— No dollar, no rial! — предупредил я.
Водитель не отрицал и такой возможности, и мы поехали. К сожалению, как он, так
и другой его пассажир на переднем сиденье, не говорили по-английски, а знали
только несколько расхожих слов.
— Табриз? — переспросил водитель.
— Табриз.
Обернувшись ко мне, водитель показал пять пальцев и произнёс магическое слово «доллар»,
давая возможность понять, что перевозка меня в Тебриз обойдётся в пять долларов.
«Блин, опять не понял!» — подумал я, и повторил, что денег у меня не имеется.
Некоторое время прошло в молчании. Наконец, осознав мою тайную сущность, другой
пассажир, сидевший на переднем сиденье, обернулся ко мне, сделал страшное лицо и
спросил:
— Джюю? юю?
Он спрашивал, еврей ли я.
— No, Russia, Россия, student, — отвечал я с поспешностью. Иранцы временно
успокоились, но водитель надежды на деньги не оставлял.
По дороге подсадили ещё одного «автостопщика». Он, к счастью, слегка понимал по-английски
и перевёл водителю моё нежелание платить деньги. Вскоре, впрочем, «англоговорящий»
человек заплатил и вышел, а его место занял другой автостопщик.
Так, уже в наступающей темноте, мы и прибыли в иранский городок Меренде — на
полпути от Джульфы до Тебриза, ярко освещённый огнями магазинчиков, фарами машин
и рекламами на местном языке.
Проехав по улицам Меренде, машина остановилась у высоких железных ворот какого-то
дома. Все вышли из машины, вышел и я, размышляя, поедут ли они дальше в Тебриз
или нет. Наконец, из ворот вышли два человека, один из которых оказался
англоговорящим, а другой (якобы) «русскоговорящим», однако он знал мало слов и
говорил только: «Мой жена Азербайджан». Сии мудрецы были вызваны для перевода.
Англоговорящий молодой человек оказался вполне нормальным человеком; он не
только понял мою безденежность и объяснил её водителю, но и отвёл меня в какую-то
харчевню, накормил, а также вписал в маленький мерендский отель. Машина же
дальше не шла — водитель был из Меренде.
— Все люди должны помогать друг другу, — сказал он, — иранцы, американцы,
русские, все. Переночуешь здесь, а завтра поедешь в Тебриз.
Наступила ночь.
28 августа, четверг
Я проснулся в маленькой комнатке на втором этаже занюханного отеля в иранском
городке Меренде. В отеле было всего несколько комнат; все они располагались на
втором этаже, там же находились отдельные удобства, а на первом этаже была
харчевня. Как только я спустился вниз, хозяин (азербайджанского вида старик,
знающий шесть или семь русских слов), увидев меня проснувшимся, предложил еду и
чай. Я отказался, ссылаясь на безденежность, но меня всё равно накормили. По
телевизору шли иранские новости, бородатые люди что-то говорили умное. В Иране
не так много людей с бородой, ибо борода у них — вроде галстука, «официальный
предмет». Носят бороду политики, ортодоксальные исламисты и немногие другие.
Позавтракал, отдал ключ от номера, получил свой паспорт (который вечером сдал) и,
поблагодарив хозяина, отправился в мир.
Город Меренде жил своей обычной жизнью. В каждом доме на первом этаже была лавка,
магазин, гостиница или харчевня. Торговцы составляли, по-моему, половину
населения города. Торговали и вне домов — кто имел столик, кто разложил товар на
клеёнке прямо на мостовой: носки, дыни, одежда, мясо и прочее. Машин было много,
западного производства и очень старые. На некоторых зданиях висели портреты
бородатого человека — это аятолла Хомейни, основатель Исламской Республики Иран.
Вдоль улиц по канавам-арыкам стекала мутная вода. Радуясь своему попаданию в
Иран, я пошёл искать обмен валюты, чтобы обменять 10 долларов из имеющихся у
меня 25. Курс был неизвестен, обменные пункты не попадались. Наконец, попалось
здание какого-то банка — со стёклами и зеркалами.
— Можно ли здесь обменять 10 долларов? — спросил я. К счастью, сотрудники банка
понимали английский язык.
Сотрудники банка посовещались и ответили, что можно, и предложили 4500 риалов за
доллар. Я согласился.
Обменяли мне очень быстро — из кармана в карман. Я ещё удивился, почему деньги
не кладут в кассу, не выписывают чек и проч. Потом только я понял сущность
явлений. Оказывается, государственный курс доллара — 3000 риалов (по этому курсу
доллар должны принимать в любом банке), но так никто никогда не меняет, так как
он невыгодный. На рынке обыкновенно можно получить от 4400 до 4700 риалов за
доллар, но делается это тайно. Сотрудники банка, исходно предполагая, что за
3000 риалов никто доллар не отдаст, обменяли мне по слегка заниженному курсу и
были довольны.
Наполнив карман разноцветными купюрами с изображениями имама Хомейни, я
направился на трассу — к выезду из города.
* * *
Следующий водитель легковушки, пожилой дяденька, едущий в Тебриз с двумя
тётеньками, тоже оказался деньгопросящим. Впрочем, его пожелание денег было не
так сильно выражено, как в предыдущих случаях. Он проявил даже некоторое знание
английского языка и мировой политики.
— Russia. Russia, perestroika, a?
— Yes, perestroika, — отвечал я.
— Russia… Gorbachev live?
— Live, — отвечал я.
— Чай, чай, — предложил водитель. Иранские водители часто возят с собой чай в
термосе, ставят стакан рядом с переключателем передач и пьют его вприкуску с
сахаром. Чай не выплёскивается — дороги хорошие, лучше, чем в России и на
Кавказе. Затем водитель предложил мне и яблоко, которое я с удовольствием съел.
…Минут через сорок прибыли в Тебриз.
* * *
Основная историческая фигура, чьи бородатые портреты глядят на вас в Иране со
всех сторон — вождь Исламской революции аятолла Хомейни. Точно таким же в СССР
был Ленин и по своему историческому значению и по количеству изображений. Есть и
внешнее сходство: Ленин тоже был с бородой, пожилого возраста, Ленин умер, но
вечно живой; так же и Хомейни.
Во всех магазинах, крупных лавках, любых государственных офисах и конторах
встречается диптих — Хомейни (духовный вождь) с Хоменеем (текущим вождём,
именуемым «Лидер Исламской Революции»). Бывает и триптих — Хомейни в центре,
справа Хоменей, слева иранский президент. (Сейчас выбрали нового президента, г-на
Хатами, но это произошло совсем недавно, портреты ещё не поменяли.) Количество
одиночных Хомейни, диптихов и триптихов находится в пропорции 3:2:2.
Кроме этих портретов, в иранских городах встречаются портреты героев Ирано-иракской
войны. Это большие, вероятно деревянные щиты высотой метров пять и шириной
полтора-два метра, на которых мы видим: сверху — большой портрет героя войны (это
молодые, слегка бородатые люди лет двадцати), снизу — изображение его подвига.
Один молодой человек бросается с гранатами под танк, другой занимается на поле
битвы регулярной молитвой и т. д… Бывают и более хитрые фрески. Вот на большой,
глухой стене дома намалёвана битва: танки, взрывы и проч. Над ними, вторым
планом, но более крупно, большой бородатый портрет: это, видимо, военачальник,
управляющий битвой. Дальше, третьим планом, уже на месте неба, самый большой
портрет: это, разумеется, имам Хомейни, вдохновляющий и битву, и военачальника.
* * *
В течение многих столетий Ираном управляли шахи. Лет тридцать назад это было
вполне светское государство, во многом ориентирующееся на Запад. Потом произошла
Исламская революция, шаха свергли, а к власти пришли люди, которых у нас
называют «исламские фундаменталисты». В 1979 году Иран был провозглашён
Исламской Республикой. Ориентация на Запад сменилась, если можно так сказать,
ориентацией на прошлое, на исламские традиции. Этот стиль виден в одежде:
мужчины в Иране никогда не появятся в шортах в общественных местах, женщины
носят чёрные платки и платья почти до земли. «Обнажённые» волосы или облегающие
одежды у женщин — стриптиз и разврат. Однако, встретить женщину в парандже —
большая редкость даже в Иране.
Основные враги Ирана — Америка и, конечно, Израиль, «вдохновляемый Америкой». Но
Израилю проще — он не существует в иранском мировосприятии. Из Тегерана можно
позвонить в любую страну мира, кроме Израиля. Можно послать письмо в любую
страну, кроме Израиля. В Иран иностранцы могут ввозить различную валюту, кроме
израильской, разумеется. На иранских картах на месте «несуществующего» Израиля
находится государство Палестина.
Израилю проще — его нет. А вот Америка всюду подвергается нападкам. На высоких
зданиях и даже на длинных бетонных заборах можно встретить надписи по-английски,
на языке, который большинство иранцев не понимают: «Долой Америку!» или: «Мы
покажем Америке то-то и то-то!» Только что «Догоним и перегоним Америку» не
встречал.
Как мы впоследствии узнали, жители Ирана не испытывают ненависти к жителям
Америки и даже сочувствуют им, что у них (американцев) такое неудачное
правительство.
Портрет Хомейни, надпись по-английски:
«Дорогой Хомейни! Мы никогда не опустим флаг, который ты поднял!»
Другой плакат (Хомейни и Хоменей):
«Мы разделяем скорбь угнетённых всего мира…»
* * *
Иран — государство, которое старается контролировать всё. Почти повсюду, в любом
иранском городе, вы, поглядев по сторонам, увидите иранского солдата с ружьём
или полицейского. Запрещено всё, что направлено против исламского порядка.
Нельзя, например, целоваться с девушкой в общественном месте. Многие автобусы и
троллейбусы даже разделены на мужскую и женскую половины — во избежание
непристойностей.
В Иране запрещены видеомагнитофоны: вдруг человек будет смотреть на видео то,
что противоречит…
Официальный курс доллара — 3000 риалов — значительно отличается от рыночного (4500–5000).
«Нелегальный» (уличный) обмен денег запрещён, хотя обменять всё равно можно.
Если обменять доллары по рыночному курсу, то многие товары и предметы в Иране
окажутся абсурдно дешёвыми для иностранца: проезд в троллейбусе 50 риалов (1
цент), килограмм фиников или винограда без косточек — 1000 риалов, билет на
междугородний автобус Тебриз—Тегеран (700 км, больше чем от Москвы до Питера, в
пути 14 часов) — 9100 риалов (чуть меньше двух долларов). Зарплата в Иране
невелика, вполне соответствует ценам. Во многом, даже слишком во многом
Исламская Республика Иран напоминает наш бывший Советский Союз.
ТЕБРИЗ — город на северо-западе Ирана, в долине реки Аджичай на высоте 1364 м,
население 852 тыс. жителей (1983). Основан в 3 или 4 вв. Сасанидами. В кон.13 —
нач.16 вв. был неоднократно столицей различных государств на территории Ирана.
Сохранились памятники архитектуры: соборная мечеть Алишаха (1310-20; в 1809
превращена в цитадель); руины Голубой мечети (1465), и др. В Средние века —
крупный центр художественного ремесла и изобразительного искусства.
В городе — многоэтажные (этажей до пяти) дома, широкие улицы, полные машин…
Улицы, замечу, чище, чем в Москве. Я выгрузился где-то на окраине города. Первым
делом отправляюсь искать место нашей встречи — обозначенную на карте площадь
Хонарестан (meidun-e-Khonarestan). Вот навстречу идёт человек, спрошу у него…
— Бебахшид, мейдане Хонарестан коджаст (где)?
Этот вопрос оказался несколько провокационным. И впрямь, стоит, ошалело озираясь,
на улице на окраине Тебриза какой-то мужик с рюкзаком, и вдруг ему что-то
понадобилось. Через полминуты вокруг меня столпилось человек десять местных
жителей, что-то объясняющих мне на фарси.
— Бебахшид, ман фарси баляд нистам (не понимаю!) Шома инглеси (по-английски)
баладид?
Среди толпы обступивших меня людей никто по-английски не знал. Но тусовка
разрослась, и вскоре появились два человека, знающие некоторый английский. Но
объяснить, где находится площадь Хонарестан, они не могли.
— Такси, такси, — говорили они.
— Я хочу дойти туда пешком, — отказывался я.
— Тогда мы тебе покажем, — отвечали сии два молодых человека и повели меня через
пол-города к площади Хонарестан, попутно что-то спрашивая у местных жителей:
видимо, и они плохо себе представляли, где эта площадь.
— Покажите на карте, где мы находимся, — просил я. — Сам доберусь.
— Эта карта очень старая, — отвечали люди, рассматривая англоязычную схему
Тебриза из путеводителя «Lonely Planet». — Здесь всё неправильно.
Так и пришлось мне в сопровождении двух постоянных «гидов»
и нескольких временных (другие люди тоже пытались всем нам показать, где площадь
Хонарестан) идти минут двадцать до самой площади.
Пока мы шли, иранцы проявили любопытство, что же находится на этой площади, что
мне так потребовалось. Я отвечал, что там я встречаюсь со своими друзьями,
которые, как и я, тоже приехали из России. Заинтригованные, иранцы привели меня
наконец на сию площадь, перед которой висела соответствующая вывеска (по-фарси и
по-английски): Meidun-e-Khonarestan. Каково же было разочарование иранцев, когда
они никаких других русских туристов, и вообще ничего интересного, на площади не
увидели!
* * *
Я же не был удивлён — время встречи ещё не настало. Обойдя круглую площадь и
никого не найдя, с трудом отделался от любопытных иранцев и отправился гулять по
Тебризу. По краям площади продавались всяческие товары: дыни, арбузы, одежда,
автозапчасти, но мне они не были нужны. Моя карта, хотя и была «очень старая»,
оказалась вполне пригодной. Я легко нашёл в Тебризе две армянские православные
церкви, базар и автостанцию, потратив на обход их около трёх часов.
Базар в Тебризе занимал целый большой квартал. Это был крытый базар древней
постройки, свет первоначально поступал только в маленькие отверстия в куполах
крыши. Теперь, в ХХ веке, провели и электрическое освещение, но всё равно в
торговых рядах полутемно. Вокруг — тонны всяких сладостей, пряностей, лавашей,
фруктов, канцтоваров, чеканки, ковров… всего, что производится на иранской земле
или привозится сюда. Цены обыкновенно написаны на бумаге (иранскими цифрами),
обмануть тебя явным образом никто не хочет, по крайней мере не заломят тройную
цену, видя, что ты иностранец.
Некоторые торговцы дрейфуют по всему базару с большими телегами, на которых
разложен товар. Такие телеги весят килограмм сто, а то и двести. Видимо, этим
людям не нашлось торгового места, и они, скрипя колёсами телег, ползают по
проходам туда-сюда. Постоят, может быть продадут что-нибудь, и поползут дальше.
Надо уворачиваться от них.
Некоторые покупатели приезжают на базар на мотоцикле. Мотоцикл — самое
распространённое в Иране транспортное средство — наверное, как в Китае велосипед.
Мне кажется, почти каждый взрослый иранец, не имеющий машины, имеет мотоцикл.
Мотоциклисты ездят по улицам и проспектам, в парках, по пешеходным дорожкам и
даже иногда по базару. На базаре я провёл долгое время.
Посетил главпочтамт — большое здание, ни одного клиента, десяток сотрудников в
окошках, портрет Хомейни сверху. Письмо из Тебриза в Москву обошлось всего в 500
риалов (600 рублей), вдвое дешевле, чем стоит письмо из Москвы в Москву. Пока я
писал письмо, сотрудники почтамта собрались вокруг меня, и один из них, самый
догадливый и при этом англоговорящий, указывая на моё письмо, спросил:
— Russian writing?
Я ответил «yes», и люди ещё больше удивились, рассматривая русское письмо.
Впрочем, скоро я запаковал его и бросил в ящик. Письмо отправилось в Тегеран, а
потом в Москву; на этот путь у него ушло всего две недели.
* * *
На площади Хонерестан в 14 часов господа Олег и Влад не появились, и я продолжил
прогулки по Тебризу, размышляя о причине непоявления их. На армянско-иранской
границе таможенники сказали, что мои друзья проходили ещё утром. Вероятно, они
прибыли в Тебриз вчера днём, и, не дождавшись меня в течение суток, согласно
нашей договорённости, направились в Тегеран.
Чтобы догнать их, было самое время воспользоваться цивильным способом. Учитывая
долгие процессы общения с местными таксистами, дорога автостопом до Тегерана
может занять целые ходовые сутки — попробую достичь Тегерана на автобусе.
Стоимость этого удовольствия, как уже было указано выше, примерно два доллара, и
я направился искать билетную кассу. Касс не было видно. Начал спрашивать:
— Бебахшид, отобус-Тегеран-билет коджаст?
Вокруг скопились люди мужского пола (женщины в мужские разговоры не
суют свой нос), наконец меня отвели прямо к кассе (она оказалась рядом).
Билетная касса представляла собой маленькую лавочку, продавал билеты мальчишка
лет девяти. В билете указывается: время, цена, ещё что-то, и, наконец, фамилия-имя
пассажира. Как спросить «Фамилия», он не знал, и куда-то убежал из лавки. Через
две минуты он привёл с собой ещё несколько таких же малолетних, а за ними шёл
некий бородатый мужик. Мужика подтащили ко мне ближе, и он мудро произнёс:
— Name!
Наконец, мне выписали билет. Что на нём написано — осталось для меня загадкой.
Мальчик, тыкая пальцем в часы, объяснил, что отправляется автобус примерно в 9
часов вечера. Оставалось узнать, откуда он отправляется, и вообще, может это не
билет, а какая-нибудь ошибка.
И вот я иду вдоль городских автобусных остановок, подхожу к людям и вопрошаю их:
«Шома инглиси баладид?» Не баладид, однако, никто. Зато вокруг меня начала
скапливаться небольшая тусовка людей, тоже желающих посмотреть на мудреца,
который «инглиси баладид», а заодно узнать, что мне нужно. Только восьмой или
девятый человек сознался, что он баладид, вокруг нас скопились народные
наблюдатели, и человек добросовестно объяснил, что эта бумажка — билет на
автобус, который отправляется с автостанции («отобус тёминал»), и этот тёминал
находится не здесь, а далеко, и доехать до автостанции можно на городском
автобусе 135. Но ехать туда ещё рано, автобус отходит только в 21.15.
Обрадованный полученным знанием, я отправился досматривать город, решив заодно
появиться в 18.00 на площади Хонарестан.
* * *
Жители Тебриза проявляли к нам, как к иностранцам, очень большое любопытство.
Создалось впечатление, что многие из них никогда не видели «западных»
иностранцев (жители близлежащих стран не в счёт). Ты стоишь у витрины магазина и
рассматриваешь товар; рядом собираются иранцы и рассматривают тебя. Когда мы,
наконец, встретились с Олегом и с Владом, на одной из площадей Тебриза собралось
несколько десятков людей посмотреть на нас. Один из людей, познавший (слегка)
английскую речь, завёл беседу с Олегом; остальные стояли вокруг, смотрели,
галдели, подходили всё новые люди, они, видимо, не знали, что происходит, но
эффект толпы действовал на них. Всего собралось, возможно, от 30 до 70 человек —
я только подумал их сосчитать, как приехала полиция и всех разогнала. Люди
разошлись, но остались на площади, ожидая, когда полиция уедет.
Вскоре вокруг нас вновь собралась толпа, ничуть не меньше предыдущей.
* * *
Олег с Владом благополучно добрались до Тебриза ещё накануне. По дороге целых
два доллара у них истребовал навязчивый таксист, вследствие чего Влад решил, что
в Иране нужно ездить отныне на грузовиках. Прибыв в Тебриз, они тоже узнали, что
наша карта «очень старая», и поначалу даже не нашли на местности площадь
Хонарестан. Хорошо, что хоть к 18.00 эта площадь была найдена ими.
Поскольку я уже, «догоняя» своих друзей, обзавёлся билетом на автобус, Влад с
Олегом решили тоже поехать на автобусе, впервые за эту поездку соблазнившись
цивильностью. Но дело в том, что какой-то местный житель уже успел подружиться с
Владом и Олегом, и они оставили у него свои рюкзаки. Сейчас этот житель тоже
пришёл на площадь Хонарестан, и мы отправились забирать рюкзаки. Местный житель
обитал на втором этаже двухэтажного дома. Сняли обувь у дверей, зашли внутрь.
Внутри было чисто, прохладно, стульев, столов и кроватей не было, пол был покрыт
мягким ковром. Как и в недавно оставленной нами Армении, нас начали угощать
дынями. В Иране время на полчаса впереди московского, мы поначалу забыли об этом,
а когда посмотрели на часы и вспомнили, настало время уже бежать на автостанцию,
которая находилась за городом.
Местный житель быстро выловил для нас такси, и мы, распрощавшись, поползли в
суете тебризского часа «пик» на автостанцию, куда и прибыли минут через
пятьдесят. Влад и Олег побежали за билетами и купили билеты на 21.00.
— Встретимся в Тегеране, на автостанции! — сказал Олег, убегая на свой автобус,
а вскоре я отправился на другом.
Иранские междугородние автобусы бывают двух классов: «Люкс» и «Супер». Разницу
между ними установить не удалось. Впоследствии, правда, можно было заметить, что
в одних автобусах над каждым сиденьем висит одноразовый стаканчик, и помощник
водителя разливает по требованию пассажиров воду в эти стаканчики; в других
автобусах стакан один на всех, и вам выдают воду вместе со стаканом. Кроме того,
одни автобусы немного дороже других. Но какой из стилей обслуживания есть «Люкс»,
а какой «Супер» — не знаю.
Дальние автобусы в Иране действуют так. Через полчаса после отправления (в
данном случае это было в начале одиннадцатого вечера), автобус доезжает до
специальной столовой для транзитных пассажиров. Там всегда много автобусов, шум,
гам, торговля едой, цены чуть выше общегородских, в большом зале стоят столы,
пассажиры могут неторопливо поужинать на дорогу. Стоянка длится примерно полчаса,
потом все садятся обратно в свой автобус и продолжают путь. На этой стоянке я
был больше всего озабочен не потерять свой автобус среди многих остальных.
Наконец, началась посадка, пассажиры залезли в автобус, задремали и поехали в
Тегеран.
29 августа, пятница
Часов в семь утра автобус остановился на трассе (возможно, сломался), пассажиров
побудили, высадили и засадили в другие автобусы, остановившиеся вслед за нашим.
Я сперва не понял, что происходит, только подумал: все куда-то собираются и идут,
мне бы тоже не опоздать, — и поторопился вслед за людьми. Так я, уже в стоячем
виде (автобус, куда нас перевели, был уже полон) достиг Тегерана.
Утром, в начале девятого, я оказался на западном автовокзале Тегерана, на
окраине города, вблизи площади Азади (свободы) и обоих тегеранских аэропортов (местного
и международного). Влад и Олег на автовокзале не были обнаружены. Желая попасть
на основное место встречи (к 10.00, напротив российского посольства), я
отправился непосредственно туда.
ТЕГЕРАН расположен в южных предгорьях гор Эльбурс, у подножия г. Демавенд, на
высоте 1100–1300 м. Средняя температура января +2C, июля +29С. До монгольского
нашествия Тегеран был деревней, которая возникла в 9 в. близ Рея — одного из
древнейших городов Ирана. После разрушения монголами Рея (13 в.) значение
Тегерана постепенно возрастало, но до объявления в кон.18 в. столицей Ирана он
оставался незначительным населённым пунктом.
Во время Второй мировой войны в Иран были введены советские и английские войска.
В 1943 в Тегеране проходила конференция глав трёх союзных держав — Сталина,
Рузвельта и Черчилля. Здесь было принято решение об открытии не позднее 1 мая
1944 второго фронта в Европе, о послевоенных границах Польши и другие решения.
Делегация СССР, идя навстречу пожеланиям союзников, обещала объявить войну
Японии после разгрома германской армии.
После войны город развивался особенно интенсивно. Сейчас здесь производится
более 1/3 промышленной продукции Ирана; население — ок. 8 млн. жит. (1984).
Тегеран. Огромный город — как Москва. Сегодня, впрочем, пятница, выходной день,
и улицы пустынны, а магазины почти все закрыты. Но по улицам ползут машины и
автобусы (есть даже двухэтажные), ходят редкие люди. Я иду по проспекту Азади и
рассматриваю город.
Названия тегеранских улиц подписаны на двух языках: местном и английском. В
Москве такой заботы к иностранцам пока не проявляют, хотя у нас иностранцы
встречаются чаще. В странах СНГ названия улиц обычно указаны только на местных
языках, хотя в некоторых городах доля русскоязычного населения, не читающего по-местному,
достигает половины. Здесь же даже номера домов подписаны и местными, и
международными цифрами.
В большинстве городов Ирана нумерация домов вообще отсутствует, и адреса пишутся,
например, так: улица такая-то, улочка такая-то, между мечетью и школой дом
такого-то. Но у Тегерана совсем другие размеры — он раз в десять больше
следующих по величине иранских городов, Исфахана и Мешхеда, поэтому здесь
существует и нумерация домов, а вернее, входов, потому что дома на центральных
улицах стоят вплотную друг к другу, как в центре Питера или Москвы. Улицы
длинные, и номера могут превышать 1000. Есть, однако, и очень узкие улочки,
шириной в одного мотоциклиста (как в старой Бухаре), и эти улочки обычно
аккуратно помечены указателями.
Машин и мотоциклов очень много. Широкие шоссе, эстакады, и всё равно в центре
толчея, пробки, а пешеходы переходят шоссе в любых местах, ловко уворачиваясь от
медленно ползущего транспорта. Хотя и светофоры есть. Метро в городе только
строится, причём уже много лет, а пока основной транспорт — автобусы, забитые в
час «пик», подобно московским. Пассажиры расплачиваются специальными талончиками,
которые продаются в городских киосках — совсем как у нас.
Повсюду сверху — портреты аятоллы Хомейни (большие). Повсюду снизу — разные
другие бородатые портреты (бумажные, маленькие). Причина такова: в Иране 23 мая
1997 (по местному летоисчислению, 2 хордада 1376 г) проходили президентские
выборы, и эти разные портреты — политическая агитация. На некоторых площадях —
памятники местным героям (видимо, героям Ирано-иракской войны).
В Тегеране много воды: в парках — фонтаны, на улицах — большие металлические
ящики с питьевой водой и кранами. В Тбилиси и Ереване воды ещё больше — она
представлена питьевыми фонтанчиками. Здесь воду берегут: открыл кран, попил,
закрыл, пошёл дальше. А вот в Ашхабаде или Ташкенте найти воду на улице —
проблема.
Английский язык в иранской столице более известен, чем в Тебризе. Наверное,
каждый третий знает пять-шесть английских слов, типа Hallo, Yes, No и What-are-you-from.
Распространены лозунги и плакаты на двух языках (фарси и английский), например:
«The world's water — is there enough?» (достаточно ли в мире воды?) В
англоязычных лозунгах и надписях, где встречается вопросительный знак, иранцы
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |