нас с тобой только два совпадения: из дома напротив, откуда можно снимать
происходящее в вашей квартирке, вышел парень с кофром от камеры, и парень
этот, проходя мимо наших окон, поднял голову и посмотрел на них. Если же
окажется, что в этот момент кто-то вас снимал, то это уже будет третьим
совпадением, а с тремя совпадениями не поспоришь. Два могут оказаться
случайными, а три - это уже система. Это серьезно.
Глава 17
Я ненавижу дневную жизнь, пронизанную маскирующими лица красками,
фальшивыми запахами духов и дезодорантов, вонью, исторгаемой
четырехколесными плодами цивилизации, истерическими голосами людей, желающих
чего-то добиться. Днем все ложь, и только ночью наступает время истины,
время настоящих, а не поддельных, лиц, время нс искаженных прическами волос,
время природных запахов, присущих телам, деревьям, траве, снегу. Ночь - это
время снов, которые обнажают сущность спрятанного в нашем подсознании и
безжалостно выталкивают наружу то, от чего человек пытается спрятаться и
защититься днем.
Я ненавижу современную жизнь, забитую техникой. Эта жизнь вызывает у меня
ассоциации с давно не мытым человеческим лицом, поры которого забиты грязью,
из-за чего кожа перестает получать кислород. Люди, живущие в мире
компьютеров, мобильных телефонов и скоростного транспорта, точно так же
лишены кислорода, не только того, химического, но и кислорода радости
общения, когда можно взять за руку и заглянуть в глаза. Им неведом восторг,
взрывающийся внутри тебя при виде покрытых снежными шапками величественных
елей. Они не знают чистого счастья тишины, обволакивающей тебя как страшный
и таинственный кокон, в центре которого с оглушительным шумом бежит по венам
и сосудам твоя кровь. Эти люди несчастны и ущербны, но я не могу их жалеть,
ибо они сами выбрали такую жизнь.
В моей комнате стоит компьютер, оставшийся от Кости. Я включаю его только
для того, чтобы узнать, где и когда состоится следующая встреча с моей
королевой. Кроме того, у меня есть еще одно предназначение: защищать ее. И я
прихожу на Форум, чтобы читать чужие послания и оставлять свои. Она должна
знать, что не одинока в этом мире, что у нее есть друг, который готов прийти
на помощь по первому зову. Удача улыбнулась мне и дала возможность написать
ей настоящее письмо, ведь те послания, которые моя королева может прочесть
на Форуме, обезличены и никогда не знаешь, кто стоит за невнятной подписью.
Быть может, женщина или слюнявый похотливый старикашка, чья любовь и
преданность не могут ни защитить, ни принести наслаждение. Теперь я больше
не могу приносить ей свои письма, ведь она предупредила, что меня ищут,
значит, и возле ее дома я не могу появляться. Я не хочу посылать ей письма
обычной почтой, мне невыносима сама мысль о том, что чьи-то грязные
безразличные руки будут прикасаться к конверту, в котором запечатаны мои
любовь, преклонение и преданность, в котором лежит частичка моей души. А
вдруг письмо потеряется? Я не могу даже позвонить ей, моя королева не
оставила мне номер своего телефона, зато записала мой и пообещала, что
позвонит сама, чтобы узнать, смог ли я достать деньги, которые позволят нам
уехать и быть вместе.
Сегодня ночью я пришел на Форум, чтобы прочесть послания. В последний раз
я делал это несколько дней назад, когда узнавал о выступлении в клубе
"Селена". Тогда мне бросилось в глаза мерзкое послание:
"Да кому может быть интересна эта группа? Типичное дерьмо для
тинейджеров. Но как себя раскрутили!"
Послание было подписано именем Yanka. В самом тексте я не усмотрел ничего
оскорбительного для моей королевы, но такое уже бывало и раньше: в ответ на
самые безобидные высказывания неожиданно начинал обрушиваться поток грязи. И
моя задача в таких случаях - эту грязь остановить, осадить негодяя,
заставить его умолкнуть, чтобы он больше не заражал своим презрением и
вонючей ненавистью святое пространство, куда хотя бы иногда заглядывает Она.
Сегодня я собирался проверить, не стало ли послание Yanka толчком к новым
оскорблениям.
"Группа похабная, и песни у нее похабные, и исполнение похабное. А самая
похабная - Медведева. Она и в жизни наверняка проститутка, и на сцене такую
же изображает".
И подпись "Профайлер".
Это появилось в субботу, в шестнадцать часов двадцать три минуты.
Профайлер. Кто ты такой, чтобы посметь это написать? Я должен объяснить тебе
твое место, за рамки которого ты не имеешь права не только выходить, но даже
и палец высовывать. Если ты искренне заблуждаешься, я объясню тебе твою
неправоту. Но если ты станешь упорствовать в своем заблуждении...
* * *
Стоя в набитом вагоне метро, Настя ю и дело поворачивала голову, пытаясь
поймать свое отражение в оконном стекле. Это было сродни наркотику, ведь она
понимала, что увидит в точности то же самое, что видела минуту назад, и все
равно не могла не смотреть. Ей вдруг показалось, что лицо у нее стало
каким-то широким и мучнисто-белым, похожим на плохо пропеченный блин. "Надо
было накраситься, - с запоздалым сожалением подумала Настя. - Стильную
стрижку нельзя ноешь с неприбранным лицом". Она представила себе, как могут
отреагировать на ее прическу на работе, и вздрогнула. Сколько еще сегодня
выслушать придется всякого разного! От одобрения до ехидных шуточек и
откровенной критики. И почему она не подумала об этом, когда принимала
спонтанное решение подстричься? Чем ближе она подходила к зданию на
Петровке, тем больше одолевал ее страх. На протяжении последних ста метров,
остававшихся до проходной, ее обгоняли и шли ей навстречу сотрудники ГУВД,
которых она знала, но ни один не поздоровался с ней. "Не узнают", -
констатировала Настя со странной смесью облегчения и тревоги.
Когда она доставала удостоверение, чтобы показать милиционеру на
контрольно-пропускном пункте, рука ее заметно дрожала. "Сейчас начнется, -
подумала она. - На фотографии одна голова, а у меня на плечах совсем
другая". Милиционер, однако, посмотрел только на удостоверение и равнодушно
кивнул. Личность предъявителя его мало интересовала.
По коридору на своем этаже Настя бежала почти бегом. Она и сама не могла
бы объяснить, почему так нервничает и боится. Дверь кабинета казалась ей
спасительной пристанью, но мужества не хватило, и она, воровато оглянувшись,
нырнула в расположенный куда ближе кабинет Юры Короткова.
- Это... что? - спросил он, обшаривая глазами возникшую на пороге такую
знакомую фигуру, одетую в обычные Настины вещи - черные джинсы,
светло-голубую шелковую водолазку и спортивные туфли на мягкой толстой
подошве.
- Это кто, - с робкой улыбкой поправила его Настя. - Это я. Я
подстриглась.
- Зачем?
- Надоело носить длинные волосы. Решила попробовать носить короткую
стрижку. Тебе не нравится?
Надо отдать должное Короткову, пришел в себя он довольно быстро. Встав
из-за стола, он подошел к Насте вплотную и стал зачем-то поднимать отдельные
пряди и заглядывать под них.
- Что ты там ищешь? Тараканов? Или бриллианты?
- Слушай, ты чего, на самом деле подстриглась? Это не парик?
- Да нет же, Юрик, это все настоящее. Тебе первому доложила, как ты есть
мой начальник.
Коротков отступил на пару шагов, склонил голову набок, прищурился,
рассматривая Настю.
- А че? Очень даже. Ты только солидная какая-то стала, взрослая.
- Юрочка, мне тридцать девять лет. Я же не могу в тридцать девять
выглядеть на двадцать пять.
- Но ты же выглядела! - резонно возразил Юрий. - Вот еще два дня назад,
как сейчас помню, ты выглядела на двадцать пять.
- Не ври.
- Ну на двадцать семь. Ну ладно, на двадцать восемь. За каким хреном тебе
понадобилось стареть? Не понимаю.
- Объясню, если не понимаешь. Человек имеет обыкновение вести себя в
соответствии с тем возрастом, в котором он себя ощущает. А возраст он
ощущает, когда смотрит на себя в зеркало. Шестидесятилетняя женщина, которая
думает, что ей всего сорок и ведет себя как сорокалетняя, выглядит смешно.
Все вокруг знают, что ей шестьдесят, что у нее внуки, пенсия и варикозное
расширение вен, а она наряжается в короткие юбки и носит майки на
бретельках.
- Ну и пусть носит, если у нее ноги красивые и морщин мало. Женщине
столько лет, на сколько она выглядит, этому нас еще в детстве учили.
- Ты не понял, Юрик. Женщина имеет право одеваться в соответствии со
своей внешностью, тут и спорить нечего. Фигура хорошая, морщин мало,
прическа в порядке - ради бога, хоть мини пусть носит, хоть авангард
какой-нибудь. Но при этом она не должна забывать, сколько ей на самом деле
лет, и, если у нее есть внуки, она должна, она обязана выполнять социальную
роль бабушки. Она не имеет права открещиваться от своих внуков и делать вид,
что их нет вообще на том только основании, что у нее хорошая фигура и мало
морщин. Уловил разницу? Когда женщина выглядит моложе своих лет, она все
время видит себя в зеркале, такую молодую и красивую, и у нее может
сложиться обманчивое впечатление, что ей и на самом деле столько лет, на
сколько она выглядит. И она может инстинктивно начать подстраивать свое
поведение и всю свою жизнь под этот нереальный возраст. Будет, например,
делать вид, что у нее еще вся жизнь впереди, что она еще все успеет, что у
нее не может быть серьезных болезней и так далее. А это неправильно.
- То, что ты считаешь это неправильным, я понял, хотя и не согласен. А к
тебе-то это какое отношение имеет?
- Учусь быть взрослой теткой, а не маленькой девочкой, которую все
окружающие мужчины защищают и прикрывают. Ну что ты прикидываешься,
Коротков? Не делай вид, что Колобок с тобой насчет меня не разговаривал.
- Ну разговаривал, - нехотя признался Юрий. - Но ты не думай, Настюха, я
не...
- Юрочка, - она мягко улыбнулась, - Колобок прав, и я на него не в обиде.
Я просто делаю выводы и исправляю ошибки по мере сил и способностей.
Коротков отошел и снова уселся за свой стол.
- Да-а, мать, ошарашила ты меня. К тебе теперь на кофе не напросишься,
будешь со мной строгой и официальной.
Настя подхватила сумку и открыла дверь в коридор.
- А ты рискни, - посоветовала она. - Вдруг получится.
- Здоровья жалко, - тут же отпарировал Юра. - А вдруг не получится?
Загрызешь или оторвешь что-нибудь. Но ты чайник-то включи на всякий случай,
я сейчас один звоночек сделаю и приду.
Насте стало легче. Войдя в свой кабинет, она включила компьютер и
поставила греться электрический чайник, которым наконец заменила любимую
высокую керамическую кружку. Вчера вечером дома она проверяла, не поступили
ли на Форум какие-нибудь сообщения в ответ на послание, отправленное ею в
субботу и подписанное "Волкодав". Пока откликнулся только один человек,
написавший: "Вумат!!!" и подписавшийся "Мапупа Розовая". Сегодня сообщений с
пометкой "Re", что означало "ответ", было уже несколько.
"Волкодав, ты полное чмо. Ква".
"Согласен, Медведева не похожа на благородную девицу. Но ведь и ты,
Волкодав, не очень-то... В следующий раз выбирай выражения поделикатнее.
Носок".
"А по-моему, это правильно. Светка - похабная проститутка, лучше и не
скажешь. Enigma".
"Ты, Волкодав, похоже, настоящих проституток не видел. Давай встретимся,
я тебе объясню, что к чему. Темная леди".
"Господа, прилично ли обсуждать интимную жизнь женщины за ее спиной?
Скульптор".
Интересно, есть здесь сообщение от Фаната или нет? Совершенно ясно, что
псевдоним, или как принято говорить - ник, Enigma принадлежит не ему,
"Носок" тоже под вопросом, но все остальные послания вполне могут
принадлежать и Фанату. Значит, надо отвечать всем. Каждого из них надо
попробовать втянуть в дискуссию и посмотреть, что из этого выйдет. Особенно
любопытен корреспондент под именем "Темная леди", он предлагает встретиться.
Для чего? Для того, чтобы показать, что такое настоящая проститутка, или для
того, чтобы убить обидчика?
Принтера уже не было, его пришлось вернуть коллегам в тот же день, в
субботу. Настя быстро переписала от руки полученные сообщения и
отсоединилась от Интернета, иначе к ней по городскому телефону никто не
сможет дозвониться.
- Я у тебя подольше посижу, - радостно сообщил Коротков, - мне интересно
поглядеть, как народ на твой новый облик будет реагировать.
- А кто же руководить будет?
- Я и отсюда прекрасно могу руководить. Тобой, например.
Эксперимент прошел без видимых жертв. Миша Доценко минут пять постоял с
растопыренными глазами, после чего долго смеялся. Пришедший около
одиннадцати Андрей Чеботаев вообще не удивился, однако вежливо произнес:
- О, ты постриглась. Тебе очень идет.
Игорь Лесников, казалось, просто ничего не заметил. Он зашел доложить о
ходе работы по составлению новой видеозаписи, обсудил с Настей и Коротковым
дальнейшие шаги, касающиеся Жени Рубцовой, и вышел, не произнеся ни слова по
поводу Настиной стрижки. Самой бурной оказалась реакция Сергея Зарубина.
- Это как же понимать, господа хорошие? - заголосил он, оправившись от
первого шока. - Стоило только появиться молодому парню с ресницами, как у
нашей Насти Палны вмиг волос не стало! То-то я гляжу, ты его в обиду не
даешь, как наседка над ним квохчешь, меня, свою старую любовь, значит,
побоку, нового любимчика себе завела! Ради меня ты, Настя Пална, даже джинсы
ни разу не сняла...
- Сережа, - в ужасе перебила его Настя, - ты что городишь? За речью-то
следи.
- Я имею в виду, что ты ради меня ни разу юбку не надела или хотя бы
брюки поприличнее, ты даже глаза не красила, а тут прямо кардинальная
перемена в сторону неземной красоты. И все из-за ресниц! Не думал я, Настя
Пална, не думал, что ты так на красивенькое падка.
- Не обращай внимания, Андрюша, - сказала Настя Чеботаеву, давясь от
смеха, - Зарубин в своем репертуаре. Между прочим, старая моя любовь, ты
вместо того, чтобы истерики тут закатывать, доложил бы, нашли вы свидетеля
или нет.
- Ты чего, Пална, - возмущенно замахал руками Сергей, - мы же только
сегодня утром списки в домоуправлении получили. Субботу и воскресенье мы
поквартирному обходу посвятили, но результатов нет, все ж на дачах, никто
дверь не открывает. Вот сейчас сядем с Мишаней, планчик составим, чтоб все
по уму...
- Все ясно, катитесь, работайте, - угрожающе приказал Коротков.
* * *
- Я уезжаю, - объявил Жене отец, выходя из кабинета с "дипломатом" в
руке.
Она привычно потянулась к ручке и перекидному ежедневнику, чтобы записать
указания.
- Что говорить, если будут спрашивать?
- Вернусь дня через три-четыре.
Женю бросило в жар. Отец уезжает! И, как всегда, предупреждает об этом в
самый последний момент. Три дня свободы, а может быть, и четыре... Правильно
говорят, что жизнь полосатая и за неудачами обязательно следуют удачи.
- Хорошо, папа, - она постаралась говорить спокойно и ничем не выдать
охватившее ее радостное возбуждение. - Гриша едет с тобой?
- Почему тебя это интересует? - подозрительно спросил отец.
"Потому что ты запретил мне ездить одной, - мысленно ответила Женя. - И я
как хорошая дочь не имею права об этом забывать. А ты, если бы был хорошим
отцом, давно бы уже забыл об этом".
- Хочу знать, могу ли я на него рассчитывать, у меня сегодня немецкий, и
в среду тоже.
- Гриша тебя отвезет. Будь умницей, веди себя хорошо, - взгляд отца
смягчился, он наклонился и поцеловал девушку. - Надеюсь, когда я вернусь,
меня не будут ждать неприятные сюрпризы.
- Конечно, папа.
Женя вскочила и порывисто обняла отца. Да, он постоянно портит ей жизнь,
он издевается над ней, но иногда он уезжает, давая ей вздохнуть полной
грудью, и уже за одно это она будет ему благодарна.
- Я тебя люблю, девочка, - сказал он, гладя ее по голове. - Береги себя.
- И я тебя люблю, - пробормотала Женя, уткнувшись лицом в его шею. - И ты
береги себя.
Отец вышел. Через пару минут Женя выглянула в окно и увидела отъезжающую
машину. Все. Даже в комнате стало как будто светлее. А Гриша - что ж, Гриша
только строит из себя преданного слугу хозяина, а стоит тому отлучиться,
водительтелохранитель сразу же превращается в обычного мужика, имеющего
жену, детей и кучу забот. Женя никогда даже не пыталась "договориться" с
Гришей, уверена была, что тот донесет отцу, но зато весьма ловко научилась
его обманывать. Водитель, как и его шеф, пребывал в приятном заблуждении
относительно Жениной взрослости и никаких особых хитростей от нее не ожидал,
а посему легко попадался даже на самую примитивную ложь.
Когда около четырех часов Гриша вошел к ней в приемную, он увидел
несчастную и совершенно больную дочку шефа. Женя сидела, обхватив руками
голову. Перед ней на столе возвышалась выразительная кучка всевозможных
лекарств.
- Проводил папу? - спросила она страдальческим голосом.
- Да, все в порядке, заехали домой за вещами - и в аэропорт, - Гриша
посмотрел на часы, - минут через пятнадцать должен взлететь. А ты чего,
заболела?
- Да, что-то мне нехорошо, - жалобно проныла Женя. - Прямо не знаю, что
делать, еще немецкий этот сегодня...
- Не валяй дурака, - решительно ответил водитель. - Сейчас отвезу тебя
домой, ложись и ни о чем не беспокойся. Обойдется без тебя твой немецкий.
Или хочешь, сначала в поликлинику съездим?
- Не надо, - вяло отказалась Женя. - Что мне в этой поликлинике скажут? Я
и так знаю, какие лекарства принимать. И потом, мне же больничный не нужен.
Отлежусь, а завтра приду на работу.
Оказавшись дома, она радостно подпрыгнула. Ура, свобода! Разумеется, Женя
и не думала пропускать занятия по немецкому. Сейчас только половина пятого,
у нее уйма времени, чтобы привести себя в должный вид и без спешки доехать
до курсов. Она даже успеет зайти в бар рядом с метро и выпить кофе с
пирожным. Кофе Женя не любила, его вкус казался ей чересчур горьким, а есть
пирожные ей отец и без того не запрещал, но зайти в бар, сесть у стойки,
красиво положив ногу на ногу, сделать заказ и выпить кофе, ловя на себе
взгляды сидящих рядом мужчин и улыбаясь им, - это было круто. Эта была та
самая взрослая жизнь, от которой ее так тщательно оберегает тиранотец.
Она уже оделась, накрасилась и собиралась выйти из дому, когда зазвенел
телефон.
- Здравствуйте, Женя. Это Лесников. Вы меня еще не забыли?
Сердце ухнуло и замерло, потом заколотилось где-то в горле.
- Я вас никогда не забуду, я же предупреждала, - она хотела сказать это
весело и почти шутливо, но получилось многозначительно и как-то трагично.
Женя даже поморщилась, услышав свой голос.
- За это спасибо. Женечка, мне снова нужна ваша помощь. Мы могли бы с
вами увидеться завтра утром?
Боже мой, какие слова, какая музыка! Не "нам нужна ваша помощь", а "мне",
то есть ему, Игорю. Не сухой деловой вопрос: "Вы могли бы завтра приехать на
Петровку?", а очень личная фраза: "Мы могли бы с вами увидеться?" Еще вчера
Женя готова была на все, лишь бы услышать эти слова, и судьба смилостивилась
над ней, убрав сначала жестокого тюремщика-отца, а теперь подарив ей
свидание с Игорем.
- Конечно, Игорь Валентинович. Мне приехать к вам на Петровку?
Ей показалось, что Игорь замешкался с ответом.
- Мне хотелось бы встретиться с вами в менее официальной обстановке. Это
возможно?
- Да, - радостно ответила Женя.
Ей хотелось кричать от восторга. Все получается как она хочет!
* * *
Миша Доценко и Сергей Зарубин, обложившись длинными списками, сидели в
уютной квартире Стасова и беззастенчиво пользовались гостеприимством Мишиной
невесты Ирочки. За три последних месяца в кресле мастера Алены Гребневой
побывали около ста мужчин, при этом примерно три десятка из них имели
достаточно распространенные фамилии, которые почти наверняка можно встретить
в списках жильцов любого многоквартирного дома. К сожалению, в журнале
предварительной записи, взятом в Салоне красоты, имена клиентов
отсутствовали.
- Кузнецов, - безнадежным голосом произнес Доценко.
- Кузнецов, - послушно повторил за ним Сергей и зашелестел списками. -
Так, в доме номер три - две семьи, в доме три "а" - одна, в доме пять -
одна, в доме семь, корпус один, - две семьи, в корпусе два - аж целых пять.
- А по возрасту?
- Сейчас посмотрим.
И Зарубин принялся отмечать галочками те семьи, где согласно спискам
проживали мужчины подходящего возраста, то есть не моложе семнадцати и не
старше шестидесяти лет. Количество семей, где мог обнаружиться искомый
свидетель, сократилось до шести, уже хорошо.
- Величайло, - монотонно продолжал Михаил.
- Величайло... Нет таких.
- Слава тебе господи. Попович.
- Попович... Тоже мимо.
- Счастье-то какое. Виноградский.
- Не проживает.
- Ура! Иванов.
- Сволочь ты, Мишаня, - мрачным тоном сделал вывод Зарубин.
- Я не виноват, я же не придумываю фамилии, я их из списка беру, - начал
оправдываться Доценко.
С Ивановыми, как ни странно, получилось еще хуже, чем с Кузнецовыми, хотя
статистика утверждает, что среди русских фамилий самой распространенной
является именно фамилия "Кузнецов". Семей Ивановых в соседних с домом Алены
Гребневой домах оказалось целых восемнадцать и после операции по сокращению
их осталось тоже немало - четырнадцать.
- Гугнин.
- Не вижу такого.
- Очень хорошо. Микеладзе.
- Не-а... Мумладзе есть. Не сгодится?
- Ты поставь галочку на всякий случай, может, в салоне плохо расслышали и
неправильно записали. Кучеренко.
- Сроду не было такого.
- Отлично. Орлов.
- Орлов есть, одна штука. Ставлю птичку. Дальше поехали.
- Инджия.
- Инджия... Нетути, господин хороший.
- Петров.
- Петров, Петров... Петровы у нас живут в доме шесть, так... в доме пять
не живут ни в одном корпусе, в доме четыре есть, в доме три тоже поселились.
- Викулов.
- Есть такой, в доме семь окопался.
- Александров.
- И этих навалом...
Хлопнула входная дверь, Ирочка привела с прогулки двухлетнего племянника,
сына Стасова и Татьяны Образцовой.
- Мальчики, вы голодные? - звонко прокричала она.
Доценко сорвался с места, едва не смахнув на пол разложенные на большом
столе листы со списками. По наступившей внезапно тишине Зарубин понял, что
Михаил и Ирочка самозабвенно целуются в прихожей. Сергей крякнул и сладко
потянулся, радуясь перерыву. Сейчас, бог даст, Иришка покормит их обедом,
они быстренько закончат работать со списками и выйдут "в поле": поедут
проводить поквартирный обход, выискивая среди многочисленных Ивановых,
Петровых, Кузнецовых и Александровых того единственного, который стригся в
Салоне красоты у Алены Гребневой. Того, который любит прогуляться перед
сном. Того, который, вполне вероятно, виделл убийцу Алены. А если не найдут,
то возьмут в салопе другие списки клиентов, за более ранний период. Если же
и это не поможет, пойдут за помощью к местному участковому.
Наконец Доценко вернулся и уткнулся в лежащую перед ним ксерокопию
журнала предварительной записи из салона. По его глазам Зарубин понял, что
Миша - не работник. По крайней мере на ближайшие десять минут.
- Слушай, чего ты дурака валяешь? - спросил Сергей вполголоса, чтобы не
услышала хозяйка. - Почему ты на ней не женился до сих пор?
- Серега, ну ты же знаешь ситуацию с жильем...
- Да при чем тут жилье? Квартира квартирой, а свадьба свадьбой. Одно
другому не мешает. Распишитесь и ищите себе размен, никто не запрещает.
- А какой смысл? Что расписанные, что нерасписанные, мы все равно не
можем жить вместе, пока размен не найдем. Я сюда к ним на голову свалиться
не могу, их тут и без меня четверо. Ирка ко мне переезжать отказывается, ей
кажется, что здесь все пойдет кувырком, как только она перестанет следить за
домом. Да и ребенок на ней. Если мы найдем квартиру в этом же доме или
рядом, она будет по утрам забирать малыша.
- А в ясли отдать?
- Ну да, в ясли, - усмехнулся Доценко. - Как же, отдаст она в ясли свое
сокровище. Ирка на сто процентов уверена, что его там испортят, искалечат,
простудят и заразят всеми болезнями сразу. Про ясли и слышать не хочет.
Короче, пока не найдем жилье поблизости, о совместной жизни не может быть и
речи.
- Все равно, - упорствовал Зарубин, - я считаю, что вам надо расписаться
независимо от решения жилищной проблемы. Чтобы наверняка.
- Что - наверняка? - не понял Миша.
- Ну, чтобы Ирка не передумала. Чего ты так на меня смотришь? Красавица,
умница, характер чудесный, хозяйка прекрасная. Ты что, не понимаешь, что ты
чисто случайно успел сделать ей предложение раньше кого-то другого? Ты
думаешь, никто другой на ней жениться не захочет? Или ты думаешь, что ты
такой необыкновенный и она ни за кого, кроме тебя, замуж не пойдет? Дурак
ты, Мишаня. Послушай моего совета, шлепни штамп в паспорт, а то смотри, как
бы локти кусать не пришлось.
- Ну чего ты завелся? Тебе-то не все ли равно? - огрызнулся Доценко. -
Тоже мне, вождь и учитель.
Зарубин понял, что зашел слишком далеко. Ему очень нравилась Ирочка
Милованова, но, когда он впервые увидел ее почти год тому назад, за ней уже
начинал ухаживать Доценко, а мешать личной жизни друзей было не в правилах
Сергея. И он сказал себе, что если у Миши с Ириной что-то не сложится, вот
тогда... Но у них все сложилось. Сергей Зарубин мечтал оказаться на месте
Доценко и полагал, что эту мечту разделяют или могут разделять еще многие и
многие мужчины. А коль так, то напрасно Мишка самонадеянно считает, что
поймал золотую рыбку раз и навсегда.
- Я, Мишаня, искренне люблю твою невесту Ирочку и хочу, чтобы у нее был
хороший муж. Такой, как ты. А не какой-то там проходимец. Давай дальше
работать.
Пока Ирочка кормила племянника и укладывала его спать, они успели
закончить работу со списками, после чего с немалым аппетитом пообедали, не
стали сильно упираться и отказываться, когда Ирочка протянула им пакет с
пирожками и бутербродами, назвав это "ужин сухим пайком", и благополучно
отбыли к месту жительства Алены Гребневой искать свидетеля, предварительно
созвонившись с маклером и договорившись сегодня же посмотреть еще две
квартиры. Зарубин легко согласился составить Михаилу компанию, еще раз
повторив:
- Поскольку я тебя, Иришка, искренне и нежно люблю, я должен лично
убедиться, что ты будешь проживать в хороших условиях. Твоему
интеллигентному жениху я не могу доверить тонкое дело осмотра
канализационных труб.
- Сережа, ты такой чудесный, - тепло сказала Ира, дружески целуя его в
щеку, - ты так много для нас делаешь, ездишь с Мишей по квартирам, время
свое тратишь. Я даже не знаю, чем смогу тебя отблагодарить.
- А ты выходи замуж за меня, а не за него, - неожиданно предложил
Зарубин. - Работа у нас одинаковая, зарплата тоже, зато я намного
практичнее. Конечно, Мишаня покрасивее меня будет, да и росточком повыше, но
для такой умной женщины, как ты, внешность не должна иметь значения.
- А что? - засмеялась Ира. - Интересная мысль, я над ней подумаю.
- Ну ты понял? - многозначительно спросил Зарубин Михаила, когда они
вышли из квартиры и сели в лифт. - Вот так.
* * *
- Значит, вы, госпожа Плетнева, все рассказали мужу и покаялись? -
злорадным тоном спросил шантажист.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |