— Со стороны аэропорта? — уточнил я.
— Точно, — кивнул мохнатый. — У «шереметьевских» с оружием всегда нормально было. Там до войны в поселке Чашниково стояли четыре воинские части — погранцы, инженеры и спецназ строго засекреченный. Вот они-то и полезли в Куркино, думали, легкая добыча. А их торгаши со стен пулеметами да огнеметами встретили. Потом выживших отловили и предложили нам Игру…
Смысл происходящего стал складываться для меня в некую картину.
— А сколько защитников на стенах? И что будет, если игроки возьмут крепость?
Мохнатый рассмеялся.
— Защитников тоже тридцать. И если игроки выиграют и займут стену, то они получат свободу. Только бред это. Что наши, что маркитанты играют в полной броне с огнестрелом в руках. Саблями против них много не навоюешь. К тому же, если даже чудо случится, думаю, победителей моментом посекут те, кто любуется на это представление изнутри крепости.
— А если на стены не лезть и просто убежать?
— Все предусмотрено. Сзади смертников заградотряд стоит, из своих. Перестреляют в момент. Им мутантов не жаль…
Внезапно в помещении стало светлее. В конце коридора из клеток распахнулась дверь. В дверном проеме обозначился силуэт плечистого мужика.
— Снайпер кто?
Голос у мужика был зычный, словно воздух из легких шел не через рот, а продувался сквозь медную оркестровую тубу, снабженную языком.
— Вот он, — сдал меня мохнатый, ткнув пальцем.
— Тебя, Шерстяной, не спросили, — прогудел мужик.
Следом за ним в помещение скользнули два плечистых молодца со снаряженными арбалетами в руках, которые они тут же направили на меня. Голосистое начальство подошло, открыло клетку и повелительно махнуло ладонью:
— Пошли.
— Положено говорить «на выход», — подал голос из клетки Шерстяной. — Если ты вертухай, то и базарь как положено по традиции.
Один из молчаливых охранников качнул в сторону мутанта арбалетом.
— Молчу, молчу, — поднял лапы Шерстяной. — Что за каталажка? Слова не скажи, тут же норовят сделать лишнюю дырку в организме.
— Лишняя дырка у тебя уже есть, — прогудел «вертухай». — Погоди, очень скоро тебе ее маркитанты зальют горячим свинцом.
— Не факт, — хмыкнул Шерстяной. — Снайпер двадцать девятый, а последнего можно еще месяц ждать. Или ты сам решил к нам присоединиться, начальник?
Естественно, что ответом его не удостоили.
Я же, в отличие от своего собеседника, выпендриваться не стал. Поднялся, вышел из клетки и направился к выходу мимо вольеров, в которых на соломе безучастно валялись люди. И нелюди…
— Только не балуй, парень, — прогудело мне в спину. Одновременно мои руки сноровисто заломили за спину и связали, добавив: — А то пристрелим, и придется твоим дружкам снова ждать пополнения…
Я вышел наружу и остановился. Воздух пах дымом, человеческим потом и горячим металлом. Но все-таки этот коктейль был гораздо приятнее спертого зловония тюрьмы, оставшейся за моей спиной.
А впереди раскинулась площадь. Небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы вместить около сотни человек. Люди толпились возле помоста, на котором в высоких креслах восседали три человека, облаченные в алые мантии. Помост окружала стража в касках и бронежилетах, вооруженная автоматами Калашникова с примкнутыми штыками. Между воротами тюрьмы и помостом были натянуты толстые веревки, образующие коридор, который охраняли еще два десятка автоматчиков.
«Забавно из махрового Средневековья окунуться в почти современный мир со спецназом, автоматами и судьями», — подумал я, окидывая взглядом окружающий меня пейзаж. То, что на помосте сидели местные вершители правосудия, я не сомневался. Кто еще будет надевать мантии цвета крови, встречая узника? Красноречиво и понятно. Также я не сомневался и в приговоре — наверняка традиционном, как и сама Игра.
В мою спину ткнулось стремя арбалета. Я понял намек и пошел по коридору, продолжая осмотр местных достопримечательностей. Которых, кстати, было немного.
Неплохо сохранившиеся заводские цеха, трубы, похожие на стволы орудий, направленных в небо, и пара электрокаров позади толпы, снабженных крупнокалиберными «Кордами» на стойках. У пулеметов в боевой готовности расположились крепкие парни в домотканых камуфляжах и пятнистых кепках со странной кокардой. Я пригляделся. Точно, золотая шестерня. Что естественно — какой еще может быть эмблема Зоны трех заводов?
Я остановился не доходя нескольких шагов до помоста — стража красноречиво качнула штыками. Сверху на меня внимательно смотрел лысый судия, сидящий в центре. Глаза его «пристяжи», восседавшей по бокам, ели начальство. Им было не до меня. Сейчас они вершили не правосудие, а собственную карьеру.
— Назовись, — потребовал лысый, которому, видимо, надоело изучать мою небритую физиономию. — Кто таков и откуда?
— Человек прохожий, обшит кожей, — ответил я, широко улыбнувшись. — Откуда иду — там уже забыли, а сюда пришел — ни за что закрыли.
Стражники слева и справа от меня заметно напряглись. Если попытаются штыками пропороть, будет плохо, с учетом того, что арбалетчики за спиной никуда не делись. Да и остальных автоматчиков вместе с «Кордами» на электрокарах никто не отменял…
Лысый, однако, улыбнулся в ответ, растянув в линию тонкие губы.
— Храбрый мутант, — сказал он. — Побольше б таких. Глядишь, Игра была бы интереснее, чем обычно.
— Ты о себе, что ли, насчет мутанта? — поинтересовался я.
Лысый улыбаться перестал. И по тому, как побледнели его прихлебатели, я понял, что рассчитывать на помилование не стоит, — похоже, у них нет страшнее оскорбления, чем назвать кого-то мутантом. Хотя и так понятно, что пощады не было бы при любом раскладе, так почему в таком случае не покуражиться перед смертью? Судя по прошлому опыту на острове шамов, в этом мире любили судебные шоу. Ну так развлекайтесь, а я по мере сил подсоблю, чтоб вам нескучно было.
— Именем народа Зоны трех заводов объявляю заседание открытым, — торжественно провозгласил лысый. — Приступаю к оглашению фактов, известных суду. Итак, этот мутант пришел с Зараженной Земли, и каждый знает, что там уже много лет нет здоровых людей. Также нам известно, что это существо было страшно изранено и находилось при смерти, когда пограничники подобрали его вчера вечером. Но сегодня оно здорово, и на его теле нет ран. Отзовись тот, кто может это оспорить?
Толпа молчала. Я тоже. Лысый прав, в том числе и насчет здоровых людей. Нормальные граждане в моем мире дома сидят, телевизор смотрят. Только психи вроде меня ищут приключений на свою голову там, откуда сломя голову сваливает всё живое.
— Есть и третья причина считать это существо мутантом, — продолжил судья. — Нед, стражник Восточной стены, видел, как подсудимый общался с био. И тот понимал его. Отзовись тот, кто может это оспорить?
И снова молчание.
— Суд делает вывод. Первое. Существо, пришедшее из Москвы, не может быть человеком. Второе. Существо, чьи раны заживают за одну ночь, не может быть человеком. Третье. Существо, умеющее говорить с боевыми роботами Последней войны, не может быть человеком. Отзовись тот, кто может это оспорить?
Видимо, последние слова были некой ритуальной формулировкой, не подразумевающей, что кто-то посмеет вякнуть что-либо против. Но на этот раз процедура суда была нарушена.
— Стаббер Ион может это оспорить, — раздалось из толпы.
На этот раз побледнел лысый. Могу его понять — судя по вытянувшимся лицам его «пристяжи», такое здесь происходило впервые.
Толпа разделилась, отшатнувшись от стаббера как от зачумленного. Тот же невозмутимо пролез под канатом, хлопнул по плечу ближайшего стражника и встал рядом со мной. Что ж, я был искренне рад, что парень выжил и дошел до дома. А еще я порадовался, что «Легион» вернулся к хозяину и сейчас висел на его поясе.
— Я могу это оспорить, — повторил Ион. — Снайпер — человек. Прежде всего потому, что он поступает по-человечески в отличие от тех, кого он спас. Например, без его помощи стражник Нед сейчас бы уже сдох от голода в электроцикле или был проглочен гнойником возле Института энергии взрыва. Но Нед не сказал об этом. Зато он не преминул доложить о том, как этот человек говорил с роботом…
— Нед солгал? — быстро спросил судья. Но Ион был упертым малым.
— Нед сказал то, о чем можно было промолчать, и не сказал того, что нужно было сказать. Кстати, я тоже дал показания о том, как этот человек спас мне жизнь, но суд не учел их…
— Суд учел то, что посчитал нужным учесть, — сухо проговорил лысый. — От тех, кто приходит из Москвы, рождаются мутанты, либо они вообще не способны иметь потомство. Бывает, что они похожи на людей, но это не люди. Тот, чьи раны заживают так быстро, может отравить других своей нечистой кровью. Говорящий с боевыми роботами может привести их за собой…
— Разве плохо, если он поделится своей кровью и раны наших воинов не будут гноиться неделями? — прервал судью Ион. — К тому же выжившие боевые роботы могут быть полезны. Например мне один из них…
— Молчать! — заорал судья. Его лицо пошло пятнами, тонкие губы затряслись. Длинные пальцы впились в подлокотники старинного кресла. — Молчать, стаббер! Ты несешь ересь, опасную для нашей общины! Еще одно слово — и по Закону Зоны трех заводов ты разделишь участь осужденных!
— Хорошо, отец, — улыбнулся Ион. — Ты сам произнес эти слова. Насколько я знаю, сейчас в тюрьме содержится двадцать девять мутантов, включая этого человека. Объявляй начало Игры, Директор. Только что по твоему слову набрано нужное количество игроков.
— Т…ты…
На судью было жалко смотреть. Самоуверенное лицо человека, привыкшего повелевать, исказила гримаса растерянности.
— Ты… что ты делаешь?..
— Пытаюсь быть справедливым, — усмехнулся Ион. — Ты же сам говорил, что правитель прежде всего должен быть честным с самим собой. Думаю, это правило касается и сына правителя, которому по Закону Зоны однажды должна отойти власть отца.
Надо отдать должное лысому, одновременно являющемуся и судьей, и, похоже, наместником Бога на земле для своих подданных, — от удара он оправился быстро.
— Ну что ж, — произнес Директор. — Ты всегда был упрямым. Однажды ты решил стать стаббером — и стал им вопреки моей воле. Теперь ты хочешь умереть вместе с уродами и преступниками. Я по-любому уважаю твой выбор, стаббер, хоть и не понимаю его. Ты мог иметь все, а предпочел смерть…
— Это обычный выбор воина, — сказал Ион. — Если помнишь, когда-то ты учил меня и этому.
— Помню, — кивнул Директор, еле слышно скрипнув зубами. — Что ж, пусть свершится предначертанное.
* * *
— Знаешь, старики говорят, что Великий Механик забирает к себе мертвых и дает им новую жизнь. Но делает он это только с теми, кто верит в него. Не хочешь поцеловать шестерню? Это все, что нужно сделать для того, чтоб Механик не оставил тебя после смерти.
Ион расстегнул ворот и показал маленькое зубчатое колесико. Оно висело у него на шее, продетое сквозь тонкий кожаный шнурок. Наверно, жутко неприятно, когда шестеренка становится на ребро под рубахой.
Я покачал головой.
— Тому, кто не боится смерти, не нужно целовать шестерню.
— Ты не боишься смерти? — удивился Ион.
— Глупо бояться неизбежного, — пожал я плечами.
— Тогда, может, проще сразу застрелиться? — криво усмехнулся стаббер, застегивая ворот. Похоже, мое нежелание принять его веру слегка задело парня.
— Торопить неизбежность не менее глупо, — ответил я.
Признаться, я немного кривил душой. Любое живое существо подсознательно боится умереть. Это заложено природой на уровне инстинктов. Другое дело, что вполне можно накрутить себя так, что этот страх будет восприниматься как привычная тяжесть рюкзака на плечах. Вес, конечно, мешает, но ты постепенно адаптируешься и идешь вперед, уже не обращая на него внимания. Не тот десантник, кто не боится прыгать с парашютом, а тот, кто боится, но прыгает. Не тот воин, кто не боится смерти. Воин, как и любое другое живое существо, тоже боится умереть, но при этом делает свою привычную работу не обращая внимания на собственный страх. Когда ты безразличен к чему-либо, оно не имеет для тебя значения…
Мы лежали рядом на земле, завернувшись в пончо кустарного производства, сильно похожие на натовские. Спальных ковриков нам не выдали, но и на том спасибо. Вместо них мы накидали на землю сухой травы, которой вокруг было предостаточно, — вот тебе и ночлег…
После суда надо мной из тюрьмы выволокли остальных несчастных. Вывели за ворота завода, раздали по куску вяленого мяса и по кружке воды. Мне даже руки развязали по такому случаю. Подождали, пока мы поедим, — определенный такт бывает и у палачей. Мол, пусть пока еще живые убитые немного покайфуют перед смертью.
Потом всем нам вновь связали руки за спиной крепкими кожаными ремнями и погнали по раздолбанному шоссе. Сзади неторопливо переваливались на выбоинах те самые два электрокара с «Кордами» плюс открытый транспортный электроцикл, похожий не на стального ежа, а на вполне мирный грузовик с прожектором на кабине. В кузове грузовика разместился десяток стражников с автоматами Калашникова… и один с СВД!
Последнее меня поразило до глубины души. Хотя чего только не хранит народ в домашних сейфах, особенно тот, что вернулся с локальных войн. Видать, во времена незапамятные изъяли заводские винтовку у какого-нибудь подпольного любителя пострелять в мирное время. Ухаживали за ней, холили, лелеяли — вот и дожила СВД до сегодняшнего дня.
А вот пулеметы с автоматами явно на заводе точили по чертежам. Вроде и правильно все, а наметанный глаз ловит разницу в незначительных мелочах, как взгляд опытного бойца моментально отличает «родной» АК от китайской копии.
Но в данном случае это все ерунда. Главное — стволы рабочие. Что радует, несмотря на то что они направлены на нас. Ибо при соответствующей доле сноровки, помноженной на удачу, оружие иногда поворачивается на сто восемьдесят градусов…
В общем, прогнали нас под конвоем мимо зданий, которые пострадали не в результате боевых действий, а развалились от старости и неблагоприятной экологической обстановки. Где-то земля просела над сгнившей канализацией, в другом месте под фундаментом болото образовалось, в третьем просто без видимой причины по фасаду пошли трещины, и половина блочного дома рассыпалась на бетонные фрагменты. Но все равно картина мертвого города удручала меньше, чем Москва, разрушенная давней войной…
Наконец развалины кончились и перед нами раскинулось довольно обширное поле. За полем возвышался густой, но абсолютно лысый лес. Толстенные стволы, переплетенные между собой корявые сучья… и всё.
А на границе между полем и лесом стояла Крепость.
Реально глобальное сооружение. Видно, что построено на совесть. Высота стен, сложенных из бетонных блоков, метров пять-шесть, не меньше. Архитектор особо не морочился при постройке, уповая на высоту укрепления и огнестрельное оружие. Равелинов, люнетов, вала и крепостного рва с возможными капонирами не наблюдалось. Зато наблюдалась неслабая протяженность стены с приземистыми башнями, между зубцов которых торчали стволы крупнокалиберных пулеметов. Просто, безыскусно, без расчета на грамотный штурм, полагаясь только на плотность огня нарезного автоматического оружия, канувшего в глубину веков, но вовсе не потерявшего своей актуальности по сравнению с современными луками и самострелами.
— На убой нас послали, — прорычал стоящий рядом со мной нео. — Но — хорошо!
— Что хорошо? — мрачно спросил мохнатомордый, мой словоохотливый сосед по каталажке.
— Хорошо умереть в бою.
— Ну, это кому как, — скривился не в меру волосатый мутант. — Я б еще пожил с удовольствием. Без боев и ваших обезьяньих понтов.
Нео только зыркнул пренебрежительно на собеседника и ничего не ответил. Я узнал его, встречались совсем недавно. И поинтересовался:
— А ты, Ррау, как сюда попал?
Воинственный братец Рут взглядом меня не удостоил, лишь процедил сквозь клыки:
— Рренг послал Ррау в дальнюю разведку. А людишки подло напали из засады.
Ага, значит, предводитель клана Раргов решил по-другому избавиться от претендента на престол.
Я усмехнулся.
— Это лишнее доказательство тому, что воин должен выбирать свой Путь слушая только свое сердце. Но я думаю, что Рренг отправил тебя не в разведку, а с конкретным заданием выследить Снара и убить его — ведь Снар украл твою сестру. Да только людишки откуда-то знали про одинокого мстителя и вырыли на его пути яму. Или и того проще — накрыли сетью. Ведь так, Ррау?
По тому, как раздулись ноздри нео, я понял, что попал в точку. Но Ррау сдержался и процедил сквозь клыки:
— Как там Рут?
— Нормально, — пожал я плечами. — С моими друзьями в Крепости, там ее никто не обидит. Только тебе не все равно? Не ты ли собирался ее пристрелить, лишь бы она не ушла с пришлым хомо?
— Ррау не все равно, — тихо прорычал нео. — Потому сестре и лучше было быстро умереть от стрелы. Снара все равно бы поймали, Рренг продал бы сестру Аррам, и Арры сожрали бы Рут. Только не сразу. Сначала ей переломали бы все кости железным прутом, потом три дня вымачивали живую в ледяной воде, перед тем как убить и зажарить.
— Зачем такие зверства? — поморщился я.
— Это не зверства, — покачал головой Ррау. — Просто мясо за это время пропитывается костным мозгом и становится очень вкусным.
Но узнать дальнейшие секреты первобытной кухни мне было не суждено. Нашу беседу прервал плечистый парень в камуфляже с двумя шестернями на единственном погоне. Летёха, что ли? Он подошел к нашему маленькому отряду и поочередно разрезал путы на руках и лапах пленников… моей «Бритвой».
Я внимательно посмотрел на парня. Да нет, круглая, откормленная ряха без признаков мумификации. Странно. Одно из двух — или мой нож окончательно утратил свои свойства, или сменил хозяина. Надо же, даже оружие иногда предает своего владельца, так что же остается ждать от людей?
Второй молодец бросил на землю объемную сумку с охапкой ржавых клинков, с виду напоминающих помесь мачете с абордажной саблей. Еще четверо принесли пару длинных, изрядно побитых складных лестниц. Сомневаюсь, что такие хрупкие конструкции выдержат вес нео… Всё это время нас держали под прицелом оба пулеметчика.
— Времени у вас сутки на подготовку и штурм, — скучно объявил шестерняпогонный «лейтенант». — Через сутки вас просто расстреляют. Кто попробует убежать — расстрел на месте. Хотя бежать-то вам некуда. Вокруг Куркино бродят стаи крысособак, которым хорошо живется возле Крепости — им достается много объедков и трупов тех, кто слишком близко подобрался к стенам. Да, и еще. Ближе ста метров к заградотряду не приближаться, иначе — расстрел.
— А дышать можно? — прорычал второй нео, мне незнакомый. Судя по взглядам, которые бросал на него Ррау, мутант был из клана, враждебного Раргам.
— Можно, — флегматично разрешил камуфлированный. — Крепость возьмете — дыши хоть до старости. Не возьмете — расстрел для тех, кто выживет.
— Ограничений никаких? — поинтересовался я. — Можно делать что вздумается?
— Абсолютно, — кивнул «летёха». — Можете подкоп сделать, катапульту построить, забросать маркитантов собственным дерьмом, чтоб они передохли от вони. Если за двадцать четыре часа успеете, конечно. Но лучше все разом разбегитесь и убейтесь об стену. А то меня молодая жена дома ждет и мне реально неохота торчать тут с вами целые сутки. Традиции эти, мать их…
Камуфлированный «лейтенант» плюнул на кучу холодного оружия, развернулся и направился к грузовику, возле которого рассредотачивалось его отделение автоматчиков, которым, наверно по случаю традиционного праздника, выдали не кремневые карабины и арбалеты, а настоящие АК, причем наверняка снаряженные дефицитнейшими патронами. Оно и понятно — ударить в грязь лицом перед вероятным противником — это значит стопроцентно навлечь на себя новый набег.
Я окинул взглядом наш взвод — если, конечно, можно назвать этим словом сводный отряд людей и мутантов. Ион, два нео, мохнатомордый с показательным погонялом Шерстяной, полтора десятка оборванцев с признаками незначительных мутаций на теле и без таковых, а также десяток мутантов, лишь отдаленно смахивающих на людей.
— Кто это? — спросил я, кивнув на группу странных существ, пугливо жавшихся друг к другу.
— Осмы, — скривился Ион. — Живут на радиоактивных помойках, жрут всякую гадость, оттого и мутируют из поколения в поколение. Поймать их трудно, но реально. В основном перед Играми их и отлавливают, когда имеется недобор в игроках…
Думаю, прозвище «осмы» прилепилось к существам от сокращенного «осьминоги». Лысая пупырчатая башка, глаза без век, рот с окостеневшими губами, больше похожий на клюв… И невероятно гибкие, длинные конечности, покрытые бляшками, смахивающими на присоски. Тела мутантов едва прикрывали лохмотья из одинаковой мешковины, настолько грязной, что определить ее первоначальный цвет не представлялось возможным.
Я посмотрел на заградотряд, расположившийся метрах в ста пятидесяти позади нас. Три машины, три десятка стрелков, по одному на каждого из нас. Половина мается дурью, зато другая половина бдит, направив на нас оружие. И этих бдительных нам в случае чего хватит за глаза. Даже одного «Корда» хватит. Покрошат в лоскуты меньше чем за минуту. Крупнокалиберный пулемет штука для пехоты страшная…
Потом я взглянул на небо. Кстати, неплохая привычка — конечно, когда ты на сто процентов уверен, что никто не полоснет тебя ножом по открытому горлу. Редко человек современный поднимает голову и пытается разглядеть за тучами солнце или звезды. Все больше под ноги смотрят люди. Чтоб не пропустить, если кто обронил что-то хорошее, — того и гляди другой подберет и прикарманит. Или чтобы не споткнуться, когда худший друг или лучший враг подножку поставит. Может, и правильно оно для кого-то. Что в небе хорошего? Одни неприятности. Лютая жара, холодный дождь, мокрый снег, град в морду, дерьмо на макушку от пролетающего голубя — все оттуда, с неба. Или и того хуже — бомба. Для кого-то и ядерная, как здесь, например, двести лет назад. Хотя глядели б люди больше на небо, думали о жизни вечной — и, возможно, не случилось бы той бомбы в этом когда-то цветущем мире…
Между тем солнце клонилось к закату. Вроде недавно был рассвет, а пока то да сё, суд, еда, путешествие из точки А в точку В — вот и вечер на носу. Каким длинным показался предыдущий день со стрельбой, беготней — хоть вправду садись и еще один фантастический боевик пиши, основанный на реальных событиях. И каким коротким показался сегодняшний, нудный, как старая жевательная резинка, утратившая малейшие следы сладкого наполнителя. Мало, конечно, конфетного в крови и смерти, но оно всяко слаще серых и занудных будней…
— Чё делать будем? — осведомился Шерстяной, почесывая за ухом желтыми когтями, под которыми просвечивали полоски черной грязи. — Щас воевать полезем или утра подождем?
— По мне, так лучше сразу, — криво улыбнулся Ион, уже успевший выбрать себе саблю по руке. — Перед смертью не надышишься, чего тянуть-то?
— Веррно, — прорычал незнакомый нео, разминая мохнатые кулаки.
— Помереть не терпится? — осведомился я.
Несколько пар глаз уставились на меня.
— Так ты ж вроде не боишься смерти, — подколол Ион.
Это хорошо. Когда народ пытается ехидничать перед штурмом, значит, у него голова работает, а не удаль молодецкая на тему «ща мы их шапками закидаем или поляжем все во славу Великого Механика»…
— Но и не тороплю ее, я ж тебе говорил, — зевнул я. — Потому предложение будет. Чем на ночь глядя переть на пулеметы, лучше выспаться как следует. Утро вечера мудренее.
И, повернувшись к заградотряду, заорал:
— Слышь, мужики, вы как хотите, а у нас отбой. Я там у вас в машине пледы видел и котелки. Думаю, это для нас.
— Угадал, — донеслось мрачное со стороны автоматчиков после непродолжительной паузы. — Трое ко мне, остальные на месте. Эй, нео, куда прешь? Стой на месте. Три осма сюда, бегом!
— Ишь, суки потрошёные, хотели припас зажилить, — охнул Шерстяной. — А нео-то побаиваются, твари! Ну, ты молодец, Снайпер! Хоть пожрем нормально перед смертью.
Я не стал пересказывать мутанту прописные истины, мол, воевать лучше на голодный желудок во избежание перитонита от пули, попавшей в живот. А еще лучше в тот желудок соточку спирта опрокинуть перед атакой, как наши деды делали. И не для того, чтоб поддатыми воевать — в бою адреналин алкогольные пары по-любому заглушит, — а все для той же дезинфекции внутренних органов в случае ранения брюшной полости. Но в нашем случае неактуальна была такая перестраховка. Раненому смертнику по-любому до перитонита не дожить — заградотряд позаботится. Или таинственные маркитанты, укрывшиеся за стенами…
Короче, три осма из нашего отряда в пять заходов принесли ворох пончо, воду и провиант. На штурме больше никто не настаивал. Нео сноровисто развели пару костров при помощи обычных палочек и деревянных плашек — я впервые увидел, как добывают огонь трением деревяшек между ладонями. Нехитрый ужин состоял из тех же кусков вяленого мяса, твердых как подошва, и нескольких глотков воды из мятых котелков. Потом все разобрали пончо и завалились спать, норовя расположиться поближе к огню, — все-таки сон фактически на голой земле удовольствие еще то даже для мохнатых нео, не говоря уж об остальных…
* * *
Ион, немного задетый моим отказом принять его веру, отвернулся и почти немедленно задышал ровно и глубоко. Вот она, молодость, ничто ее не берет. А вообще-то парень молоток, принципиальный. Против отца на смерть пошел, за идею. Сильный ход. Но не очень разумный. Справедливость все-таки надо насаждать будучи в живых, мертвым она ни к чему.
Между тем ночь понемногу вступила в свои права. Крепость, резко выделяющаяся зубцами башен на фоне закатного неба, понемногу растворилась во мраке вместе с остальным пейзажем. Со стороны заградотряда ударил сноп света — кто-то из бдительных сторожей врубил подсветку лежки подопечных. А вот это плохо… Прожектор был маломощный, но с ним мою задумку по-любому не провернуть…
Я отвернулся от спящего Иона, поплотнее накрылся пончо, типа, загораживаясь от света, и медленно подтянул колени к подбородку.
Буквально недавно я кардинально переоборудовал универсальный схрон, не раз выручавший меня в трудную минуту. Теперь для активации моего любимого тайника не требовалось отрывать каблук берца ножом. Достаточно было лишь одновременно нажать пальцами на две кнопки, заподлицо расположенные на ранте и добросовестно закрашенные сапожным кремом. Только с лупой и разглядишь их, и то если знаешь, что именно искать.
Еле слышный щелчок — и левый каблук у меня в ладони. Выковырять его содержимое — секундное дело. Еще один щелчок, и у меня на ноге снова полноценная обувка. Теперь можно так же аккуратно разогнуться, поднести руку ко рту, нажать кнопку и тихо произнести:
— Колян, ты меня слышишь?
Тишина…
— Колян, вызывает хозяин.
Тишина… В которой я расслышал слабый звук, напоминающий чавканье.
— Колян!
— Слышать, хозяин, — донеслось из брелка. — Ты не поверить, в этих местах такой еда…
— Хорош жрать, дело есть, — недипломатично прервал я восторги прожорливого таза на ножках. — Ты где?
— Секунда, хозяин, пеленгую… В два миля шестьсот двадцать три ярда…
— Понятно, до дюйма не надо. За сколько доберешься?
— Часа два, хозяин…
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |