Анри-Жак, это было замечательно, - сказал вампир, притрагиваясь
кончиками пальцев к своим губам.
Прозвенел ещё один звоночек будильника, извещая, что прошло достаточно
времени, чтобы зелье охладилось до нужной температуры.
– Зелье готово, надо начинать ритуал по воскрешению того парня. Я думаю,
мы продолжим наш… ах… разговор немного позднее, – сказал Гарри, ероша
волосы.
Голова немного кружилась, волшебник на автомате принялся отмерять
дозировку и разливать зелье по бутылкам. Но мысли крутились вокруг
поцелуев. Ему действительно понравилось, хотя раньше казалось, что ему
не захочется целоваться с кем-то одного с ним пола. С Джинни было всё
по-другому, он участвовал в поцелуях, но в то же время как бы просто
присутствовал, отстранённо наблюдая за ними и не испытывая того порыва
эмоций, который ощутил сейчас. С ней было спокойно, тепло, привычно, но
никакой страсти. Сейчас же словно горячий вихрь перевернул всю его
сущность. Раньше Гарри даже не думал, что его тело может испытывать
подобное. Конечно, в своих путешествиях он экспериментировал с
девушками, но даже тогда от поцелуев не кружилась голова.
И хотя волшебник до сих пор придерживался всех своих аргументов против
взаимоотношений с Ашером или Джилом, теперь он честно мог признаться
себе, что ему понравилось. И мысль о возможных перспективах вызывала
только предвкушение. Гарри удовлетворённо улыбнулся и запечатал
последнюю крышку.
*Omake * (дополнения к фанфику) от моей дорогой гаммы Tariona:
*Вспоминая 5 главу:*
/
- Джил, если мне не изменяет память, Инари – это японская богиня, так
какого чёрта ты называешь меня этим именем! Только не говори мне, что
синтоистские божества реально существуют, и я один из этих языческих идолов!
Джил прыснул, сквозь смех он ответил:
- Нет, Гарри, они не существуют, это аллегория из японской мифологии,
которую используют лисы. /
~оОо~
- Неужели поверил? Наивный! - по-лисьи фыркнув, богиня поправила кимоно, припрятав заодно пару карт: - Повышаю.
- Я ж те говорила, - знающе покивала смерть, незаметно изменив масть
карты на черную: - Стрит Флеш.
- Опять мухлюете!
- Цыц! Тебя тут вообще быть не должно, тебя убили! - оскорбились дамы.
Реддл раздраженно рыкнул, сжав стол так, что когти глубоко увязли в
столешнице, но тут же ухмыльнулся. Достаточно широко, чтобы стали видны
небольшие клыки.
- Зато внешность у него будет от меня, - самодовольно заметил хоркрукс,
и плебейски заржав, растворился в воздухе: -...и никаких вам хвостов и
ушек, дамы!
- Гад!
*Последствия*
- А не пошли бы вы, - ёмко заметил Гарри, захлопывая перед носом у
делегации дверь, и гордо удалился к себе в комнату.
- Вам неудачная стадия попалась, - извиняющимся тоном заметил Джил.
Мелани позади даже не пыталась скрыть довольство. Хоть какая-то от этого
состояния польза - думала Ламия, глядя в окно на вытянувшиеся лица
пришедших. А с вампиром и потом разобраться можно. Пару веков пролежал - денек потерпит...
*Чем лучше узнаю людей, тем больше люблю собак (с)*
- Нет. Я так не считаю, - твердо ответил Гарри, на претензии по поводу
его отношения к ним как к животным.
“С животными проще,” - тоскливо думал волшебник, целуя руку обидчивой
ламии, чмокая в щеку неуверенного в себе оборотня, глядя на вытянувшееся
лицо одного властолюбивого вампира и все из-за еще одного - задавшего
этот вопрос таким несчастным тоном...
*Про Грэхема*
“Язык мой - враг мой…" - вертелась в голове Грэхема тоскливая мысль...
пока он пытался поднять крышку гроба.
*Про Ашера*
/
– Стой! – преградил дорогу Ашер. – Не хватало нам ещё проблем с советом
из-за неизвестного вампира, который нападёт на тебя! Не подходи пока./
"Здесь опасно. Я боюсь за тебя," - крылось за жесткими словами. Но
волшебник, конечно, ничего не заметил...
*Про Дракулу*
/Это вольная импровизация на тему "Что было бы, если бы в гробу оказался
сам Дракула". Написана в подарок для автора и вдохновившей на это своим
комментарием Sera_ApriL. /
– И что с лицами? – Дракула совсем не аристократично почесал затылок и
потянулся. – Ну-ка, волчик, подвинься, загораживаешь, – помахал он
оборотню.
Того как ветром сдуло. То ли Дракула не считал нужным сдерживать силу
полностью, то ли не мог, но энергия его давила достаточно, чтобы отбить
у кого бы то ни было желание спорить. Говорил вампир приятным глубоким
голосом с заметным акцентом и свойственной вампирам эмоциональной
притягательностью.
– О, Нечестивец, Истина! – совсем по-человечески помахал рукой граф,
заметив пару.
Те, кажется, разрывались между необходимостью провалиться под землю и
желанием упасть в обморок.
– Так, кто тут у нас вменяемый остался? – осознав, что объяснения не
дождется, спросил граф, оглядывая помещение цепким взглядом.
– О, какая цаца, – наткнувшись взглядом на татировку Поттера оценил
вампир. – Ну-ка, молодчик, наваргань им успокоительного. Как у тебя с
зельеделием?
– Нормально, – осторожно ответил Поттер, попутно попросив эльфов
принести необходимое зелье.
– О, – обрадовался граф, – разговорчивый! Так чего они челюсти-то пороняли?
– Считается, что вы как бы умерли, – флегматично заметил Гарри.
На него накатил приступ меланхолии, так что древний, сто лет как мертвый
вампир волновал его мало.
– Серьезно? – удивился вампир и задумчиво потеребил усы. – Эт чего,
моего голема завалил кто?
– Голема? - хрипло уточнили задние ряды в виде Нечестивой Истины.
– Да-да, голема, – отмахнулся граф и, выбравшись, наконец, из гроба,
танцующей походкой направился к лестнице. – Твой дом? Проводи-ка в
гостиную, – махнул он Гарри. – Не люблю я подвалы, – доверительно
сообщил вампир.
Поттер, выдав всем успокоительное, благо совсем недавно решил пополнить
его запасы, как в воду глядел, повел гостя наверх.
Портреты, увидев процессию, принялись активно перешептываться, но под
взглядом Дракулы замолкли.
– У, сплетники! – цыкнул граф, и погрозил им пальцем. – Придумают тоже,
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |