Он по-прежнему говорил с женой голосом зрелого человека, который общается с психом, но она заметила в его глазах искру гнева.
– Обвинял! Не могу поверить, что ты мог это сказать! – Слова бурно извергались из нее. – Ты вроде тех людей, которые говорят: «Ах, чего же она ждет? Выпивала в час ночи и, конечно, заслуживает, чтобы ее изнасиловала целая футбольная команда!»
– Да не обвинял я ее!
– Нет, обвинял!
В лице Эда что-то переменилось. Щеки запылали, а голос возвысился.
– Позволь сказать тебе кое-что, Мадлен. Если моя дочь однажды пойдет с каким-нибудь подонком, с которым только что познакомилась в гостиничном баре, я оставляю за собой право назвать ее дурой!
Глупо было ссориться из-за этого. Рациональная часть ее ума понимала это. Она понимала, что на самом деле Эд не винил Джейн. Она знала, что муж лучше и добрей ее самой, но все же не могла простить ему замечание по поводу «глупой девочки». Это казалось ей ужасной несправедливостью. Будучи женщиной, Мадлен обязана была рассердиться на Эда за Джейн, и за любую другую «глупую девочку», и за себя, потому что, в конце концов, такое могло случиться и с ней тоже, и даже мягкое словечко «глупая» казалось пощечиной.
– Не могу сейчас оставаться в одной комнате с тобой. – Она выскочила из постели, прихватив с собой айпад.
– Это просто смехотворно, – сказал Эд, надевая очки.
Он расстроился, но Мадлен знала, что он почитает книгу минут двадцать, выключит свет и моментально уснет.
Мадлен с силой закрыла за собой дверь (она предпочла бы хлопнуть дверью, но не хотела разбудить детей) и в темноте стала спускаться по лестнице.
– Не повреди на лестнице лодыжку! – выкрикнул Эд из-за двери.
Он уже успел остыть, подумала Мадлен.
Заварив себе чай из ромашки, она уселась на диван. Она терпеть не могла чай из ромашки, но он считался успокоительным и каким-то там еще, поэтому она всегда старалась заставить себя выпить его. Бонни, разумеется, пьет только травяной чай. Если верить Абигейл, Натан теперь тоже избегает кофеина. В этом и состоит проблема с детьми и распавшимися браками. Узнаешь информацию о бывшем муже, которую в противном случае не узнала бы. Она знала, например, что Натан называет Бонни своей «милой Бон». Об этом однажды поведала на кухне Абигейл. Эд, стоявший рядом с Мадлен, молча засунул палец в глотку, что вызвало у Мадлен смех, но все же она могла бы прожить, не слыша этого. Зачем Абигейл надо было рассказывать о подобных вещах? Эд считал, что это делается нарочно, что она пытается поддразнить Мадлен, обидеть ее, но Мадлен не верила, что Абигейл такая злая.
Теперь Эд всегда видел в Абигейл худшее.
Вот что стояло за внезапными нападками Мадлен на Эда в спальне. На самом деле это не имело ничего общего с замечанием по поводу «глупой девочки». Просто она все еще сердилась на Эда за то, что Абигейл переехала к Натану и Бонни. Чем больше проходило времени, тем более правдоподобным казалось Мадлен, что виноват в этом Эд. Может быть, Абигейл балансировала на грани, обыгрывая идею переезда, но не задумываясь об этом всерьез, а замечание Эда «успокойся» оказалось тем толчком, который был ей необходим. А иначе Абигейл по-прежнему оставалась бы здесь. Для нее это могло быть сиюминутным капризом. У подростков это бывает. Их настроение быстро меняется.
В последнее время память Мадлен была заполнена воспоминаниями о том времени, когда они с Абигейл жили вдвоем. Поэтому у нее иногда возникало престранное чувство, что Эд, Фред и Хлоя – какие-то чужаки. Что это за люди? Ей казалось, они ворвались в ее жизнь с Абигейл с криками, всей этой чепухой, шумными компьютерными играми и ссорами и отодвинули бедную Абигейл в сторону.
Мадлен рассмеялась при мысли о том, как возмутились бы Фред и Хлоя, узнай они, что она посмела усомниться в их существовании, особенно Хлоя. «А где была я? – всегда спрашивала она, глядя на старые фотографии Мадлен и Абигейл. – Где был папа? Где был Фред?» – «Ты была в моих мечтах», – ответила тогда Мадлен, и это была правда. Но в мечтах Абигейл их не было.
Мадлен прихлебывала чай, ощущая, как гнев медленно улетучивается. А все этот дурацкий чай.
Действительно, виноват был тот мужчина.
Мистер Бэнкс. Саксон Бэнкс.
Необычное имя.
Она дотронулась кончиками пальцев до прохладной гладкой поверхности айпада.
Не ищи его в Интернете, умоляла Джейн, и Мадлен обещала, но желание увидеть мерзавца оказалось непреодолимым. Точно так же, услышав сюжет о преступлении, она всегда хотела увидеть преступника, рассмотреть его или ее лицо – а нет ли на нем признаков порока. Почти всегда она их находила. А как это было просто – набрать в маленьком прямоугольнике всего несколько слов. Казалось, пальцы делают это без ее ведома, и, пока она все еще раздумывала, нарушать обещание или нет, перед ней на экране уже появились результаты поиска, словно «Гугл» был частью ее интеллекта и стоило ей только подумать о чем-то, как это происходило.
Она просто быстренько глянет, пробежит глазами, а потом закроет страницу и удалит все ссылки на Саксона Бэнкса из регистрации поиска. Джейн никогда не узнает об этом. Вряд ли Мадлен могла бы предпринять что-то в отношении него. В ее планы не входило замышлять месть. Хотя часть ее сознания уже работала в этом направлении. Провернуть какую-нибудь аферу? Украсть его деньги? Публично унизить или дискредитировать его? Можно найти способ.
Она сделала двойной клик, и на экране появилась фотография главы корпорации. Застройщик по имени Саксон Бэнкс живет в Мельбурне. Это он? Красивый мужчина с сильной челюстью и самодовольной ухмылкой, казалось, смотрит прямо на Мадлен с задорным, едва ли не агрессивным выражением.
– Ты козел, – громко произнесла Мадлен. – Думаешь, тебе позволено творить что угодно и с кем угодно?
Что она сделала бы на месте Джейн? Она не могла себе вообразить, что отреагировала бы, как Джейн. Мадлен отвесила бы ему оплеуху. Ее не обескуражили бы слова «жирная» и «уродливая», потому что самооценка в отношении ее внешности была высокой, даже в девятнадцать или особенно в девятнадцать. Она знала себе цену.
Возможно, этот человек специально выбирал девушек, которые, по его мнению, были бы уязвимы для его оскорблений.
Или такой ход ее мыслей просто еще один способ обвинить жертву? Такого со мной не случилось бы. Я бы сопротивлялась. Я бы этого не потерпела. Он не пошатнул бы мое самоуважение. В тот момент Джейн была такой уязвимой – обнаженная, с ним в постели, глупая девочка.
Мадлен одернула себя. «Глупая девочка». Она сейчас подумала то же самое, что и Эд. Утром она извинится перед ним. Пожалуй, вслух извиняться не станет, но сварит ему яйцо всмятку, и он поймет.
Она снова стала вглядываться в фотографию. И не находила сходства с Зигги. Или оно все-таки было? Может быть, что-то в глазах. Она прочитала краткую биографию, помещенную рядом со снимком. Бакалавр того-то, магистр сего-то, член такой-то ассоциации, и тому подобное, и так далее. В свободное время Саксон занимается парусным спортом, скалолазанием, а также посвящает досуг жене и трем маленьким дочкам.
Мадлен поморщилась. У Зигги есть три сводные сестры.
Теперь Мадлен это узнала. Она узнала что-то, чего ей не следовало знать, и этого уже не изменишь. Она узнала о сыне Джейн нечто такое, чего не знала сама Джейн. Она не просто нарушила обещание, она вторглась в частную жизнь Джейн. Она пошлая вуайеристка, шныряющая по Интернету и раскапывающая фотографии отца Зигги. Она негодовала по поводу того, что произошло с Джейн, но какая-то часть ее существа смаковала эту историю, ведь так? И разве она не получала удовольствия от того возмущения, с которым приняла печальную и постыдную историю Джейн? Ее состраданием двигало чувство превосходства женщины, живущей пристойной жизнью среднего класса – муж, дом, ипотека. Мадлен уподобилась подругам своей матери, которые проявляли к ней столь живое сочувствие, когда ее и Абигейл бросил Натан. Они огорчались и негодовали, но все их охи и ахи лишь обостряли ее незащищенность и обиду – пусть даже она была искренне благодарна за домашние запеканки, которые они торжественно ставили на кухонный стол.
Мадлен уставилась в глаза Саксона, и он, казалось, тоже смотрит на нее проницательным взором, словно зная обо всех постыдных вещах, имеющих к ней отношение. На нее накатила волна отвращения, заставляя поежиться.
Сонную тишину дома прорезал пронзительный крик:
– Мамочка! Мама, мама, мама!
Мадлен с бьющимся сердцем вскочила на ноги, хотя заранее знала, что это очередной ночной кошмар Хлои.
– Иду, иду! – прокричала она и бросилась бегом по коридору.
Она справится с этим. Она легко с этим справится, и как же ей стало от этого хорошо. Ведь Абигейл она больше не нужна, а на свете встречаются злые люди вроде Саксона Бэнкса, которые могут так или иначе обидеть ее детей, и она ни черта не сможет с этим поделать. Но она, по крайней мере, может вытащить из-под кровати Хлои того самого монстра и убить его голыми руками.
Глава 35
Мисс Барнс. После того небольшого инцидента в ознакомительный день я готовила себя к трудному году, но начало оказалось хорошим. Отличные ребятишки, и родители не слишком досаждали. Потом, примерно в середине первого семестра, все стало разваливаться.
За две недели до вечера викторин
– Кофе латте и кекс.
Джейн подняла глаза от ноутбука, а потом снова опустила к стоящей перед ней тарелке. От пышного, душистого кекса, обсыпанного сахарной пудрой, медленно поднималось колечко пара. Рядом с кексом на тарелку были красиво выложены взбитые сливки.
– О, спасибо, Том, но я не заказывала…
– Я знаю. Кекс за счет заведения, – сказал Том. – Я слышал от Мадлен, ты хорошо печешь. Вот и захотел узнать мнение специалиста по поводу нового рецепта. Персики, орехи макадамия и лайм. Отпадная смесь. Я имею в виду лайм.
– Я только пеку кексы, – сказала Джейн. – Сама никогда не ем.
– Серьезно? – У Тома немного вытянулось лицо.
– Но сегодня сделаю исключение, – поспешно добавила Джейн.
На этой неделе похолодало – репетиция зимы, – и дома у Джейн стало прохладно. От созерцания через окно квартиры серебристо-серого океана становилось еще холодней. Казалось, от лета не осталось даже воспоминаний, словно она жила в сером и хмуром мире, пережившем апокалипсис.
– Господи, Джейн, зачем же так мучиться? Почему бы тебе не взять ноутбук и не устроиться за столиком в «Блю блюз»? – предложила как-то Мадлен.
Вот так Джейн стала каждый день появляться там с ноутбуком и файлами. Кафе было заполнено солнцем и светом, и Том растапливал дровяную печь. Переступая порог, Джейн всякий раз восхищенно вздыхала. Ей казалось, она села в самолет и перенеслась в совершенно иное окружение, не имеющее ничего общего с ее жалкой сырой квартирой. Она старалась приходить в промежутке между утренним и вечерним наплывом посетителей и, разумеется, заказывала в течение дня скромный ланч и кофе.
Бариста Том представлялся ей теперь чем-то вроде коллеги, занимающего соседний отсек. С ним было приятно поболтать. Им нравились одни и те же телевизионные шоу, а случалось, одна и та же музыка. Музыка! Она и забыла о существовании музыки, как и о книгах тоже.
– Я превращаюсь в бабушку, да? – ухмыльнулся Том. – Кормлю всех насильно. Попробуй кусочек. Не съедай все из вежливости.
Джейн смотрела, как он уходит, но потом отвела глаза, сообразив, что с удовольствием созерцает его широкие плечи в форменной черной футболке. От Мадлен она узнала, что Том – гей и сейчас приходит в себя после любовной драмы. Мужчины-геи обычно хорошо сложены, каким бы банальным ни казалось это мнение.
За последние несколько недель, с тех пор как она прочитала сексуальную сцену в ванной, с ней что-то творилось. Как будто ее истосковавшееся по ласке тело начинало само по себе возрождаться к жизни. Она ловила себя на том, что бросает случайные праздные взгляды на мужчин и на женщин, но в основном на мужчин. Но эти ее взгляды выражали, пожалуй, не вожделение, а заинтересованность и любование.
Внимание Джейн привлекали не такие безусловно красивые люди, как Селеста, а обычные люди с заурядными, но по-своему красивыми телами. Загорелое предплечье с татуировкой солнца, виднеющееся над стойкой станции обслуживания. Затылок старика в очереди супермаркета. Икроножные мышцы и ключицы. Происходили странные вещи. Она вспомнила об отце, которому несколько лет назад сделали операцию на пазухах, вернувшую ему обоняние, об утрате которого он не догадывался. Самые обычные запахи приводили его в восторг. Он без конца нюхал шею матери Джейн, мечтательно говоря: «Я позабыл запах твоей мамы! И даже не знал, что забыл его!»
Дело было не только в той книге.
А также и в том, что она рассказала Мадлен о Саксоне Бэнксе и повторила его дурацкие словечки. От этого его слова потеряли силу. Теперь они провисли и съежились, как надувной детский батут, когда из него выпускают воздух.
Саксон Бэнкс – мерзкий тип. На свете существуют мерзкие люди. Это знает каждый ребенок. Родители учат детей держаться от них подальше. Игнорировать их. Уходить прочь. Громким и твердым голосом говорить: «Нет. Мне это не нравится», а если они не отстают, позвать учителя.
Даже оскорбления Саксона годились для школьного двора. «От тебя воняет. Ты уродина».
Джейн всегда понимала, что ее реакция на ту ночь была чересчур сильной или, быть может, чересчур слабой. Она даже не расплакалась. И никому не рассказала. Она проглотила все целиком, сделав вид, что это ничего не значит, и это стало значить очень многое.
А теперь получалось, что ей хочется говорить на эту тему. Несколько дней назад, когда они с Селестой были на утренней прогулке, она рассказала ей сокращенный вариант своей истории. Селеста только посочувствовала ей, добавив, что Мадлен совершенно права и Зигги совсем не похож на отца. На следующий день Селеста подарила Джейн красную бархатную коробочку с кулоном. На тонкой серебряной цепочке висел голубой камешек.
– Этот камень называется лазурит, – застенчиво произнесла Селеста. – Считается, что этот камень залечивает душевные раны. Я не особо верю в такие вещи, но, как бы то ни было, кулон симпатичный.
А сейчас Джейн приложила к подвеске ладонь.
Новые подруги? Дело в этом? Морской воздух?
Вероятно, помогали и регулярные физические нагрузки. Они с Селестой постепенно приобретали хорошую форму. Они обе очень радовались, когда замечали, что, поднявшись наверх по лестнице около кладбища, не останавливаются, чтобы перевести дух.
Да, вероятно, физические нагрузки.
Все, чего ей недоставало по жизни, – это быстрая ходьба на свежем воздухе и целительный камень.
Она воткнула вилку в кекс и отломила кусочек. Прогулки с Селестой к тому же возвращали ей аппетит. Если не поостеречься, можно снова растолстеть. Горло сдавил спазм, и она положила вилку. Значит, еще не совсем вылечилась. Неправильное отношение к еде.
Но нельзя же обижать милого Тома. Она взяла вилку и положила в рот крошечный кусочек. Кекс был воздушным, и Джейн распробовала все ингредиенты, о которых говорил Том: макадамия, персик, лайм. Закрыв глаза, она почувствовала уютное тепло кафе, вкус кекса, знакомый аромат кофе и запах подержанных книг. Отломив кусок побольше, она зачерпнула взбитых сливок.
– Ну как? – Том склонился над соседним столиком, протирая его салфеткой, которую достал из заднего кармана.
Джейн подняла руку, показывая, что у нее набит рот. Том взял книгу, оставленную на столе посетителем, и положил ее на верхнюю полку. Его черная футболка задралась над джинсами, и Джейн на миг увидела его поясницу. Совершенно обычную поясницу. Ничего особенно примечательного. Осенью его кожа была цвета некрепкого латте, а летом – горячего шоколада.
– Замечательно, – сказала она.
– Вкусно? – Том повернулся к ней. Сейчас в кафе были только они двое.
Джейн указала вилкой на кекс:
– Потрясающе! Заслуживаешь приз. – Зазвонил ее мобильник. – Извини.
На дисплее появилось слово «школа». Из школы ей звонили только однажды, когда у Зигги заболело горло.
– Миз Чепмен? Говорит Патриция Липман.
Директор школы. У Джейн свело живот.
– Миссис Липман? Все в порядке?
Ей не нравились трусливые нотки в собственном голосе. Мадлен разговаривала с миссис Липман бодрым, немного снисходительным и приязненным тоном, как мог бы говорить старый чудаковатый дворецкий.
– Да, все хорошо, правда, мне хотелось бы безотлагательно встретиться с вами, если это возможно. Сегодня было бы идеально. Вас устроит около двух часов, как раз перед окончанием занятий?
– Конечно. Все ли…
– Замечательно. Тогда до скорой встречи.
Джейн положила телефон:
– Со мной хочет встретиться миссис Липман.
Том знал почти всех детей, родителей и учителей из школы. Он вырос в этой округе и сам ходил в ту же школу, когда миссис Липман была скромной учительницей третьего класса.
– Уверен, тебе не о чем беспокоиться, – сказал он. – Зигги – хороший парнишка. Может быть, она хочет перевести Зигги в специальный класс или что-то еще.
– Ммм.
Джейн в рассеянности съела еще кусок кекса. Зигги не был «одаренным или талантливым». Так или иначе, по голосу миссис Липман было понятно, что ничего хорошего ее не ожидает.
* * *
Саманта. Когда начались эпизоды с буллингом, Рената просто голову потеряла. Сложность была еще и в том, что няня ничего не сообщала, поэтому какое-то время все происходило без ведома Ренаты. Разумеется, теперь мы знаем, что у Джульетты на уме были другие вещи, кроме работы.
Мисс Барнс. Родители не понимают, что ребенок в какой-то момент может быть забиякой, а в следующий – жертвой. Они и рады навесить ярлык! Конечно, я понимаю, что здесь было что-то другое. Что-то… нехорошее.
Стью. Отец учил меня: если парень тебя ударит, ударь в ответ. Очень просто. А что в наше время? Награда каждому пареньку за футбол. Приз за каждую ступеньку игры «передай сверток». Мы воспитываем поколение слабаков.
Теа. Рената наверняка винила себя. Из-за своей работы она почти не видела детей! Так жалко бедных крошек! Очевидно, им трудно с этим справиться. Очень трудно. Их жизнь никогда не вернется в прежнее русло, правда?
Джеки. Никто не говорит, что Джеф подолгу работает. Никто не спрашивает, знал ли Джеф о том, что происходит с Амабеллой. Как я понимаю, у Ренаты была более высокооплачиваемая и напряженная работа, чем у Джефа, но никто не порицал Джефа за его карьеру, никто не говорил: «Ах, мы совсем не видим Джефа в школе». Нет! Но если сидящие дома мамочки видят папу, приехавшего за ребенком, им кажется, он заслуживает золотую медаль. Возьмите моего мужа. У него свое маленькое окружение.
Джонатан. Они мои друзья, а не просто мое окружение. Простите мою жену. Она оказалась в гуще враждебного противостояния. Поэтому может показаться кому-то недружелюбной. Полагаю, ответственность должна взять на себя школа. И куда смотрели учителя?
Глава 36
Рената Клейн узнала, что на протяжении последнего месяца ее дочь Амабелла была жертвой систематического скрытого запугивания, – начала миссис Липман, как только Джейн села напротив. – К несчастью, Амабелла не может точно сказать, что именно происходило или кто принимал в этом участие. Тем не менее Рената уверена, что это Зигги.
Джейн судорожно вздохнула. Странно было, что она по-прежнему испытывает потрясение, как если бы сохранившийся в ней оптимизм давал ей надежду, что Зигги собираются перевести в какой-то специальный класс для незаурядных детей.
– Какого рода… – Голос Джейн прервался. Она с трудом откашлялась. У нее было ощущение, что она играет роль, к которой толком не подготовилась. На этой встрече должны были присутствовать ее родители. Люди одного возраста с миссис Липман. – Какого рода запугивание?
Миссис Липман слегка поморщилась. У нее был вид светской дамы, хорошо одетой и пользующейся дорогой косметикой. В ее голосе слышались строгие четкие нотки, действующие, очевидно, даже на несносных мальчишек из шестого класса.
– К сожалению, у нас мало подробностей, – сказала миссис Липман. – У Амабеллы на руках непонятно откуда взявшиеся синяки и царапины и… след от укуса. Она говорит только, что «кто-то ее сильно обижал». – Директриса вздохнула и забарабанила ногтями с безукоризненным маникюром по папке из плотной бумаги, лежащей у нее на коленях. – Послушайте, если бы не тот инцидент в ознакомительный день, я бы не пригласила вас, пока мы не выяснили что-то более определенное. Мисс Барнс говорит, что подобный инцидент произошел лишь однажды. Из-за этого случая она стала внимательно присматриваться к Зигги и характеризует его как очаровательного ребенка, которого учить одно удовольствие и который внимательно и деликатно относится к другим детям.
Неожиданная доброжелательность слов мисс Барнс едва не заставила Джейн разрыдаться.
– Безусловно, в школе Пирриви мы совершенно не приемлем запугивание. Ни под каким видом. Но, к вашему сведению, в тех редких случаях, когда мы сталкиваемся с подобными случаями, мы стараемся уделить внимание как жертве, так и обидчику. И если мы выясним, что Зигги обижал Амабеллу, то не станем просто наказывать его, а постараемся немедленно пресечь подобное поведение, а затем будем докапываться до причин. В конце концов, ему всего лишь пять лет. Некоторые специалисты утверждают, что пятилетний ребенок не способен кого-то запугивать.
Миссис Липман улыбнулась Джейн, а та сдержанно улыбнулась в ответ. Послушайте, он очаровательный ребенок. Он этого не делал!
– Были ли у вас подобные инциденты, помимо случившегося в ознакомительный день? В группе по уходу за детьми? В дошкольном учреждении? При общении Зигги с детьми вне школы?
– Нет, – ответила Джейн. – Никаких. И он всегда… ну…
Она собиралась сказать, что Зигги неизменно отрицал обвинения Амабеллы, но, возможно, именно это усложняло проблему. Миссис Липман могла подумать, что он привык врать.
– Значит, по-вашему, в прошлом Зигги, в его домашней жизни, в биографических данных нет ничего существенного, о чем нам следует знать? – Миссис Липман, тепло улыбаясь, выжидающе смотрела на Джейн, словно давая понять, что ничто ее не смутит. – Как я понимаю, отец Зигги не принимает участия в воспитании, верно?
Обычно Джейн немного терялась, когда малознакомые люди вскользь упоминали отца Зигги. Слово «отец» у Джейн ассоциировалось с любовью и надежностью. Она всегда думала сначала о своем отце, как будто говорили именно о нем. Приходилось мысленно переноситься в гостиничный номер со светильником под потолком.
Ну как, миссис Липман, это, по-вашему, существенно? Мне известно об отце Зигги только то, что он знал толк в эротическом удушении женщин, а также их унижении. Он показался мне обаятельным и добрым. Пел песенки из «Мэри Поппинс». Возможно, вы тоже сочли бы его «очаровательным», но, по сути, он оказался совсем другим. Пожалуй, вы могли бы охарактеризовать его как обидчика. Так что это может оказаться существенным. Для полноты картины могу предположить, что Зигги, по сути дела, – это повторное перевоплощение моего покойного деда. А у деда была очень добрая душа. Пожалуй, все зависит от того, верите ли вы в наследственную склонность к насилию или в реинкарнацию.
– Не могу припомнить ничего существенного, – сказала Джейн. – У него перед глазами достаточно образцов для подражания…
– О да, да, не сомневаюсь, – согласилась миссис Липман. – Господи! У некоторых наших детей отцы постоянно в командировках или подолгу задерживаются на службе, и дети совсем не видят их. И я вовсе не хочу сказать, что Зигги уделяется мало внимания, потому что его воспитывает одна мать. Я лишь пытаюсь получить полную картину.
– Вы спрашивали его об этом? – поинтересовалась Джейн.
При мысли о том, что Зигги расспрашивала директор школы без ее присутствия, Джейн разволновалась. Он спал ночью с плюшевым медведем. Утомившись, он садился к ней на колени и сосал большой палец. Ей по-прежнему казалось маленьким чудом то, что он умеет ходить, разговаривать и одеваться. И вот теперь он живет отдельно от нее своей жизнью, в которой случаются большие пугающие драмы, как у взрослых.
– Спрашивала, и он категорически все отрицает, так что без участия Амабеллы очень трудно решить, что делать дальше…
Ее прервал стук в дверь кабинета, а затем в дверь просунулась голова школьной секретарши. Та осторожно посмотрела на Джейн:
– Э-э, я подумала, вам надо сообщить. Пришли мистер и миссис Клейн.
Миссис Липман побледнела:
– Но они должны были прийти через час!
– Перенесли мое заседание членов правления, – произнес знакомый резкий голос. Из-за плеча секретарши выглянула Рената, явно готовая вторгнуться в кабинет. – Мы хотели узнать, сможете ли вы нас принять… – Она заметила Джейн, и ее лицо напряглось. – О-о, понимаю.
Миссис Липман бросила на Джейн страдальческий извиняющийся взгляд.
От Мадлен Джейн знала, что Джеф и Рената регулярно жертвуют школе значительные суммы денег.
– На прошлогоднем вечере викторин нам всем пришлось изображать из себя признательных крестьян, когда миссис Липман благодарила Клейнов за то, что оплатили систему кондиционирования для школы, – сказала ей тогда Мадлен. Потом она вдруг просияла. – Может быть, в этом году это возьмут на себя Селеста с Перри. Они бы всех обставили.
– Полагаю, все мы пришли сюда для обсуждения одной и той же темы, – заявила Рената.
Миссис Липман поспешно встала из-за стола:
– Миссис Клейн, в самом деле было лучше…
– Это так неожиданно!
Рената прошествовала в кабинет мимо секретарши, за ней следом вошел бледный приземистый рыжеволосый мужчина в костюме и галстуке, предположительно Джеф. Джейн не видела его раньше. Она не была пока знакома с большинством отцов.
Джейн встала и, обхватив себя руками, вцепилась в одежду, словно эту одежду с нее хотели сорвать. Клейны собираются разоблачить ее и выставить напоказ ее отвратительные постыдные секреты. Зигги родился не от нормальной плотской любви, а от постыдных действий молодой, глупой, жирной и уродливой девицы.
Существование Зигги неоправданно, потому что Джейн позволила этому человеку стать его отцом. Она понимала, это нелогично, ибо в противном случае Зигги не было бы на свете, но чувства ее находили в этом свою логику, поскольку Зигги непременно должен был стать ее сыном – да, конечно – и другой матери быть у него не могло. Но он должен был родиться позже, когда Джейн нашла бы для него подходящего папу и подходящую жизнь. Если она бы сделала все правильно, он не был бы отмечен этим ужасным генетическим пятном. И не вел бы себя подобным образом.
Она вспомнила о том, как увидела Зигги впервые. Само появление на свет, казалось, огорчило его. Он громко кричал, молотя крошечными ручками и ножками, словно падал куда-то, и ее первой мыслью было: «Прости меня, малыш. Прости за то, что заставила тебя пройти через это». Острые мучительные ощущения, пронизывающие ее тело, вызывали скорее печаль, несмотря на то что следовало назвать их радостью, – это было одно и то же. Она подумала, что мощный всплеск любви к этому трогательному существу с красным личиком наверняка смоет неприятные воспоминания о той ночи. Но воспоминания оставались, подобно мерзкой черной пиявке шевелясь в недрах памяти.
– Вам придется следить за вашим сыночком!
Рената встала прямо перед Джейн, едва ли не тыча ей пальцем в грудь. За стеклами очков были видны налитые кровью глаза. Ее осязаемый праведный гнев словно подтверждал сомнения Джейн.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |